Текст книги "Хозяйка мертвой воды. Флакон 2. Пар, моторное масло и магия"

– Фауст, – похлопал его по плечу мастер цеха. То что это мастер, парень понял по клейноду с печатью завода, который тот носил на толстой цепи. – Идём со мной, я провожу на склад, чтобы ты мог получить форму. А потом покажу рабочее место.

– Я между прочим хороший кузнец, – сказал Храбр.

– Поставлю тебя на механический молот, – обрадовал его мастер и добавил. – Работа конечно тяжелая, но хозяин платит сносно. При заводе имеется столовая, о комнате в общежитии уже договорился. Жить будешь как человек.

– Как человек, это хорошо, – согласился росомаха.

Услышав о таком чуде техники как механический молот, Храбр, который уже хотел было сбежать с завода по тихому, решил задержаться и посмотреть, что да как. Когда его проводили к молоту, долго, и с восхищением его осматривал. Большой и мощный станок стоял в просторном цеху, пропахшем машинным маслом. Рядом со станком ожидали своего часа металлические заготовки. Работа тяжелая, но не сложная – клепать некоторые детали для паромобилей. Работать на станке Храбр быстро научился. Да и чему тут собственно учиться, если с металлом он и так знаком с раннего детства, да и металл “говорит” с ним.

“Останусь здесь, пока не найду Хельгу”, – твердо решил он и был этим доволен.

Ближе к обеду к нему подошел парень. Притом, он был на него похож: с темной, коротко стриженной бородкой, жилистый. Вот только выше немного и с голубыми глазами. Он зашёл в цех. Увидел что его место занято другим работником.

– Фауст? – сразу догадался росомаха и хлопнул его по плечу.

– Да, – вытаращил на него глаза парень.

– Снова опоздал? Как тебя мистер Спайк распекал, загляни к нему. За то, что подвел, он обещал твою голову под молот пустить, – на ходу придумал Храбр.

– Да, – покраснел, – загляну, – ответил уже тише, опустил голову и попятился к двери.

Храбр усмехнулся в усы. Никуда этот Фауст не заглянет, а наверняка что есть прыти побежит к проходной.

“Неужели господин Спайк настолько суров, что парнишка принял его слова за чистую монету?” – рассуждал Храбр придвинув к молоту новую заготовку.

* * *

Паромобиль господина Гелиота Нейджи подъехал к дворцу. То, что это был именно дворец, не трудно догадаться: величественное и большое здание, а если точнее это выглядело, как небольшой город в городе. На огромной, главной площади, вымощенной желтым камнем, стоял целый комплекс дворцовых построек. И именно от Королевской резиденции начинались главные улицы Раудвилля. Вместительный сад, парк и въезд окружала высокая ограда в виде виноградной лозы из металла с цветами и гроздьями винограда.

– Лоза – символ жизни и власти, – пояснял Хельге Гелиот Нейджи. – Сама разросшаяся лоза означает силу и крепость королевской династии, а вот гроздья винограда, это поданные, которых эта лоза питает и взращивает. Но у народа аслау и скив, лоза – символ лживости и вероломства, – добавил он и поправил фрак, который смотрелся на нем, как-то нелепо; обычный пиджак шел ему гораздо больше.

Его супруга, Софи многозначительно взглянула на него. Она была женщиной не лишенной осторожности.

– Дорогой, такие разговоры к добру не приводят.

– Полно, здесь все свои, – оглядел он салон машины и взгляд его остановился на Хельге. – К тому же, это просто помпезный забор и не более того.

Паромобиль инженера-изобретателя повернул к дворцовой стоянке. Там дежурил лакей в бордовой ливрее и шапочке. Увидев на машине торговый знак семьи Нейджи и самого смуглого и беловолосого конструктора, указал место, где можно поставить машину. Нейджи вышел из машины, сам придержал дверцу, выпуская из салона супругу и Хельгу.

Лекарша почувствовала некоторое волнение. Вспомнила, как в точно таком вот красивом платье была только на школьном выпускном балу. А сейчас и платье побогаче и гостьи совсем не школьники.

Изобретатель с женой и Хельга проследовали к главным воротам дворца по зеленой ковровой дорожке, которую постелили для гостей от самой стоянки. Дорожки оказалось две – вторая была от стоянки для конных экипажей. Такое разделение очень показательно указывало и на деление в обществе Раудвилля.

Конными экипажами пользовались в основном маги, которые считали творение технарей лишь блажью моды и некоторой насмешкой над магической силой. Ведь некоторые изобретения инженеров, могли наравне соперничать с тем, что сотворено было с помощью магии. Обо всем этом в двух словах пояснил Хельге Гелиот Нейджи, до того, как они выбрались из кабины паромобиля.

