Текст книги "Сыщик Вийт и его невероятные расследования"

Рядом затормозил паровой экипаж. Фирс энергично показывал куда-то назад. Следователь, превозмогая себя, выпрямился и оглянулся.

На них по ближней колее надвигался поезд Мйончинского.

Вийт вздохнул, перескочил к нужному пути и вновь побежал по насыпи. Сначала медленно, будто мускулы более не желали его слушаться, потом всё быстрее.

Когда локомотив нагнал его, сыскной надзиратель уже выкладывался из последних сил. Бешено вращавшиеся колёса одно за другим понеслись мимо, но Ронислав Вакулович вознамерился запрыгнуть на поезд во что бы то ни стало.

Едва на краю зрения показался тамбур, великолепный детектив прыгнул. Вверх и вперёд. Ему удалось уцепиться за поручни лестницы, ведшей в будку машиниста, но пальцы соскользнули, сыщик ударился коленями о гравий, и его с огромной скоростью потащило за локомотивом. Башмаки барона дробью застучали о шпалы.

Подтянуться, как-то влезть на лесенку Вийт из такого положения не мог. Разжать пальцы тоже – он бы сразу оказался под колёсами. Брюки его рвало в клочья. По ногам текла кровь. Ситуация казалась безнадёжной.

Фирс, не раздумывая, завернул в экипаже вентиль давления пара. Полностью, до конца. Стрелка манометра немедленно прыгнула в красную зону. Котёл загудел, завибрировал, застонал. Паровой экипаж рванул, как необъезженный конь, едва не встав на задние колёса, стремительно набрал скорость…

Фирс сорвал с себя сюртук и швырнул в поля английский кэпи.

Паромобиль на мгновение приблизился к заднему краю вагона с углём и…

Раздался оглушающий грохот. В далёкой судейской ложе зазвенел хрусталь. Зрители на трибунах, все три тысячи, вжали головы в плечи.

Кровавой вспышкой взметнулось в небо высвободившееся из топки пламя, мелькнули разлетающиеся во все стороны части котла, просвистели в воздухе массивные шестерни, бурлящая вода раскалённым потоком понеслась вперёд, оставляя за собой на насыпи кипящий, исходящий обильным паром след. Рядом лёг на землю пылающий след охваченного огнём угля.

Фирс прыгнул за мгновение до взрыва. Его тело пронеслось через пропасть, разделявшую распадающуюся на части повозку и бешено мчащийся поезд. Под истопником мелькнула мельтешащая далеко внизу железнодорожная насыпь…

И тут же Фирс ударился об уголь в прицепном вагоне. Помощника сыщика снесло дальше, к противоположному борту. Ещё мгновение, и он бы выпал на землю, но ему каким-то чудом удалось схватиться за край платформы.

Не было времени ни приходить в себя, ни осознавать пережитую опасность. Фирс вскочил на ноги. Его с силой раскачивало из стороны в сторону, сильнейший ветер бил в иссечённое до крови лицо, с одежды сыпался приставший к ней уголь.

Истопник, преодолевая сопротивление воздуха, с трудом переставляя ноги, окутанный клубами пара, пошёл вперёд. Достигнув края вагона, он спрыгнул на сцепной крюк. Взобрался на выступающие заклёпки тендера. Продвинулся к углу. Слепо ощупал боковую стенку, нашёл за что ухватиться и хотел уже было сделал шаг…

Его башмак соскользнул. Фирс полетел вниз, к мельтешащим шпалам, успев лишь инстинктивно оттолкнуться руками от стенки паровоза. Это движение бросило истопника спиной на прицепной вагон, он ударился о какой-то чугунный выступ, сдавленно вскрикнул, но именно на том выступе и повис на руках.

Подтянулся. Утвердился на приступке. Приподнялся ещё и взобрался обратно на заклёпки. Соблюдая величайшую осторожность, сумел-таки мелкими шажками обогнуть угол.

В каком-то футе под ним цеплялся из последних сил за лесенку Вийт. Его перекошенное лицо покрывали сажа и пыль. Скрюченные пальцы, все в крови, едва держались за чугунные прутья.

Фирс решительно ухватился одной рукой за поручень, пригнулся и намотал на другую руку рубаху сыскного надзирателя. Зарычав от усилия, он подтащил детектива к себе. Тот нашёл силы отпустить прут, за который держался, и вцепился в запястье помощника.

