Текст книги "Человек, о котором говорил Нострадамус"

Много времени спустя после моей неудачной попытки в Москве мы как-то сидели вместе с ним на лавочке перед общагой и разговорились. С чего это началось, я не помню, да это и не важно. Неожиданно для себя я открыл в нем интересного собеседника, который умеет не только подъебывать, но и нормально разговаривать. Впоследствии мы с ним стали чаще общаться, и так завязалась наша дружба, которая прошла через все мое томское студенчество. Если меня спросят о его отличительной черте, я отвечу: карты. Его не интересовали девушки, пьянки, дискотеки. За покером он был готов сидеть сутки напролет. Даже в литературе его интересовала только тема азартных игр. Что поделать – каждому свое. Впоследствии господин Евгений Семенец будет нередко фигурировать в моем повествовании, поэтому я не случайно остановился на нем.

Итак, смирившись с судьбой и снова оказавшись в Томском политехе, я расслабился и начал жить, как все. Учеба отошла на задний план. Для меня, окончившего очную и заочную физматшколы, это не было проблемой. Я жил старым багажом и уже не решал каждый вечер по тридцать задач по физике, как это было в десятом классе.

В этот период я начал в меру пить – любил пиво. В те годы с пивом была напряженка, и поэтому мы радовались, когда приезжали с почтухи (Томск-7 – закрытый город, или «почтовый ящик») наши одногруппники с канистрой «Жигулевского». Ходил на дискотеки с целью заловить самку – «запарить конец». Но мои походы по дискотекам особого успеха не имели. Хотя кое-что перепадало и мне.

Однажды на дискотеке я понравился одной девочке. Я сидел весь вечер с друзьями, а она все это время танцевала передо мной. Это мне безумно льстило. Она явно хотела сняться. Я сказал ей номер своей комнаты – пятьсот четырнадцать – и пригласил ко мне в гости. После танцев мы все разошлись – это было в субботу вечером. Я сидел на лестничной клетке общежития и курил. Вдруг увидел, как с моего этажа спускается моя новая знакомая. «Она уже успела побывать у меня. Шустро!» – подумал я. Я остановил ее и обнял, при этом я сидел на низком подоконнике окна. Мое лицо находилось на уровне ее груди. Она постанывала. Недолго думая, я стал кусать сосок ее груди через кофту. В рот залез ворс ее джемпера. Дело было зимой. Она стала стонать сильнее. Я пришел в восторг от ее чувственности. «В комнату не поведешь», – думал я. К нам поселили заочников – взрослых мужиков – студентов, учившихся на заочном отделении.

Что делать? Надо ковать железо, пока горячо. Тут я придумал. Мы побежали в ее общежитие, благо оно было в десяти метрах от моего, и поднялись на самый верх лестничной клетки на девятый этаж – туда, где пожарный выход и никто не ходит. Я начал снова бодро ее тискать, целуя при этом. Расстегнув штаны, вытащил набухший член. Но по-настоящему он не стоял. То ли много выпил, то ли усталость, подумалось мне.

Моя подруга оказалась толковой и резво начала сосать. Результат не заставил себя ждать – балда встала. Она – студентка химико-технологического факультета – сняла трусы и встала раком, взявшись за перила лестничной клетки.

Вставив мою балду себе во влагалище, она резко начала насаживаться на нее. Но, мой читатель, ее пизда оказалась просторной, как у слона, и это при ее-то маленьком росте. Мой член размяк эрекция снизилась, и он выпал на волю. Моя подруга повторила отсос снова, и снова результат был тот же.

Разочаровавшись во мне, она стала одеваться. Оделся и я. «Извини, много выпил», – успокоил я ее миролюбиво. Она промолчала. Мы разошлись, и больше я ее никогда не видел. Увы, она не дала мне возможности реабилитироваться.

