Текст книги "Подари мне луну"

Кровь внезапно отхлынула от его лица.

– Ты?!

Виктория судорожно сглотнула. Она была так уверена, что никогда его больше не увидит, что ни разу не подумала о том, как себя вести, если однажды это все-таки произойдет. В теле разлилась странная слабость, голова закружилась. Больше всего на свете Виктории хотелось сейчас провалиться сквозь землю, сделаться невидимой или на худой конец упасть в обморок.

Впрочем, нет: больше всего на свете ей хотелось издать яростный вопль и в кровь расцарапать ему лицо.

– Что ты здесь делаешь? – резко спросил он. Виктория заставила себя смотреть ему прямо в глаза.

– Я гувернантка. Я заблудилась в лабиринте.

Элен злобно ткнула Викторию в бок.

– Вам следует обращаться к нему «милорд», если вы дорожите своим местом, милочка. Он граф, к вашему сведению.

– Я прекрасно знаю, кто он.

Элен недоуменно посмотрела на Роберта.

– Вы знаете эту девушку?

– Да, я ее знаю.

Виктория внутренне вся сжалась от его холодного, презрительного тона. Но за семь прошедших лет она стала умнее. И сильнее. Поднявшись на ноги, она гордо выпрямилась и с вызовом взглянула на него.

– Здравствуй, Роберт.

– – Какое теплое приветствие, – насмешливо протянул он.

– Да что все это значит? – возмутилась Элен. – Кто она такая? И что вы… – Она перевела взгляд с Виктории на Роберта. – Она назвала вас Роберт?

Роберт, не сводя глаз с Виктории, сухо заметил:

– Вам бы лучше уйти, Элен.

– И не подумаю. – Она упрямо тряхнула головой.

– Элен! – повторил он угрожающим тоном. Виктория видела, что он еле сдерживает себя, но

Элен, видимо, знала его не так хорошо, потому что запальчиво продолжала:

– Не представляю, о чем можно говорить с этой… с этим ничтожеством..

Роберт повернулся к ней и в бешенстве крикнул:

– Оставьте нас в покое!

Элен испуганно заморгала:

– Но я не знаю, как выйти из лабиринта.

– Свернете направо, потом два раза налево и снова направо, – сквозь зубы процедил Роберт.

Элен открыла было рот, чтобы что-то сказать, но передумала. Бросив на прощание злобный взгляд в сторону Виктории, она поспешно удалилась. Виктория тоскливо посмотрела ей вслед, борясь с искушением броситься вслед за ней.

– Направо, два раза налево и снова направо, – пробормотала она себе под нос, чтобы лучше запомнить.

– Ты никуда не пойдешь, – отрезал Роберт. Его повелительный тон лишний раз убедил Викторию, что светской беседы у них не получится.

– С вашего позволения. – Она развернулась и гордо прошествовала мимо него к выходу. Он грубо схватил ее за руку:

– А ну стой, Виктория!

– Не смей мне приказывать! – вспылила она, гневно сверкнув глазами. – И перестань разговаривать со мной таким тоном.

– Бог ты мой! – усмехнулся он. – Смотрите-ка, она требует к себе уважения! И это женщина, чья добродетель по меньшей мере…

– Прекрати! – выкрикнула Виктория. Она понятия не имела, к чему он клонит, но уже сам тон был оскорбителен. – Прекрати сейчас же!

К ее величайшему изумлению, он послушался. Видно, его ошеломила ее неожиданная вспышка. И неудивительно – та девушка, которую он знал семь лет назад, редко повышала голос. Виктория дернулась, пытаясь высвободиться.

– Пусти меня.

– Вот уж нет.

Виктория вскинула голову.

– Что ты сказал?

Он пожал плечами и окинул ее оценивающим взглядом.

– Хочу еще раз посмотреть на то, что я утратил семь лет назад. Должен тебе сказать, ты прелестна. Рот ее сам собой открылся от изумления.

– – Да если бы я…

– С твоей стороны было весьма неразумно отвергать меня, – перебил он ее. – Знаешь, теперь мне наплевать на отцовское наследство. Видишь ли, уже довольно долгое время я, моя дорогая, потрясающе, просто сказочно богат.

