Текст книги "Тысяча поцелуев"

Глава 5

Спускаясь к ужину, Сара немного примирилась с мыслью, что придется провести вечер с Хью Прентисом. Сегодняшняя ссора была ужасна, и трудно было представить, что когда-нибудь они могут стать друзьями, но по крайней мере отношения выяснили. Если даже ей придется оставаться в его обществе на протяжении всей свадьбы, он не подумает, что она делает это по собственному желанию.

И он, со своей стороны, тоже будет вести себя прилично. Они заключили сделку, и, каковы бы ни были его недостатки, он, похоже, не из тех, кто отступается от своего слова. Он будет вежлив и учтив, ради Хонории и Маркуса, и как только этот абсурдный месяц свадеб закончится, они больше никогда друг о друге даже не вспомнят.

После пяти минут, проведенных в гостиной, стало ясно, что лорд Хью пока отсутствует. А Сара искала его взглядом, так что никто не сможет обвинить ее в уклонении от долга.

Саре было не слишком уютно стоять одной в столь многочисленном собрании, поэтому она подошла к камину, где беседовали ее мать и тетки. Как и ожидалось, речь шла о предстоящей свадьбе, и Сара слушала краем уха: после пяти дней пребывания в Фенсморе трудно было даже представить, что какая-то деталь церемонии осталась без обсуждения.

– Жаль, что сейчас не сезон гортензий, – посетовала тетя Вирджиния. – Те, что мы выращиваем в Уиппл-Хилле, как раз нужного оттенка – сиренево-голубого, – были бы идеальны для церкви.

– Скорее голубовато-сиреневого, – поправила тетя Мария. – И тебе следует знать, что гортензии были бы ужасной ошибкой.

– Ошибкой?

– Цвета слишком неустойчивы, даже на одном и том же кусте. Никогда не угадаешь оттенок заранее. А что, если не подойдет к платью Хонории?! Представляешь, какой будет конфуз…

– Думаю, трудно ожидать идеала, – возразила тетя Вирджиния, – особенно если речь идет о цветах.

– Нет, все должно быть идеально, – фыркнула тетя Мария.

Все пять дочерей тетушки носили имена цветов: Роуз, Левендер, Мариголд, Айрис и Дейзи, – и Сара подумала, что ее единственный сын должен считать себя счастливейшим в Англии, потому что его звали просто Джон.

Видимо, Сара случайно озвучила свои мысли, потому что тетя Мария, никогда не отличавшаяся чувством юмора, уставилась на нее и, растерянно улыбнувшись, пробормотала:

– О да, конечно!

Сара так и не поняла, с чем именно соглашается тетя, поэтому решила сменить тему, заметив, как в комнату входит одна из ее дочерей.

– О, смотрите! Это Айрис!

Сара никогда не была так близка с Айрис, как с Хонорией, но все три девушки были приблизительно одного возраста, а кузина к тому же обладала едким чувством юмора. Теперь они скорее всего смогут проводить вместе больше времени: ведь Хонория станет замужней дамой, а Сара и Айрис дружно ненавидели семейные музыкальные вечера.

– Иди, – велела мать Саре, кивнув в сторону Айрис. – Что тебе делать здесь, со старшими?

Девушка обрадовалась и, благодарно улыбнувшись матери, подошла к Айрис, которая стояла в дверях и, очевидно, кого-то искала.

– Ты видела леди Эдит? – спросила та без предисловий.

– Кого?

– Леди Эдит Гилкрист, – объяснила Айрис, имея в виду молодую даму, которую обе знали не слишком хорошо.

– Ту, которая недавно обручилась с герцогом Кинроссом?

Айрис отмахнулась, словно недавняя потеря завидного жениха ее совершенно не волновала, и спросила:

– Дейзи уже тут?

Сару удивила столь внезапная смена темы.

– Я не видела.

– Слава богу!

Глаза Сары широко раскрылись: леди не полагалось упоминать имя Господа всуе, – но она никогда не выскажет свое мнение вслух, во всяком случае, критиковать Айрис не будет: с ней вообще лучше ни о чем не спорить. И с этим ничего не поделать.

– Если я переживу все эти свадьбы, никого не убив, это будет чудом, – мрачно заметила Айрис.