Вот так бурно я встретил хороший 1990 год. Дальше все было обыденно – учеба шла своим чередом. Я оканчивал второй курс. Мне было двадцать лет. Сообщу читателю, что в 1988 году всем студентам дали отсрочку от призыва на воинскую службу. А тех моих ровесников, которых уже призвали весной, просто вернули из рядов Советской Армии. Кроме того, в нашем институте была военная кафедра. После четвертого курса должны были состояться воинские сборы – только одно лето, после которых нам должны были присвоить звания лейтенантов запаса. Так проблема ненавистной армии была решена. Хоть и говорят, что это школа жизни, я предпочел обойтись без нее. Возможно, зря, но не пойду же я туда добровольцем, рассуждал я тогда.

Подруги я себе в то время так и не завел. Хотя красивые девушки встречались и мне. Но или у них уже были парни, как правило, гусарского роста, или я был просто робок. Выглядел я в молодости весьма неплохо. Как я завидовал другим, когда по коридору к ним цокали девичьи каблучки. «Ко всем, только не ко мне», – грустил я.

Кроме всего вышеописанного, этот 90-й год больше не был богат событиями.

Приближалась зима, а с ней и новый 1991 год. В этот период я задумал большое дело. А именно: я решил сбежать в ФРГ, поехав туда по гостевой визе. В моем паспорте стояла немецкая национальность. Ее я выбрал специально, чтобы, будучи старше, уехать в Западную Германию. И вот, посчитал я, момент настал.

С этого решения, собственно, и начались все мои последующие мытарства. Прежде всего, проблема была в том, что я учился на закрытом факультете. Мой физтех был секретным. На третьем курсе начинались занятия в закрытой части, и всем предстояло давать подписку о невыезде.

Это было серьезным препятствием в моей авантюре. Я пошел в первый отдел института и честно сказал женщине-чекисту, что в будущем хотел бы иммигрировать на Запад и что никаких подписок давать не хочу. Она просто посоветовала мне перевестись на другой факультет на открытую специальность. К выбору были представлены два факультета:

теплоэнергетический и химико-технологический. Меня тянуло на последний – ведь там был один женский пол. Я устал за свою жизнь только от мужского окружения на физтехе. Я был молод – мне хотелось флиртовать. Но чтобы попасть к химикам, пришлось бы досдавать море предметов по ней. К тому же химию я никогда не любил. Успокоившись, я пошел на теплоэнергетический факультет на специальность «теплофизика». Кстати, мой отец тоже когда-то окончил его по специальности «атомные электростанции». Но работать на АЭС его не взяли – он считает, что из-за национальности. Я же считаю, что это произошло потому, что он был далеко не самым успевающим студентом.

Итак, под конец 90-го года я стал студентом ТЭФ. Разумеется, на занятия я не ходил: я просто тянул время до отъезда.

К тому же эти теплоэнергетики были гораздо глупее и скучнее наших физикотехников. Жить я продолжал в общежитии ФТФ.

На ТЭФ я перевелся с понижением на один курс, то есть, окончив второй курс на ФТФ, я попал снова на второй на ТЭФ из-за разницы в учебных программах. Из-за этого Семенец начал надо мной смеяться, говоря что я оседаю, «как талый снег весной». Но свои стратегические цели я не счел нужным ему объяснять. Я был выше этого и поэтому просто замкнулся. Началось тяжелое время. Мы перестали разговаривать друг с другом, хотя и жили в одной комнате. Нашим связующим звеном стал Олег Наяндин – мой приятель еще с первого курса. Так мы и жили втроем. В такой обстановке я окончательно забил на учебу и просто спал каждый день до двенадцати часов. Мой день начинался в обед. Мне нравилась такая свобода от всех нудных обязанностей этой жизни.

Сколько раз мы с Жекой Семенцом пили вместе самогон – отличный напиток в шестьдесят градусов, который я привозил литрами от моей верной двоюродной сестры, живущей в деревне под Томском. Мы пили его, и нам было безумно весело. И вот теперь мы были врагами. Между нами царило могильное молчание. Помня, что наше знакомство началось с пиздюлей, я больше не испытывал судьбу и был корректен. Не наглел и Семенец. В то время я его надолго возненавидел.