Его отец тоже называл ее «моя дорогая». И разговаривал с ней таким же снисходительно-презрительным тоном. Виктория с трудом удержалась, чтобы не плюнуть ему в лицо, и ограничилась тем, что сказала с нескрываемым ехидством:

– Какое счастье!

Но он продолжал, кажется, даже не заметив насмешки:

– Признаться, никогда не думал, что встречусь еще раз с тобой.

– Я тоже на это надеялась, – отпарировала Виктория.

– Гувернантка, – задумчиво промолвил он. – Какое странное и непрочное положение занимает она в доме. Вроде бы и не член семьи, но в то же время и не прислуга.

Виктория вытаращила на него глаза.

– Когда это ты успел ознакомиться со всеми «странностями» положения гувернантки?

Он склонил голову набок и посмотрел на нее с обманчиво-дружелюбным выражением.

– И как давно ты этим занимаешься? Знаешь, я нахожу довольно забавным, что английские аристократы доверяют тебе воспитание своих детей.

– Уж во всяком случае я имею на это больше моральных прав, чем ты.

Он неожиданно расхохотался.

– Но ведь я никогда не выдавал себя за образец добродетели. Я никогда не притворялся честным и порядочным и никогда не прикидывался пай-мальчиком. – Он приблизился к ней и дотронулся до ее щеки тыльной стороной ладони. Прикосновение было пугающе нежным. – Я никогда не разыгрывал из себя непорочного ангела.

– Не правда! – вырвалось у нее. – Ты лгал мне. И лгал так искусно, что я вообразила себе, что ты мой идеал, что ты тот, о ком я всегда мечтала. А тебе от меня нужно было только…

Глаза его угрожающе сверкнули, он с силой сжал ее руку так, что Виктория чуть не закричала.

– Ну, что, что мне было нужно? Договаривай, Виктория.

Она молча пыталась вырвать руку. Внезапно он отпустил ее.

– Впрочем, к чему обсуждать сейчас мои глупые мечты и надежды.

Она глухо рассмеялась.

– Твои мечты? Что ж, мне очень жаль, что тебе не удалось заполучить меня в свою постель. Вероятно, это разбило тебе сердце.

Он шагнул к ней, в глазах его сверкнул опасный огонек.

– Ну об этом-то помечтать никогда не поздно, не так ли?

– Да, но только этой твоей мечте никогда не суждено сбыться.

Он пожал плечами, всем своим видом выражая свое недоверие ее словам.

– Господи, неужели я так мало для тебя значила? – горько прошептала она.

Роберт уставился на нее, не веря своим ушам. Да она была для него дороже всего на свете! Дороже самой жизни! Он обещал подарить ей луну, и будь он проклят, если бы не подарил! Он ведь так любил ее, что непременно нашел бы способ снять с небес этот сверкающий шар и преподнес бы его своей возлюбленной на серебряном блюде, если бы она того пожелала.

Но она – она никогда по-настоящему его не любила. Ей просто не терпелось выскочить замуж за богатого графа.

– Тори, – начал он, намереваясь обрушить на нее град упреков.

Но она не дала ему договорить.

– Не смей называть меня Тори!

– Почему? Ведь это я придумал для тебя это имя, – заметил он.

– Ты отказался от всех прав на меня семь лет назад.

– Я отказался? – повторил он, удивляясь про себя, как у нее хватает наглости сваливать на него свою вину.

В памяти его всплыли события той злосчастной ночи. Он ждал ее, стоя на холодном ночном ветру. Ждал больше часа, и каждая частичка его существа дышала любовью, желанием и надеждой. А она в это время спала. Спала, нисколько не заботясь о том, что он ее ждет.

Злость и ярость захлестнули его. Ему захотелось сжать ее в объятиях так, чтобы кости захрустели.

– Я вижу, Тори, ты успела подзабыть кое-какие подробности наших отношений.

Глаза ее гневно сверкнули.

– Я же сказала, не смей называть меня так. Я больше не та Тори, которую ты когда-то знал. За эти годы я сильно переменилась.

Он невесело усмехнулся.

– И кто же ты теперь?

Она несколько мгновений пристально смотрела на него, очевидно, решая, отвечать или нет на его вопрос. Наконец твердо промолвила:

– Я мисс Линдон. А последнее время просто Линдон, и все. Тори больше нет.

