Текст книги "Анатолийская мечеть XI–XV вв. Очерки истории архитектуры"

Региональные модели восточно-анатолийской мечети в XII в

 
Прискакав из далекой Азии, подковами прогреми,
К Средиземному морю тянется, как голова коня, —
  Наш этот клад,
    Наш этот край…
Зубы стиснуты, ноги босые, руки в крови,
И эта земля, похожая на шелковые ковры, —
  Наш этот ад,
    Наш этот рай.
 

Назым Хикмет. «Зов»

Дом Великих Сельджуков формально просуществовал до 1194 г., однако распад Сельджукской империи начался уже в конце XI в., после смерти Малик-шаха, наследники которого вступили в ожесточенную борьбу.[109]109
  О факторах распада государства Великих Сельджуков см., например: Рахманалиев Р. Империя тюрков. Великая цивилизация. М., 2013. С. 198–199.


[Закрыть] Ход этой междоусобицы, основной ареной которой стали Хорасан и Сирия, равно как и борьба с исмаилитами и походы султана Санджара против каракитаев и огузов, нас интересовать не будут, – достаточно сказать, что области Анатолии, оказавшиеся далеко от династических интересов Великих Сельджуков, перешли под контроль местных тюркских династий, формально сохранявших вассалитет по отношению к аббасидскому Халифату, но проводивших собственную политику и попеременно усиливавшихся в перманентной борьбе и временных союзах друг с другом, Византией, Зенгидами и крестоносцами.

Наиболее заметным в истории оказался Румский султанат, основанный официально получившим титул султана Сулейман-шахом, столицей которого стал сначала Изник (византийская Никея), а позже – Конья (Иконий). Государство Сельджуков Рума неоднократно меняло свои границы, распадалось и вновь воссоединялось, достигнув пика своего могущества и культурного расцвета в первой половине XIII в. В существующей историографии Сельджуки Рума часто выглядят не только как основная, но и как единственная политическая сила Малой Азии, пришедшая на смену Великим Сельджукам и объединявшая всех анатолийских мусульман,[110]110
  См., например: Гордлевский В. Государство Сельджукидов Малой Азии. М.-Л., 1941; Гусейнов Р. А. Сельджукская тематика в современной историографии // Тюркологический сборник. М., 1970; Sterlin Н. Turkey from the Selcuks to the Ottomans. L.-N.Y.-Tokyo, 1998. P. 7–8: Запорожец B. M. Сельджуки. M., 2011; Bayram M. State formation among the Seljuks of Anatolia // Mesogeios. 2005. V. 25–26.; Savvides A. G. C. Byzantium in the Near East: its relations with the Seljuk sultanate of Rum in Asia Minor, the Armenians of Cilicia and the Mongols A. D. C. 1192–1237. Thessalonica, 1981; Crysostomides J. The Byzantine Empire from the eleventh to the fifteenth century // The Cambridge History of Turkey. V. I. Byzantium to Turkey, 1071–1453. Cambridge, 2009. P. 11–22.


[Закрыть] оттесняя на второй план династии тюркских князей-улубеев.

Действительно, именно с Румским султанатом связаны наиболее документированные (благодаря прежде всего византийским источникам) военные кампании, определившие процессы дальнейшей тюркизации и исламизации Анатолии. В 1117 г. в битве под Филомелионом (Акшехиром) византийцы взяли частичный реванш за поражение при Манцикерте, лишив Румский султанат выхода к морю и временно остановив заселение тюрками западных областей Малой Азии, однако на протяжении всего XII в. Румский султанат оставался важнейшим фактором в хитросплетениях постоянно менявшихся отношений между Константинополем, государствами крестоносцев, тюркскими эмиратами Анатолии и сельджукской, а затем зенгидской Сирией, особенно после того как в 1147 г. под ударами Сельджуков растаяли армии II крестового похода.[111]111
  Неудача II крестового похода не только способствовала росту авторитета Сельджуков Рума, но и привела к изменению отношений между христианами Европы и Палестины, а также стала переломным моментом в развитии концепции джихада, обусловив активность Hyp ад-Дина Зенги: Хилленбранд. Указ. соч. С. 128 сл. См. также: Успенский Ф. И. Восточная политика Мануила Комнина: турки-сельджуки и христианские государства Сирии и Палестины // Сообщения Российского Палестинского общества. 1926. Вып. XXIX. С. 111 сл.; Berry V. G. The Second Crusade // A History of the Crusades. V. I. Madison, 1969. P. 463–512.