Фирс напрягся. Напрягся так, что жилы вздулись на его шее, а лицо стало пунцовым. Невероятным усилием он втащил полицейского на лесенку. Перекладины сразу же окрасились кровью.

– После такого… – пробормотал бесстрашный Вийт, задыхаясь и стуча зубами, – ускорять мыслеварение… – он никак не мог сказать всё разом, – уже не нужно!.. – Он с трудом набрал полную грудь воздуха и разом выдохнул: – Благодарю, Фирс!

Помощник его, конечно, не услышал.

* * *

У рычагов управления стоял машинист, граф Адам-Каетан Петрович Мйончинский. Рядом с ним прислонился плечом к стене его помощник. В тамбуре возился с углём кочегар.

Когда в будку ввалились нежданные гости, ни один из них даже бровью не повёл. Более того, взрыв паромобиля, похоже, тоже остался незамеченным.

Кочегар едва двигался. Медленно набирал на лопату немного угля, с задержкой отправлял его в топку и снова замирал на несколько мгновений.

Фирс тронул его за руку. Кочегар вздрогнул и повернул голову, но глаза его оставались затуманенными. Даже устрашающий вид возникшего из ниоткуда человека, окровавленного, в угольной пыли, в разорванной одежде, не заставил его взволноваться. Он лишь снова уставился на свою лопату.

Фирс обернулся к Вийту, пожал плечами. Расследователь вздохнул и пошёл по будке вперёд. Заглянул в лицо помощника машиниста. Тот спал, прислонившись к стене. Полицейский встряхнул его и получил в ответ лишь слабое шевеление.

Мйончинский прямой жердью торчал над рычагами управления у переднего окна. Глаза его были открыты. Он безотрывно смотрел вперёд.

Вийт направился было к нему, но тут юный граф совершил нечто невероятное – со всего маху ударил себя по щеке открытой ладонью. На его лице запылало алое пятно. Рядом с другими пятнами. Похоже, это была не первая пощёчина, призванная поддержать молодого графа в бодрствующем состоянии.

– Я полицейский чин барон Вийт! – проорал Ронислав Вакулович, наклонившись так, чтобы Мйончинский его видел.

Тот отшатнулся, вытаращив глаза.

– Вам в пунш подсыпали снотворное! – дедуктивист быстро осмотрел рычаги, регулировочные шнуры, чугунные бегунки и шестерёнки шкал. – Нужно прибавить скорости, чтобы спасти и Сташко! Где вентиль?

Мйончинский что-то сказал.

Тем временем Фирс в тамбуре открыл все трубы поддува, молча отобрал у кочегара лопату и принялся швырять уголь в топку. Много, быстро, часто. Пламя снова и снова равнодушно принимало горючее. Казалось, оно совершенно не собиралось разгораться. Фирс не унимался. Кочегар некоторое время бездумно смотрел на него, а потом осел на пол.

Вийт, проследив взглядом за своим помощником, отодвинул в сторону Мйончинского, завернул вентиль пара, доведя стрелку шестерёнки почти до самой границы красной зоны.

Граф что-то закричал, но вызнавальщик лишь успокаивающе махнул ему рукой.

Мйончинский не унимался. Он подскочил к следователю и попытался оттолкнуть его от рычагов управления. Если бы не сонливость, граф мог бы учинить задержку великому сыщику. Сейчас же, однако, он ничего с Вийтом поделать не мог.

– На вас действует снотворное! – крикнул дедуктивист. – Вы не можете ясно мыслить!

И доследчик подтолкнул студента к скамье.

Пламя в топке наконец разгорелось. Паровоз заметно прибавил ходу. Шестерёнка скорости провернулась уже на двадцать пять вёрст в час. Поля вокруг мелькали, будто во сне. Так, должно быть, проносится земля под ласточкой. Вийту пришлось держаться за поручень, чтобы не упасть.

Фирс тоже почувствовал ускорение. Он разогнулся, с удовлетворением вытер пот с лица, отчего поперёк кровавых царапин пролегли широкие угольные полосы, и тут же вернулся к своей лопате.

* * *

Впереди показался второй поворот. Вийт выпустил из котла пар, ослабил давление и потянул за тормозной шнур. Машина стала замедляться.

