Текст книги "Мясная лавка"

Ателье

– Боже ты мой! Какая ты тут необыкновенная! – Саба захлебывается от восторга.

Вчера вечером Ро прислала мне на почту несколько снимков с моей фотосессии. Я тянусь через стол за своим мобильником. В колледже и столовая лучше, чем в школе. Здесь устроен шведский стол с разными сортами пасты, и вам могут приготовить любой сэндвич или панини. Прелесть что за жизнь! Я сегодня выбрала низкокалорийный обед, с тунцом и плавленым сыром.

– Яна, ты такая красивая, – верещит Лорел.

– На котором?

– В кожаном платье! Я в восторге… это очень… ну, я просто хочу сказать, что это… эротично. Только ты не подумай, я не в лесбийском смысле, конечно же.

– Клево. Спасибо, что сформулировала. Да, платье просто крутяк. – Саба возвращает мне телефон.

Снимки, которые обработали и на которых навели глянец, и впрямь невероятны. Я не похожа на себя, выгляжу как какая-то великая воительница из космоса вроде амазонки.

– Дай посмотреть еще раз – другой костюм, – просит Лорел, и я передаю ей телефон. – Ой, тебе звонят!

Смотрю на экран – звонит Ро.

– Это мой агент.

Лорел присвистывает, и они с Сабой покатываются со смеху.

– Вы только послушайте ее! Это мой агент!

Я делаю страшные глаза.

– Ну что такого? Это так называется, мой агент! – И в трубку: – Слушаю!

– Яна, привет. Это Ро. У меня только что был очень интересный телефонный разговор – о тебе…

Поспешно выбравшись из-за стола, я направляюсь к дверям на веранду.

– Да?

– Угадай, кому понравились твои снимки?

– Эээ… Мэгги?

– Да, и Мэгги тоже, и это, кстати, поразительно, потому что Мэгги трудно чем-то удивить. Но это другой человек, даже лучше. Ну?..

Я никогда не умела играть в угадайку.

– Без понятия.

– Дермот Дин!

По ее голосу я понимаю, что должна запрыгать от восхищения, но…

– А кто это?

– О, Яна, ну что с тобой делать? Я говорила тебе засесть за Vogue и i-D[20]20
  i-D – культовый британский журнал, посвященный авангардной моде, музыке, искусству и молодежной культуре.


[Закрыть]?

Я хочу ответить, что, вообще-то, слегка, самую малость, занята настоящей учебой, но решаю промолчать. Первая неделя прошла, и за нас взялись всерьез. Надо написать эссе о роли закона в обществе, прочитать кучу стихов Бронте, а еще – самое худшее – мы с Сабой должны написать оригинальный рэп об иммиграции по-французски. Полная лажа! И как им только в голову приходят такие дерьмовые идеи?

– Дермот – креативный директор Republic of Deen; ты же помнишь кожаное платье, в котором тебя снимали? Неважно. Главное, он мой друг, и мне захотелось послать ему твою фотку; ты ему ПОНРАВИЛАСЬ!

– Серьезно? – Ого, это реально круто.

– О, даже лучше. – Погода сейчас больше напоминает сентябрьскую, и, ходя взад-вперед по лужайке, я начинаю жалеть, что не захватила ничего потеплей тонкого худи. – Ты так ему понравилась, что он спросил, нельзя ли тебя нанять.

У меня сводит живот, будто я катаюсь на аттракционе в Торп-парке.

– Что? Как?

– На Неделю моды, крошка! Это через две недели!

Мысль о подиуме повергает меня в настоящий ужас. Даже мутить начало. Ох, черт, только не это. Вот блин!

– Показ? Но мне сказали, что я на развитии минимум до Рождества.

– Я знаю! Поздравляю тебя! Твой первый заказ! И… он хочет эксклюзив! Йи-хо!

– Что это значит? – В глазах у меня разноцветные круги. Так вот ты какая, паническая атака…

– Это значит, что ты не можешь выходить на других шоу раньше этого. Пойми, он, конечно, не из самых супервеликих дизайнеров, но деньги вполне приличные – пять сотен за дефиле и еще пять за эксклюзив.

– Тысяча фунтов? ОХРЕНЕТЬ! – Мой вскрик разносится над верандой, так что все поднимают головы и смотрят на меня. Неловко.