[Закрыть] Попыткой обуздать зарвавшегося вассала и восстановить хотя бы формальный сюзеренитет являлся поход союзного войска Мануила I Комнина во Фригию, – «ошибка, погубившая Византию»,[112]112
  Рахманалиев. Указ. соч. С. 203. Рахманалиев считает причиной похода союзнические обязательства Византии расчистить путь крестоносцам в Палестину, однако в 1170-х годах крестовый поход не предпринимался. По другой версии, обострение отношений между Константинополем и Коньей было вызвано отказом Кылыч-Арслана II передать Византии часть владений ее бывшего вассала – Данишмендидов. См.: Райс. Указ. соч. С. 59–60.


[Закрыть] – закончившийся разгромом под Мириокефалоном в 1176 г. Эта победа на следующие полвека превратила Сельджуков Рума в могущественнейшую державу Анатолии, постепенно распространившую свою власть на Вифинию и Фригию.[113]113
  См. подробнее: Cahen. Op. cit. P. 97–106; История Византии. Т.2. М., 1967. С. 318–332; Vryonis S. The decline of medieval Hellenism in Asia Minor and the process of Islamization from the eleventh through the fifteenth century. Berkeley-Los Angeles-L., 1971; Angold M. The Byzantine empire 1025–1204. A political history. L., 1984; Turan O. Anatolia in the period of the Seljuks and the beyliks // The Cambridge History of Islam. Vol. la. Cambridge, 2008. P. 236–244; Запорожец В. М. Указ. соч. С. 187–200.


[Закрыть] Задача вытеснения Византии, подчинения тюркских князей и создания в Малой Азии единого сильного мусульманского государства к концу XII в. была Сельджуками выполнена, и Фридрих Барбаросса во время III крестового похода (1190 г.) искал поддержки против Саладина уже непосредственно у султана Рума как у равного себе властителя…[114]114
  В конце жизни Кылыч-Арслан II, утомленный ссорой с Салах ад-Дином из-за не слишком удачного замужества своей дочери, отрекся от власти, но, разделив султанат между сыновьями, сразу же ввязавшимися в междоусобицу, подобно шекспировскому королю Лиру, нашел поддержку только у младшего сына, – того самого, которого оставлял заложником при византийском дворе.


[Закрыть]

Между тем после битвы при Манцикерте уже в 1080-е гг. в Центральной Анатолии, к северу от земель Румского султаната, оформляются владения Данишмендидов, Эрзинджан становится столицей Менгуджакидов, Диярбакыр перешел под власть Иналоглу, соседний Битлис передан Мехмеду-гази, основателю династии Дилмачоглу; на рубеже XI–XII вв. Хасанкейф переходит под власть Артукидов, Ахлат на северном берегу оз. Ван достается Сукману аль-Кутби, потомки которого приняли титул Шах-Арменидов, в 1103 г. в Эрзеруме укрепляются Салтукиды… Все эти мусульманские династии первоначально прокламировали свой вассалитет по отношению к Халифату, в т. ч., как мы видели, и архитектурными средствами, однако по мере ослабления Великих Сельджуков были вынуждены искать новых сюзеренов, – вплоть до египетских Фатимидов.

Улубеи не только проявляли самостоятельность (в 1110 г. князья Ахлата и Мардина участвовали в походе на Эдессу[115]115
  См.: Хилленбранд. Указ. соч. С. 95–96


[Закрыть]), но оказались силой значительной как в военном, так и в политическом отношении. Например, эмир Сиваса Мелик Данишменд Гази в 1101 г. ударил в спину войску крестоносцев, захватил Боэмунда Тарентского, самостоятельно повел переговоры о его выкупе с правителями Византии, Иерусалима и Эдессы,[116]116
  См., например: Успенский Ф. И. История крестовых походов. М., 2005 [1901]. С. 77–79.


[Закрыть] а в ответ на требования Кылыч-Арслана I выплатить причитавшуюся сюзерену долю выкупа осадил Конью. Позже Данишмендиды вообще получили от халифа черный аббасидский штандарт – регалию, обозначавшую непосредственный вассалитет и формально возвысившую их над султанами Рума.[117]117
  Отмечу, что, оставаясь в тени Сельджуков Рума, представители этой династии стали героями отдельного тюркского эпоса «Данишменд-наме», созданного в середине XIII в. См. характеристику этого источника и литературу: Savvides A. G. C. Some major Seljuk, Persian and Ottoman sources regarding Byzantine-Seljuk relations (A bibliographical survey) // Mesogeios. 2005. V. 25–26. P. 13–14, текст на русском языке: Гарбузова В. Сказание о Мелике Данишменде. М., 1959. Существует и «Салтук-наме»: Savvides. Op. cit. P. 22–23.


