Текст книги "Искала тебя"

Глава 17

А рассказать было что…

Много лет назад, когда Леонида Вячеславовича называли просто Лёнечка, он приехал в этот город, только что расставшись со своими родителями. Уехал он от достатка, от обслуги, от всего того, что обеспечивало ему безбедное существование и что так сильно его утомляло. Он был молод и хорош собой, ему хотелось самому найти свой путь, добиваться намеченных целей и познавать жизнь.

В тот день Леонид зашёл в кафе. Заказав свой любимый кофе, он вглядывался в облака через большое окно кафе. Плывущие белые скалы, оскал тигра, нежные руки и солдат в шинели – вот что видел он в небе благодаря своему яркому воображению.

Наконец он оторвался от завораживающей его игры облаков, и взгляд его внезапно остановился на прекрасной незнакомке. В это солнечное осеннее утро она торопливой походкой направлялась в сторону кафе. Белое короткое платье, длинный бирюзовый плащ, туфли на высоком каблуке и вьющиеся волосы каштанового цвета, спадающие на плечи и грудь. Леонид вскочил и быстро направился к двери. Открыв её, он смотрел на девушку пожирающим взглядом. Она остановилась и, поправив воротник его рубашки, нежно улыбнулась.

– С вами всё хорошо? – снимая с тонкой шеи маленький прозрачный платок, она проследовала внутрь.

– Если вас никто не ожидает, может, вы согласитесь присесть за мой столик? – с трудом подбирая нужные слова, сказал он и махнул рукой в сторону, где на столике стоял уже давно остывший кофе.

– Странно! – сказала она, присаживаясь на краешек стула, который придвинул Леонид.

– Что, простите? – сказал он растерянно. – Я при виде такой ослепительной красоты потерял дар красноречия!

– Странно, говорю. В этом городе вы – первый, кто открыл мне дверь. В наше время так мало стало галантных кавалеров.

– Я готов это делать снова и снова! – выдохнул наконец Леонид.

Официант поставил на стол высокий стакан с водой и заменил кофе Леониду.

– Я такая голодная! – Она поставила оба локтя на стол. Её улыбка обнажила красивые белые зубы. – Давайте знакомиться! Меня зовут Ника.

– Я – Леонид, – сказал он, отпивая воду из стакана. – Что мы вам закажем, прекрасная Ника?

Она посмотрела ему прямо в глаза и вдруг перестала улыбаться.

– Боюсь, я сейчас стану вам нравиться меньше, потому что я обжора.

– Имея такую стройную фигуру? – удивился Леонид. – Тогда давайте есть. Я сделаю один телефонный звонок с вашего позволения.

Он встал, чтобы выйти из-за столика и не смог не коснуться её руки. В этот момент они оба почувствовали, что близость неминуема. Страсть в его глазах не давала ей опомниться. Они смотрели друг на друга так, словно это прикосновение руки было последним в их жизни. Её глаза заметались по его лицу, и грустная улыбка заставила его взволноваться.

– Прости меня, Ника! Я не должен был прикасаться к тебе, – он хотел было убрать свою руку, но она не дала этого сделать, положив свою руку сверху.

В этот момент Леонид словно получил разряд тока через всё тело. Такого с ним никогда в жизни не случалось. Влюбиться в девушку с первого взгляда и желать обладать ею сразу и навсегда – такое могло лишь случиться в романах, которые он когда читал, но только не с ним! И неожиданность её следующих слов окончательно отключила его разум. Словно предвидя её слова, он замотал головой, умоляя её ничего не говорить.

– Прости меня! Я должна кое-что решить! Прости! – И она заторопилась к выходу, подхватив быстрым движением сумочку. – Я сумасшедшая!

Она выбежала на улицу и запрыгнула в стоящее жёлтое такси, похлопала по плечу водителя, как бы поторопив его. Леонид, подбежал к машине и взялся за приоткрытое окно.

– Не уезжай, прошу!

