Текст книги "У трех дубов"

Глава 4

И Лексингтон пережил это.

Мокрая губка, которой водили по его лицу, заставила мгновенно оторваться от сна, в котором крадущиеся по лужайке фигуры Джона Менделя и Молли вызывали в нем какую-то смутную, непонятную тревогу.

– Вставай, мой мальчик, – сказал одетый Сократ.

Сквозь открытое окно виднелась долина, окутанная утренним туманом, пронизываемая первыми солнечными лучами.

– Который час? – спросил Лексингтон, сонно нащупывая туфли.

– Половина седьмого, – ответил Сократ. – Тебе придется пройти семь миль, прежде чем сможешь получить завтрак.

Полчаса спустя они вышли из дома, где еще не было никаких признаков пробуждения. Хозяин вставал поздно. Он появлялся лишь к полудню, а в этот день, как объявил накануне, собирался провести весь день в постели.

Братья осторожно перебрались через почти незаметную проволоку, подсоединенную к сигнализации, и вышли на дорогу…

– Я все еще продолжаю ломать себе голову о ночном сигнале, – начал Сократ, когда они достигли вершины холма. – Ты, вероятно, заметил: мы видели только одну половину дома, другая была скрыта выступающим углом стены. Ах, вот она!

Туман рассеялся, и в утреннем солнце здание засияло перед ними, как белый драгоценный камень. Позади него, немного правее, внезапно стал виден красный фронтон здания усадьбы Боба Штейна.

– Зачем тебе ломать над этим голову, Сократ? Ты одержимый детектив. Даже в таком прелестном месте выискиваешь какие-то тайны. – В действительности же Лексингтона тоже очень интересовало загадочное поведение девушки.

– Мистер Джефри любит, чтобы было много света в доме, – продолжал Сократ, указывая на белый дом. – Взгляни, какие большие окна на первом и втором этажах.

– Ну, каковы твои выводы, мудрец? Я буду, Сок, твоим доктором Ватсоном.

– Не говори глупостей, – обозлился Сократ, который в некоторых вопросах был очень щепетилен. – Давай спустимся в долину, оттуда осмотрим дом вблизи.

Не пройдя и пяти минут по узенькой тропинке, Сократ неожиданно остановился.

– Три дуба!

Прямо перед ними вытянулись три дуба, три больших ствола, под широкой кроной которых извивалась тропинка. Лексингтон остановился, с недоумением глядя на брата.

– В каждой такой местности всегда имеются три дуба, три поста и тому подобное. Просто идеальное место для свидания, – сказал он. – Что касается меня, должен признаться: я не настолько романтичен, чтобы интересоваться местом свидания влюбленных парочек. Скорее предположу, что такой прекрасной дорогой иногда наслаждается сам ворчливый Мендель.

– Бедный Джон был бы счастлив, если бы смог пройти хоть два метра. В течение нескольких месяцев он не может выйти из дома на собственных ногах.

Им пришлось пройти через кустарник, который густо разросся вокруг дубов. Затем тропинка круто свернула налево, и перед ними открылся вид на дубы во всей их красе.

Внезапно задумавшийся Лексингтон почувствовал, как его судорожно схватили за руку.

– О Боже!

Его брат указал вперед, туда, где над тропой протянулся толстый сук. На этом суку, крепко привязанный веревками, лежал человек. Его руки беспомощно свисали вниз, лицо было обращено к братьям, между глаз виднелось красное пятно – след пули.

Сократ рванулся вперед и посмотрел вверх.

Не было никаких сомнений: там, на суку, лежал убитый Джон Мендель.

Братья, пораженные увиденным, не могли свести с этой ужасной картины глаз.

Глава 5

Так стояли они некоторое время, словно окаменевшие. Первым пришел в себя Лексингтон. Он поднял ногу, чтобы двинуться вперед, но Сократ остановил его.

– Стой где стоишь!

– Это ведь Мендель, не так ли?

– Да, это он, – кивнул Сократ и перевел взгляд с сука на землю. – Жаль, что земля здесь такая твердая, будет трудно обнаружить какие-нибудь следы. Осторожно, Лекс, иди дальше, но не наступай на что-либо, похожее на следы. Я пока залезу на дерево.

Он с удивительной ловкостью забрался наверх, причем наклонное положение дерева очень помогло ему. Кто-то другой, до него, уже взбирался сюда… еще совсем недавно, на многих местах была содрана кора и был заметен след подбитой гвоздями подошвы.

Он без труда достиг сука, на котором лежал убитый.

