Текст книги "Тысяча поцелуев"

– Но так и должно быть, верно? – парировала леди Данбери. – И не то чтобы вы особенно напрягали свой мозг, чтобы не отстать от меня.

Сара почувствовала, как рот снова раскрывается сам собой, и попыталась сообразить, что все это значит. Неужели леди Данбери только сейчас назвала его умным? Или оскорбила, сказав, что он не привнес в беседу ничего интересного?

Или это означает, что Саре приходится напрягать мозг, чтобы не отстать от нее?

– Вы выглядите озадаченной, леди Сара, – заметила леди Данбери.

– Я искренне надеюсь, что скоро нас позовут к ужину, – призналась та.

Леди Данбери весело фыркнула, а Сара, осмелев, сказала лорду Хью:

– Полагаю, я начала мысленно возносить молитвы дворецкому.

– Если на молитвы будет ответ, я точно услышу его раньше остальных.

– Вот это уже ближе к делу! – объявила леди Данбери. – Вы двое положительно ссоритесь.

– Ссоримся, – повторил лорд Хью, словно не понимая значения слова.

– Это меня не так развлекает, как беседа, которая не клеится, но, думаю, вы предпочитаете именно перепалки. – Леди Данбери, поджав губы, оглядела комнату: – Полагаю, пора найти еще кого-то, кто развлек бы меня. Это такое хрупкое равновесие, знаете ли: найти скованность без глупости.

Она стукнула палкой о ковер, фыркнула и удалилась.

– Она безумна, – вздохнула Сара.

– Должен напомнить, что совсем недавно вы сказали то же самое мне.

Сара была уверена, что на это существует тысяча различных ответов, но не смогла придумать ни одного, прежде чем рядом внезапно появилась Айрис. Сара стиснула зубы, все еще злясь на кузину.

– Я нашла ее, – объявила Айрис, все еще мрачная после пережитых потрясений. – Мы спасены.

Сара не могла найти в себе достаточно милосердия, чтобы сказать что-то жизнерадостное или поздравить, однако кивнула.

Айрис бросила на нее странный взгляд и слегка пожала плечами.

– Лорд Хью, – начала Сара, возможно, чуть более официально, чем было необходимо, – позвольте представить вам мою кузину, мисс Смайт-Смит, Айрис Смайт-Смит, старшая сестра которой недавно вышла замуж.

Айрис вздрогнула, явно только сейчас сообразив, что стоит рядом с кузиной. Это не удивило Сару: преследуя какую-то цель, Айрис редко замечала то, что считала несущественным.

– Лорд Хью! – опомнилась она быстро.

– Счастлив слышать, что вы спасены, – ответил тот.

Сара получила огромное удовлетворение от того факта, что Айрис, похоже, не знала, что ответить.

– От чумы? – осведомился он. – Эпидемии?

Сара молча уставилась на него.

– О, знаю! – сказал он куда более веселым тоном, чем она когда-либо от него слышала. – Саранча. Нет ничего лучше хорошей стаи саранчи.

Айрис несколько раз моргнула и подняла палец, будто только сейчас подумала о чем-то.

– Я вас оставлю.

– Разумеется, – пробормотала Сара.

Айрис едва заметно подмигнула и стала пробираться сквозь толпу.

– Должен признать, мне стало любопытно, – сказал лорд Хью, как только она исчезла из вида.

Сара молча смотрела перед собой. Но он был не из тех, кого могло бы остановить ее молчание, так что особо ответа и не ждал.

– От какой жуткой судьбы спасла вас кузина?

– Очевидно, что не от вас, – отрезала Сара, не успев подумать о сдержанности.

Он хмыкнул, и она решила, что вовсе не обязана говорить ему правду.

– Моя кузина Дейзи, младшая сестра Айрис, хотела организовать специальное выступление квартета сестер Смайт-Смит.

– И в чем же проблема?

– Так вы не посещали наших музыкальных вечеров? – уточнила Сара.

– Не имел удовольствия.

