Текст книги "Сыщик Вийт и его невероятные расследования"

– Вот как! – пробормотал Вийт и повернул голову к девушке: – Мадам Понмаре, происшествие обнаружено вами?

– Мадемуазель, – поправила та его. – Не мадам.

– Простите, мадемуазель…

– Но у меня есть жених! – вздёрнула подбородок Франсуаза. – И я его люблю. Да-да, господа! В наше время невиданных технических свершений честная девица вполне может признаться, что любит мужчину ещё до того, как вступит с ним в буржуазный брак!

Эпатированные Вийт и Фирс переглянулись.

– Я всегда являюсь на службу к восьми утра, – продолжала барышня, поняв, что её эскапада останется без ответа. – К приходу господ учёных я должна согреть бак с водой для чая, намолоть свежий кофе и разнести по кабинетам утреннюю почту. Когда я вошла в этот коридор, то услышала… – девица оглянулась на дверь, – услышала это…

– Ночные сторожа обычно не бывают в этой части здания, тут нет ценностей, – продолжил Кутюк.

Рымарь согласно затряс головой, но ничего, кроме «Воет», не произнёс.

– Пока девица Понмаре с криком не прибежала на пост, о происшествии известно не было.

– Ни с какими криками я никуда не прибегала! – поморщила свой очаровательный носик Франсуаза. – Просто пришла и сказала…

Детектив сокрушённо покачал головой.

– Есть какие-нибудь мысли, что это? – спросил он у городового.

Тот пожал плечами.

– Ну что ж, – решительно рубанул Вийт. – Ломайте дверь!

– Ой! – пискнул ночной сторож музея и в ужасе бросился прочь.

– Ничего, мы потом его найдём, – небрежно сказал дедуктивист. – Ломайте!

Кутюк отошёл к противоположной стене, разогнался и грохнулся всем телом о дверь. Та дрогнула, но устояла. Вой, доносившийся изнутри, прекратился.

– Как интересно! – пробормотал сыскной надзиратель. Он пригнулся ухом к замку. В комнате было совершенно тихо. – Ломайте, Кутюк!

Городовой снова разогнался и врезался в дверь с такой силой, что Вийт невольно обеспокоился, не повредит ли полицейский себе плечо. Кости постового, впрочем, остались целыми. Раздался лишь треск дерева.

– Ещё! – воскликнула Франсуаза с азартом.

Кутюк повторил свой неистовый удар, и дверь, перекосившись, тяжело повалилась внутрь.

Все, подспудно ожидая, что из комнаты вырвется нечто ужасающее, невольно сделали шаг назад.

Дверной проём оставался пустым. Лишь пылинки плясали в воздухе. В кабинете было темно.

Кутюк разогнулся и вытер ладонью пот под фуражкой.

Вийт оглянулся на своего помощника. Тот немедленно развязал сумку с бесценной коллекцией оружия разнообразнейших систем, и сыщик тут же выхватил оттуда свой любимый пистолет. Конечно же, это был шкатулочный пистоль де Грибоваля калибра 17,1 мм. Под тяжестью трёхфунтового ствола мускулы на руке доследчика пружинисто напряглись.

Все замерли.

Ронислав Вакулович кивнул городовому, вновь взглянул на Фирса и, ни мгновения не колеблясь, бесстрашно шагнул внутрь…

* * *

В комнате царила темень. Высокие окна кабинета закрывали плотные шторы. Несколько незажжённых газовых светильников на стене тускло, едва различимо поблёскивали медью.

Из мрака отовсюду проступали археологические древности. Они виднелись в шкафах за стеклом, на полках, на огромном столе. Вдоль стен плотно, корешок к корешку, выстроились старинные книги.

Сноп света, проникшего в комнату из коридора, выхватил из темноты стоявшие на полу большим кругом глиняные фигурки обнажённых девушек и женщин. Не века, тысячелетия смотрели с их странных лиц, лиц, едва намеченных щипком гончара. Все статуэтки были повёрнуты в центр круга, туда, где располагались две плошки, столь же древние, как и они сами.

Растерявшись, не отрывая взгляда от пугающей группы архаичных артефактов, сыскной надзиратель Вийт шагнул в кабинет.

