Текст книги "Книжная жизнь Нины Хилл"

Глава 8
в которой Нина наблюдает внутреннего зверя других людей и отправляется на сафари

Следующая неделя выдалась довольно спокойной, но тот высокий уровень активности, который обычно наблюдается на бульваре Ларчмонт, вообще-то никто не отменял. Открылся третий фреш-бар. Шляпный магазин провел распродажу беретов. Аптечная сеть сменила сезонное оформление на изображения с кроликами и цыплятами. Конечно, нельзя было назвать это вихрем света и движения, но все же это были перемены.

Однако главным событием недели однозначно стал авторский вечер, прошедший в субботу в магазине «У рыцаря». Авторский вечер означал, что нужно расставить стулья (для чего приходилось отодвигать шкафы), предложить гостям теплого белого вина в пластиковых стаканчиках или тарелки с крекерами и заветренным сыром, а потом стоять наготове, чтобы продать как можно больше экземпляров книги, которую будет подписывать автор. Все это было несложно, и порой попадались интересные авторы, но иногда Нина была не в настроении, и сегодня выдался как раз такой вечер.

Не улучшало ситуацию и то, что персоналу пить вино не полагалось, но сегодня Нина была настолько взвинченной, что Лиз сама настояла на том, чтобы она нарушила ее же правило.

– Ты сегодня невыносима, Нина, – сказала она. – Выпей вина и расслабься. Это занятная книга, автор, надеюсь, тоже будет занятным, и ты не ребенок-боевик из Руанды, так что возьми себя в руки.

Лиз, конечно, была права. Она считалась большим мастером таких сравнений. Ребенок-боевик из Руанды был не единственным вариантом. Еще она называла Нину католической мученицей XX века, участницей Голодных игр из никому не известного дистрикта, костюмом ветчины из «Убить пересмешника» и первой, кого после голосования изгнали с острова. С Лиз приходилось держаться начеку и быть готовой к тому, что она обзовет тебя кем или чем угодно.

Нина постаралась взять себя в руки. Она раздражалась по пустякам всю неделю. Либо скоро начнутся месячные, либо у нее опухоль в мозгу. Второй вариант казался на тот момент предпочтительнее, а значит, наверняка дело было в первом.

– Хорошо, ты права. Что там у нас за книга?

Лиз вздохнула:

– «Выпусти внутреннего зверя» Теодора Эдвардса.

– Тедди Эдвардса? Его внутренний зверь – плюшевый мишка?

Лиз посмотрела на свою работницу и прищурилась:

– Один стаканчик, Нина.

Из всех людей, что встречала Нина, Теодор Эдвардс менее всего походил на плюшевого мишку: высокий, угловатый, с аккуратной эспаньолкой и настоящим пенсне на длинной ручке. Погодите-ка, это значит лорнет – точно, ручки ведь у лорнетов. В любом случае у него были такие очки плюс уже упомянутая эспаньолка, и в целом он производил впечатление крайне вычурного богомола, который внимательно смотрит на тебя, прежде чем откусить голову и промокнуть подбородок платочком. Возможно, вам бы он таким не показался, но у Нины было богатое воображение, компенсирующее нехватку денежных средств.

Когда в магазине стала скапливаться толпа, Нина заметила, что она в основном состоит из пожилых женщин, то есть старше пятидесяти. Как и всякий человек, Нина не была лишена стереотипов, пускай и подсознательных, поэтому решила, что вечер пройдет тихо. Она оглянулась на Лиз, увидела, что та поглощена разговором с покупателем, и незаметно опрокинула второй стаканчик. Содрогнувшись от вкуса дешевого и вдобавок теплого вина, Нина бросила стаканчик в мусорку и продолжила обходить магазин с подносом. Собравшиеся угощались вином, и атмосфера понемногу согревалась. Казалось, все друг друга знают. То и дело кто-то обнимался или удивленно распахивал глаза.

Лиз взглянула на часы и встала посреди зала, где уже сидел на табурете Теодор Эдвардс, чистящий свои богомольи усики. Шучу-шучу. Усики уже были чистыми. Нину разобрал смех, и она поняла, что следовало ограничиться одним стаканом.