Теперь он и сам увидел новую Викторию. В чертах ее лица появились твердость и внутренняя сила. И в глазах читалась непреклонная решимость, которая почему-то неприятно его удивила.

– Да, ты права, – согласился он, пожав плечами с деланным равнодушием. – Ты не Тори. И возможно, никогда ею не была.

Виктория нахмурилась, но промолчала.

– И я благодарен тебе за это, – продолжал он издевательски-торжественным тоном. Она удивленно вскинула на него глаза. Он поднял руку, словно провозглашая тост.

– За Викторию Мэри Линдон! Я получил от нее очень важный урок – его необходимо усвоить каждому мужчине.

У Виктории засосало под ложечкой; она попятилась назад.

– Перестань, Роберт, прошу тебя.

– Благодаря ей я понял, что женщины – никчемные создания и…

– Роберт, не надо.

– …и что они годятся только для одной цели. – Он медленно провел пальцем по ее губам. – Хотя я должен признать, что с этой обязанностью они справляются превосходно.

Виктория неподвижно стояла, чувствуя его пальцы на своих губах и изо всех сил стараясь умерить сумасшедшее биение сердца.

– Но более всего, мисс Виктория Линдон, я благодарен вам за то, что узнал с вашей помощью, зачем на самом деле нужно сердце. Видите ли, сердце нам дано вовсе не затем, чтобы любить.

– Роберт, я не хочу этого слушать. Он стремительно шагнул к ней, грубо схватил за плечи и прижал к изгороди.

– Нет, ты будешь слушать, Виктория. Ты выслушаешь все, что я сейчас скажу.

Поскольку она не могла зажать руками уши, она крепко зажмурила глаза, что, конечно, ничуть не помогло.

– – Так вот, слушай: сердце, как я узнал, дано нам, чтобы страдать. Любовь придумали поэты, а страдания… – Его пальцы еще сильнее впились ей в плечи. – Страдания есть на самом деле.

Все еще не открывая глаз, она прошептала:

– Я знаю о страданиях гораздо больше тебя.

– Вот как? И в чем же причина твоих терзаний, Виктория? В том, что ты упустила свой шанс стать богатой леди? Да что ты знаешь о страданиях, которые ты мне… – Он внезапно отпустил ее и отступил на шаг. – Впрочем, это уже не важно. Я больше не чувствую боли.

Виктория открыла глаза.

Он смотрел на нее в упор, и глаза его были пусты.

– Я вообще ничего больше не чувствую.

Она ответила ему таким же презрительным, холодным взглядом. Этот человек предал ее. Он обещал подарить ей луну, а вместо этого похитил ее душу. Что ж, возможно, она и в самом деле далеко не ангел, если ей приятно сознавать, что он мучается и страдает, что жизнь его не удалась и он глубоко несчастен.

Так, значит, в нем умерли все чувства? Она сказала в точности то, что думала:

– Так тебе и надо.

Он дернулся, словно от пощечины.

– Теперь я вижу, что был прав насчет тебя.

– Счастливо оставаться, Роберт. Итак, направо, два раза налево и снова направо.

Она развернулась и решительно зашагала прочь.

* * *

После ее ухода Роберт еще целый час уныло бродил по лабиринту, рассеянно глядя себе под ноги.

Тори. Он мысленно произнес ее имя и вздрогнул. Он, конечно же, солгал ей, когда сказал, что ничего больше не чувствует. Когда сегодня он случайно наткнулся на нее в лабиринте, его мгновенно затопила волна радостного облегчения – как будто все эти годы он искал ее. И теперь все будет хорошо, и исчезнет глухая непрекращающаяся боль.

Но ведь именно она и сделала его несчастным! Да, он пытался изгнать ее из своей памяти, забыться в объятиях других женщин, хотя, к великому огорчению его отца, ни одна из них так и не стала его невестой. Потом были юные вдовушки, куртизанки, оперные певички. Он намеренно выбирал себе спутниц, чем-то похожих на Викторию, как если бы черные густые волосы и голубые глаза могли исцелить ноющую рану в его душе. Иногда, когда боль становилась совсем уж невыносимой, он забывал об осторожности и кричал ее имя в разгар страсти. Это, конечно, не очень-то нравилось его пассиям, но им хватало ума не высказывать свои упреки вслух. Потом они получали от него дорогие подарки, и им было все равно, какое имя он кричит.