– Удовольствия, – повторила Сара, постаравшись не выказать недоверия.

– Что-то не так?

Она открыла было рот, чтобы объяснить, но тут вошел дворецкий и объявил, что ужин подан.

– Ваши молитвы услышаны, – насмешливо сказал лорд Хью.

– Не все, – буркнула Сара.

Он предложил ей руку.

– И я по-прежнему для вас бремя, верно?

Что тут скажешь?

Глава 7

На следующий день

Итак, граф Чаттерис и леди Хонория Смайт-Смит соединились священными узами брака. Солнце сияло, вино текло рекой, и, судя по смеху и улыбкам за свадебным завтраком (который плавно перетек в свадебный обед), веселились все.

Даже леди Сара Плейнсуорт.

С того места за главным столом, где сидел Хью (один, поскольку остальные пошли танцевать), она казалась истинным воплощением беспечной английской девушки: мило болтала с другими гостями, много смеялась (но никогда слишком громко), а танцевала так энергично и выглядела такой чертовски счастливой, что того гляди подожжет комнату своим весельем.

Когда-то Хью тоже любил танцевать, и умел это делать великолепно. Музыка не так уж отличается от математики: тоже состоит из схем и последовательностей, с той лишь разницей, что они висят в воздухе, а не начертаны на бумаге.

Танец – блестящее уравнение: одна часть – звук, другая – движение, и дело танцора – их уравнять.

Хью мог не чувствовать музыку так, как того требовал хормейстер в Итоне, но, несомненно, понимал.

– Здравствуйте, лорд Хью. Не хотите кусочек свадебного торта?

Хью поднял глаза и улыбнулся. Перед ним оказалась маленькая леди Френсис Плейнсуорт с двумя тарелками: на одной лежал гигантский кусок торта, на другой – просто большой. Оба были щедро залиты глазурью сиреневого оттенка и украшены крошечными засахаренными фиалками. Хью видел торт во всей его первозданной красе, поэтому попытался угадать, сколько яиц потребовалось для создания такого монументального сооружения, а когда понял, что вычислить это невозможно, подумал о том, сколько времени ушло на то, чтобы испечь торт, потом перешел к…

– Лорд Хью? – прервала течение его мыслей Френсис, чуть приподняв тарелки, дабы напомнить, зачем подошла.

– Обожаю торт!

Девочка села рядом и поставила тарелки на столик.

– Выглядите одиноким.

Хью снова улыбнулся. Взрослый никогда бы так не сказал, поэтому Хью предпочел поболтать с ней, а не с кем-либо другим.

– Не одинок, а один. Был.

Френсис нахмурилась, обдумывая сказанное. Хью уже собирался объяснить разницу, когда она склонила голову набок и спросила:

– Уверены?

– Один – это физическое состояние, а вот одиночество…

– Знаю, – перебила девочка.

Он пригляделся к ней.

– В таком случае, боюсь, не понял вас.

– Я просто задалась вопросом, всегда ли человек сознает свое одиночество.

Ну прямо философ!

– Сколько вам лет? – спросил Хью, решив, что не удивится, если она откроет рот и признается, что вообще-то ей сорок два.

– Одиннадцать. – Она вонзила вилку в торт, умело выбирая глазурь между слоями, и добавила: – Но я развита не по годам.

– Это очевидно.

Она ничего не ответила, но он заметил ее хитрую улыбку.

– Вы точно любите торт? – прожевав и осторожно промокнув салфеткой уголки губ, спросила Френсис.

– Как все, – пробормотал Хью.

Она скептически взглянула на его тарелку:

– Почему же не едите?

– Я думаю, – задумчиво ответил Хью, устремив взгляд в другой конец комнаты, где весело смеялась ее старшая сестра.

– Вы что, не можете одновременно есть и думать? – удивилась Френсис.

Весьма смелый вопрос.

Подцепив вилкой кусочек торта. Хью прожевал, проглотил и сообщил:

– Пятьсот сорок один, умноженное на восемьдесят семь, равно сорока семи тысячам шестидесяти семи.