Сбоку сразу же раздался знакомый вой, теперь громкий, не приглушённый дверью, и Ронислав Вакулович невольно отшатнулся, едва не упав. Он вскинул пистолет, целясь туда, откуда донёсся звук. Сердце бесстрашного детектива прыгнуло в самые пятки, на лбу проступила холодная испарина, руки задрожали.

На мушке оказалась какая-то чёрная масса на полу. Она растворялась в царившей в том углу темноте, ещё более густой на фоне яркого столба света из коридора. Эта жуткая тень зашевелилась, забарахталась и издала громкое, леденящее кровь завывание.

Тут только Вийт понял, что это человек. Связанный по рукам и ногам человек.

Дедуктивист облегчённо вздохнул, шагнул к окну и распахнул шторы. Сверкающее утро ворвалось в комнату, превратив её из ужасающей кельи чернокнижника в кабинет безумного учёного.

– Professeur²³! – закричала Франсуаза, бросаясь к мужчине на полу.

– Стоять! – заорал детектив. – Не шевелиться! Ничего не трогать!

Девушка, боясь сделать хоть какое движение, замерла в неудобной позе.

Профессор был мужчиной средних лет, пухлым, рыхлым, уже начавшим лысеть. Однодневная щетина чёрным мазком оттеняла его безвольную челюсть. Рабочие брюки, сюртук и даже жилет Гольштанского покрывали пятна извёстки, стёртой, похоже, со стен комнаты. Кожаные башмаки с тугой шнуровкой оставалась в относительном порядке. Голову стягивала повязка, удерживавшая во рту несчастного кляп. Тот мешал дышать, и лицо профессора от напряжения и нехватки воздуха налилось кровью. Глаза под толстенными линзами очков дико вращались. Запястья, колени и лодыжки профессора обвивала верёвка. Кожу под ней стесало до кровавых полос. Мужчина кричал, беспрерывно, надрывно, совершенно нечленораздельно.

– Фирс, разрежь путы! – приказал Вийт, оборачиваясь к своему верному спутнику. – Только узлы сохрани!

Истопник невозмутимо обогнул застывшую на входе Франсуазу, остановился у стола, высматривая на нём что-нибудь подходящее, подхватил ножницы и пригнулся к Гольштанскому.

Сыскной надзиратель несколько секунд следил за тем, как Фирс ловко расправляется с верёвкой, а потом прошёлся по комнате. Он проверил на окнах шпингалеты, подёргал задвинутый до упора засов на выбитой двери, повернул туда-сюда торчавший из внутреннего отверстия замка массивный ключ.

– М-да, – пробормотал Ронислав Вакулович. – Спрятаться негде, все возможные выходы заперты изнутри. Надеюсь, тут есть хоть какие, пусть самые захудалые, секретные лазы или потайные комнаты!

– Да откуда тут, ваше высокоблагородие, потайные комнаты! – хмыкнул Кутюк. – В этом здании раньше размещалась академия благородных девиц. Его и строили для этой самой академии. За казённый счёт по стандартному для таких заведений проекту!

Вийт мотнул головой.

– А вы всё же простучите стены и пол!

Городовой пожал плечами и принялся за работу.

Ронислав Вакулович продолжал ходить туда-сюда, то и дело приподнимая археологические редкости, выдвигая ящики, заглядывая в разбросанные повсюду научные записи. Он вертел в руках непонятные стальные инструменты, исследовал днище кресел, нырял под стол.

Фирс тем временем освободил руки и ноги профессора и разрезал повязку, удерживавшую кляп во рту.

– Молот! – сразу же просипел Гольштанский. – Молот богинь исчез!

Учёный завозился на полу, но сесть не смог. Франсуаза, сообразив, что запрет на передвижения больше не действует, подскочила, упала перед ним на колени, попыталась приподнять.

– Вы живы, профессор? – вскричала она.

Её платье натянулось на тонкой стройной спине, и Вийт невольно замер, не в силах отвести глаз от прекрасного зрелища.

Фирс деликатно кашлянул.

Ронислав Вакулович смиренно вздохнул и отвернулся от Франсуазы.

– Господин Гольштанский несомненно жив, – буркнул он, отвечая на вопрос барышни.

Взгляд детектива упал на круг древних статуэток в центре комнаты. Даже сейчас, в лучах яркого утреннего солнца фигурки производили ужасающее впечатление.

