Текст книги "Мистер"

Все сильнее.

Его лицо.

Спина.

Длинные ноги.

Она задыхается.

Его мускулистые ягодицы.

Плоский живот.

Она со стоном кончает и тут же проваливается в сон.

И видит во сне только его.

Во сне я ворочаюсь с боку на бок.

Она стоит у открытой двери. Видение в голубом.

Войди. Ляг со мной. Я хочу тебя.

Но она уходит. Я вижу ее в гостиной. Она натирает рояль.

На ней только розовые трусики.

Я протягиваю руку, чтобы коснуться ее, но девушка исчезает.

И я просыпаюсь.

Черт.

У меня стоит. Больно.

Ни хрена себе. Надо почаще выбираться в люди.

Я быстро снимаю напряжение.

Даже не помню, когда делал такое в последний раз. Надо перепихнуться. Завтра же. Так и сделаю. Перевернувшись на другой бок, я проваливаюсь в сон.

На следующий день Оливер объясняет мне состояние дел каждого из поместий. Наша контора расположена неподалеку от Беркли-сквер, в старинном георгианском особняке, который мой отец в восьмидесятых годах прошлого века переделал под офисы. Здание целиком принадлежит Треветикам. На верхних этажах находятся офисы еще двух компаний.

Я тщетно пытаюсь сосредоточиться на цифрах, которые произносит Оливер, но не могу заставить себя работать в кабинете Кита. Кажется, я слышу его голос – брат смеется над моими глупыми шутками или отчитывает Оливера за ошибки. Он будто бы вышел на минутку и скоро вернется. Кит очень уверенно чувствовал себя в этом мире. У него все получалось, стоило лишь пожелать.

Однако я знаю: он завидовал моей свободе.

«Конечно, запасной, гуляй по городу, трахайся направо и налево. А некоторым приходится работать, чтобы добыть пропитание».

Я стою над безжизненным, изломанным телом Кита. Рядом со мной врач «Скорой помощи».

«– Да. Это он. Я подтверждаю.

– Благодарю вас, лорд Треветик, – тихо отвечает она».

Вот так меня в первый раз назвали титулом отца и брата…

– Полагаю, можно оставить все, как есть, еще на квартал. – Голос Оливера возвращает меня к действительности. – Хотя тебе пора посетить поместья лично.

– Да, конечно.

«Как-нибудь потом»…

Мне мало что известно о состоянии дел в трех поместьях, но я точно знаю, что благодаря неусыпной заботе моего деда, отца и брата все они процветают. В отличие от многих наших знакомых, Тревельяны не испытывают нужды в деньгах.

Ангвин-Хаус в Котсуолде, в графстве Оксфордшир, приносит доход. Поместье открыто для публики, там действует садоводческий центр, детская спортивная площадка, контактный зоопарк, чайная комната. Туок в Нортумберленде сдан внаем со всеми причиндалами богатому американцу, которому нравится воображать себя лордом. Кит и Оливер не раз задавались вопросом, почему янки не купит себе собственное поместье; мне тоже ответ неведом. Трессилиан-холл в Корнуолле, с другой стороны, одно из крупнейших хозяйств во всем Соединенном Королевстве, где выращивают органические фрукты и овощи. Джон, мой отец, одиннадцатый граф Треветик, увлекся органическими продуктами, несмотря на скептические пофыркивания современников. А недавно, чтобы диверсифицировать наши инвестиции и увеличить доходы, Кит спроектировал и построил на окраине поместья роскошные коттеджи, и с тех пор они очень удачно сдаются внаем, особенно летом.

– Нужно обсудить, как ты собираешься использовать поместья и какой штат прислуги стоит для этого держать.

– Что?

Сердце у меня проваливается куда-то в бездну, и я в очередной раз упускаю нить повествования. Я думаю о другом. Завтра придет Алессия. Она единственный служащий, в ком я готов принять участие из самых меркантильных соображений. Как ни изматывал я себя, отжимаясь утром в спортзале, мне не удалось избавиться от влечения к моей горничной.

«Я совершенно очарован незнакомой девушкой».

Телефон жужжит – еще одна эсэмэска от Каролины. С каждым прочитанным словом у меня становится все суше во рту.

Я не беременна:’(

Кит не оставил мне ничего.

Даже ребенка.

Черт! Горе набрасывается на меня, как из засады.

– Оливер, на сегодня хватит. У меня дела.

– Да, сэр, – отвечает Оливер. – Продолжим завтра?