Слёзы градом хлынули из её глаз, и она отвернула голову. Машина тронулась с места и через несколько секунд скрылась за углом. Холодный осенний ветерок, пробежавший по его потному телу, словно вернул его к жизни. Он вбежал в кафе, бросил на стол деньги и собрался было уйти. Но шейный платочек, оставленный ею на столике, заставил его остановиться. Он взял его и бережно положил в карман пиджака. Потом вышел на улицу и, сев в свою машину, долго кружил по окрестностям города, вглядываясь в каждую проходящую девушку.

Он искал ту, которая на долгие месяцы оставит его без сна. Есть не хотелось. Весёлые и шумные компании не радовали. Смысл жизни был потерян, казалось, навсегда.

Прошло полгода. Но странные мысли не давали покоя. Он корил себя за то, что, возможно его поведение стало причиной её поспешного бегства. Он успокаивался, взяв в руки книгу. Но, доходя до описания какой-либо девушки, захлопывал томик и снова погружался в свои грёзы.

Проснувшись утром, Леонид, посмотрел на часы и стал торопливо собирать чемодан. Дом, так заботливо им построенный, больше не радовал. В нем было всё, что необходимо для хорошей жизни. Но в нем не было её, той единственной, которая раз и навсегда покорила его сердце. И надежд на долгожданную встречу с каждым днём становилось всё меньше.

За окном тихо плакали сосульки, и яркое мартовское солнце заливало весь дом светом. Красивые дорожки во дворе дома превратились в проталинки, проглядывая сквозь буреющий снег.

Леонид взял чемодан и документы, лежащие на столике. За забором просигналило такси, и он поспешил сесть в машину.

В дороге Леонид достал билет и, задумавшись, похлопал им по ладошке. Положив билет обратно во внутренний карман пиджака, он попросил водителя ехать быстрее. В данную минуту Леонид думал о рабочей встрече. Назначили её на вечер в красивейшем городе на берегу моря, но ему хотелось приехать пораньше и, как истинному любителю морского пейзажа, сначала насладиться красотой, а уж потом приступить к делам, которые нельзя было отложить, даже пребывая в скверном настроении, не отпускавшем его уже который день.

Самолёт приземлялся на побережье. Оторвать взгляд от этих красивых облаков, которые сливались с морской гладью, было невозможно. Подали трап, и через некоторое время красивый пейзаж сменился унылым видом терминалов, коридоров и потоком людей, спешащих к самолётам на встречу со своей судьбой.

Леонид поспешил выйти из аэропорта. Взяв чемодан, он направился к выходу, и, сев в первое попавшееся такси, направился к морю. Проезжая по трассе, с одной стороны которой возвышались отвесные скалы, а с другой открывался завораживающий вид на море, он не мог дождаться, когда снимет обувь и пройдется по песку босиком, наклоняясь к воде и трогая её вновь и вновь.

Машину он остановил, не доезжая до назначенного места. Именно здесь было безлюдно, но так красиво! Именно здесь можно было натянуть гамак и остаться жить, встречая рассветы и провожая закаты, думая только о той единственной, которая поселилась в сердце.

Берег был диким. Несколько поваленных деревьев послужили ему скамейкой. Леонид поставил чемодан и подошёл к воде. Его босые ноги коснулись большого мокрого камня, и в ту же секунду на них накатила волна, оставив следы пены на подвернутых брюках. Он расставил руки в стороны и сильно зажмурился от яркого солнца.

На мгновение его взор затуманился, и он обернулся, чтобы посмотреть бревно, на котором он намеревался просидеть до самого заката. Но взгляду его предстала неожиданная картина.

Примерно в пятидесяти шагах к нему спиной стояла невысокая девушка в длинном белом сарафане. Её плечи были открыты, а голову покрывала огромная синяя шляпа. В руках девушка держала кисть, которой она то и дело взмахивала, оставляя отпечатки краски на мольберте.

Леонид даже не заметил, как быстро он оказался возле девушки. Ему оставалось всего несколько шагов, как неожиданный порыв ветра сорвал с головы незнакомки шляпу, и оба, он и она, бежали за ней до самой воды. Ухватив шляпу с двух сторон, молодые люди, весело смеясь, посмотрели друг на друга, и то же самое чувство, что настигло их тогда в кафе, вернулось в тот же миг.