Но ни одна из них не смогла заставить его забыть то, что он потерял. Не проходило и дня, чтобы он не вспоминал Викторию. Ее смех, ее улыбку. Ее предательство. Он знал, что этого он никогда не сможет ей простить.

Тори. Черный шелк волос. Ярко-голубые глаза. По прошествии нескольких лет она стала еще красивее.

И он хочет ее до безумия.

Да поможет ему Господь, он все еще хочет ее.

Но он также хочет отомстить.

И непонятно, чего ему хочется больше.

Глава 5

На следующее утро Виктория проснулась с единственной мыслью – держаться как можно подальше от Роберта Кембла, графа Макклсфилда.

У нее нет никакой охоты мстить ему. Ей не нужны его извинения. Она просто не желает его видеть, и точка.

Ей оставалось только надеяться, что Роберт думает точно так же. Бог свидетель, вчера он был ужасно зол. Она раздраженно фыркнула. И что, спрашивается, он злится? Наверное, она задела его мужское самолюбие – оказалась единственной, кто не поддался его чарам соблазнителя?

Виктория начала одеваться, мысленно готовя себя к предстоящему испытанию – завтраку с Невиллом. Мальчишка перенял от своей матушки господские замашки и постоянно капризничал за едой. Все ему было не так – то яичница остыла, то чай слишком горячий, то…

В дверь постучали – громко и резко. Виктория чуть не подпрыгнула от неожиданности. Роберт! Это наверняка Роберт! Вчера он вел себя с ней просто возмутительно. А сегодня, видимо, решил заявиться прямо к ней в комнату, и наплевать ему на то, что ее из-за этого могут вышвырнуть отсюда.

Гнев захлестнул ее с новой силой. Как это на него похоже – напыщенный, самовлюбленный эгоист! Она ему все выскажет. Виктория пронеслась через комнату, распахнула дверь и выпалила:

– Ну, что тебе?

– Как это понять, мисс Линдон?

– О леди Холлингвуд, прошу меня простить. Я думала, что это… То есть я решила… – Виктория совсем смешалась и умолкла.

Ну вот, теперь можно не бояться, что Роберт станет причиной ее увольнения. Она преуспеет в этом и без него.

Леди Холлингвуд нетерпеливо кивнула и вплыла в комнату, не дожидаясь приглашения.

– Я зашла поговорить с вами о вашем вчерашнем исчезновении.

– Мистер Невилл завел меня в лабиринт, миледи. Я не смогла найти выход и заблудилась.

– Не старайтесь свалить свою вину на пятилетнего ребенка.

Виктория сжала кулаки, стараясь сохранить на лице улыбку.

– Понимаете ли вы, – продолжала леди Холлингвуд, – сколько неудобств и беспокойства вы мне вчера доставили своим отсутствием? У меня полон дом гостей, а я вынуждена, вместо того чтобы уделять им внимание, укладывать в постель своего сына. Об этом должны были позаботиться вы, мисс.

– Я бы и позаботилась, миледи. – Виктория еле удержалась, чтобы не закричать. – Но я ведь была в лабиринте. Я же не могла…

– Считайте, что это мое последнее предупреждение, мисс Линдон. Я вами очень недовольна. Еще одна подобная выходка, и мне придется вас уволить. – Леди Холлингвуд развернулась и выплыла из комнаты. На пороге она остановилась и добавила:

– Без всяких рекомендаций.

Виктория несколько секунд неподвижно стояла перед распахнутой дверью, потом глубоко вздохнула. Итак, ей снова придется искать новое место. Здесь стало просто невыносимо. Невыносимо! Это же надо…

– Виктория! – Высокая фигура Роберта возникла в дверном проеме.

– Ну и денек сегодня выдался – одно за другим, – буркнула она вместо приветствия.

Роберт, похоже, ни капли не обиделся. Прислонившись к дверному косяку, он бросил на нее насмешливый взгляд.

– Интересно знать, что могло испортить тебе настроение с утра пораньше?

Она попыталась протиснуться мимо него в коридор.

– Мне пора работать.

– Пасти малолетнего Холлингвуда? – Он зашел в комнату и захлопнул за собой дверь. Виктория поняла, что так просто от него не отделается. – Сегодня в этом нет необходимости. Невилл отправился на верховую прогулку с моим другом Рэмси, который любезно согласился в течение всего утра развлекать зловредного чертенка.

