Текст книги "Хозяйка мертвой воды. Флакон 2. Пар, моторное масло и магия"

Главное скорость. Нельзя дать мальчику истечь кровью или, очнувшись, увидеть свою распоротую ногу с белеющей в ране костью. Теперь девушка взялась за самое сложное. Артерия не рассечена – лишь проколота острым концом железки. Основной удар на себя приняла бедренная кость, в которую вонзился кусок металла. Хельга мысленно поблагодарила за это Бога. Аккуратно, словно штопая крыло бабочки, крест на крест зашила прокол в пару миллиметров.

Вроде бы получилось. Что она, студентка третьего курса, могла знать о том, как правильно штопать сосуды. Такие вещи хорошо знали микрохирурги с многолетним стажем, а ей оставалось только молиться о том, что она сделала всё правильно.

Снова обработав рану и проверив не осталось ли в ней ничего лишнего – осколков костей, ворсинок или металла девушка начала быстро, но осторожно ушивать мышцы. Когда последний стежок на коже парнишки был сделан, Хельга отложила иглу и обильно протерла крепким вином грубый шов.

Она полностью потеряла счет времени. сколько длилась операция? Час, два, а может и все четыре. Но, слава Богу, если такой в этом мире имелся, мальчик очнулся не во время операции.

Умом она конечно понимала, что сделала все что могла и умела, в силу своих скудных навыков и знаний, но почему-то легче на душе от этого не становилось. Её переполняла усталость и переживания за этого мальчишку.

Целительница шумно выдохнула, села на принесенный кем-то стул и закрыла лицо перепачканное в крови ладонями, пытаясь взять себя в руки.

– Теперь мальчику нужен покой. Пить много не давать, можно пососать мокрую тряпицу, но не более. У него вообще есть родственники? – произнесла она ни к кому конкретно не обращаясь, скорее вспоминая инструкцию, услышанную когда-то давно, когда она была еще простой студенткой.

Из толпы работяг выдвинулся высокий худощавый мужчина с шикарными каштановыми усами.

– Есть. Я его дядя, вон дед. У Макса большая семья, целительница, – эти двое пришли в ангар позже остальных и сразу направились к столу, где лежал их родственник.

– Хорошо, мальчику нужен присмотр и покой. Если будет просить покушать – это отличный сигнал, но всего по чуть-чуть. У вас есть кто-то из врачей или травников? На антибиотики конечно не рассчитываю, но вот промыть рану отваром ромашки вполне уместно. Я буду заглядывать к нему каждый день, чтобы менять повязку, но сидеть возле него долго не смогу.

– Он выживет? – спросил дядя мальчика, взглянув на зашитую рану на ноге племянника.

– Всё что могла, я сделала. Если у мальчика не будет осложнений, то возможно через год он и не вспомнит о своём увечье. Но пока давайте не будем загадывать наперед и обнадеживать себя пустыми чаяниями, а просто будем надеяться, что всё будет хорошо.

Последние слова целительницы повлияли на собранного до этого момента мужчину. Нет, он не закричал, не заплакал, даже в лице не переменился, однако теперь позволил себе такую слабость, как скупые мужские слезы.

– Спасибо, Хельга, – первые нежданные за сегодняшний день слова благодарности сейчас звучали из уст Гелиота.

Нейджи наконец пришёл в себя и старался поддержать её словами. В его голове за сегодняшний день точно прибавилось седых волос если, конечно, можно рассмотреть седину в белых волосах аслау, так же как и у молоденькой целительницы.

– Тебе тоже спасибо, – усмехнулась Хельга. – Не от меня, а от Августа. Если бы не ты, я бы точно прибила этого виконта во-о-он тем разводным ключом, – девушка указала пальцем на массивный железный инструмент, которым ударила офицера Ее Величества, а затем использовала в качестве рычага, чтобы затянуть жгут на ноге мальчика.

– Вообще-то, это рожковый ключ на полтора дюйма, – так же устало усмехнулся Гелиот.

– Да какая разница, но рога бы я ему им пообломала, если бы не ты. Вот скажи, как можно быть таким моральным уродом? – увидев часы на золотой цепочке розоволосая девушка на секунду задумалась, а после быстро, почти скороговоркой спросила. – Который сейчас час?

