Текст книги "Хозяйка мертвой воды. Флакон 2. Пар, моторное масло и магия"

Лан и в самом деле преобразился. Теперь явился перед народом в ладной одежде, хороших сапогах, даже походка изменилась. Селяне то и дело спрашивали, как у него дела и чем он теперь занимается. Лан отвечал, что теперь вряд ли вернется к горшечному ремеслу. Только если ради забавы.

Не заходя к себе домой, он сразу направился в дом старосты Звериного полесья. Тот чуя вести и возвращение долга принял его. Лан застал его в минуту дневного отдыха. Староста сидел в саду в гамаке, натянутом между яблонь и плел корзину из лозы и прислушивался к стрекотанию цикад. Лицо у него в этот момент было безмятежным, от того казалось глуповатым. Одет он был в старую, но любимую домашнюю рубаху в заплатах. Кто же будет в сад хорошую рубашку одевать. Увидев Лана, он по обыкновению напустил важности.

– Добрый день, Зоран Горыныч, – поздоровался гончар с каким-то ехидством. – Как деревня? Как пасека?

– Ты мне, мальчишка, зубы то не заговаривай, – оборвал его на полуслове староста и стал сверлить взглядом. – Собираешься ли долг отдавать?

– Я по-человечьи, – укорил бывший гончар старосту и отвязал от пояса увесистую мошну. – Уговор, есть уговор.

Зоран отложил лозу. Взял у него мешочек с звонкой монетой, подбросил в мозолистой ладони, затем заглянул внутрь. Кошель оказался полон серебра.

– Лада Красна! Серебро! Как есть серебро! – запричитал староста от переизбытка чувств и осенил себя святым кругом. Лан ухмыльнулся.

– Долг выплачен, Зоран Горыныч, – скорее утвердил нежели удостоверился Лан. Серебро в кармане сильно прибавило ему уверенности и самооценки.

Зоран позвал жену и велел поставить медовухи дорогому, в прямом смысле этих слов, гостю. Лан от угощения отказался, но сделал лишь глоток чтобы уважить хозяев. Иначе после такого гостя у хозяйки тесто не поднимется и у коровы молоко скиснет. Утерев скудную поросль на верхней губе, огорошил старосту и рассказом того, что произошло с ним и с Хельгой в Китеже.

Когда Лан вернулся в свой дом, он показался необжитой и убогой собачьей конурой. Каково же было удивление вездесущего старосты, когда он увидел, что буквально на следующий день своего прибытия, гончар вдруг созвал мастеровых из окрестных сёл и вместе с ними стал разламывать на дрова старый сарай.

Старую мастерскую ровно как и дровник оставшийся от сгоревшей бани быстро снесли. И на её месте теперь копали погреб и закладывали каменный фундамент чего то большего. Слух о том что мастеровые руки хорошо оплачиваются привел на стройку немало мужиков. Работали они слаженно и без промедления. Мужики дивились страной задумке гончара, не всегда понимали что ему нужно. Гончар ходил между ними, объяснял, сверял все тщательно с чертежами. Работа спорилась не всегда просто, но все же выходило так, как задумал хозяин.

Староста Зоран чуя в этом неладное стоял на крыльце терема и за всем наблюдал. Несколько раз подсылал младшего внука, узнать что у соседа делается. Мальчишка бегал среди мужиков, все выспрашивал, иногда высматривал да и лазил куда не следует. Потом деду сказал, что гончар строит винокурню. Мужикам, которые нанялись, платит по золотому в день, а те и рады стараться. В дом старосты просители являлись все реже. На пасеке у него работать никто не хотел.

Даже сторож и тот ушел к Лану, присматривать за досками. Ведь гончар платил не продуктами или брагой, но полновесным золотом, а иногда и серебром. И за советом народ все чаще шел к бывшему гончару. Даже сварливая старуха Лика, что прежде считала Горыныча непререкаемым авторитетом, тайком огородами пошла к этому грязнуле, у которого до сих пор грязь под ногтями не обсохла.