Мйончинский несколько успокоился. Он всё ещё ёрзал на скамье, но больше сыщика за руки не хватал.

Поворот стремительно надвигался. Колея, сворачивая, резко пошла в сторону, и локомотив понесло туда же, одновременно накреняя в противоположную. Мелкие предметы покатились по полу. Люди, чтобы не упасть, ухватились за что могли. Ужасающий скрежет ударил по ушам.

– Я слышу! – вскричал величайший вызнавальщик с удивлением. – Я это слышу!

Поворот с каждым мгновением становился всё круче. Неумолимая сила инерции тащила смельчаков вбок. Приходилось держаться обеими руками.

Мйончинский выкарабкался из-под груды ветоши, на которую его бросило.

– К вам возвращается слух?! – что есть мочи заорал он в ухо вызнавальщику. – Тогда слушайте: у нас отлетела крышка тендера! Всю дорогу из бака выплёскивается вода. В результате в котле не пар, а перегретый воздух!

– Что? – непонимающе прокричал ему в ответ Вийт.

Студент схватился за голову, но тут же взял себя в руки и снова принялся орать следователю в ухо.

Поезд тем временем вырвался на ровный участок, последний отрезок гоночного пути, и понёсся вперёд, не зная преград, не ведая сомнений.

* * *

До состава Сташко оставалось с десяток саженей. Рвущиеся из его труб обильные клубы дыма закрывали плотным одеялом переднее стекло локомотива Мйончинского.

Прославленный дедуктивист стоял в проёме распахнутой двери будки. Его волосы трепал сильный встречный ветер, потоки дымной сажи били в его мужественное лицо, обрывки одежды развевались, как флаги.

– Уже сейчас! – кричал Вийт. – Ещё немного, и я смогу перескочить к лёдщику!

Внезапный вопль позади заставил великого доследчика обернуться. Оторвался от рычагов управления и граф. Фирс остановился с поднесённой к топке лопатой угля.

– Горим! – орал кочегар, указывая на стенки будки.

Отовсюду, где дерево соприкасалось с раскалённым котлом, валил дым.

– Я же говорил! – вскричал студент. – Вся вода вылилась!

Давно уже проснувшийся помощник машиниста бросился в тамбур, оттолкнул Фирса и принялся блокировать поддувы, перекрывать доступ воздуха в топку и задвигать заслонку.

– Поздно! – бормотал он лихорадочно. – Поздно!

Котёл мерцал тусклым багровым светом. Отовсюду били всё более обильные струи дыма.

Мйончинский до отказа выкрутил вентиль давления пара, выпуская перегретый воздух.

– Что вы делаете! – взбеленился Вийт. – Если мы не догоним Сташко, я не смогу остановить его локомотив! Они же там все сонные, на полной скорости врежутся в финиш!

На боковые окна вдруг надвинулась огромная чёрная тень. Поезд лёдщика перекрыл солнечный свет, в будке стало темно. Лишь в проёме распахнутой двери виднелся силуэт сыскного надзирателя.

Переднее стекло сразу же очистилось от дыма. Стали видны колеи, полные неиствовавших зрителей трибуны и опустившиеся почти к самой земле дирижабли хроникёров.

Тень от паровоза Сташко продолжала медленно сдвигаться назад, открывая одно боковое окно за другим, пока наконец полностью не исчезла, отстав.

– Как же мне туда перепрыгнуть?! – вскричал Вийт, растерянно глядя на отбойник локомотива лёдщика, несущийся уже в нескольких саженях позади.

– Да о чём вы, ваше высокоблагородие! – заорал помощник машиниста. – Они тормозят перед финишем, даже, вроде, неплохо тормозят, и нам тоже нужно, иначе это мы врежемся в трибуны!

Дедуктивист глянул вперёд, ужаснулся и бросился к Мйончинскому.

– Останавливай!

Молодой граф, оцепеневший было от открывшейся за передним стеклом картины, встрепенулся и тут же повис на тормозном шнуре.

Колёса локомотива разом застопорились. Раздался оглушительный визг. Людей со всего маху бросило вперёд. Детектив врезался в графа.

– Мы не успеем! – кричал Мйончинский. – Как же так получилось! – студент висел на тормозном шнуре всем своим весом. – Это из-за дыма, который перекрывал обзор! Я не понял, что мы уже настолько близко!

