Текст книги "Сыскарь из будущего"

Боярин Остафьев встал из-за стола и стал ждать, пока Николай подойдет к нему, а тот сидел, как пыльным мешком по голове стукнутый. Он словно истукан хлопал глазами и не мог поверить в такие совпадения.

– Ну, что? Вижу, удивлен ты безмерно! А как вчерась я был удивлен – только с утра и отошел от такой неожиданности. Сын моего старинного друга спасает мою дочь из лап злобных разбойников! Надо ж такому случиться!

Николай наконец встал и подошел к хозяину дома. Алексей Никифорович обнял его и по-отечески расцеловал, потом долго тряс его за плечи и закричал:

– Подь сюды, Марфа!

Когда она спустилась вниз из своей комнаты на втором этаже, боярин развернул лицом к ней Николая. Затем загадочно посмотрел на обоих и произнес:

– Вот, дочка, смотри, это сын моего давнего друга Ивана Бельского, Николай Иванович Бельский.

– Так я и так его знаю, – удивленно ответила Марфа.

– Мало, что ты его знаешь. Ну-ка, встань с ним рядом.

Марфа тут же подскочила к Николаю и радостно затеребила его за руку.

– Стой смирно, егоза, не вводи человека в краску! – прикрикнул боярин на дочь. – Матушка приболела, а то бы посмотрела, как ты себя ведешь! Стыдно, должно быть!

Он обошел вокруг молодой пары и довольно причмокнул губами, потом ударил в ладоши и радостно произнес:

– Бог видит, а парочка из вас получится весьма неплохая!

Марфа тут же покраснела и покосилась на Николая. Тот удивленно, чуть ли не разинув рот, смотрел на Алексея Никифоровича.

– Че смотришь так удивленно на меня? Вот выправлю тебе обратно боярство. Земли тебе причитающиеся обратно вернем! Али не судья я? А Марфе в следующем году пятнадцать будет. Так что аккурат справная невеста, да ты ее еще и из полона спас. Вот и жениться теперь обязан. Такой уж добрый обычай есть на Руси: если молодец девицу спасает, то и жениться на ней обязан! Аль не люба моя дочь тебе? – хитро сощурив глаза, спросил Остафьев.

Николай не знал, как и поступить. Глаза Марфы, не скрываясь, лучились от счастья, а боярин был рад не меньше своей дочери. «Да и вроде как легализация прошла как нельзя лучше; и сейчас было бы очень некстати все пустить под нож. И к тому же, кто такой был боярин Бельский и почему я на него так сильно похож?» – напряженно размышлял Николай и, в конце концов, махнул рукой и рассмеялся.

– Вот подловили вы меня, Алексей Никифорович, так подловили!

– Ничо, молодец! Потом всю жизнь меня благодарить будешь! – рассмеялся в ответ боярин и подмигнул своей счастливо улыбающейся дочери.

Глава 8
Ограбление посольства

Алексей Никифорович долго, чуть ли не до полуночи, беседовал с Николаем, просил о себе побольше рассказать, выспрашивал о жизни в дальних странах, интересовался, какие науки ему удалось постичь. Но больше всего его удивляло то, как его крестник за пару дней сумел ловко одолеть целых три шайки разбойников. Вот и сейчас, за завтраком, в присутствии своей супружницы, которая из уважения к гостю, несмотря на недомогание, спустилась к столу, он не переставал нахваливать Николая.

– Ты только подумай, Антонина Ильинична, каков знатный молодец наш Николай! В одиночку целую ватагу ворогов утихомирил и городской страже передал!

– Да, полно тебе уже молодого человека смущать его героизмом. Я и не сомневаюсь, что наш крестничек в любых обстоятельствах не посрамит памяти своего отца. Да, упокой душу раба твоего верного, Господи! Пусть он лучше нам про дальние страны расскажет, дюже интересно про их житье-бытье мне послушать! Я там никогда еще не была! И к тому же, не престало боярину слоняться по тавернам и ютиться в маленькой комнатенке. Пусть Николенька немедля переезжает жить к нам, пока ты, Алексей Никифорович, не выправишь ему все нужные предписания! Ты у нас к царю вхож, вот и поратуй за своего крестничка!

