Текст книги "Сыщик Вийт и его невероятные расследования"

В этот момент створки окна распахнулись, и изнутри к смельчакам потянулась рука в чёрной перчатке…

* * *

Франсуаза втащила Вийта и Фирса внутрь.

– Вы негодяй, monsieur inspecteur! – кричала она. Её глаза гневно сверкали. Акцент стал настолько сильным, что мужчины едва понимали её речь. – А вы, господин истопник! Вы же почти француз! Как вы могли так поступить!

– Но, мадемуа…

– И не надо здесь мадемуазелькать! – взвизгнула барышня, не без труда выговорив это слово. – Немедленно объяснитесь!

* * *

На залитую ярким солнечным светом лестницу через парадные двери Музея раскопок и находок вышел городовой Кутюк. Он тащил за собой закованного в кандалы профессора Гольштанского. Позади шагал сыскной надзиратель Вийт, непревзойдённый дедуктивист и лучший расследователь страны. Да что там страны! Мира!

Толпа взревела. Хроникёры бросились к сыщику.

Пока учёного усаживали в арестантскую карету, Ронислав Вакулович, ни мало не стыдясь своей разорванной рубахи, перепачканного лица, перебинтованных рук и сбитых в кашу башмаков, отвечал на вопросы и демонстрировал самозатягивающиеся узлы на верёвках. Волосы его торчали во все стороны. Ослепительная улыбка играла на мужественном лице…

Помощник легендарного сыщика и мадемуазель Понмаре смотрели на это светопреставление из окна кабинета Гольштанского.

– Напрасно вы отказались от ужина в «Барине», – пробормотал Фирс. – Это лучшее заведение в городе. Там поразительно вкусно и весело.

Барышня взглянула на Фирса и покачала головой.

– А вы куда обычно ходите? – спросила она.

– Я? – удивился истопник.

Девушка кивнула.

– Ныне в моде кофейни… – неуверенно пробормотал тот.

Фирс поднял взгляд на мадемуазель Понмаре. Та смотрела в пол, а лицо её прямо на глазах наливалось краской…

В комнату вошёл сторож Рымарь.

– Так музей уже можно открывать? – спросил он.

* * *

Вечерело. Вийт, Фирс и худенький юноша, почти мальчик, в слишком большом для него студенческом мундире и плотно надвинутой почти на самые глаза фуражке сидели за одним из небольших столиков, расставленных на набережной Луги.

Прекрасная река несла свои прохладные воды всего в трёх шагах от них. В последних лучах заходящего солнца гранит, в который были одеты её берега, отсвечивал алым. Лёгкий ветерок благоухал цветочными ароматами. Вокруг, куда ни глянь, располагались бесчисленные щиты с книгами, у которых володимирские букинисты вели друг с другом неторопливые разговоры.

Уже подали чай, заваренный специально для прославленного дедуктивиста знаменитым ресторатором Дубеем. Конечно, собственными руками.

– … И вы так спокойно мне об этом рассказываете! – выговаривал молодым мужчинам студент. – Зачем, о, зачем вы полезли на стену! Вы могли погибнуть! Ради чего!

– Я раскрыл преступление! – отвечал Вийт.

– Как неразумно! – воскликнул юноша. Он махнул рукой и обернулся к истопнику. – Вы кажетесь серьёзным, положительным мужчиной! Как вы могли потакать этой выходке!

– Я сам её и предложил, Ветрана Петровна, – скромно ответил Фирс.

– О! – студент стал хватать ртом воздух, не находя слов.

В этот момент к столику неслышно подошёл господин Дубей. Он нёс небольшой серебряный поднос, на котором лежал цилиндрик телеграммы.

– Для барона фон Вийта! – прошелестел ресторатор и растворился в сумерках.

Детектив вскрыл капсулу.

– «Вы гений, господин сыскной надзиратель! – прочёл он. – Профессор Гольштанский признался. Молот спрятан среди халатов Чингисхана. Я сейчас везу преступника в музей, чтобы забрать пропажу. Поздравляю с ещё одним блестяще раскрытым делом! Городовой Кутюк».

Вийт и Фирс уставились на студента. Тот вздёрнул нос, поджал губы и сердито бросил:

– Я не собираюсь вас хвалить!