– И вы не о том, ваше сиятельство! – орал из тамбура помощник машиниста. – Сейчас не до сожалений! Мы горим!

Отовсюду вокруг багровеющего котла пробились открытые языки пламени. В одно мгновение они набрали силу, затрепетали, взвились к потолку, загудели. Будка наполнилась густым дымом, который чёрным шарфом повалил наружу через раскрытую Вийтом дверь.

Все надсадно кашляли. В тамбуре вообще стало невозможно дышать.

– Надо прыгать! – доносилось из дыма. – Сгорим!

– Надо прыгать! – кричал другой голос. – Разобьёмся о трибуны!

Сыщик ухватился за тормозной шнур и повис рядом с Мйончинским.

– Прыгайте! – орал он. – Все! Я останусь!

– Ну уж нет! – визжал граф. – Останусь я!

Гудящее пламя выплеснулось из тамбура.

– Что это за рычаг? – прокричал Фирс, указывая на чугунную палицу, торчавшую позади, у горящей стены.

– Ручной тормоз тендера, – ответил помощник машиниста. – Но он блокирует только одну колёсную пару!

Фирс сграбастал груду ветоши с пола, завернулся в неё, пополз в самый огонь. Отыскал рычаг. Что есть мочи потянул за него.

Локомотив опять дёрнуло. Из-под колёс посыпались снопы искр. Всех с новой силой бросило вперёд. Груда угля, заготовленная в тамбуре для топки и уже охваченная огнём, полетела сияющим дождём в будку.

Тряпки вокруг головы Фирса занялись, и истопник нехотя отпустил тормоз. Лавируя среди катающихся по полу пылающих кусков угля, он отступил к остальным.

Поезд дрожал, скользя на заблокированных колёсах, издавая немыслимый визг, всё более замедляясь, но никак не желая полностью остановиться.

Конец железнодорожного полотна приближался. Зрители первых рядов в панике сыпанули в разные стороны.

– Да прыгайте же! – истерично вопил Мйончинский.

И тут, издав особенно пронзительный скрежет, пылающий состав наконец встал. Лишь в шаге от заграждения, отделявшего обрыв колеи от трибун.

Всех вновь бросило. На этот раз – назад, в пламя.

* * *

Ревущий огонь охватил и локомотив, и тендер, и прицепной вагон с углём. Гигантский столб чёрного дыма бил в небо.

Один за другим из паровоза выпадали люди – граф, кочегар, помощник машиниста, великий дедуктивист, Фирс. Они скатывались по насыпи, с трудом поднимались на ноги и глядели на сияющий сноп огня, в центре которого угадывалась чёрная чугунная туша локомотива.

Трибуны ревели от восторга.

* * *

Фабрикант Таде, конечно, нашёл для героев приличную одежду, и теперь Вийт вновь блистал в судейской ложе, погружённый в восторженные перешёптывания и откровенные возгласы восхищения. Он нашёл оставшуюся на одном из столов с закусками альбоку и теперь прижимал её к груди, безмерно счастливый обретённой пропажей.

После пережитого доследчика мучила жажда, и он подхватил с подноса бокал с родниковой водой.

– А ведь в фужере Сташко не было льда, – проговорил Фирс, задумчиво глядя на сверкающую, искрящуюся в солнечных лучах прозрачную жидкость.

– Да? – повернулся к нему сыскной надзиратель.

Рядом с полицейским вдруг возник какой-то человечек. Своей серой неприметностью он сильно выделялся на фоне разряженной публики.

– Агент Остапенко, номер удостоверения сто четырнадцать, – еле слышно прошелестел мужчина. Глядел он куда-то в сторону. – Мы прибыли на дом к половому Агафоне Кутя и застали там личную охрану Таде. Они как раз допрашивали слугу. Мы Агафошку у них отобрали. Половой признался, что укладывал вещи, чтобы бежать. Вызвал извозчика. Под половицей обнаружены луддитские значки, такие же, как тот, что был найден здесь.

– Сейчас буду, сам с ним побеседую! – ответил следователь, тоже глядя совсем в ином направлении.

К Рониславу Вакуловичу направлялась графиня-мать, и сыщик весь подобрался. Шпион незаметно растворился в толпе.