[Закрыть] В 1117 г. артукидский правитель Мардина Иль-Гази отбил у крестоносцев Алеппо, а 1119 г. под Балатом нанес поражение Рожеру Антиохийскому, отмеченное как первая победа мусульман над франками, по поводу которой Ибн ал-Каланиси писал: «За все века существования никогда еще не было даровано Исламу Божественной помощи в таком изобилии».[118]118
  См.: Gibb H. A. R. The Damascus Chronicle of the Crusades. L., 1932. P. 61. О праздновании победы см.: Хилленбранд. Указ. соч. С. 121, там же литература об Иль-Гази.


[Закрыть] Сельджукский султан Масуд I, считавший себя сюзереном Артукидов, такими победами похвастаться не мог…

Нас не будет интересовать последовательная история зодчества тюркских эмиратов Анатолии. Строительная деятельность династий улубеев (даже в пределах типов мусульманских культовых зданий) в различных районах Малой Азии имела различную активность и принимала различные формы, меняя свою интенсивность в зависимости от внутри – и внешнеполитической ситуации, финансовых возможностей и ряда других факторов, рассмотрение которых может стать предметом отдельного исследования. Следует иметь в виду, что значительное количество памятников оказались позже расширены, перестроены, вплоть до изменения их первоначальных функций, – например, перестройка зданий мечетей в медресе, дворцы, христианские церкви и наоборот.

Задача данного очерка – показать основные направления развития архитектуры мечети на протяжении XII в., продемонстрировав вариативность этих поисков и обращение к самым разным традициям, конструкциям и типам на примере наиболее характерных сохранившихся памятников самых крупных местных архитектурных школ.

Артукиды

Артук ибн Эксек, один из завоевывавших Сирию полководцев Малик-шаха, был назначен Тутушем наместником в Палестине.[119]119
  См.: Cahen. Op. cit. P. 78.


[Закрыть] После его смерти в 1091 г. Артукиды Муин ад-Даула Сокмен и Наджм ад-Дин Иль-Гази не смогли удержать осажденный Фатимидами Иерусалим и отправились на север, где сделали показательные карьеры военных авантюристов, – Сокмен обосновался в Мардине и теснил крестоносцев (в том числе в битве при Харране 1104 г.), присоединив к своим владениям Хасанкейф (Хисн Кайфа), Нисибин и Харпут, а Иль-Гази, создавший себе репутацию «одного из самых грозных поборников ислама против крестоносцев»,[120]120
  Лэн-Пуль. Мусульманские династии. С. 122.


[Закрыть] поступил на службу к султану Великих Сельджуков Мухаммаду I, осаждал Эдессу, одержал «величайшую победу мусульман»[121]121
  Хилленбранд. Указ. соч. С. 121.


[Закрыть] при Балате, стал эмиром Алеппо и наместником Багдада, участвовал в походах против франков и грузин (правда, не всегда победоносных – мусульманские войска именно под его командованием в 1121 г. потерпели сокрушительное поражение под Дидгори от грузинского царя Давида IV Строителя).

Сильван. Улу-джами. Южная стена

Сильван. Улу-джами. План

Сильван. Улу-джами. Тромпы

Потомки Сокмена и Иль-Гази образовали несколько ветвей правителей Мардина, Хасанкейфа, Харпута, подробная судьба которых, однако, выходит за рамки нашего рассмотрения. На протяжении XII в. авторитет Дома Артука оставался весьма высоким, – так, несколько десятилетий Артукиды оставались на переднем крае газавата, ведя постоянную борьбу с графством Эдесским, – первым государством крестоносцев на Востоке,[122]122
  См. подробнее, например: Семенова Л. А. Из истории средневековой Сирии. Сельджукский период. М., 1990; Степаненко В. П. Граф и ишханы Эдессы (конец XI-первая половина XII в.) // Античная Древность и Средние века. Вопросы социального и политического развития. Свердловск, 1988; Гуринов Е. А. Графство Эдесское и мусульманские государства. Конкурсная работа II Международного Интернет-конкурса научно-исторических работ «ИПИОХ-2008».


