Текст книги "Бегство на Венеру"

14

Мипосанцы не имеют или почти не имеют чувства прекрасного. Они, кажется, не видят уродливого. Их улицы кривые, дома кривые. Гармония проявляется лишь в обилии дисгармонии. Дворец Тироса не был исключением. Тронный зал был бесформенным и представлял собой многоугольное пространство, находящееся где-то в посередине дворца. В одних местах потолок был высотой в двадцать футов, а в других – не более четырех. Его поддерживали колонны разных размеров с неровными поверхностями. Их мог создать только пьяный сюрреалист, страдающий от шизофрении, что нельзя считать нормальным, так как сюрреалисты не всегда пьяны.

Возвышение для трона, на котором сидел Тирос на деревянном стуле, представлял собой деревянный брусок, который, казалось, был выкачен из гигантской шкатулки для игральных костей и был оставлен там, где остановился. Никто не мог бы поставить его там, где он стоял, так как большая часть комнаты находилась сзади него и Тирос сидел спиной к главному выходу.

Меня поставили перед троном и я впервые взглянул на Тироса. Это было неприятное зрелище. Тирос был очень толстым – единственный мипосанец из виденных мною, чье телосложение было некрасивым. Он был пучеглазым, с огромным ртом. Его глаза были так широко расставлены, что казалось, что он косит, когда смотрит на вас. Его огромные жабры были очень воспалены и казались болезненными. В общем, симпатичным он не был.

В комнате было полно дворян и воинов. Среди них я сразу увидел Юрона. Его жабры пульсировали и он мягко выдувал воздух. По этим признакам я понял, что он был в отчаянии. Когда его глаза остановились на мне, его жабры захлопали от злости.

– Как поживает благородный Юрон? – поинтересовался я.

– Молчать, раб! – приказал один из стражников.

– Но Юрон мой старый друг, – возразил я. – Я уверен, что он рад видеть меня.

Юрон лишь стоял, дул и хлопал жабрами. Я видел как некоторые дворяне, стоявшие рядом с ним, втягивали воздух через зубы. Они, как я понял, смеялись над его неловким положением. Это наибольшее проявление смеха, на которое они были способны.

Был здесь и Вомер. Я почти что забыл его. Он смотрел на меня своими скучными рыбьими глазами. И также меня ненавидел. В комнате, наполненной людьми, не было ни одного дружелюбного существа.

Когда меня подвели к трону, Тирос уставился на меня.

– Желтые волосы!, – заметил он. Странное существо. Юрон говорит, что это очень ценный раб. В чем же его ценность – в его светлых волосах? Я многое слышал о тебе, раб. Я слышал, что ты непокорен, неуважителен и носишь оружие, убивающее людей, если только направишь его на них. Что за чушь! Они меня обманывали, не так ли?

– Возможно Юрон и обманывал, – сказал я. – Он говорил тебе, что я ценный раб?

– Молчать! – закричал дворянин, стоящий сбоку от меня. – Рабы не задают вопросов королю.

Тирос подал знак, чтобы не мешали.

– Пусть говорит. Я задал ему вопрос. Его ответ интересует меня. Да, раб, Юрон сказал, что ты представляешь собой большую ценность.

– Он говорил, сколько он заплатил за меня? – спросил я.

– Это была какая-то очень большая сумма. Я не помню, называл ли он точную сумму, но дал мне понять, что ты стоил ему целого состояния.

– Он заплатил за меня всего десять клуволов, – сказал я. – Я не стоил ему почти ничего, кроме того он боялся меня. Поэтому он подарил меня тебе.

– Почему он боялся тебя? – допытывался Тирос.

– Потому что он знал, что я могу убить его в любой момент. Поэтому он подарил меня тебе. Возможно, Юрон хотел твоей смерти.

Теперь уже все жабры хлопали и стоял шум от выдуваемого воздуха. Все смотрели на Юрона.

– Он лжет, – закричал он. – Я подарил его тебе, Тирос, для охраны детей. Он дважды спас моих детей от гайпалов.

– Но он стоил тебе всего десять клуволов? – допытывался Тирос.

– Я сделал очень выгодную покупку. Я…

– Но он стоил всего десять клуволов, и ты испугался его. Поэтому ты подарил его мне. Теперь Тирос уже кричал. Вдруг он, осененный новой идеей, остановил свои выпученные глаза на мне.

– А как я узнаю, что это существо может убить любого, – спросил он.

