Текст книги "То, чему не учат в школе. Как не стать жертвой преступления"

(Между прочим, когда-то один сотрудник, работающий по линии борьбы с наркоманией, говорил мне так: «Я могу легко пресечь «работу» любой «точки», где варят и продают наркотики. Как? Сяду на порог этой квартиры и буду сидеть (а напарник будет так же сидеть под окнами). Наркоманы придут – глянь, менты сидят, экая незадача! Предложат мне деньги, я их «пошлю», они и уйдут. Второй раз придут, третий… Потом разбредутся по соседним районам и моя «точка» из-за отсутствия сбыта продукции просто «вылетит в трубу»).

И малолетних бомжат пришлось бы повылавливать, так как это – самый «перспективный» в преступном мире контингент. И точки продажи самогонки и «палёной» водки позакрывать, потому что чем меньше в стране пьяных, тем меньше преступлений. И в тюрьмах пришлось бы попытаться какую-то воспитательную работу с заключёнными организовать (а так же уделить внимание трудоустройству лиц, вернувшихся из заключения!), чтобы хотя бы те, кто захочет, имели возможность стать честными людьми…

А с квартирами, в которых варят наркотики, можно было бы поступить так – дать объявления в СМИ о том, что граждане могут сообщать о подобных квартирах по таким-то телефонам. И вести учет подобных сообщений. Если в каком-то районе количество сообщений о наличии подобных «точек» снизилось – значит, милиционеры, курирующие этот район, работают хорошо. Повысилось или осталось на прежнем уровне – плохо.

Конечно, несмотря на то, что «липовые» изъятия наркотиков и оружия сразу же прекратятся (кто захочет ставить в отчёт лишнюю «палочку», если она теперь говорит о том, что в твоём районе не уменьшается количество преступлений, а значит «играет против тебя»?), предложенная мною схема имеет свои слабые места, и первое из них очевидно любому, кто сталкивался с милицейской бытностью – милиционеры перестанут регистрировать преступления. Так тому же оперативнику Толе, вместо того, чтобы ловить воров, гораздо проще было бы уговаривать обкраденных бабушек не писать заявления – мол, поймаю вора, тогда и напишете. А нет заявлений – не видно и роста квартирных краж в районе!

Но это решаемая проблема. Во-первых, по тем же СМИ (даже сейчас!) можно и нужно постоянно давать информацию о том, что милиция-полиция обязана принимать заявления граждан, если граждане хотят это заявление написать! Обязана и точка! И нужно приводить примеры, как, куда и когда надо обращаться в случае совершения преступления, а также в том случае, если в милиции у вас отказались принимать заявление. А во-вторых – у нас так много штабистов и прочей проверяющей братии, которая днями перебирает бумажки. Пусть отрабатывают свой хлеб – устраивают всевозможные «вводные».

Поясню для несведущих, что такое «вводная». Предположим, в такой-то райотдел пришла бабушка и сказала, что у неё со двора похитили алюминиевую кастрюлю. В райотделе бабушку мягко послали куда по дальше, чтобы не портила показатели, и бабушка ушла. А через минуту в дверях появляются штабисты. «К вам только что бабушка приходила. Где её заявление? Под каким номером в КУПе (в «Книге учёта преступлений») зарегистрировано данное преступление? Зовите начальника, будем всех вас увольнять!» И только после этого штабистам нужно не «подобреть» после полученного с провинившихся ценного подарка, а действительно уволить всех виновных! Два-три случая, и желающих не регистрировать материалы сильно поубавится!

Ну ладно, помечтали – и будет. Милицию пока что никто не собирается всерьёз реформировать, а потому рассмотрим ещё одну проблему, которая может возникнуть у вас при «общении» с работниками милиции.

А проблема такая: угодив в милицию в качестве подозреваемого, вы можете стать жертвой пыток.

Рассказывал мне когда-то один оперативник.