– Я же предупреждала тетю Вирджинию, чтобы не селила вас в одну спальню, – вздохнула Сара.

Айрис мрачно мотнула головой, продолжая оглядывать гостиную.

– Ничего нельзя было сделать. Сестер селят вместе. И кроме того, в доме слишком много гостей. Я уже привыкла.

– В таком случае что не так?

Айрис повернулась к ней: бледные, словно выцветшие глаза, огромные на белом как мел лице. Сара как-то слышала, как кто-то из джентльменов назвал Айрис бесцветной: все светлое или белое, пока не разглядишь получше и не увидишь, что глаза – светло-голубые, волосы рыжеватые, а кожа практически прозрачная.

Только вот более свирепой особы на свет не рождалось!

– Она хочет играть! – вскипела Айрис.

Сара не сразу поняла, а когда поняла, едва не задохнулась от ярости:

– Нет!

– Да. Даже скрипку привезла из Лондона, – подтвердила Айрис.

– Но…

– И Хонория перевезла свою скрипку в Фенсмор, ну а пианино, конечно, есть в каждом приличном доме!

Айрис стиснула зубы – очевидно, это были слова Дейзи.

– Но твоя виолончель! – запротестовала Сара.

– Ты на это рассчитываешь? – разбушевалась Айрис. – Я бы не стала – она подумала обо всем! Леди Эдит Гилкрист привезла свою виолончель, и Дейзи хочет, чтобы я ее позаимствовала.

Сара инстинктивно огляделась в поисках вышеупомянутой леди.

– Ее еще нет, – деловито заметила Айрис. – Но мне нужно найти ее первой.

– Но к чему леди Эдит было привозить виолончель?

– Она играет, – пояснила Айрис, словно Сара была умственно неполноценна.

Сара подавила порыв закатить глаза.

– Но зачем привозить ее сюда?

– Очевидно, чтобы не утратить навыки. Наверное, она профессионал.

– И что общего это имеет с происходящим?

Айрис пожала плечами:

– Как многие великие музыканты, скорее всего она предпочитает практиковаться каждый день.

– Я не знала, – вздохнула Сара.

Айрис взглянула на нее с сочувствием.

– Мне нужно найти ее прежде Дейзи: она не должна ни при каких обстоятельствах одалживать для меня виолончель.

– Если она сама профессионал, то возможно, не захочет отдавать инструмент даже на время, по крайней мере одной из нас.

Сара поморщилась. Леди Эдит прибыла в Лондон сравнительно недавно, но, конечно, успела узнать о музыкальных вечерах Смайт-Смитов.

– Заранее прошу прощения, если придется срочно покинуть тебя, – пробормотала Айрис, не сводя глаз с дверного проема, – возможно, даже оборвать на полуслове, когда увижу ее.

– Да я, вероятно, удеру первой, – кивнула Сара. – Мне тоже кое-что поручили на этот вечер.

Должно быть, сказано это было с отвращением, потому что Айрис удивленно повернулась к ней.

– Мне предстоит нянчиться с Хью Прентисом, – расстроенно поведала Сара, ощущая всю тяжесть своих обязанностей. Но как приятно хоть с кем-нибудь поделиться, пусть даже с кузиной, что ей предстоит ужасный вечер.

– Нянькой Хью… о боже!

– Только попробуй засмейся! – угрожающе прошипела Сара.

– И не собиралась, – явно солгала Айрис.

– Хонория настояла: считает, что без няньки это великовозрастное дитя будет неловко себя чувствовать.

– И на роль няньки она выбрала тебя?

Айрис с сомнением оглядела кузину, и выражение ее лица выводило из равновесия. Было что-то в ее глазах, водянистых, светло-голубых, с неестественно тонкими, почти невидимыми ресницами, отчего Сара совсем стушевалась.

– Ну, не совсем так…

Не такими словами. И Хонория отрицала, что это так, но куда лучше изображать себя жертвой.

На собраниях, подобных этому, было принято на что-то жаловаться. Вроде тех мальчишек из Кембриджа, которых она встретила прошлой весной. Они казались счастливыми лишь тогда, когда могли сетовать на то количество работы, которую приходится выполнять.

– Но что она хочет от тебя? – допытывалась Айрис.