Недовольство и зависть самого родовитого в деревне росомахи росло. Росло не по дням, не по часам, а буквально по минутам. Прибывали иногда из соседний поселений люди что занедужив, искали Хельгу. И когда староста, говорил, что целительница больше не живет тут, отсылал их к Пересмыслу.

А винокурня у гончара строилась, росла, расширялась. Выкопали и под ней погреба, чтобы брагу и настойки хранить. Братья кузнецы Карп и Панил сладили чудной меднобокий и пузатый аппарат.

Да казалось всё и все теперь крутилось вокруг этого треклятого тощего парня поймавшего жар птицу за хвост. Все ему спешили помогать, все к нему работать шли.

– Ты посмотри, как развернулся! – трепались бабы длинные на язык. – А был-то заморашка – заморашкой.

К осени хотел староста приобрести десяток бочек под мед. Бондарь развел руками, мол теперь он не на вольных хлебах, а в найме у Лана. И платит он сразу вперед, а не как староста – позже, после продажи меда. Хотел глава деревни пожалится старому знакомому Пересмыслу.

Отправился с утра в Липовый дол, да того не оказалось дома.

– Дедуся ушёл за травками, – сообщила Ариша. которая подметала в землянке ведуна Пересмысла. – Деда знает какие травы целебные нужны. И девки ему помогать пошли.

– Зачем ему столько травок? – удивился Зоран Горыныч.

– Для настоек, что дядька Лан делает. Я бы пошла и ходила не раз, только деда не велит. Дома просил прибрать да щей сварить.

Вернулся Зоран Горыныч домой. Сел на крыльце у дома и теперь думал о том, что настают в их Зверином полесье новые времена.

Глава 4. С корабля на бал

Все трое бросились бежать по коридору. Густой пар размягчил влагой ковры и покрыл капельками картины, которыми были украшены стены. Запотели стекла газовых рожков отчего те еще больше рассеивали свет. Впереди всех мчался Гелиот Нейджи, жилистый, быстрый и ловкий, как лесной кот. Кто еще кроме него, мог так хорошо знать завод? Это его владение, его обитель, его детище. Август отстал от него всего на пару шагов. Хельга едва поспевала за мужчинами, боясь запнуться о влажные ковры. Девушка была ростом ниже своих провожатых и не могла делать такие широкие шаги, старалась не терять своих знакомых из виду и не отставать от них ни на шаг.

Интуиция подсказывала ей – нельзя сидеть в гостевом зале сложа руки. Коридор петлял, словно лабиринт, намокший ворс ковров, которыми он был заслан, сминался под подошвами обуви, бугрился вырастая в препятствия и мешал быстрому прохождению пути. Закончился коридор просторным ангаром, высотой никак не меньше десятка метров, в котором находились механические станки, металлические авторамы, полусобранные автомобили, прочие агрегаты и запчасти.

Густой, удушающий туман обволок и это помещение. Лицо Хельги покрылось теплой испариной, розовые волосы взмокли и повисли сосульками.

В Помещении где произошел взрыв, царил беспорядок. По вымощенному металлической плиткой полу растекалась горячая вода, подбираясь к кускам искореженного взрывом металла.

Большинство работяг, которые находились сейчас в цеху, отделались всего-навсего легким испугом. Растерянно собрались вокруг места происшествия и не зная, что же им теперь делать. Чтобы осознать что произошло – требовалось время. Позже, те кто посмелее стали пытаться помогать пострадавшим, живо оттаскивать их подальше от растекающейся по полу ангара горячей воды.

Чтобы определить самых тяжелых, не требовалось особого образования и знаний. В одном из темных углов ангара раздался протяжный стон. Хельга, не спрашивая у кого-либо разрешения, рванула на помощь, им оказался молодой паренёк лет пятнадцати, в бедре которого, почти у самого паха, торчал кусок окровавленного металла. Так, срочно наложить жгут, иначе парень просто истечет кровью насмерть. Остальные раненые могли немного и подождать. В такие моменты главное расставить приоритеты и определить по очередность своих действий. Правильно рассчитать время на глаз, определить кому и насколько срочно требуется помощь. Пригодился опыт работы в бригаде скорой помощи.