Лексингтон, следивший за действиями брата, увидел, что он полностью сосредоточил внимание на ногах убитого, а затем очень внимательно, с видом близорукого, стал вглядываться и рассматривать верхний сук, несмотря на то, что обладал прекрасным зрением.

Вскоре после осмотра Сократ стал спускаться вниз и одним прыжком очутился на земле.

– Да. – Это звучало убедительно.

– Что именно? – поинтересовался брат, потому что Сократ, очевидно, увидел нечто такое, что и ожидал увидеть. Но вместо того чтобы ответить, он вдруг задал встречный вопрос:

– Ты нашел что-нибудь?

Лекс безмолвно протянул ему гильзу. Сократ определил:

– 35-й калибр. Я понял по ране, что пуля должна быть в никелевой оболочке. Что еще?

– Ничего, – прошептал молодой человек, в то время как глаза его пугливо устремились на белое лицо, уставившееся на них остекленевшими глазами… – Разве это не ужасно?

– Конечно ужасно, – спокойно сказал Сократ, – и очень интересно, даже в высшей степени интересно.

У Лексингтона Смита еще не было достаточно опыта, чтобы рассматривать каждое преступление с точки зрения его занимательности. Он видел только спокойную, неподвижную фигуру владельца дома, с которым он еще вчера вечером сидел за столом.

Внезапно ему пришла мысль о Молли. Какой это будет для нее ужасный удар!

– Сок, по-моему, преступников, которые проникли в дом, пока мы спали, было несколько.

– Сколько же их было, по-твоему?

– По меньшей мере, трое. Они должны вытащить его из кровати, и притом так, чтобы мы не слышали. Как ты думаешь, они его оглушили?

– Я разное думаю, – ответил уклончиво Сократ… – Расскажи-ка сначала, как ты представляешь себе все это?

Лексингтон задумался.

– У него, вероятно, были очень злые враги. Ты сам говорил, он жил в постоянном страхе и, очевидно, опасался нападения. Пробравшись в его спальню, они его чем-то оглушили или угрозами заставили молчать, чтобы потом перетащить в это место и застрелить.

Сократ покачал головой.

– А почему они его не убили в доме? Если смогли оглушить, почему же сразу не убили? Зачем надо было тащить почти целую милю? Едва ли это было проделано для удовольствия застрелить его здесь, на этом месте. Нет, мой мальчик, с твоей версией что-то не в порядке.

– Однако же они должны были перенести его сюда, – упорствовал молодой человек. – Не могли же Менделя доставить сюда его собственные ноги… А что ты думаешь о сигналах из окон?

– Я этого не забыл… А теперь, Лекс, иди и немедленно вызови полицию. Я останусь пока здесь.

Случилось так, что Лексингтону не пришлось проделать длинной дороги обратно. Когда он с тропинки свернул на главную улицу, первый человек, которого увидел, был полицейский, не спеша, на велосипеде спускавшийся с горы. Лексингтон остановил его и сообщил об ужасной находке.

– Убит? – недоверчиво переспросил полисмен, прислонив велосипед к дереву. – Мой инспектор должен быть здесь сию минуту. Это избавит от телефонного звонка ему.

Пятью минутами позже из крошечного автомобиля вылез его начальник, и они втроем отправились к месту произошедшей трагедии.

Сократа Смита не было видно, но было слышно, как он шевелился в густом кустарнике по левую сторону тропинки.

Через пару минут он появился, держа в руке пару резиновых галош, которые осторожно поставил на тропинку.

– Плохо дело, мистер Смит, – почтительно начал полицейский. – Почему его привязали?

– Его и не привязывали, можете убедиться сами. Веревка была одним взмахом переброшена через тело. Снизу, конечно, кажется, что он крепко привязан. Когда я взобрался наверх, первое, что бросилось в глаза, это то, что оба конца веревки свободно свисают. Тело само сохраняет равновесие. Никаких следов не обнаружено.

– Да, здесь слишком твердая земля, – с разочарованием в голосе сказал инспектор. Потом лицо его оживилось.

– Если идти из долины или пробираться через нее, то обязательно нужно пересечь одно место с мягкой почвой. Немного выше протекает ручей, который делает тропинку болотистой.

– Действительно? Тогда ясно… – Сократ взял галоши и указал на тонкий желтый слой тины, которой были покрыты подошвы галош. – Меня это несколько удивило.