Не устояв на ногах, девушка опустилась на песок и закрыла лицо руками. Он, присев рядом, убрал её руки и с силой притянул к себе. И не было слаще объятий, таких жарких, таких волнующих и таких желанных, которые не заканчивались до самого захода солнца.

Деловая встреча закончилась в полночь, и удовлетворенные беседой мужчины в строгих костюмах стали выходить из ресторана, подхватывая под руки дам, их сопровождавших.

Внутренний двор ресторана был завешан гирляндами белых цветов, лепестки которых чуть трепетали от дуновения лёгкого ветерка. Это цветочное убранство и близость моря будоражили чувства и настраивали на романтический лад.

Попрощавшись с бизнес-партнёрами, Леонид встретил курьера с огромным букетом красных роз и поспешил с букетом к той, что стояла с бокалом в руках и смотрела, как жёлтые звезды тонут в зыбкой черноте воды. Её длинное чёрное платье с огромным бантом, покрывающим открытую спину, струилось по точёной фигуре и прикасалось краешком шлейфа земли.

Она повернулась к нему, будто почувствовав его шаги издалека. Её глаза светились счастьем. Обняв огромный букет красных цветов, она подарила ему свою самую очаровательную улыбку. Звучала красивая музыка, и двое влюблённых танцевали на деревянном мосту ресторана, под которым плескался морской прибой. Их губы сливались в страстном поцелуе. И, казалось, ничто и никогда не омрачит этих прекрасных минут, полных нежной любви и желания.

Эта ночь, как и последующие ночи, была несказанно нежной, поистине волшебной, исполняя желания двух любящих сердец.

– Скажи, почему ты здесь? – спросил Леонид Нику, когда первые лучи солнца начинали их первый день. – От кого ты бежишь?

– Я в тебе не ошиблась! – проговорила она с нежностью. – Только ты один на свете смог почувствовать мою боль и продолжать любить меня на расстоянии. Я искала тебя!

Она взяла его руку и, поцеловав каждый палец, положила её себе на лицо. Он снова прильнул к её губам, и их напряженные тела потянулись друг к другу. Её хрупкое тело извивалось в его объятиях, и весь мир остановился, давая возможность влюбленным снова и снова насладиться друг другом.

Наутро, сидя за столом за чашечкой ароматного кофе, Ника заметно нервничала.

– Я обручена, – сказала она так, как будто это обжигало её изнутри. – Я дала обещание своему отцу.

– Отец умер? – нервно теребя сигарету, спросил Леонид. – Прости меня.

– Нет-нет, папа жив!

Он затушил сигарету и вошел в бунгало. Сев в кресло, он взял её за руку и посадил к себе на колени.

– Но я так не могу, Лёнечка! – произнеся эти слова, она заплакала.

Он прижал её к груди и, уткнувшись в её волосы, стал вдыхать её аромат.

– Мы что-нибудь придумаем, моя хорошая. – И он крепче прижал её к себе, отчего Ника стала ещё сильнее всхлипывать.

– Я скучаю по папе! Он так сильно болеет! Не могла же я сказать «нет», – ища сочувствия, она посмотрела на Леонида.

– Кто он? – сухо спросил Леонид, перебирая пряди её волос.

– Он военный. Офицер. – Она уткнулась носом в его шею.

– И долго ты будешь бегать? – он взял её за плечи и немного отодвинул от себя, чтобы посмотреть ей в глаза.

– Я никуда больше не уйду. Ты мне веришь? – её встревоженный взгляд маленькой девочки заставил их снова прижаться друг к другу.

– Надо всё решить! Вы взрослые люди. Мы поедем к нему и во всём разберемся, – сказал он с уверенностью в голосе, и она затихла.

Так проходили день за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем. Этот год пролетел как один день.

Леонид занимался делами и любил свою женщину. Он был счастлив и напуган одновременно. Она же, обретя свое счастье, не хотела ни на миг с ним расставаться.

Проведя удачные переговоры, Леонид вернулся домой, слегка припозднившись.