– Вы это придумали, – немедленно отреагировала Френсис.

Он пожал плечами:

– Можете проверить сами.

– Думаю, вы понимаете, что я могла бы проверить ответ, будь у меня для этого средства, – задорно бросила Френсис, но тут же нахмурилась: – Вы действительно вычислили это в уме?

– Совершенно верно, – подтвердил Хью, отправляя в рот очередной кусочек торта, оказавшегося очень вкусным: в глазурь, похоже, положили настоящую лаванду, – и вспомнил, что Маркус всегда любил сладкое.

– Блестяще! Жаль, что я так не умею!

– Это может пригодиться в жизни. – Хью съел еще кусочек торта. – А может и нет.

– Я очень способна в математике, – деловито заметила Френсис, – но устно считать не умею: мне нужно все записывать.

– В этом нет ничего плохого.

– Нет, конечно, нет. Я куда лучше Элизабет, – уверенно улыбнулась Френсис. – Она никогда не признает ничего подобного, хотя и знает, что это чистая правда.

– Которая из вас Элизабет?

Хью, возможно, вспомнил бы каждую из сестер, но память, способная запечатлеть слова и цифры с математической точностью, не была так надежна, когда речь шла об именах и лицах.

– Моя старшая сестра. Вторая за Сарой. Иногда бывает крайне неприятной, но по большей части мы ладим.

– Иногда все бывают неприятными, – вздохнул Хью.

– Даже вы? – ахнула девочка.

– Особенно я.

Она удивленно заморгала, но потом, должно быть, решила вернуться к прежней теме:

– У вас есть братья и сестры?

– Только брат.

– Как его имя?

– Фредерик. Я зову его Фредди. Но видимся мы не часто.

– Почему?

Хью не желал перечислять все причины, поэтому назвал одну, наиболее подходящую для ушей девочки:

– Он живет не в Лондоне в отличие от меня.

– Как жаль. – Френсис лениво отправила вилку в торт, ломая глазурь. – Возможно, увидитесь на Рождество.

– Возможно, – солгал Хью.

– О, я забыла спросить! Вы лучше, чем он, разбираетесь в математике?

– Так и есть, – подтвердил Хью.

– Как Харриет. Она на пять лет старше меня, но я способнее.

Хью кивнул, а Френсис продолжила:

– Она пишет пьесы, а цифры ее не привлекают.

– Зря: заниматься математикой очень интересно, – заявил Хью, глядя на танцующих.

Леди Сара сейчас танцевала с одним из братьев Бриджертон. Хью не мог хорошенько разглядеть, с каким именно, но вспомнил, что трое из четырех братьев женаты.

– Она прекрасно танцует, – заметила Френсис.

Хью не мог не признать, что танцевала она прекрасно. Глядя на нее, забываешь про ее осиное жало вместо языка.

– Она даже вставила единорога в свою новую пьесу.

– Еди… что? – Хью в недоумении воззрился на Френсис.

– Единорог.

Она ответила пугающе пристальным взглядом.

– Вы с ними знакомы?

Господи боже! Она что, смеется? Ведь это же абсурд…

– Конечно.

– Я помешана на единорогах, – блаженно вздохнула Френсис. – По-моему, они просто удивительные.

– Их не существует.

– Это мы так считаем! – воскликнула она театрально.

– Леди Френсис, – начал Хью самым наставительным тоном, – вы должны знать, что единороги – персонажи мифов.

– Но мифы ведь откуда-то произошли?

– Они плод воображения бардов.

Френсис пожала плечами, продолжая ковырять вилкой торт.

Хью не мог поверить, что действительно обсуждает существование единорогов с одиннадцатилетней девочкой. Попытка сменить тему ни к чему не привела.

– Нет ни одной задокументированной записи о том, что кто-то видел единорога, – возразил Хью и, к своему величайшему раздражению, понял, что говорит так же сухо и чопорно, как Сара Плейнсуорт, когда бесцеремонно обсуждала его намерение состязаться в стрельбе с ее кузеном.