Сыщик поднял поднос, на котором была подана телеграмма. Начищенная металлическая поверхность отразила горящий взор великого полицейского.

– Говорят, – произнёс расследователь, – серебро трудно искать в воде.

– В сумерках? Несомненно! – проговорил Фикс.

Студент насторожился.

Вийт сделал глоток чая.

– Никому не нужная детскость! – буркнул он.

Поставил чашку на стол. Чуть приподнялся. Размахнулся.

– Что вы делаете?! – закричал юноша.

Ронислав Вакулович швырнул поднос в реку. Безделушка, взмыв вверх, сверкнула в воздухе, но тут же резко нырнула вниз и беззвучно ушла под воду.

Мужчины разом сорвали с себя сюртуки.

Студент заорал, попыталась схватить дедуктивиста за рубаху, но было поздно.

Сыскной надзиратель Вийт и его верный помощник Фирс прыгнули с парапета в Лугу…

Сыщик Вийт и дело о скрипичном футляре,

или Глава 5, в которой таинственная группа господ с военной выправкой всходит на борт самого роскошного дирижабля современности, а там как раз находится непревзойдённый дедуктивист Вийт!

Бурля и шипя, вскипала паромобилями площадь перед Северным Вокзалом. Кучера брумовских кабриолетов пронзительными голосами зазывали клиентов. Водители общественных омнибусов пели чарующие баркаролы, объявляя тем самым маршруты следования. Подобно сокрушительным волнам океанских бурь, бились толпы путешественников об остановки междугородных carosse de diligence²⁴. Их души, утомлённые беспрестанной суетой блистательного города, гнало из Володимира некое неспокойствие, которое в разговорах с супругами они звали врождённой натурофилией.

Ветрана Петровна в пелеринке, легкомысленном платье, едва покрывавшем её башмачки, коротких ажурных перчаточках и шляпке schute²⁵, выпорхнула из пролётки и остановилась подле, скромно потупившись, как и полагается благовоспитанной девице. Из экипажа одна за другой чинно спустились ещё три барышни, а за ними – строгая немка, что уже более года надзирала за их воскресными занятиями декламацией и театральным искусством.

Позади притормозил паромобиль великого детектива Вийта. Шофёр Фирс, друг и помощник сыщика, ловко спрыгнул со своего нашеста и распахнул пассажирскую дверцу. Немедля на землю ступил сам Ронислав Вакулович.

Ветрана Петровна стрельнула глазами на надзирательницу и боковыми шагами отступила к расследователю. Вийт и Фирс, оба делая вид, что смотрят в другую сторону, как бы невзначай сняли цилиндры.

– Благодарю за подарок на именины, – произнесла молодая графиня очаровательным голоском, тоже не оборачиваясь к мужчинам. – Но, право, не лучше ли было просто прислать поздравления в альбоме! Покупать для целого кружка билеты на дирижабль! Для пяти человек! Да ещё и от имени Музея раскопок и находок! Музея! – она прыснула со смеху, но тут же взяла себя в руки и приняла серьёзный вид. – Пусть даже наша постановка Менандра действительно достойна приза! И всё это лишь затем, чтобы я могла совершить эту прогулку!

– Надеюсь, – пожал плечами Вийт, – подарок вам по душе.

– О да! – улыбнулась Ветрана Петровна. – Однако же, цена даже одного билета на «Барсука», я слышала, непомерна. Папенька был бы против подобных подарков от малознакомого мужчины!

– Мы ему не скажем! – воскликнул вызнавальщик.

Ветрана Петровна хмыкнула и хотела было что-то добавить, но тут фрау окинула своих воспитанниц ледяным взором и проскрипела:

– Mädchen, mir folgen, bitte²⁶! – и направилась к входу.

Молодая графиня сразу же смешалась со своими подругами.

Барышни, щебеча, кучкой двинулись за надзирательницей. Ливрейный слуга отворил перед ними дверь.

На голубом небе светило яркое солнце, лёгкий ветерок нёс запахи пара и золы, угольная пыль стелилась по брусчатке. В Володимире начинался очередной чудесный день.

– А ведь цена действительно непомерна, – с равнодушным видом произнёс Фирс.