Лиз сказала:

– С удовольствием представляю вам Теодора Эдвардса, чья книга «Выпусти внутреннего зверя» на этой неделе попала в список бестселлеров «Нью-Йорк Таймс».

Все захлопали, а Нина внимательнее присмотрелась к книге. Она была не художественной, что-то вроде пособия по самосовершенствованию. Нина отложила ее и перевела внимание на автора, как ей и полагалось.

Теодор откашлялся. У него был удивительно глубокий и приятный голос, делавший его похожим не на богомола, а, скорее, на медведя, переодевшегося богомолом.

– Приветствую, собратья-звери, – начал он. – Как приятно видеть, сколь много собралось здесь тех, кто готов заглянуть в себя и выпустить на волю прячущееся внутри животное.

Нина рассеянно подумала, что, возможно, ей стоило поставить кошачий лоток.

Тедди продолжил с еще большим драматизмом:

– Цивилизация сломила многих из нас и увела от предназначенного нам природой места. Теперь нам сложно даже вспомнить, что мы – млекопитающие, лишь звено в великой цепи жизни. И, как все млекопитающие, мы страшимся хищников, жаждем добычи и вожделеем себе подобных.

Нина посмотрела на Лиз. Ее брови слегка сдвинулись, и Нина увидела, как она перевернула свой экземпляр, чтобы, как и Нина, прочитать описание. Теодор продолжал:

– Мои надежды оправдались: люди, прочитав книгу, поверили в своего внутреннего зверя, и теперь по всей стране появились сообщества зверолюдей, как я их называю, готовых заново познакомиться со своей дикой стороной.

Боже! У Нины возникло плохое предчувствие.

– Так что давайте улучим минуту и поздороваемся друг с другом как следует!

И безо всякого дальнейшего предупреждения он запрокинул голову и издал львиный рык. Лиз с Ниной застыли, уронив нижние челюсти, а весь зал взорвался ревом, рычанием и даже довольно убедительной китовой песней.

Нина в панике посмотрела на Лиз, которая попятилась к ближайшему книжному шкафу. Та встретилась с ней взглядом и одними губами произнесла: «Спаси меня», но Нина ничем помочь не могла.

Теодор закончил рычать и поднес руку к уху, приглашая своих читателей (добровольных послушников в храме безумия) громче приветствовать друг друга. Читатели подчинились. Нина закрыла уши руками и разразилась неудержимым хохотом. Люди на улице останавливались, у дверей образовалась толпа. Жаль, что она не поставила больше стульев.

А потом с возгласом «Зверолюди! Гарцуем!» Теодор вскочил с табурета и стал скакать по комнате, и под грохот складных деревянных стульев аудитория последовала его примеру.

После этого все стало только хуже.

После того как звери покинули магазин, стулья были сложены и возвращены в подсобку, а Лиз выпила четыре таблетки «Тайленола», Нине разрешили уйти.

– Сегодня суббота, – сказала Лиз Нине. – Беги, пока меня не хватил инфаркт, а то придется тебе весь вечер торчать в больнице.

– Ты действительно думаешь, что это может случиться? – с опаской спросила Нина и помедлила. Лиз была не старой, но этот авторский вечер оказался серьезным испытанием.

– Сомневаюсь. Беги, песик, – замахала на нее руками Лиз. – Я вижу, кто-то втоптал сыр в ковер в отделе подростковой литературы, так что меня ждет расслабляющее отколупывание его ногтями. Кыш!

И Нина сбежала.

По субботам у Нины был ритуал: вечером она шла домой, кормила Фила, принимала душ, одевалась и выходила в ночь, чтобы вонзить зубы в шею первой попавшейся девственнице или девственнику. Конечно, это неправда: субботней ночью в Лос-Анджелесе не встретить девственников. На самом деле Нина брала фотоаппарат и отправлялась снимать.

В одном из первых воспоминаний Нины о Кэндис мать учила ее распознавать момент, достойный быть запечатленным на фото. Они сидели вместе в толпе, и Кэндис указывала на образы, мелькающие в калейдоскопе людей вокруг. Это было приятное воспоминание, и хотя Кэндис чаще снимала зоны военных действий, голодающих детей и покрытых токсичными химикатами шахтеров, Нина предпочитала делать фотографии родного города. Лос-Анджелес славился дурманящим миксом массовых беспорядков и красных ковровых дорожек, но в ее глазах город был совсем иным.