[Закрыть] а правнук Сокмена Мухаммад стал тестем конийского султана Кылыч-Арслана II; но с 1120-х гг. Артукиды, даже заключая временные союзы то с крестоносцами против Зенгидов, то с Айюбидами против султанов Рума, оказались не в силах сопротивляться Зенгидам и начали терять территории. Владения правивших в Хасанкейфе потомков Сокмена в 1230-х годах перешли к Айюбидам; мардинская ветвь Артукидов, меняя сюзеренов, – Айюбидов, Сельджуков Рума, Хорезмшахов, монголов, Ак-Коюнлу, Тимуридов, – формально просуществовала до начала XV в.[123]123
  Подробнее см.: Али-заде. Хроники. С. 388–389; Лэн-Пуль. Мусульманские династии. С. 121–124, там же генеалогия.


[Закрыть]

Сильван. Улу-джами. Арка северного нефа

Славу архитектуре Артукидов создали прежде всего крепости Мардина, Хасанкейфа, укрепление Урфы (Эдессы) и инженерные сооружения (частично сохранившиеся мосты через Тигр (в Хасанкейфе) и Батман (около Сильвана)), – для территорий, постоянно служивших ареной военных столкновений, такое строительство было более актуально. Пик активности строительства мечетей приходится на 1150-е годы, когда сразу в двух значимых для Артукидов городах возводятся Улу-джами.

Около 1157 г. перестраивается городская мечеть в Сильване (Майяфарыкыне, византийском Мартирополе (или Маргирополе), армянском Тигранакерте), находящемся в горах на пути от Диярбакыра к Битлису. Арабский географ XV в. Абд ар-Рашид аль-Бакуви замечал, что в городе этом «нет людей печальных, кроме тех, кто дал в этом обет», и упоминал об имевшихся здесь христианских реликвиях, высоко ценимых и мусульманами.[124]124
  Абд ар-Рашид ал-Бакуви. Китаб талхис ал-асар ва'аджа'иб ал-малик ал-каххар (Сокращение книги о памятниках и чудеса царя могучего). М. 1971. С. 80. По некоторым данным, мечеть Майяфарыкына заложена в 426 г.х. (1030 г.), т. е. еще до битвы при Малазгирте, что делает ее самым ранним тюркским архитектурным памятником Анатолии: Райс Т. Сельджуки. С. 203.


[Закрыть] Заказчиком работ по перестройке мечети считается Надж ад-Дин Алпы, внук Иль-Гази.

Изначально Улу-джами Сильвана (она же Шелахаддин Айюби-джами) имела традиционную базиликальную планировку, заимствованную сельджукскими памятниками от сирийских мечетей, – три параллельных стене киблы нефа (центральный – более широкий), разделенных аркадами на столбах, с небольшим куполом на оси михраба; зал мечети открывался в северный двор. Таким образом, Алпы перестраивает сельджукский памятник, аналогичный мечети Диярбыкыра, и необходимость работ в недавно возведенной мечети вызвана желанием увеличить ее купол, взяв за образец купол пятничной мечети Исфахана.[125]125
  См.: Aslanapa. Op. cit. S. 8.


[Закрыть] Потребность в перестройке возникает у артукидского правителя спустя года три после того, как Майяфарыкын оказался под его властью, что указывает на восприятие исфаханской мечети уже как нормативного памятника. Выбор образца свидетельствует об изменениях не столько в художественном вкусе, сколько в политических ориентирах: если анатолийская архитектура Великих Сельджуков следовала авторитетным в силу своей древности омейядским образцам, то Артукиды пытаются подражать практически современному им, но уже знаменитому персидскому памятнику Великих Сельджуков, формально относящемуся к аббасидскому зодчеству.[126]126
  См.: Кононенко Е. И. Анатолийские мечети Великих Сельджуков: архитектурные и политические ориентиры // Искусствознание. 2015. № 3–4.


[Закрыть]

Низкий купол мечети Сильвана опирается не на паруса, а – воспроизводя исфаханскую конструкцию, – на тромпы, и приподнимается над зданием на 8-гранном барабане с арочными световыми проемами на каждой грани. Диаметр купола – 13,5 м, т. е. чуть меньше персидского образца, – практически равен длине михрабной оси зала старой мечети, и для погашения его распора понадобилось расширить центральную часть южной стены здания, пристроить к ней три контрфорса, а со стороны двора, – дополнительный, четвертый неф, три центральные ячейки которого, равные по ширине подкупольному пространству, перекрыты крестовыми сводами (в начале XX в. и северный неф, и перекрытия мечети подверглись серьезной реконструкции с использованием элементов оригинального декора). Боковые проходы из северного нефа в подкупольную ячейку равны ширине первого и третьего нефов, и таким образом подкупольное пространство с трех сторон ограничено одинаковыми аркадами из трех арок с более широкой центральной. Купол, – видимо, впервые в мусульманской архитектуре Анатолии, – становится ощутимой доминантой и объема мечети, и ее внутреннего пространства.