Я уезжал на выходные к сестре в деревню – попариться в баньке и вообще отдохнуть среди простых родных людей – в кругу семьи, так сказать.

Вот на носу и новый 91-й год. Как его встречал, точно не помню. Но запомнилась драка на новогодней дискотеке на машиностроительном факультете.

К Олегу Наяндину пришла пара девчат ровесниц с химико-технологического факультета. Мы посидели, выпили в меру вина и отправились на танцы. Общага машиностроителей была напротив нашей. Там мы мирно танцевали до тех пор, пока в наш кружок нагло не ворвался здоровый высокий тип и не начал паясничать. Один бы я просто ушел, но мы были с дамами – ударить лицом в грязь было никак нельзя. Я подошел к нему и на ухо проорал (кругом гремела музыка) что-то вроде: «Почему ты нам мешаешь?» Тот нагло ответил, что ему так хочется. После его слов я молча въебал ему дважды кулаком в морду. Бык рассвирепел, вокруг нас мигом образовалось пустое пространство. Мой противник отбежал от меня в противоположную сторону. И в этот миг я начал все видеть, как в замедленном кино. Он медленно побежал на меня. Я знал – он хотел пнуть меня ногой с разбегу. Я уже видел, как он начал поднимать колено для удара. И тут я, как автомат, резко поднял свою правую ногу и ударил его ребром ступни в колено. Это было эффектно – бык отлетел обратно. И тут на меня сзади напали другие. Они потянули меня за мой плащ, толпой прижали к стене и начали бить. Но я не был новичком: сгруппировавшись, я закрыл голову и лицо руками. Ни один удар не достиг цели. Я вырвался от них.

Тут из толпы вылетел тот бык-зачинщик и, схватив меня за воротник, резко загнул меня к поясу. Силен был черт! Но я гибко поддался, вспомнив принцип дзюдо: «Поддаться, чтобы победить».

В проеме света я увидел пах быка и с азартом въебал ему сильно два раза кулаком по яйцам. Бык резко отпустил меня и убежал. «Победа!»– возликовал я. Так я встретил 91-й! Весело было!

После этого ко мне подошли двое – какие-то парень с девушкой, у обоих были озлобленные лица. Парень спросил, в чем дело. Я заорал на него: «Че за хуйня, че за наезды? Мы пришли мирно потанцевать!» Оба молчали. В конце концов мне это надоело, и я просто ушел.

Как помнит читатель, на эту дискотеку я пошел с другом и его знакомыми девицами. Я его спрашивал потом, где он был, когда меня месили черти с машиностроительного. Тот отвечал, что он яростно работал ногами в толпе. Это чмо просто спряталось за спинами других. Так я разочаровался в старинном друге. Но его девицы оценили мое поведение по достоинству. При дальнейших встречах их глаза просто горели восхищением. Хоть это было лестно. «Понравились бы они мне, еще было бы, где конец запарить», – думал я.

Вообще 1991 год – год мистической Козы по китайскому гороскопу – ознаменовал в моей жизни новое направление моего духовного развития. Я начал увлекаться астрологией, изучая при этом главным образом самого себя – свое Я. Ведь, познавая себя, ты познаешь других. Денег у меня, студента, конечно, не было, чтобы покупать книги. Поэтому я часами простаивал в книжных магазинах и около торговцев-букинистов, читая самое интересное до тех пор, пока мне не предлагали либо купить книгу, либо убираться. Мой мозг впитывал информацию, словно губка воду. Так я изучил все двенадцать типов зодиакальных характеров, кроме того – все двенадцать животных китайской астрологии. Я уловил связь западной и китайской астрологии. Обе очень важны для понимания своего характера. Дело в том, что западный знак зодиака показывает, в каком знаке стоит Солнце данного индивидуума. Китайский же знак показывает, где стоит Юпитер – самая большая планета нашей Солнечной системы. Купив книгу индийского астролога Радьяра «Астрология личности», – денег не пожалел, она того стоит – я понял всю важность знака, в котором стоит Юпитер – планета цели.

