Текст книги "Искала тебя"

Глава 6

…Звуки музыки вновь вернули задумавшуюся девушку в мир, где теперь она всё чаще оставалась одна. Зябкая дрожь заставила Ангелину встать с диванчика и подойти к лучу света, который падал из единственного окна, вмонтированного в крышу галереи. Она высоко запрокинула голову и, стирая слезинку, широко улыбнулась. Ей снова захотелось испытать это чувство страсти – такое пленяющее, такое обжигающее и такое волнующее.

Сейчас, накануне новой выставки, девушка всё же надеялась, что Альберт приедет её поддержать. Ей снова хотелось верить, что всё будет, как семь лет назад, когда они увидели друг друга во второй раз. Упираясь затылком в стену рядом с портретом Альберта, Ангелина снова погрузилась в воспоминания…

Глава 7

Приглашений на первую в её жизни выставку не осталось, и Ангелина поспешила домой. По дороге, остановив машину, она заскочила в киоск, чтобы купить свежую газету. Узнавать как можно скорее горячие новости – ещё одна привычка, которую она переняла от отца. Поэтому её не пугал мороз и начинавшийся снег.

– Ты снова покупаешь эти жёлтые газеты? Поедем, малышка! К ужину не поспеем, – сказала мать. – А мне ещё столько звонков нужно сделать! – Азалия Марковна стояла, облокотившись на машину, и смотрелась в зеркальце пудреницы. На её молодом лице, казалось, не было ни одной морщинки, а обтягивающее вечернее платье, поверх которого была наброшена длинная чёрная шуба, подчёркивало все достоинства роскошного тела. Волосы белыми локонами спадали на грудь, а изящные красные туфли гармонировали с блестящим клатчем.

– Привет, мам! Как неожиданно! Ты сегодня прекрасно выглядишь! Холодно, садись в машину!

– Моя дорогая, в нашей жизни хорошо выглядеть – это уже половина успеха! – и Азалия Марковна поспешила присесть на заднее сидение автомобиля. – А у меня сегодня была очень успешная встреча! Я увидела тебя и отпустила водителя!

– Надеюсь, завтра на моей выставке ты будешь также блистать, – Ангелина завела машину и тронулась с места.

– Я бы с радостью, малышка, но завтра я лечу в Лондон. Эту встречу, увы, отменить нельзя. От неё зависит успех презентации моих духов.

– Мамочка, как же так?! Это же первая в моей жизни выставка! – Ангелина расстроенно посмотрела в стекло заднего вида. – Как же я без твоей поддержки?

– Моя любимая девочка! Ещё есть время что-нибудь придумать! – Азалия Марковна провела рукой по длинным вьющимся волосам дочери. – Я тоже не хочу тебя оставлять!

– Тогда мы перенесём мою выставку! – Ангелина грустно улыбнулась, мельком посмотрев на мать. – Я же понимаю, как для тебя важны оба события!

– Ничего переносить не надо, моя дорогая! – Азалия Марковна достала телефон. – В крайнем случае с тобой остаётся папа! А я всегда рядом с тобой даже на расстоянии. Мы приедем домой и всё обсудим!

– Хорошо, мамочка! – Ангелина вдруг захлюпала носом, как маленькая и, продолжая вести машину, краем глаза посматривала в зеркало на мать.

Вдали показался родной дом, в котором предстояло ещё пережить ужин и такую волнующую ночь перед дебютом. Ворота распахнулись, и обе женщины увидели на пороге дома Леонида Вячеславовича, пребывающего, как всегда, в отличном настроении. Дочь буквально прыгнула в объятия отца.

– Ты уже знаешь, малышка? Мы всё исправим, Ангел мой!

Эта способность отца успокоить её всего одной фразой удивляла Ангелину. Она покорно вошла в дом следом за матерью, потирая замерзшие руки.

Ночь была тревожной. Но наутро Ангелина проснулась раньше запланированного времени. Предстояло настроиться, надеть самый красивый наряд и блистать. Она долго смотрела в зеркало, как бы заглядывая внутрь себя, провела рукой по спутанным волосам и, улыбнувшись, выбежала в гостиную.

– Привет, пап! А я думала, ты ещё спишь!

– Как я могу долго спать, если сегодня самый радостный и ответственный день в жизни моей дочери?!