– Ты почему до сих пор не спишь? – спросил он, снимая пиджак. – Поздно уже!

Его взгляду предстала дорожка, обрамленная зажженными свечами. Он шёл по ней и улыбался.

– Где ты? Ты сожжёшь дом. И мы будем жить прямо на берегу. На песочке. Вдвоем.

В гостиной на кожаном кресле сидела она, полуобнажённая, держа в руках два бокала с апельсиновым соком.

– Мы будем жить не вдвоём, а втроём, мой хороший! – сказала она и протянула ему бокал.

На несколько секунд несмолкающий шум в ушах заставил Леонида остановиться. Страсть, которую он испытывал к женщине, сидящей перед ним с обнаженной грудью, сменилась приливом радости и счастья. Он присел рядом с ней и провел рукой по собранным в пучок волосам. Потянув её голову назад, он стал осыпать её поцелуями, овладевая её податливым телом, которое излучало благоухающий аромат нежных духов. Некоторое время в доме была слышна только нежная музыка, струившаяся из динамиков приемника. И только задёрнутые тяжёлые занавески и приглушённый свет были свидетелями страстной любви.

Теперь, когда Ника была беременна, Леонида не покидало желание поставить точку в её отношениях с отцом, с данным ею обещанием и помолвкой. Смотреть, как беззаботно она наслаждается счастьем и делится счастьем с ним, было удовольствием. Но слышать, как она говорит по телефону, в очередной раз, доказывая отцу, что свободна делать, что пожелает, что уже давно стала взрослой, было невыносимо. Да и быть никем в её жизни ему тоже не хотелось.

Вернуться в свой город, в свой дом с любимой женщиной и жить там с долгожданным ребёнком – вот то, что неоднократно предлагал он Нике. Но в ответ он получал миллион возражений от женщины, которая умела ласково описать свои чувства и нежно просить о своих желаниях.

Она хотела жить у моря. А любовь к морю была у них обоюдная. Так и пролетели девять месяцев. Он работал, проводил массу времени в перелётах и всегда с радостью возвращался в дом, где ждала его любимая женщина. Она писала картины, ждала его из командировок и дарила ему всю свою любовь.

День, когда родилась малышка, ничем не отличался от остальных.

Ласково улыбаясь, Ника разбудила Леонида.

– Дорогой, ты опаздываешь в аэропорт! – она сдернула с него покрывало. – Я замерзла сегодня ночью!

– Нужно было крепче прижаться ко мне. Я бы тебя согрел! – сказал он, поворачиваясь к Нике. – Идите ко мне, мои девочки!

Он привстал и распахнул шелковый халат любимой. Живот, в котором подрастал плод их страсти, Леонид целовал всегда подолгу.

– Доброе утро, мой ангел! Как тебе спалось? Мама тебя не обижала? – он поднял глаза на Нику.

– Знаешь, иногда мне кажется, что ты её будешь любить намного больше, чем меня! – сказала она, улыбаясь, и запахнула халат. – Кстати, у меня такое ощущение, что она не будет рисовать картины, а будет танцевать чечетку.

– Что бы она ни делала, я буду любить её больше жизни! – сказал Леонид с нежностью и отправился в душ.

Вернувшись в комнату, Ники он не застал. Лишь услышал, как в кухне о пол разбился стакан. Вбежав туда, Леонид увидел лежащую на полу Нику, осколки стекла и лужу крови в области головы.

– Милая, ты поранилась?

Она не отвечала.

Выходя из палаты, за дверью которой Леонид следил уже более десяти часов, врач снял с головы шапочку и подошёл усталой походкой.

– Она в искусственной коме. Мы сделали всё, чтобы спасти и её, и ребёнка, – он нервно теребил шапочку в руках. – Девочка абсолютно здорова. Все процессы в норме. Три килограмма. А вот с женой… Удар о твёрдый предмет пришёлся на затылочную область головы вашей жены. Мы будем наблюдать за ней. Лучше объясните, каким образом в волосах вашей жены оказался острый карандаш? Именно он стал причиной значительной потери крови. Была задета позвоночная артерия, если вы понимаете сейчас, о чём я говорю.