Если западный гороскоп показывает тот знак, кем ты родился, то тот знак, в котором стоит Юпитер, показывает цель твоего воплощения в данной жизни.

На своем примере поясню. Родился я 1 октября 1970 года в год Железной Собаки. Мое Солнце стоит в Весах, мой Юпитер в восьмом градусе Скорпиона. Значит, родившись Весами, я должен стать Скорпионом, конечно, попросту говоря.

Читатель может резонно спросить, откуда мне известна точность вплоть до градуса. Ответ прост: дело в том, что, зная место (важны его географические координаты) и время своего рождения, я обратился к профессиональному астрологу в Томске. Мне была составлена натальная карта рождения на основе компьютерной программы. К сожалению, женщина-астролог не была очень опытной и не смогла просто мне ее объяснить. А может, не захотела? Впрочем, возможно, я чересчур подозрителен. Она посоветовала мне ту же книгу Радьяра, сказав, что по ней я разберусь сам. Добавила, что у меня очень сильный Меркурий – планета живого ума.

Ну что ж, я занялся сам изучением своей карты рождения. Это грамотное название личного гороскопа. Мой асцендент – точка характера – стоит в Близнецах. Мой сильный Меркурий стоит в Деве. Близнецы и Дева управляются Меркурием. Следовательно, мое планетное лицо – Меркурий, так как он стоит в своем знаке. Например, Ленин был Тельцом с марсианским планетным лицом. Его Марс стоял в Овне – своем знаке. Мой сильный Меркурий стоит в соединении с Марсом. Марс в Деве обозначает скрытую силу, возможно, благодаря ей я живу и по сей день. Сколько раз меня уже посещали мысли о самоубийстве, но не буду забегать вперед. Одна деталь меня очень взволновала – я заподозрил недоброе. Возможно, из-за нее астролог отказалась от комментариев. Это сильный Сатурн в двенадцатом доме – доме психических болезней. Почему сильный – потому что он находится один в полушарии и противостоит девяти остальным планетам другого полушария. Страшный знак, позднее читатель поймет это. Я неслучайно акцентировал внимание на этой детали. Кроме того, мой сильный Сатурн в Тельце противостоит моей Венере в Скорпионе. Между ними точно сто восемьдесят градусов. Такое противостояние означает осознание, как я почерпнул из Радьяра. А может, именно поэтому мне не везло с женским полом. С красивыми я был робок, ну а другие просто не вызывали интереса. Я всегда искал такую красивую девушку, чтобы она готова была пойти за мной верно и преданно на край света – как жены декабристов. Но увы, видать, хотел я много, а может, просто страдал нарциссизмом – безграничной любовью к себе.

Кроме того, мое Солнце стоит в соединении с Ураном – планетой революционеров, конечно, таковым я себя не ощущаю, и что означает это соединение, пояснить, к сожалению не могу. Моя середина неба – десятый дом успеха – стоит в Водолее. Позднее жизнь показала значимость этой точки. Это случилось в год Быка 1997-го – моя катастрофа. Но до этого мы еще дойдем.

Очень важно, сказала астролог, что в моем гороскопе вообще не активирована стихия огня, то есть ни в одном огненном знаке нет ни одной планеты. Все остальные стихии – земля, воздух, вода – представлены хорошо. Мне нужен партнер с сильным огнем, заключила она. Позднее я встретил ее: это был не просто огонь – это был атомный смерч. Но всему свое время, мой читатель.

К обзору моего гороскопа добавлю еще одну интересную деталь. Дело в том, что в моей семье за один год до моего рождения умер мой старший брат. Умер от рака печени. В одной брошюре я прочитал, что когда рождается настоящий Скорпион, то в семье за год до или через год после его рождения кто-то умирает. Это знак планеты Плутон – хозяина Скорпиона, он символизирует птицу Феникс – смерть и возрождение к новой жизни. Но мой знак Весы, почему я отмечен Плутоном, недоумевал я.