– Помню, эти же слова ты говорил, когда я окончила школу искусств. – Она лёгкой походкой проследовала в ванную, что-то напевая себе под нос.

– Я приготовлю кофе, как ты любишь!

– Мама всё-таки улетела? – Ангелина повернула голову и потянулась.

– Да, мой Ангел! – Леонид Вячеславович старался не поднимать взгляд, насыпая кофе в турку. – Она вернётся завтра вечером, малышка!

– Ну, хорошо! – Ангелина задержалась на секунды, закрывая за собой дверь в ванную. – Когда у меня будет своё дело, мне, наверное, тоже придётся разрываться между семьёй и работой!

Через час от прежней сонной малышки в пижаме не осталось и следа. Длинные каштановые локоны, слегка смоченные гелем, ниспадали на плечи, и, вплетенная в них, нить со стразами нежно гармонировала с колье на шее. Обтягивающее платье до самого пола цвета синего перламутра добавляло образу элегантности и подчеркивало красивую грудь и тонкую талию девушки. Ангелина надела туфли на самом высоком каблуке и стала оттого ещё стройнее и привлекательнее. Накинув на плечи коротенькую беличью шубку, девушка задержалась возле зеркала.

Леонид Вячеславович ждал её у машины и заметно нервничал. Через два с небольшим часа работы его дочери увидит половина самых влиятельных людей планеты. Он то и дело поправлял галстук и заправлял его в жилетку. Его белый костюм из дорогой ткани и наброшенное на плечи кашемировое пальто придавали ему лоск и, как говорила Ангелина, вид аристократа.

Выпорхнув из дверей дома, Ангелина молча села в машину. Леонид Вячеславович наклонился к Ангелине, поцеловал ей руку и улыбнулся. На минуту в душе Ангела воцарилось спокойствие.

– Леди! Вы самая обворожительная на всём белом свете! Ничего не бойся, милая! Я с тобой!

И они тронулись в путь.

В галерее их уже ждал Егор Данилович. Он был одет в смокинг и лаковые чёрные туфли с длинным носом. Для пожилого человека, возраст которого уже приближался к шестидесяти пяти годам, он держался исключительно. Его выправка и интеллигентность, чистоплотность в одежде и во взглядах притягивали людей. Он отдавал последние распоряжения швейцару, одетому по старинке в длинный красный кафтан, а на голове красовался головной убор, напоминающий цилиндр. В эту минуту он получал указания впускать на выставку только тех людей, кто имеет пригласительные билеты особого образца.

Нужно отдать должное Егору Даниловичу. Его многолетний опыт работы с художниками позволял безупречно организовывать выставки даже самых именитых и взыскательных клиентов. Радушный прием оказывался любому гостю, а нежелательных людей на выставках просто не было. Это был действительно мастер своего дела, и к тому же огромной души человек. У Егора Даниловича было множество знакомых искусствоведов и литературных критиков, банкиров и людей с не очень хорошей репутацией, но жил он один в небольшом хорошо обставленном домике на окраине города, куда, впрочем, и вкладывал все свои заработанные деньги. Это характеризовало его как человека, лишенного тщеславия и эгоизма.

Сегодня Ангелина решила встретить каждого гостя лично. Швейцар, закрывая дверь за вошедшими людьми, громко читал их имена в пригласительных билетах, а Ангелина протягивала им руку и, широко улыбаясь, приглашала пройти в зал, где уже собралось много народа.

Гости пили розовое шампанское, рассматривали картины и непринуждённо общались друг с другом. А Ангелина, увидев, что список приглашённых закончился, решила набросить на озябшие плечи шубку. Она направилась в гардероб, который находился неподалеку, за тяжёлой шторой, приоделась, снова задержалась у зеркала и вдруг заторопилась назад. Она услышала звук открывающейся двери и подумала, что сейчас увидит на пороге свою мать. Сделав несколько шагов в сторону двери, Ангелина замерла в недоумении. Перед ней в длинном чёрном пальто и с огромным букетом белых гвоздик стоял высокий молодой темноволосый мужчина. Он смотрел прямо в глаза Ангелины, сердце которой учащённо забилось, и в его глазах светилось неподдельное любопытство. Он сделал два шага вперёд и оказался рядом с удивлённой девушкой. Ангелине казалось, что весь мир вокруг перевернулся с ног на голову.