– О, многого. Я должна сидеть с ним за свадебным завтраком, а также развлекать перед ужином, потому что Артур заболел.

– Ну хоть одна хорошая новость, – пробормотала Айрис, на что Сара согласно кивнула. – Он уже здесь?

– Нет, слава богу… пока.

– Не обольщайся, – остерегла кузина. – Он непременно спустится вниз. Если Хонория попросила тебя присмотреть за ним перед ужином, наверняка специально подойдет к нему и пригласит.

Сара в ужасе уставилась на Айрис: Хонория поклялась, что не станет заниматься сводничеством…

– Но не думаешь же ты…

– Нет-нет, – фыркнула Айрис, – она не посмеет разыгрывать сваху, во всяком случае с тобой.

У Сары чесался язык спросить, что она подразумевает под сказанным, но прежде чем она успела издать хоть звук, Айрис добавила:

– Ты знаешь Хонорию. Она любит, чтобы все было идеально. Если хочет, чтобы ты присмотрела за лордом Хью, значит, сделает все, чтобы он был здесь и нуждался в присмотре.

Сара обдумала заявление кузины и, снова согласно кивнув, провозгласила:

– Ну, эти два дня, конечно, будут ужасны, но я сделаю все, что обещала Хонории, потому что всегда выполняю свои обязательства.

Айрис едва не поперхнулась:

– Ты?!

– Что ты хочешь этим сказать? – возмутилась Сара.

– О, не смеши меня, – презрительно фыркнула кузина – так можно вести себя только в разговоре с ближайшими родственниками, зная, что тебе все простят и не станут обижаться.

Сару ее тон оскорбил:

– Прошу прощения?

Но если Айрис и заметила, что расстроила Сару, то не обратила на это внимания. Или ей было все равно.

– Не помнишь прошлый апрель? – подсказала Айрис. – Четырнадцатое апреля, если быть точной.

Музыкальный вечер, от участия в котором Сара отказалась в день выступления.

– Я была больна! И не могла играть.

Айрис не сказала ни слова. Да и к чему? Сара лгала, и обе это знали.

– Хорошо. Не была больна… по крайней мере настолько.

– Приятно слышать, что ты наконец-то сказала правду, – заметила Айрис невыносимо снисходительным тоном.

Сара неловко переступила с ноги на ногу. В ту весну они играли с Хонорией и Дейзи. Хонория была счастлива блеснуть своими талантами в кругу родственников, а Дейзи убедила себя, что вот-вот станет виртуозом. И только Айрис и Сара обсуждали, как можно лишиться жизни от музыкальных инструментов. Юмор висельников. Единственный способ пройти через очередное испытание.

– Я сделала это ради тебя, – заявила Сара.

– Да неужели? – скептически поинтересовалась Айрис.

– Надеялась, что выступление отменят.

Айрис, очевидно, это не убедило.

– Но это правда! – стояла на своем Сара. – Кто мог подумать, что мама заставит играть вместо меня бедную мисс Уинтер? Хотя все обернулось к лучшему, верно?

Мисс Уинтер – мисс Энн Уинтер, которая через две недели должна была выйти замуж за кузена Дэниела и стать графиней Уинстед, – совершила огромную ошибку, поделившись как-то с матерью Сары, что умеет играть на фортепьяно. Леди Плейнсуорт, очевидно, это хорошо запомнила.

– Дэниел все равно влюбился бы в мисс Уинтер, – парировала Айрис, – так что не пытайся успокоить свою совесть.

– Я и не пыталась. Просто объясняю, что никогда бы не смогла предвидеть…

Она нетерпеливо выдохнула. В ее голове все звучало совсем по-другому, чем те же слова, высказанные вслух.

– Айрис, ты должна знать, что я старалась спасти тебя.

– Ты старалась спасти себя.

– Скорее нас обеих, просто все получилось не так, как я задумала.

Во взгляде Айрис не было тепла. Сара ждала ответа, но его все не было, а кузина буквально смаковала каждое мгновение.

– Просто скажи, что думаешь, – не выдержав, сдалась наконец Сара.

Айрис вскинула брови.

– Что бы там ни было, лучше сказать сразу. Очевидно, что-то у тебя на душе… – Айрис помолчала, словно никак не могла подобрать нужные слова, наконец выдавила: – Ты знаешь, что я тебя люблю.

