Текст книги "Анатолийская мечеть XI–XV вв. Очерки истории архитектуры"

Правда, предполагаемая С. Редфордом программа, основанная на неприятии Кейкубадом замысла Кейкавуса, не объясняет двух моментов, связанных с самой архитектурой комплекса. Во-первых, имеющаяся подкупольная конструкция Алаеддин-джами не могла появиться ранее начала XIII в. (об этом ниже), а о столь радикальной перестройке Кейкавусом и Кейкубадом молитвенного зала Масуда I ничего не известно. Во-вторых, гипотеза Редфорда, предполагая сознательную «архаизацию» восточного гипостиля, никак не объясняет причин такой архаизации в период наивысшего расцвета сельджукской архитектуры, каковым является период правления Алаеддина Кейкубада.

Восточный гипостильный зал конийской мечети имеет трапециевидную форму, ориентирован на юго-восток и разделен на семь продольных нефов и семь поперечных травей. Зал имеет плоское перекрытие (в настоящее время деревянный потолок заменен имитацией из металлических труб, как и в Улу-джами Кайсери), лежащее на грубовато сложенных кирпичных полуциркульных аркадах, параллельных стене киблы. Опорой аркад служат невысокие (около 3 м) мраморные колонны-сполии, взятые из разновременных византийских построек. Колонны имеют различные капители (в основном – дорические, встречаются коринфские и даже «лотосообразные») и фусты (во второй от стены киблы травее – с крупными канелюрами, на уровне голов стоящих молящихся «завязанными» в плетенку), некоторые – с базами.

Конья. Алаеддин-джами. Восточная часть (реконструкция Х. Карамагарали)

Между тем «привязка» аркад к восточной стене мечети заставляет предположить изменение несущей конструкции в гипостильном зале, построенном, согласно гипотезе С. Редфорда, в первой трети XIII в. Однако если предположить подобную переделку в любое время после правления Кейкубада, то результат ее выглядит неоправданно грубым и для сельджукской, и для османской архитектуры.

Анализируя вскрытые в ходе раскопок 1970-х гг. фрагменты стены (ныне реконструированной до уровня портика) в центральной части двора Алаеддин-джами, Халюк Карамагарали предположил, что данная стена, оказывающаяся непосредственным продолжением западной стены гипостильного зала, ограждала двор первоначальной мечети, и первую постройку Масуда I на Холме Коньи следует реконструировать как обычную колонную мечеть арабского дворового типа, имевшую глубокий плоскоперекрытый зал и открытый двор-сахн, возможно – окруженный портиками с трех сторон.[202]202
  См.: Karamağarali Н. Konya Ulu Camisi // Rölöve ve Restorasyon Dergisi. 1982. D. IV. S. 121–132.


[Закрыть] В этом случае более ранней частью Алаеддин-джами приходится считать именно восточный гипостиль, – он, вопреки гипотезе Редфорда, оказывается не «архаизирующим», а просто архаичным для архитектуры Сельджуков Рума XIII в., но сохраненным в процессе последующего расширения главной столичной мечети.

Данное объяснение соответствует и логике всей перестройки цитадели Коньи, и очевидной разноэтапности северной стены Алаеддин-джами, и возникновению династического некрополя не позади молитвенного зала, а к западу от него, вне здания мечети. Кроме того, реконструкция главной мечети Коньи как колонной, восходящей к сирийским образцам, в целом соответствует синхронным мечетям Артукидов и Данишмендидов, демонстрируя единство отправных точек для развития региональных моделей мусульманской архитектуры Анатолии.

Конья. Алаеддин-джами. Восточный зал

Конья. Алаеддин-джами. Граница восточного и западного залов

Конья. Алаеддин-джами. Северная стена

Конья. Алаеддин-джами. Северный фасад западного зала

Конья. Алаеддин-джами. Центральный портал северной стены

Правда, X. Карамагарали реконструировал интерьер мечети как состоявший из семи продольных чуть расширявшихся к кибле нефов, разделенных аркадами меньшей, чем в настоящее время, высоты, «вынудив» Кейкубада увеличивать высоту перекрытия в соответствии с высотой более позднего западного зала,[203]203
  Asutay-Effenberger. Op. cit. P. 115.


[Закрыть] однако нет никаких данных о необходимости подобных изменений (хотя, возможно, именно какие-то работы в гипостиле, предпринятые в 1230-х гг., и оказались тем документированным финальным этапом перестроек Кейкубада, на основании которого Редфорд сделал заключение о более позднем появлении гипостиля).

В турецкой историографии есть и иная точка зрения, согласно которой современный восточный гипостиль Алаеддин-джами не является частью мечети Масуда I, а перестроен из находившегося рядом с ней медресе; старая мечеть же якобы была разобрана в ходе строительства мавзолея Кылыч-Арслана II.[204]204
  См.: Asutay-Effenberger. Op. cit. P. 117–119.