– Они совершенно новые, – сказал инспектор, взяв галоши и рассматривая их. – Обычный товар, который продается сотнями пар. Будет очень трудно найти владельца, если они куплены не по соседству.

Сократ Смит кивнул.

– Этим была бы разрешена первая загадка. Я не совсем понимаю, зачем понадобились галоши.

– Вы нашли только одну пару, мистер Смит?

– Да. Потому что в этом убийстве только один участник.

– Единственный?.. – Лекс уставился на брата. – Хочешь сказать, что один человек нес его целую милю?

– Я говорю, что в этом убийстве участвовал один единственный преступник.

– Их должно быть больше, мистер Смит, – возразил инспектор. – Вероятно, вы знаете, что мистер Мендель из-за тяжелого ревматизма не мог ходить. За два или три дня до этого я еще говорил с ним…

– Да, я отлично знаю, – прервал его Смит-старший. – Мой брат и я гостим у него со вчерашнего дня.

– О, вы живете в «Фальдфрицене»?

– Да. И все же, несмотря на болезнь мистера Менделя, я считаю, что это убийство совершил один человек.

– Тогда этот человек должен быть каким-то суперменом, – сказал инспектор, глубоко вздохнув.

– Нам необходимо осмотреть болото, – сказал Сократ. – Думаю, что мы найдем отпечатки галош двенадцатого номера, которые носил человек с таким большим размером ноги, что одна галоша даже лопнула.

Через сотню метров они подошли к тому месту, где тропинка спускалась вниз и огибала полоску болота. Здесь земля была мягкая и темно-серого цвета.

– Осторожно, – предупредил Сократ, – я вижу несколько следов, правда многие из них старые. Ага, есть и нужный след.

Нагнувшись, он указал на отчетливый отпечаток галоши. Здесь был только один четкий след. На другой стороне влажной тропинки, чуть дальше, они нашли другой отпечаток.

– Черт возьми, ну и шаг у этого человека! – сказал удивившийся инспектор.

– Он прыгнул на ту сторону, – определил Сократ. – Заметьте, как утоплен носок галоши при прыжке и как тяжело ступила нога на ту сторону. Впрочем, этому человеку местность была знакома, судя по тому, как он верно и точно рассчитал расстояние.

– Что это такое? – крикнул Лексингтон, указывая на заболоченное место тропинки.

Сократ перешагнул через заросли осоки и вытащил дамскую туфлю, погруженную в черную глину. Возле нее был отпечаток ноги без обуви.

Инспектор наморщил лоб.

– Это очень важно, – сказал он. – Очевидно, какая-то женщина потеряла здесь туфлю.

– Это выглядит так, как будто она боялась оставить след на тропинке, – сказал Сократ, рассматривая почти новую туфлю. – Американское производство, и на обратной стороне язычка кто-то написал инициалы: «М. Т.»

– М. Т., – повторил Лексингтон. – Молли Темальтон… Всемогущее небо! Сок, она ведь не могла…

У него мелькнуло воспоминание о крадущейся через лужайку фигурке. Молли Темальтон, безобидная девушка. Что должно было привести ее сюда, почему она старалась скрыть свои следы в тине?

Встревоженно посмотрел на своего брата, надеясь обнаружить в его глазах проблески улыбки.

– Куда ведет эта тропинка, инспектор?

– К белой вилле, мистер Смит.

– А кто этот мистер Джефри?

– Чем он занимается я не знаю, знаю только, что пишет какие-то научные статьи. Это очень спокойный милый господин и друг мисс Мендель. – Очевидно, инспектору не было известно, что девушка приходилась убитому падчерицей, так как он закончил свою справку вопросом: – А кто такая эта мисс Темальтон?

– Это одна моя знакомая дама. Я вспомнил ее при прочтении инициалов. А мистер Джефри давно здесь живет?

– Около четырех лет. Он поселился у нас два месяца спустя после смерти миссис Мендель. Если не ошибаюсь, до этого он жил за границей.

– Так, так… за границей, – задумчиво повторил Сократ и направился к белой вилле, взяв с собой Лексингтона, оставив обоих полицейских охранять труп.

– Конечно, у Менделя было много врагов, – объяснил он брату. – Много молодых людей пошли из-за него на каторгу или в тюрьму, и хоть угрозы приговоренных обычно принято оставлять без внимания и не придавать им значения, иногда они все-таки осуществляют их.

– По-твоему, у нас именно такой случай?

– Не исключено. Я всегда отношусь с недоверием к людям, которые внезапно селятся по соседству после того, как долгое время жили за границей.