– Случился у нас в районе «подстрел»: пацана хотели ограбить и поэтому выстрелили в него из обреза. Пацан говорит – стрелял Стёпа Крот. Мы взяли Стёпу – а он ни в какую: не стрелял, говорит. Тогда подержали мы его денёк в камере, а на следующий день завёл я его к себе в кабинет, посадил напротив себя. Ни о чём его не спрашиваю, пишу свои бумажки, а на стол шприц с «ширкой» положил. Стёпа – наркоман со стажем – прямо так и впился глазами в этот шприц. Хочется ему уколоться, «ломает» ведь уже, но терпит. Час проходит, два… Наконец Стёпа говорит: «Начальник, дай «ширнуться!» Я ему: «С какой это радости? «Ширка» эта моя, она денег стоит – сам знаешь! И вообще – кто ты мне такой, чтобы я с тобой делился!» Он: «Начальник, дай! Покажу, где закопал обрез!» И действительно – показал, изъяли мы этот обрез, дело в суд передали!

– А «ширку» ты ему отдал? – спросил я.

– «Ширку»? Нет, конечно. Он, сволочь, чуть пацана жизни не лишил, а я ему – «ширку»?!

Вот такая история. Конечно, Стёпа был виноват, и может быть, без такого трюка его не удалось бы отправить на скамью подсудимых, но вообще-то подобные фокусы называются «психологическим давлением», и с их помощью можно заставить написать явку с повинной и совершенно невиновного человека! Наркоман, у которого «ломка», ради «ширки» подпишет бумажку о том, что он лично застрелил президента Кеннеди, Мартина Лютера Кинга и Индиру Ганди…

А ведь допрашивают не только при помощи вожделенного для наркомана шприца с «ширкой». Пораспрашивайте ваших знакомых, которые побывали в «местах не столь отдалённых», и вы услышите, что подозреваемых бьют, подвешивают на упрощённом варианте дыбы, одевают на голову противогаз, и заставляют вдыхать дым от огромного количества сигарет… Да мало ли до чего может додуматься человек, если ему захочется помучить себе подобного!

Конечно – использование пыток в большой мере есть следствие непрофессионализма. Но – не только его. В правоохранительных органах постоянная нехватка людей. А преступлений много всегда. Лавина нераскрытых дел накрывает оперативников как цунами, и заставляет идти тем путем, который дает результат в максимально короткие сроки. Несмотря на то, что это – страшный путь.

Когда-то пригласили меня в один из кабинетов уголовного розыска, чтобы я снял оттиски пальцев рук и ладоней у подозреваемого в квартирной краже.

Я пришёл и увидел, что подозреваемого, скорее всего, только что пытали – он имел жалкий, затравленный вид и серьёзные вдавленности на кистях рук от слишком туго затянутых наручников (которые через полчаса рассосутся, и следов пытки не останется).

Я снял с парня нужные оттиски и, выйдя в коридор, спросил у одного из оперативников (между прочим, далеко не самого худшего и не самого жестокого милиционера, которого я встречал в своей жизни):

– Слушай, а вы уверены, что это он «бомбанул» ту квартиру?

– Нет, хотя очень может быть, – ответил тот.

– Но если вы не уверены в том, что парень преступник, может быть, не стоит с ним обходиться так жёстко? Может, стоит его отпустить, а потом тихонечко следить за ним – ведь рано или поздно обязательно попадётся, если вор?

– Эдик, у нас нет времени работать по другому – следить там и так далее, – был мне ответ. – Если мы не будем обходиться с ними, как ты выражаешься, жёстко, мы никогда ничего не раскроем!

Вот такой разговор. Я, конечно, не имею права учить работников розыска раскрывать преступления – сам ведь я не розыскник, и в их шкуре не был, но честное слово – ведь каждый может попасть под такой пресс, каждый может стать подозреваемым, даже если он и не виновен! Страшное дело!

Когда я был ребёнком, меня и нескольких моих одноклассников обвинили в краже мелочи в магазине; благо, не пытали – дети всё-таки, и отпустили, потому что у нас в карманах на всех было не больше рубля, а продавщица утверждала, что в магазине украли не меньше пятнадцати рублей.

Зачем я об этом рассказываю? Для того чтобы вы увидели – вот живой пример, как совершенно невинные люди оказываются подозреваемыми! И если кто-то оправдывает физические и психологические пытки подозреваемых, считая, что иначе бороться с преступниками нельзя, возникает вопрос: а согласился бы он сам оказаться на месте этих подозреваемых? Думаю, не многие ответили бы «да».

Теперь поговорим вот о чём: представьте, вы вдруг оказались подозреваемым и вас пытают в милиции? Как в этом случае поступать?

Если вы виновны – поступайте как знаете, тут я советы не даю.