Гелиот почесав свои небольшие рожки, как и у всех аслау, усмехнулся; возможно выражение “обломать рога” он воспринял взаправду:

– Начало четвертого. Извините, Хельга, наше знакомство вышло не таким как хотелось бы, думаю я могу рассчитывать на ваш повторный визит. Тогда мы с вами сможем и пообщаться, и я искренне благодарю вас за сегодняшнюю помощь. А сейчас, вы правы, уже слишком много времени. Да и у меня порядочно дел.

– Гелиот, лучше скажите не закрыты ли магазины, где можно приобрести вечерний туалет. Там в этом… Я приглашена на прием во дворец, но не могу же я появится вот так.

Неджи в задумчивости почесал подбородок.

– Думаю вряд ли.

Хельга схватилась за голову грязными от крови руками.

– Мне пиздец! – редко бывали случаи, когда из уст её вырывались маты, но сейчас был именно такой. – Тогда подскажите адрес плохого ритуального агентства. Похоже, теперь мне понадобятся его услуги, а именно гроб.

– Но, вы не шутите? Вас и в самом деле пригласили на празднование именин молодого императора? – он посмотрел на неё удивленно из под красных линз очков, сдвинув их на переносице.

Хельга немного смутилась и осмотрела себя. Да, ну и видок! Её не пустят не то чтобы во дворец, а к его воротам на несколько метров. Она вся перепачкана в саже, крови, да и подол платья разорван.

– Если бы, – ей вдруг стало неловко за свой внешний вид. – Я туда отправляюсь лишь в качестве ассистентки знаменитого иллюзиониста Фалько. Только теперь я вряд ли успею. Из-за этой аварии я так и не купила себе новое платье, да и вообще посмотрите на меня, разве я могу в таком виде явится перед светлые очи Его Величества.

Нейджи просветлел лицом, если это применимо к темнокожему аслау. Нет, он действительно весь светился от радости:

– Вот видите, кажется мне сейчас представилась возможность отплатить вам за добро – добром. Не переживайте, Хельга, сейчас мы с вами отправимся в место где нарядов наверняка больше чем в иных магазинах на Розовой аллее, а именно, ко мне домой. Бог не одарил меня сыновьями, зато щедро отплатил, даровав семь прелестных дочерей и красавицу жену. Так сложилось, что все они великие модницы Аркрума. Девочки не сведущи в механике как их отец, но поверьте, они решат проблему с отсутствием наряда на балл раньше, чем часы пробьют пять вечера.

Хельга поняла, сейчас отказываться от помощи ей было и глупо и неуместно. Она последовала за Неджи. Они вышли из корпуса, направились на стоянку паромобилей. Там их ожидал пароэкипаж с инициалами изобретателя завода Гелиота Неджи. Машина была бордового цвета, с широким длинным капотом, с щегольскими закрылками и откидной крышей кабины.

Пожилой шофер в картузе с лакированным козырьком уже разогрел двигатель паромобиля, поздоровался с хозяином, вышел из кабины открыл перед юной леди двери, приглашая сесть на заднее сиденье машины. Салон был настолько мягким, что Хельга буквально утонула в нём. Мастер и изобретатель сел рядом.

Машина рванула с места, с такой прытью что пассажиры ещё больше вжались в мягкие сидения паромобиля. Во время поездки Между Гелиотом и Хельгой завязался разговор.

– Я вижу вы прекрасно знаете свое дело, господин Нейджи. У вас удивительные машины. По правде говоря, я не очень-то разбираюсь в паромобилях, но ваши творения приводят меня в восхищение, – девушка и не думала льстить, творение механика её действительно поражали, хотя она видела всего лишь несколько машин на стоянке и в ангаре.

Нейджи свел брови и немного прокашлялся.

– Увы, они не так совершенны, как кажется. Вся эта авария – это неудачная попытка испытать более совершенный двигатель, такой, чтобы он занимал гораздо меньше места под капотом машины и обладал большей мощностью.