– Мои дорогие! – громко произнёс Егор Данилович. – Разрешите мне наконец-то представить вам друг друга. Альберт, это твой Ангел! – И он поспешил удалиться с довольной улыбкой, подхватив под руку какую-то пожилую даму.

– Я очень спешил! – Альберт протянул ей букет. – На улице много снега, и я подумал, что белые гвоздики обрадуют вас, Ангелина!

– Они превосходны, Альберт! – Ангелина обняла букет обеими руками, нежно прижимая его к себе.

В эту минуту им хотелось лишь оказаться в объятиях друг друга. И эту бурю чувств, нахлынувших из ниоткуда, не раз вспоминала Ангелина долгими зимними вечерами, глядя на белый искрящийся снег.

Глава 8

Как бы ей хотелось больше об том не вспоминать! Но сейчас, когда прошло столько лет со дня первой выставки, Ангелина сидела одна в пустом зале с кисточкой и красками в руках, то и дело, погружаясь в воспоминания. В окно больше не светило солнце. Стекло припорошило белыми пушинками. Встав с пола, Ангелина повернулась к портрету Альберта и быстрыми движениями руки, замазала его лицо белой краской.

– Мне тоже очень жаль! – сказала она и быстрым шагом направилась к выходу.

Набрасывая в спешке длинное пальто на плечи, она не могла справиться с гневом, охватившем её. Нежное, милое создание, много лет живущее ради любви одного и единственного в жизни человека, превратилось в эту минуту в бурю негодования и разочарованности. Накануне очередной выставки ей так нужны были сейчас его объятия, нежная улыбка и поддержка.

Закрыв на ключ дверь галереи, она вытерла слёзы и направилась к машине. Ангелина тяжело дышала. Колючий морозный воздух обжигал ей грудь и, казалось, проникал в самое сердце.

Поняв, что в таком состоянии невозможно садиться за руль, Ангелина вышла на проезжую часть. Было ещё не темно, но становилось всё холоднее. На дороге не было ни одной машины, и Ангелина присела на обочине дороги. Она чувствовала себя маленькой девочкой, которая заблудилась и не может найти дорогу домой.

Остановившуюся машину Ангелина заметила не сразу. Водитель, увидев глаза девушки, полные слез, тихо спросил адрес. Сев возле водителя и спрятав лицо в меховой воротник, она закрыла глаза.

Перед глазами пронеслись счастливые моменты жизни с любимым человеком: свидания под луной, цветы, поцелуи и свадебный наряд.

Это случилось так скоро! Свадьбу Ангелины и Альберта родители обеих сторон назначили всего через несколько дней после первой выставки Ангелины. Казалось, помимо счастья влюблённой пары, у всех членов большой семьи были свои мотивы и причины сыграть свадьбу как можно скорее. Азалия Марковна, безумно любя свою дочь, была счастлива, что её Ангелина, безумно влюблённая, наконец-то обретёт спутника жизни, так ею желанного. Антуан, отец Альберта, хотел, чтобы в жизни сына появилась женщина, которая «могла бы скрасить его одиночество в старости». Анастасия, мать Альберта, хотела, чтобы нервное напряжение, в котором пребывал Альберт последние четыре года, думая о своей возлюбленной, «перестало мешать работе и не навредило здоровью сына».

Встретившись взглядом с будущей невесткой во второй раз в жизни, Анастасия снова заставила Ангелину опустить глаза, как и тогда на концерте, у сцены. Это стало для Анастасии знаком того, что у Альберта всё сложится замечательно и он, как и прежде будет следовать её указаниям. И только один Леонид Вячеславович, которого тяготило какое-то предчувствие, с неодобрением следил за развитием событий и готов был предостеречь свою дочь от неверного шага.

Но если бы кто-нибудь тогда хоть намекнул Ангелине о том, что любовь эта после свадьбы окажется любовью на расстоянии. Если бы знала она, сколько долгих вечеров ей предстоит засиживаться в мастерской или у станка в танцевальном классе, изматывая себя работой, чтобы не чувствовать пустоту одиночества. Если бы в тот злополучный вечер, разговаривая с Альбертом по телефону, она, заикнувшись о желании родить от него ребёнка, не услышала в ответ: «Мне очень жаль!»