– Я и сам об этом уже думал, Антонина Ильинична! Действительно, Николай, поди забери свои вещи из трактира! Комнат в нашем доме много, хотя думаю, что ту, в которой ты сегодня ночевал, можно и тебе отдать! А там, глядишь, и свой дом тебе поставим или купим!

– Ладно, потом вы свои вопросы решите. Ну, Николенька, расскажи мне про то, как в дальних странах люди живут!

Но рассказать Антонине Ильиничне про дальние страны Николай не успел. На пороге дома в сопровождении слуги появился думный дьяк. Из-за стола поднялся хозяин дома и пошел навстречу гостю, радостно приветствуя и обнимая его.

– Здрав буде, Андрей Яковлевич!

– И ты будь здрав, Алексей Никифорович, – ответил гость. – Смотрю, ты за столом всем семейством собрался.

– И ты с нами садись, откушай, будь так добр!

– Я бы с превеликим удовольствием, Алексей Никифорович, но вот дело у меня к тебе неотложное есть.

– Так не томи, сказывай, какое-такое дело срочное имеешь!

Гость посмотрел на жену и дочь хозяина дома, и те тут же поняли намек и, поклонившись гостю, ушли к себе в комнаты. Когда мужчины остались одни, хозяин дома указал рукой на своего крестника и представил его гостю.

– А это и есть мой любимый крестничек, Николай Иванович Бельский. Я тебе об нем уже намедни обсказывал в подробностях.

Боярин Остафьев поманил рукой Николая, и тот подошел к гостю поближе.

– Как же, помню-помню! Так вот он какой, герой! А и вправду, на нашего Ивана как две капли воды схожий! – обрадованно воскликнул гость.

– А я тебе что сказывал, как есть вылитый Иван, только вот роста больно уж большого. Прям Илья Муромец настоящий, – гордо похлопав по плечу Николая, ответил Остафьев. – Знакомься, Николай, думский дьяк, глава посольского приказа боярин Андрей Яковлевич Щелкалов.

Гость первым протянул руку Николаю и, взглянув на хозяина дома, произнес:

– Всего пару дней как в Москве, а уже татей поналовил, что другому и за всю жизнь не одолеть! А правду говорят, что ты в дальних странах всяким сыскным диковинностям выучился?

– Было такое дело, и учился, и сам в поимках разного разбойного люда участвовал.

– Вот как раз за этим я к тебе, Алексей Никифорович, и пришел. Бяда стряслася неимоверная! – воскликнул дьяк.

– Какая ж такая бяда? – удивленно спросил Остафьев.

– Я вам обоим по страшной тайне выдам. Побожитесь, что молчать будете? – спросил дьяк и сурово посмотрел на своего друга и Николая.

Оба посмотрели на икону, висевшую в красном углу гостиной, и молча перекрестились. Дьяк внимательно следил за ними. Потом удовлетворенно кивнул головой и сам перекрестился.

– В Англицком посольстве украли золотой набор посуды, причем неимоверно дорогой, – голосом заговорщика произнес Щелкалов.

– И что, с чего такой великий переполох-то? – спросил Остафьев. – Новую купят.

– А то, что Англицкое посольство обвиняет в воровстве нас. Они говорят, что мы это специально сделали, чтобы подорвать наши добрые отношения. Про сей инцидент прознала ихняя королева Елизавета и теперь грозит нам приостановить Московскому княжеству продажу пушек и ядер. Представляете, что будет, если наши супротивники узнают, что мы перессорились с Англией?! Иван Васильевич сейчас в сильном гневе и требует найти этих супостатов, которые вредят нашему государству, а иначе всем нам несдобровать. Так ведь нас могут признать засланными лазутчиками и четвертовать. Я сейчас же подумал о твоем крестнике. Если он в дальних странах освоил сыскное дело и знает их языки, то почему бы ему не попробовать сыскать этих разбойников?

Боярин Остафьев с надеждой посмотрел на крестника, потеребил бороду и изрек:

– А что, Николай среди них долго жил и должен хорошо знать их нравы и обычаи. Может и совладать с поручением? Ведь так, Андрей Яковлевич?

