Текст книги "Анатолийская мечеть XI–XV вв. Очерки истории архитектуры"

Даншимендиды

После битвы при Манцикерте (1071) один из огузских вождей, Гюмюштекин Данишменд[138]138
  Перс. данишменд обычно переводится как «ученый, наставник» и в ряде случаев подразумевает сторонника рационалистического метода калама, противопоставляемого схоластическому течению мухаккиков. По некоторым сведениям, отец основателя династии принадлежал к ученому сословию Хорезма. Подробнее см.: Köprülü M. F. Islam in Anatolia after the Turkish invasion: Prolegomena. Salt Lake City, 1993.


[Закрыть] Ахмед-гази (Мухаммад I Данишменд) продвинулся на запад и занял земли вокруг Сиваса, ставшие ядром крупного тюркского бейлика. В записанном уже в XIII в. «Данишменд-наме» образ Гюмюштекина обрел характер эпического героя, а в более поздней анатолийской традиции его происхождение возводилось даже к Аршакидам.[139]139
  См.: Cahen. Op. cit. P. 82.


[Закрыть]

На столетие центральная часть Анатолии оказалась под властью новой династии, представители которой проявили себя как решительными полководцами-гази, так и дипломатами, лавировавшими между Халифатом, Византией, Сельджуками Рума, Киликией и Зенгидами. Если накануне крестовых походов Конийский султанат контролировал южный путь по Анатолии в Сирию, то Данишмендиды контролировали северный, – через Анкару, Сивас, Малатью. Возвышению Данишмендидов во многом способствовал резонанс их побед над крестоносцами, – прежде всего пленение Боэмунда I (1100) и поражение Боэмунда II Антиохийского (ИЗО). В 1134 г. Мухаммад II Данишмендид принял от халифа регалии султана и титул малика (посланные, правда, его покойному отцу), что возвысило его род в глазах других тюркских вождей и способствовало активизации газавата, направленного на византийские земли и месопотамские владения крестоносцев; но уже в 1140-е годы Данишмендиды чеканят монеты с изображением византийского императора,[140]140
  Впрочем, и Данишмендиды, и Артукиды, чеканя монеты с христианской символикой и арабо-греческими билингвами, использовали в качестве образцов не только византийские и латинские образцы, но даже монеты сасанидские и античные. Подробнее см.: Гончаров Е. Ю. Античные и византийские заимствования на монетах Анатолии и Северной Месопотамии XI–XIII вв. // Оригинал и повторение: Подлинник, реплика, имитация в искусстве Востока (Искусство Востока. Вып. 5). М., 2014. С. 97, 107.


[Закрыть] выступая при этом в союзе с Конийским султанатом против Византии. Однако после смерти Мухаммада (1143) его земли делятся между наследниками, чем не замедлили воспользоваться Сельджуки Рума, к тому моменту уже оказавшиеся способными и отрезать владения Данишмендидов от Средиземного моря, и отразить поход византийцев на Конью, и принять на себя основной удар II крестового похода.[141]141
  Подробнее см.: Запорожец. Указ. соч. С. 191–194.


[Закрыть] Попытка правителя Сиваса Ягыбасана отвоевать у Конийского султаната утраченные земли привела в 1155 г. к поражению под Аксараем и закреплению вассалитета Данишмендидов, а попытки заключить против сельджукского султана Кылыч-Арслана II (пришедшего к власти благодаря поддержке данишмендидских эмиров Кайсери и Малатьи) союз с Византией и с Зенгидами, – к усилению Рума и к потере Кайсери (1169), а через 4 года, – Сиваса, Малатьи, Токата и Никсара. Династия Данишмендидов пресеклась, а их земли стали частью владений Конийского султаната.

Кайсери. Улу-джами. План

Кайсери. Улу-джами. Вид с северо-востока

Противостояние двух тюркских династий – Данишмендидов и Сельджуков Рума, – во многом определяло политическую ситуацию в Анатолии XII в. К. Каэн видел в этом соперничестве отражение противостояния кочевнической вольницы, представленной возглавляемым Данишмендидами союзом туркменских племен, и стремления к государственно-городскому структурированию, последовательно реализуемому Конийским султанатом;[142]142
  Cahen. Op. cit. P. 89.


[Закрыть] в то же время активная исламизация владений Данишмендидов и отмечаемая здесь интеллектуальная активность[143]143
  См.: Bayram M. Danişmend Oğullan'nin Dini ve Milli Siyaseti // Selçuk Üniversitesi Türkiyat Araştirmalan Dergisi (Konya). 2005. D. 18. S. 138–141.