Если не виновны – ни в коем случае не «признавайтесь» в том, чего вы не делали! Я понимаю – одно дело писать об этом, спокойно восседая за компьютером в тёплой, уютной квартире, и другое – быть твёрдым, когда всё тело разрывается от боли и мучениям не видно конца. И тем не менее – будьте тверды, не берите на себя чужих дел!

Во-первых, потому что вслед за признанием неминуемо идёт совершенно незаслуженная вами тюрьма, а тюрьмы у нас страшные. Думается мне, что «убеждающие» вас подписать «признание» господа в форме из вполне понятных побуждений будут преуменьшать ужасы того, что вас ждёт в тюрьме (говорить, что вам дадут небольшой срок или вы вообще скоро попадёте под амнистию), и преувеличивать муки, ожидающие вас, если вы сохраните твёрдость. Имейте в виду – они не заинтересованы в том, чтобы вас убить или серьёзно покалечить, совсем не заинтересованы, ведь за вашу смерть или увечья можно очень дорого заплатить, поэтому, как не грубо это звучит, но если будете тверды – помучают, попугают и отпустят. Твёрдость в данной ситуации есть гарантия скорого обретения свободы! И уже потом, когда отпустят, вы сможете жаловаться во все инстанции на тех, кто вас обижал, и глядишь, чего-нибудь добьётесь!

И, во-вторых – подписанное вами «признание» в преступлении, которого вы не совершали, может стать вашим смертным приговором.

Говорю сразу – я в данный момент просто рассуждаю, а не описываю какой-то реальный случай, но к этим моим рассуждениям, думаю, стоит прислушаться.

Итак: представьте, что вас обвинили в убийстве соседа Вити, вас пытали, и вы признались. Против вас сфабриковали улики, и вас арестовали. После ареста, уже в СИЗО, вы, оклемавшись от побоев, естественно, решили восстановить справедливость, начали писать жалобы и т. д.

Но дело в том, что если ваши жалобы дойдут до высоких контролирующих инстанций, и эти инстанции вздумают вашим делом заняться, то это может обернуться очень тяжкими последствиями для людей, отправивших вас «в клетку» – для следователя, прокурора, милиционеров, которые вас пытали. Представляете, как будут чувствовать себя эти люди? Ведь им будет грозить очень реальная опасность променять удобные кресла и дорогие автомобили на неуютную коечку рядом с тюремной парашей! Имейте в виду – при таких «раскладах» люди могут пойти на многое… И если в СИЗО на вас ненароком свалится кирпич, эти люди вздохнут спокойно и скажут: «Мы пытали? Кого пытали? Иванова? Не было ничего такого! Вот, смотрите – его чистосердечное признание в убийстве Вити! И доказательства есть. А про пытки мы ничего не слышали! Спросите у Иванова сами! Ах, он умер… Ну что же вы тогда хотите от нас? Мы ни в чём не виноваты!»

Нет человека – нет и проблемы, так, кажется, когда-то говорили?!

Поэтому, если не хотите безо всякой вины провести долгие годы в ужасающих условиях наших тюрем, или не желаете, чтобы на вас «случайно» упало кое-что тяжёлое в следственном изоляторе или в лагере, мой совет – терпите, и не «признавайтесь» в том, чего не делали!

Написал я это все, перечитал и думаю, а не формирую ли я в читателях типично русский комплекс? Этот комплекс такой – столкнется наш человек с какой-то ненормальностью нашей жизни, а потом начнет вздыхать: «Ах, у нас такие плохие менты! А вот за границей – чудо жизнь! Там все менты честные, политики святые, и вообще, когда европеец заходит в туалет, после него не дерьмом пахнет, а фиалками!»

Этим комплексом нас еще Петр Первый заразил. С тех пор, какую бы гадость нам заграница не принесла, а мы в ее сторону все кланяемся и кланяемся…

На самом деле, люди есть люди. И работники правоохранительных органов во все времена и во всех странах не очень отличались друг от друга. У них были сходные поводы и для доблести, и для свинства.

Вот пример. Другое время, другая страна. 1931 год, Австрия. Взорван скорый поезд № 10 «Будапешт-Вена». Погибли 22 пассажира.