Они быстро домчались до дома мастера и владельца фабрики. Он находился почти на окраине Раудвилля. Обычно люди, которые были побогаче, жили за городом или снимали виллы в удалении от гари и копоти города, но семья Нейджи предпочитала исключительно городскую жизнь. Так глава семейства мог быстро добираться по утрам на свою работу и на свой любимый завод.

Городская усадьба мастера-механика была не сильно большой: двухэтажный домик с милым фасадом, украшенный колоннами и имеющий широкое крыльцо с ажурной металлической оградой из чугуна, окрашенной в чёрный цвет.

Разглядывать убранство особняка Нейджи, не было уже никаких сил – Хельгу до сих пор била нервная дрожь после проведения операции. Да и времени в обрез. Напольные часы в небольшой, но уютной гостиной дома Нейджи угрожающе тикали, напоминая о приближении того часа, когда она должна была присутствовать на представлении своего работодателя Фалько. В гостиной, среди небольших обитых дорогой тканью диванов их встретила женщина, не молодая брюнетка, небольшого роста с жгучим взглядом карих глаз и аристократическими чертами лица. Это оказалась супруга изобретателя. Совсем не аслау, как думала Хельга, а именно человек. Её звали София. Четыре старшие дочери Гелиота сейчас учились в пансионе и дома оказались лишь три младшие девочки. Три из них имели смуглую кожу отца и карие, как у матери, глаза. А вот младшенькая напротив белокожая, но с алыми глазами, как у отца аслау.

У старшей Элизы был урок фортепиано, средняя Беатрис была наказана и проводила сейчас третий час за рукоделием, так что Хельге удалось познакомиться лишь с младшей дочерью Гелиота – Анной. Маленькая семилетняя феечка откровенно мешала Софии и Хельге, сыпала вопросами и вертелась под ногами как юла. Но никто и не думал пресекать любознательные порывы маленького бесенка в розовом платье.

Имя София, которое обозначало “мудрость”, эта женщина носила не зря. Она оказалась весьма проницательной женщиной. Не стала засыпать мужа вопросами с глупыми подозрениями на счёт юной особы, которую он привел в дом: именно этого Хельга опасалась больше всего. Проводила целительницу в душевую комнату, а пока девушка совершала омовения, подготовила несколько вариантов вечернего туалета из гардероба старших дочерей.

К середине пятого часа, Хельга, одетая по последней моде, словно знатная леди, в сопровождении Гелиота и его прекрасной супруги, усаживалась в паромобиль. И прежде чем часы на воротах при въезда в королевский дворец пробили начало нового часа, все трое подъезжали к стоянке.

От предвкушения у Хельги перехватило дыхание. Она чувствовала себя Золушкой, которую добрая фея отправила на бал во дворец. Какая девушка не мечтает хоть раз в жизни оказаться на настоящем балу или королевском приёме, закружиться в прекрасном платье в ритме вальса и даже встретить настоящего принца.

Лишь бы в конце не оказаться у разбитой тыквы, которую доедают серые крысы!

* * *

На поляне стояла толпа. Дело шло к вечеру, и на западе багрянцем пылал небосвод. Трое молодцев отличались от полусотни остальных оборотней разных родов. Широкоплечий и статный опирался на боевой молот, поджарый и жилистый был вооружен парными клинками и огнем в волчьих глазах, а третий с четырьмя кривыми саблями за плечами, держал окованный сталью щит, на котором был отчеканен родовой герб.

И в Китеже и в землях Скив знали хорошо эту троицу. Одни произносили их имена с придыханием, другие с благоговейным трепетом. Они были похожи и непохожи одновременно. Они были братьями, но родственниками по крови не являлись. Илья Муромский в народе прозванный Хмельным, Добрыня Никиты-Косолапого сын и Алексей Папович с восточной заставы.

Каждую седьмицу, Илья на этой тренировочной поляне созывал совет десятников сотников и тысячников.

– Ты задержал пропойцу у трактира дядьки Соловья? – спрашивал воевода Илья у десятника городской стражи Сома.

– Я, – выпятив широкую грудь ответил тот.