Виктория опустила глаза и вздохнула – на нее вдруг нахлынули непрошеные воспоминания. Роберт всегда был такой организованный, продумывал все до мелочей. Ей следовало догадаться, что он найдет способ избавиться от Невилла, если захочет остаться с ней наедине.

Когда она снова подняла глаза, то увидела, что Роберт с интересом разглядывает книгу, лежащую на ее ночном столике.

– Ты больше не читаешь романов? – спросил он, беря книгу в руки – собрание основных сведений по астрономии.

Виктория гордо выпрямилась.

– Меня давно уже не интересуют романтические истории.

Роберт бегло пролистал книгу.

– Не знал, что тебя интересует астрономия. Виктория стиснула зубы – у нее чуть не вырвалось, что луна и звезды помогали ей чувствовать себя ближе к нему. Или, скорее, к тому идеальному образу, который она себе создала.

– Милорд, – промолвила она со вздохом. – Зачем вы это делаете?

Он недоуменно пожал плечами и присел на ее маленькую кровать.

– Что именно?

– Да все это! – воскликнула она, всплеснув руками. – Явились в мою комнату, уселись на мою постель. – Она растерянно заморгала, только сейчас осознав этот возмутительный факт. – Вы сели на мою постель! А ну, вставайте сейчас же!

Он озорно ухмыльнулся:

– Попробуй сгони меня.

– Если вы думаете, что я попадусь на эту удочку, вы сильно ошибаетесь.

– Да ну? – Он откинулся на подушки и удобно вытянул ноги. – Не беспокойся, сапоги у меня чистые.

– Пожалуй, – довольно хмыкнула она, – я попробую.

Виктория опасно сузила глаза, схватила таз с водой для умывания и выплеснула ему на голову.

– Черт тебя подери, ненормальная! – заорал Роберт, вскакивая с постели.

Вода ручейками стекала по его лицу, а галстук и белоснежная рубашка были безнадежно испорчены.

Виктория прислонилась к стене и, скрестив руки на груди, любовалась на свою работу.

– Знаете что, милорд? – весело сказала она. – Вот теперь вы обрели свой истинный облик.

– Не смей больше так шутить со мной, слышишь? – прошипел он.

– А что еще прикажете мне делать? Уж не предлагаете ли вы мне оскорбить вас, задев вашу честь? Не думаю, что у вас она вообще имеется.

Он шагнул к ней, и вид у него был самый угрожающий. Виктория прикусила язычок, но было уже поздно. Роберт прижал ее к стене.

– Ты об этом пожалеешь, – процедил он сквозь зубы.

Тут Виктория не выдержала – смех душил ее, и она сдавленно захихикала.

– Роберт, – еле вымолвила она, совсем забыв, что надо обращаться к нему официально, – никто и ничто не заставит меня пожалеть о том, что я сейчас сделала. Я до конца жизни буду этим гордиться. Слышишь меня? Гордиться! И уж меньше всего сожалеть – этот момент станет для меня одним из самых приятных воспоминаний.

– Виктория, замолчи сейчас же, – приказал он. Она послушно умолкла, но улыбаться не перестала.

Несколько секунд, он смотрел на нее, а потом сам ухмыльнулся.

– Что ж, раз я вымок по твоей вине, – промолвил он, и голос его стал хриплым, – ты меня и высушишь.

Улыбка сразу исчезла с ее лица.

– У меня есть полотенце… Я тебе его с удовольствием одолжу.

Виктория метнулась в сторону. Вернее, попыталась метнуться. Роберт схватил ее за плечи, и она затрепетала в его руках.

– Я целую вечность ждал этого мгновения, – прошептал он, прижимая ее к себе.

Виктория посмотрела в его глаза, и пламя, бушевавшее там, в ту же секунду охватило и ее.

– Не надо. – Она не знала, кого просит – его или себя. – Не надо, пожалуйста.

Роберт глядел на нее с непонятным отчаянием.

– Я ничего не могу с собой поделать, – хрипло сказал он. – Да поможет мне Бог, я больше не могу.