Ну, конечно, общественность негодует: найти преступника и покарать! Начальство требует – быстрее, быстрее! Под подозрение попадает Йозеф Андьял, начальник станции Торбадь, расположенной в семи километрах от места катастрофы. Его арестовывают, но он стоит на своем – никакого поезда он не взрывал! А общественность негодует, а начальство давит на следователей… А следователи допрашивают Андьяла все жестче и жестче! Пройдет время, и настоящий преступник по имени Сильвестр Матушка будет задержан. Выяснится, что он не был связан с Андьялом, и даже не был знаком с ним.

Но было уже поздно. Ни в чем не повинный Йозеф Андьял не выдержал пыток и повесился в тюремной камере.

Ну, чем-то отличается эта трагедия от наших реалий? Ничем. Общественность негодовала, начальство давило, и следователям было не очень интересно, виновен бедный начальник станции на самом деле или нет.

Еще история. Другая страна, другое время. 1943 год, фашистская Германия.

Германия воюет на всех фронтах – с СССР, с США, с Англией. Естественно, все боеспособные мужчины на фронте. В тылу – минимум. Полицейских, ясное дело, не хватает. Естественно, в стране куча убийств, и подавляющее большинство из них не раскрыты. Это вызывает неудовольствие большого начальства – как это у нас, в стране победившего национал-социализма, могут быть нераскрытые преступления?!

В полиции работает человечек, хлыщ и карьерист. Он придумывает, как исправить ситуацию. Он находит слабоумного по имени Бруно Людке. Бруно Людке работает возницей. Собственно, он лишь это и умеет – управляться с лошадьми. В делах людских бедняга совершенно беспомощен – слабоумный, что с него возьмешь!

Следователям даже не приходится на Людке давить – он легко подписывает все бумаги, которые ему подсовывают. Бедняга берет на себя все нераскрытые убийства – все что есть! Но вот беда – Бруно нельзя вести в суд. Любой судья поймет – это элементарный самооговор, Людке нужно отпускать, а хлыща – садить! Или еще хуже – отправлять на русский фронт! Хлыщу на фронт не хочется. Итог – Бруно получает инъекцию яда и умирает. Все уголовные дела закрываются – по причине смерти главного подозреваемого.

И вот здесь читатель может сказать – так это было в фашистской Германии! Тоталитаризм и все такое. А теперь в Европе и в США демократия, а при демократии все чиновники имеют на спине ангельские крылышки, и подобные ситуации невозможны.

Что ж… С 1992 года в США действует организация, чье название переводится на русский как «невиновность». Организация занимается тем, что пытается добиться пересмотра приговоров тех заключенных, которые считают, что отбывают наказание незаслуженно.

Не так давно был освобожден Кларисс Харрисон, который 18 лет провел за решеткой, отбывая наказание за изнасилование, которого не совершал. Харрисон сел в 1986 году – то есть в самое демократическое время. Так что и в странах демократии возможны судебные ошибки и все, что этим ошибкам предшествует – фальсификация улик, давление на подозреваемых, пытки… Вообще, если бы в полиции США работали одни ангелы, то правозащитной организации «Невиновность» просто не существовало бы.

В общем – люди есть люди. Во все времена и у всех народов дела полиции одинаково славны и одинаково грязны.

Я видел много героических и восхитительных поступков своих коллег. Они задерживали преступников, рискуя жизнью, они гибли, выполняя свой долг, они кормили голодных, они спасали тех, кого другие не решались спасти…

Интереснее всего то, что те, кто не жалея себя защищает граждан от преступников, и те, кто допускает ужасные нарушения ради раскрываемости – это одни и те же люди! Не всегда, но – бывает! Да, человеческое сердце способно вместить в себя такие разные вещи! Как говорил герой Достоевского Дмитрий Карамазов: «Широк человек! Я бы сузил»…

В общем, к сотрудникам полиции нужно относиться правильно. Они – не ангелы. Но и не демоны. Они – сложнее. Потому что люди. От людей можно ожидать добра. И можно – зла. Вы предупреждены о возможном зле. А значит – в какой-то степени защищены.

Глава 7. Лежит на земле человек…

Юле было двадцать лет, и была она вполне нормальной девушкой – не алкоголичкой, не наркоманкой. Как-то в холодный февральский вечер она возвращалась домой с работы. Выйдя из маршрутки, она прошла десяток метров по скользкому тротуару, не удержалась на ногах, упала и ударилась головой. Дело было на Тополях. Для тех, кто не знаком с Днепропетровском, скажу, что районы Тополь-1, Тополь-2 и Тополь-3 – далеко не пустырь, людей на улице хватает. Даже вечером и ночью. Тем не менее, к лежащей без сознания девушке никто не подошёл. Ночь была морозной и любой человек средних лет и старше, пролежав столько часов на земле, неминуемо замёрз бы насмерть, но Юля была молода, и поэтому на рассвете она очнулась. Очнулась и побрела домой, шатаясь от огромной слабости. Кое-как она добралась до своей квартиры, а там легла на диван и умерла – сердце не выдержало…

Виталий был таксистом, хорошо зарабатывал, добротно одевался. Как-то вечером в районе улицы Калиновой (тоже один из оживлённейших районов Днепропетровска) его ударили сзади по голове. Очнулся Виталий в кустах через два дня, ясное дело – без денег. Было лето, и потому мужчина до сих пор жив… Делайте со мной что хотите, но я уверен – за эти двое суток мимо лежащего без сознания мужчины прошли тысячи прохожих. Никто даже не попытался помочь…

Не хотелось бы обижать читателей, но, по моему глубокому убеждению, великого украинского народа, о котором так много толкует патриотическая пресса, в природе не существует. Во всяком случае, его не существует в Днепропетровске, а также в Красноармейске Донецкой области – то есть в городах, где я чаще всего бываю. Почему я так думаю? Именно поэтому – мне десятки раз приходилось наблюдать одну и ту же картину – лежит на земле человек, мимо струится поток прохожих, но никто не пытается остановиться и хотя бы поинтересоваться – может быть, лежащему нужна помощь? Нет, отдельные сердобольные личности встречаются, и один раз за пять часов к лежащему всё же кто-то подходит, но общая картина от этого не меняется: народ Украины совершенно равнодушен к гражданину, который лежит и, быть может, требует неотложной помощи. Именно поэтому народ Украины – не великий народ.

Не знаю, как в других странах – давненько не бывал. Но если подобное безобразие происходит в Москве – значит, не существует великого русского народа. Если в Париже – значит, не существует великого французского народа. Если в Нью-Йорке – значит, нет великого американского народа. Если такая картина наблюдается в любой точке земного шара, значит, великие народы перевелись, а может быть, их и не было никогда!

Извините, если задел чьи-то чувства, но пока описанное явление есть на свете, мнения своего я не поменяю.

Да, конечно, подавляющее большинство валяющихся на земле граждан – пьяные. Но имейте в виду: вы никогда не поймёте, что с человеком, пока не подойдёте к нему, не растолкаете его и не поинтересуетесь, что с ним! Я в таких случаях спрашиваю прямо: нужна ли «скорая помощь», и если лежащий говорит мне: «Не нужна, я просто отдыхаю», иду себе дальше. Но! Поверьте моему опыту (а я подходил к лежащим на земле людям много раз) – от помощи отказываются далеко не все! И ещё – оставить человека на земле «опсыпаться» можно лишь в тёплое время года!

За годы работы в райотделе милиции я сталкивался со смертью людской многократно, и одна из истин, которые я усвоил, такова: пьяный, лежащий на земле в зимнее время, потенциальный покойник! Не обольщайтесь – он не проспится, не встанет и не побредёт домой. Он просто замёрзнет на смерть!

Раньше допившихся до невменяемости пьянчужек спасали вытрезвители. Да, в них пьяному основательно «подчищали карманы», но опустошённые карманы, на мой взгляд, не соизмеримы со смертью от переохлаждения… Теперь демократические власти вытрезвители отменили, предоставив пьяницам тихонько умирать на улицах. Почему это демократичнее и лучше – мне не понять!..

Впрочем, есть служба, которая обязана оказать помощь лежащему на земле человеку. Эта служба – «скорая медицинская помощь». И врачи действительно забирают лежащих на земле пьяных (забирают! проверено неоднократно!), поэтому если вы видите, что у ваших ног кто-то замерзает, обязательно звоните «03». Но помните: врачи (как и полицейские) тоже обычные люди, есть очень хорошие, а есть – и не очень, поэтому при общении с ним в подобной ситуации нужно знать кое-какие нюансы.

Нюанс первый – если вы вызвали «скорую» к лежащему на земле человеку, то не уходите, дождитесь её приезда.

Когда-то зимой рядом с трамвайной остановкой я набрёл на валяющегося в бессознательном состоянии пьяного. Было холодно, поэтому я вызвал «скорую» и, по неопытности, отправился домой. Через час я снова оказался на той же остановке, и каково же было моё удивление, когда я увидел, что пьяный лежит там, где и лежал!

Расспросив гулявших невдалеке молодых людей, я выяснил, что «скорая» приехала, врач спросил у пьяного, поедет ли тот в больницу, пьяный промычал нечто, отдалённо напоминающее «нет», и «скорая» уехала! Оставив допившегося до полной беспомощности человека домерзать! Обыскав пьяного, я нашёл у него в кармане ксерокопию паспорта, и, узнав таким образом его адрес, отвёз его домой на такси, хотя сейчас, приобретя некоторый опыт в подобных делах, просто вызвал бы вторую бригаду «скорой».

Поэтому, вызвав «скорую», наберитесь терпения и дождитесь бригаду. Дождавшись, первым делом спросите номер бригады и фамилию врача. Обязательно спросите! Такая ваша любознательность отобьёт у врачей желание уклониться от выполнения своих обязанностей!

Не стесняйтесь настоять на том, чтобы они обязательно забрали пьяного! У врачей на такой случай есть удобнейший диагноз: «Переохлаждение».

И второй, очень важный, нюанс: обязательно узнайте, в какую больницу «скорая» повезёт пьяного. Обязательно узнайте и скажите, что перезвоните в эту больницу, дабы узнать, как у больного дела! Иначе деятели со «скорой» могут вбросить пьяного из машины за ближайшим углом!

Вы думаете, я шучу? Ничуть! У нас в районе работники «скорой помощи» выбросили в балке неходячего бездомного, которому и жить-то оставалось недолго! Выбросили, потому что от опустившегося, несчастного старого человека плохо пахло, и с ним не хотели возиться! Ещё раз повторю – не все врачи такие, я встречал много порядочных, самоотверженных, способных к состраданию людей в белых халатах, но и равнодушные к судьбе больного тоже попадаются! Поэтому припугнуть бригаду «скорой» тем, что вы будите интересоваться дальнейшей судьбой лежащего сейчас под ногами пациента – нужное дело.

И, если не трудно – поинтересуйтесь! Позвоните на следующий день в больницу, указанную вам врачами, и, если пьяного туда не довезли, – не поленитесь, напишите пару жалоб! Обратитесь в ближайший райотдел милиции, там вам объяснят, в какие инстанции можно жаловаться в этом случае. А также пишите в газеты. Не жалейте бумаги, пусть дело приобретёт огласку, и пусть деятелей, способных выбросить из машины «скорой помощи» умирающего человека, самих «попросят» из системы здравоохранения! Им есть смысл работать там, где нет ответственности за человеческую жизнь – дворниками, например. Или на стройке бетон месить. А в «скорой» должны работать люди, которым не безразлично – умрёт очередной пациент или нет!

Теперь вот ещё что: «скорая помощь» в наших широтах не всегда приезжает быстро, поэтому иногда случается попадать в ситуации, когда человеку никто, кроме вас, помочь не сможет.

Было около шести утра, когда нас подняли с наших неудобных раскладушек и отправили по вызову, сказав, что на улице рядом с железнодорожными путями лежит голая женщина. Была зима, и за время пути в милицейском УАЗике мы успели порядочно окоченеть.

Женщина действительно лежала на земле. Не то, чтобы женщина была совсем голая, но одежды на ней было мало, и защитить от пронизывающего до костей холода она никак не могла. Бедняга была ещё жива, водила туда-сюда глазами с бессмысленным взглядом, вяло дёргала ногами, но на вопросы не отвечала и явно ничего не понимала. Мы, конечно, вызвали «скорую», и стали совещаться по поводу того, можем ли мы сами чем-нибудь помочь несчастной. Ах, как нужны были тогда минимальные знания медицины! Увы – все мы были просто милиционерами, которым, конечно, должны преподавать медицинские знания на занятиях по боевой и служебной подготовке, но кто их всерьёз проводит, эти занятия?!