– Вот поэтому я к тебе сам и пришел. Никому другому поручать сие дело я не намерен!

Теперь они оба с интересом смотрели на Николая, будто бы взвешивая его на весах, затем переглянулись и почти в один голос спросили:

– Согласен?

А куда было Николаю деваться? Назвался груздем – полезай в кузов!

– Вот и добре! – удовлетворенно потер ладони Андрей Яковлевич и, взяв Николая под локоток, приказал:

– Тогда пошли! Повозка нас уже ждет!

Хоть до Английского двора от дома Остафьева было рукой подать, но этикет средневековой Москвы требовал, чтобы думный дьяк не шел пешком, а ехал в карете. Буквально пять минут езды, и дверцы кареты распахнулись, а Николай вслед за Щелкаловым спустился по ступенькам. Он оглянулся на карету. Впервые в жизни он прокатился на настоящей, старинной, а не на новоделе. Правда, трясет изрядно – рессор нет, и это здорово чувствуешь своей пятой точкой на каждой попавшейся колдобине.

В посольстве их встретил чопорный английский слуга и проводил прямо в кабинет к послу, который их явно ожидал. Он сидел за массивным столом и что-то писал. Когда дьяк и Николай переступили порог, он, не торопясь, положил в стоящий на столе, отделанный золотом прибор для письма, и пристально посмотрел на вошедших. Дьяк и посол поздоровались, причем Андрей Яковлевич весьма неплохо это сделал на английском языке, а затем представил ему Николая. Посол с любопытством оглядел гостя и задал ему ряд вопросов. Одним из них был вопрос о знании английского языка. Он показался ему не совсем обычным, и поэтому ему было интересно узнать, в каком регионе Англии так своеобразно говорят. Николаю кое-как удалось выкрутиться, хотя видно было, что у посла все же остались какие-то сомнения. Но, видимо, кража его интересовала больше, и он перестал вдаваться в подробности и перешел к делу.

– Мне доложили, что вы самый лучший сыскной агент в Московском княжестве? – спросил он.

– Я не могу сам себя хвалить, но если вам так доложили, то мне остается только оправдать мнение хваливших меня людей, – слегка поклонившись послу, ответил Николай.

Английский посол и думный дьяк одновременно посмотрели на него. Андрей Яковлевич гордо кивнул головой, а посол лишь побарабанил пальцами по столешнице. Немного помолчал, а затем спросил:

– Вы уже в курсе дела?

– Да, в общих чертах. Но мне необходимо ваше искреннее содействие в поимке преступника, господин посол.

– Я готов с вами сотрудничать, если это сотрудничество не будет противоречить интересам моего государства, – высокомерно ответил посол.

– Меня в данной ситуации интересует скорейшее раскрытие преступления, и я ни в коей мере не намерен вредить вам или вашему государству в связи с обстоятельствами данного противоправного дела!

Посол хмыкнул, посмотрел на руководителя посольского приказа и согласно кивнул головой.

– Но на время расследования с тобой рядом неотступно будет находиться наш человек, – добавил посол.

– Согласен.

– Какую помощь вы ожидаете от меня? – спросил посол.

– Мне необходимо осмотреть место происшествия и опросить людей, которые каким-либо образом могут быть связаны с данным делом.

– Вас проводят к месту происшествия, – произнес посол и позвонил в колокольчик.

Тут же открылась дверь, и на пороге оказалось целых два провожатых. Один из них показывал, куда идти, а второй, что поздоровее, замыкал процессию и следил за москвичами, чтобы они не увидели то, что англичанам не хотелось бы им показывать. Так они прошли ряд помещений и наконец пришли в комнату, где произошло преступление. Один из англичан, когда они зашли в помещение, встал в дверях, а второй подошел к застекленному комоду, причем у него был встроенный замок.

– Извольте посмотреть, – важным тоном произнес англичанин, будто бы на открытии выставки шедевров художественной выставки, и указал на комод для посуды, у которого за стеклом красноречиво пустовали полки.