Не забывайте, Лос-Анджелес – неестественный оазис. Он был построен в окруженной горами пустыне, протянувшейся с востока на запад и плавно нисходящей в Тихий океан. Более семи тысяч лет назад на этой земле поселились племена коренных американцев. Они жили здесь в относительном мире до тех пор, пока не заявились испанцы, которые все разрушили. Вскоре здесь обосновалась киноиндустрия, последовавшая сюда за загребущим Томасом Эдисоном, который обладал монополией на все, что связано с кино, на Восточном побережье и не погнушался сломать несколько ног, дабы эту монополию поддержать. Киноиндустрия прижилась. Похожие на дергающихся муравьев люди со старых пленок стали строить дома и студии, потом дома побольше, бассейны. Не успели мы и глазом моргнуть, как появилось семейство Кардашьян.

Конечно, это ужасно упрощенная и предельно сжатая версия более чем столетней истории, но суть в том, что люди пришли и покрыли слоем мусора и асфальта этот прекрасный уголок слегка удивленной девственной природы. Слишком вежливая, чтобы предъявить претензии, природа просто продолжила заниматься своими делами, не обращая на нас внимания, как мы не обращаем внимания на нее. Но она, старый опытный фокусник, все еще творит чудеса.

Например, сходите весной в Парк Гриффита, и вы обнаружите себя наедине с миллиардами птиц, расслабленно болтающих после бурного дня над стаканчиком послеобеденного виски или тем, что помогает птицам расслабиться. Цветком лютика с росой? Половинкой желудя с медом? Скорее, конечно, они пьют дождевую воду из брошенной пивной банки, но какую бы жидкость они ни употребляли, она явно дает по мозгам, потому что они распевают во все свое пернатое горло. Иногда, если Нина сидела неподвижно, ей удавалось увидеть енота, койота или зайца: все они старались остаться незамеченными, а обнаружив ее, замирали и ретировались, как Гомер Симпсон, когда тот пятился обратно в изгородь.

Когда дневной свет начинал угасать, пальмы и отдаленные дома превращались в черные силуэты на фоне невозможно розового неба. В Калифорнии волшебные закаты: васильковое небо с наступлением сумерек приобретает пастельные тона, как в палитре лаков для ногтей у девочки-подростка. Весь мир знаком с бойким дневным Лос-Анджелесом, его слепящим солнцем, девушками в шортах на роликах и нескончаемой вереницей машин. Известен миру и гламурный ночной Лос-Анджелес с окриками папарацци и вспышками камер, старлетками в декольте и на каблуках. Но только коренные жители Лос-Анджелеса видят свою родину в такое время, когда она просыпается или ложится спать. И, как многие красивые женщины, лучше всего она выглядит без макияжа.

Тем вечером Нина видела, как производит свой обычный опьяняющий эффект жакаранда: каждый год в мае она покрывается ошеломительно яркими цветами, варьирующимися от темно-фиолетового до нежно-лилового. Все деревья зацветают одновременно, словно договорившись заранее, поэтому однажды вечером жители Лос-Анджелеса ложатся спать в Канзасе и просыпаются в стране Оз. В городе сотни таких деревьев, они повсюду, но кажутся совершенно непримечательными, пока не зацветут. Жакаранда – дурнушка из десятков фильмов, от «Моей прекрасной леди» до «Дрянных девчонок», которая внезапно преображается и с триумфом выходит в свет, чтобы вскружить всем голову. Цветение длится недолго, но, пока оно не закончилось, люди чаще улыбаются. Больше флиртуют. Чувствуют весну в каждом шаге и лето в трусах.

Спрятавшись за объективом, Нина смотрела, как люди в одиночестве или группками фланируют по улицам, искоса поглядывая друг на друга, замечая и игнорируя друг друга, как всякое собравшееся возле водопоя стадо. Она никогда не ощущала большего удовлетворения, чем в те моменты, когда наблюдала за окружающими и делала фотографии, сама оставаясь невидимой. Возможно, точно так же чувствуют себя совы, но, в отличие от них, Нина не могла повернуть голову на 270 градусов, что, конечно, было досадно.