Илья, один из троих кого остальные непререкаемо чтили за вожака. Если бы не его вторая супруга и пожар в Сером доме, пожалуй и старший сын Святозар через годик-другой встал бы рядом с отцом в Дикой сотне.

Вот только Сом был выше его на целую голову, шире в плечах, да и крепче всех что сейчас топтали траву на этой опушке. Ну кроме Добрыни Никитича из рода Хозяев леса, с ним он был вровень. Ему, сроднику Бурого медведя, и положено плечами подпирать небосвод.

– А зачем руку сломал? Знаешь ли ты, что семья его без кормильца, на месяц осталась? – грозно спросил воевода.

– Не специально я, я легонько только… – неуверенно начал отпираться Сом. Щеки его начали заливаться краской.

– Сломал, росомаха, сломал, – в звериных глазах волка вспыхнул мальчишеский азарт, он ударил десятника.

Тот устоял. Мало кто мог устоять после прямого удара Ильи.

Воевода на секунду смутился и ударил его еще сильнее. Но Сом стоял, не шелохнувшись, словно молодой дубок, стиснув зубы терпел. Илья отошел в сторону и теперь уже с нескрываемым интересом смотрел на деревенского детину из Звериного полесья. Давно не видел он такой стойкости и силы.

– Десятник, ты хоть по сопротивляйся для виду. Попробуй ударить в ответ что ли, – усмехнулся Илья и пригладил короткую серую бороду. В его взгляде читалось теперь любопытство.

– А что и ударить можно? – угрюмо переспросил Сом.

– Муромский, – смеясь обратился к Илье тот что был моложе всех в их троице, за чьей спиной виднелись гарды четырех сабель. – А не поторопился ли ты, приставив его десятником?

Позади широкоплечего росомахи послышался смех остальных.

– Ударь, – брызнул смехом десятник Зубоскал Кузьмич из рода Лисиц, у которого, несмотря на имя, зубов осталось по пальцам сосчитать. – Илья Никитич стоять столбом не станет.

– Если ударишь меня раз, сегодня дома ночевать будешь, а нет так в карауле! – Илья похоже не шутил.

Сом до хруста в суставах сжал кулаки, встал в стойку кулачного боя, которую выучил не далее месяца назад, и двинулся на волка. Илья тоже приготовился. Размах, удар – кулак впечатался в землю пролетев мимо груди Ильи. Сом не ожидал такой ловкости, направил удаль всю свою молодецкую в удар и теперь упал на землю, наглотавшись пыли.

– Что разлегся, увалень? – подтрунивал воевода. – Алешка, этот говоришь уделал тебя в “Князь горы” на Иван Купалу?

– Дык я ж в полсилы, одной рукой можно сказать. Играючи. Чтоб у девицы жениха не покалечить да не отвадить, – осклабился Алексей и выплюнул травинку изо рта, было видно слова старшего воеводы задели его самолюбие.

Сом знал историю каждого из богатырей, но и подумать не мог, что вызволяя любимую Асю в потешном бою, остановил самого Алешу Паповича.

Алеша Папович родился на каменных папах, на границе степей Мельхиор. Там у Дивреки на каменных столбах стоял деревянный острог и деревеньки его рода. Мужчины этого рода отличались особой ловкостью. А как иначе карабкаться на каменные попы по веревочным лестницам, мосткам да бревнам?

Росомаха оказался упертым. Поднялся с земли и снова ринулся на Илью, дабы не посрамить род, деревню, да мамку с папкой. Издав звериный рык и круша все что попадалось под когтистые лапы, которыми стали его руки. Остальные бойцы, следившие за борьбой отступили от них подальше, побоявшись что в пылу схватки подвернутся под горячую руку, ну или лапу Сома. Илья был быстр, и легок, как ветер, а росомаха Сом, напоминал несокрушимый каменный столб с родины Алёши. Пара ловких движений воеводы и Сом снова глотал пыль.

Сому хотелось показать все то что он может, и он достоин защищать Китеж, страну Скив и Асю. Чтобы больше не смели посмеиваться над ним богатыри, а признали достойным. И вот он, его шанс ухватить Жар-птицу за хвост!