Николай приблизился к комоду и пожалел, что у него нет перчаток. Он покосился на руки англичан – у них всех были одеты тонкие белые перчатки. Николай вытащил из кармана увеличительное стекло и стал осматривать дверцу и полки, где раньше стояла посуда. Отпечатков пальцев на нем видно не было, что и неудивительно, если вся прислуга в посольстве ходит в перчатках. Хоть Николая и убеждали, что выкрал золотую посуду московский вор, но он не отбрасывал рабочую версию, что подобное мог сделать и кто-то из английского посольства. Андрей Яковлевич тоже подошел к комоду, оглядел его со всех сторон и поцокал языком. Хотел открыть дверцу, чтобы заглянуть вовнутрь, но Николай вежливо попросил его не прикасаться ни к чему. Немного обидевшись, думный дьяк отошел в сторону и стал рассматривать обстановку комнаты.

– Кто и когда первым обнаружил пропажу посуды? – спросил Николай.

– Лично я обнаружил это возмутительное разбойное нападение и сразу же сообщил об этом происшествии послу ее величества. Это произошло сегодня в пять утра, когда мне понадобилась посуда для утреннего чая.

– А почему вы считаете, что было совершено именно разбойное нападение?

– Я обнаружил окно открытым. Именно через него, как я полагаю, и проник московский вор.

Николай подошел к окну. Стекла были целы. Никаких механических повреждений на оконной раме не было. Следов от обуви на полу и подоконнике тоже не было видно. Николай попросил открыть окно и выглянул во двор. Это был внутренний двор посольства и второй этаж. Без специальных приспособлений вору через окно в помещение не проникнуть.

– Сегодня уборка в помещении проводилась?

– Нет, согласно распорядка, это должно производиться завтра в моем присутствии.

Николай снял куртку и, используя ее рукав как перчатку, открыл комод и внимательно осмотрел все полки и ящички. Их было много, и среди них – небольшие, выдвижные. По всей видимости, они были предназначены для столовых приборов – ложек и ножей, а может, и вилок. Хотя Николай хорошо не помнил, как выглядели столовые приборы Средневековья. На одном из таких маленьких ящичков он заметил небольшое бурое пятно. Он пригляделся – засохшая кровь. Взял увеличительное стекло. Структуры отпечатков пальцев видно не было. Николай в увеличительное стекло внимательно осмотрел все ящички и на одном из них заметил: на слегка торчащем острие гвоздика – небольшой кусочек белой нитки и такое же небольшое бурое пятно. Николай достал из кармана кусок веревки и замерил размеры пятна.

– А как часто прислуга посольства меняет свою одежду? – как бы между прочим спросил он.

Англичанин возмущенно округлил глаза и, чопорно задрав кверху свой острый подбородок, ответил:

– У нас в посольстве строгий порядок и высокие требования к внешнему виду всех работников, а поэтому смена одежды производится по заранее утвержденному порядку и неукоснительно!

– И когда намечена следующая смена?

– В воскресенье! – ответил англичанин и даже отвернулся, чтобы подчеркнуть всю степень неприязни к варварским вопросам.

– Как я заметил, у вас вся прислуга в посольстве работает в белых перчатках?

– Это обязательный элемент одежды!

– Хорошо, я хочу видеть всех работников посольства, и чтобы все они предстали передо мной по полной форме – так, как одеты сейчас вы! – объявил Николай.

– Но на это потребуется санкция его высочества посла, – удивленно произнес англичанин.

– Тогда идем к вашему послу, – сказал Николай, задвинул обратно все ящички, закрыл дверцы комода и направился к двери.

К нему подошел думный дьяк и недоуменно спросил:

– Ты что, хочешь заставить посла выстроить перед собой всех его работников? Вряд ли он пойдет тебе навстречу.

– Поверьте, Андрей Яковлевич, это в его интересах! Мне думается, что у него завелся крот.

– Кто завелся? – округлив глаза, спросил думский дьяк.

– Предатель, – улыбнулся Николай.

– Да ну! – удивленно воскликнул Андрей Яковлевич.