[Закрыть] Одним из основных аргументов авторов этой гипотезы является неточная ориентация оси гипостильного зала в направлении киблы; однако известно большое число крупных мечетей, ориентированность которых на Мекку весьма условна, и более того – среди «авторитетных» мусульманских памятников арабского мира «случаи правильной ориентации крайне редки».[205]205
  Воронина В. Л. Средневековый город арабских стран. М., 1991. С. 59. См. также: Petersen. Op. cit. P. 240.


[Закрыть] Напомню легенду о перестройке мечети Кутубийе в Марракеше и казни ее архитектора именно из-за изначально неправильно определенной киблы, – причем произошло это в середине XII в., но «новая» Кутубийе (1158–1196, синхронно строительству цитадели Коньи) сориентирована еще более неправильно.[206]206
  Подробнее см.: Каптерева Т. П. Искусство стран Магриба. Средние века. Новое время. М., 1988. С. 154–157, 294; см. также: Бартольд В. В. Ориентировка первых мусульманских мечетей //Бартольд В. В. Работы по истории ислама и Арабского халифата. М., 2002. С. 537–542.


[Закрыть]

В любом случае, – является ли восточный гипостиль зуллой мечети Масуда или перестроенным медресе около этой мечети, – именно его следует признать более ранней, «базовой» частью Алаеддин-джами, к которой султан Кейкубад в ходе расширения комплекса пристроил западный зал. Сохранение же вместительного восточного гипостиля (при всей его явной конструктивно-планировочной архаичности и несоответствии архитектурной программе и возможностям султанов Коньи) как части молитвенного зала новой городской мечети имело литургическое оправдание: двор, образовавшийся перед западным залом Кейкубада внутри стены Кейкавуса, вряд ли мог безоговорочно использоваться для молитвы последовательными суннитами, каковыми представлялись Сельджуки Рума, – в этом случае перед молящимися оказались бы гробницы султанского некрополя и был бы нарушен известный запрет Сунны совершать намаз, стоя лицом к погребениям.[207]207
  «Абу Марсад аль-Ганави рассказывал, что Посланник Аллаха (да благословит его Аллах и приветствует) сказал: „Не садитесь на могилы и не совершайте намаз, стоя лицом к ним“» (Муслим. Сахих. 2/668).


[Закрыть]

Плоский потолок западного зала Кейкубада опирается на кирпичные стрельчатые аркады, образующие нефы, параллельные стене киблы. Таким образом, планировка новой части мечети следует проверенной авторитетной сирийской модели, реализованной и в артукидской культовой архитектуре. Известно, что и Кейкавус, и его преемник активно привлекали к реализации своей строительной программы мастеров из Сирии, безусловно внесших вклад в формирование «имперского стиля» Сельджуков Рума,[208]208
  Redford. The Alaeddin mosque… P. 70 ff.; см. также: Sterlin H. Turkey from the Selcuks to the Ottomans. L.-N.Y.-Tokyo, 1998. P. 11. Так, одна из надписей в стене мечети содержит имя Мухаммада ибн Хаулана ад-Димашки (т. е. «из Дамаска»).


[Закрыть] – особенно в декоративное оформление построек, что выдает, в частности, «парадная» северная стена комплекса цитадели Коньи.

Около западной стены аркады опираются на квадратные в сечении столбы, между которыми – также параллельно стене киблы – появились отрезки стен, на которые поднята женская галерея, занимающая четыре ячейки плана в юго-западном углу мечети. По сторонам от михрабной ячейки кирпичные аркады опираются на колонны-сполии и овальные в сечении столбы, имитирующие спаренные колонки с капителями и разделяющими их вертикальными тягами; схожие столбы сохранились, например, в храмах расположенных к югу от Коньи горных монастырей Алахан близ Мута (V в.) и Бинбиркилисе около Карамана (VII–X в.).

В восточной части зала Кейкубада несущая конструкция явно изменена, – здесь поставлены и квадратные в плане столбы, и колонны, притом без учета деления на травеи как западного, так и восточного залов комплекса. Здесь архитекторам Кейкубада пришлось решать задачу соединения нового западного молитвенного зала с восточным гипостилем Масуда I, для чего необходимо было разобрать часть стены существовавшей постройки. Решена эта задача оказалась довольно грубо: стена гипостиля превращена в аркаду, опирающуюся на колонны-сполии и исключенную из конструкции нового зала. В результате «водораздел» старой и новой частей комплекса маркирован странной сдвоенной колоннадой, поддерживающей состоящую из двух вертикальных «слоев» кирпичную аркаду, каждый «слой» которой, соответствующий разновременным частям здания, имеет различные высоту и кривизну. Отмечу, что аналогичную задачу, – превращение стены в аркаду, – сельджукским архитекторам пришлось решать в 1210 г. при перестройке данишмендидской мечети середины XII в. в медресе Атсыз Элти-хатун (рассмотренная выше Гюлюк-джами в Кайсери), где, к сожалению, вариант решения данной задачи скрыт последующими перестройками западной части сооружения.