У парня была задета бедренная артерия и это очень плохо. Штаны паренька быстро пропитались кровью, от шока он впал в беспамятство.

Хельга осмотрелась: больше таких опасных ранений не наблюдалось – несколько неглубоких осколочных ранений, царапин и ожогов.

В самый ответственный момент к ней приблизился виконт.

– Брось мальчишку и помоги сэру Оливеру Хиллу! – приказным тоном сказал ей Август Крайтон. Он указал на знатного господина, который сейчас сидел на железной плитке рядом с целительницей.

Хельга осмотрелась, чтобы понять о ком идет речь. Синяя военная форма мужчины была настолько грязной, что он почти не отличался от тех работяг, которые сейчас суетились вокруг. Вот только лицо этого господина было чистым и хорошо выбритым, причёска сохранила форму, несмотря на высокую влажность, так как волосы этот франт покрыл большим количеством фиксатора для волос. На его руке не хватало нескольких пальцев. Он был бледен от пережитого шока и боли. Но даже в этой сложной ситуации он старался сохранять достоинство и не паниковать, но самостоятельно оказывать себе кое какую первую помощь, прижимая поврежденную руку, туго перематывал запястье оторванным от нижней мужской сорочки рукавом.

– Перебинтовать его можешь и сам, – Хельга не заметила как перешла с вежливого “вы” на “ты”. Это произошло не нарочно, просто не было времени на расшаркивание и перечисление титулов.

– Он рыцарь Короны ее Величества! – возмутился Август мечась, не зная, что делать: то ли помочь своему адъютанту, то ли броситься к Хельге, с упреками, которая уже отрывала низ подола своего платья, желая наложить жгут на ногу паренька.

Её руки действовали практически на автомате. В мыслях царило спокойствие и умиротворение. Сейчас Хельга не волновалась – знала что ей нужно делать дальше, в её действиях прослеживалась четкость слаженность. Главное не вытаскивать из раны кусок металла, иначе парень истечет кровью меньше чем за минуту.

Мальчик начал приходить в себя и хрипло застонал, потянувшись руками к поврежденной ноге.

Как раз этого Хельга и боялась! Перехватила его руки, не давая дотронутся к окровавленному металлу в ноге, дабы не сдвинуть его и не сделать еще хуже. Парень, похоже, не чувствовал боли, находясь в шоковом состоянии и не соображал, что делал. Не понимал, что находится в одном шаге от объятий с костлявой.

– Гелиот, носилки, быстро! – властно прокричала целительница изобретателю, который уже возился рядом с одним из своих, легко раненых мастеров, помогал ему подняться на ноги и осматривал его лёгкие повреждения. Наверняка тот был дорог ему как друг, или же,), как хороший специалист, что более вероятно.

Пар постепенно оседал влагой на полу и стенах ангара, при этом видимость становилась лучше. Отойдя от шока, рабочие завода начали подтаскивать к лекарю и остальных раненых. Их было немного, всего трое человек. Хельга поняла, что за этих пациентов ей пока сильно тревожиться не стоит – легкие повреждения, возможно контузия – в общем ничего страшного, да и лекарь их уже осматривает.

Дала несколько словесных указаний, тем кто не пострадал, что следует сделать, чтобы им помочь. А сама все ещё занималась парнишкой. За него действительно стоило переживать. Светловолосый, смуглый от въевшейся в кожу копоти мальчик смотрел с испугом прямо в ее глаза.

Она скрутила лоскут, оторванный от подола, чтобы придать ему большей упругости и перетянула повыше бедра. Чья-то сильная рука схватила её за плечо. Девушка обернулась и увидела перекошенное от злобы лицо виконта Августа.

– Нет, целительница, сначала ты поможешь моему адъютанту, сэру Оливеру, – его настойчивый тон не терпел возражений.

– Уйди! – зло процедила Хельга сквозь зубы и вновь крикнула Нейджи. – Гелиот! Носилки и быстро!

Кровь просочилась сквозь наложенный жгут.