– Да, понимаю, но для первого раза…

Она поняла меня с точностью до наоборот. Это безумие какое-то. Ферди получает двадцать пять фунтов за смену и приходит домой, воняя кислым молоком.

– Я… а ты правда считаешь, что я готова?

Молчание.

– Не буду врать, нам предстоит много работать над твоей походкой. Тебе нужно учиться ходить на каблуках каждый день до семнадцатого. На следующей неделе кастинг.

Я делаю глубокий вдох. Кажется, съеденный тунец с плавленым сыром просится наружу. Вот пакость.

– Не переживай, Яна. Да, это немного раньше, чем мы планировали. Никто не ожидал, что тебе предложат работу уже в сентябре, но предложение-то прекрасное; отличная возможность ввести тебя в дело легко и плавно. Дермот – симпатяга, и он прямо-таки запал на тебя, дорогая. Не припомню, чтобы он хоть раз заказывал эксклюзив.

– Угу.

Я так испугана, что не могу выдавить ни слова.

– Просто сходи на кастинг, и посмотрим, как оно тебе. Я, кстати, тоже пойду, это же твой первый раз.

– Спасибо.

– Через минуту я пришлю тебе на почту все детали. Люблю тебя, малышка моя.

Она вешает трубку, а я бреду себе, как ходячий мертвец, обратно в столовую. Наверное, вид у меня пришибленный, потому что Саба вскакивает и бросается мне навстречу.

– Яна, что? Что случилось?

Я медленно сползаю на скамейку.

– Ничего. Ну, меня только что пригласили на первый показ.

У Сабы глаза лезут на лоб.

– На подиуме?

– Да. Для… как ее там… Republic of Deen… это он сшил то кожаное платье, и ему понравились мои фотографии. Неделя моды в Лондоне…

– О МОЙ БОГ! Яна! – Лорел зажимает рот руками. – Я ОБОЖАЮ Republic of Deen. Они делают эти удивительные сумочки, похожие на маленькие облачка, но стоят они около фунтов двести… может, достанешь мне такую?

Я качаю головой. Такое чувство, что мозг решил биться вместо сердца и теперь хулиганит в моем черепе.

– Я не уверена, что смогу.

– Конечно, сможешь, не будь дурочкой, – говорит Саба.

– Меня мутит. В смысле – как же это, почему так рано? Мне кажется… у меня просто голова отваливается.

– Может, принести тебе ведро? – Лорел вскакивает.

– Не надо, сейчас полегчает…

– Яна, это потрясающе. Мода – штука быстрая, – авторитетно бросает Саба. – Привыкай.

– Это твой первый раз… – Лорел усмехается, а сама прямо дрожит от восторга. – Итак, ты лишишься своей подиумной невинности.

Чтобы ее порадовать, я выдавливаю смешок. Напомните, у кого это на показе с ног свалились туфли? У Наоми, кажется? Мир никогда этого не забудет.

– Это же огонь! – говорит Саба. – Ты – настоящая, живая, реальная модель. Я горжусь тобой, детка. Бог мой… вот стерва, я из-за тебя разревусь, кажется! – Она промокает салфеткой глаза.

– А когда ты станешь знаменитой, будешь проводить нас на вечеринки и приемы? – спрашивает Лорел. – А вдруг ты познакомишься с Кларой Киз? Или Диду, или Домино? Или Уэсли Брайс? Или…

От ее болтовни голова у меня только еще сильнее кружится. Только сейчас до меня доходит, что шутки кончились – очень, очень ясно доходит.

Кажется, я заблудилась.

Хожу туда-сюда по Брик-лейн, и гугл-карты четко направляют меня к закрытому индийскому ресторану. «Вы прибыли к месту назначения». Ни фига я не прибыла. Какая-то женщина с тележкой пытается меня объехать.

– Здрасьте! Извините, вы не подскажете, где здесь дом 14-б? – спрашиваю я.

Она будто не слышит.

– Спасибо!

Корова.

К счастью, в кармане трезвонит мобильник, и это Ро.

– Яна, привет, как ты, добралась?

– Я заблудилась! Стою у какого-то заброшенного индийского кафе, а гугл говорит, что это оно и есть!