[Закрыть] не соответствуют часто рисуемому образу полудиких приграничных туркменских кочевий на захваченных у Византии землях.

Высокий уровень архитектуры Данишмендидов и ее особенности можно показать на примере хорошо сохранившихся памятников Кайсери. Расположение мечетей, медресе и многочисленных гробниц-тюрбе XII–XIII вв. позволяет представить весьма значительные размеры города, быстро вышедшего за пределы византийских стен, сложенных, как и большинство старых построек, из темных вулканических пород предгорий вулкана Эрджияс, особенно учитывая, что после похода Алп-Арслана 1067 г. Кайсери был разрушен и до начала перестройки Данишмендидами оставался практически необитаем.

История мусульманской архитектуры Кайсери начинается с возведения Улу-джами (Султан-джами, Джами Кебир), датируемой началом 1140-х гг., – эпохой, когда малик Мухаммад ненадолго перенес сюда из Сиваса столицу своего бейлика. Правда, уже в начале XIII в. и эта, и другие мечети в бывших владениях Данишмендидов активно перестраиваются Сельджуками Рума; многие памятники Кайсери оказались «реконструированы» в XIX в. после землетрясения, и в ряде случаев «дополнения» османских реставраторов оказались весьма значительны. Однако сходство памятников Кайсери между собой и их отличие от более поздней сельджукской модели позволяют говорить о некоторых общих принципах даниш-мендидской мечети.

Кайсери. Улу-джами. Центральный неф

Кайсери. Улу-джами. Второй западный неф

Кайсери. Улу-джами. Интерьер

Улу-джами расположена в квартале базаров внутри городской стены, в северо-западной части старого города. Как и во многих других раннемусульманских памятниках Кайсери, ее пол изначально оказался на 2 метра ниже уровня земли, – «вкапывая» здание, архитекторы придавали ему больший запас прочности. Такой перепад уровней снаружи и внутри, необходимость спускаться в помещение по лестницам исключают единство молитвенного зала и двора, присутствовавшее в арабских мечетях и композиционно воспроизводившееся, например, в мечетях Артукидов. Данишмендидская модель мечети и не подразумевает двора и сводится только к просторному вытянутому молитвенному залу; вернее – двор «втягивается» под перекрытия молитвенного зала, в результате чего зал уже не может довольствоваться тремя поперечными нефами и превращается в продольно вытянутую базилику.

В данном случае пятинефная мечеть имеет размеры 47,5 м по оси михраба и 27 м по стене киблы; северная часть зала оказывается шире из-за необычной постановки минарета, четырехугольное основание которого выступает почти посередине западной стены здания, а лестница расположена внутри помещения вдоль стены. Здание имело плоское деревянное перекрытие, опиравшееся на повышенные аркады, расположенные поперек михрабной оси (за исключением крайних восточных ячеек, где появляются арки, параллельные продольной оси здания), – очевидно, архитекторы Улу-джами стремились акцентировать не ориентацию здания, а расположение рядов молящихся. В качестве опор аркад используются как сложенные из базальтовых блоков квадратные в сечении столбы (в центральном нефе и северной части зала), так и (в крайних нефах) мраморные колонны-сполии с античными и византийскими капителями, из-за разного размера потребовавшие подведения под них плинтов; в некоторых случаях опорами служат конструкции, совмещающие столбы (в т. ч. граненые) и колонны. Опоры трех северных нефов использованы для размещения на них большой Ш-образной галереи для женщин.

В изначальном плане мечети выделяется центральная ячейка, акцентированная более массивными столбами, между которыми переброшены стрельчатые арки с более высокой, чем в соседних ячейках, стрелой подъема, с профилированными архивольтами на внешних сторонах. Поперечный неф, в центре которого находится данная ячейка, оказывается самым широким, что делает ячейку квадратной. В настоящее время эта ячейка перекрыта небольшим куполом на парусах, однако конструкция свидетельствует о том, что это – более позднее добавление, а первоначально эта ячейка была открытой. Подобные открытые ячейки, оформленные как световые колодцы, позже часто будут появляться в сельджукских мечетях и, как будет показано далее, в виде купола с окулюсом окажутся унаследованы раннеосманской архитектурой; однако в Улу-джами Кайсери данный прием используется впервые.