Старуха остановилась в нескольких шагах от Вийта, смерила его с ног до головы своим бесцветным взглядом и произнесла:

– А вы герой!

* * *

Анфир Житеславович вызвал победителя Гонок в центр залы.

Мйончинский поправил подпалённые отроческие усики и гордо прошествовал к Кубку.

– Невиданная скорость и небывалая зрелищность! – вскричал Таде. Глаза его сверкали. – Мужество, изобретательность и инженерный гений! Поздравляю с победой Адама-Каетана Петровича Мйончинского, студента!

Публика взорвалась аплодисментами. Бригада дагеротипистов принялась готовить снимок замершего рядом с трофеем героя.

– Не стоит ли отменить результаты Гонок, ведь экипажи были отравлены? – спросил выбившийся вперёд хроникёр. – К тому же к финишу пришёл не паровоз, а его обгоревший остов! На трассе произошёл взрыв постороннего паромобиля! Да и к бригаде победителя уже после старта добавилось двое человек!

Таде наслаждался каждым словом в вопросе газетчика. Он явно воспринимал перечисление всех этих происшествий как комплимент.

– Какое зрелище, не правда ли! Какая интрига! – вскричал фабрикант, едва не подпрыгивая от возбуждения.

– Но нужно ведь отменить…

– Что касается условий соревнований, – перебил хроникёра Таде, – то они не делают скидку ни на какие обстоятельства. Впрочем, я с удовольствием приглашаю господина Сташко и синьора Корстини принять участие в Гонках в следующем году! Вне предварительных заездов! За год мы проложим ещё две колеи, и будет пять соревновантов!

Гости разразились одобрительными криками.

– Надеюсь, – добавил Анфир Житеславович с хитринкой в глазах, – в будущем году никто не добавит снотворное в традиционный напиток Гонок!

Все рассмеялись. Сташко развёл руками. Корстини с обольстительным изяществом многоопытного ферлакура поклонился.

И тут в толпе произошло какое-то движение. Публика притихла. В воцарившейся тишине отчётливо раздались уверенные шаги. Все взгляды обратились назад, люди стали расступаться, и в образовавшемся проходе показался стремительно шагающий к центру залы Вийт.

– Снотворное в кубиках льда всыпал в главный приз Гонок Сташко! – воскликнул сыщик на ходу.

– Но позвольте!.. – растерянно поднял голову Апрон Несторович.

– Не возражайте, – перебил его Ронислав Вакулович. – Это сделали именно вы! А как быть, если вы достигли отличной манёвренности, но не скорости! Пятьдесят тысяч и сей драгоценный Кубок стоят того, чтобы повозиться со снотворным!

– Что вы такое говорите, барон! – воскликнул Сташко. – Все знают, что это сделали луддиты!

– Сюда действительно проник луддит, – кивнул Вийт, – но он был своевременно обнаружен, а теперь схвачен. У полового Агафошки было намерение напугать публику значками, не более того. Не следует, кстати, забывать, что он бежал ещё до того, как начали готовить пунш. Никакой возможности отравить напиток у него не было. У него-то не было, а вот у вас – было!

– Но я пил из той же чаши! – проговорил лёдщик. Он обернулся к стоявшим по соседству гостям и повторил со слезами в голосе: – Я ведь тоже пил!

По зале пронёсся приглушённый шум. Гости заперешёптывались, оглядываясь на Вийта.

– Мы все видели, как пил Апрон Несторович! – воскликнула госпожа Квят. – Ещё и разбил осушённый до последней капли бокал!

– Действительно, Ронислав Вакулович… – извиняющимся тоном неуверенно промямлил Таде. Ему было неудобно за своего именитого гостя.

Дедуктивист усмехнулся и сделал шаг к лёдщику. Орлиный нос Вийта едва не уткнулся в нос Сташко. Огонь карих глаз пронзил ошарашенного преступника.

– Вы высыпали замороженную настойку мышника в Кубок и, пока она не растаяла, тут же, буквально в ту же секунду, наполнили бокалы – свой и экипажа, – сказал великий сыщик. – При этом вы следили, чтобы в ваши сосуды лёд не попал. Таким образом, ваше питьё не содержало снотворного. Затем, давая отраве в чаше время растаять, вы устроили представление с выносом вёдер настоящего льда. Когда наконец остальные соревнованты зачерпнули в свои бокалы напиток, в нём уже было достаточно яда.