Посол снова был занят своими бумагами. Он коротко взглянул на московитов и недовольно спросил:

– Что у вас? Отказываетесь сыскать вашего московского вора?

– Нет, наоборот, мы хотим помочь вам найти вора, а поэтому убедительно просим вас вызвать всех работников посольства в ваш кабинет.

– И что это вам даст?

– Я пока не хотел бы уточнять, но, когда соберутся все ваши люди, я обязательно все вам объясню.

– Если вы потом не сможете меня убедить в серьезности ваших намерений, то я извещу нашу королеву о недопустимости поведения представительства московского приказа, и реакция ее величества будет для вас иметь самые серьезные последствия, – предупредил посол.

Андрей Яковлевич вынул из-за пазухи вышитый золотом белоснежный платок и отер вспотевший лоб, прошептав на ухо Николаю:

– Если бы ты не был крестником Александра Никифоровича и он за тебя бы не ручался, лично на дыбу тебя отправил бы за такую твою вольность.

– Убедительно прошу вас не беспокоиться, все будет хорошо, – ответил Николай.

Когда посол остался в кабинете один без своих работников, Николай предупредил его:

– У одного из ваших людей на левой руке, на указательном пальце, будет небольшое повреждение кожи от укола острием гвоздя и соответственно на перчатке будут следы от крови. Кроме того, перчатка будет немного порвана, – объяснил Николай.

– И что это будет значить?

– Это будет значить то, что именно этот человек и есть вор, который украл в вашем посольстве золотую посуду. Он оставил убедительные следы на комоде.

Английский посол и Андрей Яковлевич разом открыли рты, чтобы задать вопрос, но в это время в дверь кабинета постучали, и посол недовольно крикнул, чтобы входили. Камердинер открыл дверь, и в обширный кабинет посла боязливо вошли двенадцать человек.

– Я попрошу всех встать перед господином послом в одну шеренгу и вытянуть перед собой руки так, чтобы его высочество посол мог видеть ваши ладони, – попросил их Николай.

Люди вопросительно смотрели на посла.

– Выполняйте! – скомандовал он.

Послу и самому стало любопытно. Когда требование было выполнено, то он сам лично увидел на указательном пальце одного из работников подозрительное пятно. Посол посмотрел на Николая.

– Теперь все могут удалиться, а вот этого человека я бы попросил остаться, – произнес Николай.

Посол кивнул головой камердинеру, и тот вывел всех людей из кабинета и ушел сам. Николай удовлетворенно посмотрел на порванную на указательном пальце вора перчатку. Затем достал из кармана обрезок веревки и приложил к нему. Размеры пятна крови на перчатке и на ящичке комода совпадали. Все присутствующие в кабинете внимательно следили за действиями Николая. Даже вору стало интересно, и он тоже увлеченно разглядывал собственный палец.

– Господин посол, у ваших работников есть свои комнаты в посольстве?

– Не у всех, – ответил посол.

– А вот у него есть?

– Да.

– Тогда я бы рекомендовал вам обыскать его комнату. Он не мог еще успеть вынести из здания посольства всю золотую посуду – слишком она тяжела, чтобы вынести ее с посольского двора за один раз.

Только теперь вор понял, для чего его пригласили в кабинет к его начальнику, и он рванул к двери, но Николай подставил ему ногу, и тот растянулся на полу. Посол что-то недовольно прорычал, встал из-за стола и направился к лежащему на полу вору. Тот беспомощно оглянулся по сторонам, схватился за голову и заскулил:

– Это не я! Это сэр Бетенхем приказал мне выкрасть из посольства посуду!

Николай подошел к двери и приостановился. Свою работу он выполнил, и теперь можно из посольского двора уходить по-английски. Андрей Яковлевич дожидался реакции английского посла, но тот даже не обращал на него никакого внимания. Он наклонился к вору и тряс его за шиворот, требуя рассказать все начистоту.

– Пошли, – подумав немного, произнес дьяк, – они, по-моему, тут и без нас разберутся!