Франсуаза помогла Гольштанскому сесть. Тот застонал. Очки в роговой оправе от перемены положения тела поползли по носу и свалились на пол. Археолог принялся слепо ощупывать ковёр вокруг себя.

– Вам нужно успокоиться! – воскликнула девушка. – Уже всё позади!

Барышня подобрала очки и водрузила их археологу на нос. Толстые линзы вернули взгляду Гольштанского остроту. Учёный с новым интересом посмотрел на людей, заполонивших его кабинет, и принялся растирать затёкшие руки.

– Кто эти господа, мадемуазель Понмаре? – спросил археолог тихо. Голос его был измученным и хриплым.

– Городовой Кутюк, профессор! – шагнул вперёд полицейский. – А это сам сыскной надзиратель Ронислав Вакулович Вийт со своим помощником господином Фирсом!

– Вийт? – поражённо повторил Гольштанский. – Не ожидал, что вы окажетесь здесь…

– Пустое! – скромно пробормотал детектив, не позволяя славе и понятному восхищению простых обывателей мешать ему вести расследование. – Расскажите, что произошло!

– Пропал молот богинь! – воскликнул Гольштанский и попытался вскочить на ноги, но в голове его вспыхнула резкая боль, он схватился за виски и застонал.

– Что за молот? – спросил Вийт у Франсуазы.

Девушка дёрнула плечиком.

– Лучше расскажите всё по порядку, господин Гольштанский! – снова повернулся к мужчине сыскной надзиратель.

– Да, да, конечно, – забормотал профессор. – По порядку… – Тут он вдруг вскипел и воскликнул: – Да по какому порядку! Пропала самая ценная археологическая находка года!

– И всё же! – мягко проговорил Вийт.

Франсуаза успокаивающе погладила учёного по плечу.

– Да, – вздохнул Гольштанский, оседая. – Да, простите…

Он рассеянно провёл ладонью по лбу.

– Я специализируюсь на Триполье. Это, как вы, конечно, знаете, самая древняя цивилизация Европы, возводившая города до того, как у египтян даже мысль о пирамидах возникла. Собственно, до того, как появились сами древние египтяне…

– Да, да, – рассеянно кивнул Вийт, приглядываясь к фигуркам на полу, – я узнаю эти статуэтки. Трипольские богини, не так ли? Продолжайте!

– В столь давние времена не были ещё известны ни плуг, ни колесо, ни металлы. Трипольцы открыли для себя медь и начали её использовать, но она оставалась для них диковинной, магической, непонятной субстанцией. Каково же было наше удивление, когда удалось откопать загадочный артефакт, сравнить который нам просто не с чем! Это ритуальный молот из золота, безумно дорогой с точки зрения финансов и совершенно бесценный с точки зрения науки. Наверное, трипольцы наткнулись на самородки золота и, не понимая ещё разницы в металлах, приняли их за медные. Вес молота – около семи метрических килограммов, если вы уже знакомы с этой системой исчисления…

– Конечно! – воскликнул Вийт, гордо выпрямляясь.

– Неужели семь! – оторвался от простукивания стен Кутюк. – Это ж полпуда!

– Именно! Почти полпуда! – кивнул Гольштанский. – Но дело не в этом! Есть мистики, которые утверждают, что сей артефакт обладает чудовищной духовной силой и в умелых руках способен решать судьбы мира. Ни много, ни мало, господа! Судьбы мира! Находке даже дали собственное имя – «Молот богинь» или «Молот Саниры» по имени самого известного из трипольских героев!

– Что же случилось? – спросил Вийт, почувствовав, как холодок пробежал по его спине.

– Я получил этот молот, чтобы составить описание для каталога. У меня и в мыслях не было, что сей уникальный предмет может возбудить низменные желания грабителей…

– В следующий раз сразу зовите полицию, уважаемый профессор, – сказал Кутюк. – Мы взяли бы вашу ценность под охрану!

– Да-да, я как-то не подумал, – рассеянно пробормотал Гольштанский. Он наконец сумел встать и теперь приподнимал колени одно за другим, пытаясь разогнать кровь. – Но я заперся! Очень тщательно! Окна, двери – всё проверил и перепроверил!

Вийт кивнул.

– После целого дня работы, уже ночью, мне вдруг захотелось представить себе молот в его собственном мире. Я водрузил посреди комнаты артефакт, зажёг льняное масло в светильниках, окружил всё это фигурками богинь…

– Около полуночи? – с невинным видом спросил Фирс.