– Но с чего вы взяли! – вскричал Сташко. – Ведь нет никаких доводов!

– Надо признать, что сундук, в котором вы доставили снотворное, сразу же унесли, – пожал плечами вызнавальщик, – а мешок, содержавший отравленный лёд, исчез…

– Ну вот видите… – с надеждой стал говорить Апрон Несторович.

– Но мы ведь найдём в вашем поместье и заготовленный мышник, и остатки настойки, и запас замороженной в лёд отравы, не так ли? – улыбнулся великий дедуктивист. – И в вашей дворне кто-нибудь да разговорится?

Сташко побледнел.

Руки его опустились.

Дагеротиписты, быстрее всех сообразившие, что произошло, тут же подхватили свой агрегат и с воплями бросились к непобедимому следователю.

А тем временем половые стройной цепочкой вносили под звуки скрипок подносы с замороженным какаовым питьём…

Сыщик Вийт и дело белом сапфире царя Дария,

или Глава 2, в которой прославленный сыскной надзиратель Вийт оказался втянут в спиритический сеанс, один из тех сеансов, которые граничат с преступлением, а может, и являются преступлением!

На подступах к речной пристани шумел ночной город Володи́мир, прекрасный и блистательный Володимир, Володимир, залитый светом газовых фонарей, охваченный лихорадкой бесчисленных балов, разгорячённый театральными представлениями. Повсюду был пар – гудели паровые экипажи, жужжали паровые подъёмники, стучали паровые телеграфные аппараты, стрекотали паровые афишные тумбы des Colonnes Morris⁶. Пар клубился, струился, растворялся в прозрачном ночном небе. К нему примешивался угольный выхлоп рейсового дирижабля – летательный аппарат товарищества «Лодими́ръ» как раз заходил на посадку на Северный вокзал. От идущей по реке баржи с гиппопотамами веяло свеженарезанными лимонами. Где-то на невидимой отсюда площади Успенского собора под вжики метлы дворника и верещание забытых туристов пел незатейливую песенку о чудесной Фарной улице шарманщик.

Прославленный сыскной надзиратель Вийт, тяжело опираясь на трость, спустился по уходящим под воду ступеням набережной к реке Луге. Его мужественное лицо всё ещё покрывали многочисленные царапины, оставшиеся после недавней схватки с преступниками.

Верный помощник Фирс, внешность которого также пострадала, помог великому сыщику забраться в арендованную лодку.

– Ненавижу, когда ты назначаешь дуэли на полночь! – говорил истопник.

Детектив пожал плечами. Он был в парадном полицейском мундире, при сабле и шпорах. Правая рука у него висела на перевязи, левую щиколотку защищала толстая белая повязка.

– И вообще, зачем ты попадаешься мужьям любовниц! – продолжал Фирс, ловко орудуя вёслами. – А уж если попадаешься, то мог бы по крайней мере научиться парить в воздухе, когда тебя выбрасывают из окон! Не всюду так удачно растут деревья!

Подгоняемая сильными гребками, лодка стремительно неслась по воде. Её тёмный силуэт летел сквозь вздымавшиеся речные волны, вопреки запретным знамениям на бакенах, наперекор встречному ветерку…

Впереди, в лунной дорожке, рос поджидавший её ялик. В нём в нетерпении метался разъярённый артиллерист Бук.

– Зачем вы выбрали столь странное место! – вопил он, весь в золотых шнурах и позументах, с начищенными пуговицами, сияющими от ваксы голенищами ботфортов и похожими на роскошные обувные щётки эполетами. – Посреди реки! Неслыханно!

– А зачем вы выбрали сабли? – парировал Вийт. – В XIX веке! Что за дикость!

– Чтобы осечек не было! – мрачно проскрипел капитан.

– Поединок до смертного конца?

– Поединок до смертного конца! – отрезал Бук.

Лодки поравнялись, соприкоснувшись бортами. Фирс и слуга военного прикрепили их друг к дружке чугунными скобами и принялись расставлять факела.

Из темноты вынырнула ещё одна шлюпка.

– Секунданты, господа! – объявил сидевший в ней офицер. – Я штабс-капитан Мамчур! А это городовой Кутюк от барона фон Вийта!