Легкое облачко дыма вилось из трубы дома мистера Джефри, когда они шли по усыпанной гравием дорожке.

Горничная, немного смущенная посещением незнакомых мужчин в столь ранний час, открыла им дверь.

– Как прикажете доложить?

– Мое имя Сократ Смит. Передайте мистеру Джефри, что я пришел по неотложному делу.

Девушка вернулась и провела их в просторный, довольно необычного вида кабинет. Из-за заваленного бумагами письменного стола поднялся мужчина, глаза которого были наполовину скрыты кустистыми бровями. Он был высокий и худой, с узким одухотворенным лицом и длинными волосами напоминал Лексингтону музыканта.

– Доброе утро, господа. Чем могу служить?

Манеры мистера Джефри нельзя было назвать приятными, скорее в его голосе было что-то отталкивающее и даже, как показалось Лексингтону, что-то угрожающее.

– Мой визит связан с мистером Менделем, – ответил Сократ, и ему показалось, что собеседник вздрогнул.

– Я знаю мистера Менделя только понаслышке, но, пожалуйста, садитесь. Он послал вас ко мне?

– Мендель мертв.

– Мертв?

Блеск в глазах и едва заметное изменение выражения лица выдали его волнение.

– Он был убит в эту ночь в ста метрах от вашего дома.

Наступило глубокое молчание, которое было прервано мистером Джефри.

– Ужасное известие. – Голос у него был холоден и тверд. – Вы нашли убийцу?

– Мы ищем его.

– А, так вы детектив?

Сократ рассмеялся.

– Так, наполовину. Я ведь больше не служу. Может быть, вы случайно слышали мое имя: Сократ Смит.

К его удивлению, Джефри кивнул.

– О, да. Я читал вашу книгу о пробах крови. Не могу ля чем-нибудь помочь? К вашему сведению: я никогда не встречался с мистером Менделем, но его падчерицу знаю очень хорошо. Да, очень хорошо, – повторил он.

– Была ли здесь прошлой ночью мисс Темальтон?

На этот раз мистер Джефри полностью контролировал себя.

– В последний раз я видел ее два или три дня назад.

– Так прошлой ночью мисс Темальтон здесь не было?

– Откуда у вас такое предположение? Я полагаю, что она находится в доме мистера Менделя. Она уже знает о происшествии?

У Сократа Смита не было причин подозревать, что мистер Джефри лжет. Его голос и манера держаться были совершенно непринужденными, и он отвечал без малейших колебаний. Но Сократ инстинктивно чувствовал, что этот белоголовый человек лжет.

– Мне кажется, смерть Джона Менделя вас совершенно не поразила?

Джефри откинулся на спинку стула и соединил вместе кончики пальцев.

– Меня не так-то легко потрясти чем бы то ни было. К тому же меня не удивило это убийство.

– Почему вас это не удивило? – спросил Сократ, и на его тонких губах заиграла улыбка.

– Гм… Мендель, конечно, едва ли принадлежал к категории джентльменов. С Молли, например, он обращался просто возмутительно, но это не относится к делу. Как у бывшего служащего уголовной полиции, у него вероятно было достаточное количество врагов, так как он был жесток и безжалостен. Ему и его другу Штейну любое средство для достижения цели казалось хорошим, лишь бы уличить и осудить какого-нибудь беднягу.

– А вы, оказывается, многое знаете о мистере Менделе, мистер Джефри.

Старый господин пожал плечами.

– Я наслышан о подобных вещах. Он ведь в свое время пользовался большой славой, так же, как вы, мистер Смит.

– Не причинял он вам лично какие-нибудь неприятности когда-либо? – спросил Сократ, продолжая чуть-чуть улыбаться.

– Как он мог это сделать? Он только недавно появился на моем горизонте, так как я долгое время провел за границей.

Несмотря на внешнее безразличие, мозг Сократа работал с лихорадочной быстротой. Он не спеша сунул руку в карман и вытащил оттуда записную книжку.

– С вашего разрешения, я должен сделать несколько заметок. Хотя официально я больше не работаю в Скотленд-Ярде, присутствие здесь обязывает меня заняться этим делом.

– В каком месте он был застрелен? – прервал его объяснения Джефри.

– А откуда вы знаете, что он был застрелен? – стремительно задал встречный вопрос Смит, и на мгновение его противник, как ему показалось, смутился.