– Что ж, – пожал плечами Вийт, – в этом месяце постарайся паромобиль не разбивать. И шампанского мы некоторое время покупать не будем. Ветчину, впрочем, тоже.

Тот же ливрейный слуга отворил перед дедуктивистом и его помощником дверь, и друзья вышли на перрон «Барсука», самого дорогого, самого роскошного, самого великолепного прогулочного дирижабля, когда-либо поднимавшегося в воздух.

* * *

Terminale²⁷ была бесподобна. Сверкала сталь. Пар укутывал белёсой мглой устремлённые вверх мощные чугунные конструкции. В многочисленных механизмах вращались посверкивавшие медные шестерни, каждая размером с экипаж. Тонувшая в вышине изящная крыша скрывала от пассажиров и причальную мачту, и стыковочный узел, и guide-ropes²⁸. Впрочем, и сам корабль она также скрывала! В terminale поражённые воздухопутешественники выходили к чему-то огромному, безразмерному, циклопическому, чему-то, что человек не мог охватить взглядом, что тянулось и тянулось, вправо, влево, ввысь! И то была лишь гондола «Барсука». Если она казалась исполинской, то каков же был дирижабль, поднимавший её в воздух!

Путь к посадочному трапу устилала яркая ковровая дорожка, на которую не смели ступить ни носильщики, ни разносчики газет, ни цветочницы, ни просто любопытствующие.

Фирс передал было Вийту для предъявления билет, но стюард в строгом мундире, казалось, оскорбился одним лишь этим намерением.

– Что вы, господин барон! – воскликнул он, склоняя голову. – Ждём вас! – он пригласил товарищей войти, а сам зашагал чуть впереди. На его место у трапа незамедлительно встал другой стюард. – Желаете пройти в общий салон, салон курительный, салон танцевальный? Возможно, в кафе или сразу ресторан? Завезли отличнейшие truffe noire du Périgord²⁹! В библиотеку? Есть редкое издание господина Pierre Hyacinthe Azaïs³⁰! Может, на прогулочную палубу? Рекомендую бассейн, он с прозрачным полом! В наличии плавательные платья и для господ, и для дам! Или в гимнастический атриум? Наша прогулка займёт шесть часов, вы успеете побывать всюду!

Впереди знакомая стайка девушек входила как раз в общий салон.

– Туда! – решил сыскной надзиратель, и стюард немедленно сделал приглашающий жест.

* * *

Их встретили красное дерево, хрусталь, золото и резная мебель. Струнный квартет исполнял что-то лёгкое, из Моцарта. Внешняя стена была стеклянной, и через неё виднелся перрон. Несколько гостей в салоне при появлении новичков приподнялись, чтобы кивнуть.

Ветрана Петровна со своими подругами рассаживались в креслах à la Percier et Fontaine³¹. Впрочем, возможно, это и были кресла Percier et Fontaine. Вокруг барышень крутился такой же стюард.

– Прошу, прошу! – говорил сопровождавший Вийта и Фирса служащий, подводя их к одному из столиков. – Отсюда вам будет удобно наблюдать и за отправлением, и за самим полётом. Желаете шампанского?

Вийт замялся, но кивнул, и служитель в то же мгновение исчез, чтобы через несколько секунд появиться с бутылкой «Salon Blanc De Blancs Le Mesnil-Sur-Oger³²» в ведёрке с влажными полотенцами.

– Все защитные крышки уже сняты, – говорил служитель, разливая вино. – Как раз идёт закачка l'hélium в нижние баллонеты и l’hydrogène³³ в верхние. У нас дирижабль жёсткой конструкции, так что его форма и размер не зависят от количества газа во внутренних ёмкостях. Пожарные взлёт уже разрешили. Погодники и полиция – тоже. Звук, который вы, я надеюсь, не слышите, – это прогревающиеся импеллеры. Конечно, на паровой тяге с обогащённой угольной пылью в качестве горючего! Винты установлены на машинной гондоле, вам не помешают. Экипаж взошёл на борт около часу назад, и мы уже получили journal de bord³⁴. Таким образом, взлёт – по расписанию. Может, кофе?

Несколько растерявшиеся друзья переглянулись.

– Пожалуй, – всё с тем же равнодушием произнёс Фирс. – Le café à l'avignonnaise, s'il vous plait³⁵.