Заваре. Большая мечеть. План

Совершенно очевидно, что в этом случае центральная ячейка оказывается аналогом двора мечети, открывая пространство в центре молитвенного зала и служа дополнительным источником верхнего света в помещении, но при этом смешивая два непременных элемента горизонтальной структуры традиционной колонной мечети, – затененную зуллу (собственно молитвенный зал) и предваряющий ее двор-сахн.[144]144
  См. подробнее: Шукуров. Образ Храма. С. 62. Укажу на высказанное еще в 1921 г. замечание А. Габричевского, сопоставлявшего проемы в архитектурной оболочке с «психическим фактом обнажения» и описывавшего их как «способы общения между заключенным в оболочку формующим пространством и внешним миром», связывающие интерьер (пространственное ядро) с «динамикой внешнего мира»; см.: Габричевский А. Одежда и здание // Искусствознание. 1994. № 2–3. С. 400–401.


[Закрыть] Первоисточником подобных имитаций двора могут служить как окруженные со всех сторон помещениями небольшие дворики ханов (караван-сараев) и медресе, тип которых отработан в Анатолии уже к XIII в., так и уже сложившаяся иранская айванная мечеть, в которой двор-сахн становится центром композиции.

Ближайшим аналогом такой планировки Улу-джами Кайсери оказывается уже упоминавшаяся кирпичная мечеть в Заваре около Исфахана, – самая ранняя из сохранившихся иранских мечетей с 4-айванной планировкой, датируемая 1134 г., т. е. всего несколькими годами ранее постройки Данишмендидов. Сходство проявляется в поперечном расположении разделенных аркадами нефов, использовании как столбов, так и колонн, расположении купола в расширенной почти на два нефа михрабной ячейке. Кроме того, сравнение планов мечетей Заваре и Кайсери заставляет признать, что постановка минарета около западной стены анатолийского здания не является уникальной: в Заваре минарет также пристраивается к западной стене мечети южнее бокового прохода в мечеть, а вход в башню минарета осуществляется непосредственно из интерьера мечети.[145]145
  Подробнее см.: Heritage of The Great Seljuks. Architecture. V. 3. Istambul, 2013. P. 10–16.


[Закрыть] Не исключено, что Данишмендиды, закреплявшие свое признанное Халифатом политическое лидерство среди тюрков Анатолии, сознательно обратились к персидскому памятнику, сделав тем самым посильное копирование только что появившегося образца (вплоть до выбора места для минарета в композиции постройки) частью своей политической риторики, – аналогично тому как спустя полтора десятка лет купол исфаханской мечети вдохновит Артукидов на перестройку мечети в Сильване.

Кайсери. Улу-джами. Столб световой ячейки

Кайсери. Гюлюк-джами. Интерьер

Кайсери. Гюлюк-джами. План

Правда, квадратный внутренний «двор» в мечети Кайсери имел сторону всего ок. 7 м, и появление над ним маленького (4,5 м в диаметре) купола повлекло значительные изменения в конструкции центральной части мечети. Опоры по углам ячейки были усилены, а к их внутренним углам добавлены Г-образные столбы, несущие повышенные подпружные стрельчатые арки. Усиливая таким образом прочность конструкции для опоры купола, архитектор жертвует не только пространством центральной ячейки, но и единством центральных нефов, – как продольного, так и поперечного, сужая их в средней части. Опорная конструкция купола на парусах выглядит откровенной вставкой в уже существовавшую ячейку здания.

Кроме того, на опубликованном О. Асланапа плане мечети[146]146
  Aslanapa. Op. cit. S. 20.


[Закрыть] к северу от центральной ячейки показаны арки, переброшенные вдоль михрабной оси здания от купольной ячейки к столбам в третьем с севера ряду опор (две другие опоры в этом ряду – колонны-сполии); однако ни на помещенном в том же издании разрезе, ни в интерьере Улу-джами этих арок нет, хотя образованные небольшими профилированными карнизами (кстати, имеющими различные профили) ступеньки, на которые опираются сходящиеся к северным столбам центральной ячейки арки, вполне позволяют разместить пяты арок, переброшенных в продольном направлении. Возможно, эта пара арок исчезла в процессе одной из неоднократных реставраций мечети, и их отсутствие демонстрирует достаточный запас прочности конструкции; вместе с тем эти ныне гипотетические арки придают завершенность крестообразному оформлению центральной части мечети с открытой ячейкой-«двором», вполне сопоставимому с выделением «креста» осей айванов в синхронных иранских мечетях.