Такого Сара не ожидала, как и того, что, к сожалению, последовало дальше:

– И всегда буду любить, – продолжила Айрис. – Но этого нельзя сказать о большинстве наших родственников, поскольку ты ужасно эгоистична. И что хуже всего, даже не видишь этого.

Сара подумала, что ничего более странного в жизни не слышала. Она хотела что-то сказать – было просто необходимо что-то сказать, – потому что именно так она всегда поступала, когда сталкивалась с чем-то неприятным. Айрис не имела права называть ее эгоисткой и ожидать при этом, что Сара будет просто стоять и слушать.

И все же сейчас именно это она и делала: стояла столбом и молчала, похоже, потеряв дар речи, и могла только думать, что это неправда! Она любила свою семью и сделала бы для родных все. И то, что Айрис могла вот так назвать ее эгоисткой, сильно ранило.

Сара смотрела в лицо кузины, ощутив тот момент, когда та собралась уйти и тот факт, что только что назвала ее эгоисткой, больше не был самым важным в мире, словно что-то могло быть важнее.

– Вот и она, – деловито объявила Айрис, – леди Эдит. Нужно добраться до нее раньше Дейзи. – Уже сделав несколько шагов к двери, она обернулась и добавила:

– Можем поговорить об этом позже. Если захочешь.

– Предпочитаю оставить все как есть, спасибо, – сухо проговорила Сара, вытащив наконец свою индивидуальность из той дыры, в которую сама ее и загнала.

Но Айрис ее не слышала, потому что уже шла к леди Эдит. Сара осталась одна в углу, несчастная и обескураженная, как брошенная невеста.

И, конечно, именно в этот момент появился Хью Прентис.

Глава 6

Сара сердилась, и ей самой это казалось странным. Она считала, что злится на Айрис, которой следовало быть более тактичной и внимательной к чувствам других. Если ей так уж хотелось назвать кузину эгоисткой, могла бы по крайней мере сделать это в более подходящей обстановке.

И уж точно не бросать одну!

Сара понимала, что очень важно успеть перехватить леди Эдит прежде, чем на нее набросится Дейзи, но все же Айрис могла бы по крайней мере сказать, что сожалеет.

Так стояла Сара в углу, гадая, сколько еще сможет притворяться, и не заметила появления лорда Хью, пока неожиданно не захлебнулась рыданиями. Очевидно, испытывала она не гнев, а что-то другое, раз сорвалась прямо здесь, в людной гостиной Фенсмора.

Сара быстро отвернулась, полная решимости как следует рассмотреть большой темный портрет, моделью которому послужил неприятный джентльмен из Фландрии семнадцатого века, если она верно определила покрой камзола. Непонятно, каким образом он ухитрялся выглядеть таким гордым в абсурдных брыжах, но взирал на окружающих презрительно, чуть сморщив орлиный нос, и Сара без слов понимала, что никто из кузенов не посмел бы назвать его в лицо эгоистом, а если бы и посмел, то вряд ли джентльмен стал плакать по этому поводу.

Она презрительно скривила губы и с негодованием уставилась на него, и он отвечал – возможно, благодаря искусству художника – таким же злобным взглядом.

– Джентльмен чем-то оскорбил вас? – раздался за спиной голос Хью Прентиса, которого наверняка прислала Хонория: иначе, почему бы ему взбрело в голову искать ее общества?

Они обещали друг другу быть вежливыми, но не навязчивыми.

Сара обернулась. Он стоял футах в двух от нее, в безупречном вечернем костюме, с которым диссонировала трость, обшарпанная, с местами стершимся лаком. Сара не понимала, почему находит это странным. Лорд Хью наверняка путешествовал с камердинером: сапоги начищены до блеска, галстук повязан идеально, – почему же никто не заботился о трости?

– Лорд Хью! – слегка присела в знак приветствия Сара, радуясь, что голос звучит почти нормально.

Ничего не ответив, он вновь повернулся к портрету. Хорошо, что он не смотрел на нее с тем же вниманием: она не была уверена, что сможет вынести еще одно обличение ее недостатков так скоро после первого.

– Воротник выглядит крайне неудобным, – заметил лорд Хью, внимательно разглядывая портрет.