– Cette minute³⁶, – бодро откликнулся служитель и исчез.

– Что ж, – пробормотал Вийт, пытаясь разглядеть, куда он убежал, – по крайней мере, мы знаем, что где-то здесь есть ещё и машинная гондола…

В салон продолжали входить новые пассажиры. Блеск золота и бриллиантов слепил.

– Дамы и господа, я капитан Ясенецкий герба Корнич, – объявил появившийся в двери статный мужчина, будто сошедший с рисунков в модных журналах о дирижаблистах. Усы его лихо топорщились. Девушки, включая Ветрану Петровну, уставились на него заворожённым взглядом, что заставило Вийта заёрзать в кресле. – Взлёт через пять минут. Паровой телеграф с момента отрыва от земли и до посадки работать не будет. На высоте в целях безопасности прошу сильно из окон не высовываться, а если вы всё же соблаговолите это сделать, умоляю соблюдать превеликую осторожность. В остальном, я надеюсь, вы не почувствуете никаких неудобств. Когда мы наберём высоту, милости просим любопытствующих на мостик! Я продемонстрирую управление судном! Хорошего дня!

Он осмотрел салон, проверяя, нет ли у пассажиров вопросов, заметил опустевший бокал у одной из сидевших неподалёку дам и немедленно подхватил бутылку, чтобы долить шампанского. Рядом тут же встал официант, но командир корабля не пожелал принять от него помощь, чем вогнал бедного юношу в краску. Убедившись, что всё в порядке, капитан кивнул пассажирам, одёрнул на себе мундир и исчез в следующем салоне, чтобы и там повторить своё незамысловатое объявление.

Вийт повернулся было к Фирсу, чтобы сказать что-то ядовитое по поводу летуна, но тут нечто совершенно неожиданное привлекло его внимание. На трапе появилось около полудюжины одинаковых мужчин. Они были разной внешности, но сходной подтянутости, гладко бритые, с серебрящимися сединой висками, в платье единообразного покроя, хоть и от многих портных. Новые пассажиры старательно избегали глядеть друг на друга. Они не маршировали, о нет, но шли так, что казалось, будто маршируют.

Вийт и Фирс переглянулись.

Следом за первой потянулась и вторая группа мужчин. Таких же, хоть и выглядели они совсем по-иному. У них были усы – все пышной «щёточкой», платье отличалось ещё более строгим покроем, а седина не ограничивалась лишь висками. Один из них, маршировавший в плотном окружении своих собратьев, нёс странной формы футляр, в котором непобедимый расследователь не без удивления узнал формы скрипки.

* * *

Новые гости рассредоточились по разным помещениям гондолы, несколько человек вошло в общий салон. Господин со скрипкой сел в углу, подальше от любопытных взоров. Футляр он держал на коленях и то и дело с подозрением обводил залу настороженным взглядом. Его товарищи подчёркнуто в сторону нелюдимого музыканта не смотрели. Поскольку Вийт и Ветрана Петровна вели себя так же, странное поведение новоприбывших бросилось прославленному сыщику в глаза.

Где-то в отдалении послышался приглушённый механический скрежет, и перрон вдруг посветлел. Открывалась крыша.

Небо, однако, не проглянуло, теперь его заслоняла громадина дирижабля. Рассмотреть судно из гондолы, несмотря на стеклянную стену, было невозможно. Где-то далеко вверху виднелся лишь фрагмент заворачивавшегося ввысь гигантского бока, скреплённые листы тонкого металла, каждый по размеру больше паровоза.

Казавшиеся до сих пор отстранённо-равнодушными пассажиры подступили к fenêtre panoramique³⁷. Задрав головы, они пытались рассмотреть происходившее в вышине, и упустили момент, когда перрон вдруг стал уходить вниз. Отрыв от земли произошёл плавно, незаметно.

В полной тишине сверху вниз мимо заворожённых гостей поплыли огромные конструкции terminale – толстенная перекрещённая балка из укреплённого чугуна, потом вторая, за ними гигантская цепь, каждое звено которой было больше всего салона, вращающаяся медная шестерёнка размером с кита, ещё цепь, на этот раз движущаяся, ещё балка. И уже в следующее мгновение рядом со стеклом, казалось, едва не снеся его, пронёсся сверху вниз край одного из огромных стальных листов, составлявших кровлю.