Хозяин завода был глух к словам девушки. Август схватил ее за шиворот и потянул в сторону своего адъютанта. Тот хоть и терпел боль стиснув зубы, но по его щекам текли слезы.

Обращаться с ней, словно с написавшей на дорогой ковёр собачонкой – нет такое Хельга стерпеть никак не могла! Приготовленный для стягивания жгута громоздкий ключ со свистом рассек воздух и ударил заносчивого виконта под колено, заставив его упасть на оба колена и поклониться от удара ей в ноги. Сделав одно резкое движение, девушка оказалась рядом с лицом высокородного господина и занесла тяжёлый инструмент над его головой.

– Никогда не трогай меня! И никогда не лезь под руку, – произнесла она с холодной яростью и силой в голосе. – Иначе…

Что именно “иначе” Хельга, однако не договорила. Полуползком вернулась к своему пациенту, ловко продела под жгутом рукоятку металлического ключа, а затем начала поворачивать его, ещё больше затягивая повязку. Мальчик громко закричал. Хельга положила ладони на его вздымающуюся грудь, пытаясь успокоить агонию и боль.

Она заметила, как замерли все, кто стоял рядом, притихли и те, кто стонал от боли – впервые наблюдали удивительную метаморфозу: волосы целительницы изменили цвет и теперь из розовых стали лиловыми как цветки редчайшего лотоса.

Виконт Август Крайн так и не мог оправиться от удара, валялся на грязном полу, держась за ушибленную ногу.

– Гелиот, мать твою, носилки, быстро! – прокричала целительница, вскакивая на ноги. Всё что она могла сделать не отходя от больного – она сделала. Теперь нужно найти подходящий стол. Но от чего-то никто сильно не суетился, с желанием ей помочь.

Заметив всеобщее замешательство, Хельга уверенным и твердым шагом подошла к господину Нейджи, схватила его за руки, словно уличный забияка, тряхнула, желая выдернуть из прострации.

– Мальчик может умереть, ты это понимаешь?! – Хельга поняла, что сейчас от хозяина завода мало что добьётся, властно указала на парочку стоявших поблизости мужчин и на распахнутую деревянную дверь, которая вела в один из коридоров завода. – Снимите дверь и несите сюда. Нужно перетащить мальчика на стол.

Как ни странно, но работяги повиновались властным ноткам в речах Хельги и принялись снимать дверь с петель. Их манипуляции будто сняли морок с остальных рабочих, и теперь дверь к лежавшему на металлической плитке пареньку уже несли четверо человек.

Аккуратно, чтобы не потревожить глубоко засевший осколок, работяги переложили мальчика на плоскую и плотную поверхность двери и понесли следом за целительницей к большому верстаку. Сегодня Хельга решила использовать его вместо операционного стола. Схватила лежавший на нём короткий сапожный нож и рассекла засаленный комбинезон парня.

Сзади раздался громкий мужской голос. Хельга обернулась, не сразу поняв кому он принадлежал. Позади неё стоял Гелиот Нейджи и Август Крайтон. Голос, окликнувший её принадлежал мастеру-изобретателю:

– Хельга ты подняла руку на виконта Августа Крайтона, рыцаря ее Величества и майора армии.

Хельга старалась не отвлекаться, но заметила, что Гелиот смотрит сейчас на высокородного господина, но не на неё.

– Гелиот, сейчас не время мериться ни писюнами, ни званиями. Мне нужны горячая вода, чистая ткань, вино самое крепкое что найдешь, острый нож, а лучше бритва и нитки с кривой иглой, наподобие тех которыми шьют кожевники, – она сосредоточено перечисляла всё необходимо, не желая упустить ничего важного, что могло бы ей понадобится.

– Но… – запротестовал было Гелиот. В разговор вмешался Август.

– Дружище, ты же слышал, мальчик может умереть. Постарайся достать все необходимое, а я пока сам помогу твоей гостье.

Гелиот заворожено кивнул. Его седые как у всех аслау волосы, кажется, стали и вовсе бесцветными, смуглая кожа наоборот почернела ещё больше от напряжения. Через мгновение Нейджи уже не было в цехе. Он давно скрылся в пустующем дверном проёме.