– Хорошо. Заходи ко мне завтра утром, не слишком рано.

– Договорились, ми… Максим.

– Вот и прекрасно. Спасибо.

Я набираю ответ Каролине.

Еду к тебе.

Не надо. Лучше сходим куда-нибудь.

Напьемся.

Давай. Куда?

Ты дома?

Нет, в конторе.

Тогда встретимся где-нибудь.

У «Лулу»?

Нет. Пошли в Сохо-Хаус.

На Грик-стрит.

Там меня мало кто знает.

До встречи.

В закрытом клубе негде яблоку упасть; с трудом удается отыскать столик на втором этаже у пылающего камина. Мне больше нравится в тишине клуба на Хертфорд-стрит, тот клуб я считаю «моим», но мы оба с Каролиной давние члены клуба «Сохо-Хаус». Каролина не заставляет себя ждать. У нее усталый вид. Кажется, она похудела. Уголки губ горестно опущены, глаза затуманены и припухли. Светлые волосы собраны в небрежный пучок. На ней джинсы и свитер. Свитер Кита.

Куда пропала прежняя, полная жизни Каролина? Я смотрю на нее, и у меня до боли сжимается сердце. На лице Каро отражаются мои страдания.

Я молча встаю и обнимаю ее.

Она всхлипывает.

– Привет, – шепчу я ей в висок.

– Жизнь – дерьмо, – бормочет она.

– Знаю. – Надеюсь, мой голос звучит мягко и успокаивающе. – Присядешь? Садись ко мне лицом, и никто не увидит твоих слез.

– Что, я так плохо выгляжу? – обиженно, но и с некоторым удивлением спрашивает она.

Я целую ее в лоб.

– Ты всегда прекрасна, милая Каро.

– Лгунишка, – беззлобно ворчит она и опускается в обитое бархатом кресло лицом ко мне.

– Что будешь пить?

– «Мула Сохо».

– Хороший выбор.

Я подзываю официанта и заказываю напитки.

– Ты всю неделю сидишь взаперти, – говорит Каролина.

– Много дел.

– Совсем один.

– Да. – Как все-таки приятно говорить правду!

– Что происходит, Максим?

– В смысле? – Я сопровождаю вопрос наивнейшим взглядом невинного ягненка.

– Ты кого-то встретил?

«Какого черта!»

Я быстро несколько раз моргаю, чтобы прогнать незваную картинку: Алессия полирует черную крышку рояля в одних розовых трусиках.

– Так и есть! – охает Каролина.

Я ерзаю в кресле и качаю головой.

– Нет! – отрицаю я очень искренне.

Каролина приподнимает бровь.

– Лжешь.

«Черт. Искренности не долил».

– Как ты догадалась?

Интересно, как у нее получается добраться до самой сути.

– Не знаю. Просто ты не умеешь врать. Расскажи, как все было.

Дьявол!

– Нечего рассказывать. Все выходные я просидел дома. Один.

– Это о многом говорит.

– Каро, мы каждый по-своему переживаем смерть Кита.

– И… что же ты от меня скрываешь?

Я вздыхаю.

– Нам обязательно об этом говорить?

– Да, – отвечает Каролина, и в ее глазах мелькает знакомая насмешливая искорка.

– Есть одна девушка… Но она не знает, что я существую.

– Ты серьезно?

– Да. Не обращай внимания – пустяк, причуда.

Каролина хмурится.

– На тебя это не похоже. Ты никогда не раздумываешь слишком долго о своих… победах.

У меня вырывается горький смешок.

– Не было никакой победы. Вообще ничего не было.

«Она едва смотрит на меня!»

Официант приносит наши бокалы.

– Когда ты ела в последний раз?

Каролина пожимает плечами, и я осуждающе качаю головой.

– Ты сведешь миссис Блейк с ума. Давай поужинаем. Принесите нам меню, – прошу я официанта, и он торопливо уходит.

Я поднимаю бокал, глядя на Каролину.

– За любимых, которых нет с нами.

Этим тостом я надеюсь сменить тему.

– За Кита, – шепчет она, и мы печально улыбаемся друг другу, соединенные любовью к одному человеку.

В два часа ночи мы, слегка в подпитии, открываем дверь в мою квартиру. Каролина не захотела возвращаться домой.

«Кита нет – а без него это не дом».

С ней невозможно спорить.

Мы, покачиваясь, входим в коридор, и я нажимаю кнопки тревожного кода, чтобы отключить сигнализацию.