– Это звучит так, как будто я что-то знаю о совершенном преступлении. Но вот почему сделал такое предположение. Когда я сидел в кабинете ночью за корректурой статьи для журнала, то услышал звук, который мне показался выстрелом, раздавшимся здесь, в долине, хотя она вряд ли заслуживает такого названия. Вероятно, она называется так благодаря ручью, который в период дождей превращается в речку.

– Был единственный выстрел, который вы услышали?

– Только один, – ответил Джефри, – и я подумал, что это какой-нибудь браконьер. Пока вы мне не сказали об убийстве Менделя, я не придавал этому выстрелу большого значения.

– Гм… – Взор Сократа скользнул по чайному столику, на котором стоял чайный сервиз и блюдо с одним ломтиком поджаренного хлебца.

Сократ написал три слова в лежащей у него на коленях записной книжке.

– Знаете ли вы этого человека? – спросил он и протянул свою книжку владельцу дома. Джефри нахмурил лоб, покачал головой и отдал книжку обратно.

– Нет. Откуда вы это взяли?

– Да так, вдруг пришло в голову, – ответил Сократ и встал. – Итак, вы совершенно уверены, что этой ночью не видели мисс Темальтон?

– Совершенно уверен. В последний раз…

Он не успел закончить фразу. Сократ Смит быстро нагнулся к большой картонной коробке, стоявшей под письменным столом, и что-то оттуда вытащил.

– Объясните мне, пожалуйста, каким образом это попало в коробку?

В дамской туфле, которую высоко над собой поднял брат, остолбеневший Лексингтон узнал парную той, которую они нашли в грязи на болоте.

Глава 6

Окаменевшее лицо Джефри вздрогнуло.

– Туфля принадлежит мисс Темальтон, потому что по дороге сюда она потеряла пару к ней в болоте и не могла найти. Для возвращения домой я дал ей туфли моей экономки. Эта же валялась здесь несколько дней, пока вчера я, наконец, не выбросил ее в коробку, так как считал, что вторая вряд ли найдется.

Лексингтон облегченно вздохнул. Рассказ звучал весьма правдоподобно, вырисовывая дополнительные детали.

– Мисс Темальтон на следующий день вернула одолженные туфли, так что экономке ничего не пришлось объяснять.

– Понимаю, – сказал Сократ. – Если бы я спросил об этом вашу экономку, она ничего не могла бы ответить, так как ничего не знает об этом случае. Умно придумано… Всего хорошего, мистер Джефри.

Старый человек ничего не ответил. Безмолвный, настороженный, он, выпрямившись, стоял за своим письменным столом и не сделал ни одного шага, чтобы проводить посетителей до двери.

– Ну, что ты думаешь обо всем этом, Сок? – спросил Лексингтон, когда они шли обратно.

– Я думаю, что Джефри хладнокровный лжец, – прозвучал веселый ответ.

– А что за имя ты написал в своей записной книжке?

Сократ захихикал.

– Держу пари на два пенни, что ты его ни за что не отгадаешь.

– Вот еще, – удивился Лексингтон, когда Сократ протянул ему книжку. – Так зовут американскую кинозвезду. Что у нее может быть общего с нашим делом?

– Ничего. Однако заметил ли ты, мой дорогой, что Джефри ест тосты?

– А какая связь между поджаренными хлебцами и Мари Минтер?

– Лекс, у человека, который ел поджаренные хлебцы, как бы он часто и тщательно ни вытирал руки, кончики пальцев всегда остаются покрытыми тонким слоем жира. Посмотри сюда, и ты заметишь в углу отпечаток большого пальца. Теперь поверни книжку так, чтобы солнце падало под углом на этот отпечаток.

– Так тебе был нужен отпечаток его большого пальца?

– Это мне было просто необходимо. – Сократ захлопнул книжку и надел на нее кольцо из резиновой ленты. – Я уже говорил тебе, что с большим недоверием отношусь к господам, которые долго жили за границей, особенно к таким, о которых никто ничего не знает, даже в какой стране они проживали. Люди, которые действительно жили за границей, всегда с увлечением вспоминают о красотах этих стран, о пережитых трудностях или о чем-то характерном.

Возьми англичанина, который прожил несколько лет в Южной Америке: первое, что он расскажет своим новым знакомым, это то, что узнал об этих странах. Но если человек возвращается обратно после длительного отсутствия и молчит или выражается неопределенно, это значит, что он или пришел из тюрьмы, или скрывается от правосудия своей страны.

– Ты подозрительный человек, Сократ. Следовательно, считаешь возможным, что Джефри знает что-нибудь об убийстве?