Хотя понятно, что под знаком Скорпиона рождены миллионы людей, и отнюдь не все они отмечены этой планетой магии и силы.

Но не только мистикой забивал я свою голову в это время. Конечно, мне было не до учебы, к чему мне занятия на теплоэнергетическом факультете – сокращенно ТЭФ, с его тупицами, рассуждал я. Студентом я просто числился, чтобы не загреметь в ряды доблестных вооруженных сил.

Я посещал по субботам дискотеки. Одна из них – наша факультетская – находилась прямо в подвале нашего общежития. Называлась она «Гамма», и вел ее мой чмошный друг Олег. Это было вполне цивильное помещение, отделанное силами наших студентов, состоявшее из бара-дансинга и уютных столиков в полумраке. Как-то я сидел за столиком и наблюдал за гулявшим народом в гордом одиночестве. Ко мне подсела девушка по имени Жанна. Я знал ее – она часто приходила в гости к моим знакомым студентам со своей подругой. Она работала парикмахершей и жила в рабочем общежитии. Выглядела весьма эффектно: правильное лицо с голубыми глазами и обесцвеченными волосами – она напоминала мне надзирательницу концлагеря. Подсев, Жанна предложила потанцевать. «Все ясно, – подумал я, – предоставляется возможность запарить конец».

Я ей серьезно нравился, и она была девушкой конкретной – не строила из себя недотрогу. Автор этих строк всегда любил ковать железо, пока горячо, особенно в женском вопросе. Танцевать я отказался – зачем ломать романтическую комедию, когда и так все ясно. Просто предложил подняться ко мне и выпить вина, и я услышал ее согласие. Сказано – сделано. В комнате никого не было, все где-то веселились, ведь был субботний вечер: день физика – святое для студента.

Я стащил свой матрас с кровати на пол, так как проклятая сетка сильно бы прогнулась под двумя людьми. Жанна ничему не удивлялась. Посадив ее в кресло, украденное мной из дома быта, я дал ей бокал с вином.

Надо отметить, что кресел у нас в комнате было два, оба из дома быта – предметы нашей гордости и наш люкс. Мы прикончили бутылку портвейна, и началась страсть. Раздевшись, мы начали ласкать и целовать друг друга. Особенно мне запомнилось, как она стала целовать мой живот. «Какая дешевка! – подумал я. – Девочка насмотрелась американской романтической дряни». К моему расстройству, мощной эрекции опять не наблюдалось – сказывалась нерегулярная половая жизнь. Но это для меня не было новостью. Я попросил ее мастурбировать и начал сам. Ее онанизм мне пришелся по вкусу, вскоре мой член затвердел, и я с азартом вставил ей промеж ног. Ее влагалище было тугим и сильно сжало мою балду. Мы энергично подвигались – она была профи, вскоре у моей подруги наступил оргазм, пизда стала влажной снаружи. Я не кончил. Дрочить на нее до конца я не стал – экономил семя. Уставшие, мы лежали на постели на полу и разговаривали просто ни о чем.

Вскоре она уснула. Я же заснуть не мог и поэтому встал, оделся и сел в кресло. Благо было три часа ночи, до утра оставалось совсем недолго. Она стала моей подругой на долгие годы. Впоследствии я часто ночевал у нее, она меня всегда бесплатно и без очереди подстригала. Я знал, что нравлюсь ей. Жанна тоже не вызывала во мне отвращения.

Новыми эротическими победами этот 91-й год, к сожалению, не ознаменовался. Но я не унывал и довольствовался малым.

В этот же промежуток времени я заинтересовался книгой, оставившей во мне глубокий след. Все началось с того, что мне случайно попалась на глаза «Литературная газета» с отрывком из нее. Труд назывался «Роза Мира», автор Даниил Андреев – человек очень тяжелой судьбы и глубоко религиозного характера. Статья в газете была отрывком из этого сочинения – это была глава «Князь Тьмы». Я прочитал ее. Антихрист Андреева рушил все устоявшиеся в массовом сознании стереотипы. Я загорелся прочесть книгу, собственно, только из-за этого. Обо всем я пересказывать, конечно, не буду – этот труд требует глубокой фантазии для его понимания. Остановлюсь вкратце лишь на том, что вызвало мое восхищение. Это сам образ Князя Тьмы.