Когда они уже сидели в карете, Николай, глядя в окно на Английское посольство, произнес:

– Андрей Яковлевич, не примите в обиду, но я бы вам посоветовал приглядеться к связям этого Бетенхема. Мне кажется, что через него вы выйдите на людей, которые заинтересованы в срыве поставок в Московию вооружения. И у вас появится возможность узнать, кто именно желает в ближайшем времени идти на нас войной.

– А ты не так-то и прост, Николай Иванович, – удивленно, с уважением глядя на своего собеседника, произнес дьяк. – Помяни мое слово, ты далеко пойдешь!

– Как любил добавлять в таких случаях мой дед: «Пока милиция не остановит», – тихо добавил Николай.

– О чем это ты, Николай, говоришь?

– Не обращайте внимания, Андрей Яковлевич, детство свое лихое вспомнил, – ответил капитан.

Глава 9
Иван Грозный

Николай перебрался жить в дом боярина Остафьева. Хозяину трактира пришлось отказать. Тот ахал и охал, но делать было нечего, с боярином не поспоришь и не заставишь на себя работать. Николай пока решил освоить старорусскую грамоту. Изучал буквы, их правописание, а заодно и совершенствовал латынь, для чего на торгах у торговца бумагой прикупил пару книг. В монастыре договорился с его настоятелем, и тот разрешил ему заниматься с монахами. Так за учебой незаметно пролетало время, и в конце седмицы, рано поутру к ним в дом снова приехал Андрей Яковлевич. Они, как заговорщики, переглянулись с боярином Остафьевым и подозвали к себе Николая.

– Собирайся, одевай свои самые лучшие наряды, к царю едем, – выдал Андрей Яковлевич.

Первый вопрос, который тут же возник в голове Николая, был: «За что?» Но он, естественно, промолчал и только непонимающе посмотрел на своего крестного.

– Собирайся, коли тебе старшие велят! – сказал Остафьев, затем хлопнул себя по лбу и воскликнул: – А о достойного боярина одеже мы-то впопыхах-то и не подумали!

– Верно, все дела разные с тобой по приказам улаживали, а об этом и не подумали!

Андрей Яковлевич от расстройства уселся на лавку и принялся теребить бороду, изредка посматривая на Николая.

– А на такого великана мы так сразу и не подберем ничего, – вздохнул дьяк. – Что делать-то будем, Алексей Никифорович? Засмеют ведь нас с тобой во дворце! Скажут, что оборванца какого-то к царю привели!

Боярин Остафьев тоже сел с ним рядом. Горестно посмотрел на Николая, но уже через мгновение вскочил и спросил:

– Нам когда во дворец прийти велено?

– Завтра после полудня! А что? – спросил дьяк.

– Успеем, поехали к Марье-искуснице! Она у нас в городе – знатная мастерица, она сможет сшить за день хорошую ферязь!

– Это так, но ему и шубу, как боярину, на царском приеме одевать положено! – воскликнул Андрей Яковлевич.

– Ну нету у меня такой великой шубы! – сокрушенно воскликнул боярин Остафьев.

– Нет, так нет, пойдет пока без шубы! Боярство царь присвоит, а пока он, можно считать, что и не боярин вовсе, так что авось и не опростоволосимся! Поехали к Марье!

Как-то в своем времени Николаю однажды пришлось побывать у портных, когда себе парадку шил по случаю награждения. Когда пришел приказ, оказалось, что у него ее нет. По службе ему форма вообще не нужна была. Опера особо не светятся в ней. Он даже не помнил, когда и одевал ее в последний раз. Наверное, когда на удостоверение нужно было сфотографироваться, а тут парадка срочно понадобилась. Наверх к начальству вызывали, а без нее никак. Так этот портной целую неделю возился, и это – срочный заказ. Невозможное дело, но Марья-искусница утром сняла мерку и сшила ему парадную одежду боярина, состоящую из трех одежд: ферязь, охабень и опашень – всего лишь за день и без какой-либо техники. С крестным съездили на базар за сапогами, они как раз вовремя были готовы, а заодно и достойную боярина шапку подобрали. Заказанный накануне пояс тоже оказался весьма кстати, было на что шпагу повесить. Когда Николай полностью снарядился, то и крестный, и его друг – все ходили вокруг Николая, выискивая недостатки, но так и не нашли их и оказались весьма довольны увиденным.