– Это было и моей первой мыслью, – кивнула Сара, прежде чем вспомнила, что он ей не нравится и, более того, служит ее бременем на этот вечер.

– Думаю, мы должны быть рады, что живем не в то время.

Она промолчала: да и что было отвечать? Лорд Хью продолжал разглядывать картину, даже поближе наклонился, изучая мазки. Сара не знала, понял ли он, что ей нужно время прийти в себя. Вряд ли: он явно не из тех, кто замечает подобные мелочи. Так или иначе, но она была ему благодарна. К тому времени как он повернулся к ней, стеснение в груди прошло и ей больше не грозила опасность опозориться в присутствии нескольких десятков самых важных гостей кузины.

– Мне сказали, что сегодня подают очень хорошее вино, – сообщила Сара.

Слишком резкое начало беседы? Возможно, зато вежливое и ни к чему не обязывающее, а кроме того, это была первая мысль, которая пришла ей в голову.

– Вам сказали? – переспросил лорд Хью.

– Сама я не пробовала, – объяснила Сара и после неловкой паузы добавила: – Собственно, никто ничего мне не говорил. Но лорд Чаттерис известен своими винными погребами, так что невозможно представить, чтобы его вино могло быть хотя бы посредственным.

Господи, что за тема для беседы! Но Сара упрямо продолжала в том же духе. Сегодня ей не отделаться от своих обязанностей. Если Хонория, или Айрис, или кто-то еще посмотрит в ее сторону, то не сможет сказать, что она не держит обещаний.

– Я пытаюсь не пить в обществе Смайт-Смитов, – сказал лорд Хью почти отстраненно. – Для меня возлияния редко кончаются благополучно.

Сара ахнула, но он успокоил:

– Я шучу.

– Конечно, – поспешила согласиться Сара, устыдившись, что оказалась в его глазах столь бесхитростной: ей следовало бы понять шутку, не будь она так расстроена из-за Айрис.

«Господи боже мой, – сказала она себе, – пусть этот вечер закончится как можно скорее!»

– Не правда ли интересно, – медленно проговорил лорд Хью, – что все это вызвано условностями общества?

Сара повернулась к нему, хотя понимала, что никогда не разгадает смысла его слов по выражению лица. Он склонил голову набок, и по лицу его пробежали тени.

С неожиданной ясностью она вдруг поняла, что он красив, и дело не только в цвете его глаз, а в том, как он смотрит на собеседника: не мигая, лишая душевного равновесия. И это придавало ему силы и глубины, что трудно было игнорировать. А его рот… Он редко улыбался, по крайней мере ей, но была в изгибе его губ некая насмешливость. Наверное, не все находят это привлекательным, как она…

– Вместе с нами в этом помещении, – обвел он изящным жестом комнату, – сколько еще, по-вашему?

Она понятия не имела, куда он клонит, но все же осмелилась предположить:

– Человек сорок?

– Верно, – отозвался лорд Хью, хотя, судя по тому, как его взгляд быстро обежал комнату, можно было заключить, что он не согласен ее оценкой. – И их присутствие означает, что вы, кто, как мы уже установили, находит меня отвратительным, сейчас весьма вежливы.

– Я вежлива вовсе не потому, что здесь еще сорок человек, – возмутилась Сара. – Этого от меня потребовала кузина.

Уголок его губ дрогнул, что вполне могло сойти за улыбку.

– Понимала ли она, каким испытанием это может стать для вас?

– Уверена, что нет, – сухо заверила Сара.

Хонория знала, что кузине не нравится общество лорда Хью, но, похоже, не сознавала степень этого отвращения.

– Должен вас поблагодарить, – кивнул он насмешливо, – за то, что проявили сдержанность и оставили свои протесты при себе.

Что-то прекрасное и знакомое вернулось в душу, и Сара наконец почувствовала себя в своей тарелке. Подбородок гордо приподнялся на полдюйма:

– Вовсе нет.

К ее величайшему изумлению, лорд Хью издал звук, очень похожий на сдавленный смех.

– Но она все равно навязала вам меня.

– Она волнуется, что вы будете неловко чувствовать себя в Фенсморе, – добавила Сара тоном, в котором не было ни малейшего сочувствия.