Воевода брал опытом, уворачивался от прямого столкновения: Сом мог не то что ударить его, убить одним неловким движением. Так они толи дрались, то ли тренировались на забаву китежской дружины. И Илья и Добрыня и все кто хоть что-то разумел в людях видели – по своей воле Сом не сдастся.

* * *

Вечером тяжелой поступью Сом вошел в светлицу своего нового дома. Маленькая съемная часть избы, почти в центре Китежа. Ася оказалась справной хозяйкой для любимого мужа: в горнице всегда было чисто, уютно и пахло полевыми травами, а на столе хозяина и нежданного гостя всегда ждал свежий хлеб и лохань сытной каши.

Сом явился затемно и в синяках, с расцарапанным лицом и с огромным букетом полевых цветов, которые Ася так любила. Распахнул двери и бросился к своей хрупкой хозяюшке – русалке из Звенящей реки.

– Ты же сегодня в караул был поставлен? – удивилась молодая жена и счастливо улыбнулась, приняв букетик цветов и положив ладонь на его могучее плечо. – Как раз хотела тебе сказать что-то важное.

– Что?

– У Зорана Горыныча будет внук, – зарделась румянцем Ася уткнулась лбом в широкую грудь мужа и погладила заметно округлившийся животик.

Глава 5. Иллюзии

Утром, Храбр, наконец, добрался на одной из попутных конных повозок до столицы Аркрума. Потом продолжил свой путь пешком по дороге к Раудвиллю. Его нос учуял смрад еще за несколько верст от города. Но лишь завидев мраморную арку городских ворот, парень понял, что именно так пахнет город. Гарь, печная сажа, подгнившие объедки в сливных канавах – все это вкупе и создавало флер от которого Храбра начинало мутить. Имперский люд кичился тем, что укротил силы пара и магии и своих северных соседей считал темными дикарями из дремучего леса. Что же, если так пахнет цивилизация, то Храбр согласен с гордостью именовать себя дикарем, лишь бы не жить в этой каменной помойке.

Вскоре, показалась городская стена из красного мрамора, заводские трубы что колоссами из бордового кирпича высились над столицей и курили, темно-серым дымом. К городу вела старая, мощеная булыжником дорога, отполированная ногами тысяч путников. Храбр поправил заплечный мешок с пожитками, спустил очки на глаза, мысленно подбодрил себя и зашагал к воротам. Позади него тут же раздался настойчивый гудок клаксона паромобиля.

– Всемилостивый Велес! – скив словно кот отпрянул в сторону, чтобы пропустить и заодно подивится на чудо-машину. О таких он только слышал, и даже видел на гравюрах в книгах у гончара Лана, но вот в живую… В живую это было завораживающе, не смотря на запах горящей меди и струй горячего пара, что самоходная повозка щедро оставляла позади себя. А ведь еще, как говорил тот же Лан, в Раудвилле покорили грозу, заставив стихию носить весточки точно отрок-посыльный. И уличные фонари, что по ночам разгоняют мглу, сжигая каменный газ.

Мысли эти разжигали в его пытливом уме приступы любопытства и детского восторга.

“Вот бы прокатится, на такой карете без лошадей и возницы.”

Росомаха пошел быстрее. Разыскать бы наконец Хельгу, а там как всемилостивый Велес распорядится.

Ходить скивы привычны сызмальства, потому до города он добрался быстро и еще ярче ощутил его запахи от которых с непривычки наворачивались слезы. В самом же городе парень растерялся. Вот он я, вот он Раудвилль. И что теперь делать? Где искать розововолосую целительницу?

Ну и что, что столица, а все одно – деревня. Люди ходят везде и нелюди. Да и он парень не робкий, нужно найти местного, что знает город пуще своей кровати. Расспросить, как и где найти этого щеголя Фалько – единственную ниточку в поисках девушки.

Утро. Работяги из рабочих кварталов вереницей тянулись и торопились на заводы. Торговцы продуктовых лавок и магазинов проснулись и открылись еще раньше, чтобы успеть продать свежий хлеб к завтраку. Появились юркие ребятишки, продававшие газеты и носившие с собой приступочки, чтобы за медяшку чистить обувь господ. Вот только что то в их глазах было не так. От каждого веяло напряжением, точно Храбр не гость этого города, а лихой человек, за чью голову констебли сулят награду.