Обращает на себя внимание расположение неглубокой михрабной ниши: она чуть сдвинута к востоку от архитектурной оси здания и не совпадает с «прикрывающим» ее контрфорсом, который снаружи воспринимается именно как узкая четырехугольная апсида, перекрытая полукуполом (два других контрфорса выполнены в виде 5-гранных апсид, увенчанных ребристыми полукуполами). Сделано это не для того, чтобы избежать «облегчения» контрфорса, – эта михрабная ниша, утопленная в стене киблы, принадлежит еще старой мечети, наращивание южной стены никак не повлияло на ее расположение. Роскошное резное оформление михраба датируется уже 1227 г. и выполнено по заказу айюбидского эмира Шехабеддина (имя которого в названии мечети, вероятно, «слилось» со знаменитым султаном Салах ад-Дином).

Несмотря на то, что молитвенный зал мечети Сильвана «унаследован» Артукидами, перестройка здания и превращение его в купольную базилику ярко демонстрирует важность купола в артукидской архитектуре. Напомню, что именно в это время куполом обзаводится и рассмотренная выше маленькая Улу-джами в перешедшем под власть Артукидов Битлисе.

Вторым важным центром артукидской архитектуры является хорошо укрепленный Мардин, отстраиваемый из белого местного камня двумя ярусами на южном склоне доминирующей над долиной вершины, на которой расположилась крепость, – даже спустя два с половиной столетия аль-Бакуви отмечал, что «на земле нет крепости большей, чем эта, красивее ее постройкой и неприступнее».[127]127
  ал-Бакуви. Указ. соч. С. 79–80.


[Закрыть] Стоит отметить, что сельджукская цитадель Мардина оказалась серьезным препятствием и для Салах ад-Дина в 1183 г., и для монголов в 1261, и для Тимура в 1404 г.[128]128
  См. подробнее: Creswell К. А. С. Mardin and Diyarbekr // Muqarnas. 1998. Vol. XV. Необходимо указать, что данная статья Кресвелла, представляющая собой путевые заметки, сделанные при работе над «Early Muslim Architecture» [1932–1940], остается едва ли не единственным специальным трудом о сельджукской архитектуре Мардина; между тем автор признается, что попасть в Улу-джами Мардина, где в момент его поездки располагался военный объект, ему не удалось (Р. 2).


[Закрыть]

Улу-джами Мардина была заложена на нижней террасе города около 1156 года, одновременно с перестройкой Артукидами мечетей Битлиса и Сильвана, и оказывается едва ли не самым ранним памятником собственно артукидской культовой архитектуры.[129]129
  См.: Aslanapa. Op. cit. S. 9–11. О перестройке арабской мечети в Мардине см.: Guidetti М. The Byzantine heritage in the Dār al-islām: Churches and mosques in al-Ruha between the sixth and twelfth centuries // Muqarnas. 2009. Vol. XXVI. P. 6.


[Закрыть] На этом месте существовала более ранняя арабская мечеть, планировку которой унаследовала артукидская постройка; здание возводится в третьей четверти XII в., в 1170-х гг. дополняется двором и минаретом. Несколько эпиграфических фрагментов на камнях мечети и минарета содержат имена правителей ветви Иль-Гази.

План мечети следует типологии трехнефной базилики с двором, равным по длине молитвенному залу (13 м по оси север-юг), – большего, собственно, и не позволяла южная терраса. Во двор мечети ведут два прохода, расположенные примерно посередине боковых стен постройки и открывающиеся в юго-западный и юго-восточный углы двора. В северной стене, отделяющей зал от двора, оставлены шесть проходов (угловые открываются в перекрытые крестовыми сводами ячейки галереи), но заложенные арки, превращенные в интерьерные ниши, демонстрируют, что ранее зал был открыт во двор, – как и в более ранних аналогах. Центральная часть северной стены зала наращена и имеет выступ со стороны двора, в центре которого расположена низкая михрабная ниша. Оформленные стрельчатыми арками проходы по обе стороны от дворового михраба воспринимаются как равнозначные, однако восточный сделан чуть выше, акцентирован кладкой архивольта и имеет внутри вторую пониженную арку, опирающуюся на угловые четверть колонны: именно этот проход совпадает с осью подкупольного пространства и главного михраба.