Наконец, стянув из-под стонавшего мальчика изрезанные коротким ножом штаны и оставив его полностью голым, Хельга повернулась к виконту. Она не собиралась оправдываться за свое нападение на высокородного господина. Не собиралась она и извиняться. Указала на руки, которыми мальчик все еще тянулся к очень опасной ране.

– Потом поговорим, хорошо? Сейчас держи его. Он не должен вынуть железку из ноги, иначе меньше чем за минуту он истечёт кровью, тогда его смерть будет полностью и на твоей совести. А я пока найду тех, кто будет мне ассистировать.

Однако, это оказалось проще сказать, чем осуществить. Люди чурались молодой целительницы, стоило им только поймать на себе ее взгляд. Легко раненые и вообще, старались отойти как можно подальше. Только одного из работяг Хельга совсем не испугала. Этот работник в своих руках держал не что иное, как фотокамеру. Лицо у него было в саже, взгляд заинтересованный. Стрижка короткая, волосы торчали ёжиком, за чуть укороченным кончиком уха спрятан свинцовый карандаш.

– Ты! – Хельга пальцем указала на этого странного рабочего, глядящего на неё сквозь линзу фотоаппарата, и народ стоящий возле него отпрянул в стороны, как от прокаженного. – Будешь помогать мне!

Незадачливый папарацци хотел смыться, но было уже поздно он наткнулся на вставших позади него людей. Через несколько мгновений камера из его рук была вырвана, а сам он за шиворот подтащен к девушке-лекарю.

– Я не… – заупрямился было пойманный с поличным папарацци, а девушка его оборвала, положив свой палец на его губы испачканные в крови.

– Ты не рабочий, ведь так? Сажей измазано только лицо, однако руки чистые, да и монокль у работяги вряд ли найдется, – Хельга за цепочку вытянула круглое стеклышко в медной оправе, пристёгнутое к отвороту воротника. Дальнейшее она произнесла уже шепотом. – Репортер, ведь так? Выбирай, либо ты помогаешь мне, либо я отдам тебя на растерзание толпе. Им будет интересно потолковать со стервятником, прилетевшим на запах крови и чужой боли.

Репортер покрутил головой и глянул на толпу, которая ожидала дальнейших действий. Он сглотнул, а затем едва заметно кивнул, соглашаясь с условиями целительницы. Получив безмолвный ответ, девушка твердо зашагала к столу, и репортер засеменил следом за ней. Август Крайтон и папарацци встретились взглядами. По циничному оскалу офицера, девушка поняла, что они старые знакомцы, но никак не друзья.

– Майкл Магпай! Все собираешь грязь для своей газетенки? Видимо тайная канцелярия мало постаралась, укоротив тебе всего одно ухо, – произнес Август сквозь зубы. Нехорошо так произнес, угрожающим тоном. Веко у Майкла слегка дрогнуло.

Впрочем, репортер никак не отреагировал на слова виконта, а вот Хельга обратила внимание на ухо бульварного писаки, на котором недоставало верхушки ушной раковины, и которое он тщетно пытался скрыть под кепкой, что носили все работяги на заводе.

Пострадавший мальчишка снова дёрнулся и потянулся к железке, которая торчала из его бедра. Август не дал ему этого сделать.

– Майкл, ведь так? Теперь ты держи ему руки, чтобы не случилось, он не должен не прикасаться и тем более вытаскивать железо в ноге, понял? – тон лекаря перешел из наставительно-просящего в приказной. Но так требовала ситуация и Хельга ничего не могла с этим поделать.

Репортёр кивнул, мол всё понял. Мальчику в данный момент она ничем не могла помочь. По крайней мере пока у неё не появится необходимые инструменты и материалы для предстоящей операции.

– Август, – теперь она переключилась на виконта. – Где ваш там самый важный сэр? – и не дожидаясь ответа, или кивка, сама рванула к мужчине, который сидел, облокотившись на колесо большой паромашины.