Он потянулся к ней губами, медленно, словно борясь сам с собой. Остановился в нерешительности, качнулся назад и в следующую секунду отпустил плечи Виктории, обхватил руками ее лицо и впился в нее неистовым поцелуем.

Роберт запустил пальцы в ее густые волосы, не обращая внимания на шпильки, дождем посыпавшиеся на пол. Все те же волшебные волосы – шелковистые и тяжелые пряди, их аромат сводил его с ума. Он снова и снова шептал ее имя, забыв на мгновение, что он должен ненавидеть ее, что она отвергла его любовь много лет назад, что из-за нее его сердце разбито навсегда. Он знал лишь одно – это Тори, его Тори, и она принадлежит ему.

Он покрывал ее лицо жадными, ненасытными поцелуями, словно хотел наверстать то, чего был лишен все эти годы. Крепко сжимая ее в объятиях, он чувствовал каждый изгиб ее тела, вспоминая те дни у пруда…

– Тори, – бормотал он, целуя ее подбородок, шею, впадинку у горла, – Я никого, кроме тебя… Ни одну женщину…

Виктория откинула голову, забыв обо всем на свете, едва только его губы коснулись ее губ. До этого ей казалось, что его объятия, его поцелуи давным-давно стерлись из ее памяти.

Но она ошиблась. Каждое его прикосновение было до боли знакомым и щемяще волнующим. И когда он опустил ее на постель, ей и в голову не пришло сопротивляться.

Он придавил ее своей тяжестью, высвободил одну руку и сжал ее ногу выше колена, лаская и поглаживая.

– Я овладею тобой, Тори, – горячо прошептал Роберт. – Я буду ласкать тебя до тех пор, пока ты будешь не в силах пошевелиться. Ты не сможешь думать ни о чем, кроме моих поцелуев. – Его рука продвинулась еще выше по ее ноге – туда, где кончался чулок. – Я сделаю то, что должен был сделать давным-давно.

У Виктории вырвался стон блаженства. Она и не знала, как стосковалась по его поцелуям за эти долгие семь лет. Она словно летела куда-то, охваченная пламенем, которое он разжег своими поцелуями. Роберт внезапно убрал руку, и она вдруг поняла, что он возится с застежкой панталон и…

– О Господи, нет! – воскликнула она и уперлась руками ему в плечи, отталкивая его. Ее воображение мигом нарисовало ей эту картину – она лежит, раскинув ноги, а Роберт расположился на ней сверху. – Нет, Роберт, – повторила она, извиваясь под ним и тщетно стараясь высвободиться. – Только не это.

– Не поступай так со мной, – взмолился он. Внезапно тон его стал угрожающим. – Не смей дразнить меня, иначе я…

– Так вот чего ты всегда хотел от меня, не так ли? – воскликнула она, соскочив с постели. —Только это тебе и нужно было?

– Ну, не только это, но и это тоже, – пробормотал он, и в голосе его звучали отчаяние и боль.

– Господи, какая же я дура! – Виктория сжала ладонями горящие щеки. – Неужели тот жестокий урок, который я от тебя получила семь лет назад, ничему меня не научил?

– Ты тоже раскрыла мне глаза на многое, – с горечью заметил он.

– Пожалуйста, уходи, прошу тебя.

Он резко остановился на полпути к двери.

– «Пожалуйста»? Какая изысканная вежливость.

– Роберт, я прошу тебя так вежливо, как только могу.

– Но почему ты прогоняешь меня? – Он снова шагнул к ней. – Зачем упрямиться, Тори? Ты же хочешь меня, и сама это прекрасно знаешь.

– Это к делу не относится! – Только сейчас Виктория к ужасу своему осознала, что он прав. Несколько секунд она смотрела на него, раскрыв рот, но потом все же умудрилась взять себя в руки и промолвила достаточно спокойным тоном:

– Ради Бога, Роберт, ты хоть понимаешь, что делаешь? Мне вот-вот откажут от места. А я не могу этого допустить. Если тебя застанут в моей комнате, меня в ту же секунду вышвырнут отсюда вон.

– Правда? – Казалось, его всерьез заинтересовала эта перспектива.

Она постаралась взять себя в руки и медленно, с расстановкой произнесла, чеканя каждое слово:

– Я прекрасно понимаю, что ты не питаешь ко мне ни капельки сострадания. Но во имя всего святого, оставь меня в покое!