Френсис вскинула подбородок:

– Я никогда не видела львов, но это вовсе не означает, что их не существует.

– Вы могли и не видеть льва, зато ведь другие-то видели, и их сотни.

– А вы сможете доказать, что чего-то не существует? – парировала Френсис.

Хью помолчал: похоже, она права.

– Вот видите, – самодовольно улыбнулась девочка, сообразив, что ему пришлось капитулировать.

– Прекрасно, – согласился Хью. – Я не могу доказать, что единорогов не существует, а вы не можете доказать обратное.

– Верно, – великодушно признала девочка, усмехнувшись. – Вы мне нравитесь, лорд Хью.

Он поймал себя на том, что ее интонации ужасно напоминали в данный момент тон леди Данбери, и это несколько пугало.

– Вы не сюсюкаете со мной как с ребенком, – добавила Френсис.

– Но при всем этом вы и есть ребенок, – напомнил Хью.

– Верно, но вы не разговариваете со мной и как с идиоткой.

– Вы не идиотка.

– Это я тоже знаю, – ответила она с легким раздражением.

Он снова внимательно оглядел ее:

– Так в чем смысл этого диалога?

– Просто… О, здравствуй, Сара!

Френсис расплылась в улыбке, устремив взгляд поверх плеча Хью.

– Здравствуй, дорогая! – раздался знакомый голос леди Сары Плейнсуорт. – Лорд Хью!

Хью поднялся, хотя с его ногой это и было не просто.

– О, вам ни к чему… – начала было Сара.

– Так положено, – резко оборвал ее Хью.

Тот день, когда он не смог подняться в присутствии дамы, был… Откровенно говоря, он не хотел вспоминать.

Она ответила сухой и, возможно, несколько смущенной улыбкой, потом обошла его и заняла кресло по другую сторону от Френсис.

– О чем вы так оживленно беседовали?

– О единорогах, – немедленно отозвалась девочка.

Сара сжала губы, пытаясь сохранить серьезный вид.

– В самом деле?

– В самом деле, – подтвердил Хью.

Сара откашлялась.

– И к каким выводам пришли?

– Мы можем как согласиться, так и не согласиться с их существованием. Так часто бывает.

Сара прищурилась, а Френсис пояснила с печальным вздохом:

– Сара тоже не верит в единорогов, как и все мои сестры. Я так одинока в своих мечтах и надеждах!

Увидев, как Сара закатила глаза, Хью заметил:

– У меня такое чувство, что вы, леди Френсис, одиноки только в том, что именно вам достается вся любовь и преданность семьи.

– О, в этом я точно не одинока, – весело согласилась девочка, – хотя, как самая младшая, наслаждаюсь определенными преимуществами.

Сара фыркнула, а Хью, глядя на нее, осведомился:

– Так это правда?

– Она стала бы сущим кошмаром, если бы не была такой чудесной, – нежно улыбнулась сестре Сара. – Мой отец совершенно непростительно ее балует.

– Так и есть, – подтвердила Френсис с самым счастливым видом.

– Ваш отец здесь? – с любопытством спросил Хью, который мог когда-либо видеть лорда Плейнсуорта.

– Нет, – покачала головой Сара. – Поездка из Девона чересчур для него тяжелая. Он редко покидает дом.

– И вообще не любит путешествовать, – вставила Френсис.

Сара кивнула.

– Но на свадьбу Дэниела он приедет.

– И собак привезет? – оживилась Френсис.

– Не знаю.

– Мама точно убьет, но…

– Собак? – не выдержав, уточнил Хью.

Сестры Плейнсуорт посмотрели на него с таким видом, словно впервые увидели, а он повторил:

– Собак?

– Мой отец, – пояснила Сара, тщательно выбирая слова, – обожает своих гончих.

Хью уставился на Френсис, и когда та кивнула, поинтересовался:

– И сколько их у него?