Второй купол в Большой мечети Кайсери помещается над михрабной ячейкой. В своем современном состоянии он выглядит результатом реконструкции, но и его конструкция, и размеры, и место в плане мечети исключают невозможность его появления при Данишмендидах. Его диаметр почти 10 м, – такой же, как у купола в артукидской мечети Дунайсыра, и меньше, чем в мечети Сильвана, то есть не представлявший сложностей для анатолийских зодчих середины XII в. Необходимо отметить, правда, что купол на парусах в Кайсери опирается всего на 4 опоры, в отличие от понадобившихся шести опорных точек в Заваре, Мардине и Дунайсыре и 12-ти – для тромпов в Сильване. Фриз, которым оформлено опорное кольцо купола без барабана, расположен на высоте плоских перекрытий мечети и должен подчеркивать одинаковую с другими частями зала высоту михрабной ячейки. Как и в артукидских мечетях, длина михрабной ячейки Улу-джами Кайсери оказывается равна двум поперечным нефам мечети, что демонстрирует общность планировочных принципов мусульманской архитектуры Анатолии. Ширина же купольной ячейки (ее измерение по стене киблы) превосходит ширину продольных нефов мечети, для чего и в этой ячейке, и в прилегающей к ней с севера пришлось устанавливать Г-образные в сечении столбы, «раздвигающие» переброшенные между ними вдоль оси михраба арки, и соответственно сужать соседние продольные нефы.

Вторая по хронологии мечеть Кайсери – Гюлюк-джами (или Кёлюк-джами) – построена в 400 метрах к западу от Джами Кебир за пределами городской стены, демонстрируя интенсивность и направление развития возрождаемого Данишмендидами города.[147]147
  Подробнее см.: Aslanapa. Op. cit. S. 21.


[Закрыть] Здание осторожно датируется серединой XII в., но уже в 1210 г., в правление Иззеддина Кейкавуса I было перестроено Атсыз Элти-хатун в медресе,[148]148
  Эта перестройка отражена в надписи на портале здания. Строительная деятельность представительницы ветви Данишмендидов в период правления в Кайсери Сельджуков Рума показывает и сохранение позиций, и возможности потомков местной династии даже спустя несколько десятилетий после признания вассалитета.


[Закрыть] а в XIV в. после реставрации пострадавшего от землетрясения здания некий Гюлюк Шемседдин построил по соседству хамам, название которого перешло и на старую мечеть.

Первоначальный план мечети реконструируется как 5-нефная базилика, занимавшая квадратный участок со стороной около 32 м. В результате перестроек молитвенный зал оказался перекрыт разнонаправленными и различными по очертаниям сводами, в некоторых ячейках далеко не симметричными, со смещенными замковыми камнями и расположенными на разной высоте пятами; однако сохранившееся в северо-восточной части галереи плоское перекрытие из деревянных балок позволяет предположить, что все здание первоначально было перекрыто именно так, – по аналогии с предшествующей по времени Улу-джами Кайсери и многократно перестроенной, однако сохранившей плоский потолок данишмендидской мечетью Сиваса (1197 г.). Каркасом для перекрытия являются опирающиеся на массивные столбы стрельчатые арки, сложенные, как и в соседней мечети, из крупных блоков местного темного вулканического камня.

Центральная ячейка зала мечети на плане О. Асланапа показана как купольная; в настоящее время она действительно перекрыта близким по очертаниям к куполу кривоватым сомкнутым сводом, опирающимся на паруса, в которых сделаны небольшие световые проемы. Однако явно более позднее происхождение повышенных стрельчатых подпружных арок, опирающихся на поперечные арки центральной ячейки и образующих в верхней части ячейки ступени, и одинаковая высота замковых камней всех арок интерьера в старой части здания демонстрируют, что такое странное перекрытие оказывается поздним добавлением, сделанным по аналогии с Улу-джами. В то же время чуть большие размеры угловых столбов показывают особую роль центральной ячейки в плане здания, и скорее всего, речь должна идти о выполнении данной ячейкой функции светового фонаря, аналога открытого сахна в центре мечети, – опять-таки по аналогии с более ранним данишмендидским памятником Кайсери.