– У тебя косяк есть? – неразборчиво спрашивает Каролина.

– Нет.

– А что-нибудь выпить?

– Тебе на сегодня достаточно.

Она криво ухмыляется.

– Что, заботишься обо мне?

– Как всегда, Каро. Сама знаешь.

– Тогда пошли в постель, Максим.

Она обнимает меня за шею, подставив лицо для поцелуев, сосредоточив затуманенный взгляд на моих губах.

Черт! Я хватаю ее за плечи и отстраняюсь.

– Нет. Я уложу тебя спать, Каролина.

– Как это? Почему?

– Ты пьяна.

– И что?

– Каролина. Перестань. – Я целую ее в лоб.

– Почему?

– Сама знаешь почему.

Она морщится и, пошатываясь, отходит от меня на шаг. В ее глазах набухают слезы.

– Не надо, – прошу я. – Не плачь. Нам больше нельзя, ты ведь понимаешь. – Я сам обнимаю ее.

«С каких это пор угрызения совести не позволяют мне трахаться?»

– Все из-за того, что ты кого-то встретил?

– Нет.

Да.

Может быть.

Не знаю.

– Пойдем. Я уложу тебя спать.

Обняв Каролину за плечи, веду ее в гостевую спальню, в которой так редко спят гости.

Матрас на моей кровати покачивается, когда рядом ложится Каролина. Я обнимаю ее, порадовавшись, что не забыл надеть пижамные штаны.

– Максим, – шепчет она. Искушает. Соблазняет.

– Спи, – хрипло отзываюсь я и закрываю глаза.

И не важно, что она жена моего брата. Мой друг и женщина, которая знает меня лучше всех. Она теплая и мягкая, а я тоскую, но… я не стану с ней спать.

Нет. С этим покончено.

Каролина кладет голову мне на грудь, и я, поцеловав ее в затылок, мгновенно засыпаю.

Глава 6

Алессия едва сдерживает радость. Она складывает зонт и входит в его квартиру. Сегодня она даже рада, что сигнализация молчит.

Он дома!

Прошлой ночью он снова пришел к ней во сне – красавец с малахитово-зелеными глазами, сияющей улыбкой и выразительным лицом. Он играл на рояле, забыв обо всем на свете. Она проснулась, задыхаясь от переполнявшего ее желания. При последней встрече он одолжил ей зонт, и она не промокла по дороге домой, да и вчера тоже. В Лондоне к Алессии мало кто был добр, только Магда, поэтому поступок Мистера так ее поразил. Сняв ботинки и оставив зонт в холле, она торопится на кухню.

И на пороге застывает.

Нет!

Какая-то женщина со светлыми волосами и в мужской рубашке, в его рубашке – другой одежды на ней нет – варит себе кофе. Женщина доброжелательно улыбается. Когда к Алессии возвращается способность двигаться, она ошеломленно идет через кухню в прачечную, опустив голову.

– Доброе утро, – говорит женщина. Похоже, она только что встала с постели.

«С его постели?»

– Доброе утро, миссис, – тихо отвечает Алессия, проходя мимо.

Оказавшись в прачечной, она на минуту останавливается, чтобы справиться с ошеломляющим ударом.

«Кто эта голубоглазая женщина?»

«Почему на ней его рубашка?»

Эту рубашку Алессия погладила на прошлой неделе.

Женщина с ним. Наверняка. Как иначе она стала бы расхаживать по квартире в его рубашке? Наверное, они близко знакомы.

Очень близко.

Сны Алессии раскалываются на мелкие осколки и осыпаются к ее ногам. Девушка разочарованно хмурится, ее сердце сжимает ледяная рука. Алессия со вздохом снимает шапку, перчатки и куртку и надевает халат.

А чего она ожидала? Он никогда на нее не посмотрит. Уборщица, горничная. Зачем она ему?

Крошечный пузырик счастья, утром оживший в груди – впервые за очень долгое время, – лопнул. Надев кроссовки, Алессия включает утюг. Радостное возбуждение исчезло, не выдержав суровой действительности. Девушка достает из сушильной машины белье и перекладывает его в корзину. Здесь ее место, ей надлежит вести дом и ухаживать за мужчиной.

И восхищаться им издали, как в тот раз, на постели.

Наполняя утюг водой, она печально вздыхает.

Алессия стоит в проеме двери. Видение в голубом. Она медленно развязывает шарф и выпускает косу на свободу.