Когда же совсем темнело, она шла с этим ощущением довольства и покоя в кино, где съедала горстку жирного попкорна, а потом весь фильм выковыривала его из зубов.

«АркЛайт» был типично голливудским кинотеатром с вместительными сиденьями, отличным звуком и стандартным здоровым набором нездоровых снеков. Нина обожала ходить в кино в одиночестве, даже несмотря на то что субботним вечером там всегда было полно народу.

Оказалось, что судьба потворствовала не Полли, а Нине, потому что первым человеком, которого она увидела при входе в кинотеатр, был тот парень из команды «Гарри, ты квизшебник».

Нет, сказала она себе. Не обращай внимания. Но потом он поднял глаза, увидел ее и улыбнулся. Она не знала, что, увидев ее, он подумал, что они где-то встречались, и улыбнулся, а потом понял, что они действительно встречались, она та девчонка с квизов, которая знает все на свете, и на самом деле они не друзья, но было уже поздно, потому что она улыбалась в ответ. Пусть неуверенно, но все-таки улыбалась.

«Черт, – подумал Том. – Она реально красотка».

«Черт, – подумала Нина. – Он великолепен».

«Черт», – подумала Лиза, девушка-«квизшебница», которая только что пришла на встречу с Томом, чтобы вместе посмотреть кино, и сразу же увидела, как Том и Нина напряженно улыбаются друг другу, разделенные несколькими метрами.

«Иди! – подумала она про себя или, скорее, про Тома. – Иди поговори с ней». Но он не двигался с места, девушка тоже не двигалась, и Лиза решила, что нужно брать ситуацию в свои руки.

– Эй, Том! – позвала она и помахала ему.

Том сначала даже почувствовал некоторое облегчение, хотя его и охватило легкое раздражение на самого себя. Почему он не мог подойти и поздороваться, завести новую приятельницу? Он что, детсадовец?

«А, – подумала Нина, – так он действительно встречается с той девчонкой из своей команды (что, как мы знаем, убийственно для командного духа), и на этом все заканчивается. Конечно, не то чтобы что-то начиналось… И тут она поняла, что «квизшебница» направляется прямо к ней с широкой улыбкой на лице. Том за ее спиной покачнулся, сбитый с толку резкой сменой траектории. Его кроссовки скрипнули на гладком бетонном полу.

– Привет, мы встречались, правда?

Нина была взрослой рассудительной девушкой, но от этого простого приветствия вся раскраснелась.

– Э-э-э… ну…

– На квизах, да? – спросила Лиза, протягивая руку. – Меня зовут Лиза. Мы победили вас на прошлой неделе.

Нина пожала ее руку.

– Да, я помню. Меня зовут Нина, – представилась она и помедлила. – Первое января.

– Что, прости? – Лиза оглянулась через плечо, чтобы проверить, последовал ли за ней Том. Тот оставался на месте. Она слегка сдвинула брови, и он двинулся с места.

– Скаковые лошади. 1 января. Так вы победили.

– С помощью скаковых лошадей?

– Да, вы правильно ответили на вопрос о скаковых лошадях, – Нине отчаянно захотелось, чтобы этот разговор завершился. Но было поздно: красавчик уже приближался.

– Точно, – сказала Лиза, улыбаясь Нине так, будто они знали друг друга целую вечность. Затем к ним присоединился Том, и тут Лиза раскрыла весь свой кукловодческий потенциал. – Эй, Том, это Нина, с квизов. Помнишь ее?

– Конечно, – у Тома были дополнительные 15 секунд, чтобы успокоиться, и теперь он чувствовал, что в состоянии обменяться любезностями и отойти. – Я Том. Приятно наконец нормально познакомиться, если понимаешь, о чем я.

Нина пожала ему руку, чувствуя, что ее мозг снова готов функционировать.

– Я разделяю это ощущение.

(«Нет, Нина! Какого черта? Где ты берешь эти тупые фразы? А дальше что, «жвачка подойдет идеально»[19]19
  Цитата из сериала «Друзья».


[Закрыть]?)

– Тут такое дело, – сказала Лиза. – Мне придется пропустить сеанс, поэтому вот, возьмите мой билет и сходите вдвоем.

И сунув билет в руку Нине, она стала пятиться к выходу.