Кайсери. Гюлюк-джами. Восточные ячейки южного нефа

Кайсери. Гюлюк-джами. Портал

Второй купол Гюлюк-джами располагается, как и в предшествующей мечети, над михрабной ячейкой, опирается на граненые тромпы (напоминающие будущие «турецкие треугольники») и прорезан в нижней части четырьмя узкими световыми проемами. Отмечу, что михрабная ниша в данном случае расположена левее оси продольного нефа, – для того, чтобы втиснуть в небольшое пространство ячейки и роскошный, декорированный изразцами михраб (снаружи михрабная ниша оформлена как небольшой плоский выступ), и резной деревянный минбар.

Конструкция самого купола и его место в плане доказывают его позднее происхождение: весьма вероятно, что архитекторы маленькой мечети пытались воспроизвести изменения, внесенные в перекрытия Улу-джами, – памятника явно нормативного для культовой архитектуры Кайсери. Однако если для размещения купола над михрабной ячейкой в Большой мечети пришлось «раздвигать» центральный неф с помощью Г-образных столбов, то зодчие Гюлюк-джами ограничились лишь расширением прямоугольной южной ячейки по центральной оси до квадрата, из-за чего прилегающая с севера ячейка плана оказалась гораздо короче остальных. При этом, однако, перенесение столбов не коснулось боковых нефов, и в результате две ячейки левого нефа оказались трапециевидными (очевидно, так же должен был выглядеть и правый неф, позже лишенный деления на ячейки и перекрытый единым полуциркульным сводом). Надо сказать, что любые изменения пропорций ячеек плана были бы малозаметны при сохранении плоского потолка, но при перекрытии мечети сводами вызвали у мастеров очевидные сложности, с которыми те не сумели справиться, – и арки, и своды трапециевидных ячеек выглядят откровенно кривыми, выдавая мучительность поисков баланса между конструктивной целостностью здания и эстетическим единством каждой отдельной ячейки.

Обращает на себя внимание разнонаправленность цилиндрических сводов, которыми оказалась перекрыта большая часть мечети, – в непосредственно прилегающих к подкупольной михрабной ячейке частях боковых нефов своды направлены вдоль михрабной оси здания, своды ячеек крайнего восточного нефа расположены перпендикулярно этой оси, второй западный неф лишился деления на отдельные ячейки и перекрыт единым сводом, параллельным продольной оси; такую же продольную ориентацию сохранил свод в юго-западной ячейке. Вероятно, продольное расположение цилиндрических сводов в западной части мечети лучше отвечало задачам расположения здесь медресе: западный неф был разделен на 6 помещений, над которыми расположилась узкая галерея верхнего яруса, перекрытая также продольным цилиндрическим сводом и имеющая низкие входы в пять помещений второго этажа. Собственно, увеличением западной части здания (частично раскрытой в ходе раскопок 1970-х гг.) и появлением здесь второго этажа перестройка мечети в медресе и ограничивалась, – Гюлюк-джами была не перестроена, а расширена за счет периферии, и изменение функций сооружения практически не затронуло композицию первоначальной постройки.

Наиболее показательным приобретением Гюлюк-джами уже в качестве медресе оказался новый входной портал. Вход в мечеть расположен в северной части центрального нефа, на михрабной оси, и оформлен скромной аркой. После реконструкции Атсыз Элти-хатун парадный вход в комплекс переносится – возможно, из-за какой-то перестройки окружающего квартала, – на переложенный скошенный под углом 45 северо-восточный угол здания, оформленный глубоким, с боковыми нишами, перспективным порталом-пештаком со сталактитовым завершением, вписанным в стрельчатую арку. Такой типичный сельджукский портал, добавляемый к данишмендидской постройке, однозначно следует рассматривать как типичное для начала XIII в. выражение вассалитета архитектурными средствами (аналогичный портал с двумя минаретами к 1213 г. получит, например, Улу-джами Сиваса), к тому же подтвержденное арабской надписью с формулой зависимости от сюзерена.

Салтукиды

Тюркская династия Салтукидов, контролировавшая в XII в. пограничные с Грузией и Арменией земли Северо-Восточной Анатолии, обязана своим возникновением некоему Али ибн Абуль-Касиму, служившему Великому Сельджуку Мухаммаду ибн Малик-шаху и упоминаемому в 1103 г. в качестве правителя Эрзерума. Эпонимом династии стал сын Али, Иззаддин Салтук, во второй четверти XII столетия присоединивший к владениям отца ряд горных городов, укрепивший положение своего улуса благодаря династическому браку и поддержке Шах-Арменидов Ахлата и создавший из Эрзерума удобный плацдарм для мусульманских вторжений в Закавказье.