Плотно пообедав, на карете Андрея Яковлевича они втроем направились во дворец. Николай, по случаю, первый раз надел на свой пояс шпагу. Ножны к ней были без драгоценных камней, но строгие вставки из позолоченной меди делали их весьма достойными. А вместе с гардой и рукоятью они составляли единое, неотъемное целое. Увидев шпагу, крестный и его друг тут же принялись ее разглядывать.

– Знатное оружие, весьма знатное, – осторожно проведя большим пальцем по лезвию шпаги, произнес Алексей Никифорович.

Ехали не близко и, как Николай понял, путь держали в Александровскую слободу. Подъехав к царскому двору, они вышли из кареты и дальше пошли пешком. Не положено, кроме царя, по двору верхом или в упряжи ездить. Николай с удивлением рассматривал причудливую архитектуру царского города. Именно так, Александровская слобода за время почти безвыездного присутствия в ней Ивана Грозного разрослась и стала небольшим городком со множеством каменных домов и торговых лавок. Были здесь и заморские товары. Но особенно ярко выделялся храм Богоматери с золотым крестом на куполе и покрытый снаружи яркой живописью.

Степенно подойдя к парадному крыльцу, они остановились. Стали ждать. Крестный и Андрей Яковлевич с гордостью оглядывали проходивших мимо них людей. Многие с уважением здоровались и выспрашивали: кто это вместе с ними прибыл к царю. Они степенно разъясняли, а любопытствующие, узнав, что это сын боярина Бельского, уважительно цокали языками. Так и сейчас, крестный рассказывал очередному знакомцу про Николая, когда с крыльца спустился стряпчий. Тот шепнул на ухо Андрею Яковлевичу, что скоро уже и их очередь должна подойти. Дьяк спохватился и стал снова оглядывать одеяние Николая и, наконец, успокоившись, легонько подтолкнул его к крыльцу.

– Идем, нам еще придется поблудить немного по палатам царского дворца. Негоже нам своего царя заставлять ожидать нас, – произнес дьяк и пошел впереди, указывая путь.

Видно было, что Андрей Яковлевич хорошо ориентировался в запутанных переходах, как у себя дома. Не один раз ему приходилось к Ивану Грозному с докладами ходить. Перед царской палатой их остановили царские стражники. Попросили сдать на время оружие. Не положено к царю при оружии являться. Прошло еще какое-то время, наконец двери царских палат открылись и их позвали. Боярин Щелкалов снял с головы шапку и первым вошел в зал, вслед за ним – боярин Остафьев, а за крестным пошел Николай. Иван Васильевич сидел на белом резном троне, слегка наклонившись, и ястребиным взором пронзал вошедших. Его острая черная бородка выступала чуть вперед. Бояре поздоровались с царем, пожелали ему многие лета и склонили перед ним головы. Николай повторил их действия. Наступила тишина. Никто не смел вперед царя произнести слово. Царь некоторое время молча изучал Николая. Затем взглянул на Андрея Яковлевича. Тот сделал шаг вперед и, указав на Николая, представил его.

– Позволь, государь наш, представить тебе сына боярина Бельского Ивана, о котором я тебе накануне рассказывал. Имя сего достойного мужа – Николай Иванович Бельский.

– А это верно мне сказывали, что ты в одиночку три разбойничьи шайки захватил в плен? – перебив боярина, вставил царь.

– Так оно и было, как про меня сказывали. Не обманули тебя, царь.

– А в Англицком дворе как ты сумел выявить заговор?

– Там мне повезло – вор оставил после себя улики неопровержимые. Вот я и сумел разобраться, что к чему.

– Скромен, похвально, – с довольным выражением лица ответил Иван Грозный. – Узнаю в тебе моего тезку, тот тоже сильно скромный был, но зело умен! А как служить мне намерен? Не предашь? – спросил царь.

– Я родного отечества никогда не предам! А поэтому и тебе верен буду, как царю государства нашего, – ответил Николай.