Цвет кожи у него приобрёл бледно-серый оттенок, но не от потери крови. Взрослый мужчина испытывал испуг, граничащий с ужасом, сжимал кисть руки, на которой не доставало трех пальцев. Глаза его были закрыты, рядом на металлической плитке расползалось пятно из непереваренного завтрака высокородного господина.

– Протяните руку, мне нужно осмотреть и обработать раны, – произнесла целительница, но пациент никак не отреагировал, продолжая сидеть с закрытыми глазами, и что-то бубнить себе под нос. Кажется, это была молитва.

– Что, Август, опять мы вернулись к нашему разговору – что есть грязь из людей и те, кто является честью и совестью государства? Так по-вашему выглядит честь и совесть Аркрума, которую нужно было спасать в первую очередь? Дрожит как серая мышь, ой он еще и нагадил. Девушка кивнула на мокрое галифе офицера.

Тому кажется было всё равно, что сейчас говорили о нём, может, был просто в шоке и не слышал слов целительницы. Девушка с силой перехватила раненую руку сэра Оливера. Тот потянул было её назад и даже приоткрыл глаза, но Хельга освежила его рассудок хлесткой пощечиной, желая привести в чувства.

– Не мешай мне, я стараюсь помочь! – произнесла она, показывая серьёзным тоном, что её терпение весьма небезгранично. – Не мешай мне делать свою работу! Будешь упираться и через три дня лишишься кисти руки, через неделю заработаешь заражение крови – тогда в твоём замке заиграет музыка, но ты уже не услышишь её.

Что именно отрезвляюще подействовало на высокородного сэра и рыцаря Короны Её Величества, осталось загадкой. Может быть пощёчина, или тяжёлый взгляд целительницы, а может слова о том, что костлявая назначила ему свидание – в любом случае, он протянул дрожащую искалеченную руку и тихо заплакал, пряча лицо в локтевой сгиб мундира.

При осмотре раны всё оказалось просто и ясно. Осколком сэру Оливеру оторвало две фаланги на безымянном и среднем пальце, еще одну фалангу на указательном. Срез получился в аккурат по суставу. Хельга выдохнула. Удалять осколки костей и отрезать поврежденные фаланги не придется. Создать культю, обработать и сшить – вот и все что нужно сделать. Но это потом, когда у неё будет крепкое вино, кривая игла и нити.

В этот момент, расталкивая собравшихся, в сборочный цех влетел Гелиот. Он был не один, за ним бежали еще четыре мужчины в черных одеяниях и четыре женщины. Зашить культю сэра Оливера Хельга доверила одной из женщин, которая являлась прототипом сестры милосердия из заводского медпункта. Не особо пострадавшие с легкими ранами решили убраться сами восвояси, либо же делали это с помощью друзей.

Хельга вырвала из рук Гелиота саквояж. Раскрыла его на столе с такой силой, что жалобно заскрипели петли замка. Внутри саквояжа оказалось всё что и просила девушка. Хотя нет – нити были хлопчатобумажные. Сейчас не время привередничать.

Ситуация не терпела промедления. Кожа мальчика, липкая от холодного пота, уже начала сереть и это не предвещало ничего хорошего.

– Вы двое, – Хельга обратилась к Гелиоту и Майклу – Держите его крепко. Господин Август, мне нужна ваша помощь, надеюсь, вы не падаете в обморок от вида крови?

Мальчик затрепыхался, когда сильные и здоровые мужчины буквально распяли его на верстаке, определённым юной целительницей, как хирургический стол. Нужен был наркоз. Только откуда здесь наркоз?

Вместе с саквояжем ей принесли еще одну вещь – киянку. Да, пережиток средневековья, но все же за неимением других средств. Теперь оставалось только применить. Хельга закусила губу, не решаясь сделать то, о чём только читала.

Неуверенным движением девушка протянула руку к рукоятке деревянного молотка. Нет, сама она просто не сможете ударить паренька, который и так одной ногой в могиле.