Это был гениальный Сверхчеловек, его энергетический потенциал безграничен. Так, например, при оргазме он мог убивать женщину электрическим ударом. Кроме того, его физическое тело было бессмертным – этого он добьется сам с помощью своего интеллекта. Он будет лишен страха физической смерти, что свойственно простым смертным. Живой бог на Земле, которому дозволено буквально все! Но остальное вам доскажет сам Андреев. Более того, сами условия, в которых писалась «Роза Мира», впечатляют. Кому интересно, тот может сам прочитать этот литературный шедевр. Я же отмечу, что у меня появилась цель. Моя цель – энергия. Я захотел стать живым богом – Сверхчеловеком по прочитанному образцу. Не удивляйся, мой читатель, в душе я всегда был немного безумен. И вот мое безумие получило сверхчеловеческую задачу – стать богом, которому дозволено все в этом мире. Эта иллюзия надолго поселилась во мне. Меня можно понять – мне был двадцать один год, я был молод, и море было по колено. Но сейчас, в мои зрелые годы, я понимаю, что этот иллюзион о Сверхчеловеке был просто продуктом моего молодого сознания.

Но шло время, я мирно просыпал свои занятия, ожидая поездки в ФРГ. Надо сказать, что мои тети уже выехали туда, и вот от одной из них я ждал гостевой вызов. Из документов я хотел захватить прежде всего зачетную книжку. Моей реальной мечтой было продолжить образование в ФРГ. Как все мы, я тоже был жертвой мифа о превосходстве западного уровня образования над нашим. Этой же болезнью страдал и мой приятель Олег Наяндин. Его мечтой было сдать TOEFL и работать в США.

Пора отметить существенный момент, сыгравший немаловажную роль в моей жизни. К Олегу часто заходил очень живой и темпераментный молодой человек по имени Максим Гурин. Его фантазерство и эрудиция не знали границ. Подружился с ним и я.

Опишу его поподробней, он того стоит. Приехал Макс из Казахстана, город не помню, врать не буду. В своем городе он был чемпионом по карате. Учился легко и с азартом по специальности «экспериментальная ядерная физика». Это был парень с чистой душой ребенка, открыт и доверчив, как младенец. Нам с Олегом он очень нравился.

Впоследствии темпераментный Гурин уйдет в бизнес. Что поделаешь, его тянуло все новое. Именно он, интересовавшийся всем – от экстрасенсорики до магии, рассказал мне об американском писателе Кастанеде. Он очень хотел прочитать его книги. Я не придал этому особого значения, ведь вообще слово «магия» звучит в наше время просто глупо. Но его слова, а главное, фамилию писателя, похожую на испанское слово «кастаньеты», я запомнил.

С Семенцом продолжалась молчанка, общались только с Олегом. Я стал чаще уходить к другим студентам и просиживать вечера у них. По выходным я уезжал к двоюродной сестре, мылся у нее в бане, пил самогон. Одним словом, как мог тянул время.

В 1991-м году по весне отец, опасаясь новой денежной реформы, дал мне половину своих сбережений – это в то время три тысячи рублей. Я взял их чеком и отложил на побег в ФРГ. Время шло, вызова от тети все не было. Чтобы как-то убить время и заработать немного денег, я устроился в Томске ночным сторожем в ресторан «Сибирь». В мои обязанности входило мыть полы после закрытия и ночевать там до шести утра как сторожу. Работал я двое суток, сутки отдыхал, и так далее. Мыл полы, отмывал их от блевотины, оставленной посетителями, потом шел в свою каморку спать. Запомнилась мне тогда одна симпатичная официантка – она иногда долго смотрела на меня. В моей жизни снова запахло еблей. Я был не против и ждал момента. Но судьба не дала мне запарить балду вновь. Я получил через неделю моей работы телеграмму от отца с просьбой позвонить, что я и сделал. Батя сообщил, что от тети пришел вызов.