Он вскинул брови и ответил легкой улыбкой:

– И она считает, что именно с вами я почувствую себя непринужденно?

– Я не рассказывала ей о нашей предыдущей встрече, – призналась Сара.

– Вот как?

Он снисходительно кивнул.

– Все становится на свои места.

Сара стиснула зубы в не слишком успешной попытке удержаться от фырканья. Как она ненавидела этот тон! Вряд ли Хью Прентис единственный в Англии мужчина, который пользуется подобным тоном, но он, казалось, умело отточил это искусство до остроты бритвенного лезвия.

Сара не понимала, как можно выносить его общество более нескольких минут. Да, на него приятно смотреть, и да, он (как ей сказали), чрезвычайно умен, но терпеть этого человека все равно что слышать шорох ногтей по шелку.

Она подалась вперед:

– Это свидетельство моей любви к кузине, иначе я давно бы вас отравила зубным порошком.

– Особенно если бы я пил вино. Подсыпали бы яд мне в бокал. Именно поэтому вы предложили мне выпить, не так ли?

Она отказывалась уступать:

– Вы безумны.

Он пожал плечами и отступил, словно этого напряженного момента вообще не было.

– Не я заговорил о яде!

Ее рот приоткрылся. Таким тоном можно было с тем же успехом обсуждать погоду.

– Сердитесь? – пробормотал он вежливо.

«Скорее озадачена».

– Вы очень затрудняете учтивое общение с вами, – заявила Сара.

– Мне нужно было предложить вам свой зубной порошок?

Господи, как он выводит ее из себя! И хуже всего – она даже не уверена, что он шутит!

– Вы хотели вести нормальную беседу, – сказала тем не менее Сара, откашлявшись.

– Не уверен, что эта беседа нормальная.

– Зато уверена я.

– Только не со мной.

На этот раз он улыбнулся – она ясно это видела.

Сара расправила плечи. Дворецкий вот-вот позовет их к ужину! Возможно, следует направлять молитвы к нему, поскольку Господь явно ее не слышит.

– О, бросьте, леди Сара, – заявил Хью. – Вы должны признать, что наша первая встреча отнюдь не была нормальной.

Она сжала губы: неприятно признавать его правоту, но тут он явно прав.

– С тех пор мы встречались несколько раз, и всегда крайне недружелюбным образом.

– Не заметила, – процедила она сухо.

– Что мы поссорились?

– Что мы встречались, – солгала Сара.

– Тем не менее это всего лишь второй раз, когда мы обменялись друг с другом более чем двумя фразами. В первый раз, насколько я помню, вы потребовали, чтобы я лишил мир своего присутствия.

Сара поежилась. Это был не лучший момент ее жизни.

– А сегодня вечером… – его губы сложились в обольстительную улыбку, – вы упоминули про яд.

Она ответила прямым взглядом.

– Имеете в виду свой зубной порошок?

Он усмехнулся, и по жилам Сары словно пролетела крошечная молния. Пусть она не взяла верх, но сейчас они на равных. И, по правде говоря, она начала наслаждаться их словесным поединком. Он оказался достойным противником. Он по-прежнему ей не нравился, но следовало признать, что отношение к нему изменилось, пусть и чуть-чуть.

Сара даже не сознавала, как жаждала сразиться с достойным противником, но это не означало – боже упаси ее покраснеть от собственных мыслей, уж лучше выброситься из окна, – что она хотела именно его: сойдет любой достойный противник.

Даже если у него нет таких красивых глаз.

– Что-то не так, леди Сара? – осведомился лорд Хью.

– Вовсе нет, – ответила она, слишком быстро.

– Выглядите взволнованной.

– Вовсе нет, – повторила Сара как попугай.

– Ну разумеется, – пробормотал лорд Хью.

– Я… – Сара осеклась, а потом мрачно призналась: – Теперь да.

– Подумать только, я даже ничего не сделал для этого.

У Сары на языке вертелись десятки ответов, но все были из тех, которые он легко парирует. Может, в действительности она хотела лишь чуть менее достойного противника, с количеством мозгов, достаточным для того, чтобы поединок был интересен, но ровно настолько, чтобы она всегда могла выиграть.

Хью Прентис никогда не будет таким мужчиной.

Слава богу.

– Похоже, разговор не клеится, – раздался новый голос.