Михрабная ячейка перекрыта небольшим (около 7 м в диаметре) куполом, опирающимся на конструкцию т. н. «турецких треугольников», активно использовавшуюся в раннеосманской архитектуре следующего столетия, что наряду с наращенной кирпичной кладкой в верхней части подкупольной конструкции выдает позднейшую переделку. Действительно, оригинальный купол Алаеддин-джами рухнул;[209]209
  Весьма вероятно, что причиной обрушения купола оказались ремонтные работы конца XIX в.; даже на старых фотографиях перекрытия мечети Алаеддина выглядят иначе. Подробнее см.: Redford. The Alaeddin mosque… P. 57. Использование «раннеосманской» конструкции при «реставрации» вполне соответствовало программным «неоосманским» представлениям конца XIX в.: см.: Aslanapa. Op. cit. S. 40.


[Закрыть] однако после определения хронологии строительства комплекса реконструировать изначальный план и конструкцию зала Кейкубада не сложно.

Появление в молитвенном зале мечети Коньи купола над михрабом вполне соответствует (и по времени, и по типологии) перестройке Сельджуками Рума больших городских мечетей на присоединенных к султанату землях центральной и северо-восточной Анатолии, – например, данишмендидской Улу-джами в Кайсери и салтукидской в Эрзеруме. Напомню, что в обоих случаях возведение купола около стены киблы потребовало увеличения михрабной ячейки по продольной оси до двух травей первоначального плана, расширение ее за счет соседних ячеек прилегающих нефов и укрепление угловых столбов подкупольного квадрата путем превращения их в Г-образные опоры.

Расположение опорных столбов в Алаеддин-джами демонстрирует на первый взгляд идентичную конструкцию: подкупольная ячейка занимает две травеи, и ширина ее соответствует удвоенному расстоянию между столбами в западной части зала. По михрабной оси распор купола передается на арки, пересекающие примыкающий с севера поперечный неф. Именно такой прием был использован, например, при переделке Улу-джами Кайсери. Однако если при перестройке колонных мечетей XII в. подкупольный квадрат, встраиваемый в нефную структуру, вынужденно сужал прилегающие ячейки (боковые нефы – в Улу-джами Кайсери и Эрзерума, северную травею – в Гюлюк-джами), то план мечети в Конье свидетельствует об изначальном купольном перекрытии михрабной ячейки.

Логично заключить, что именно главная мечеть Коньи стала примером для сельджукских перестроек мечетей в провинциальных центрах. Культовое здание в цитадели столицы султаната, возникшее в результате продуманной строительной программы Изеддина Кейкавуса и Алаеддина Кейкубада как необходимой части политической риторики Сельджуков Рума, должно было восприниматься как нормативный образец, в соответствие которому – на уровне архитектурных цитат – посильно пытались привести «соборные» (и не только) мечети бывших столиц анатолийских княжеств.

Однако если новый зал мечети Коньи повлиял на переоформление интерьеров провинциальных памятников в начале XIII в., то источником плана самой Алаеддин-джами оказывается именно сирийско-артукидская модель XII в., – от этой модели унаследованы и деление интерьера на поперечные нефы, и акцентирование михрабной ячейки с помощью купола, и пропорции подкупольного квадрата, сторона которого равна двум нефам, и наличие большого открытого двора в противовес данишмендидским и салтукидским памятникам; именно такой вариант планировки был реализован в артукидских мечетях Мардина и Дунайсыра (Кызылтепе). Эту авторитетную модель, восходящую в своей основе, как было показано выше, к омейядским памятникам Сирии, могли принести в Центральную Анатолию привлеченные к реализации строительной программы султанов Рума сирийские мастера. Кроме того, фактором обращения именно к такой модели мечети могло быть восприятие ее как более соответствующей статусу столицы могущественного мусульманского государства, – в отличие от Данишмендидов и Салтукидов, артукидские правители Юго-Восточной Анатолии сохранили свое влияние и после возвышения Сельджуков Рума, не в последнюю очередь благодаря формальному сюзеренитету Айюбидов (из дома которых, кстати, происходила и одна из жен Алаеддина Кейкубада[210]210
  См.: Cahen. Op. cit. P. 133.


[Закрыть]).