Не понимая причины такого отношения к себе, Храбр осмотрелся с ног до головы. И ни-че-го: свежая рубаха расшитая матушкой, кушак с рядовыми узорами, латные сапоги с ножом в каждом голенище и щегольские линзы темных очков. Уж что-что, а Храбр не выглядел хуже других! Иначе – да, но никак не хуже.

Присмотревшись к поведению местных жителей повнимательнее, заметил, что не к нему одному относятся с опаской. Дворфы заглядывают только в лавки к дворфам. Люди подходят только к тем магазинам, где хозяин явно человек. Люди, дворфы, редкий раз общались между собой, а если и общались, то только по большой необходимости, натянуто, словно это плохая актёрская игра и эти плохие актёры вот-вот вынут из-за пояса нож и кинутся друг на друга. А слова нужны лишь для того, чтоб притупить бдительность. И только аслау, наплевав на предрассудки, одинаково охотно общались и с людьми и с дворфами.

Хотя может быть эти аслау были странными, парень за всю свою жизнь встречал их лишь трижды, один из которых был сейчас.

У моста через реку, что разделяла город на две части, молодой росомаха спросил у паренька-почтальона дорогу к Театру иллюзий. Мальчишка примерно лет десяти не задумываясь показал ему на остановку, к которой подъезжали конки.

– Доедете до Театральной площади, там еще такой фонтан на ней стоит – баба голая с кувшином в руках – цирк сразу узнаете. Трудно не узнать, господин…

– Спасибо, брат!

Не дослушав его, Храбр с восторгом запрыгнул в первый подъехавший вагончик, запряженный четверкой.

– Да не тот, не тот номер… – прокричал мальчишка в ответ, но росомаха давно его не слышал. Не глядя он отдал кондуктору два гроша. Вздрогнул, когда конка тронулась, принюхался, снял очки, показав всем пассажирам свои звериные желтые глаза, подмигнул красотке, сидевшей на ближнем сиденье, поздоровался со всем вагоном. Увидев лестницу на второй открытый ярус транспортного средства, взбежал туда и уселся рядом с господином в фиолетовом цилиндре.

– А вы любите фокусы, – спросил он попутчика и снова надел очки, чтобы казаться солиднее.

Спустя час, когда конка сделала третий круг по городу, и у него сменился пятый попутчик, притом никто из них фокусы не любил, росомаха разочаровался и решил поинтересоваться у кондуктора, когда они доберутся до Театра иллюзий.

Конечно кондуктор его огорчил, тем, что он сел в другой экипаж и надо пересесть.

Он пересел и добрался до Театральной площади. Сразу узнал её по фонтану со статуей обнаженной девушки и по огромному зданию Театра иллюзий. Крыша оного была похожа на шатёр, остроконечная раскрашенная в синюю и красную полосы.

Храбр направился прямиком к главному входу с кассой. Дверь оказалась не запертой и, не смотря на оклики персонала театра, устремился внутрь здания. На лестнице натолкнулся на того метателя ножей, что видел в Китеже. И он оказался совсем не слепым: злобно смотрел на него во все глаза.

– Кто ты и как тут оказался, и куда направляешься? – спросил прозревший слепец.

– Я ищу Фалько, где он?

– Хозяина? Росомаха, кто ты, и зачем тебе господин Фалько?

Но, Храбр не стал отвечать вопрошавшему, а стремительно помчался дальше. И Когда он ворвался в коридор, сразу увидел человека в знакомом плаще: тот шел к нему спиной вдоль стены.

– Стой! – рявкнул Храбр. – Стой, артист!

Из-за угла коридора к нему навстречу выскочили двое.

– Чего ты расшумелся, любезный? – спросил высокий и встал на пути Храбра.

Тот почуял, что эти двое тоже оборотни: барс и саламандра.

– Я ищу целительницу Хельгу, – крикнул Храбр вслед фокуснику Фалько.