– Да, Ника художник, она пишет картины. Карандашом она всегда закалывает волосы. Я даже не мог себе представить, что все может так обернуться!

– К сожалению, мы не можем пока говорить о быстром улучшении состояния. Пока непонятно, чем была спровоцирована потеря сознания. Всё покажут следующие сутки.

– Я могу их увидеть? – От нервов Леонид делал нелепые движения руками.

– Да, можете, только недолго!

– Спасибо, доктор! – Леонид заторопился навстречу к выходящей из палаты медицинской сестре. В руках её был ребёнок, завернутый в пелёнку.

Жестом она показала Леониду, что посетителям можно посмотреть через окно и быстро вошла в соседнюю палату.

Обстановка палаты напоминала кадры из странных фильмов: стены в белом кафеле, врач и медсестра в белых одеждах и странный огромный аппарат, напоминающий космический корабль.

Леонид наблюдал через окно, как врач откинула стеклянную крышку аппарата, а медсестра положила девочку внутрь и установила ей кислородную трубку, после чего крышку закрыли.

– Не волнуйтесь, папа! – сказала выходящая из палаты врач. – Кувез – это приспособление с автоматической подачей кислорода и поддержанием оптимальной температуры и влажности. В нашей клинике в него помещают детей в первый день их жизни. Через несколько минут вам разрешат к ней войти. Видите, в боковых стенках есть окошки и дверцы?! Через них вы сможете прикоснуться к дочери!

Всё это время врач держала Леонида за предплечье. Напряжение не уходило из его тела. Он трепал торчащие на голове волосы одной рукой, а другой водил по стеклу, через которое был виден маленький человечек.

Медсестра широко открыла дверь палаты. На Леонида надели халат и продезинфицировали руки, сбрызнув их какой-то жидкостью. Наконец его подвели к кувезу. Тепло крошечного тела он почувствовал сразу, как только прикоснулся к маленькой ручке. Малышка на мгновение встрепенулась.

– Ну что ты, Ангел мой! Не бойся! Это я, твой папа! – больше он сказать не мог ни слова.

Он гладил её розовое тельце, трогал пальчики, и его душа плакала. Вот так, в одно мгновение, человек может лишиться спокойствия и оказаться на самом краю пропасти.

Через десять дней Леонид забрал дочь из клиники.

Комнату своему ангелочку он обставил с огромной любовью. Там были мягкие игрушки и рисунки ангелочков на стенах. Над детской кроваткой был натянут прозрачный балдахин, а вокруг было разбросано множество разноцветных подушек с детскими рисунками. В комнате малышки было всё, но не было самого важного – мамы.

Состояние Ники изменилось только на четырнадцатый день, когда она пришла в сознание. Врачи терялись в догадках, какие осложнения может повлечь полученная травма, и не торопились давать какие-либо прогнозы.

Всё стало понятно, как только Леонид вошел к ней в палату.

– Вы врач? – спросила она Леонида. – Что со мной?

– Ника! Ты не узнаёшь меня? – воскликнул Леонид, дотрагиваясь до её руки.

– Я хочу пить, – сказала она и облизнула потрескавшиеся губы. – Вы отвезёте меня к папе?

– Да, отвезу, Ника! Отвезу завтра, – Леонид присел в кресло.

– Очень хорошо! А я смогу сегодня позвонить своему отцу? – она спросила об этом так, будто не было этих страшных событий, этих тяжёлых переживаний, будто только вчера она, поругавшись с отцом, убежала в другой город, чтобы спрятаться там от предстоящей свадьбы.

Она продолжала задавать вопросы, но Леонид уже ничего не слышал. Вокруг суетились доктора. Они обменивались мнением, ставили датчики и делали какие-то замеры. В эти минуты Леонид окончательно понял, что Ника его не помнит.

Неожиданно для всех открылась дверь, и Ника улыбнулась.

– Папа! Зачем ты приехал? – она попыталась помахать рукой.

Вслед за стариком с тростью вошли два охранника.

– Я приехал за тобой, Вероника! – отец взял девушку за руку. – Мне осталось только переговорить с доктором. Он скажет, когда мы сможем поехать домой!