Необходимо оговорить, правда, что в мечети Коньи не воспроизведена такая важнейшая отличительная черта артукидской модели, как сводчатые перекрытия нефов, имеющиеся в Сильване, Мардине, Дунайсыре и Урфе. Именно из-за отсутствия сводчатого перекрытия архитекторам Алаеддин-джами понадобились арки, перерезающие примыкающий к купольной ячейке с севера поперечный неф. Вряд ли привлеченные Кейкубадом архитекторы оказались не способны выкладывать своды (подобное предположение легко опровергается хотя бы сводами Гюлюк-джами в Кайсери, Алаеддин-джами в Нигде и более поздними Улу-джами в Малатье и Хуанд-хатун в Кайсери). Причину такого упрощения, если не анахронизма перекрытий, лежащих на кирпичных аркадах, следует искать как в небольшой ширине нефов Алаеддин-джами, легко перекрываемых деревянными досками, так и в стремлении к объединению пространства двух залов, перекрываемых на одной высоте и соответственно имеющих одинаковые конструкции, – в перекрытиях зала Кейкубада зодчие могли вынужденно следовать созданному на полстолетия ранее образцу гипостиля Масуда I, колонны которого вряд ли могли выдержать своды.

Строительные этапы комплекса отражает и северная стена Алаеддин-джами, состоящая из нескольких разновременных частей: ее восточная, пониженная часть, сложенная из грубых блоков, соответствовала ограждению двора мечети Масуда I (как она реконструирована X. Карамагарали), центральная часть с порталом, ведшим на территорию династического некрополя, – периоду Иззеддина Кейкавуса, западный же участок был, вероятно, перестроен при Алаеддине Кейкубаде и, судя по выступающему из плоскости стены порталу, оформленному в виде башни, мог соединяться с султанским дворцом.[211]211
  Ср.: Redford. The Alaeddin mosque… P. 60.


[Закрыть] Несколько помещенных на стене плит с арабскими надписями содержат упоминания как Кейкавуса, так и Кейкубада, причем без соблюдения хронологии строительства и какой-либо связности текстов,[212]212
  Публикацию эпиграфики см.: Redford. The Alaeddin mosque… P. 56, 62, 73–74; Oral Z. Konya'da Ala üd-Din camii ve türbeleri // Yillik Araştirmalar Dergisi. 1957. № 1.


[Закрыть] – каменные плиты закреплены на стене «вперемешку», становясь частью декоративной программы северного фасада.

Необходимо отметить, что северный фасад мечети действительно имел такую декоративную программу: расположенная на Холме мечеть являлась архитектурной доминантой сельджукской Коньи, закрепленной высоким шатром мавзолея Кылыч-Арслана II, и ее северный фасад, поднимавшийся над расположенными на склоне дворцовыми постройками, на расстоянии должен был восприниматься как цокольная часть мавзолеев некрополя с порталом как раз между предполагавшимися двумя пирамидами их завершений;[213]213
  Именно такая перспектива открывается с улицы Анкары (Анкара джаддеси) – одной из радиальных магистралей Коньи, ведущей на север от Холма, в начале которой расположено медресе Каратай.


[Закрыть] кроме того, этот фасад противоположен стене киблы, что и литургически предопределяет его «парадность».

Необычными элементами декорации северной стены являются оформление центрального портала и пояс узких стрельчатых арок в верхней части. Аркада опирается на столбики, имитирующие колонки по обе стороны от центрального столба; все три элемента объединены «базой» и «антаблементом». Хорошо заметно, что высота арок в западной части стены, отличающейся облицовкой, трижды резко возрастает, – изменение высоты арок связано с увеличением опорных столбиков и потому маркируется ползучими арками; ширина же арок остается практически неизменной. «Странности» аркады могут объясняться ограниченным количеством имевшегося в распоряжении сельджукских мастеров материала, – мраморные опоры аркады являются сполиями, возможно, – взятыми из находившихся непосредственно на Холме византийских построек.

Богатейшая декорация центрального портала мечети Алаеддина не является предметом нашего рассмотрения, однако необходимо отметить, что она служит хрестоматийным образцом использования декоративного приема «аблак» (ablaq), – цветной кладки, в данном случае – двуцветной инкрустации плитами белого и серого мрамора. Следует отметить, что применение этой техники, считающейся переосмыслением византийских приемов мусульманским искусством,[214]214
  См.: Petersen. Op. cit. P. 1–2.


[Закрыть] впервые фиксируется в начале XII в. при оформлении северной стены (sic!) дамасской мечети Омейядов, так что появление мраморной инкрустации на фасаде конийской мечети следует считать еще одним «сирийским следом». Нельзя не отметить и явную близость оформлению фасада мечети цитадели – и в техническом, и в иконографическом аспектах, – декорации портала медресе Каратай (1251) у подножия конийского Холма.[215]215
  См. подробнее: Redford. The Alaeddin mosque… P. 59, 69.