История династии Салтукидов документирована весьма скромно,[149]149
  См.:.Cahen. Op. cit. Р. 106–107.


[Закрыть] однако немногочисленные факты позволяют заключить, что если «большим» эмиратам, – Артукидам, Данишмендидам и Сельджукам Рума, – в течение XII в. пришлось как отражать походы крестоносцев и атабеков Сирии, так и тратить силы на неутихающую борьбу за гегемонию в Анатолии, то Салтукиды оказались в стороне и от отражения внешней угрозы, и от тюркских междоусобиц. Приграничное положение предопределило направление попыток их экспансии в христианское Закавказье, а в отношениях с другими мусульманскими государствами правители Эрзерума предпочитали поддерживать осторожный нейтралитет, подтверждая его как династическими браками, так и прокламациями (в т. ч. на монетах) формальной вассальной зависимости от Сельджуков Ирана; вообще связь Салтукидов с Ираном кажется более заметной, нежели с тюркскими государствами Анатолии.

Правда, инструмент династических браков срабатывал далеко не всегда: предпринятая в 1164 г. попытка султана Рума Кылыч-Арслана II именно через брак заручиться поддержкой Салтукидов была пресечена Данишмендидами (похищение невесты и стало поводом для затяжного конфликта, приведшего к падению Данишмендидов), а бесплодность надежд на создание тюрко-грузинского государства через свадьбу внука Салтука, Малик-шаха Музаффара, со знаменитой царицей Тамарой была доказана разорительным походом на Эрзерум второго мужа Тамары – Давида Сослана. Тем не менее после падения Великих Сельджуков, к сюзеренитету которых хотя бы формально можно было апеллировать, и присоединения владений Данишмендидов к Румскому султанату экспансию Сельджуков Рума на северо-восток уже ничто не сдерживало, и в 1201 г. Рукнеддин (Рукн-ад-Дин Сулейман-шах) захватил Эрзерум, положив конец правлению Салтукидов.

Хотя в состав улуса Салтукидов входило большое количество крупных городов с развитой торговлей (Карс, Байбурт, Трабзон), результаты строительной деятельности династии – во всяком случае, в области культового зодчества, – оказались весьма скромными и сосредоточены только в Эрзеруме (Ардзн-Руме), знаменитом прежде всего своими сельджукскими гробницами и роскошными медресе XIII в., пережившими даже разорение города монголами.[150]150
  См. подробнее: Стародуб. Сокровища… С. 277–281.


[Закрыть]

Стоит заметить, что этот анатолийский город оказался знаком русскому читателю еще благодаря А. С. Пушкину, совершившему «Путешествие в Арзрум во время похода 1829 г.» и описавшему конечную цель этого путешествия почему-то как «главный город Азиатской Турции». Все, что «солнце русской поэзии» заметил в Эрзеруме, это: «Улицы города тесны и кривы. Дома довольно высоки»; «Дома в нем каменные, кровли покрыты дерном, что дает городу чрезвычайно странный вид, если смотришь на него с высоты»; «Мечети низки и темны <…> Гробницы двух или трех пашей отличаются большей затейливостию, но в них нет ничего изящного: никакого вкусу, никакой мысли…».[151]151
  Пушкин А. С. Путешествие в Арзрум во время похода 1829 г. // Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: в 17 т. Т. 8. Кн. 1. М., 1995. С. 475, 477, 478.


[Закрыть] Пушкин оставил замечания об убранстве комнат дворца сераскира и поездке в гарем, зафиксировал «впечатления настоящие восточные» своих сослуживцев и показания евнуха, «в физиологическом отношении драгоценные», однако за 20 дней пребывания в Эрзеруме не заметил, увы, ни одного достойного упоминания в путевом дневнике архитектурного памятника, – ни сельджукского, ни османского, не говоря уже о мечетях XII столетия.

Самый старый мусульманский памятник Эрзерума – Улу-джами (Атабей-джами), датируемая 1179 г. Ее заказчиком, согласно строительной надписи, является эмир Насир ад-Дин Мухаммад, сын Салтука, а в качестве зодчего называется некий Абуль-Фатх Мухаммад. С XVII по середину XX в. здание несколько раз реставрировалось, и от первоначальной салтукидской постройки сохранилась только центральная часть мечети.