Распусти волосы, прошу тебя.

Она улыбается.

Иди ко мне. Ляг со мной. Я хочу тебя.

Но она разворачивается и уходит в гостиную. Натирает рояль. Читает мои ноты.

На ней почти нет одежды. Только розовые трусики.

Я протягиваю руку, чтобы коснуться ее… Алессия исчезает.

Она стоит в холле. Глаза широко раскрыты. Крепко сжимает метлу.

Обнаженная.

У нее длинные ноги. Я хочу, чтобы она обвила меня ими за талию.

– Я сварила тебе кофе, – шепчет Каролина.

Не хочу просыпаться. Мое тело, особенно некоторые его части, тоже не хотят прощаться со сном. К счастью, я лежу на животе, и жена моего брата не замечает эрекции.

– У тебя в холодильнике пусто. Позавтракаем в кафе или попросить Блейка принести что-нибудь съедобное?

У меня вырывается мучительный стон. Так я обычно даю понять, чтобы меня оставили в покое и не бесили. Однако Каролина очень настойчива.

– Я встретила твою новую горничную. Она очень юная. Что случилось с Кристиной?

Черт! Алессия уже пришла?

Я переворачиваюсь на спину. Каролина сидит на моей постели и загадочно улыбается.

– Хочешь, я лягу с тобой рядом?

– Нет. – Она прелестна, но совершенно растрепана и едва одета. – Ты варила мне кофе вот так? В одной рубашке?

– Да. – Каролина хмурится. – А что? Тебе неприятно на меня смотреть? Или жаль одолжить мне рубашку?

Найдя в себе достаточно сил, чтобы ласково улыбнуться, я сжимаю руку Каро.

– На тебя всегда приятно смотреть, сама знаешь.

«А вот Алессия подумает что-нибудь не то…»

Черт! Да какая мне разница?

Каролина выгибает губы в иронической улыбке.

– Только тебе оно не нужно, – неожиданно тихо произносит она. – Ты кого-нибудь встретил?

– Каро, пожалуйста, не начинай. Нам больше нельзя. Да и месячные…

– Раньше тебя алые приливы не пугали, – фыркает она.

– Господи боже мой, когда я такое ляпнул? – Прижав пальцы к вискам, я в ужасе поднимаю взгляд к потолку.

– Много лет назад.

– Ну, прости, наговорил лишнего.

«Женщины! Они помнят столько чертовой ерунды!»

Улыбка сходит с ее лица. Она печально устремляет в окно невидящий взгляд.

– Мы два года пытались завести ребенка. Два чертовых года. Мы оба хотели сына. – По ее щекам медленно струятся слезы. – А теперь его нет. Я потеряла все. Ничего у меня нет и не будет.

Опустив голову на руки, Каролина горестно всхлипывает.

Какой же я идиот. Сев на кровати, я обнимаю Каролину и даю ей выплакаться. Из коробки на тумбочке я достаю салфетку.

– Держи.

Она хватает бумажный квадратик, как будто в нем скрыт смысл ее жизни.

– Нам больше нельзя этого делать, тем более пока мы оба в трауре, – мягко объясняю я. – Это нечестно. И ты не потеряла «все». У тебя есть твои собственные средства. И дом. Если нужно, мы выделим тебе содержание из трастового фонда. Кстати, Ровена считает, что ты могла бы прекрасно оформить новые апартаменты в Мейфере. – Я целую ее в висок. – Я всегда буду с тобой, Каро, – но не как замена Киту. Я твой друг и брат твоего мужа.

Привалившись ко мне, Каролина поднимает голову и душераздирающе смотрит на меня полными слез голубыми глазами.

– Все потому, что я выбрала его?

У меня противно ноет в боку.

– Не надо…

– Значит, ты нашел кого-то еще? Кто она?

Об этом мне разговаривать совсем не хочется.

– Пошли в кафе, пора завтракать.

Я молниеносно принимаю душ и одеваюсь. Пока Каролина приводит себя в порядок, я спокойно несу пустую чашку на кухню. При мысли о скорой встрече с Алессией мое сердце стучит, как барабан.

«Почему я так нервничаю? Волнуюсь?»

К моему разочарованию, на кухне пусто, и я заглядываю в чулан, где Алессия гладит мои рубашки. Она не видит меня, и я наблюдаю за ней. Она скользит утюгом по белью с той же чувственной грацией, которая поразила меня несколько дней назад – длинными, размеренными движениями, сосредоточенно нахмурив лоб. Закончив гладить рубашку, Алессия внезапно поднимает голову. Ее глаза удивленно раскрываются, щеки заливает нежный румянец.