Таким образом, ось михраба оказывается не посередине молитвенного зала, становясь его осью симметрии (как это было и в постройках Великих Сельджуков и их прототипах, и в артукидском Сильване), а сдвинута к востоку причем настолько, что в западной части зала делается дополнительная михрабная ниша, снаружи прикрытая контрфорсом. Купол располагается не в четвертом продольном нефе из 7-ми существующих, а в третьем, и таким образом два западных нефа мечети оказываются «лишними». Подобная асимметрия может объясняться несовпадением планов ранее существовавшей и новой мечети Мардина: последняя занимает больший участок и имеет большую протяженность по оси восток-запад, однако михраб прежней мечети, видимо, «наследуется» артукидской постройкой.

Мардин. Улу-джами. Вид с юго-запада

Зал мечети представляет собой пространство 51×13 м, разделенное на три нефа широкими стрельчатыми аркадами, несущими своды. Подкупольное пространство перед михрабом объединяет ячейки только двух нефов, – в отличие от Сильвана, и ограничено Г – и Т-образными в плане столбами, на которые опираются пять стрельчатых арок, несущих основание купола, – одна с севера и по две с запада и востока. Боковые арки подкупольной ячейки располагаются ниже сводов нефов, на уровне разделяющих нефы аркад, и, таким образом, подкупольная ячейка выделяется не только на плане мечети, но и на уровне перекрытий. Архитектор мардинской постройки не стремится к созданию симметричной композиции подкупольной ячейки и опирает конструкцию купола не на 8, как в Сильване, а лишь на 6 точек. Подчеркнутое небольшим карнизом основание купола опирается на тромпы, образованные двойными стрельчатыми арками с конхами внутри, лишенными пышной декорации, характерной для Сильвана.

Мардин. Улу-джами. План

Снаружи уровень тромпов скрыт невысоким 8-гранным барабаном, прорезанным четырьмя световыми проемами, на который опирается внешняя оболочка купола, – гладкий сферический внутри, снаружи купол оказывается стрельчатым ребристым. Ребра купола образованы гранями каменной кладки, имеющей небольшой уступ в верней части, создающий горизонтальное членение поверхности, и опираются на покоящийся на барабане поясок углубленных арочек.

В интерьере мечети подкупольная ячейка была окружена деревянными галереями, ныне разобранными, – на них указывают выемки в опорных столбах для крепления балок. Необходимо отметить, что следы деревянных конструкций отсутствуют в двух крайних восточных продольных нефах; возможно, перекрытая галереями часть зала соответствовала предшествовавшей мечети.

Мардин. Улу-джами. Северная стена молитвенного зала

Мардин. Улу-джами. Интерьер. Северный неф

Мардин. Улу-джами. Интерьер

Минарет Улу-джами Мардина поставлен в северо-восточном углу двора, – его фундамент примыкает непосредственно к восточной галерее, однако находится за пределами занимаемого мечетью прямоугольника. Вход в него, оформленный прекрасным резным порталом, расположен на уровне крыши галереи, куда можно подняться по каменной лестнице в углу двора. Цилиндрическое тело минарета, разделенное на три регистра и украшенное эпиграфическими медальонами, опирается на четырехугольное основание, завершаемое стрельчатыми арками, несущими паруса. К. Кресвелл отметил, что минарет мардинской мечети оказывается первой в Анатолии попыткой отказаться от сирийского типа квадратной в плане башни, а размещение верхнего карниза минарета на консолях на столетие опережает использование этой конструкции в Сирии и Иерусалиме.[130]130
  Creswell. Op. cit. P. 2.


[Закрыть]

В первые годы XIII в. строится Улу-джами Кызылтепе (Дунайсыра), транзитного пункта на дороге из Мардина в Урфу и из Анатолии в Сирию. Заказчиками ее являются последовательно правившие в Мардине праправнуки Иль-Гази, – Гюлюк-Арслан Хусам ад-Дин и Артук-Арслан Насир ад-Дин. На старых фотографиях мечеть предстает сильно руинированной,[131]131
  См.: Aslanapa. Op. cit. res. 193.


[Закрыть] и ее современные перекрытия – результат реставрации 1970-х гг.; однако план здания сохранился неизменным.