– Милая ты моя. Вход на склады с Дрей Уок. Сейчас я выйду, встречу тебя…

Я заворачиваю за угол, и в ту же секунду мне навстречу выскакивает Ро из каких-то неприметных ворот, мимо которых я проходила раз пять.

– Привет, солнышко! Нам сюда.

Видеть ее такое облегчение, что я чуть не плачу, как дура.

– Извини, пожалуйста! Я опоздала?

– Все в порядке. На пять минут – не страшно, только смотри, не привыкай к этому! Боюсь, миф о том, что меньше чем за десять тысяч баксов[21]21
  Отсылка к известной фразе Евы Евангелисты: «Меньше чем за 10 тысяч долларов я даже с кровати не встану».


[Закрыть] нельзя и пальцем шевелить, ушел в прошлое! Поднимаемся.

На нижнем этаже что-то вроде небольшого рынка, и, если не знать, нипочем не догадаешься, что студия – здесь: я ожидала большой яркой вывески, но рядом с дверным звонком только малюсенький логотип.

– Его ателье здесь, наверху, – бросает на ходу Ро, и я вхожу, иду за ней следом – вверх по узкой крутой лестнице. Я снова в своей униформе из черной жилетки, джинсов в обтяжку и конверсов, а в большой сумке туфли на каблуках.

Прежде чем увидеть студию – или ателье, – я ее слышу. Звонят телефоны, гремят шаги, на максимальной громкости надрывается Бритни. Это полный хаос.

– Где шёртовы перчатки? – Голос с ирландским акцентом перекрывает шум. – Эйсусом клянусь, эти перчатки меня в гроб вгонят! Неужели это так шертовски трудно сделать, как я прошу?

– Курьер уже в пути, Дермот. Она сказала, в три – самое позднее.

– Да? Ну, скажи ей, что одну перчатку я оставлю специально, чтоб засунуть в ее снобскую задницу.

Все это похоже на улей: рабочие пчелы роятся вокруг своей матки. В данном случае пчелиная матка – коренастый бородатый мужчина в потрясающих очках и реально крутых высоких кроссовках Adidas с пушистыми плюшевыми мишками. Чудно́, правда? Бывает же, что человек нравится прямо сразу, как только его увидишь. Так бы и обняла его.

При виде меня у Дермота Дина вспыхивают глаза.

– Ух ты! Это же она!

– Дермот Дин, это Яна. Яна, это Дермот!

– Ты идеальна! Народ! Перестаньте заниматься шёрт знает шем, трутни, и поздоровайтесь с Яной!

– ПРИВЕТ, ЯНА! – дружным хором приветствуют меня трутни.

Не забывай о вежливости.

– Привет, извините за опоздание. Я… я… не могла… найти дверь.

– Ох, и не говори, лапа, ее никто не может найти. Постоянно твержу, что надо повесить большую вывеску на воротах. Боюсь, что и перчатки мои доставят в индийский ресторан дальше по улице.

Он протягивает мне руку, и я стараюсь успокоиться. Поняв, что я не одна такая, я благодарно улыбаюсь. Студия не так велика, как я ожидала, но, возможно, так только кажется, потому что нас со всех сторон окружают портновские манекены – и все они полуодеты.

– Извини за беспорядок, – говорит Дермот, – до показа остается неделя, и мне все чаще приходит одна мысль: когда-нибудь я все-таки решусь, закуплю в промышленном количестве маленьких черных платьев в «Праймарк» и просто нашью на них свои лейблы. Хочешь кофе, солнце мое?

– Спасибо, мне бы просто воды.

– Ричи! Какого шёрта, где его носит? Мария, матерь Бога нашего, пошли мне стажера, хоть отдаленно похожего на разумное существо. РИЧИ!

По лестнице взбегает парнишка с громадной картонной коробкой.

– Думаю, это – перчатки, – задыхаясь, сообщает он.

– Ах, шёрт, аллилуйя! Наконец-то! Ричи, сгоняй вниз, в кофейню. Мне мокрый кортадо, для Яны воду – с газом или без?

– Эээ, лучше без…

– Воду без газа, ну, и кто там еще чего хочет. И, умоляю, поживей, пока у меня не начались судороги из-за синдрома отмены. – Бедный малый торопится со всех ног. – Вообще-то, он симпатяга. И минет исполняет просто великолепно.