У ног пассажиров разом открылось огромное серое поле, раскинувшееся от горизонта до горизонта – крыша Северного Вокзала. В глаза ударила яркая синь безоблачного неба.

Крыша была усеяна десятками дирижаблей самых ярких расцветок, пришвартовавшихся к обманчиво-тонким причальным мачтам. Она постепенно уходила вниз, выгибаясь, превращаясь в закруглённый купол. Со всех сторон за её краем с каждой секундой проступало всё больше крыш зданий, появлялись чёрные расселины улиц, проглядывали парки и променады. И вдруг стал виден протянувшийся во все стороны город.

Поражённые пассажиры, заворожено глядя через окно, не могли сдержать невольных возгласов восхищения. Все они вновь почувствовали себя детьми, детьми, зачарованными небывалым чудом жизни.

Девушки во главе и надзирательницей прилипли к стеклу. Как-то так получилось, что Ветрана Петровна и Вийт оказались рядом, что, впрочем, не имело значения, поскольку здесь столпились вообще все пассажиры.

– Променад первооткрывателя Таде! – шептала юная графиня, тыча пальчиком куда-то в сторону. – А вон башня инженера Дия! Набережная! Успенский собор! Бульвар Шацкие Озёра! А это! Это же наш городской дом! Вон! – она взвизгнула от восторга, но оглянулась на сверкавших драгоценностями дам и притихла. – Вон Департамент полиции, где вы служите, Ронислав Вакулович!

Её лицо раскраснелось, глаза сверкали, губы приоткрылись, тонкий носик смешно морщился.

– Не нужно пиетета! – пробормотал заворожённый красотой её лица сыскной надзиратель. – Просто Ронислав!

– Ну что вы! – возмутилась барышня. Она даже отступила на шаг от Вийта, но уже через мгновение вновь начала жестикулировать с возбуждением и непосредственностью ребёнка. – Смотрите, Фарная улица! И костёл Иоакима и Анны! И крепостной вал! А где ваш дом, Татион Ренеевич?

Фирс спокойным жестом указал на район особняков в центре, рядом с рекой.

– Я живу у барона, – сказал он. – Я ведь его слуга!

По улицам сновали маленькие, будто игрушечные экипажи, можно было разглядеть схожие с булавками деревья и даже крошечных людей. Где-то на половине расстояния от земли летела стая птиц.

– Ой, смотрите, это же тень от нашего дирижабля! – воскликнула Ветрана Петровна и тут же, оглянувшись, смутилась. Повторила почти шёпотом: – Смотрите!

По крышам домов не спеша передвигалась чёрное пятно, закрывавшее собой сразу несколько кварталов. Формой оно более всего было схоже с сигарой. Медленно надвигалось оно на одну крышу, при этом сползая с другой, в отдалении.

Стало понятно, что судно не только поднимается, оно ещё и перемещается в сторону.

Пассажиры, как заворожённые, прилипли к окну. Шли минуты, но никто так и не нашёл в себе сил оторваться от прекрасного зрелища.

– Мне непременно нужно написать об этом стихотворение! – в восхищении прошептала юная графиня. – Или даже поэму!

* * *

В салоне раздался мелодичный звон колокольчика в руках одного из стюардов.

– Мы достигли высоты в три тысячи футов, что составляет почти тысячу метров, – объявил он. – На этой высоте мы проведём значительную часть путешествия.

Вийт пригляделся и понял, что тень дирижабля действительно более не уменьшается. Здания прекратили съёживаться. Они лишь медленно, почти незаметно отплывали в сторону. Один городской квартал отползал, чтобы другой квартал незаметно оказался на его месте.

– Ветер на данной высоте сейчас северо-западный, – продолжал стюард, – так что мы полетим вдоль Луги. Надеюсь, что к моменту, когда нам нужно будет разворачиваться, мы увидим дворцы Новой Александрии. Приятного отдыха!

Пассажиры изумлённо зашушукались. Новая Александрия находилась очень далеко и достичь её вот так вот запросто, в ходе увеселительной прогулки, всего за несколько часов, казалось неимоверным.