Мардин. Улу-джами. Тромпы

Вытянутый вдоль стены киблы молитвенный зал дунайсырской мечети (63,4×16,3) разделен аркадами на столбах на три нефа, перекрытых сводами (реставрированными как стрельчатые). Как и при перестройке мечети Сильвана и в мечети Мардина, пространство перед михрабом перекрывается куполом, причем квадратная (со стороной около 10 м) подкупольная ячейка объединяет две травеи, для чего своды южного и центрального нефа пришлось перерезать стрельчатыми арками. Опорные столбы купола поставлены так же, как в Мардине: по три точки на западной и восточной сторонах и только две – на северной. Купол опирается на тромпы, образованные профилированными стрельчатыми арками, стоящими на рельефных консолях; переход от тромпов к стенам дополнен конструктивными треугольниками, превращающими основание купола не в восьми-, а в 16-тиугольник. Эти дополнительные элементы можно считать предтечей конструкции «турецких треугольников», обычной для османской архитектуры. Треугольники, а также глубокие конхи тромпов, декорированы горизонтальными рядами резной кладки, напоминающей сталактиты и вызывающей ассоциации с элементами архитектурной декорации как мусульманского Ирана, так и древней Ассирии, а в роскошном оформлении оригинального михраба прослеживаются черты аббасидской и зенгидской архитектуры.[132]132
  См. подробнее: Aktur Н. An Artuqid Building: Dunaysir Great Mosque // Archi-Cultural Translations through the Silk Road. 2nd International Conference (Mukogawa Women's University, Nishinomiya, Japan, July 14–16, 2012). Nishinomiya, 2012. P. 331–332, там же библиография.


[Закрыть]

Кызылтепе. Улу-джами. План

На плане мечети обращает на себя внимание неравномерная постановка опорных столбов сводчатых перекрытий: в северном ряду архитектор опирает более широкие арки на Т-образные столбы в углах подкупольного квадрата, что позволяет ему убрать квадратные в сечении столбы справа и слева, вдвое расширив северные части примыкающих травей.

Несмотря на довольно значительные для небольшого городка размеры молитвенного зала, мечеть Кызылтепе имеет двор, вдвое превосходящий здание (57×31) и некогда окруженный помещениями (сейчас территория двора, частично превращенная в сад, обозначена невысокой оградой). Проходы во двор, как и в мечети Мардина, сделаны в его южных углах вдоль фасада молитвенного зала. Центральный вход из двора в здание мечети акцентирован поднятием идущего вдоль фасада фриза и оформлен перспективным стрельчатым порталом, кажется, впервые в практике анатолийского архитектурного декора украшенным полихромными вставками. То, что двор был приспособлен для совершения молитвы, доказывается глубокими михрабными нишами, фланкирующими центральный вход в зал и оформленными в виде порталов с угловыми колонками без капителей, аналогично таким же фасадным михрабам в мечети Сильвана. Справа и слева от ниш сделаны по три прохода в помещение, оформленные профилированными стрельчатыми порталами, украшенными резным петлеобразным орнаментом. Вертикальные полосы такого же орнамента, вырезанные на облицовке здания, разделяют порталы и вызывают ассоциации с оформлением фасадов сильванской Улу-джами.

Кызылтепе. Улу-джами. Состояние до реставрации

Кызылтепе. Улу-джами. Северный фасад

Кызылтепе. Улу-джами. Тромпы

Мечеть имела два несохранившихся минарета, установленных снаружи на продолжении северной стены двора, аналогично «вынесенному» за пределы двора минарету в Мардине.

Композиция нефов, их сводчатое перекрытие, выделение примыкающего к стене киблы подкупольного квадрата и размещение его опор в Улу-джами Кызылтепе, равно как и оформление ее фасада, показывают следование некоей модели, ранее уже реализованной в артукидских мечетях Сильвана и Мардина. Наличие одних и тех же планировочных и декоративных элементов в нескольких хронологически близких памятниках позволяет говорить если не о сложении некоей локальной архитектурной школы Артукидов, то во всяком случае – о формировании определенных традиций планировки и декорации молитвенных зданий. Важно отметить, что именно мечеть маленького «транзитного» Дунайсыра (каковым, впрочем, остается и современный Кызылтепе) являет эту модель в завершенном виде: в отличие от Улу-джами Сильвана, ее план, конструкция купола и композиция интерьера не являются результатом перестройки более раннего памятника, в отличие от мечети Мардина, она представляет собой законченную симметричную относительно михрабной оси композицию с двором, размеры которого не ограничены террасой, и возможностью поставить два симметричных минарета.

Кызылтепе. Улу-джами. Декорация северного фасада

Нельзя не заметить, что данная артукидская модель представляет собой дальнейшее приспособление мечети сирийского типа к условиям Юго-Восточной Анатолии: если в Улу-джами Диярбакыра, воспроизводившей омейядские образцы с небольшими изменениями, до XIX в. сохранялись обычные для арабских мечетей открытые проходы из двора в помещение молитвенного зала, то в мечетях Артукидов, также воспроизводящих композицию «вытянутый многонефный зал и большой двор», в дворовых фасадах доминирует стена, а проходы в молитвенный зал сводятся к закрываемым дверям, оформленным как входные порталы. Тем самым даже в пределах данной модели, наиболее из всех анатолийских мечетей приближенной к сирийским прототипам, делается еще один шаг к изоляции молитвенного зала.