И вот теперь, после семи лет долгого ожидания ответных чувств и исполнения надежд, его снова нет рядом. Его гастроли, поездки, его мама… и он – сын своей матери.

Вместе им было тесно! Первые два года совместной жизни они – две женщины, горячо любящие одного мужчину, – сопровождали Альберта во всех его поездках по миру. Это были сложные годы для молодого и неопытного, но пылающего любовью сердца Ангелины.

Испытывая теплые чувства к обеим женщинам, Альберт разрывался на части, стараясь угодить одной и при этом не обидеть другую. Мудрости Анастасии уйти в сторону и дать молодым влюбленным самостоятельно строить свою жизнь Ангелина не дождалась, поэтому решила вернуться туда, где можно было только вспоминать о свиданиях под луной, цветах, поцелуях и свадебном наряде, – домой, в Россию. Ей тогда исполнилось двадцать шесть, а надежды на скорые встречи плавно превращались в тяжёлые сны, после которых было ещё тяжелее переносить разлуки.

– С вами всё в порядке? – спросил молодой человек, останавливая автомобиль возле дома Ангелины.

– Да-да, всё хорошо, спасибо! – и она протянула деньги.

– Вы очень бледны. Я могу вас проводить!

– Ну что вы, я в полном порядке! – Вытирая мокрое от слёз лицо, она вышла из автомобиля. За всё это время Ангелина только на миг взглянула в лицо водителя, когда встречная машина на мгновение ослепила их обоих. Но разглядеть черты лица молодого человека она толком и не успела.

– Я подожду, пока вы войдёте. – Он достал сигарету и вышел из авто.

Набрав код, чтобы открыть калитку перед домом, Ангелина вдохнула побольше воздуха в грудь.

– Ведь обещала же себе не реветь! Эх я! – Она обернулась и, кивнув, поблагодарила водителя ещё раз.

Калитка захлопнулась за спиной, на веранде загорелась подсветка. Ангелина достала ключи и открыла двери дома. Ещё несколько секунд она постояла на пороге, подняв вверх голову. Она смотрела в сторону крыши куда-то вдаль в темнеющее небо.

– Огромный дом! И я в нём одна!

Войдя в дом, она снимала с себя вещи одну за другой, направляясь вверх по лестнице и не включая свет в гостиной. Ангелина шла в свой балетный класс, где, танцуя на пуантах под звуки любимых музыкальных произведений, она полтора часа старалась не думать ни о чём. Затем горячая ванна с ароматом жасмина и сон в уютной постели.

Глава 9

В это новое утро после тревожного сна и разбудил её отец, открыв шторы и впустив в комнату солнечный свет. Утро нового дня очередной выставки его любимой дочки.

– Я действительно вас не ждала сегодня. Думала, что на этом открытии буду совсем одна. – Сполоснув чашку, она уселась на краешек кухонного стола.

– Это тебе, – Леонид Вячеславович протянул ей открытую коробку с украшениями. – Тебе они будут сегодня к лицу!

– Ой, какая красота, пап! – Ангелина распахнула верхнюю пуговицу пижамы и приложила колье к шее.

– Да, малышка, и именно в этой пижаме! Иди ко мне, мой Ангел.

Леонид Вячеславович обнял своё дитя. Долгие месяцы работы за границей он довольствовался только лишь телефонными разговорами с дочерью. И вот наконец он смог обнять её и немного успокоиться!

– Беги, приводи себя в порядок, а я приготовлю нам всем что-нибудь на завтрак.

– Завтра хотела поехать отдохнуть.

– Я помогу тебе собрать вещи. А сейчас марш в ванную!

Она улыбнулась и, путаясь ногами в длинной пижаме, мелкими шагами маленького ребёнка направилась вверх по лестнице. Приезд родителей стал для неё действительно большой неожиданностью и огромным подарком.

– Я очень быстро! – почти кричала она, поднимаясь наверх. – Я вчера испортила портрет Альберта, представляешь?!

– Я понял, что у тебя что-то произошло, когда приехал. Ты снова спала беспокойно.

– Да, пап, снова этот сон! – Она посмотрела в окно. – А у тебя новая машина?