– Да, – растерянно ответил археолог, не понимая, откуда возник такой вопрос. – Была ночь, и…

– Полночь, запертая комната, плотно задёрнутые шторы, погашенный свет, редкое в наше время льняное масло в древних светильниках, расставленные согласно многотысячелетним изображениям магические предметы! – сверкнул глазами Вийт. – Уж не пытались ли вы, господин Гольштанский, провести ритуал? Вызвать неведомые нам силы, столь древние, что даже шумерские боги о них уже ничего не помнили?

У Франсуазы вырвался крик ужаса.

– Я… я… – заикаясь, произнёс археолог, но ничего, кроме этого, вымолвить не смог.

– Что же произошло? – мрачно спросил Вийт.

– Я зажёг светильники и отошёл к стене, не зная, что ещё полагается делать… – пробормотал Гольштанский, но тут же вскинул голову и жарко заговорил: – Это ведь просто шалость! Господа! В наш век материализма мы с вами ведь не верим во всякие потусторонние сущности! Я лишь…

– Неважно! – строгим голосом прервал его сыщик. – Продолжайте!

– Я отошёл к стене, чтобы осмотреть ритуальный круг, – покорно вздохнул учёный. – Часы пробили полночь и… – лицо профессора вдруг стало мертвенно-бледным. – Я… я не могу это вспоминать!

– Это совершенно необходимо! – сказал Вийт. Он положил Гольштанскому руку на плечо и посмотрел в глаза. – Будьте же мужчиной!

– Да, да, – промямлил учёный. – Конечно…

– Говорите!

– Вдруг стало невероятно тихо, – прошептал профессор. – Масляные светильники разом погасли. Повеяло ледяным холодом. И тут… Тут… – Гольштанский судорожно вздохнул. – Кто-то ударил меня всем телом, подбросил в воздух, швырнул об стену, распластал на ней. В темноте я ничего не мог разглядеть, но это, несомненно, был крупный, просто-таки огромный человек, обладавший невероятной силой! Уже через мгновение он грохнул меня на пол, и я почувствовал, что верёвка стягивает мои руки и ноги. Я сопротивлялся, хотел кричать, но напавший заткнул мне рот кляпом. И… и… исчез, – Гольштанский всхлипнул. По его щеке покатилась одинокая слеза. – Внезапно! Так же, как и появился! Я остался один в полной темноте… На всю ночь!..

– Как же преступнику удалось выбраться из запертой комнаты? – спросил Кутюк. – Я тут всё обстучал, потайных ходов нет!

– Какой там преступник! – замахала на него руками Франсуаза. – Причём здесь преступник! Это же был трипольский!..

И она в ужасе прикрыла ладошкой рот.

Вийт оторопело смотрел на профессора Гольштанского. Никогда ещё в двухлетней практике знаменитого дедуктивиста не встречалось столь фантастического, пугающего, необъяснимого преступления!

– Но здесь ведь действительно нет потайных ходов? – показывая, что шутит, спросил Вийт, но взгляд его впился в лицо профессора.

– Нет, – помотал тот головой. – Да и проложить их тут негде! Стены толщиной с кирпич. Позор, а не постройка! Все звуки слышны! С той стороны коридор, с противоположной – улица, по бокам располагаются кабинеты сослуживцев.

Сыщик подошёл к окну и стал его, шпингалет за шпингалетом, отпирать.

– Каков размер молота? – спросил он.

– Со строительный молоток. Золото ведь в три раза тяжелее чугуна. В силу древности это очень примитивная работа, просто брусок металла…

Сыщик открыл наконец окно и исследовал подоконник. Высунулся наружу. Пригляделся к земле внизу.

– Следы лишь нашего милейшего Кутюка, пыль на подоконнике не потревожена, – пробормотал он, поворачиваясь. – Вот что, постовой! Кликните с улицы какого-нибудь мальчишку, пусть сбегает в участок и позовёт специалистов с дагеротипным аппаратом. Необходимо здесь всё сфотографировать. А потом обойдите всё здание, тщательно осмотрите.

Городовой козырнул и вышел.

Фирс положил перед Вийтом на подоконник несколько отрезков верёвок, которыми был связан профессор.

– Посмотри, какие странные узлы! – проговорил он. – Ты такие видел когда-нибудь?