Фирс тронул рукав Вийта. Что-то в этом жесте было настораживающее, и великий сыщик разом обернулся.

Кресло в дальнем углу пустовало.

Скрипач, как и все его суровые товарищи, исчез.

* * *

– Magnifique³⁸! – буркнул Вийт, сразу же потеряв интерес к стеклянной стене.

Он сделал знак стюарду.

– Изволите прогуляться? – прошелестел тот, приблизившись.

– Именно! – ответил бесстрашный сыщик. – Мы бы хотели взглянуть на капитанский мостик. И побыстрее!

Служитель удивился, но, конечно, промолчал. Лишь сделал приглашающий жест рукой.

Вийт бросил взгляд на Ветрану Петровну, увлечённо разглядывавшую виды внизу, и вышел из салона.

Они прошли по роскошным коридорам, свернули в небольшой вестибюль и остановились перед запертой дверью. Стюард потянулся было постучать, но расследователь перехватил его руку.

– Позвольте! – едва слышно прошептал Вийт.

Служитель вновь удивлённо приподнял бровь и вновь промолчал.

Ронислав Вакулович оттеснил юношу в сторону и осторожно приоткрыл створку двери. Всего на полдюйма. Приник глазом к щели. Несколько секунд он рассматривал капитанский мостик. А потом как ни в чём не бывало выпрямился и улыбнулся ошарашенному стюарду:

– Прошу меня простить, у каждого свои маленькие чудачества!

Ничего не понимающий служащий неуверенно кивнул.

Вся тройка ступила в просторное помещение, чем-то схожее с рубкой океанского судна. Здесь всё было застеклено – потолок, пол, стены. Казалось, небольшой участок твёрдой поверхности, собственно мостик, парил прямо в воздухе.

Сверху нависала громада дирижабля, нечто исполинское, серебристое, заслонявшее тёмной массой полнеба. Загибаясь вверх, оно уходило в стороны и вперёд, далеко-далеко вперёд, будто бульвар, конца которого не видно.

Внизу простиралась необъятная ширь земли – от окраин Володимира с закопчёнными фабриками, пускающими прямо в путешественников длиннющие струи чёрных дымов, до бескрайних зелёных полей, упирающихся в живописные озёра на горизонте.

– Рад приветствовать на мостике! – воскликнул капитан, с готовностью поворачиваясь к вновь пришедшим.

Ощущение, что это не живой человек, а проникшая в наш мир иллюстрация из дамских журналов, загустело и стало невыносимым.

– Без происшествий? – сразу же спросил его полицейский, внимательно оглядываясь по сторонам.

– Конечно! – лучезарно улыбнулся дирижаблист. Его голубые глаза светились дружелюбием и мудростью. – Это самый надёжный корабль в мире! – Ясенецкий указал на многочисленные рычаги и приборы за своей спиной. – Позвольте дать вам пояснения?..

Фирс, также бросавший настороженные взгляды вокруг, едва заметно двинул головой в сторону выхода.

– Чуть позже, – тут же сказал отважный вызнавальщик. – Нам бы сначала хотелось посмотреть на машинную гондолу.

– Как, так сразу?! – недоверчиво осведомился заметно растерявшийся Ясенецкий. – Позвольте продемонстрировать вам хотя бы…

– Мы сейчас же вернёмся! – прервал его Вийт.

Раздался стук, и после секундной паузы входная дверь вновь распахнулась. Ещё один стюард ввёл на капитанский мостик новую группу любопытствующих – стайку девушек во главе с немкой-надзирательницей. Капитан мгновенно бросился целовать руки каждой. Когда он припал к пальцам Ветраны Петровны, та смущённо взглянула на Вийта. Сыщик заскрежетал зубами, побагровел и стремительно вышел.

* * *

Воздухопутешественники взбежали по лесенке наверх и оказались в небольшом помещении с огромным количеством развешанных вдоль стен шуб.

– На променад-деке заметно холоднее, господа, – проговорил стюард. – Накиньте на себя что-нибудь!

И Вийт, и Фирс схватили лишь пончо из шерсти перуанского гуанако и уже в следующий миг оказались на прогулочной палубе.

Они были готовы к тому, что увидят, и всё же замерли, потрясённые.