[Закрыть]

Алаеддин-джами, соединяющая гипостильный зал прошлого столетия с артукидской планировкой, в свою очередь становится образцом и для перестройки Сельджуками Рума более ранних провинциальных памятников, и для планировки и оформления более поздних построек. Не будучи повторена буквально, она уже в начале XIII в. оказывается нормативным источником более или менее искаженных архитектурных цитат, о некоторых из которых придется говорить ниже, и в силу своего столичного статуса послужила, по словам С. Редфорда, «лабораторией», в которой отрабатываются комбинации форм, применяемых современной ей и позднейшей сельджукской архитектурой.[216]216
  Redford. The Alaeddin mosque… P. 72.


[Закрыть]

С именем Алаеддина Кейкубада I связаны еще несколько мечетей, как возведенных в период его правления «с нуля», так и перестроенных из более ранних памятников (как это было и в Конье), – в последнем случае следует, вероятно, говорить о реализации пропагандистской программы, направленной на прославление правящего султана.

Одной из таких перестроек стала Алаеддин-джами в Анкаре, формально считающаяся старейшей мечетью современной столицы Турции. Культовое здание внутри стен цитадели Анкары датируется 1178 г. и приписывается Мухиддину Масуд-шаху, позже получившему Анкару при разделе государства между сыновьями Кылыч-Арслана П. Основательные османские перестройки полностью изменили облик здания, и реконструировать архитектурные особенности сельджукской мечети Анкары как XII, так и XIII в. невозможно, однако здание сохранило плоский деревянный потолок, колонны-сполии с различными капителями в портике перед северным фасадом, византийскую раму единственного портала и фрагмент карниза над входом. Небольшие размеры зала, структура портика, расположение отдельно стоящего минарета и понижение рельефа с севера позволяют предположить размещение перед зданием мечети открытого двора, не обязательно с галереями по периметру.

Показательным для развития сельджукской архитектуры памятником является Алаеддин-джами в Нигде,[217]217
  См.: Aslanapa. Op. cit. S. 43–4–6. После реставрационных работ 1970-х гг. мечеть официально значится как Улу-джами Нигде.


[Закрыть] – каппадокийском городке, равноудаленном от Коньи и Кайсери, являвшемся важным стратегическим и торговым центром на пути из Центральной Каппадокии в Северную Месопотамию и Сирию. Заказчиком мечети строительная надпись на фасаде называет Зейнеддина Бешара,[218]218
  Зейнеддин ибн Абдаллах Бешар – высокопоставленный чиновник при трех сельджукских султанах, отличившийся при укреплении Синопа, занимавший при Алаеддине Кейкубаде пост наместника (субаши) в Нигде; казнен по обвинению в заговоре именно в год закладки мечети (1223). Подробнее см.: Şaman Doğan N. Zeyneddîn Beşâare with his political and patron identity in Seljuk period // Turkish Studies. 2014. Vol. 9/10. P. 957–976.


[Закрыть] указывая и строителей – братьев Гази и Сыддыка ибн Махмуда. Датируется здание 1223 годом.

Алаеддин-джами в цитадели Нигде знаменита в первую очередь великолепной каменной резьбой северного и восточного порталов, являясь одним из лучших памятников сельджукской монументальной декорации.[219]219
  См. подробнее: Çal H. Niğde şehrindeki ahşap tavanlı camiler ve mescitler. Ankara, 2000; Şaman Doğan N. The Relationship Between Portal-Mihrab Design and Decoration in the Buildings in Niğde during Turkish Period (13th-15th Century) // Journal of Faculty of Letters (Hacettepe University). 2013. Vol. 30. № 1; Bakirer Ö. A review of the portal in Seljuk architecture: Architectural or symbolic preferences? // Anadolu ve Çevresinde Ortaçağ. 2008. Vol. 2.


[Закрыть] Между тем, уступая и по масштабу, и по месту в историографии турецкого зодчества прославленным столичным постройкам, мечеть Нигде оказывается редким примером сохранности сельджукской архитектуры в первоначальном виде, избежав позднейших переделок и грубых псевдоисторических «реставраций».

Мечеть Алаеддина спроектирована как изолированное здание, чуть вытянутое по оси михраба и не имеющее двора. Пространство молитвенного зала разделено с помощью восьми крещатых столбов на три продольных нефа и пять травей, то есть образовано 15-ю ячейками, 13 из которых перекрыты сводами. Центральная ячейка плана, в настоящее время закрытая световым фонарем, была открытой, то есть представляла собой внедренный в интерьер аналог двора-сахна.

Таким образом, мечеть в Нигде воспроизводит модель, разработанную несколькими десятилетиями ранее в культовой архитектуре Данишмендидов и реализованную в Улу-джами и Гюлюк-джами Кайсери. Причиной обращения к этой модели могла быть устоявшаяся местная традиция, более знакомая работавшим в Каппадокии мастерам и лучше соответствовавшая климатическим условиям Центральной Анатолии, нежели воспроизведенная в Конье сирийско-артукидская планировка мечети с поперечно-базиликальным залом и большим северным двором, так и оставшимся литургически «невостребованным», – как и в мечетях Кайсери, двор в Нигде не предусмотрен. Во всяком случае, небольшая провинциальная мечеть демонстрирует «необязательность» столичного образца Коньи и легкость приспособления официального заказа Сельджуков Рума к укоренившимся региональным особенностям, – «государственная программа» архитектуры султаната в данном случае реализуется на уровне использования купольного перекрытия михрабной ячейки и оформления порталов.