Сыщик тронул пальцем один узел, потом другой.

– Нет, – покачал он головой. – Помнишь, в детстве у нас была книжка как раз про это? Мы всё время друг друга связывали, и гувернёру приходилось нас высвобождать. Но мне кажется, мы до конца её не дочитали, увлеклись чем-то другим…

– Надо бы свериться со справочником, – задумчиво пробормотал Фирс.

– Да какой справочник, господа! – возмутилась Франсуаза. Как оказалось, он стояла позади. – Это же наверняка трипольские узлы! Их секрет умер шесть тысяч лет назад!

Дедуктивист улыбнулся девушке. Та под его пристальным взглядом потупила взор, зарделась и отступила обратно к профессору Гольштанскому.

Вийт ещё несколько мгновений продолжал на неё смотреть, потом вздохнул, прошёлся по комнате и замер над кругом богинь.

Он стоял над страшным местом ритуала, и глаза его медленно перемещались с одного ужасающего лица на другое.

Все затихли, боясь нарушить думы великого человека.

– Нужно поразмыслить… – наконец пробормотал тот.

Вийт нахлобучил на голову цилиндр и направился к выходу.

– Вы куда, monsieur inspecteur? – возмущённо воскликнула Франсуаза. – Удираете? Боитесь?

– Я всё ещё сыскной надзиратель! – мрачно буркнул Ронислав Вакулович. – Я здесь принимаю все решения! Фирс, за мной!

– Я иду с вами! – решительно заявила девушка. – Я вам не позволю из-за глупых мистических страхов забросить это расследование…

Барышня хотела ещё что-то сказать, но тут в дверном проёме на мгновение показался один глаз ночного сторожа Рымаря. Показался и исчез.

Все невольно повернулись в ту сторону.

Глаз снова появился. На этот раз задержавшись подольше. Потом высунулся уже вместе с носом и даже краешком второго глаза. Наконец стала видна вся голова.

– Кабинет вскрыли? – спросил Рымарь шёпотом, поспешно обводя комнату взглядом. – И что здесь было? Что выло?

* * *

Вийт прижал сторожа к стене и, глядя прямо в его расширенные от ужаса глаза, с нажимом произнёс:

– Сколько раз за дежурство вы наведывались сюда?

– Я… – всхлипнул охваченный страхом Рымарь. – Вы…

Он задёргался, но вырваться из цепкой хватки сыскного надзирателя не смог.

– Сколько? – резко повернулся к профессору дознаватель.

– Ну… – Гольштанский растерянно глядел то на сыщика, то на сторожа, – чай вечером принёс, потом телеграмму… Может ещё заходил, но я ведь был поглощён артефактом…

– Молот-то хоть понравился? – вновь навис над мужичком доследчик.

– Я… – затряс головой сторож.

– О чём была телеграмма? – резко повернулся к профессору сыщик.

Гольштанский оглянулся вокруг, подхватил со стола измятый лист бумаги и протянул Вийту.

– Приглашение на симпозиум…

Детектив пробежал текст глазами.

– Служебная, из канцелярии университета, – кивнул он. – Значит, отправлена в казённые часы, – Вийт обернулся к сторожу. – Почему же вы принесли её лишь после чая?

– Я… – затряс головой сторож.

Тут в коридоре раздался топот ног. В комнату ворвался Кутюк.

– Там, на стене! – ещё издалека закричал он. – Сияет!

* * *

Прославленный сыскной надзиратель Ронислав Вакулович Вийт и его верный помощник Фирс выбежали из парадных дверей музея. За ними выскочила взбешённая Франсуаза.

– Это памятная дощечка в стене! – кричала барышня. – О ней всем известно! Кого угодно спросите! Медная! Архитектор о себе память увековечил! Вернитесь! Расследуйте!

Вызнавальщик её не слушал.

Значительно увеличившаяся толпа зашумела – слухи о том, что известнейший детектив ведёт новое следствие, уже просочились наружу. Газетные хроникёры, держа наготове открытые блокноты, взорвались вопросами.

– Что случилось? – орали она наперебой. – Когда? Уже есть подозреваемые? Когда ожидается поимка преступника?..

– Немедленно вернитесь! – вопила позади Франсуаза.

В стене между окнами четвёртого и пятого этажей действительно поблёскивала в лучах яркого солнечного света красноватая искорка.