– С чего ты взяла? Я со своим дружком не расстанусь никогда! – Леонид Вячеславович подошёл к окну гостиной. – А, эта машина? Знаешь, наверное, это соседи. Когда я подъехал, она уже стояла здесь. Так рано, а водитель спит в машине. Наверное, тоже куда-то уезжают.

– А я свою вчера оставила возле галереи, – с любопытством маленькой девочки она ещё раз выглянула в окно. – Ты меня подбросишь?

– Ты ещё здесь?!

Через сорок минут Ангелина была готова к новым свершениям. Приезд родителей придал ей уверенности в себе и в своих силах. Спустившись в гостиную, она подхватила под руку отца, и вместе они вышли на улицу.

Поправляя меховую накидку, Ангелина проскользнула в открытую отцом калитку и вдруг увидела перед собой автомобиль. Его хозяин стоял спиной, слегка поёживаясь от холода. На звук открывающейся калитки он повернулся. И только в эту минуту Ангелина вспомнила этого молодого человека, подвозившего её вчера до дома.

– Я рад, что с вами всё хорошо! Вы выглядите бесподобно! Теперь я спокойно могу уехать!

– Вы что… всю… ночь прождали здесь?! – с удивлением спросила Ангелина. – Вы же могли замёрзнуть!

– Рюмочка коньяка творит чудеса! – улыбнувшись, ответил он. – Но не смею вас больше задерживать! – Он повернулся к Леониду Вячеславовичу. – Всего доброго!

Отец сел за руль, и Ангелина посмотрела на отца. Он, хитро прищурив глаза, тоже посмотрел на неё в зеркало:

– Вот это фрукт! Нужно было поблагодарить молодого человека и пригласить на чашечку кофе!

– Это мой вчерашний спаситель. Я чуть было не замерзла на дороге. Он подвёз меня до дома!

– Очень вежливо с его стороны. Да и от тебя он без ума, по-моему! А вот меня он посчитал твоим кавалером!

– Не выдумывай, я даже не знаю, как его зовут!

– А вот это нужно будет исправить! – Он что-то записал в своём ежедневнике и завёл машину.

Дорогой Ангелина то и дело смотрела по сторонам, как будто надеясь увидеть что-то, что поможет оправдать её в глазах собственного отца. Он же, напротив, поглядывал в зеркало и с упоением наблюдал за этим растерянным существом, совсем не изменившимся за время семилетнего замужества. Его глаза светились счастьем и какой-то неподдельной гордостью за малышку, которая уже давно выросла, но продолжает быть таким наивным, добрым и открытым человечком.

Машина остановилась у порога галереи, швейцар открыл стеклянную дверь, и Ангелина птичкой впорхнула в мир картин, о которых она могла говорить часами, наслаждаясь результатом своего творчества.

Глава 10

Дом на окраине города внешне больше напоминал замок с острыми шпилями, устремляющимися ввысь. Забор, ограждающий его от дороги, был густо увит плющом. Его зелень волнами свисала вниз, создавая впечатление неприступности и какой-то тайны. Всё, начиная калиткой и заканчивая мебелью в этом доме, было устроено с большим вкусом и аккуратностью. Кованые перила на входе в тон гармонировали с решётками на окнах и импровизированными мостиками на газонах. Балкончики второго этажа заросли таким же плющом, а фонари, расставленные по периметру двора, поражали своим изяществом. В доме стояла тишина, и лишь запах ванили и мандаринов разносился по дому, воскрешая сладкие воспоминания о детстве и Рождестве.

– Здравствуй, мама! – произнёс вошедший в дом мужчина в красивом пальто из кашемира и начищенных до блеска ботинках. Он повесил ключи и ещё раз посмотрел на портрет матери, висящий на стене при входе. – День прошёл замечательно, а особенно ночь! – Он повалился на диванчик, накрытый пледом, подложил руку под щёку и закрыл глаза, как младенец.

– Я не слышала, как ты подъехал, дорогой! – Анастасия поцеловала сына в лоб. Звонил отец, он хочет приехать к обеду. Ты к нам присоединишься?

– Ты не представляешь, что произошло, маман! – Альберт почти вскочил с дивана. – Я видел её, я держал её в своих руках! Я… Я влюбился, ма!