Интересно отметить, что архитекторы мечети в Нигде оказываются гораздо последовательнее в акцентировании базиликальности здания, нежели их коллеги, перестраивавшие в правление Иззеддина Кейкавуса Гюлюк-джами в соседнем Кайсери и перекрывшие ячейки нефов разнонаправленными сводами. В Алаеддин-джами все цилиндрические своды ориентированы вдоль продольной оси, подчеркивая направление к кибле, – при том, что ячейки плана мечети оказываются вытянутыми по оси поперечной. Направление нефов акцентируется и высотой арок, – продольная ориентация сводов предполагает, что арки, разделяющие нефы, оказываются ниже, чем арки, поддерживающие перекрытия.

В северо-восточной ячейке, частично занятой основанием минарета, поставленного над углом постройки, использовано перекрытие крестовым сводом.[220]220
  Весьма вероятно, что данный крестовый свод – первый в мечетях собственно Сельджуков Рума; появление крестового перекрытия в угловой ячейке Гюлюк-джами в Кайсери, под лестницей на галерею, может относиться к позднейшей перестройке. Напомню, что к этому моменту перекрытия из распалубок использованы в многократно перестроенной артукидской Улу-джами Урфы.


[Закрыть] Эта же угловая ячейка оказывается входной, – именно в нее ведет северный портал, а центральный неф не только лишен входа, но и никак не акцентирован на фасаде мечети. Отмечу, что оформленный сельджукским порталом новый вход в Гюлюк-джами также ведет в северо-восточную ячейку интерьера.

Нигде. Алаеддин-джами. План

Главным входом в мечеть Алаеддина является знаменитый восточный портал, значительно выступающий как из плоскости фасада, так и над карнизом здания. Он открывается в центральную травею, однако сдвинут к северу относительно ее оси, деля фасад на две заведомо неравные части. Размещение бокового входа в мечеть в центральной травее подчеркивает значение открытой ячейки-сахна. Напомню, что в Улу-джами Кайсери, где крестообразность осей здания выявлена четче благодаря симметричности боковых входов и расположению центрального – северного – входа на михрабной оси, боковые входы расположены в поперечном нефе, соседнем с открытой ячейкой; в мечети Нигде архитекторы делают шаг к еще большему выделению центральной ячейки, располагая ее на пересечении осей, однако шаг этот не доводится до логического завершения ввиду невыявленности самих осей, – из-за отсутствия входов напротив михраба и на западном фасаде (что предусмотрено, например, в четырехайванных композициях иранских мечетей). Впрочем, архитекторы вряд ли и стремились к подобному результату, – практически ни в одной мечети собственно Сельджуков Рума пересечение осей планировочного креста не совпадает с центральной ячейкой плана.

Нигде. Алаеддин-джами. Вид с северо-востока

Нигде. Алаеддин-джами. Интерьер. Западный неф

В современном здании Алаеддин-джами все три южные ячейки перекрыты куполами (юго-западная – зонтичным сводом), однако нетрудно понять, что перекрытие угловых ячеек изменено. Боковые стены мечети получили ступенчатый излом, скрывающий нижние части барабанов, совершенно нехарактерный для сельджукской архитектуры и обведенный тонким карнизом, сходным с раннеосманскими памятниками. Восьмигранные барабаны всех трех куполов с различным расположением световых проемов также выдают османскую работу, а заметное увеличение барабана над юго-западной ячейкой придает трехкупольной южной части Алаеддин-джами сходство с «добавленной» османскими перестройками частью рассмотренной ранее Улу-джами в Сиирте. Кроме того, стрельчатые арки перекрытий в интерьере имеют профилированные архивольты и рельефные опорные консоли только в южных ячейках, что выдает позднейшую переделку этой части постройки. Украшенные сталактитами тромпы куполов также нехарактерны для сельджукского зодчества (хотя аналогичные декоративные мотивы можно обнаружить на порталах как самой мечети Нигде, так и ряда других памятников, – например Улу-джами в Дивриги).