Ей было противно, что она унизилась до мольбы, но у нее не было выбора. Рано или поздно Роберт уедет отсюда и вернется к своей прежней жизни. А здесь ее жизнь.

Он склонился к ней, голубые глаза его смотрели жестко и пристально.

– Почему тебя это так волнует? Готов поспорить, ты не в восторге от этого места.

Тут Виктория не выдержала. Есть же предел человеческому терпению!

– Конечно, я не в восторге, – огрызнулась она. – Неужели ты считаешь, что мне нравится нянчиться с этим маленьким извергом? Неужели мне приятно, что его мать обращается со мной как с собакой? Подумай, Роберт. Если сможешь, конечно.

Роберт, конечно, пропустил ее сарказм мимо ушей.

– Тогда зачем тебе здесь оставаться?

– Да потому что у меня нет выбора! – вспылила она. – Ты понимаешь, что это значит? Понимаешь? Нет, конечно, откуда тебе это знать. – Она резко отвернулась, не в силах больше глядеть на его наглую, самодовольную физиономию. Ее всю трясло.

– Тогда почему ты не выходишь замуж?

– Да потому что… – Она судорожно глотнула. Не может ведь она сказать ему, что не вышла замуж только потому, что ни один мужчина не мог с ним сравниться! Пусть его ухаживания оказались всего лишь хитрым притворством, все равно она была тогда так счастлива, как уже никогда не будет, и вряд ли ей удастся найти того, кто заставит ее забыть те волшебные два месяца.

– Уходи, прошу тебя, – еле слышно прошептала она. – Уходи.

– Мы еще не закончили. Тори.

Она не обратила внимания на то, что он вновь назвал ее Тори, и твердо сказала:

– Нет, все кончено. И лучше бы никогда и не начиналось.

Минуту Роберт пристально смотрел на нее, потом наконец произнес:

– Ты переменилась.

– Да, я уже не та девочка, неопытностью которой ты намеревался воспользоваться, если ты это имеешь в виду. – Она стояла перед ним, расправив плечи и гордо вздернув подбородок. – С тех пор прошло семь лет, Роберт. Я теперь другая. И ты тоже стал другим.

Ни слова не говоря, Роберт вышел из комнаты и направился к себе.

И о чем, черт возьми, он думал?

Да ни о чем, в том-то и дело. Это единственное объяснение его поступкам. И зачем, спрашивается, он постарался избавиться от подопечного Виктории и тайком прокрался в ее комнату?

– Да потому, что она возвращает меня к жизни, – ответил он сам себе.

Он уже забыл, когда в последний раз так билось сердце и бурлила в жилах кровь, когда он так желал кого-нибудь.

Нет, не совсем так. Он, конечно же, помнил. Это было семь лет назад. Когда он обнимал Тори.

Он был рад, что эти годы тоже не принесли ей счастья. Она, расчетливая авантюристка, только и мечтавшая о том, как бы повыгоднее выйти замуж, стала гувернанткой – более унизительное положение, наверное, трудно себе представить.

Да, ей не повезло в жизни – она бедна и зависима. Что ж, пусть его душа навсегда умерла, но он по крайней мере хотя бы свободен и может делать то, что ему вздумается. А Виктория вынуждена цепляться, как за последнюю соломинку, за работу, которую ненавидит, и каждую секунду трястись, что ее уволят без рекомендательного письма.

И тут его осенило. У него есть возможность и добиться ее, и отомстить ей. Мысль его лихорадочно заработала. Если ее хозяева застанут их вместе, то после этого они вряд ли доверят ей воспитание их драгоценного Невилла.

Виктория окажется на улице без гроша. Скорее всего к отцу она не вернется – гордость ей не позволит. Она останется одна, все от нее отвернутся.

Все, кроме него.

Теперь он должен хорошенько продумать план действий.

С этой целью Роберт два часа провалялся на кровати, не обращая внимания ни на стук в дверь, ни на часы, которые показывали, что время завтрака давно прошло. Заложив руки за голову и уставившись в потолок, он предался размышлениям.

Если он хочет заманить Викторию в свою постель, он должен ее сперва обольстить. Это-то как раз не проблема. Роберт провел последние семь лет в Лондоне и поднаторел в этом искусстве.