– Ну что?.. – спросил Вийт слугу, не обращая на барышню никакого внимания. – Надо бы проверить?

– Надо бы, – кивнул Фирс.

– Мы не экипированы, – произнёс Ронислав Вакулович, разглядывая массивное здание музея.

– Ещё скажи, что это бессмысленно! – пожал плечами истопник. – Что там просто памятная дощечка!

– Так и есть!

Фирс вдруг сорвал с головы кепи и отшвырнул его в сторону. Громко звякнула, упав на землю, бесценная коллекция в оружейной сумке.

Вийт, не отставая, отбросил свой цилиндр, и оба товарища стали стремительно избавляться от сюртуков с жилетами. Уже через мгновение они остались в одних рубахах, запузырившихся поверх брюк подобно парусам дирижаблей.

– На самый верх? – спросил Ронислав Вакулович, задирая голову. – Или только до дощечки?

– На крышу, – кивнул истопник. – Достаточно трудно, чтобы мыслеварение ускорилось!

Он вскочил на цоколь здания, вскарабкался на неприметный выступ и оказался на высоте пяти футов над землёй.

Вийт взглянул на свои вычищенные, сверкающие на солнце башмаки из толстой кожи занзибарского двурогого носорога.

– Придётся новые шить, – буркнул он и схватился за слегка выпирающий из стены кирпич. Быстро подтянулся, забросил ногу на подоконник первого этажа, рывком поравнялся с Фирсом.

– Вы с ума сошли! – взвизгнула Франсуаза. – Что вы делаете?!

– Размышляю! – ответил ей сверху детектив.

Из-под его ног летела кирпичная крошка.

Фирс завис на мгновение на одной руке, раскачался и рванул вверх, достав ногой выемку на уровне своей головы. Подтянулся. Вспрыгнул на подоконник второго этажа.

– Мы ведь не соревнуемся? – спросил Вийт, карабкаясь по стене.

– Пока не знаю, – ответил истопник.

– Вернитесь сей же час! – вопила девица внизу.

Фирс сместился в сторону, к лизене, оттолкнулся от неё, ухватился за небольшой выступ, ввинтил башмак в растрескавшийся раствор между кирпичами.

– Как тебе происшествие? – спросил поотставший Вийт.

– Закрытая комната! – вжимаясь в стену, чтобы хоть как-то удержаться, ответил слуга. – Невозможное исчезновение предмета огромной ценности, древние богини, таинственный ритуал, некто или нечто невероятной физической силы! Да газеты будут упиваться этой историей!

На уровне ног молодых мужчин покачивались верхушки деревьев. Яркое солнце слепило.

Вийт ухватился за едва заметную выемку и резко подтянулся. Раздался звук рвущейся рубахи. Вокруг ногтей проступили кровавые ободки.

– Ты наверняка на ночного сторожа думаешь? – крикнул Ронислав Вакулович. – А ведь может оказаться, что он всего лишь трус и лентяй! Помнишь того продавца дульцимера, цитры из Америки? В чём мы только про его не подозревали! А потом оказалось, что у них, в Аппалачских горах, так принято себя вести! – Вийт глянул вниз и сразу добавил: – Интересно, что будет, если мы упадём?

– Дома есть остатки ляписного карандаша! – легкомысленно крикнул в ответ слуга. – Раны можно будет обеззаразить!

Двое смельчаков, прижимаясь к нагретым солнцем кирпичам, ползли вверх, выше и выше. Люди внизу теперь казались совсем маленькими.

– Чёртов ветер! – поморщился сыщик. Его волосы трепетали в воздушных вихрях. – На земле ведь совсем тихо! – Вийт взобрался на барельефную ленту, украшавшую здание, и заскользил к видневшемуся чуть в стороне уступу. – Кстати, сейчас пресловутому древнему злу, выпущенному профессором, весьма легко было бы избавиться от нас! Порыв ветра чуть сильнее – и всё!

– Да и преступнику во плоти тоже! – хмыкнул Фирс. – Ему достаточно распахнуть окно и столкнуть нас на землю – делов-то!

Истопник потянулся ногой куда-то очень далеко. Зацепился. Упёрся.

– А Франсуаза не могла всё это совершить? – пробормотал сыщик. – Ангелочек, на которого никто никогда не подумает?

– Связать здорового мужчину? – с сомнением ответил Фирс, подтягиваясь вверх.