– Нет! – взвизгнул Том. («Отлично, Том, очень привлекательный звук. Будем надеяться, что она втайне заводится от тявканья»). – Почему? Ты же десять минут назад написала мне, что предвкушаешь просмотр.

– У меня неожиданно разболелась голова, – ответила Лиза.

– У меня в сумке есть «Адвил», – сказала Нина, и ее голос тоже прозвучал несколько выше обычного.

– Мне нельзя ибупрофен, простите. У меня от него расстройство желудка, – на лице у нее было извиняющееся выражение, но при этом она все так же пятилась к двери.

– У меня еще есть «Тайленол», – сказала Нина, принимаясь рыться в сумке.

– Ацетаминофен мне тоже нельзя. У меня на него ужасная аллергия.

– У тебя аллергия на «Тайленол»? – переспросил Том, пытаясь вспомнить, упоминала ли она об этом за те почти уже двадцать лет, что они дружат.

– Да, кошмарная. Если приму, тут же склею ласты, – заверила Лиза и пожала плечами, а Нина подумала, что она довольно беззаботно отзывается о перспективе внезапной смерти.

– Может, тебе нужен кофеин? – предложил Том. – Или что-нибудь съесть?

– Или поменять билет на другую дату? – предложила Нина, глядя на Тома в поисках поддержки. Они же не хотят смотреть фильм вместе, правда?

Лиза посмотрела на часы над расписанием сеансов.

– Слишком поздно. Фильм через три минуты начнется. Идите.

– Но я не думаю, что из-за этого нам откажут перенести…

– Нужно бежать, – сказала Лиза, хватаясь за голову. – Теряю сознание. Нужно срочно найти темную комнату и приложить пакет со льдом. Увидимся.

С этими словами она развернулась и практически выбежала из кинотеатра. Конечно, не буквально выбежала, это выглядело бы странно, но вышла определенно ускоренным шагом.

Том с Ниной уставились друг на друга. Потом Нина опустила взгляд на билет в руке. «Космические пауки на Марсе»? Она вздернула брови и, подняв глаза, увидела, что Том смотрит на нее.

– Не фанатка научной фантастики? – спросил он, и его тон ясно дал понять, что он не удивлен. Он посмотрел на расписание. – Спорю, ты пришла посмотреть «Мисс Эглантина ожидает». Такой фильм, где корсеты суровее боевой хореографии.

Нина нахмурилась. Он был прав, но она не собиралась это признавать.

– Нет, вообще-то я пришла посмотреть «Смертельно кровавую смерть 3: И хлынет кровь».

– Правда? – первый слог он произнес с удивлением, но к концу слова его тон сменился на саркастический.

– Да, – она смерила его невозмутимым взглядом, но внезапно ей захотелось, чтобы она этого не говорила, а просто предложила купить попкорн. Он был очень симпатичным и теперь наверняка думал, что она… Она не знала, что он думал. Выражение его лица не считывалось, да к тому же Нина никогда не умела читать по лицам. Она заметила первые признаки неминуемой паники. Покалывание в ладонях. Легкая тошнота.

Том думал, что Нина вряд ли на самом деле пришла посмотреть «Кровавую смерть 3», но явно не хочет идти в кино с ним. Ему хотелось остановить их детскую перепалку, но он не знал, как это сделать. Только он открыл рот, чтобы что-то сказать, как она внезапно сунула ему билет, развернулась и ушла.

Он смотрел ей вслед, впервые осознавая, что она действительно ему нравится, но, похоже, он ей так неприятен, что она готова нарушить все социальные установки и уйти, не сказав ни слова.

* * *

Шагая по Вайн-стрит, Нина поняла, что поступила в точности так же, как Лиза, и издала несколько истеричный смешок. Она уже успокаивалась, но ладони все еще покалывало. В последние несколько лет она лучше научилась справляться с тревогой, благодаря тому, что стала вести органайзер, придерживаться расписания и контролировать все аспекты жизни. Но тревога по-прежнему спала, свернувшись клубочком, как кошка, у основания ее позвоночника. Стоило лишь на шаг отклониться от плана, как она выпускала когти.