Тут действительно было холодно. И совершенно, абсолютно безветренно. И тихо в невозможной на земле степени.

Они стояли на крыше гондолы, плоской ровной площадке. Не было стен или каких-либо иных препятствий для взора, лишь ограждение из провисавших канатов, отделявшее их от бескрайнего океана воздуха. Воздух, именно воздух простирался вокруг во всю немыслимую ширь. И немыслимую высь. Не ограниченные более взглядом с поверхности земли, ошеломлённые друзья за какой-то миг вдруг разом увидели, сколь необъятен воздух.

Над ними нависал дирижабль, исполинский и невероятный. Так, наверное, выглядит омнибус для муравья – столь чудовищная конструкция не может существовать, но вот она, существует, висит над тобой, заслоняя небо…

Далеко внизу виднелись поля, поля и ещё поля, а в их тесном окружении – река, и лес в её излучине, и огромный город, уже сместившийся в сторону.

Но воздух! Воздух вокруг! Воздуха было столько, что и представить себе невозможно!

– Господи!.. – вырвалось у доследчика.

Фирс стоял с широко распахнутыми глазами, и в них отражалось небо – и то, которое простиралось вокруг, и то, которое простиралось внизу, и то, что простиралось вверху.

Стюард, заметно преобразившийся в роскошной шубе, понимающе улыбался у них за спиной. Немногочисленные пассажиры, прогуливавшиеся по палубе, со снисходительностью прозелитов поглядывали на узревших чудо язычников.

Первым пришёл в себя Фирс.

– А где же машинная гондола? – спросил он, заметным усилием возвращая себя в грешный мир.

– Прошу вас, господа, прошу! – немедленно откликнулся стюард и повёл их к задней части палубы.

Оказавшись почти вплотную к ограничительному канату, они наконец увидели другую гондолу. Та, как и пассажирская, свисала с дирижабля на стальных штангах, но находилась на некотором отдалении, футах в тридцати. Внешней отделкой она смотрелась гораздо скромнее. Нет, она всё равно оставалась частью самого роскошного дирижабля современности, просто смотрелась… Ну, именно что скромнее. Украшали её лишь гигантские импеллеры. Сейчас они не вращались, но из соответствующих отверстий поднимались струйки пара. К гондоле шло множество труб и механических рычагов.

– Паровой механизм, находящийся внутри дирижабля, может сжимать баллонеты, – затараторил стюард, и сразу стало понятно, что он повторяет заученный текст. – Уменьшается их объем, и судно опускается. Если же баллонеты расширяются, мы идём вверх. Импеллеры, которые вы видите, необходимы, чтобы поворачивать нос судна в нужном направлении. Экипаж машинной гондолы – истопник и кочегар. К сожалению, мы способны взять с собой лишь ограниченные количества воды и угля, поэтому большую часть полёта механизмы не работают, в котле поддерживается минимальная температура…

– Как туда попасть? – нетерпеливо перебил его сыщик.

Стюард споткнулся на полуслове.

– Нужны ключи капитана и лоцмана… – произнёс он медленно, но тут догадка озарила его: – Вы имеете в виду сейчас?

Вийт кивнул.

– Но… – юноша растерянно переводил взгляд с дедуктивиста на его помощника и обратно. – Но…

– Да, – сурово произнёс Фирс. – Именно сейчас!

– Никак! – наконец выдавил из себя стюард. – Машинная гондола совершенно отдельна! – Он вновь обратился к безопасной гавани заученных текстов: – Если на судне начнётся пожар, то начнётся он ведь именно там! Машинную гондолу в этом случае сбрасывают. Все трубы и рычаги легко ломаются, а соединения поддерживающих штанг мгновенно перегорают…

– Погодите! – решительно прервал его Вийт. – Как узнать, всё ли там в порядке? Как поговорить с экипажем?

– С капитанского мостика можно обменяться депешами по внутреннему паровому телеграфу, – проговорил стюард. Оглянулся и неуверенно добавил: – Или так!

Он нагнулся и поднял один из шестов, которые свешивались в бескрайнее воздушное пространство с палубы. Жёлтое полотнище, казавшееся до этого момента просто украшением, вдруг превратилось в огромный флаг.