– Благородный Юрон сказал об этом, – напомнил я.

– Благородный Юрон – такой же лжец и как и его отец, – выпалил Тирос.

– Приведите раба! – крикнул он воину, стоявшему рядом.

Пока ждали появления раба, он снова остановил свое внимание на несчастном Юроне. Он поносил и оскорблял Юрона и его предков до десятого колена, затем перешел на жену Юрона и ее предков и ее потомство. Он не останавливался до тех пор, пока не привели раба.

– Приставьте его к этой колонне, – приказал Тирос. Затем обернулся ко мне. – А теперь убей его этой штукой, если ты можешь, – сказал он.

– Зачем мне убивать этого раба, когда вокруг столько моих врагов? – отказался я.

– Делай то, что я тебе приказал, раб! – велел Тирос.

– Я убиваю только для самозащиты, – сказал я. – Я не буду его убивать.

– Ты не можешь убить его – вот в чем причина, – сердился Тирос. – Это существо не может никого убить. Ты великий лжец и ты сумел напугать многих своими небылицами, но тебе не удастся запугать Тироса.

– Но я могу легко доказать, что могу убить, не причиняя вреда этому беззащитному человеку.

– Как? – закричал Тирос.

– Я могу убить тебя, – сказал я.

Фигурально говоря, Тирос чуть не пробил головой дырку в потолке. Его жабры яростно захлопали и он выдувал воздух с такой силой, что в течение минуты не мог говорить.

– Схватить его! – закричал он страже. – Схватить и забрать у него этот предмет.

– Стойте! – приказал я, – если кто-нибудь подойдет или станет угрожать мне, я убью тебя, Тирос. Я могу убить любого, находящегося в этой комнате, если захочу. Но мне не хотелось бы этого делать, если только меня не вынудят. Все чего я прошу – это освободить мою подругу Дуари, меня и моих двух друзей Кандара и Артола. Если вы это сделаете, мы уйдем и не тронем вас. Пока я нахожусь в Мипосе, никто не может чувствовать себя в безопасности. Что ты скажешь на это, Тирос?

Его воины колебались, повернувшись к нему. Тирос был в затруднении. Если он покажет страх передо мной, он потеряет свое лицо. Если он будет настаивать на выполении своего приказа, он потеряет жизнь. Он решил уклониться от ответа. Он повернулся к Юрону.

– Предатель! – вскричал он. – Убийца! Ты подослал этого человека, чтобы убить меня. Так как он отказался подчиняться тебе, я прощаю ему его слова. В конце концов он всего навсего невежественное существо низкого сословия. Он ничего больше не понимает. Но ты, негодяй! Ты умрешь! За государственную измену я приговариваю тебя к смерти и этот человек будет твоим палачом. Уведите этого раба и поставьте Юрона на его место возле колонны, – приказал он. Потом он повернулся ко мне. – А теперь мы посмотрим, что сделает это существо. Убей Юрона!

– Я уже говорил, что убиваю только для самозащиты. Если ты хочешь, чтобы я кого-нибудь убил, подойди сам и попробуй напасть на меня, или же замолчи.

Как и большинство деспотов-тиранов, Тирос был полусумашедшим. Он совсем или почти не контролировал свое состояние и теперь был взбешен. Он злился и мычал, хлопал жабрами и рвал на себе бороду. Но я видел, что он меня боится, так как не сделал ни одного движения, чтобы атаковать меня и не отдал приказа, чтобы это сделали другие.

– Послушай, – сказал я. Мне надо было кричать, чтобы быть услышанным из-за шума, который он создавал. – Освободи нас, как я предлагал тебе, и дай нам возможность уйти. Если ты не сделаешь этого, я буду вынужден убить тебя, чтобы совершить побег.

– Надо избавиться от него любой ценой, – сказал один из придворных.

Это было спасительной соломинкой для Тироса.

– Если это воля моего народа, – сказал он, – я подумаю над ней. А сейчас возвратите его в отделение для рабов и больше не показывайте мне.

15

Когда я вернулся в отделение, то обнаружил, что раб, которого я отказался убивать, рассказал историю моего столкновения с Тиросом. И как всегда бывает со сплетнями, самое главное в них было утеряно. Одни рабы смотрели на меня как на воскресшего из могилы, другие как на заключенного, которого ведут в камеру смерти, что было более точной аналогией. Они толпились вокруг меня, задавая множество вопросов. Некоторые с удовольствием трогали меня, как смельчака, выступившего против льва в его клетке. Плин хвалил меня громче всех. Кандар кажется был взволнован. Он считал, что судьба моя была решена. Артол искренне гордился мной. Он реагироварал как настоящий воин – за то, что я сделал, стоило отдать жизнь. В похвалах Плина сквозила зависть. В конце концов, он был мипосанцем.