– Посмотрим, что нового обнаружил в наше отсутствие инспектор, – ответил брат.

Инспектор не обнаружил ничего нового. С помощью вызванных рабочих тело мистера Менделя было снято с сука, причем подтвердилось, что веревка просто свисала через труп.

– Теперь мы стоим перед неприятной обязанностью известить об этом молодую девушку. Если вы согласитесь, инспектор, то я возьму эту миссию на себя, – сказал Сократ.

– Это будет лучше всего, сэр, – сказал инспектор Маллет. – Нужно также известить мистера Штейна.

– Я совсем позабыл о нем, – задумчиво проговорил Сократ.

– Это известие его очень расстроит. Они оба работали в полиции и были связаны тесной дружбой. Я полагаю, что это вам известно, мистер Смит?

Смит утвердительно кивнул.

По дороге домой он был неразговорчив, и Лексингтон получил только короткие ответы на все свои вопросы.

В доме Джона Менделя отсутствие хозяина пока еще никто не заметил. Камердинер Тиммс чистил его платье, когда Сократ сообщил об этом.

– Убит? – прошептал тот, совершенно ошеломленный. – Где? В своей спальне, сэр?

– Нет, у трех дубов.

– Но как он туда попал? Ведь мой господин не мог самостоятельно ходить.

– Вы в его комнате еще не были?

– Нет, сэр. Я не вхожу туда, пока он не позвонит. Он не любит, когда его будят.

– Мисс Темальтон уже встала?

– Я спрошу горничную, – сказал Тиммс. Скоро он вернулся с ответом.

– Нет, сэр. Мисс Темальтон появляется в столовой не раньше половины десятого.

– В таком случае горничная должна разбудить мисс Темальтон и сказать, что я пришел с важным известием. Пойду взглянуть на спальню мистера Менделя.

Камердинер проводил его. Это было красивое просторное помещение, возвышавшееся над домом, хорошо, но безвкусно меблированное. В одном углу стояла кровать, конечно, пустая и на первый взгляд совершенно не тронутая.

– Тиммс, прошлой ночью не вы укладывали спать мистера Менделя?

– Нет, сэр. Мистер Мендель имел в этом отношении некоторые странности. Он всегда раздевался сам, и только при одевании я ему немного помогал.

– А где вы его оставили вчера вечером?

Тиммс указал на место, где на одеяле были следы углубления.

– Он сидел здесь, когда я выходил из комнаты.

Одеяло было откинуто, аккуратно сложенная пижама лежала на подушке.

– Куда ведет эта дверь?

– На лестницу, которую велел пристроить мистер Мендель, чтобы иметь прямое сообщение со своим кабинетом на первом этаже. Но он редко пользовался ею.

Сократ нажал на ручку, дверь открылась. Он вышел на узкую темную лестничную площадку, а когда оглянулся назад на освещенную комнату, то заметил на комоде большой ручной электрический фонарь, который давал сильный луч света. Через такую же незапертую дверь они вошли в кабинет. Возле письменного стола стояло кресло на колесиках. Сократ подошел к двери, ведущей в сад, она также не была заперта.

– Странно, – размышлял он. – Очень странно. Здесь, на письменном столе, этим выключателем можно автоматически закрыть и открыть дверь на нижнем этаже… Едва ли можно предположить, что он, идя спать, не проверил, закрыты ли двери.

Но его ожидало еще одно открытие. Наверху, в спальне, около кровати он нашел второй выключатель, который точно так же, как и первый, показал «Открыто».

– Что вы хотите? – повернулся он к появившейся рядом с ним перепуганной горничной.

– Я не смогла достучаться к мисс Темальтон. Я стучала очень сильно, но ответа не получила. Дверь заперта.

Сократ Смит уже бежал вдоль коридора.

– Вот ее спальня, сэр.

Он нагнулся и посмотрел в замочную скважину.

– Ключ вытащен. – Он постучал. – Мисс Темальтон!

Никакого ответа.

Тогда он уперся плечом в дверь. Раздался треск, и дверь поддалась. Сократ Смит оглядел пустую комнату и увидел также несмятую постель.

– Тиммс, где мистер Мендель хранит свои ценности?

– В сейфе, сэр.

– Проводите меня туда.

В узкой комнате, называемой библиотекой, в которой Джон Мендель, когда на него нападала причуда, уединялся целыми днями, находился маленький несгораемый шкаф. При одном взгляде на него отпадали все вопросы. Он стоял открытый настежь, и содержимое его ничем, даже отдаленным, не напоминало ценности.