– Ночь, темнота, неожиданность… – сыщик повис, удерживаясь лишь на двух пальцах, и тут же бросил себя ещё выше. И ещё. И только там замер, стараясь слиться со стеной. – Толпа наверняка думает, что мы ума лишились!

– Вряд ли, ты ведь знаменит! – ответил Фирс. Он уже несколько раз пытался ощупать кладку вокруг себя, но ничего, за что можно бы было уцепиться, не обнаружил. – Скорее, решат, что мы удираем от кровожадного трипольского духа… – Слуга повис на небольшой щербине. Его пальцы начали соскальзывать, и он зацарапал по стене башмаками, пытаясь удержаться. Ощутил какую-то мизерную неровность, непонятно что. Оттолкнулся от неё, достал до выпирающего из стены кирпича. Подтянулся. – … Или что гонимся за грабителем! – Выше виднелось углубление. Фирс ухватился рукой, утвердил башмак на какой-то выпуклости. Прыгнул. – Как там диспозиционная тактика расследствия? Составляешь?

Угол кирпича, за который он держался, раскрошился прямо в руке. Фирс едва успел ухватиться за другой выступ.

Толпа внизу теперь не шумела. Крошечные люди задрали вверх головы и, замерев, следили за мужчинами. Хроникёры пытались зарисовать в своих тетрадках фигурки на стене.

– Как молот мог покинуть запертую комнату? – спросил Вийт. И сразу же добавил: – Тут совершенно гладкая стена. До следующего выступа не дотянуться.

– А так? – Фирс, подняв стопу до уровня пояса, вбил башмак в кладку.

Ронислав Вакулович немедленно поставил ногу на колено истопника, подпрыгнул и ухватился за ролльверк далеко вверху. Подтянулся. Утвердился там. Наклонился, прижимаясь всем телом к стене, схватил Фирса за протянутую руку и подтащил к себе.

– Для начала хочу убедиться, что в кабинете Гольштанского нет незамеченных нами отверстий. Вентиляционных или ещё каких. Попробуем наполнить комнату дымом, проверим пламенем свечи, проведём замеры соседних помещений…

– Звучит глупо, – заметил слуга, отползая дальше.

– Нужно составить список всех, кто имел отношение к молоту, – упрямо продолжал Вийт. Он старался нащупать ногой хоть какие-то дефекты в строительном растворе. – И, конечно, список тех, кто вчера оставался в музее после закрытия! Стоит насесть на милейшего Рымаря…

– А как же мистические теории? – усмехнулся истопник, прыгнув в сторону. – Трансцендентные миры?.. – Фирс вполз на небольшой уступ на стене. Остановился. – Злобные духи Триполья, утянувшие молот богинь?

– Издеваешься? – буркнул Вийт. Он как раз растянулся по фасаду, чтобы достать до уложенного чуть косо кирпича. Достал. Рванул, одновременно отталкиваясь ногами, и ухватился за медальон над головой. Подтянулся. – А у тебя какие идеи?

Тут к полицейскому подлетела не ко времени дружелюбная сойка. Отмахиваясь от неё, сыщик заметил кровь, стекавшую на кисть откуда-то из-под рукава. Пришлось энергично вытирать ладонь о штаны.

– Какие у меня идеи? – переспросил Фирс, карабкаясь по стене где-то над его головой. – Одна, но очевидная – ты мне платишь мало жалования!

Вверху, над головами, уже совсем близко сияло что-то металлическое.

В следующее мгновение пальцы Ронислава Вакуловича, ставшие скользкими из-за крови, сорвались. Вийт, стремительно набирая скорость, полетел вниз.

Детектив лихорадочно хватался за кирпичи, башмаками царапал кладку, но падение только ускорялось.

Когда казалось, что его уже ничего не спасёт, он сумел-таки уцепиться за тот самый медальон, на котором отдыхал несколько секунд назад.

– Плачу, сколько могу! – буркнул он, делая вид, что ничего не случилось.

Только сейчас в его голове болезненно застучал пульс, в ушах зашумело, к горлу подступила тошнота.

Фирс, находившийся на высоте в добрых десять футов над ним и оттого не имевший никакой возможности помочь, растерянно смотрел на товарища. Спустя несколько секунд он с трудом перевёл дух и шумно сглотнул.