Мечеть занимает участок 41×52 м на пологом склоне в нижней, центральной части старого города у подножия крепости. Сложенная из блоков темного камня и почти лишенная снаружи каких-либо архитектурных деталей (за исключением профилированных арочных порталов и михрабной ниши на северном фасаде) постройка внешне ничем не напоминает мечети Артукидов и лишена монументальности сооружений Данишмендидов; в позднеосманское время здание некоторое время служило складским помещением.

Улу-джами имеет 5 входов, – один в стене киблы в юго-восточной ячейке, два на северном фасаде, противолежащем стене киблы, два – на восточном, однако эти входы сделаны в реставрированных частях здания. Прокладка современной улицы вдоль северного фасада лишила мечеть выступающих лестниц, – нивелирующие уклон ступени оказались «втянуты» внутрь порталов, что не соответствует репрезентативной функции главной городской мечети; на восточном фасаде сделаны широкие современные лестницы, параллельные плоскости фасада. Очевидно, что северный фасад имел три входа, один из которых был заложен и превращен в михрабную нишу.

Здание представляет собой 7-нефную базилику, поперечно разделенную на 6 травей (в процессе перестройки две ячейки плана к востоку от михраба оказались слиты). Арки перекрытия опираются на 28 столбов, рядам которых на стенах (кроме западной) соответствуют пилястры и Т-образные пристенные опоры. Однако такой план базилики Эрзерума, сравнимый лишь с мечетью Хуанд-хатун в Кайсери XIII в., также имеющей 7 нефов, является результатом многочисленных переделок и расширений (сохранились надписи, свидетельствующие минимум о пяти значительных ремонтах начиная с XVII в.).

Эвлия Челеби, служивший в Эрзеруме в 1646–1648 гг., записал в «Сейахат-наме»: «Самой древней является соборная мечеть Улу-джами. Это соборная мечеть старой постройки, крытая глиной, с одним минаретом; [она находится] с внутренней стороны Тебризских ворот. Ее основателем является один из падишахов Ак-Коюнлу. В длину и в ширину она имеет 200 шагов. Минбар и михраб старинной работы. Внутри на 200 симметрично расположенных сосновых столбах покоятся сосновые же опоры [крыши]. Каменного купола нет. У одной стены мечети [пристройка, в которой] хранятся сухари на крайний случай. Соборная мечеть Эски-медресе примыкает стена к стене с восточной стороны к упомянутой выше соборной мечети. У нее два минарета».[152]152
  Эвлия Челеби. Книга путешествия. (Извлечения из сочинения турецкого путешественника XVII века). Вып. 3. Земли Закавказья и сопредельных областей Малой Азии и Ирана. М., 1983. С. 70–71. См. также: Кононенко. Большая мечеть Эрзерума в описании Эвлии Челеби // Декоративное искусство и предметно-пространственная среда. Вестник МГХПА. 2015. № 3. С. 276–282.


[Закрыть]

Эрзерум. Улу-джами. Вид с северо-запада

Из описания понятно, что Эвлия имеет в виду именно Улу-джами, к востоку от которой (правда, не «стена к стене», а в десятке метров, через улицу, создающую значительный уклон) действительно находится медресе Двух минаретов (Чифте минаре), главная архитектурная достопримечательность города; но сведения путешественника явно не соответствуют ни датировке Улу-джами правлением туркменов Ак-Коюнлу, ни размерам (200 шагов в каждом измерении), ни конструкции (200 сосновых столбов в интерьере). Единственное, чему можно поверить в приведенном фрагменте, – отсутствие купола и наличие деревянных стропил; не исключено, правда, что попавшие в описание Эвлии многочисленные деревянные столбы и стропила («сосновые опоры крыши», покоящиеся на сосновых же столбах), – это всего лишь строительные леса, возведенные для первого из зафиксированных в надписях ремонта мечети, произведенного как раз на рубеже 1630–1640-х гг. губернатором Эрзерума Хусейн-пашой. Можно предположить, что к моменту пребывания в городе Эвлии Челеби работы в интерьере Улу-джами не были завершены, о чем, кстати, свидетельствует его же указание на соседнее «Эски-медресе» как на «соборную мечеть», – вероятно, Школа Двух минаретов могла временно выполнять функцию главного городского молитвенного пространства.