Я честно не понимаю, что это была шутка, пока Ро не начинает хихикать – и тогда я предполагаю, что он пошутил. Хочется верить, что правда пошутил.

Вспомнив совет Ро – задавать вопросы и проявлять интерес, – я начинаю.

– Как дела… с новой одеждой? – Надеюсь, что не наступила на больную мозоль.

– О, я в полном восторге! – отвечает Дермот. – Скажу по секрету: настоящее название – «Династия Дин» – навеяно мыльной оперой!

Видимо, взгляд у меня тупой и бессмысленный.

– Господи, ты о ней понятия не имеешь, да? Блин, убейте меня, какой я старый! Алексис Кэррингтон? Джоан Коллинз?

Я виновато пожимаю плечами.

– Ты же совсем ребенок, верно? Представь, это было в восьмидесятых, за двадцать лет до того, как тебя зачали!

Шмотки, которые я вижу на манекенах, как будто сделаны из конфетных оберток. Материал сверкающий, с металлическим блеском, но это натуральная кожа. Огромные накладные плечи и оборки.

– Это очень круто, – говорю я, хотя сама ничего из этого не надела бы, буквально ничего. Если бы мне не платили – и, если хорошенько об этом задуматься, то…

– Ты такая милая! Очаровательна! Спасибо, что согласилась прийти, Яна. Стоило мне увидеть твое лицо – ты меня сразу ОКОЛДОВАЛА. Я сказал своей подруге Ровенне, я ей сказал: «Эта девочка, Яна, – новая Лекс, ни больше ни меньше».

– Да, – подтверждает Ро.

– Лекс открывала мой первый показ еще в 2010-м. Обожаю эту девушку, но (только ей не передавай, а то она, шертовка, шкуру с меня спустит и натянет на себя) ты еще круче, я уверен! Ноги! Скулы! Безумно красивая!

– Даже не знаю, что ответить. – Я обхватываю себя руками. – Передам маме и папе – это же, наверное, благодаря их генам.

Дермот заливисто хохочет – честно говоря, немного громче, чем заслуживает моя убогая шутка.

– Милая моя, давай нацепим на тебя что-то из одежды. Представляешь, я и сам впервые увижу их на модели! Вау!

– Надеюсь, я их не помну…

Они ржут так, БУДТО Я СОСТРИЛА. А я даже не думала шутить. Ничуточки.

Здесь есть складная ширма, где мне предлагают переодеться, но, как и раньше, уединиться невозможно. Я раздеваюсь до белья телесного цвета (думая попутно, а какого же цвета «телесное» белье носят темнокожие модели), и за ширму влетают Дермот и его ассистентка Клои с разными нарядами для меня, оживленно обсуждая какие-то поправки и доделки. Портновский сантиметр обвивается вокруг меня, как удав из «Книги джунглей».

– А вы… – говорю я, пока он обмеряет мне бедра, – всегда хотели стать дизайнером?

– О да, – воодушевляется Дермот. – Первое платье, кстати, я сшил для Барби, куклы моей младшей сестренки Броны. Удивительно, но то платьице было похоже на это. А когда я подрос, то уже точно знал, что рано или поздно унесу ноги из Голуэя и поеду в Лондон.

– И у вас получилось!

– Сладкая моя, это было нелегко. Когда-нибудь я напишу мемуары, и у тебя от ужаса молоко свернется. Ох, что мне пришлось пережить, чтобы стать стажером в Лондоне… Но да, малыш Дермот Маклафлин стал Дермотом Дином, потому что ни одна гребаная сучка не могла выговорить мое имя без ошибки, а потом, кто бы мог подумать, Венера Ардито надела одну из моих футболок и прошлась в ней по сцене в Гластонбери – и покатилось. Вот почему она здесь…

Он кивает на гигантский, в стиле поп-арт, портрет Венеры в вульгарной золотой раме, который занимает почти всю стену в студии.

– Понятно!

– Представляешь! Фантастика! И вот мы уже готовимся к десятой годовщине Republic of Deen. Летит время… Ну-ка, натягивай это прямо через свою тыковку.

Он протягивает мне блестящее фиолетовое платье с одним острым плечом. Пока я пытаюсь сообразить, о чем он говорит, он набрасывает его на меня сверху.

– Молнию еще не вшили, – бормочет он, наглухо закалывая на мне платье. – А туфли прибудут в понедельник.