– Не нужно меня пугать, дорогой! Ты думаешь, мне есть дело до твоих ночных похождений? Ошибаешься! – Она сняла с его плеч пальто. – Звонил Оливье. Ты совсем перестал думать о своих концертах, я уже молчу о поездках за границу.

– Ты не поняла меня, маман! Эта скрипка! Я не могу больше думать ни о чём! Представь, она белого цвета! – И он, повинуясь движениям матери, продолжал раздеваться, одновременно снимая с себя шарф, пальто и ботинки.

– Да, вот только белой у нас ещё не было! Меня больше волнует не твоя коллекция скрипок, с которой Мари ежедневно сметает пыль, а мой непослушный сын, который уже две недели не садился за рояль. Поднимайся сейчас же! И постарайся больше не приходить домой в таком состоянии!

Анастасия прошла на кухню по широкому коридору, отделявшему гостиную от столовой, посреди которой стоял большой обеденный стол, покрытый скатертью ручной работы. Отдав распоряжение накрывать, она провела рукой по занавеске и отдёрнула штору. Яркий свет из окна заставил дорогую посуду сиять и переливаться золотистыми тонами.

– О, маман! Мы снова ждём гостей?

– Не паясничай, милый! Обещались твои брат и сестра. Что у тебя случилось на этот раз? И с кем ты пил этой ночью?

– Столько вопросов! Я не пил, а заливал своё горе шампанским. Она снова говорит о детях! Я не был готов к этому разговору!

– Так поезжай и разберись как мужчина!

– Я уже опоздал! Нужно было лететь вчера, а вчера я почему-то был пьян.

– Дорогой, этому надо положить конец! Сколько можно идти на поводу у этой девчонки? Она хоть знает о твоих успехах? Что она о себе возомнила?!

– Не надо, ма! Она не виновата. Во всём виноват только я один! – Он подхватил волочившийся за ним шарф, бросил его на пол и качающейся походкой направился вверх по лестнице.

– Приведи себя в порядок! У тебя всего полчаса!

– Только я один! – повторил он и захлопнул за собой дверь в спальню.

Достав сигарету, Анастасия заметно нервничала. Вполне возможно, что её дорогой ребёнок стоит на распутье, и один только Бог знает, что он может выбрать! Погубить карьеру известного композитора и талантливого музыканта она, конечно, не позволит. Но как это сделать, ей ещё предстояло хорошенько поразмыслить.

Тем временем в парадной раздался звонок. Анастасия затушила сигарету и направилась к двери. Открыв её, она увидела посыльного – это был небольшого роста молодой мужчина в фирменной одежде и с сумкой через плечо. Он протянул конверт и бланк, где Анастасия поставила свою изысканную роспись с множеством завитушек и несколькими точками в конце. Конверту она не придала особого значения. Положив его на столик при входе, где обычно собиралась вся корреспонденция, Анастасия вернулась в гостиную. Именно сейчас в её голове роились мысли о невестке – такой настойчивой, желающей украсть её сына, привязать его к себе. Хоть Анастасия и имела уже двоих внуков, мысли о детях Альберта она гнала прочь.

Она теребила в руках шарф своего драгоценного ребёнка, потом встала и направилась вверх по лестнице. На стук в дверь никто не ответил, и она вошла в комнату. Внутри не было порядка, также как и в душе Альберта. Убираться в комнате он запретил уже давным-давно. Лежа на полу и глядя в потолок, он, всемирно известный музыкант, думал о ней. Её длинные вьющиеся волосы, её детская улыбка и волшебные глаза словно стояли перед ним. В его голове прокручивался один эпизод, где, как волшебная фея, кружилась в лёгком платье его когда-то преданная подруга и любимая женщина. Она смотрела своим лукавым взглядом и, прищурив глаза, улыбалась, будто морщась от яркого солнца.

– Не помню, чтобы я разрешал тебе войти, маман! – Альберт оторвал голову от пола и потом с силой ударил ею о пол. – Прошу тебя, закрой дверь!

– Пока ты в таком состоянии, я не собираюсь спрашивать разрешения! Мне страшно за тебя, мон ами! Я могу тебе чем-то помочь? – её голос смягчился. – В конце концов, я твоя мать, и мне не безразлично, что происходит с моим сыном!