Внезапно Нине захотелось плакать. Она так хорошо справлялась, но, очевидно, все же не принадлежит к числу людей, которым можно совершать спонтанные поступки, и придется с этим смириться. Ей не нужны были сложности, а учитывая работу и запутанную семейную ситуацию, в ее жизни не оставалось места для бойфренда.

Пора возвращаться в укрытие.

Глава 9
в которой Нину поучают желающие добра, но плохо разбирающиеся в вопросе дети

– Что ты сделала?

– Просто развернулась и ушла.

Полли вылупилась на нее:

– Подожди, но тебе же нравился этот парень. Точнее, он симпатичный, следовательно, мог тебе понравиться, если бы ты узнала его поближе. Существовала вероятность, что он будет тебе приятен!

Нина кивнула. Шел следующий понедельник, посетителей пока не было, и Полли в кои-то веки появилась вовремя.

Она продолжала:

– Но когда выпала возможность с ним поговорить, ты ушла.

– Точно.

Полли прищурилась:

– Я не понимаю. Объясни мне.

Нина вздохнула:

– Я пошла в кино, одна. Там был он. Странное происшествие с участием девушки из его команды привело к тому, что у нас оказались билеты на один сеанс. Тогда я испугалась и ушла.

– Не сказав ни слова?

– Да, молча.

– Даже без какого-нибудь жалкого оправдания? Типа «У меня болит голова»?

Нина пожала плечами:

– Та девушка воспользовалась им первая, и ведь я же испугалась, ты забыла?

Полли покачала головой:

– Меня удивляет, как тебе вообще удается с кем-то переспать.

– Меня тоже.

– Когда был последний раз?

– Не будем об этом говорить.

– Мы уже об этом говорим. Я слышу наши голоса.

– Нет, – Нина отошла к стопкам книг, чтобы расставить их по полкам или занять себя чем-то еще. Чем угодно.

– Ну, – прозвучал ей вслед голос Полли, – если тебя это сколько-нибудь утешит, то ты отлично выглядишь, когда уходишь. Шикарная задница.

– Здорово, – отозвалась Нина. – Тогда я позабочусь, чтобы симпатичные мужики всегда оставались позади… Ты поняла, о чем я?

– К сожалению, – ответила Полли, – да.

К вечеру Нина стала раскладывать кресла-мешки, готовясь к собранию книжного клуба для младшеклассников. Она весь день чувствовала раздражение и грусть, но знала, что щедрая доза общения с маленькими девочками поможет ей отвлечься.

– Итак, юная леди, – сказала Лиз, надевая потрепанную бейсболку с логотипом команды «Доджерс». – Предстоит важная игра, и меня уже практически здесь нет, я – точка на горизонте.

Нина нахмурилась:

– По-моему, ты все еще стоишь рядом со мной.

Лиз ответила:

– Но мое сердце уже на стадионе с хот-догом в руках и кетчупом на подбородке.

– У сердец бывает подбородок?

– Иногда их несколько. Я, однако, изящная и стройная, поэтому у моего всего один.

Закончив нести околесицу, Лиз взяла под козырек и удалилась. Мгновение Нина, качая головой, смотрела ей вслед. Ну правда, эта женщина ненормальная.

– Помощь нужна?

Подняв взгляд, Нина увидела Аннабель, одну из леди ее книжного клуба, как она их называла. Аннабель была серьезной десятилетней девочкой с глубокими убеждениями и устойчивыми подозрениями.

– Конечно, – сказала Нина. – Можешь притащить из кабинета еще сидушек?

Сначала Нина ставила обычные стулья, но на них все сидели и сдержанно молчали. Кресла-мешки подходили гораздо лучше. Аннабель знала, где они хранятся. Это был ее первый книжный клуб, но она принадлежала к числу тех детей, которые стремятся освоить все, за что берутся. Сначала они просят показать, как это делается, а потом норовят сделать сами.

В магазин зашла Логан. Ей тоже было десять, но она ходила в другую школу. Они с Аннабель посмотрели друг на друга, и Логан улыбнулась первой. Аннабель тоже улыбнулась и сказала: «Привет». Логан пошла за ней в кабинет, и они молча вернулись с двумя последними креслами. Нина часто удивлялась тому, какими робкими и застенчивыми бывают десятилетки. Она и сама была такой, но другие девочки казались ей гораздо более уверенными в себе. Они с энтузиазмом здоровались друг с другом, вместе играли на переменах, обнимались и увлеченно спорили. Нина всегда дивилась, как они это делают, и подозревала, что мама должна была привить ей какие-то навыки, но забыла, поскольку была занята. Мамы других детей явно справились с этой задачей лучше. Потом ей становилось стыдно за такие мысли, и она еще больше погружалась в книги, сериалы и одиночество.