Было бы несправедливо не отметить, что данная модель мечети характерна не только для Артукидов, но и для архитектуры соседних земель, и представлена, например, в Урфе (Эдессе).[133]133
  С 1983 г. город официально называется Шанлыурфа («славная Урфа») в память о его заслугах в войне за независимость Турции.


[Закрыть] Этот важный центр Северной Месопотамии вошел в состав Халифата еще в VII в., но сохранял и преобладающее христианское население, и крупные церковные постройки.[134]134
  См.: Guidetti М. The Byzantine heritage in the Dār al-islām: Churches and mosques in al-Ruha between the sixth and twelfth centuries // Muqarnas. Vol. 26. P. 2–5.


[Закрыть] В 1084 г. город был взят сельджуками, в 1098 г. стал центром Эдесского графства, в 1144 г. отвоеван алеппским атабеком Hyp ад-Дином Зенги, конфисковавшим христианские здания и превратившим их в хозяйственные помещения, использовав их материал, в частности, для укрепления городских стен и реставрации мечети Харрана.[135]135
  См. подробнее: Guidetti. Op. cit. P. 12–16.


[Закрыть]

Архитектура Урфы оказалась зеркалом политических событий: например, разрушенная византийцами арабская мечеть была восстановлена сельджуками, превращена крестоносцами в дворец епископа Эдессы и снова отстроена Зенги. Однако здание Большой мечети Урфы (1146–1174) является новой постройкой, – ее молитвенный зал почти лишен каких-либо сполий, элементы более ранних построек использованы лишь для оформления порталов и более позднего восьмигранного минарета. Молитвенный зал традиционно разделен на три параллельных стене киблы нефа, перекрытых опирающимися на квадратные в сечении столбы продольными сводами, прорезанными смыкающимися распалубками. В интерьере создается абсолютная иллюзия использования исключительно крестовых сводов, – их столь активное применение может быть объяснено усвоением архитектуры крестоносцев, именно в Урфе активно перестраивавших и христианские, и мусульманские здания;[136]136
  См. подробнее: Grabar О. The Crusades and the Development of Islamic Art // The Crusades From the Perspective of Byzantium and the Muslim World. W., 2001. P. 235–245.


[Закрыть] однако правомернее говорить о формировании в Северной Месопотамии строительных традиций, связываемых с активным привлечением христианских мастеров. Насколько миграция строителей и распространение элементов восточно-христианской архитектуры были связаны с крестовыми походами, нас в данном случае интересовать не должно; но общим местом в литературе стали указания на сходство перекрытий в Улу-джами в Урфе и в одновременно перестраиваемой Зенгидами Джами аль-Кабир в Алеппо, где используются такие же прорезанные распалубками цилиндрические своды, опирающиеся на квадратные столбы.[137]137
  См., например: Aslanapa. Op.cit. S. 18; Tabbaa Y. Survivals and Archaisms in the Architecture of Northern Syria // Muqarnas. 1993. Vol. X. P. 35–38; Guidetti. Op. cit. P. 17–20.


[Закрыть] Однако, в отличие от мечети Алеппо, купол на тромпах, аналогичный синхронным памятникам Артукидов, в Урфе расположен не в середине центрального нефа, а над михрабной ячейкой плана, к тому же сдвинутой к востоку, как это сделано в Мардине.

Урфа. Улу-джами. Графическая реконструкция

Урфа. Улу-джами. План

Урфа. Улу-джами. Интерьер

Урфа. Улу-джами. Конструкция купола

Молитвенный зал Большой мечети Урфы предварен узким портиком, также перекрытым цилиндрическим сводом с распалубками. Легко заметить, что точки соединения распалубок в ячейках свода не совпадают: вероятно, архитекторы портика не воспринимают его как единое вытянутое пространство. Кроме того, портик не является и продолжением конструкции молитвенного зала, – его столбы никак не соотносятся с внутренним членением мечети (12-ти травеям зала соответствуют 14 ячеек портика). Центральный вход в молитвенный зал оформлен килевидной аркой, опирающейся на вырезанные в плитах облицовки тонкие граненые колонки; архивольт этого неглубокого портала не помещается в люнете соответствующей распалубки, и каменотесы были вынуждены в верхней части просто утопить выступающий профиль архивольта в стене.