– Городовой! Ещё одно оскорбление! – взревел Бук.

– Полицейский не может быть оскорблением! – буркнул Ронислав Вакулович.

Секунданты, балансируя в неверной лодке, поднялись.

– Предлагаю закончить дело миром! – прочитал по бумажке Кутюк.

В свете полной луны лицо Бука исказилось, на мгновение превратившись в злобную маску.

– Мы отказываемся от примирения! – процитировал свои записи штабс-капитан.

О борта лодок с тихим плеском бились волны реки.

Из воды медленно поднялась голова карпа. Холодный, расчётливый глаз с пытливым подозрением смотрел на дуэлянтов. Затем рыба столь же неторопливо исчезла в бездонной тьме.

Издалека донеслась едва слышимая на таком расстоянии песня извозчиков. Потянуло холодной сыростью.

Секунданты выждали ещё несколько томительных мгновений, но противники так и не проронили ни слова.

– Что ж… – пожал плечами городовой и повернулся к слугам: – Разжигайте факела!

Фирс и денщик Бука немедленно зачиркали серными палочками.

Мамчур вздохнул, подобрал с сидения дуэльные сабли и вручил их для осмотра противникам.

Пока Ронислав Вакулович вертел в руках клинок капитана, Кутюк прошептал:

– А Бук-то, оказывается, раньше служил в кавалерии. Фехтовал каждый день. Из сабельных поединков не вылезал…

Фирс посмотрел на городового, поднял воротник и наклонился к детективу:

– Думаешь, двух уроков, полученных тобой в детстве, хватит?

Бесстрашный сыщик хмыкнул.

Тем временем капитан Бук закончил осмотр оружия расследователя.

– Слишком много украшательств! – презрительно процедил он сквозь зубы. – Смешно! Даже для парада смешно! Уж лучше воспользуйтесь служебной «селёдкой», – он кивнул на саблю, висевшую на боку вызнавальщика, – а то, право дело, неудобно перед людьми!

– Это родовой клинок дома Вийтов! – возмутился Ронислав Вакулович.

Бук злобно расхохотался и поднялся во весь рост.

Сыщик последовал его примеру.

Стараясь не слишком раскачивать лодки, противники встали в позиции.

Доследчику для этого понадобилось опереться на трость, которую он, впрочем, сразу же отдал Фирсу. Дуэльную саблю полицейский держал в левой руке.

Артиллерист, всё ещё кривясь в усмешке, в нервическом нетерпении стал дёргать свой пышный драгунский ус.

– Полноте, господин Бук! – улыбнулся детектив. – Разве можно в наше время так относиться к измене жены?! Подумаешь, изменила! Так ведь с достойным представителем древней фамилии, неотразимым мужчиной, знаменитейшим сыщиком!

Артиллерист заревел и рванул саблю вверх.

– Стойте! – заорал Мамчур, перепрыгивая с риском перевернуть лодки к капитану и бросаясь под его руку. – Без сигнала нельзя! Нельзя! – секундант едва ли не силой заставил Бука сделать шаг назад. – Дождитесь отмашки! – повторил Мамчур. Внимательно посмотрев на своего подопечного и убедившись, что самая мучительная волна ярости отступила, он отпустил артиллериста, достал ещё одну бумажку и стал читать: – Доктор Лафарг предупредил нашу сторону о наложенном на левую лодыжку барона гипсе…

– Гипсе! – нервно хохотнул Бук. Его налитые кровью глаза горели ненавистью.

– Да, гипсе, – невозмутимо подтвердил Фирс. – По мнению доктора у этого строительного материала большое будущее в медицине.

– … Мы также извещены о том, что противная сторона не в состоянии пользоваться правой рукой, – продолжил Мамчур чтение. – Согласно дуэльному кодексу мы обязаны отложить поединок до полного выздоровления.

– Ах, оставьте! – рыкнул капитан, и его лицо исказила злобная гримаса. – Жаль, что прошлой ночью я слишком быстро выбросил господина барона в окно! Слуги не сумели его догнать!

Вийт сверкнул глазами.

– В отсрочке не нуждаюсь! – произнёс он надменно, и весь мир содрогнулся от ледяного дыхания его тона. – Не пора ли начинать?

Секунданты переглянулись.