Напрягая мышцы руки, чтобы подавить бьющую её мелкую дрожь, девушка протянула киянку для рихтовки металла офицеру стоящему рядом. Негодование на его лице на секунду сменилась непониманием. И тут девушка сообразила, что острые иглы сарказма, которые она вонзила в самолюбие высокородного господина и офицера ее Величества, сейчас могут уколоть ее саму.

– У меня при себе нет анестезии. Офицер, могу я попросить вас сделать то, что лучше всего получается у воина? – “Так, хорошо. Главное не переборщить с лестью,” – мысленно проговорила Хельга.

После их не самого лучшего знакомства и дальнейшего натянутого общения, неприкрытая лесть смотрелась бы фальшиво. Сейчас она как бы и не льстит, а подчеркивает профессиональные умения виконта.

– Что уже? – Август Крайтон не выражал никаких эмоций, но тем не менее не отказал, а поинтересовался что от него требуется. Этот высокородный господин хоть и считает простых людей никчемностью, однако может он и не совсем безнадежен.

– Нужен один, аккуратный, но выверенный удар по голове мальчика. Так, чтобы он потерял сознание. У вас это получится? Важно, чтобы вы не угробили его чрезмерным усилием, – девушка так волновалась, что уже буквально вложила в обветренные, но ухоженные руки Августа деревянный молоток.

Август Крайтон сжал ручку молотка, кажется даже строевым шагом, немного прихрамывая, подошёл к изголовью импровизированного операционного стола. Было видно – он тоже волнуется, однако выдержки ему хватило, чтобы держать свои эмоции и переживания в узде.

В цехе находилось более десятка человек, но теперь воцарилась такая тишина, что Хельга услышала биение своего собственного сердца.

Август незаметно кивнул, то ли испрашивая разрешения, то ли давая знак, что он готов. Целительница собралась духом и кивнула в ответ.

Один резкий, без сильного замаха, удар деревянным молотком по голове мальчика, и его дрожащие веки сомкнулись, расслабились скрывая покрасневшие белки глаз. На секунду Хельга ощутила страх, ей даже показалось, что офицер перестарался и успокоил раненого паренька навсегда. Но быстро нащупала слабый пульс, и загнала крамольные мысли подальше. Анестезия по методу доктора Пирогова действовала, девушка убедилась в этом легко кольнув мальчика в живот, чтобы проверить рефлексы.

Теперь всё зависит только от неё, мальчик выберется, он не может не выжить, и Хельга должна помочь ему как до этого помогла, Боровику из Зверинного полесья, гноме Хедвиге и сыну старосты Китежа Святозару. Переведя взгляд на Августа и стоящих рядом с ним Гелиота и Магпайя, девушка заставила себя улыбнуться и кивнула, давая понять, что все нормально, и офицер не обидел ребенка, как говорилось в одной из присказок в ее мире.

Стянув волосы на затылке в тугой пучок, девушка перевязала их широкой атласной лентой, затем, окунула руки в медный таз с горячей водой. Оторвала большой кусок от принесенного кем-то полотна и замочила в воде.

– Август, у вас хорошо получилось, вы истинный офицер, – “Так, ещё немного лести. С ней как с солью перебарщивать нельзя,” – но на этом помощь которую вы можете оказать Короне не заканчивается. Вы согласны помогать дальше?

– Вы подменяете понятия, юная леди. Как помощь вам связана со службой Его Величеству? – Август негромко озвучил свой вопрос. Хороший такой вопрос, да и к тому же не вовремя.

– Разве этот мальчик не является таким же подданным Короны, как и вы? Если он умрёт, разве Корона не потеряет в его лице гражданина который трудится на благо империи? А если он умрет, то у него не будет детей, которые тоже могли бы послужить на благо Отечества, – всё по методике “кнута и пряника”. Лесть была “пряником”, а вот “кнут” высокородный господин выпросил сам, решив затеять спор у операционного стола. – Так что, не придирайтесь, виконт. Да, соглашусь, что наши с вами политические взгляды разнятся и такая вещь, как простой человеческий гуманизм вам претит, но давайте отложим нашу полемику на время, когда жизни мальчика ничто не будет угрожать. Если вам что-то не нравится, будьте добры не мешайте и покиньте операционную.