Тот остановился и резко развернулся к буяну.

– С чего ты, скив, решил, что она здесь? И почему решил, что я знаю какую-то Хельгу?

– Вас видели вместе в Китеже, во время побега и разгрома носорогами площади. Вы скрыли её у себя!

Фалько усмехнулся. Цинично усмехнулся, Прикоснулся пальцами в белоснежных перчатках к краю цилиндра.

– Согласен, девушек ко мне не мало приходит, но это не значит, что я каждую должен по имени помнить.

– Мало не мало, но девушка с розовыми волосами в Китеже была всего одна, – уточнил Храбр и хотел приблизится.

Тот парень, от которого пахло огромной кошкой преградил дорогу:

– Ты кто?

– Храбр из Китежа.

– Нет у нас никакой Хельги! – сказал оборотень-саламандра с узкими, как у рептилии зрачками и нервно рассмеялся. – И не было никогда.

Росомаха присмотрелся к этим двум перевертышам и понял – связываться не стоит.

– Проводите Храбра из Китежа к выходу, – попросил своих странных охранников Фалько.

Барс и саламандра приблизились.

Скив не стал дожидаться, когда его выведут силой, сам последовал вон. На душе было весьма паскудно. Ведь эти “господа” его обманывали.

Уже на улице, у самого входа в театр, Храбр снова столкнулся с прозревшим метателем ножей. Подручные Фалько подозрительно повеселели. Метатель курил вонючую папиросу, и пустил дым прямо в лицо росомахи.

– Не наглей, дедуля! – отмахнулся от клубов дыма Храбр.

Дед заголосил, и начал звать проходивших мимо по площади констеблей с двумя черными псами на поводках:

– Господа, сюда – сюда, этот парень ворвался в Театр Иллюзий, напал на господина Томаса.

Констебли взялись за дубинки, двинулись на Храбра.

– Предъявите грамоту, сэр! – прокричал тот, что помоложе.

Скив не стал дожидаться, когда представители порядка подойдут близко и дал такого деру, что даже юркие полицейские псы не успевали за ним.

Храбр пересек площадь и завернул в ближайшую подворотню. За спиной у него раздавался злобный собачий лай. Верные друзья человека догоняли. Оборотень развернулся к псам, частично трансформировав свою руку в звериную когтистую лапу, разбросал прыгнувших на него разъяренных псов. Раздался собачий визг, полный боли и животного страха. На мостовую брызнули бурые пятна, звуки свистков, крики констеблей: “Стоять! Не двигаться!”

Оборотень и не думал подчиняться, помчался в сторону ближайшего заводского забора метра два в высоту увитого по верху гирляндой колючей проволокой и… и с ловкостью ужа перепрыгнул его. Вот только за первым забором оказался второй. Между ограждениями шла полоса земли утоптанной до состояния камня. Изнутри забор был покрыт клочьями шерсти и почему-то очень сильно пахло псиной и подгоревшим мясом.

Но потеряв перевертыша из виду, констебли не прекратили преследования. Один из констеблей остался сторожить снаружи забора отбивая дубинкой незамысловатый мотив по кирпичной кладке, второй вбежал на проходную:

– За забор перепрыгнул преступник! – заорал констебль.

– Не повезло ему, – посочувствовал молодой парень в форме, дежуривший на проходной и выглянув в оконце на территорию завода крикнул, – Самсон, тут констебль говорит, что какой-то воришка сиганул через забор.

На проходную зашел суровый и, похоже, мучившийся от тяжелого похмелья человек с нечесаной бородой. От него разило не только алкоголем, но и псиной и чем пахло больше, еще неизвестно. Лицо вошедшего псаря вызвало ступор даже у видавшего виды констебля: разодрано, покрыто рубцами и шрамами, рот был разорван от скулы до скулы, а его зарубцевавшиеся края стянуты серебряными кольцами.

– Шего бобби[2]2
  Бобби – жарг. обозначает полицейский, констебль.


[Закрыть] забыли?

– Мистер, через забор перепрыгнул потенциальный преступник. Немедленно пустите меня в эту зону для досмотра, или привлеку за укрывательство!