«Господи, да она очаровательна».

– Доброе утро, – говорю я. – Извини, я не хотел тебя пугать.

Она ставит утюг на подставку и смотрит только на него, лишь бы не встречаться со мной взглядом. Хмурится сильнее прежнего.

«В чем дело? Почему она на меня даже взгляда не бросит?»

– Я веду свою невестку, жену брата, завтракать в кафе.

«И зачем я ей это рассказываю?»

Однако Алессия меня слышит, я знаю, ее ресницы задумчиво трепещут.

– Смени, пожалуйста, постельное белье в комнате для гостей, будь так добра, – торопливо прибавляю я.

Она застывает на мгновение, а потом кивает, по-прежнему отводя глаза и терзая зубками верхнюю губу.

«О… Что угодно отдам, чтобы почувствовать укус этих зубок».

– Я оставлю деньги, как обычно…

Алессия поворачивается ко мне, и, глядя в ее темные бездонные глаза, я лишаюсь дара речи.

– Спасибо, мистер, – шепчет она.

– Меня зовут Максим.

Я хочу услышать, как она произнесет мое имя со своим обольстительным акцентом, но она молча смотрит на меня, застыв в своем кошмарном халате.

– Максим! – зовет меня Каролина и входит в сразу ставший тесным чуланчик. – Еще раз «доброе утро», – говорит она Алессии.

– Алессия, это жена моего брата и мой добрый друг… ммм… Каролина. Каролина, познакомься с Алессией.

М-да. Неловко вышло. Я что, забыл, как людей знакомить?

Каролина искоса бросает на меня озадаченный взгляд, на который я отвечать не намерен, и ласково улыбается Алессии.

– Какое красивое имя… Польское? – спрашивает Каролина.

– Нет, миссис. Итальянское.

– Так ты итальянка?

– Нет, я из Албании.

Девушка отступает на шаг и теребит тонкими пальчиками нитку на халате.

«Из Албании?»

Она явно не желает об этом говорить, но меня гложет любопытство, и я все-таки спрашиваю:

– Далеко ты забралась. Приехала в Англию учиться?

Она качает головой и тянет за длинную нить, отводя глаза. Понятно – ответа я не услышу.

– Максим, нам пора. – Каролина тянет меня за руку с тем же недоуменным взглядом. – Было приятно с тобой познакомиться, Алессия, – говорит она на прощание.

Помедлив, я тоже прощаюсь:

– Пока.

Как же не хочется уходить.

– Пока, – шепчет Алессия, глядя, как Каролина ведет Мистера за собой из кухни.

«Невестка? Жена брата?»

Входная дверь хлопает.

«Невестка».

Kunata[6]6
  Невестка (алб.).


[Закрыть].

Снова взявшись за утюг, она произносит это слово вслух по-английски и по-албански, улыбаясь звуку и значению слов. А все-таки странно… жена брата… здесь, в его одежде. Алессия пожимает плечами. Она посмотрела достаточно американских сериалов и представляет себе, как сильно отличаются взаимоотношения мужчин и женщин на Западе.

Чуть позже она меняет постель в комнате для гостей. Здесь тоже стильная современная мебель и белые стены, но больше всего Алессии нравится думать, что прошлой ночью гостья спала здесь. Девушка со вздохом облегчения достает чистые белые простыни из шкафа и заново застилает постель.

С того мгновения, как Алессия встретила Каролину, ей нестерпимо хотелось узнать ответ на один вопрос – и она найдет его, удовлетворит любопытство в спальне хозяина. Обхватив себя за плечи, Алессия медленно приближается к мусорной корзине. Глубоко вдохнув, осторожно смотрит внутрь.

И улыбается.

Ни одного презерватива.

Алессия убирает хозяйскую спальню, и в ней вновь оживает частичка радости, с которой она утром открывала дверь в квартиру.

– Это она? – спрашивает Каролина.

– Что? – насмешливо фыркаю я. Мы в такси.

– Твоя горничная.

Черт.

– Что не так с моей горничной?

– Это она?

– Не глупи.

Каролина скрещивает руки на груди.

– Ты не говоришь «нет».

– Я вообще не собираюсь отвечать. Бред какой!

Отвернувшись, провожаю взглядом серые улицы Челси, а жаркий румянец тем временем предательски ползет вверх по моей шее к щекам.