– У меня с собой есть пара, – начинаю я, но ассистентка уже протягивает мне другую пару. Это что-то из последнего сезона – золотые сапожки по щиколотку. На мое счастье, толстые каблуки не такие уж высокие.

– Знаешь что? – говорит он. – Перчатки-то никудышные, шертовски дрянные, и о чем я только думал? – И он кидает кожаные бирюзовые перчатки через всю студию прямо в мусорную корзинку.

– Я не хочу врать, – шепчу я Дермоту, когда Ро отходит за кофе. – Скаут нашел меня всего два месяца назад, и у меня не походка, а дерьмо.

Он от души смеется.

– Ну, дела! Такое я вижу впервые! Честная модель! Но тебе повезло: я обожаю странные походки. Не люблю шаблонных девушек на одно лицо. У меня все девчонки фрики и чокнутые.

Я застегиваю молнию на сапоге и, пошатываясь, встаю.

– Окей, тогда вы обратились по адресу.

– Главное – не упади. А если свалишься, пошлешь все к шёрту, посмеешься и дальше пойдешь. Покажи товар лицом, малышка.

Тут, как по волшебству, в плей-листе меняется исполнитель, начинает петь Венера Ардито – я решаю, что это добрый знак. Длина студии всего-то метров десять. Я стараюсь идти, попадая в ритм, вспоминая все, чему меня учили. Присаживаюсь на бедра. Немного машу руками. У двери я останавливаюсь, поворачиваюсь и иду назад.

– Видишь? – спрашивает Дермот. – И что в этом такого трудного?

– У меня получилось?

– Детка, это было сказочно! Я просто хотел убедиться, что ты в принципе можешь переставлять ноги. Ох уж все эти бредни насчет «правильной походки»! Раз ты попадаешь в такт, все превосходно!

– Великолепно, Яна, ты молодец, – подтверждает Ро, хотя на лице у нее вот такими буквами несмываемым маркером написано: «ФИ!»

Я смотрю на себя в зеркало.

Хватит, пора забыть об этих бреднях про старую меня, робкую скромницу.

Знаете что? Я выгляжу как шёртова модель!

Неделя моды

Мне еще многому предстоит научиться. За неделю до НМЛ (т. е. Недели моды в Лондоне) проходит Неделя моды в Нью-Йорке, так что в «Престиже» все сходят с ума. За целую неделю со мной ни разу не выходят на связь. Было принято решение, что слишком рано для моей «карьеры» вывозить меня в Нью-Йорк. Если честно, мне вполне хватает нагрузок в колледже, чтобы беспокоиться из-за поездок за границу.

Зато уже начались СНЫ. Сны, в которых я падаю и все надо мной смеются, сны, когда прямо на подиуме у меня начинаются месячные, сны, в которых я так крепко сплю, что пропускаю весь показ. Каждый день теперь я вскакиваю в пять утра и больше не могу заснуть.

С колледжем все непросто. Я пока сама не определилась, как к нему относиться. Здесь все не так, как в школе. Счастье, что на французский и английский я хожу вместе с Сабой, а на социологию с Лорел, Робином и Ферди – рядом всегда кто-то есть, но мне ужасно не хватает нашей тусовки. Похоже, нам уже не быть всем вместе. Учиться трудно, труднее, чем в выпускном классе, а ведь все еще только начинается. Вчера вечером у меня была очередная примерка в Republic of Deen, и перевод французского текста пришлось делать в поезде по дороге домой, в одиннадцать. Глаза все время слипаются, словно в них накапали суперклея.

Еще хуже то, что моя репутация, судя по всему, тянется со мной из Холлитона.

– Эй! – В коридоре какой-то мелкий прыщавый хорек пытается пристроиться и попасть со мной в ногу. – А правда, что ты модель-транссексуал?

– Ясное дело, – отвечаю я не моргнув глазом. – А что, нельзя?

– Поганец, – шипит Саба – она идет по другую сторону от меня.

– Это правда! – Хорек бегом возвращается к своим дружкам. – Она признала!

– Тебе надо было его ущипнуть.

– Нельзя выходить из себя. – Я только плечами пожимаю. Ладно бы только мальчишки. Я отлично вижу, как девочки – девочки, которые не ходили в мою старую школу, – поглядывают на меня издали и пихают друг дружку. «Вот та модель», – шепчутся они и брезгливо морщат носы. Иногда еще добавляют: «Но она же страшная».