Дверь распахнулась, и в магазин, щебеча и хихикая, зашли Нора с Уной. Они были ровесницами и знали друг друга с дошкольных времен. Сразу вслед за ними появились Аша и Руби-Фёрн, тоже подружки. Все были одеты броско и уверенно, щеголяли радужными расцветками, искусственным мехом, единорожками, принтами с Рут Бейдер Гинзбург и Амелией Эрхарт, брошками в виде эмалевых лис, ленивцев или пончиков. Это есть и это есть, и это есть. В их возрасте индивидуализм идет к закату: они уже начинают одеваться одинаково, как правило, потому, что видят то, что им нравится, и хотят себе такое же. Модные тряпки и молодежные кумиры ветром проносятся через каждую школу в стране, и родители охотно скупают футболки со слоганом «Девчонки правят миром», радуясь, что могут угодить ребенку всего лишь походом в магазин.

Нина задумалась, поможет ли это, когда начнут буйствовать подростковые гормоны. По ее наблюдению, ученицы средней школы одевались одинаково, чтобы не выбиваться из стаи и не подвергнуться растерзанию в соцсетях, а вовсе не потому, что «о боже, этот ленивец такой милаха!» Нина посмотрела на часы: пора начинать. Она закрыла магазин – ничто так не отвлекает от книжного клуба, как покупатели, – и сходила в кабинет за крекерами и водой в бутылочках, строительным раствором для детских организмов.

– Кто начнет? – спросила она, вернувшись, и села в свое кресло-мешок. В этом месяце они читали «Тайное общество мистера Бенедикта», одну из ее любимых книг. Неудивительно, если учесть, что это она составляла список чтения.

Нора подняла руку. У нее было хорошо развитое воображение, и она никогда не боялась поделиться своими мыслями. А поскольку мысли эти обычно оказывались весьма прозорливыми, никто не возражал, и дети явно решили, что Нора будет лидером группы.

– Книжка мне очень понравилась, но вот одно меня уже реально бесит. Почему все проблемы приходится решать детям?

– Поясни, пожалуйста, – попросила Нина.

Нора склонила голову набок.

– Ну, в жизни детям ничего не дают делать самим, так ведь? – она оглянулась на сверстниц, и все кивнули. – Родители везде возят, есть учителя, няни и все такое. Но в книжках все всегда делают дети. В этой они проходят странное тестирование и вступают в тайное общество, чтобы спасти мир.

– У них нет родителей. Настоящих. Ни у кого из детей в книжках их нет, – повторила Логан и начала перечислять, загибая пальцы: – Они либо мертвы, либо встали на сторону зла, либо чем-то сильно заняты.

– У Джуни Б. Джонс есть родители. И у Рамоны Куимби[20]20
  Персонаж серии книг писательницы Беверли Клири.


[Закрыть], – сказала Нина.

– Да, – ответила Логан, – но эти дети ведут себя как обычно. Я говорю о тех, которые делают крутые вещи. Такое, что девяти– и десятилетки в жизни не сделают.

– Например, летают на летучей мыши и сражаются с крысами, как королева Люкса из книжек про Грегора[21]21
  Серия книг Сьюзен Коллинз «Хроники Подземья».


[Закрыть].

– Или путешествуют на другие планеты, как Мэг из «Трещины во времени»[22]22
  Роман писательницы Мадлен Л’Энгл.


[Закрыть], – Аннабель была явно согласна с Логан.

– Давайте сосредоточимся на сегодняшней книге, – пресекла их Нина. Иногда она позволяла им отвлекаться и болтать обо всех книгах, которые им нравились, потому что получала удовольствие от беседы, как и они сами, но сейчас попыталась вести себя по-взрослому.

– У Гвоздика есть родители, – вставила Аша и помахала своей книгой. – Правда?

Логан кивнула:

– Да, но он думает, что больше им не нужен.