– Что ж… – протянул Мамчур с сомнением. Всё ещё колеблясь, он полез обратно в свою лодку. Выпрямился там. Набрал полную грудь воздуха и крикнул что есть мочи: – Изготовсь!

Сабли взмыли вверх. На клинках сверкнули отблески лунного света.

Замершие посреди чёрной реки в боевой позиции, освещённые доброй полудюжиной пылающих факелов дуэлянты казались нереальными, потусторонними фигурами.

– Остановитесь! – раздался крик с берега. К гранитному парапету семенил какой-то человек. – Я хроникёр газеты «Чутки́»! Прошу вас, дождитесь дагеротипистов!

Вийт и Бук продолжали безотрывно следить друг за другом.

– Ночью снимки всё равно не получатся! – выдохнул полицейский. Не спуская глаз с артиллериста, он поиграл саблей в левой руке. – Довольно неудобно… – Бросил быстрый взгляд на секундантов: – Так начинаем?

– Начинайте! – крикнул Мамчур.

– Прощай же, коварный искуситель!.. – звериная гримаса исказила лицо капитана Бука.

Резким движением он рубанул сверху вниз, явно намереваясь одним махом срубить Вийту голову. Клинки со звоном встретились, и полицейский едва удержался на ногах, столь сильным был этот сокрушительный удар.

В рукоятке сабли Ронислава Вакуловича сработал рычаг. Туго сжатые пружины с обеих сторон хлестнули по скрещённым лезвиям, вызвав вибрацию и создав мимолётное, но неожиданное сопротивление обратному движению рук. Оружие артиллериста вырвалось на свободу, пронеслось над головами и плюхнулось в Лугу.

Одновременно раздались рёв взбешённого Бука, визг его перепуганного слуги, лишившегося клока пышного чуба, и вскрики изумлённых секундантов.

Лишь Фирс сохранил приличествующее случаю спокойствие.

– Бесчестно! – орал капитан. – Барон применил какой-то механизм! Я почувствовал!

– Дуэль окончена! – отвечал ему Кутюк. – Победа за Вийтом!

Мамчур растерянно переводил взгляд с одного на другого.

Фирс, всё столь же равнодушный ко всему вокруг, подал сыщику трость.

– Позвольте вам помочь, ваше высокоблагородие! – проговорил он, забирая у Ронислава Вакуловича клинок.

Истопник взял саблю осторожно, как змею, двумя пальцами, и она, конечно же, немедленно выскользнула из его рук. Холодная пучина реки в одно мгновение поглотила оружие сыщика. Всё тот же подозрительный карп лично проводил его во тьму глубин.

– Эй! – заорал капитан Бук.

– Ой! – виновато пробормотал Фирс. Лицо его оставалось равнодушным. – Простите! Я покрою убытки! Из жалования платить буду!

– Уж изволь! – бросил Вийт.

– Он нарочно это сделал! – орал капитан, размахивая руками. – Чтобы мы не могли осмотреть саблю!

– Вы осмотрели её до поединка! – решительно возражал Кутюк.

Хроникёр на берегу что-то неистово строчил карандашом в блокноте.

– Пустите! – рвался в бой офицер, и слуга с трудом его удерживал.

– Code d'honneur dans le code pénal⁷, – бубнил Кутюк, – раздел четвёртый, параграф седьмой, дуэль считается завершившейся победой того участника поединка, который…

У парапета появились ещё две тени. К спинам прибывших были привязаны громоздкие компоненты агрегата для дагеротипирования. Фотографы, ловко орудуя поворотными ключами и молотками, принялись собирать конструкцию.

– Гребите сюда! – орал хроникёр. – Дайте интервью!

– А действительно, mon ami⁸! – повернулся к Фирсу Вийт. Ни радость победы, ни печаль потери любимого клинка не читались на его мужественном лице. – Почему бы нам не поговорить с теми господами?

* * *

Паровой экипаж прославленного сыскного надзирателя Вийта нёсся по ночному городу. Прохожие и сидевшие под навесами посетители кафе изумлённо глядели ему вслед.

Это был новый, едва из мастерской агрегат, собранный буквально несколько дней назад специально для непревзойдённого сыщика.

Знаменитый дедуктивист на пассажирском диване просматривал почту.

– На сегодняшнюю ночь только одно приглашение! – прокричал он Фирсу. – Поэтический вечер у вдовы Квят!