Однако нет никаких оснований отрицать изначальное купольное перекрытие михрабной ячейки мечети Нигде, – оно предполагается и увеличенной длиной южной травеи, и сводчатым перекрытием нефов. Да и сама «типовая» композиция мечетей Сельджуков Рума, которой следуют все большие мечети, воздвигаемые или перестраиваемые по султанскому заказу в I половине XIII в., предполагает, что центральный неф, имеющий световую ячейку взамен отсутствующего двора перед зданием, должен заканчиваться куполом над михрабом, – таковы как перестроенные при Иззеддине Кейкавусе Улу-джами (и Гюлюк-джами) в Кайсери и в Эрзеруме, так и построенные в правление Алаеддина Кейкубада и его сына Гиясаддина II Кейхосрова мечеть-госпиталь в Дивриги, Улу-джами в Малатье, Хуанд-хатун в Кайсери.

Дивриги. Улу-джами. Вид с севера

Дивриги. Улу-джами. План

Улу-джами в Дивриги неоднократно заслуживала и сборников посвященных исключительно ей статей, и монографических исследований.[221]221
  Литература об Улу-джами Дивриги весьма обширна; укажу только несколько крупных работ, содержащих наиболее полную библиографию: Kuban D. The Mosque and Hospital at Divrigi and the Origin of Anatolian Turkish Architecture // Anatolica. 1968. Vol. 2; Divriği Ulu Camii ve Daruşşifasi / ed. Y. Önge. Ankara. 1978; Crowe Y. Divrigi: Problems of Geography, History and Geometry // The Art of Iran and Anatolia from the XIth until the XIIIth Century. Colloquia on Art and Archaeology in Asia. Vol. 4. L., 1974; Pancaroğlu O. The Mosque-Hospital Complex in Divrigi: A History of Relations and Transitions // Anadolu ve Cevresinde ortaçağ. D. 3. Ankara, 2009; Bakir В., Başağaoğlu I. How Medical Functions Shaped Architecture in Anatolian Seljuk Darussifasi (hospitals) and Especially in The Divrigi Turan Malik Daruşşifa // Journal Of The International Society For The History Of Islamic Medicine. 2006, № 5.


[Закрыть] Своей славой эта мечеть обязана прежде всего сложной по замыслу, изумительной по исполнению и совершенно фантастической по производимому впечатлению декоративной программе. Однако рассмотрение уникальной резьбы ее порталов и оформление интерьера выходит за рамки данного исследования,[222]222
  О символике орнаментов порталов, в которой обнаруживаются и тема мусульманского Рая, и отголоски взглядов Сухраварди, и даже мотивы мандалы, см., например: Peker A. U. Imprisoned Pearls: The Long-Forgotten Symbolism of the Great Mosque and Dar al-Shifa at Divrigi // Archaeology, anthropology and heritage in the Balkans and Anatolia: the life and times of F. W. Hansluck, 1878–1920. Vol. III. Istanbul, 2013. P. 318–337, там же библиография.


[Закрыть] а интересующие нас в первую очередь планировка и конструкция здания мечети оказываются, как уже сказано, близки официальной сельджукской модели.

Мечеть Дивриги строится в 1228–1229 гг. как часть комплекса (включавшего также примыкающую с юга больницу для душевнобольных – шифахане (дарушшифа), почти не сохранившийся отдельно стоявший хамам и, возможно, медресе), возводимого представителями местной династии Менгучегидов,[223]223
  Основателем династии был туркменский вождь Менгучек Гази, наследники которого укрепились в Эрзинджане и Дивриги. Фахреддину Бахрамшаху, правителю Эрзинджана и будущему тестю Иззеддина Кейкавуса, Низами посвятил «Сокровищницу тайн». Став союзниками и – через династический брак – родственниками Сельджуков Рума, Менгучегиды избежали судьбы Данишмендидов и сохранили формальную самостоятельность княжества. Дивриги был присоединен к Румскому султанату в 1197 г. после смерти последнего правителя города из династии Менгучегидов; в Эрзинджане, занятом Сельджуками в 1228 г., ветвь формально правила до завоевания монголами. Подробнее см.: Cahen. Op. cit. P. 108–110; Sakaoğlu N. Türk Anadolu'da Mengucekoğullari. Istanbul, 2005; Pancaroülu. The Mosque-Hospital Complex… P. 172–177; item. The House of Mengüjek in Divrigi: Constructions of dynastic identity in the late twelfth century // The Seljuks of Anatolia: Court and Society in the Medieval Middle East. L.-N.Y., 2013


[Закрыть] на своих бывших территориях делившими с Сельджуками Рума репутацию покровителей искусств. Отмечу, что в строительных надписях на портале мечети отсутствует формула признания вассалитета, – упоминание конийского сюзерена оказывается лишь изящным дополнительным элементом датировки: «В дни правления великого султана Алаеддина Кейкубада, сына Кейхосрова…»[224]224
  Pancaroğlu. The Mosque-Hospital Complex… P. 189–190. Интересно, что в строительной надписи больницы сюзерен вообще не упоминается, – по мнению О. Панджароглу, на благотворительное учреждение, стоявшее вне идеологии, не распространялись требования политической риторики: Ibid. Р. 183.