Сара повернула голову, хотя уже узнала, кому он принадлежит. Графиня Данбери, самый устрашающий старый дракон в свете. Она когда-то умудрилась уничтожить скрипку всего лишь ударом трости (хотя Сара не сомневалась, что этой ведьме достаточно было просто взмахнуть рукой), но ее истинным оружием, как знали все, был острый язык.

– Совершенно верно, – согласился лорд Хью с почтительным поклоном. – Но теперь, когда вы здесь, с каждой секундой становится все более занимательным.

– Жаль, – вздохнула престарелая леди, покрепче сжав трость. – Нахожу склеивание подобных разговоров весьма полезным развлечением.

– Леди Данбери… – Сара присела. – Какой приятный сюрприз видеть вас сегодня.

– О чем это вы? – раздраженно спросила леди Данбери. – Какой сюрприз? Чаттерис, мой внучатый племянник. Где же еще мне быть?

Сара только хмыкнула, а графиня спросила:

– Знаете, для чего я шла через всю комнату к вам обоим?

– Представить не могу, – заверил лорд Хью.

Леди Данбери бросила косой взгляд на Сару, и та быстро вставила:

– Я тоже.

– Я нахожу, что счастливые люди скучны. Вы же выглядели так, словно вот-вот изрыгнете огонь. Естественно, я тут же подошла. – Она перевела взгляд с Сары на Хью и прямо потребовала: – Развлеките меня.

Ее слова были встречены ошеломленным молчанием. Сара украдкой взглянула на лорда Хью и с радостью увидела, что его обычно скучающее выражение сменилось удивлением.

Леди Данбери подалась вперед и сказала громким шепотом:

– Я решила, что вы мне нравитесь, леди Сара.

Сара вовсе не была уверена, что это так уж хорошо.

– Это правда, леди Данбери?

– Совершенная. И поэтому я дам вам совет. – Дама кивнула с таким видом, словно даровала аудиенцию крестьянину. – Можете делиться им с кем хотите.

Взгляд Сары метнулся к лорду Хью, хотя она и не могла сказать, с чего это ему приходить ей на помощь.

– Невзирая на нашу нынешнюю беседу, – надменно продолжила леди Данбери, – я считаю вас довольно умной.

«Довольно?»

– Должна ли я благодарить вас? – поморщилась Сара, пытаясь сообразить, что именно хотела сказать дама.

– Это был комплимент, – подтвердила леди Данбери.

– Даже столь сомнительное определение, как «довольно»?

– Я не знаю вас настолько хорошо, – фыркнула старуха.

– В таком случае спасибо, – кивнула Сара, решив, что сейчас самое время быть вежливой и благовоспитанной или по крайней мере делать вид, что ничего не понимает.

Она глянула на лорда Хью, выглядевшего умеренно веселым, а потом снова на леди Данбери, которая сверлила ее взглядом, словно ожидала услышать больше.

Сара откашлялась.

– Э… есть какая-то причина, по которой вы хотели дать мне знать о своем отношении?

– Что? О да. – Леди Данбери пристукнула тростью и объявила: – Несмотря на свои годы, я ничего не забываю… ну разве что иногда.

Сара нацепила на лицо вежливую улыбку, стараясь заглушить неотвязное предчувствие чего-то нехорошего.

Леди Данбери драматично вздохнула:

– Полагаю, нельзя дожить до семидесяти лет без некоторых уступок!

Сара подозревала, что старая леди приуменьшила свой возраст лет этак на десять, но, разумеется, сказать об этом вслух не могла.

– Я собиралась объяснить, – продолжила леди Данбери таким страдальческим тоном, будто ее постоянно перебивают, хотя она единственная не закрывала рта, – почему вы оба выразили удивление моим присутствием. Мы все знаем, что беседа у вас не клеилась, и когда я заметила: «Где же еще мне быть?» – вы должны были сказать: «Очевидно, вы не находите учтивую беседу достаточным развлечением».

Сара в изумлении приоткрыла рот на добрых две секунды, прежде чем пролепетать:

– Боюсь, я не совсем улавливаю смысл ваших слов.