– Ах, ну ежели прыступник, – старый псарь передразнил констебля – господин бобби может пройти! – и господин Самсон расплылся в улыбке, указывая на окованную металлом дверь. – Токмо напишите бумажку своим родственникам, мол так и так при исполнении служебного долга и экс-сержант Самсон Грюм меня туда силком не заталкивал.

Псарь даже поклонился в издевкой полковнику, а рыжий парень без стеснения засмеялся над полицейским.

Парнишка хотя и был на полтора десятка лет младше констебля, смотрел на него, так сказать, сверху вниз, “черные шлемы” в рабочих районах не сильно любили. Однако спорить парень просто не рискнул, даже и помыслить не мог, а потому, проводил констебля за забор завода. Вдвоем они и прошли до следующей проходной, но никого не встретили.

– И где преступник? – зло засмеялся парнишка.

– А где твои злые собачки? – вернул колкость в ответ констебль.

И в самом деле прогуливаясь туда – обратно они не встретили ни одного волкодава.

– Лесси щенков принесла, – рыжий парнишка будто оправдывался перед полицейским. – загляни в их будку, – парень будто сам поверил в придуманное на ходу оправдание. – Чур, твою каску и дубинку я заберу себе.

Псарь заглянул в сарай. Все собаки находились там где он и думал: в узкой дощатой будке и не желали выбираться под ненастное небо. Гурьбой ютились в левой её части, а Лесси, самая старая и злая сука, свернувшись калачиком спала в другой.

– Никого, Бобби, во как вы облажались! – с улыбкой подколол он констебля. – Мальчик, знает что, здесь на территории завода ему ничего не грозит, а там, на улицах Раутвиля, его еще надо поймать.

Полицейский сделал вид, что не заметил едкого комментария сорванца, однако постарался запомнить его веснушчатую физиономию. Ох и не повезёт же парню, если тот светится ему на патруле. Однако тот, кто перепрыгнул через забор, все таки ушел, и это странно.

– Не съели же они его? – констебль сдвинул черную краску на затылок. Теперь он не знал что писать в рапорте.

– Кто знает, кто знает… – парень указал ему на бурые темные пятна на заборе, – думаешь откуда они здесь?! – подмигнул рыжий, увидев озадаченность и испуг в глазах полицейского, но решил быть до конца честным. – Может это конечно была и кошка, а может как раз тот самый воришка, кто ж теперь узнает.

Когда рыжий мальчонка и констебль ушли и их голоса больше не было слышно, Храбр осторожно выбрался из сарая. Выпустил перепуганных собак и мигом махнул через второй забор на территорию завода. Добежал до стоянки паромобилей и затаился.

Прозвучал гудок, от которого оборотень едва не припустил в штаны. Такой рев мог издавать только монстр, однако, кроме него никто не испугался неведомого рыка, наоборот люди засуетились: кто заходил на территорию завода через проходную, а кто и наоборот – выходил. Рабочие громко разговаривали между собой, смеялись. Храбр спрятался под паро-каретой и думал о том, куда ему теперь податься.

– Эй, парень, – окликнул его неизвестно откуда взявшийся мужчина в кепке. – Чего ты тут делаешь? Гудок уже дали! Марш в раздевалку! – и для мотивации приложил его газетой по спине.

– Я тут первый день, – почти не соврал Храбр и направился к двери корпуса, на который ему указали.

– Оно и видно. Я старший смены, зовут мистер Спайк, обращаться на “вы”, почаще и с почтением, зелень неотесанная. Переодевайся, покажу тебе твое рабочее место.

Зайдя в раздевалку он растерялся. Пахло мылом, дустом, соленым потом работяг. Над головой по потолку до душевой были протянуты медные трубы. То, что они с горячей и холодной водой, Храбр понял лишь пронаблюдав за другими работягами. Впрочем, подивившись изобретательности и лени аркрумцев: вместо того чтобы топить горячую баню, они заставили кипяток бежать по трубам! Рабочие, прибывшие на смену, подходили к своим ящикам переодевались в робы. Другие, напротив, вернулись из цеха, и направились в душевые, откуда валил теплый пар.