«Чем же я себя выдал?»

– Ни о ком из служащих ты раньше так не заботился.

Я хмуро оглядываю Каролину.

– Кстати, о служащих… кто нашел мне Кристину, миссис Блейк?

– Вроде бы она. А что?

– Да просто я удивился, что Кристина исчезла в одночасье, даже не попрощавшись, а ее место заняла Мисс Албания. Мне никто ничего не сказал.

– Максим, если девушка тебе не нравится, выгони ее.

– Я не о том.

– Знаешь, ты очень странно себя ведешь, когда речь заходит о твоей горничной.

– Ничего подобного.

– Не важно, Максим, проехали.

Каролина сжимает губы в тонкую линию и отворачивается к затуманенному окну, оставив меня наедине со своими мыслями.

На самом деле мне нужна хоть какая-то информация об Алессии Демачи. Я мысленно проговариваю все, что мне известно. Первое: она родом из Албании, не из Польши. Об Албании я почти ничего не знаю. Зачем Алессия приехала в Англию? Давно ли? Где она живет? Сколько добирается до моей квартиры по утрам? Одна ли она живет?

«Я мог бы проследить за ней до дома».

Маньяк!

«Или просто спросить…»

Второе: Алессия неохотно вступает в разговор. А может быть, она не хочет разговаривать со мной?.. Не самая приятная мысль. Я мрачно пялюсь на залитые дождем улицы, мечтая о внимании, как несчастный подросток.

Почему эта женщина ставит меня в тупик?

Может, всему виной ее таинственность?

Мы с ней совершенно разные.

И она работает на меня.

«А значит, она неприкосновенна».

Черт.

Хочу с ней переспать. Уложить в постель. Вот так, сам себе признался. Хочу только ее, и больше ни к кому меня не тянет. Не знаю, как добиться цели, особенно учитывая, что девушка со мной и разговаривать не хочет. Даже не смотрит на меня.

Может, я ей отвратителен?

Точно. Я ей не нравлюсь.

Дьявольщина, я же не могу знать, что творится у нее в голове. Тут у нее преимущество. Сейчас у нее куча возможностей прошерстить все, что есть в моей квартире, и выяснить обо мне много интересного. Разложить меня по полочкам.

Я морщусь. Наверное, потому я и не в ее вкусе.

– По-моему, она тебя боится, – роняет Каролина.

– Кто? – спрашиваю я, хоть и знаю, черт побери, о ком речь.

– Алессия.

– Я ее босс.

– Скорее всего, она боится, потому что сама от тебя без ума.

– Что? Не глупи. Она едва в состоянии вынести меня рядом, пяти минут не проводит со мной в одной комнате.

– Что и требовалось доказать, – пожимает плечами Каролина.

Я недовольно сдвигаю брови.

Она вздыхает.

– Алессия не может находиться с тобой в одной комнате, потому что ты ей нравишься и она не хочет себя выдавать.

– Каро, она моя горничная. Вопрос закрыт.

Надеюсь, это поставит точку в разговоре и собьет Каролину со следа. Однако у меня появилась надежда.

Каролина усмехается в ответ.

Такси останавливается у ресторана «Синяя птица». Я даю водителю двадцатку и делаю вид, что не заметил удивленного взгляда Каролины.

– Сдачи не надо, – говорю я, и мы выбираемся из такси.

– Ты ему переплатил, – ворчит Каролина.

Я молчу, погрузившись в мысли об Алессии Демачи, и придерживаю перед Каролиной дверь.

– Значит, твоя мать считает, что мне пора встряхнуться и заняться делом? – говорит Каролина по пути к нашему столику.

– Она восхищается твоим талантом и надеется, что работа над новыми интерьерам Мейфера тебя развлечет.

Каролина сжимает губы в тонкую линию.

– Я не готова, – шепчет она, ее взгляд затуманивается.

– Понимаю.

– Прошло всего две недели.

Она притягивает свитер Кита к носу и глубоко вздыхает. Неужели свитер до сих пор хранит его запах?

«Я тоже по нему скучаю. Сегодня как раз тринадцать дней, как мы его похоронили. И двадцать два с тех пор, как он умер».

Я с трудом сглатываю подступивший к горлу ком.

Утреннюю тренировку я пропустил, так хоть пробегусь по лестнице, поднимаясь в квартиру. Мы засиделись с Каролиной за завтраком; с минуты на минуту придет Оливер. Надеюсь, что Алессия еще не ушла.