Леди Данбери пронзила ее раздраженным взглядом, прежде чем продолжить:

– Я уже сказала, что нахожу подобные беседы прекрасным развлечением. И вы ответили каким-то вздором насчет того, что удивлены моим появлением, и тогда я совершенно справедливо назвала вас дурочкой.

– Не помню, чтобы вы так ее называли, – заметил Хью.

– Разве? Ну, значит, я так подумала. – Леди Данбери снова стукнула тростью по ковру и обратилась к Саре. – В любом случае я только пыталась помочь, так что нет смысла расточать глупые любезности. Сразу становитесь похожей на деревянный столб, а этого никто не хочет, верно?

– Это зависит от его расположения, – ответила Сара, гадая сколько таких столбов можно найти, скажем, в Бомбее.

– Молодец, леди Сара! – зааплодировала леди Данбери. – Продолжайте оттачивать свой язычок. Думаю, сегодня вечером вам понадобятся здравомыслие и хладнокровие.

– Я обычно пытаюсь сохранить и то и другое в любое время.

Леди Данбери, одобрительно кивнув, обернулась к лорду Хью, к полному восторгу Сары:

– Не думайте, что я о вас забыла.

– По-моему, вы сказали, что ничего не забываете, – напомнил он.

– Совсем как ваш отец.

Сара ахнула: это было слишком даже для леди Данбери, – но лорд Хью, как оказалось, был более чем под стать старушке.

– О, это не пример. Память моего отца на редкость избирательная.

– Но цепкая.

– Очень.

– Видите ли, я думаю, что пора его отозвать, – объявила леди Данбери, стукнув тростью по ковру.

– У меня крайне мало власти над отцом, миледи.

– У каждого человека найдутся внутренние ресурсы.

Он склонил голову, словно в приветствии.

– Я не сказал, что у меня их нет.

Глаза Сары так быстро перебегали с одного на другую, что голова кружилась.

– Этот вздор продолжался достаточно долго, – бросила леди Данбери.

– В этом я полностью с вами согласен, – ответил лорд Хью, но, на взгляд Сары, они по-прежнему вели поединок.

– Приятно видеть вас на свадьбе, – заметила престарелая графиня. – Надеюсь, это возвещает о начале счастливых времен.

– Поскольку лорд Чаттерис не мой внучатый племянник, могу только предположить, что меня пригласили по дружбе.

– Или чтобы не спускать с вас глаз.

– Ах, – сказал лорд Хью, улыбнувшись одним уголком губ, – это было бы непродуктивно. Можно предположить, что единственный гнусный поступок, из-за которого я нуждаюсь в наблюдении, потребовал бы присутствия лорда Уинстеда, который, как мы оба знаем, тоже здесь находится.

Его лицо превратилось в обычную непроницаемую маску, он уставился на леди Данбери, пока та не заметила:

– Насколько я помню, это самая длинная фраза из всех, что я от вас слышала.

– Вы слышали от него много фраз? – осведомилась Сара.

Леди Данбери повернулась к ней с хищным выражением:

– Я и забыла о вас.

– Я была необычайно молчалива.

– Что приводит меня к исходному заявлению! – воскликнула леди Данбери.

– Что наша беседа не клеилась? – спросил лорд Хью.

– Да!

Это, вполне предсказуемо, было встречено неловкой паузой.

– Вы, лорд Хью, – объявила леди Данбери, – с самого рождения были неестественно неразговорчивы.

– Вы при этом присутствовали? – поинтересовался он.

Лицо леди Данбери сморщилось, но она, очевидно, ценила великолепную шутку, даже направленную на нее, поэтому спросила Сару:

– Как вы с ним ладите?

– Мне редко приходится это делать, – пожала плечами девушка.

– Хм…

– Она прикреплена ко мне, – пояснил лорд Хью.

Леди Данбери прищурилась:

– Для столь необщительного сегодня вы весьма красноречивы.

– Должно быть, все дело в обществе.

– Это верно. Я обычно пробуждаю в людях лучшие качества. – Леди Данбери хитро улыбнулась и повернулась лицом к Саре. – А что думаете вы?

– О, вы, без сомнения, пробуждаете во мне самые лучшие качества, – подтвердила Сара, которая всегда умела сказать именно то, что от нее хотят услышать.

– Должен заметить, – сухо проговорил лорд Хью, – что нахожу эту беседу весьма приятным развлечением.