– Я сейчас к тебе спущусь! – крикнул он и принялся ощупывать ногой ряд кирпичей пониже.

– Не вздумай! – Вийт тщательно вытер кровь с пальцев, убедился, что они больше не скользят, подтянулся, переполз к торчавшему из стены уступу. – Ты сам знаешь, что спускаться нельзя! Это верная смерть! Только вверх!

Фирс замер.

Ронислав Вакулович переждал порыв ветра и прыгнул, вцепившись в ту же бороздку, с которой сорвался. Упёрся ногой в кирпич. Выпрямился.

Истопник облегчённо вздохнул.

– А ты на многое готов, лишь бы не обсуждать моё жалование! – крикнул он.

Сыщик раскачался, забросил ногу на декоративную цементную полоску.

– Давай руку! – Фирс, прижимаясь к стене, склонился, схватил протянутую ладонь и втащил дедуктивиста к себе. – Вон дощечка!

Да, это был не пропавший молот. Всего лишь вмурованная в кладку медная табличка в ладонь величиной: «Архитектор А. А. Крап».

– Немногословно, – буркнул Вийт. – Кто ж так себя прославляет!

Фирс не ответил. Он уже вновь карабкался вверх.

– Надо угостить Франсуазу кофе! – крикнул детектив ему вслед. – Если, конечно, окажется, что это не она украла молот! – он последовал за истопником. – Хотя нет! Никакого кофе! Я поведу мадемуазель Понмаре в аристократический клуб «Баринъ»! Ужин, цыгане, заезжий бас, танцы! Слуги не приглашаются!

Фирс выбросил руку вверх, нащупал уступ.

– Ты про жениха не забыл? – с усилием просипел он, подтягиваясь.

– Жениха Франсуаза выдумала, и ты это отлично знаешь, – буркнул Вийт. – Так она отгоняет от себя слишком назойливых мужчин.

– Вроде тебя!

– Вроде меня, – не унывая, подтвердил детектив. – Только я бы назвал это не назойливостью, а восхищением!

– А как же Ветрана Петровна? – спросил истопник. – Ты ж думаешь только о ней! – Фирс даже с интересом взглянул вниз, на Вийта. Ничего в лице товарища не изменилось. – Кроме того, Франсуаза пойдёт, скорее, со мной, а не с тобой! Я выше, я мускулистее, я красивее!

– Врождённая мушка на щеке ещё не делает из тебя Адониса, – ответил Вийт. – А я – знаменитый сыщик! Из рода, тянущегося от Рюрика и Гедемина!

– Так и есть, мой ясновельможный пан, – изобразил подобострастие слуга. Он дотянулся до уступа чуть в стороне, повис на нём, а потом одним движением оказался на зазубрине в кладке. – Четырнадцатый сын без права наследования! Барон без баронства! Мы это твоё село Вийт среди волынских болот даже найти не смогли! Никто о нём и не слыхивал!

– На каторгу хочешь? – детектив пополз по стене вверх.

Почти сразу раздался треск ткани, что-то порвалось.

– На каторгу не хочу! – ответил Фирс. Он дотянулся до подоконника пятого этажа, ухватился за него и тяжело взобрался на казавшуюся теперь невероятно широкой поверхность. – А помнишь профессора Гольштанского?

– Помню ли я?

– Да, помнишь ли ты? Его очки? Едва господин учёный сел на полу своего кабинета, они упали.

Вийт находился прямо под Фирсом. Он изо всех сил потянулся, обхватил лодыжку истопника и, используя её как опору, одним рывком оказался грудью на том же подоконнике.

Мужчины тяжело дышали, размазывали пот по покрытым пылью лицам, пытались унять дрожь в руках и ногах.

– До того, как в нашем присутствии очки Гольштанского поползли с его носа – и это без особой тряски, лишь оттого, что он сел на полу, – на сего учёного ведь напали, не так ли? – продолжал Фирс. – Его с размаху ударили об стену, тут же сбили с ног, втолкнули в рот кляп, связали. Тем не менее, когда мы открыли дверь, очки были у него на носу. Само ограбление, а потом всю ночь они пережили, а при нас взяли и упали!

Вийт забросил колено на подоконник и взобрался на него всем телом.

– Что было, то было, – согласился он, переводя дух. – Значит, на Гольштанского ночью не нападали. Вот и верь после этого учёным!