Кандар, Артол и я наконец оторвались от других и сели на утоптанную землю, чтобы поговорить. Они были очень благодарны за то, что я включил их в мои требования об освобождении, но ни у кого из них не было ни малейшей надежды на то, Тирос освободит нас.

– Он найдет способ уничтожить тебя, – сказал Кандар. – В конце концов один человек не может победить целый город врагов.

– Но как? – спросил Артол. – Ты знаешь как?

– Тс-с-с! – предупредил Кандар. – Сюда идет Плин.

Итак, Кандар не доверял Плину. Этот парень был слишком льстивым, и его проявления дружбы были сверх всякой меры.

Кандар, Артол и я поддерживали ночное дежурство. Кто-нибудь из нас старался не спать, но этой ночью мы проморгали и на следующее утро моего пистолета уже не было. Он был украден, когда мы спали. Я обнаружил пропажу сразу как только проснулся. Когда я сказал об этом другим, Кандар спросил:

– А где Плин?

Плина не было в отделении. Мы удивлялись, как он не побоялся дотронуться до оружия. То ли обещанная награда, то ли боязнь наказания были слишком велики для него. Как видите, мы не сомневались, что это был Плин.

Я ожидал, что меня казнят немедленно, но появилось одно обстоятельсто, которое спасло меня на время. Это был королевский праздник. У одного из детей Тироса появились руки, ноги и легкие и он уже мог выходить из бассейна – будущий король Мипоса. Для празднования требовалось много рабов и мы столпились в большом дворе королевского дворца, занимающего несколько акров, в центре которого находился бассейн с развивающимися королевскими чудовищами.

Двор был заполнен придворными, воинами, женщинами и рабами. Я увидел Плина и подошел к нему, но он быстро перешел в половину сада, отведенную для трех человек. Вот какова была награда Плина! Конечно, я не мог следовать за ним. За этим следили воины.

Один из дворцовых рабов увидел как Плин убежал от меня, а воины грубо оттолкнули меня. Он улыбнулся мне.

– Ты наверное тот самый раб, у которого Плин украл странное оружие, – спросил он.

– Да, – ответил я. – Жаль, что я не знаю где оно.

– Оно в бассейне. Тирос так испугался, что, охваченный ужасом, приказал Плину бросить его в бассейн.

Хотя теперь я знал, где находится мой пистолет, это не давало мне никаких преимуществ. Он может остаться там лежать вечно, так как металл, из которого он сделан, не ржавеет. И, безусловно, ни один мипосанец не рискнет достать его оттуда.

Была грандиозная попойка. В основном пили крепкое пиво, которое мипосанцы умели варить. Тирос много пил и был пьян. Я увидел Скабру, его жену – чрезвычайно грубую женщину. Теперь я не удивлялся тому, что Тирос боится ее. Я также увидел Дуари, но не мог поймать ее взгляда. Там были сотни людей, круживших вокруг бассейна.

В полдень поднялся страшный крик. Все смотрели на бассейн, из которого показалась отвратительная амфибия. У нее по-прежнему была рыбья голова. Дворяне попытались словить ее, но она уклонялась от них. Тогда на нее набросили сети и отнесли в королевские покои, где она должна была завершить свое развитие.

К этому времени Тирос был совсем пьян. Я видел как он приблизился к Дуари и как Скабра поднялась со своей скамьи и подошла к ним. Я не мог слышать, что Тирос сказал Дуари, но видел как она вздернула свой маленький подбородок и отвернулась от него. Голос Скабры стал грубым и пронзительным, а Тирос, осмелевший от хмеля, стал кричать на нее в ответ. Они стали ругать друг друга совсем не по этикету. Все наблюдали за ними.

Вдруг Тирос схватил Дуари начал тащить ее прочь. Я последовал за ним. Никто не обратил на меня внимания. Все были заняты событиями, развернувшимися в королевском треугольнике. Скабра начала их преследовать.

Тирос побежал к бассейну, таща за собой Дуари. Он подбежал к краю и, к моему ужасу, нырнул, увлекая ее под воду.