Иван Грозный испытующим взглядом оглядел собравшихся. Те одобрительно загудели и закивали головами. Царь тоже удовлетворенно кивнул головой и продолжил:

– Мне нужны преданные люди, и я верю в тебя, верю, что ты не подведешь меня! У меня зело много мысли насчет государства нашего, а надежных, верных слуг, чтобы довести все мои мысли до дела, не хватает. Пока я доволен вами всеми. Так и несите свой жизненный крест. Достойно! Намедни добрые вести пришли ко мне из Англицкого двора. Вскоре к нам должны заявиться через Белое море англицкие корабли с ихними пушками и ядрами. Так что вражий заговор изобличен, и государство наше не пострадало от черных языков врагов наших. Я принял решение: возвращаю законное боярство сыну моего преданного человека – воеводы Бельского Ивана, кой погиб яко герой в огненной геенне, в обороне города нашего – Москвы от татарских полчищ. Отныне именовать Николая Бельского никак иначе, как боярином. Вот и грамота сия на то за моей подписью дана тебе будет. Земли и строения в Москве, которые принадлежали твоему отцу, будут тебе возвращены, как его сыну старшему, но с отсрочкой на один год. Ибо нонешним хозяевам тоже нужно время, чтобы озаботиться новыми землями и строениями. О сим я уже подал указания боярину Остафьеву на произведение соответствующей записи в книге боярской.

– Благодарю, царь, за милость твою ко мне, – ответил Николай и поклонился.

– Отец твой делом и верой служил отечеству нашему, и ты, вижу, достойно имени отца сваго начинаешь дела свои в московских землях. Твой отец был бы доволен тобою. Я лично поставлю в храме свечу за упокой его души!

– Еще раз благодарю, царь, за себя, а тем более за отца своего!

– Приказываю, раз ты так ловко с разбойниками управляешься, назначить тебя заведовать Разбойной губой в Твери. Там, как мне докладывали, этого люда во множестве обитается, особенно по лесам бродят, а московским торговым людям они препятствия всякие чинят, а в иных случаях и живота лишают. Не справляются люди тамошнего князя с делами своими. Так что поезжай и через месяц доложишь мне о том, что лишил всех богоотступных разбойников живота своего!

– Слушаюсь тебя, царь, я выполню твое указание!

– Твои московские земли тебе будут возращены по наследственному праву, так как ты – единственный тепереча старший из рода Бельских и имеешь на них полное право. А вот за то, что отвел подложный навет на московское княжество за воровство в Англицком дворе, дарую тебе еще и дачу на Тверской земле. Полагаю, что так у тебя будет больше интереса с разбойниками тамошними расправиться. Да, и нужно же тебе жить где-то, пока в Твери службу свою нести будешь.

Царь умолк, а стряпчий преподнес Николаю четыре грамоты: на боярство, на московские земли и на землю под Тверью. Вот эта земля под Тверью и была дача. Не те шесть соток в нашем понимании, а земля, строения и холопы. В общем, целое село со множеством дворов и людей. А четвертая грамота указывала на то, что боярину Николаю Бельскому приказано исполнять разбойные дела. Николай поблагодарил, а Иван Грозный только молча кивнул, и все поняли, что аудиенция окончена.

По дороге домой заехали в боярскую избу, где, оказывается, были уже готовы на Николая все бумаги. Вот тебе и отсутствие компьютеров, телефонов и прочей оргтехники. И без них все четко рассчитали и выдали под роспись причитающуюся ему сумму. Теперь Николай стал официальным государственным служащим в Московском княжестве.

Когда вернулись в дом Остафьева, тот на радостях захотел закатить пир. Николаю, по идее, нужно было выставляться. Будучи в своем времени у себя в отделе, например, после очередной звездочки, – это было гораздо проще. Сбегал в магазин, набрал того и этого, да и порядок – все рады и довольны. Но сейчас Николай даже не знал, что ему и предпринять, а потому полностью отдал бразды правления в организации праздника своему крестному. Андрей Яковлевич на какое-то время исчез. А затем явился уже в другой одежде и с каким-то футляром в руках. Он загадочно улыбался, а когда преподносил его, то торжественно произнес: