Книга: Старик путешествует - Эдуард Лимонов

"Конец фильма/2020 Сижу на минус втором этаже медицинского центра..."

Каждый раз читая Лимонова, я завидую его огромному самомнению, огромному чувству Величества его собственного Я. Эдик, судя по всему, не боялся ни жизни ни смерти. Вот закрываешь последнюю страницу, на которой он только что мимоходом, словно о каком-то своем старом путешествии, упоминал медицинский центр и отмечал близость собственной смерти, и думаешь: что за человек!

Моя любимая цитата отсюда: "Но это было 25 лет тому назад... Я тогда был молод как зверь, мне едва было пятьдесят." Я перечитывала ее всем своим товарищам, с которыми разговаривала в моменты моего чтения. Очень ёмкая и жизнеутверждающая фраза, которая будет помогать мне справляться с трудностями. Молодежь сейчас рано стареет, я думаю, причем переходя из детства сразу окунается в старчество, не будучи молодыми или юными, а уж тем более "взрослыми".

Вторая моя любимая цитата: "Смерть - главное событие в жизни человека". Мысль тоже простая и не то чтобы новая. Получилось так, что я до сих пор читаю Мисиму и его " Исповедь маски", в ней тема смерти, (вообще-то сам Мисима у меня ассоциируется в большей степени именно со смертью), играет одну из главных ролей. Да и я все чаще думаю о ней. Сами понимаете, болезни, митинги, поиск себя. Конечно, когда я говорю об этом, я не имею ввиду страх или горечь осознания. В последнее время я живу скорее в предвкушении, а иногда мне кажется что у человека вообще есть только один настоящий выбор за всю жизнь - выбор своей смерти. Мисима с сожалением говорил о том, что скорее всего ему придется лежать больным на кушетке и медленно погружаться в сон. Этот конец пугает и меня. Умирать не страшно - страшно умереть бессмысленно.

В каком-то смысле смерть Лимонова меня удручает, мол, прожил такую насыщенную жизнь и умер так бездарно... Тут уже другой вопрос, о котором я задумалась только сейчас: может и есть какой-то героизм в том, чтобы принять самую простую обычную смерть, к которой ты не бросался сам, а которая пришла пускай и не неожиданно, но почти случайно именно сегодня, в этот день и час. А ты просто лежал и смиренно наблюдал за ее приготовлениями.

ДА, СМЕРТЬ!

кажется, он сам воспринимает себя, как книжного героя.

До последних дней Лимонов вел дневник в LiveJournal. Запись в ЖЖ от 13 марта о новой книге: "Права куплены издательством Individuum. Приходили молодые и красивые ребята, парень и девушка. Они мне понравились. Договор подписан вчера." Последняя книга писателя "Старик путешествует" недавно увидела свет, а вот самого Лимонова уже нет. Можно сказать, что редактор издательства Individuum Феликс Сандалов одним махом прописался в истории русской литературы. И последнюю книгу очень большого писателя издал, и финальная запись в дневнике автора тоже о нём.

Книга превосходная. Это такой микс путевых заметок, мемуаров и философских раздумий. Язык писателя с возрастом стал суше, но тем, кто предпочитает брют полусладкому, он, скорее всего, придется по вкусу. Лимонов пишет о Харькове 1960-х и Москве 90-х, Нью-Йорке 70-х и Париже 80-х. Уже в наши дни совершает вояжи в Италию, Францию, Армению и Монголию. Вспоминает о женщинах: Елене Щаповой (Козловой), Наталье Медведевой, Фифи. И много что припоминает еще. Пожалуй, в на первый взгляд бессистемных воспоминаниях автора и заключается самое интересное. Как бы лежит старик и в его уме проносятся события недавнего и давнего прошлого. Но нет, нет, это крайне нехорошее сравнение! Читатель еще чего доброго подумает, что книжка -- о лежачем на койке в больнице умирающем старикане (капельницы, катетер, судно). Лучше сравним книгу с ее небольшими главками с пляжем после шторма. Вот человек гулял по берегу, присел и задумчиво перебирает в полосе прибоя выброшенное морем. Это сухой тростник. А вот нежный перламутр ракушки. Пивная банка из неведомой страны. Старый башмак. Кусок рыбацкой сети. Пробковый поплавок. Белое перо чайки. А вот и кусочек янтаря! Нет, жаль, это всего лишь отшлифованное волнами бутылочное рыжее стекло... Тут возможны разнообразные, неожиданные и живописные находки. И море жизни точно также выносит на берег самые разные вещи.

Евгению Рейну было "скучно без Довлатова", а мне скучно без Лимонова. Старик был настоящий troublemaker, безжалостный полемист, дрался в дискуссиях до крови. В последнюю перед смертью неделю успел дать пенделя в своем ЖЖ Захару Прилепину: "Он банален и слишком толстые ляжки, ну и банальные книги, в которых высказывает пошлые истины для домохозяек." Одно предложение, но стоит целой критической статьи, и это в общем все, что следует знать о писателе Прилепине.

Сейчас, кстати, всякая комсомольская шпана пыжится из соображений самопиара заволочь еще неостывший труп Лимонова в свою смрадную политическую пещерку. Это напоминает набег троглодитов на тушу мертвого кита.

А еще Лимонов почти перед самой кончиной успел разругаться с РЕН ТВ, куда писал колонки, чтобы как-то оплачивать свою экзистенцию. Да-да, в то самое РЕН ТВ, где рассказывает телепузикам о тайнах века провалившаяся разведчица Анна Чапман. Тут бы и предположить, что шпионка Чапман по старой привычке нелегалки отравила беспокойного Эдуарда Вениаминовича. А что, версия самый смак, как раз в конспирологическом духе сюжетиков РЕН ТВ! Но нет, увы, все куда прозаичнее: Лимонова убил рак.

Последняя глава его последней книги называется "Конец фильма / 2020 год"

Сидящие и ждущие, как и я, своей очереди на облучение, я заметил, по прошествии некоторого времени исчезают, их сменяют иные лица. Всё это богатые люди. Либо они вылечиваются, либо умирают. Человечество, как правило, не замечает их потери. Молчаливые уборщицы-азиатки в передниках смахивают в совки невидимую пыль. Ещё несколько месяцев тому назад доступ на минус второй этаж был свободен. Теперь, для того чтобы спуститься в этот красивый и элегантный ад, требуется заявить о себе в регистратуре, как в тюрьме, сообщить имя, отчество и фамилию, день, месяц и год рождения. И только тогда, обнаружив те же данные в компьютере, девушка/юноша в белом халате пойдёт и активирует вам лифт. Так бы и сидел бы и сидел в этом приглушённом предбаннике смерти, никуда не торопясь, листая никому кроме приговорённых к смерти не нужные журналы «Forbes», «Огонёк», там, и им подобные, но выходит главный экзекутор, оператор Валентина: «Прошу вас». Иду вглубь пещеры и ложусь лицом кверху, и на голову мою надевают маску и прищёлкивают маску к операционному столу. И включаются лучи. И я начинаю не торопясь считать — сотен немного, это же операция

В общем-то, Лимонов еще довольно легко и быстро отделался, другие онкобольные, например, годами лежат с трубкой в горле, мучаются, хрипят... Он такого конца не хотел, писал об этом. А тут кровь залила рот, хлынула горлом, и всё.

По странному совпадению, в своей последней книге писатель привел текст старой песни "Из-за пары распущенных кос". Там есть такие слова:

А матрос был его слабей, С горла хлынула алая кровь…

Когда в 1997 году маньяк-гомосексуал Кьюненен пристрелил магната фэшн-индустрии и тоже гомосексуала, модельера Джанни Версаче в Майами, охальники-нацболы дали в газете "Лимонка" гигантский заголовок: "Версаче умер за ваши грехи!" (Ну, уровень начитанности позволяет, конечно, вам знать, КТО на самом деле умер за грехи человецев). А в общем-то, выходит, что Лимонов тоже умер за ваши грехи. В последние годы писательством книг ему заработать было трудно, и требовались деньги на лечение ("Платишь -- живешь", -- отметил главный принцип современной российской медицины в одной из последних своих книг писатель), а еще надо было как-то выплачивать огромную московскую квартирную аренду. Ведь, прожив в Москве несколько десятилетий, до и после эмиграции на Запад, Лимонов никакой собственной квартиры в столице России никогда не имел. И никакой мэрии Москвы никогда не пришло в голову предложить выдающемуся деятелю русской культуры хотя бы типовую однушку в Бутово. Тем смешнее сегодня читать о возне с увековечением памяти писателя. Вот только незадача: по какому московскому съемному адресу приколотить памятную доску? Их было много. Единственная квартира, которую РФ охотно предоставила Лимонову, была камера в СИЗО №1 города Саратова. Поэтому разумно прибить мемориальную доску Э. В. Лимонова (Савенко) к стенке этой тюряги.

Дед Лимон посмеялся бы.

Мы до сих пор сидим с тобой, Фифи, в допотопных глубинах ресторана Ma Bourgogne на Пляс де Вож — посмотри, мы же там сидим? И потребляем эскарго бургиньён. В тюрьмах я ел много каши.

И всё останется. И всё уже осталось.