– Это я запрашиваю положение дел, – пояснил служащий.

Через мгновение на машинной гондоле поднялся шест с таким же флагом, но зелёного цвета. Он слегка покачивался из стороны в сторону, и при каждом движении полотнище красиво реяло.

– Как видите, всё в порядке.

– В порядке? – недоверчиво переспросил проницательный Вийт. – Это точно? Может, вашего кочегара кто-то заставляет отвечать подобным образом?

– Кто? – удивился мужчина. – И зачем?

Вызнаватель пожал плечами.

– У нас есть сигнал «Кажется, всё в порядке, но я не уверен», – колеблясь, проговорил стюард. Потом решился и добавил: – Вам, ваше высокоблагородие, я по секрету скажу: тогда зелёный флаг стоял бы ровно, неподвижно.

Вийт и Фирс обменялись взглядами.

– Вы знаете пассажира, который взошёл на борт со скрипкой? – напрямик спросил доблестный расследователь.

– Господина Авила? – удивился стюард.

* * *

Дверь в коммерческий салон оказалась запертой изнутри. Снаружи её украшал пришпиленный лист бумаги с большой надписью тушью: «Закрыто».

Стюард всё же постучал. Куртуазно и учтиво, как и полагается.

Воцарилась тишина, прерываемая лишь повизгиванием ленивца в соседней комнате-зверинце.

Выждав немного, служитель постучал опять, громче. Возможно, не столь галантно.

Замок щёлкнул, и в коридор выглянул суровый мужчина с изрядно поседевшей головой. Лицо его искажала злость.

– Барон фон Вийт к господину Авилу, – прошелестел служитель.

– Только по приватным приглашениям! – резко ответил человек и попытался захлопнуть дверь.

– Позвольте! Я должен с ним переговорить! – воскликнул дерзновенный сыщик, подставляя ногу.

Человек выпрямился и пронзил Ронислава Вакуловича разъярённым взором.

– Господин Авил занят, если вы не поняли, – прошипел открывший угрожающе. Во рту его сверкнул стальной зуб. – Господин Авил сейчас никого не желает видеть. Впрочем, как и все мы.

– Я полицейский! – с вызовом прорычал детектив.

– Да хоть сам капитан дирижабля! – хмыкнул человек. – Без постановления генерал-прокурора не пущу! – И добавил, недобро осклабившись: – Изволите убрать ногу?

Вийт помедлил мгновение, потом проглотил кипевшую в нём злость и нехотя отодвинулся.

Мужчина тут же захлопнул дверь. В замке щёлкнул ключ.

– Думаю, нам стоит передохнуть, – буркнул Фирс со вздохом. Он взглянул на стюарда и покачал головой. – А вы пока можете заняться своими делами.

* * *

Неустрашимый дедуктивист Вийт и его верный помощник Фирс заглянули в комнату, гордо именовавшуюся зверинцем.

– Никого! – удовлетворённо кивнул истопник, и друзья скользнули внутрь.

Посетителей здесь действительно не было. В клетках суетились, прыгали, пробовали на крепость прутья своих эргастулов агамиды, тилацины, каты, гистриксы и прочая живность, названия которой не произносимы цивилизованным человеком.

На появление людей звери отозвались взрывом звуков – от пронзительного визга до угрожающего шипения.

– А вот и подходящая палка! – Фирс отошёл в угол, чтобы подхватить одну из стоявших там мётел, ту, что выглядела покрепче.

Следователь тем временем занялся защёлкой иллюминатора. Она оказалась хитроумной, не поддавалась, и ему пришлось изрядно помучиться. Наконец раздался щелчок, скрипнули петли, и из распахнутого настежь окна в лицо ударила волна ледяного воздуха.

– Высоко, – буркнул Вийт, высовываясь наружу и всматриваясь в безграничную бездну под собой.

На поверхности земли застыла чёрная сигара, тень «Барсука». Она, казалось, совершенно не двигалась, но город уже едва проглядывал на горизонте. От него вилась поблёскивающей ленточкой река, вливалась в другую реку, более широкую и прямую, и эта сверкающая водная дорога тянулась через лоскутное одеяло полей, пересекала похожие на кочки мха леса, проносилась под дирижаблем и терялась вдали, за противоположным краем горизонта.