У входной двери я останавливаюсь: из моей квартиры доносится музыка.

«Что там происходит?»

Тихо вставив ключ в замок, я поворачиваю его и открываю дверь. Звучит Бах, одна из его прелюдий в соль мажоре. Наверное, Алессия включила мой компьютер и запустила музыкальный канал. Но как? У нее же нет пароля. Или есть? А может, она включила запись на своем телефоне через мою стереосистему? Хотя сложно представить, что у девушки в потрепанной куртке есть достаточно современный смартфон, способный на такие выкрутасы. Да я и не видел у нее в руках телефона.

Квартиру переполняет прекрасная музыка, заливая светом самые темные уголки.

«Моя горничная любит классическую музыку. Кто бы мог подумать?»

Вот и еще кусочек головоломки под названием «Алессия Демачи». Я тихо закрываю дверь и замираю в коридоре. А ведь музыка идет не через стерео… Играют на моем рояле. Баха. Нежно, светло, технично и с глубоким пониманием, какое встретишь только у лучших исполнителей.

«Алессия?»

Я никогда не слышал, чтобы мой рояль так пел. Сняв ботинки, неслышно крадусь по коридору и заглядываю в гостиную.

Она сидит за роялем в своем устрашающем халате, с повязанной шарфом головой, слегка покачиваясь в такт, полностью погруженная в музыку. Ее глаза закрыты, руки грациозно взлетают над клавишами. Мелодия безупречным потоком струится сквозь нее, отдаваясь от стен и потолка. Так играют в лучших концертных залах.

Я с изумлением смотрю на горничную за роялем.

Она изумительна.

Во всех смыслах.

И я совершенно очарован.

Алессия заканчивает прелюдию, и я отступаю в холл, прижимаясь к стене и стараясь не дышать, чтобы остаться незамеченным – вдруг она посмотрит в мою сторону? Однако Алессия тут же начинает играть фугу. Я впитываю каждый звук, наслаждаясь искусством пианистки, ощущая чувства, которые она вкладывает в каждую музыкальную фразу. Мелодия уносит меня на крыльях, и я слушаю, постепенно понимая, что Алессия играет не по нотам. Она знает эти произведения наизусть.

«Господь всемогущий, да она виртуоз!»

Как пристально она вглядывалась в мою нотную рукопись, полируя рояль. Конечно, она читала ту мелодию с листа.

Черт!

Великолепная пианистка читала мои сочинения?

Фуга оканчивается, и тут же звучит новое произведение. Снова Бах, прелюдия в до-диез мажоре.

«Почему она зарабатывает на жизнь уборкой квартир, если у нее такой дар?»

Звенит дверной звонок, и музыка резко обрывается.

Черт.

Табурет у рояля с громким скрипом отодвигается. От всей души надеясь остаться незамеченным, я на цыпочках лечу к двери и открываю ее.

– Добрый день, сэр.

Это Оливер.

– Входи, – слегка запыхавшись, приглашаю я.

– Я не стал звонить с улицы. Надеюсь, не помешал? – интересуется Оливер.

Он останавливается и упирается взглядом в Алессию, которая вышла в коридор. Ее силуэт призрачно темнеет в дверном проеме. В следующую секунду девушка бросается на кухню, и я не успеваю с ней даже поздороваться.

– Все в порядке. Проходи. Я только скажу кое-что горничной.

Оливер задумчиво хмурится и идет в гостиную.

С глубоким вздохом я приглаживаю обеими руками свою шевелюру, тщетно пытаясь сдержать… восхищение.

«Какого черта?»

На кухне перепуганная Алессия натягивает на плечи потрепанную куртку.

– Простите. Простите. Мне очень жаль, – бессвязно бормочет она, не поднимая на меня глаз.

Бедняжка сильно побледнела, лицо напряжено.

Черт.

– Успокойся, все нормально. Подожди, давай я тебе помогу, – ласково говорю я, взявшись за воротник ее куртки.

Дешевая и на редкость тонкая одежка. С внутренней стороны на воротнике пришита самодельная бирка с именем: «Михал Янечек». Михал Янечек? Ее приятель? Голову неприятно покалывает, волоски на шее топорщатся. Не из-за него ли она не хочет со мной разговаривать?

Неприятный сюрприз.

Я набрасываю куртку Алессии на плечи.

«Наверное, я просто не в ее вкусе».

Поплотнее закутавшись в куртку, Алессия отступает на шаг и торопливо запихивает халат в пластиковый пакет.