– Простите, что значит домой? – Леонид вмешался в разговор, подойдя к кровати Ники.

– Не здесь, молодой человек! – перебил он Леонида. – Давайте выйдем в коридор!

Охранник указал Леониду на дверь, второй открыл её. Леонид, не понимая, что происходит, крутил головой и шёл следом за отцом Ники. Как только охранники закрыли дверь палаты, став по обе стороны от пожилого мужчины, Леонид накинулся на него.

– Какое вы имеете право увозить её с собой? – Леонид сильно нервничал. – Она моя жена! У нас с ней родился ребёнок!

– Вот и оставляй его себе! – крутя в руках сигару, холодно сказал мужчина. – Я говорил с докторами, она не помнит ни тебя, ни этого подкидыша!

– Да как вы можете такое говорить?! – Леонид бросился на старика, схватив его за воротник пиджака. – Это не подкидыш! Это наш с ней ребёнок!

Но уже через секунду ему пришлось ослабить хватку, потому что его руки заломили с двух сторон два широкоплечих охранника.

– Слушай меня внимательно! – прорычал отец Ники. – Сейчас ты развернёшься по направлению к выходу и забудешь о существовании моей дочери навсегда! Иначе…

Он подошёл к стеклу палаты, через которое была видна Ника.

– Это моя дочь! – он стукнул по стеклу рукой. – И если тебе дорога жизнь твоей дочери, ты сделаешь так, как я скажу.

– Зачем вы это делаете? – Леонид освобождался от захвата. – Мы с ней любим друг друга!

– У Вероники амнезия! Я уже договорился с клиникой за границей! Когда будет нужно, я скажу ей, что ребёнок не выжил! – проговорил он тоном, не терпящим возражений. – А ты уезжаешь домой и никогда о ней не вспоминаешь!

Охранники отпустили Леонида, подтолкнув его к выходу. Леонид шёл медленно, постоянно оборачиваясь. Сердце его бешено билось. Выйдя из клиники, Леонид заторопился к машине. В мыслях мелькали фразы Ники и его отца. И вдруг он ощутил, что какой-то животный страх за дочь сковывает его тело. Ему нужно было немедленно ехать к дочери, обнять её и защитить.

Звонить няне не было времени, поэтому Леонид пытался выжать из своей машины всё, что можно, и несся на бешеной скорости по шоссе, обгоняя другие автомобили.

Наконец Леонид увидел заветный поворот, и сердце его сжалось. Доехав до ворот своего дома, он выбежал из автомобиля и, не закрыв за собой калитку, бросился к входной двери.

На громкий стук из детской выбежала няня. Она держала на руках малышку. Увидев Леонида, она улыбнулась и, тут же испугавшись, приложила палец ко рту.

– Тише, Леонид Вячеславович, вы разбудите дочь!

– Слава Богу, с вами всё в порядке! – Он схватил Ангелину и прижал её голову к своей щеке. – Девочка моя!

– Что-то случилось, Леонид Вячеславович? – Девушка поправила одеяльце. – Вы её задушите!

– Нет, Антонина, всё хорошо! – задыхаясь, произнёс Леонид. – Я даю вам отпуск на несколько дней, можете идти домой.

Вечером того же дня Леонид с дочерью в спешке покинули дом, в котором он встретил свою любовь и попрощался с ней навсегда. Он решил, во что бы то ни стало, спасти малышку.

Дверца машины захлопнулась. В тонированном стекле Леонид увидел своё отражение: глаза его были полны слёз, а душа стала океаном, их рождающим.

Большие ворота закрылись, и закрылась книга о большой и чистой любви.

Дни на новом месте пролетали в круговерти самых разных событий. Леонид пытался работать, не покидая город, в который он вернулся. Он уделял внимание маленькой дочке и очень старался не сойти с ума.

Одно-единственное лекарство возвращало его к жизни – любовь к Ангелине. Взяв её на руки или положив её на грудь, он читал ей сказки. И в эту минуту, казалось, все невзгоды отступали, унося их в мир волшебных книг.