– Они просто завидуют, – утешает Саба.

– Тут нечему завидовать. – Мы с ней идем на английский, и мне заранее скучно при мысли о полутора часах обсуждения «Тэсс из рода д’Эрбервиллей». Ах, она переспала до того, как вышла замуж, представляете? Интересно, можно мне честно высказаться в сочинении, что я обо всем этом думаю?

– Ты так считаешь, дитя мое?

– На самом-то деле я еще ничего такого не сделала. – Я и правда, с одной стороны, чувствую свое превосходство, но, с другой, все очень хреново. Потому что меня, конечно, наняли, но выгляжу я до сих пор уродиной, это очевидно.

Саба хлопает длинными ресницами. Она недавно нарастила их – получилось, мне кажется, немного жутковато – в маникюрном салоне «К ногтю», напротив метро.

– Ты как, кайфуешь? Завтра же показ Republic of Deen.

– А сегодня куча уроков, а потом финальная примерка.

– Ты что, прекрати! Я за тебя вся испереживалась! Ты вот это видела? – Она вынимает из сумки свой айпад и разворачивает ко мне экраном.

– Что это?

– Американский Vogue назвал показ Republic of Deen самым главным событием Лондонской недели моды.

Я прокручиваю текст.

«Коллекция Дермота Дина, которая год от года становится все более удобной в носке, неизменно оставаясь озорной, распродается мгновенно. Анонсы Republic of Deen демонстрируют сильное, но стильное влияние восьмидесятых с ярко выраженной женственной эстетикой».

– Что все это значит? Это вообще по-английски?

– Какая разница? Он стоит в рейтинге выше Burberry и Erdem! Боже, а что, если там будет Анна Винтур? Вдруг ты познакомишься с самой Анной Винтур?

– С кем?

Саба довольно больно выкручивает мне ухо.

– Вымой свой поганый рот, невежда. Это же главная легенда Vogue! Ты должна знать таких людей, Яна.

Потирая ухо, я улыбаюсь.

– Зачем, когда у меня есть ты? – И я кладу голову ей на плечо, пока мы вместе поднимаемся по лестнице.

Внезапно Саба останавливается.

– Ты что?

– Посмотри туда…

На другом конце опоясывающего высокий холл балкона я вижу Лорел, дожидающуюся, когда откроют аудиторию. У нее сейчас медиаведение. Стоит она с Гарри Дейли – близнецом Хезер, чуть менее противным, чем сестра. Встрепанные волосы, как у певца из поп-группы, ямочки на щеках. Девчонки к нему липнут. Я воспринимаю его как человеческий эквивалент дешевых соленых чипсов.

Что сразу бросается в глаза – Лорел с ним кокетничает. А когда дело доходит до флирта, Лорел не знает удержу. Даже сейчас, с расстояния в десять метров, видно, что она хлопает глазами, будто от нервного тика, и трясет волосами. У Лорел имеется теория, что мальчики балдеют от запаха волос, вот она и старается донести его до Гарри.

– Ну, она и бесстыдница, – смеется Саба.

– Погоди, Лорел и Гарри?.. Как так? Давно ли?

– Обалдеть. Она тебе ничего не рассказывала?

– Нет, – отвечаю я. – А тебе?

– Нет.

Это даже как-то странно. Обычно Лорел больше всех болтает в нашем групповом чате. Но, вспоминаю я, в последнее время она что-то притихла. С Лорел надо быть осторожнее, язык у нее за зубами не держится. Ну и пусть – моих измученных мозгов все равно не хватит на то, чтобы анализировать все, что я ей говорила, а при этом еще учиться и участвовать в Неделе моды.

Яна: Что я вам скажу!..

Саба: Что?

Лорел:???

Яна: Из агентства написали, что… дефиле открывает КЛАРА КИЗ!!!

Лорел: Я сейчас умру! Не может быть!

Саба: ИДИ НА ФИГ.

Яна: Я ЗНАЮ.

Лорел: Задружись с ней и пригласи куда-нибудь, чтобы мы с ней тоже познакомились!!!!!

Саба: Бесполезно, дохлый номер. ДОХЛЫЙ. Покойник.