– Простите меня, мистер, – снова произносит она. – Этого больше не повторится. Никогда.

Ее голос срывается.

– Алессия, ради всего святого! Ты великолепно играла, и я с огромным удовольствием тебя слушал. Пожалуйста, играй на рояле, когда пожелаешь.

«Даже если у тебя есть приятель».

Она не поднимает глаз, и я больше не могу противиться желанию. Нежно взяв ее за подбородок, я смотрю ей в лицо.

– Я не шучу. Ты можешь играть, когда захочешь. Ты прекрасно играешь.

И не успев осознать, что делаю, я провожу большим пальцем по ее полной нижней губе.

«О господи… Какая мягкая…»

Не стоило ее касаться.

Мое тело не медлит с ответом.

Вот черт.

Алессия испуганно втягивает воздух, ее глаза становятся невероятно огромными.

Я отвожу руку.

– Извини…

Нельзя лапать беззащитных девушек! Хотя мне тут же вспоминаются слова Каролины: «Ты ей нравишься, и она не хочет себя выдавать».

– Мне пора, – говорит Алессия, протискивается мимо и убегает.

Входная дверь захлопывается, и я вдруг замечаю на полу ботинки Алессии. Подхватив их, спешу следом, но в коридоре у лифта уже пусто. Перевернув изношенные ботинки подошвами вверх, я вижу тонкие стоптанные подошвы.

«Теперь понятно, откуда взялись следы мокрых ног».

Вероятно, у нее нет ни гроша, если она может позволить себе только такую одежду. Сердито нахмурившись, я отношу ботинки на кухню и бросаю взгляд на улицу через стеклянную дверь над пожарной лестницей: сегодня хорошая погода, Алессия не промокнет и в кроссовках.

И что в меня вселилось? Зачем я ее коснулся? Не следовало этого делать. Я потираю большой и указательный пальцы, вспоминая нежность ее кожи, и со стоном встряхиваю головой. Мне мучительно стыдно от того, что я посмел переступить эту грань. Покаянно вздохнув, я иду к Оливеру в гостиную.

– Кто это был? – спрашивает Оливер.

– Моя горничная.

– В моем списке служащих ее нет.

– И что?

– Надо исправить. Как она получает зарплату? Наличными?

«Да что ты себе вообразил?»

– Да, наличными, – раздраженно отвечаю я.

Оливер качает головой.

– Граф Треветик не может себе этого позволить. Необходимо все оформить официально.

– Зачем?

– Затем, что Управление Ее Величества по налогам и сборам не придет в восторг, узнав, что некий лорд платит служащим наличными. На нас спустят всех собак.

– Ничего не понимаю.

– Служащие графа обязаны быть официально зарегистрированы и учтены в ведомостях. Как она сюда попала?

– Ее нашла миссис Блейк.

– Значит, все будет в порядке. Мне просто нужны ее данные. Она англичанка?

– Говорит, что приехала из Албании.

– Ммм… Тогда у нее должно быть разрешение на работу. Или она студентка?

«Вот черт!»

– Я все выясню. Давайте перейдем к обсуждению других служащих.

– Конечно. Начнем с тех, кто работает в Тревельян-Хаусе?

Алессия бежит к автобусной остановке. От кого и почему? И как это у нее не хватило мозгов, чтобы уйти вовремя? Обязательно надо было попасться. Он сказал, что разрешает ей играть на рояле, но разве можно ему верить? А вдруг он сейчас звонит подруге Магды и требует прислать другую горничную? Сердце у нее грохочет, когда Алессия падает на скамью на автобусной остановке. Здесь она подождет автобуса до остановки Квинстаун-роуд. Сердце все стучит, и не понять – от быстрого бега по набережной Челси или от того, что произошло в квартире Мистера.

Она нежно гладит кончиками пальцев нижнюю губу. Закрыв глаза, вспоминает восхитительный удар молнии, который пронзил ее всю, когда Мистер до нее дотронулся. Сердце на секунду замирает, и Алессия охает.

«Он меня коснулся».

Как в снах.

Как в мечтах.

Нежно.

Ласково.

Разве не этого она ждала?

Возможно, она ему нравится…

У Алессии перехватывает дыхание.

Нет. О таком нельзя даже думать.

Разве может она ему понравиться? Какая-то уборщица?

И все же он помог ей надеть куртку. Никто на свете никогда такого не делал.

Она опускает голову.