Наконец-то свершилось, вздохнул я свободно. Надо было увольняться из ресторана да паковать багаж. Но в кабаке резко заупрямились меня увольнять, потребовав найти замену. Что было делать? Я нашел на факультете знакомого студента – Ваню Грушина и предложил ему свое место сторожа в «Сибири». Он согласился. Так все быстро и благополучно управилось.

Впоследствии он сообщит мне, что проебал ту официантку, на которую я положил глаз, по-моему, ее звали Света. Злоба охватила меня за это на Ваню, ведь он был прыщав до омерзения. Пойди разберись в этих дурочках.

Наступило время сборов. Батя дал мне адрес одной знакомой старушки в Москве, у которой я должен был ночевать, пока не получу немецкую визу и не куплю билет.

Итак, в сентябре 91-го я самолетом полетел в Москву из Томска. Меня никто не провожал, как это и подобает настоящему авантюристу. Через четыре часа полета под крылом самолета засверкали огни ночной Москвы. Что ждет меня? Накатила грусть.

Без проблем я нашел в Москве нужный адрес. Это был девятиэтажный блочный дом в спальном районе города. Название улицы, к сожалению, не помню. Моя старуха брала десять рублей за проживание, но она ждала какого-то постояльца с Кавказа, поэтому тут же отправила меня к другой бабке – своей знакомой, сказав, чтобы я ей заплатил всего пять рублей. Так я и жил несколько дней у новой хозяйки в ее нулевке за шифоньером. Курить выходил на балкон. Дом был высотным, этаж верхний, и поэтому панорама с балкона была чудесной. Я всегда любил высоту. Через пару дней я получил без проблем гостевую визу в посольстве ФРГ. Дело стало за билетом. У меня был чек к оплате на три тысячи рублей. Решив направиться в землю обетованную воздухом, я купил билет на самолет в один конец за пятьсот рублей.

Недорого, по-моему. В один конец я летел, чтобы там и остаться.

Было туманное утро. В аэропорту Шереметьево-2 я сел в самолет Ил-86 компании «Аэрофлот». Моей спутницей оказалась дама средних лет. Она везла на Запад каких-то редких щенков. В полете мы с ней выпили вина, мило побеседовали. И вот наш самолет приземлился во Франкфурте-на-Майне в международном аэропорту. Меня должны были встречать родственники, ведь я дал заблаговременно телеграмму. Но, выйдя из самолета, я никого не увидел. Побродив по фешенебельным залам аэропорта, так потрясшего мое воображение, я отправился на почту звонить. Пользовался я английским языком на примитивном уровне, владею которым и сейчас. Позвонив тете, я узнал, что моя двоюродная сестра Наташа с мужем выехали встречать меня. Но я никого не видел на выходе из самолета. Я начал волноваться, в моем кармане было всего сто пятьдесят марок, и потратить их все на железнодорожный билет не хотелось. Было очевидно, что мы разошлись. Как добраться самому без денег и без языка, встал передо мной мучительный вопрос.

Я сидел на стоянке такси и мучительно размышлял, что делать дальше. Вдруг передо мной прошел мужчина, где-то я его видел, вспомнил – дома на свадебном фото сестры. Я спросил его: «Вы не Ассар?» Так звали мужа моей кузины. Он ответил, что да, это он. Радости моей не было предела – мы встретились. Ассар сказал, что он в последний раз обходил аэропорт, затем они уже собирались уехать. Повезло мне, что все обошлось.

Мы поприветствовали друг друга с Наташей, уселись в их «ауди». Наташу я знал еще с Новокузнецка, она приезжала к нам в гости. Включили радио – играла Си-Си Кетч – мы тронулись. Они были тоже в восхищении от аэропорта. Оба были в нем первый раз. Особенно понравились им хрупкие японские стюардессы.