Эрзерум. Улу-джами. План

Из записей о реконструкциях известно, что северный фасад Улу-джами был переделан в XIX в.; вряд ли при этом мечеть была расширена в северном направлении, – такое предположение опровергается наличием старого основания кирпичного минарета в северо-западном углу здания[153]153
  Подробнее о минарете эрзерумской мечети см.: Yurttag Н. Erzurum Ulu camii'ne ait yeni bir kitabe ve yapi hakkinda bazi düşünceler // Atatürk üniversitesi türkiyat araştirmalari enstitüsü dergisi /Journal of Turkish research institute. V. 17. Erzurum, 2001. P. 198–205.


[Закрыть] (при этом заметно, что центральная северная ячейка была переделана, – ее угловые столбы и южная арка дополнительно укреплены). Однако очевидно, что здание было расширено в восточном и западном направлениях, – об этом говорят и отделяющие крайние нефы арки, оформленные иначе, чем в центральной части мечети, и перпендикулярные михрабной оси цилиндрические своды восточного нефа (ныне отгороженного для женского зала), и Т-образные столбы и пристенные выступы, на которые опираются опорные арки этих сводов, и отсутствие аналогичных выступов в ячейках западного нефа, где ребра продольного свода, перекрывающего весь неф без членения на ячейки, опираются непосредственно на стену. Таким образом, первоначальный план Улу-джами логично сокращается до 5-нефного, вполне соответствующего возможностям строителей и потребностям общины, которые демонстрируют, например, рассмотренные синхронные памятники Данишмендидов.

Эрзерум. Улу-джами. Интерьер

Улу-джами Эрзерума перекрыта единой четырехскатной крышей с поднятием кровли над центральным нефом, однако понятно, что такое покрытие, не имеющее ничего общего с исторической реконструкцией, мечеть получила недавно, и изначальное перекрытие здания следует реконструировать как понефное, – первоначально, видимо, стропильное, позже – сводчатое, перпендикулярное стене киблы.

В интерьере мечети трудно отделаться от впечатления, что ты находишься в романском соборе. Центральный неф едва ли не в полтора раза шире и чуть выше боковых и лучше освещен за счет световых фонарей в средней части, что визуально увеличивает его размеры. Основной мотив интерьера – стрельчатые с выделенными замковыми камнями арки, на которые опираются отрезки стен, служащие опорой для цилиндрических сводов. Глубоко прорезанные тройные профили архивольтов арок, ограничивающих ячейки центрального нефа, продолжены на опорных столбах и не отделяются пятами, превращаясь в пучки вертикальных тяг, которые, однако, благодаря ширине пролетов арок не создают доминирования вертикали.

Ячейки центрального нефа ограничены массивными Г – и Т-образными в плане столбами, но продольные выступы на них намного превышают поперечные, – отсюда возникает эффект относительной изолированности ячеек по направлению михрабной оси и подчеркнутый акцент продольной ориентации базилики к михрабу. Интересно отметить, что ряд выступов столбов справа от оси вход-михраб приобретают четкое ребро в виде тупого угла, другие же имеют очевидное скругление, контрастирующее с гранями выступающих из столбов вертикальных тяг. Камень столбов обработан достаточно грубо и сохранил следы инструмента. При этом столбы центрального нефа, несущие вертикальные тяги, отличаются по оформлению от практически лишенных какой-либо декорации столбов в боковых нефах, являющихся скорее отрезками стен, в которых пробиты широкие проходы, что свидетельствует о серьезной реконструкции центральной части мечети.

Третья от входа ячейка центрального нефа, находящаяся в геометрическом центре плана современного здания, перекрыта сомкнутым сводом, скрытым рядами мелких тромпов, образующих сталактиты. Сводчатое перекрытие имеет окулюс, над которым возвышается небольшой застекленный фонарь. Таким образом, данная ячейка превращается в световой колодец, совершенно аналогичный закрытым куполами ячейкам-сахнам рассмотренных данишмендидских мечетей Кайсери. Происхождение свода в данной ячейке явно позднее, – об этом свидетельствуют и наращенные над опорными арками стены, на которые опираются лотки свода (их кладка отличается от нижней части интерьера), и дополнительные арки, сужающие верхнюю часть ячейки с востока и запада, чтобы перекрывать сводом не прямоугольник, а квадрат. Собственно, конструктивное усложнение и укрепление ячейки и послужило причиной перестройки центральной части мечети, – об этом говорит увеличение опорных столбов и изменение их сечения, воспроизведенное и в других ячейках центрального нефа.