16

Воин пытался преградить мне путь к бассейну. Я ударил его в челюсть с правой руки и он упал. Когда я нырял, над моей головой прожужжал трезубец. Еще один трезубец упал в воду позади меня, после того, как я погрузился. Но никто меня не преследовал. Возможно они понимали, что Тирос находится в родной стихии и не нуждается в защите. Возможно им было наплевать, что случится с Тиросом, так как все его боялись и ненавидели.

Бассейн был глубоким, очень глубоким. Впереди на глубине я увидел фигуры Тироса и Дуари, погружающихся все глубже и глубже. Смогу ли я догнать их, прежде чем Дуари утонет? Выживет ли кто-нибудь из нас в этой схватке с королем амфибий и выйдет ли живым на поверхность? Эти сомнения одолевали меня, но я продолжал плыть.

Когда я достиг дна, то увидел как Тирос скользит в темную дыру в самом низу боковой стенки. Когда я следовал за ним, мои легкие готовы были разорваться. Я увидел какой-то предмет, лежащий на дне. Это был мой пистолет, лежащий на том же месте, куда его бросил Плин. Мне оставалось лишь протянуть руку и взять его. Затем я очутился в темном коридоре, продолжая борьбу за свою жизнь и жизнь Дуари.

Мне казалось этот коридор никогда не закончится. В моем сознании промелькнула мысль, что этот коридор может закончиться подводной пещерой, из которой нет выхода. Моим единственным утешением и надеждой были слова Кандара о бассейнах, соединенными подводными коридорами. Я молил бога, чтобы этот коридор вел в другой, соседний бассейн. Так оно и было. Вскоре я увидел свет впереди и затем над головой. Почти бессознания от удушья я ринулся на поверхность – как раз вовремя. Еще секунда и, честно говоря, я был бы мертв.

Я увидел Тироса, вытаскивающего Дуари из Бассейна. Ее тело было вялым. Было видно, что она мертва. Я был почти уверен в этом. Теперь я мог застрелить Тироса, но заколебался и в это мгновение он исчез со своей ношей за дверью.

Я был совершенно истощен. Я попытался вылезть из бассейна, но обнаружил, что для этого у меня не хватит сил. То, что я прошел, полностью истощило меня. Я осмотрелся, схватившись за край бассейна. Это была небольшая комната или двор, почти все пространство которой занимал бассейн. Крыши не было. Еще было несколько дверей и одно маленькое окно.

Силы бысрто возвращались ко мне. Я вылез из бассейна и прошел в дверь, поглотившую Тироса и Дуари. Здесь я столкнулся с настоящим лабиринтом коридоров. Куда пошел Тирос? Где разгадка лабиринта? Дорога была каждая минута. Если Дуари была жива, я должен был ее спасти. Если мертва – отомстить за нее. Это становилось невыносимо.

Вскоре я услышал голос и пошел на него. Потом я узннал его. Это был повелительный голос пьяного Тироса. Наконец-то я нашел его. Он, наклонившись над бездыханным телом Дуари, требовал, чтобы она поднялась и следовала за ним. Он говорил ей, что устал нести ее, не понимая, что она мертва.

Когда он увидел меня и мой наведенный пистолет, то вскрикнул. Затем поднял тело Дуари и закрылся им как щитом, другой рукой он метнул в меня трезубец. Бросок был слабым и неточным. Я медленно подходит к нему, упиваясь своей местью.

Тирос все время звал на помощь. Меня не волновало какая придет помощь – я всегда успею убить Тироса, прежде чем убьют меня. Я собирался умереть в этой комнате и был спокоен. Все-равно мне не жить без Дуари.

Тирос попытался вытащить свой меч, когда увидел, что я приближаюсь, но мешало тело Дуари. Тогда он бросил его и, продолжая кричать, пошел навстречу мне. Именно тогда распахнулась дверь и дюжина воинов ворвалась в комнату.

Сначала я отдал долг Тиросу Кровавому. Он упал как мешок, тогда я повернул пистолет на приближающихся воинов. Они чуть не попали в меня, когда целый дождь трезубцев полетел на мое почти что обнаженное тело. Именно их число и спасло меня. Они столкнулись в воздухе и сбились с цели, дав мне возможность уклониться. После этого все было просто. Воины со своими мечами не представляли для меня никакой угрозы. Я уложил десятерых из них, после чего оставшиеся двое убежали.