Женщина умерла минут через пять после нашего приезда, именно в то время, пока мы совещались и решали, что же нам теперь делать. «Скорая» приехала через сорок минут и просто констатировала смерть. Я не знаю, могли ли мы спасти несчастную, но до конца жизни буду помнить, что мы даже не попытались…

Теперь я знаю то, чего не знал в то холодное утро. Во-первых, вызывать нужно было не обычную «скорую», а реанимационную машину – она частенько приезжает быстрее, да и оборудована для случаев, когда человек находится на пороге между жизнью и смертью, получше. И во-вторых – женщину нужно было попытаться согреть. Либо занести в тёплое помещение (правда, в тех условиях это было проблематично), либо завернуть в тёплую (снятую с себя!) одежду, либо греть теплом собственного тела. Последнее звучит, конечно, несколько двусмысленно, но, как мне потом объяснили, такой метод был бы наиболее эффективен, а брезгливость в подобных случаях нужно преодолевать. Увы, я не сделал ничего…

Поэтому, дорогие мои, старайтесь приобрести как можно больше медицинских познаний такого типа – как правильно наложить шину на сломанную кость, как останавливать кровь, как спасать замерзающего от холода, задыхающегося в угарном дыму, утопленника, как делать искусственное дыхание. Например, знаете ли вы, что при искусственном дыхании голова пациента должна быть ниже уровня тела, а не выше – чтобы было легче толчковым движением рук бросить кровь от сердца к умирающему мозгу? Я тоже этого не знал, пока меня не просветил один врач-реаниматолог.

Конечно, неспециалист может и «дров наломать», пытаясь собственноручно кого-то спасти, но честное слово, в стране, где «скорая» едет так медленно, нужно уметь что-то делать самому. Думаю, что не надо бояться «нарулить» – если человек очевидно умирает, и вокруг никого нет, своим вмешательством вы вряд ли ему сильно повредите, а вот помочь, может быть, и сумеете! Да простят меня врачи за этот призыв к непрофессиональному вмешательству, но он – следствие того, что я в процессе своей работы часто сталкивался со смертью.

Ну и раз уж речь зашла о медицине, скажу ещё кое-что. Знаете, что нужно делать, если вас или кого-нибудь другого укусила подозрительная (то есть – возможно, заражённая бешенством) собака (или облизала – бешенство передаётся со слюной, поэтому если слюна попала на повреждённые участки кожи – например, на порез – тоже можно заразиться)?

Проходить понапрасну курс уколов от бешенства не хочется: лишняя доза сыворотки – не самая полезная вещь для здоровья, поэтому хотелось бы знать сразу – больно животное, или нет. Что для этого нужно сделать?

Мне когда-то говорили, что в подобном случае собаке нужно отрубить голову, отвезти эту голову в больницу, и врачи определят, бешеная собака или нет. Честно говоря, я думал, что так и надо поступать. М-да… Сейчас мне стыдно своего невежества в данном вопросе, и я благодарю Бога за то, что я никогда не сталкивался с подобной ситуацией на практике. Вот бы я здорово смотрелся, если бы явился в больницу с окровавленной собачьей головой! Врачи бы этого никогда не забыли! А может быть, и сообщили бы в милицию! Есть такая статья – жестокое обращение с животными, и те, кто отрезают собакам головы, вполне под нее подпадают.

Врач, занимающийся такими вопросами, объяснил мне, что поступать нужно совсем по-другому. Собаку надо выловить живой! Не обязательно собственными руками, ясное дело! Бешенными животными занимается санэпидемстанция – обратитесь туда!

Именно наблюдая за живой собакой, специалисты установят, бешеная она или нет. А отрезать зверю голову жестоко, глупо и бесполезно – тогда вам действительно всыпят положенное количество уколов от бешенства – на всякий случай, ведь установить, больно или здорово животное, будет уже нельзя! Вот ведь как бывает – наука говорит одно, а слухи в народе совсем противоположные ходят!..

Вот и всё, что я хотел сказать в этой короткой главе. В заключении добавлю – оказавшись рядом с беспомощным человеком, не думайте, что ему поможет кто-то другой. Не помогут! Часами будет лежать, а не помогут! Что поделаешь – таков окружающий нас мир! Поэтому имейте в виду – если уж вы попали в такую ситуацию, вас никто не заменит, и то, что должны сделать вы, за вас не сделает никто!