Леди Сара поколебалась, не желая называть точное число, но ее младшая сестра не была обременена подобными сомнениями, поэтому выпалила:

– Пятьдесят три при последнем подсчете. Возможно, сейчас уже больше: у них постоянно появляются щенята.

Хью не нашел что сказать.

– Конечно, он не сможет уместить всех в одном экипаже, – добавила Френсис.

– Н-нет, – согласился Хью. – Вряд ли.

– Он часто говорит, что животные для него лучшая компания, чем люди, – вставила Сара.

– Не могу сказать, что не согласен с ним, – кивнул Хью, а увидев, что Френсис открыла было рот, намереваясь что-то сказать, поспешно заставил ее замолчать, подняв палец: – Единороги не считаются.

– Я собиралась сказать, – притворно оскорбилась девочка, – что хотела бы, чтобы он привез собак.

– Ты спятила? – взвилась Сара, как раз в тот момент, когда Хью пробормотал:

– Всех? В количестве пятидесяти трех?

– Скорее всего он привезет не всех, – успокоила Френсис, прежде чем обратиться к Саре: – Я вовсе не спятила. Если он привезет собак, мне будет с кем играть: здесь же нет детей.

– Зато есть я! – выпалил, не задумываясь, Хью.

Сестры Плейнсуорт замолчали, что, как понял Хью, случалось не часто.

– Полагаю, будет крайне трудно уговорить меня поиграть в футбол, но буду счастлив составить вам компанию в любом развлечении, где не придется пользоваться ногами.

– О… – пробормотала Френсис, часто моргая. – Спасибо.

– Самая интересная беседа в Фенсморе, – заверил Хью.

– В самом деле? – обрадовалась Френсис. – Но разве Саре не поручили составить вам компанию?

Последовало неловкое молчание.

Хью откашлялся, но Сара заговорила первой, причем с огромным достоинством:

– Спасибо, Френсис, что заменила меня за главным столом, пока я танцевала: я это очень ценю.

– Он выглядел одиноким, – сказала девочка.

Хью кашлянул, но не потому, что смутился, а потому… Черт возьми, он сам не знал, что сейчас чувствовал, и это выводило из себя.

– Не то чтобы правда был одиноким, – поспешно поправилась Френсис, посылая ему заговорщический взгляд, – просто так выглядел.

Девочка переводила взгляд с сестры на лорда Хью, очевидно, только сейчас сообразив, что вторглась в отношения взрослых.

– И ему хотелось торта?

– Как и всем нам, – подтвердил Хью, решив, что ни к чему выводить леди Френсис из равновесия.

– Я бы тоже съела кусочек, – объявила Сара.

Самая подходящая тема продолжения разговора.

– Ты не пробовала? – удивилась Френсис. – Ты просто обязана попробовать! Удивительный вкус! Лакей дал мне тот кусок, где больше всего цветов.

Хью улыбнулся. «Больше всего цветов!» От такого количества украшений язык леди Френсис стал фиолетовым!

– Я танцевала, – напомнила Сара.

– О да, конечно!

Френсис состроила гримаску и обратилась к Хью:

– Вот еще один повод для печали! Плохо быть единственным ребенком на свадьбе! Никто со мной не танцует.

– Уверяю, что пригласил бы вас, но увы…

Он показал на трость, и Френсис сочувственно кивнула.

– В таком случае я очень рада, что смогла посидеть с вами. Так грустно сидеть одной, когда остальные танцуют!

Она встала.

– Сара, принести тебе кусочек торта?

– О, в этом нет необходимости.

– Но ты только что сказала, что хочешь торт.

– Леди Сара сказала, что тоже съела бы кусочек, – поправил Хью.

Сара уставилась на него с таким видом, будто у бедняги отросли щупальца, и он сказал:

– Я все помню.

– Я сейчас принесу, – пообещала Френсис и отошла.

Хью развлекался, считая мгновения, которые понадобятся леди Саре на то, чтобы прервать молчание и заговорить с ним после ухода сестры. Когда счет дошел до сорока трех секунд (приблизительно – у него не было часов), он понял, что должен быть взрослым в этом дуэте, и спросил:

– Вы любите танцевать?