Наконец я остался наедине с телом моей подруги. Я повернулся к ней. Дуари сидела и удивленно смотрела на меня.

– Как ты это сделал, Карсон? – удивлялась она. – Как тебе это удалось?

– Я сделаю для тебя что угодно, – сказал я, обнимая ее.

– Что же теперь? – вскоре спросила Дуари. – Мы в ловушке. Но, по крайней мере, хоть умрем вместе.

– Мы пока еще живы, – сказал я. – Пойдем со мной!

Мы пошли к тому же бассейну из которого только что вынырнули. Через маленькое окошко я увидел, что огромное озеро находилось всего в сотне ярдов от нас. Я был уверен, что от этого бассейна к озеру вел подводный коридор.

– Ты сможешь проплыть еще сто ярдов под водой?, – спросил я Дуари.

– Я постараюсь, – ответила она.

– Подожди, пока я посмотрю, где находится коридор, ведущий к озеру.

С этими словами я нырнул в бассейн. У самого дна я обнаружил отверстие в стене, расположенной ближе других к озеру. Естественно, что этот коридор должен был вести к озеру, за пределы Мипоса. Единственным слабым местом моего плана было то, что нам придется средь бела дня плыть через озеро как раз напротив гавани Мипоса. Вряд ли мы останемся незамеченными.

Когда я вынырнул, Дуари прошептала мне, что слышит как к комнате кто-то идет. Я прислушался и явно услышал топот сандалий и бряцанье доспехов. Затем мы услышали приближающиеся крики.

– Пойдем, Дуари! – позвал я, и она нырнула.

Я подвел ее к отверстию и помог войти в него. Должно быть я ошибся в оценке расстояния до озера. Оно находилось гораздо дальше, чем в ста ярдах. Я удивился выдержке Дуари, так как был на последнем издыхании, когда увидел свет над головой. Как по команде мы ринулись к поверхности и, как только вынырнули, почти в тот же момент, Дуари озарила меня своей улыбкой. Какая девчонка! На обеих планетах, а может и во всей Вселенной вряд ли найдется такая.

Мы очутились в маленьком круглом бассейне, в основании башни не имевшей ни крыши, ни окон. Выступ высотой в несколько футов окаймлял бассейн. Мы вылезли на него, чтобы отдохнуть и обсудить план действий. Решили остаться здесь до темноты, а затем попытаться достичь озера. Если нас преследовали, то я мог расправиться с ними как только их головы покажутся на поверхности воды. Как я благодарил Бога за этот пистолет!

С наступлением темноты мы проплыли остаток подводного коридора и оказались в озере. Держась береговой линии, мы направились в сторону от города. Каких ужасных кошмаров водных глубин нам удалось избежать, оставалось только догадываться. Но мы выбрались живыми и невредимыми. Полагаясь больше на интуицию, чем на что-либо другое, мы шли туда, где оставили наш анотар. Наши серца едва не ушли в пятки, когда мы искали его. Ночь была темной. Даже странный свет Венеры казался темнее обычного. Наконец мы остановились и, отчаявшись, легли отдохнуть на мягкую траву.

Мы оба должно быть мгновенно уснули, так как следующее, что я могу вспомнить, был дневной свет. Я сел и осмотрелся. Дуаре спала рядом со мной, а в ста ярдах от нас, прямо в лесу стоял анотар!

Я никогда не забуду то чувство благодарности Богу и то облегчение, которое мы испытали когда наш корабль поднимался над опасностями этой негостеприимной земли.

Единственное, что омрачало наше счастье, было то, что Кандар и Артол оставались узниками Мипоса.

17

Эти счастливые минуты навсегда останутся в нашей памяти. Что касается меня, то я никогда не забуду момент взлета анотара и осознание того, что мы снова были в безопасности.

Безопасность! У этого слова есть нюансы. Безопасность всегда относительна. По сравнению с пережитым в Мипосе, Дуари была в безопасности. Но мы по-прежнему находились в тысячах миль от Корвы, зная лишь приблизительно где она расположена.