[Закрыть]

Дивриги. Улу-джами. Интерьер молитвенного зала

Интерьер мечети разделен 16-ю столбами на пять продольных нефов и пять поперечных травей, с заметно более широкими центральным нефом и травеей вдоль стены киблы, приближаясь, таким образом, к Т-образной планировке палестинских и магрибинских мечетей. В данном случае расширение центрального нефа не связано с его повышением, как в раннехристианских базиликах, типология которых была унаследована омейядскими мечетями, и, как следствие, – с размещением дополнительных световых проемов; однако «осветительная» функция среднего нефа реализована размещением окулюса в купольном перекрытии центральной ячейки. Овальный в плане высокий купол, правда, более поздний; окулюс ныне закрыт граненым световым фонарем, но нет сомнений, что он воздвигнут над изначально открытой ячейкой.

Дивриги. Улу-джами. Северный портал

Дивриги. Улу-джами. Западный портал. Деталь

Дивриги. Дарушшифа. Интерьер

Таким образом, в центре интерьера Улу-джами Дивриги появляется частично открытая ячейка, аналогичная «редуцированным» сахнам в интерьерах «соборных» мечетей Кайсери и Эрзерума и мечети Алаеддина в Нигде, представляющих, как уже сказано, «типовую» композицию «официальной сельджукской мечети», с незначительными изменениями (и, надо сказать, с непревзойденным качеством) воспроизведенную вассалами Сельджуков Рума.

Необходимо обратить внимание, что план Дивриги как никогда в сельджукской архитектуре близок к той идеальной модели, отсылающей к четырехайванной композиции, когда световая ячейка расположена не только в геометрическом центре интерьера, но и на пересечении осей «северный вход-михраб» и «боковые (западный и восточный) входы», – с тем лишь отличием, что данное здание имеет только один боковой – западный – вход. В хронологически предшествующем памятнике, – Алаеддин-джами в Нигде, – северный вход смещен относительно михрабной оси, в более поздней Улу-джами Малатьи северный вход вообще отсутствует, в Хуанд-хатун-джами в Кайсери входы на боковых сторонах не образуют оси интерьера.

Композиции «официальной» мечети Сельджуков Рума соответствует перекрытие михрабной ячейки мечети Дивриги близким к куполу 12-дольным зонтичным сводом, конструкция которого, как и поддерживающие его тромпы, полностью скрыта ярусами сложного сталактитового декора. Снаружи перекрытие ячейки закрыто высоким граненым шатром. Размеры подкупольного квадрата, находящегося на Т-образном перекрестье широких нефов, потребовали повышенных и более широких стрельчатых подпружных арок, замковые камни которых оказываются на одной высоте со сводами соседних планировочных ячеек; однако перекрытие михрабной ячейки не связано с усилением конструкции ни за счет увеличения опорных столбов, как в перестроенных Сельджуками Рума мечетях Кайсери и Эрзерума, ни за счет многослойного укрепления арок, как в Алаеддин-джами в Нигде, ни путем изменения конструкции прилегающих ячеек, как в Конье. В северных углах подкупольного квадрата установлены граненые столбы, более массивные, чем в соседних нефах, но не «выгораживающие» михрабную ячейку в отдельное пространство-максуру, как в более ранних сельджукских памятниках, где архитекторам пришлось обеспечивать запас прочности Г-образными столбами и переброшенными от них в соседние ячейки арками.

Дивриги. Дарушшифа. Портал

Малатья. Улу-джами. Вид с юго-востока

* * *

Начало строительства Улу-джами (Кебир-джами) в Малатье[225]225
  Речь идет о небольшом населенном пункте, находящемся в десятке километров от современной Малатьи, с конца XIX в. известном как Эски Малатья (Старая Малатья); в конце 1980-х гг. городок переименован в Батталгази в честь легендарного омейядского полководца Баттала, дом которого показывают здесь же. Считается, что сельджукское здание воздвигнуто на месте арабской мечети VII в. (Koyunoglu А. Н. Eski Malatya Ulu Camii // Mimarlik. 1982. № 4. S. 3–4).


[Закрыть] датируется правлением Иззеддина Кейкавуса I; строительная надпись относит основной этап строительства к 1224 г., т. е. к правлению Алаеддина Кейкубада, однако здание, судя по тексту на западном портале, достраивается уже в середине XIII в. внуком Алаеддина, Иззеддином Кейкавусом II (1246–1257); восточная часть была частично перестроена в 1274 г. Во второй половине XIV в. мечеть была значительно переделана, позже перенесла две сокрушительные османские «реставрации» (в XVII и начале XX в.). В результате современных многоэтапных восстановительных работ все проходы из внутреннего двора в молитвенный зал оказались закрыты стеклянными перегородками, – в т. ч. и замечательный южный айван, пространство которого теперь отрезано от сахна в нарушение всей планировочной логики.