Выехали, наконец, на автобан, и Ассар дал газ. Я ликовал – наконец-то я в свободном мире! Но, к моему огорчению, Наташа тут же начала меня обрабатывать, что я должен буду вернуться назад и что остаться мне нет никакой возможности. Так она нарушила мою эйфорию. Мы ехали, останавливаясь на заправках. На одной из них Ассар купил мне пару бананов. Моему телячьему восторгу не было предела. Надеюсь, ты поймешь меня, мой читатель, ведь я приехал из Сибири голодных времен. Все, вплоть до сахара и масла, было в 91-м по талонам. Ел я только сало, которое брал в деревне у сестры. А тут свежие бананы! Надо сказать, что пару раз в детстве мама их тоже покупала но это была коричневая склизкая гниль, которую есть просто невозможно.

К вечеру мы добрались до Наташиного дома. Это было двухэтажное строение, весь второй этаж занимала семья кузины. Я принял ванну, поел, в ушах звенело от тишины, воздух пьянил свежестью. Вся эта чистота и уют были раем для меня – молодого человека из студенческого общежития. Туалеты в общаге – отдельная тема. Это толчки с горами несмытого дерьма в них, с лужами мочи на полу и с вселенской вонью. Неужели трудно было нашим студентам смывать за собой дерьмо? И это будущая элита страны. Впрочем, врать не буду, в общежитии МИФИ все было чисто и аккуратно, но жить мне там, к сожалению, не довелось.

Но я отвлекся. Итак, переночевал у Наташи, на следующий день отправились в супермаркет «Алди». Хоть теперь я и знаю, что выбор в нем товаров самый скромный, но тогда у меня разбегались глаза. Хотелось всего, прежде всего фруктов. Я взял три персиковых компота и с нетерпением стал ждать вечера, чтобы их съесть. Наташа делала покупки для семьи. Но, к моему горю, персиковый праздник желудку мне устроить так и не пришлось. Вечером сестра увезла меня к своей матери – моей тете. Я был расстроен, хотелось жить у Наташи. Они с мужем были чуть старше меня, и с ними было интереснее. Зачем мне были старики? Но пришлось молча смириться, ведь я был в гостях.

Начались будни. У тети тоже было неплохо. Спал я в зале на диване. Смотрел днем MTV, ходил, гулял, шарился по родственникам, благо у меня их гора. Только у тети четверо взрослых детей, у них тоже уже были семьи, и у всех по двойне подрастающего поколения. А у одного вообще трое. Скучать не приходилось. Моя родня часто собиралась попьянствовать, в то время оно было мне понятно. Они были просто в эйфории от земли обетованной. На тот момент, когда я был в гостях, прошел уже примерно год, как все они приехали в Германию.

Я тоже присутствовал на этих сборищах, но, поскольку меня мучил вопрос, как остаться, я был замкнут, и мне было не до веселья. Они, мои кузины, говорили мне, чтобы об учебе в ФРГ я забыл и шел, как все, работать. Говорили, чтобы ехал назад, делал трудовую книжку и водительские права, тогда еще русские права признавались. Сколько подобной дряни я вынужден был выслушать! Но моя цель учиться была непоколебима. В вопросе, как мне остаться, забрезжил луч надежды. Наташа позвонила в лагерь чиновнику, и тот ответил, что мне нужно представить справку о том, что меня забирают в армию. Только так, сообщил этот чиновник, можно было остаться на тот момент. Ведь решения о приеме у меня еще не было. Документы были в обработке. Безо всякой надежды я написал отцу письмо с просьбой сделать нужную справку. Отправил и стал ждать. Медленно тянулись дни в этом убогом местечке под названием Роструп. Я ходил посидеть у озера, оно было рядом.

Но однажды я совершил суровый косяк. В одном магазине мне понравился хороший, дорогой одеколон «Карера» за тридцать марок. По простоте душевной я отпустил шутку своему спутнику, сыну двоюродной сестры, что, мол, вот бы этот одеколон украсть. С этого момента мои дни в Германии были сочтены. Парень донес на меня своим родителям.