У нас было достаточно концентрированного топлива. Возможно его хватило бы лет на пятьдесят. Но мы были вынуждены делать посадки время от времени, чтобы пополнить запас воды и пищи. И каждый раз казалось, что с нами случится что-то ужасное. Такая уж Венера. Когда совершаешь вынужденную посадку в Канзасе, Мэне или Орегоне единственно о чем приходится волноваться, так это о посадочной полосе. Но когда призеляешься на Венеру, то вообще не знаешь, что тебя ждет. Там могут быть клунобарганы – мохнатые дикари-людоеды, сарбаны – ужасные чудовища, напоминающие львов или же басто – огромные всеядные животные, слегка напоминающие американских бизонов. Или же, что хуже всего, это обычные люди. Такие же как мы, которые вообще не считаются с жизнью, а точнее, с Вашей жизнью.

Все эти возможные исходы меня волновали не больше, чем судьбы Кандара и Артола. Они были отличными ребятами и мне была ненавистна мысль, что они останутся рабами в Мипосе.

Дуари очевидно наблюдала за мной, так как сказала:

– Что мучает тебя, Карсон? Ты выглядишь взволнованным.

– Я думаю о Кандаре и Артоле, – ответил я. – Мы надеялись, что убежим вместе.

– Кто такой Артол? – спросила она. – Я не помню раба с таким именем.

– Я встретил его после того как попал во дворец Юрона, – объяснил я. – Он был воином охраны короля Джапала Джантора, отца Кандара.

– Мы должны им помочь, если сможем, – сказала Дуари.

– Я не могу снова рисковать твоей безопасностью, – ответил я.

– Они наши друзья, – сказала она. – Мы не можем покинуть их, даже не попытавшись спасти.

Это было похоже на Дуари.

– Хорошо, – сказал я, – мы можем полетать над городом и подумать, что можно сделать. У меня есть план. Может он сработает, а может и нет. Это будет зависеть больше от Кандара и Артола, чем от нас. Возьми на себя управление.

Пока Дуари управляла самолетом, поворачивая обратно к Мипосу, я порылся в багажнике, нашел письменные принадлежности и написал записку Кандару. Дуари прочла ее и кивнула в знак одобрения.

– Мы легко выполним нашу задачу, – сказала она. – Думаю, что они также справятся со своей.

Я привязал записку к запасному болту и сел за штурвал. Мы летели на высоте тысячи футов над Мипосом. Я начал снижаться по спирали, нацеливаясь на дворец Тироса.

Снизившись, я увидел людей, глядевших на нас с улиц и дворцов, а также тех, кто спасался бегством. Конечно, никто из них до этого не видел аэроплана, так как наш анотор был единственным на Венере, насколько я знаю. По крайней мере если не брать в расчет воинов, захвативших нас в плен. Конечно, они всем рассказывали о случившемся, но никто им не поверил.

Находясь на минимальной высоте, я направил анотар в сторону отделения для рабов, чтобы увидеть Кандара и Артола. Наконец я узнал их обоих. Они стояли вместе, глядя на нас.

Пока я делал новый круг, несколько воинов Тироса прибежали в отделение и начали бросать в нас копья-трезубцы, которыми были вооружены. Не причинив нам никакого вреда, эти копья стали падать им на головы. После того как один из воинов был ранен, они прекратили атаковать.

Я не хотел, чтобы воины находились в отделении. Они могли заметить как я бросил записку Кандару. Но как от них избавиться? Наконец, я придумал. Правда, Кандар мог вслед за остальными убежать из отделения, но надо было попробовать.

Я набрал высоту в тысячу футов, а затем повернул машину и начал пикировать прямо на отделение. Надо было видеть рабов и воинов, спасающихся бегством! Но Кандар и Артол не сдвинулись с места. Если бы только отделение было немного длинее и в нем не было бассейна, я бы смог приземлиться и подобрать их, прежде чем ошеломленные воины поймут, что я делаю.

Дуари была удивлена, когда я вышел из пике, едва не коснувшись одного из зданий дворца. Затем я развернулся и полетел обратно. На этот раз я бросил записку прямо к его ногам. Поднявшись немного, я снова повернул к отделению. Я увидел как Кандар подобрал и прочитал записку. Он сразу же поднял левую руку над головой. Это был знак того, что он согласен бежать с нами и принимает наш план побега. Пролетая над ним в последний раз, я видел как он порвал записку.

Я поднялся высоко и полетел в сторону материка. Я хотел, чтобы мипосанцы думали, что мы улетели за едой. Как только мы исчезли из виду, я повернул на север и постепенно вырулил назад к озеру, на котором стоял Мипос. Находясь вне поля зрения мипосанцев, я нашел уединенную бухту и сделал посадку недалеко от берега. Здесь мы подождали наступления темноты.