Она вздрогнула, а когда повернулась к нему, по выражению ее лица стало понятно, что время, которое считал неловкой паузой, для нее было просто дружеским молчанием. Он посчитал это странным.

– Люблю! – ответила она резко, все еще не оправившись от удивления. – Музыка восхитительна: ноги сами просятся… Ой, простите…

Сара покраснела, как покраснел бы любой, кто ляпнул какую-то бестактность.

– Я тоже любил танцевать, – вздохнул Хью, больше из духа противоречия: не хватало, чтобы его жалели.

– Я… э… гм…

– Конечно, сейчас это трудно.

В ее глазах промелькнула тревога, но когда он невозмутимо улыбнулся и пригубил вина, Сара заметила:

– Мне казалось, вы не пьете в присутствии Смайт-Смитов.

Он сделал еще глоток – вино действительно оказалось хорошим, как Сара и обещала накануне, – и повернулся к ней, намереваясь сухо пошутить, но когда увидел, как она сидит, раскрасневшаяся после танцев и такая красивая, что-то в нем перевернулось, и маленький узел гнева, который он так пытался сдержать, лопнул и стал кровоточить.

Хью больше никогда не будет танцевать, как никогда не сядет на коня, не заберется на дерево, не пересечет комнату быстрым шагом, чтобы подхватить даму на руки. Сотни самых разных действий станут теперь ему недоступны, а напомнил ему об этом не сильный мужчина, способный охотиться, боксировать и делать много чего еще, что присуще мужскому полу, а она, леди Сара Плейнсуорт с красивыми глазами, проворными ножками и проклятыми улыбками, которыми одаривала сегодня утром партнеров по танцам.

И пусть она ему не нравится, действительно не нравится, но Бог свидетель: он продал бы сейчас кусочек души, чтобы потанцевать с ней.

– Лорд Хью? – тихо окликнула его Сара с едва различимыми нотками нетерпения (ровно настолько, чтобы дать ему понять, что молчание слишком затянулось).

Он снова глотнул вина, вернее – чуть пригубил, и пояснил:

– Нога болит.

Нога не болела. То есть не очень, но поскольку она была причиной всего в его жизни, вино пришлось как раз кстати.

– Вот как? – Она неловко поерзала. – Прошу прощения.

– Не стоит, – бросил он резче, чем намеревался. – Вы ни в чем не виноваты.

– Я знаю это, но сожалею, что вы испытываете такую боль. – Должно быть, она уловила сомнение в его взгляде, потому что строптиво передернула плечами. – Я же не бездушное существо.

Хью окинул ее пристальным взглядом, и глаза каким-то образом скользнули по линии шеи к хрупким ключицам. Он видел каждый вздох, каждое крошечное движение. Да, она определенно не бездушна.

– Простите меня за ошибочное мнение, будто вы считаете мои страдания вполне заслуженными.

Ее губы чуть приоткрылись, и он практически узрел, как она обдумывает сказанное. Ее растерянность и смущение были прямо-таки ощутимыми, пока она наконец не сказала:

– Возможно, я так и чувствую и понятия не имею, что может заставить меня ощутить к вам участие и милосердие, но пытаюсь… – Она осеклась, стараясь подобрать правильные слова. – Пытаюсь быть лучше. И в любом случае я не желала бы вам боли.

Он вскинул брови. Это не Сара Плейнсуорт, которую он успел немного узнать.

– Но вы мне не нравитесь! – вспыхнула она неожиданно.

А вот это уже та самая Сара! Хью даже обрел некоторое утешение в ее грубости. Он чувствовал жуткую усталость, и не хватало сил разобраться в этой строптивой и куда более многогранной Саре Плейнсуорт.

Пусть ему не слишком нравится чрезмерно драматичная молодая мисс, обожающая величественные и громкие декларации, но сейчас… предпочтение отдавал он именно ей.