– Это еще хуже, чем когда их нет, – высказалась Аннабель.

– Точно, – поддакнула Руби-Фёрн.

– А у Кейт есть папа, но она об этом не знает.

– Как же мисс Перумаль? – спросила Нина. – Разве она не как мать для Рейни?

Внезапно раздался стук в дверь, напугавший их всех до чертиков. Кто-то из девочек даже взвизгнул.

С пола дверь было не видно, но, поднявшись, Нина разглядела за ней мужчину. Лица было не различить, потому что за его спиной садилось заходящее солнце, и Нина пошла к двери, чтобы сообщить, что магазин закрыт. Может быть, это кто-то из родителей, хотя они должны забрать детей только через час.

Но это был не родитель. Это был Том. Из «квизшебников». Тот самый Том.

Что. За. Черт?

– Это твой друг? – спросила у нее из-за спины Руби-Фёрн. Обернувшись, Нина обнаружила, что вся группа последовала за ней, не в силах сопротивляться адаптационной потребности везде совать свой клюв.

– Не совсем, – ответила Нина. Подойдя к двери, она одновременно улыбнулась и нахмурилась, гадая, что Том здесь делает.

Том, который задавался тем же вопросом, подождал, когда дверь откроется, и протянул ей билет в кино.

– Это твой. Я был рядом и подумал, что занесу.

– Э-э, – протянула Нина, – у нас закрыто.

«Да, Нина, давай начнем разговор с того, что будем отвечать невпопад. Очень стильно».

Аша спросила:

– Вы – бойфренд Нины?

Высокая ясноглазая девочка, она сразу переходила к сути.

Том, слегка смущенный присутствием шести жадно разглядывающих его детей, покачал головой.

– Вы парень и одновременно друг? – Руби-Фёрн не позволила ему уйти от ответа, воспользовавшись неточностью формулировки.

– Э-э-э… – протянул Том.

– Наверное, он хочет быть ее бойфрендом, – предположила Логан. – А Нина хочет?

– Может, и хочет, но еще не сказала ему, – все головы повернулись к Нине, которая цветом уже напоминала клубнику.

– Леди, – произнесла она самым строгим голосом, на какой была способна. – Пожалуйста, вернитесь в кресла и тихо подождите. Я приду через минуту.

– Все в порядке, – ответила Нора. – Нам и тут хорошо.

Нина посмотрела на них, изо всех сил имитируя лазерный взгляд, и они, попятившись, скрылись.

Том стал путаться в мыслях.

– В любом случае… Я подумал, может, тебе как-нибудь захочется на него сходить.

Он протянул билет, и Нина взяла его, пытаясь сообразить, предлагал ли он посмотреть фильм вместе или просто имел в виду: «Я знаю, ты хотела сходить в кино одна, поэтому вот билет, можешь его как-нибудь использовать сама».

– Спасибо. Но ведь это билет твоей подруги. Она его купила.

Том покачал головой.

– Нет, она отдала его тебе, поэтому я обменял на другую дату, – внезапно он улыбнулся, и у Нины закололо ладони в приступе тревоги, смешанной с влечением. Он очень ей нравился. Высокий и сильный, сплошные кости и мышцы, он производил впечатление, что она не сможет даже просто держать его за руку, не говоря уж обо всем остальном. И почему она думает обо всем остальном?

Он заговорил снова, чуть менее решительно:

– Ты так внезапно ушла.

Нина зарделась.

– Прости. Мне… э-э… пришлось уйти.

– Так внезапно?

– Да, – она не собиралась ему ничего объяснять, ситуация и так была слишком неловкой. – В любом случае… спасибо, – улыбнувшись, она потянулась закрыть дверь. – Мне нужно продолжить книжный клуб.

«Пока у меня не случилась паническая атака и мне не пришлось дышать в пакет».

– А, так это не твои дети? – попытался улыбнуться Том. Он чувствовал запах ее шампуня – лимон с медом. Простой разговор давался ему с трудом: из-за ее блестящих волос, маленьких рук и ног, ее миниатюрности он казался самому себе неуклюжим и неловким, как будто тащил охапку сена и говорил с соломинкой в зубах: «Извиняюсь, мэм, я тут перегоняю эту телку на другое пастбище».