Теперь у него репутация одного из самых обаятельных молодых людей во всей Британии, и женщины от него без ума.

Но Виктория была для него серьезным вызовом. Она ни капельки ему не доверяла и, похоже, была убеждена, что он пытается ее соблазнить и только. Последнее, впрочем, недалеко от истины, но ей так думать совсем не обязательно.

Итак, прежде всего он должен снова завоевать ее дружбу и доброе расположение. Странно, но идея возобновления дружбы с Викторией ему понравилась, хотя тело жаждало совсем иного.

Она попытается его отвергнуть. Он был уверен в этом. Хм… Значит, ему придется быть не только обольстительным, но и настойчивым. И если уж говорить откровенно, ему следует добиваться ее скорее настойчивостью, чем обаянием.

Роберт вскочил с постели, поплескал в лицо холодной водой и вышел из комнаты с единственной целью – найти Викторию.

Она сидела в тени раскидистого дуба и выглядела очаровательно и вполне невинно, но Роберт предпочел не обращать внимания на последнее обстоятельство. Метрах в десяти от нее по лужайке носился Невилл, крича во все горло и размахивая игрушечной сабелькой – по-видимому, он сражался с Наполеоном.

Виктория поглядывала то на мальчишку, то в раскрытый блокнот, в котором делала какие-то заметки.

– Не такая уж это тяжелая работа, – заявил Роберт, опускаясь рядом с ней на траву. – Сидишь себе под деревом, наслаждаешься летним солнышком…

Она устало вздохнула.

– По-моему, я просила оставить меня в покое.

– Не совсем так. Мне помнится, ты просила покинуть твою комнату. Что я и сделал.

Она уставилась на него так, словно он был полнейшим идиотом.

– Роберт, – произнесла она, не прибавив больше ни слова – суровый тон сказал остальное. Он пожал плечами.

– Я по тебе соскучился.

Она раскрыла рот от изумления.

– Придумал бы что-нибудь получше.

– Прекрасная сегодня погода, не правда ли? – Он откинулся назад, удобно расположившись на траве.

– Как у тебя хватило наглости явиться сюда да еще пытаться вести со мной светскую беседу?

– Мне казалось, друзьям это не возбраняется.

– Мы не друзья.

Он ослепительно улыбнулся:

– Но мы могли бы ими стать.

– Нет, – твердо возразила она. – Не могли бы.

– Ну, ну, Тори, не изображай из себя злючку – тебе это не идет.

– Я не… – Она оборвала себя на полуслове, заметив, что и правда начинает злиться. Смущенно кашлянув, сказала более спокойно:

– И вовсе я не злюсь.

Он улыбнулся своей снисходительной улыбочкой, которая окончательно ее взбесила.

– Роберт…

– Люблю, когда ты называешь меня по имени. – Он вздохнул. – И всегда любил.

– Милорд, – процедила она сквозь зубы.

– А так еще лучше. Такое обращение намекает на определенную зависимость, которая представляется мне необычайно привлекательной.

Виктория поискала подходящий ответ, не нашла и повернулась к нему спиной.

– Что ты пишешь? – спросил он, заглядывая ей через плечо.

Виктория застыла, почувствовав его дыхание на своей шее.

– Тебя это не касается.

– Это дневник?

– Нет. Убирайся.

Роберт решил, что пришла пора сменить тактику и перейти от любезности к настойчивости, поэтому вытянул шею, чтобы лучше видеть.

– Ты пишешь обо мне?

– Я же сказала, это не дневник.

– Я тебе не верю. Она развернулась к нему.

– Будь так любезен, оставь… – Слова замерли у нее на губах, как только их глаза встретились. Она тут же отпрянула как ужаленная.

Он улыбнулся.

Она подалась назад.

Он улыбнулся еще шире,

Она отклонилась еще дальше и, потеряв равновесие, упала в траву.

Роберт тут же вскочил на ноги и протянул ей руку.

– Тебе помочь?

– Нет!

Виктория проворно поднялась, подхватила покрывало и направилась к соседнему дереву. Там она вновь уселась в тени, надеясь, что он понял намек, хотя сильно сомневалась, что он обратит на него внимание.

Так и случилось.

– Ты так и не ответила мне, что ты пишешь, – сказал он, снова присаживаясь рядом.