Альберт приподнялся на локте, ухватил её за рукав халата и проревел что есть мочи:

– Оставь меня в покое! Не ходи за мной! Не мучь меня, прошу! Я сделал всё, что ты хотела. Я думал, смогу, но нет, это выше моих сил. Забыть её я не могу, понимаешь? Она постоянно у меня перед глазами. Ведь она – самое прекрасное, что было в моей жизни! И что теперь? Где она? Её уже два года нет рядом! – он снова рухнул на пол. – Я её потерял. Потерял! – он плакал, уткнувшись в пол и накрыв руками голову.

Анастасия присела на край диванчика, заваленного нотными листами. Её сознание металось и рвалось из груди. Любимый сын обвинял её в своей неудавшейся личной жизни. Она не верила своим ушам. Этот покладистый молодой человек никогда не позволял себе говорить с ней подобным образом. На лице Анастасии застыл ужас. Ей казалось, что слова Альберта повторяются снова и снова. Она хотела было наклониться к нему, но, убрав резко руку, встала и молча прошла к двери.

Мари стояла около лестницы и нервно перебирала в руках резинки от салфеток.

– Мадам! Вы в порядке, мадам? Мсье Альберту нужна помощь?

– Что с вами, Мари? Вы бледны! – И Анастасия, не глядя на домработницу, проследовала в свою комнату.

Заперев дверь своей спальни, она села у зеркала и, как бы спрашивая его о том, что случилось, вглядывалась в своё отражение. Её сильный взгляд стал вдруг каким-то растерянным. Она вытащила из волос гребень с каменьями, аккуратно положила его в шкатулку, что лежала в верхнем ящике столика, и с шумом рухнула на большую кровать.

Так не плакала Анастасия никогда в своей жизни! Она обхватила руками большую подушку, сильно сжимая её пальцами, пытаясь заглушить крик, рвавшийся из груди. Альберт задел самые тонкие струны её души, и это вызывало жуткую боль где-то в области сердца.

В дверь колотили – Катарина стремилась прийти ей на помощь.

– Мамочка, открой! Ну, пожалуйста! – Катарина, заливаясь слезами, повернулась к лестнице. – Ну что случилось? Мари, что произошло?

– Я не знаю! Не знаю. Кричал молодой хозяин. Я подошла… она вышла… Я ничего не успела понять, Катарина! – Мари снова заплакала.

Катарина метнулась в комнату брата. Она ворвалась без стука и чуть было не споткнулась о ноги Альберта.

– Боже! Альберт! Что с тобой? – она подскочила к брату. – Я, наверное, схожу с ума! Альберт!

Катарина крикнула, и в этот момент лежащее на полу тело брата зашевелилось. Он поднял голову и, увидев сестру в смутном очертании, улыбнулся.

– Ты не Ангел!

– Да уж, ты тоже на него не похож! Мари! Помогите мне, Мари! – Она дернула его за волосы с какой-то детской обидой. И две женщины попытались затащить его на диванчик.

– Мари, принесите лёд или нашатырный спирт! Я хочу его разбудить!

– Оставь его, Кэт, – сказал подоспевший Николя. – Пусть проспится!

Он поправил обе ноги Альберта, положил ему под голову свернутый плед и, взяв сестру за руку, потащил её к выходу.

– Думаю, нам нужно подождать внизу. Сейчас твоя помощь никому не нужна! Спускайся к детям! – он погладил её по волосам и тепло улыбнулся.

– Хорошо! Но мама?! – она указала пальцем в сторону спальни. – Она плакала!

– Да, мы сейчас же пошлём за доктором. Всё будет хорошо! – И они спустились по лестнице в сад.

В саду, наслаждаясь начинающимся снегопадом, играли два озорника, дети Катарины. Глядя на них, казалось, сам становишься беззаботным ребёнком, и все проблемы, что есть в доме, тебя совершенно не касаются.

Мальчишки подбежали к матери. Старший, ему было уже три года, обхватил ногу Катарины и потащил её ловить падающие снежинки. Младший еле стоял на ногах, но тоже протягивал ладошки и хлопал ими, радуясь вместе с братом. Жером и Пети были славными детьми и умели радовать окружающих своим звонким смехом.

Но сейчас смеяться могли лишь они.