Августу видимо не часто приходилось слышать такие резкие слова в свой адрес. Он поджал губы и не теряя самообладания, впрочем как и гордости, бросил деревянный молоток на пол и едва ли не чеканя шаг устремился к дверному проему в котором отсутствовала дверь. Хельга выдохнула, одной проблемой меньше. Её резкие слова наверняка аукнуться ей в ближайшем будущем, но сейчас это решительно ничего не значило.

– Гелиот, – целительница обратилась к потерявшему дар речи изобретателю. – Будьте добры, возьмите ваш ремень и встаньте у изголовья стола.

У аслау смуглая кожа, но у Гелиота она вдруг стала светлее, кажется, он побелел от волнения. Его руки дрожали, пытаясь справиться с пряжкой ремня. Как только пряжка расстегнулась, Хельга схватилась за массивную серебряную бляху и с силой потянула на себя, желая сократить драгоценное время, которое Гелиот без сомнения потратил бы на то, чтобы освободить предмет своего гардероба. Ловко перекинула ремень через шею бедного мальчика и показала Гелиоту как нужно держать концы.

Затем, растормошила, кажется впавшего в ступор журналиста. Майкл Магпай был настолько увлечен происходящим, что не сразу понял, чего от него желает молодая целительница. Девушка вложила грязную потную ладошку паренька в белоснежно-белые ухоженные руки бульварного писаки и приказала считать пульс, предупредив, что если сила пульса и его темп будут меняться, озвучить этот факт.

Хельга боялась, что если мальчик очнется во время операции, то просто не выдержит болевого шока и посему надо перестраховаться. Если мальчик начнет просыпаться, Гелиоту придётся натянуть ремень на его шее, придушивая на некоторое время. Долго это продолжаться не могло, но должно было хватить, чтобы закончить операцию, или же еще раз ударить мальчика по голове киянкой.

Сколько девушка подсознательно не оттягивала момент когда ей придется взять в руки скальпель, но он все же настал. Правда вместо хирургического скальпеля была опасная бритва, которой щеголи правят бакенбарды и усы, но это неважно, главное инструмент был острым и стерилизован в крепком вине, по запаху больше напоминавшем плохо очищенный спирт.

Хельга осторожно обработала рану возле осколка. Стерла остатки липкого пота и грязи. Немного ослабила жгут, чтобы восстановить кровообращение в перетянутой жгутом ноге. Провела ревизию инструментов и перевязочного материала.

Оперировать в кирпичном ангаре, насквозь пропитанным тяжелыми запахами керосина, человеческого пота и прогорклого дешевого табака – конечно не лучшее решение, но иного варианта не было. По крайней мере, здесь не хлев, в котором каждый квадратный миллиметр поверхности хранит в себе букет из инфекций вирусов и бактерий, а ещё есть клопы, клещи и прочая мерзость.

Перетянув ногу у паха пациента еще сильнее, Хельга сделала глубокий вдох и потянула на себя рваный кусок острого металла. Краем глаза девушка заметила, как побелели лица Гелиота Нейджи и Майкла Магпайя, но к их счастью они не свалились в обморок и не бросили порученное им дело. А вот мастер, которому Гелиот просил оказать помощь в первую очередь, и теперь стоял возле своего начальника, ахнул и присел на пятую точку. Может быть, это от потери крови. Сейчас для девушки это было неважно.

Кровь сочилась из раны мальчика, и девушка без стеснения выматерилась, рассекла острой неудобной бритвой мышцы, задев несколько вен. Знаний было достаточно, главная проблема в отсутствии опыта и получать его, открывая свое персональное “кладбище врача” не хотелось.

Вынув иглу с вдетой нитью из крепкого вина, девушка принялась сшивать рассеченные венки и сосуды. Затем, выжала мокрую от вина тряпицу, и уже ей промокнула кожу вокруг раны, затем снова выжала на пол, нисколько не беспокоюсь о том, что подол ее пусть недорогого, но красивого платья впитывает красные брызги.