Хельга заметила, что маги даже в выборе одежды старались отличаться от изобретателей. Если среди последних в моде были котелки, цилиндры, пальто с остроконечными воротниками, пиджаки, фраки, брюки. У дам юбки и женские расшитые жакеты, дамские шляпки более ярких цветов, украшенные перьями и множеством всяких безделушек, а также узкие приталенные платья. Мужчины, особенно дворфы, предпочитали строгие и ровные стрижки в том числе на усах и бороде. А у магов длинные накидки и перчатки всех цветов радуги. пиджаки в пол, плащи, платья с корсетами и пышными подолами. Мужчины-маги избегали покрывать голову вообще каким-либо головным убором. Молодые мастера отращивали волосы до плеч и ниже, и растительность на лице носили лишь те, кто был уже не молод. Магов на королевский приём прибыло немного.

Две эти ковровые дорожки в конце сходились в одну. Маги и технари сдержанно приветствовали друг друга, но руки не пожимали. Только косой взгляд в сторону оппонента и сдержанное приветствие, ради соблюдения правил приличия, разговоры ни о чем – это все, в чем выражалось общение двух этих городских каст.

Далее все оказалось еще сложнее, Гелиот вытащил из портмоне два пригласительных билета, украшенные золотом и сургучной печатью. А вот у Хельги таких бумаг не оказалось. Девушка искала взглядом своего покровителя, но как назло иллюзиониста нигде не было видно. Неужели придется позориться и стоять у ворот, как попрошайка.

Гелиот заметил нервное состояние Хельги.

– София, свет очей моих, – обратился он к супруге, – не могла бы ты побыть с нашей гостьей тут еще немного, а я пока пойду на приём и может там встречу ее спутника.

– Он мне не кавалер, он мой работодатель, – целительница сделала строгое замечание. Потом прикусила губу, укорив себя за то, что так дерзко обращается к тому, кто, фигурально выражаясь, почти спас ее жизнь и честь в глазах Томаса.

Гелиот, впрочем, никак не отреагировал на резкий выпад девушки. Лишь кивнул своим спутникам, вручил ей пригласительный Софии, а сам быстрым шагом направился к воротам, где дворцовая стража сверяла пригласительные со списками гостей.

– Ты очень импульсивна, Хельга, – мягко заметила София, когда ее муж уже прошел проверку и растворился в толпе гостей. – Я, конечно, ни на что не намекаю, но господин Фалько очень хорошая партия для любой девушки. А хорошеньких девушек в Раудвилле не так и мало.

Хельга осмотрелась, в очереди стояло еще несколько довольно ярких красавиц, наверняка родившихся в хороших семьях и выдрессированных гувернантками, обученных искусству флирта и красноречию.

– София, у меня уже есть избранник. И извини конечно, но я не ищу выгодной партии для себя. Сегодня я уже убедилась, что все эти виконты и прочая знать – закостенелые снобы, не желающие принять то, что женщина может делать что-то лучше и быть в чём-то искуснее.

Хельга припомнила сегодняшнюю встречу с виконтом Августом Крайтоном; ничего не заметила кроме напыщенности, самолюбования, эгоцентризма, помноженного на его идиотскую теорию.

София сдержанно улыбнулась, при этом не выдав истинных эмоций и ни один мускул на её лице не дрогнул. Умела эта женщина скрывать свои истинные чувства и мысли.

– Мужчины – они как дети. Быть во всем первыми им льстит, и они ничего не хотят менять. Им так привычнее. Но, должна заметить, за плечами каждого великого мужчины стоит не менее великая женщина, которая сделала своего избранника таковым.

– Раннее средневековье! Венец шовинизма! Меня за мои знания и навыки кучка фанатиков уже хотела сварить в масле, но это там, в землях Скив. Здесь же народ совсем другой, – она кивнула на толпу богато одетых гостей двора. Утонченный, образованный! Думаю, не опуститься до такого варварства. Они выберут костер или четвертование, а может гильотину.

Девушка невесело усмехнулась собственным рассуждением, а вот лицо Софии и без того бледное от пудры, приобрело зеленовато-серый оттенок.

– Ты преступница? За что тебя хотели сварить? – она спросила полушепотом, прикрывая губы белым веером.

– За то, что спасла мальчика от мачехи-отравительницы. А пердуны-старейшины увидели во мне жрицу какого-то Чернобога. Медицину от черной магии отличить не могут, фанатики в балахонах.

– И как же ты спаслась? – взгляд Софии источали ужас и благоговение.

Позади них послышалось цоканье металлических набоек по каменной мостовой, и женщинам пришлось прервать разговор. София непроизвольно отошла от Хельги, словно боялась, что их могут случайно обвинить в знакомстве. На счастье обоих, подошедшим оказался иллюзионист Фалько. Глаза у него были чумные, а губы от напряжения вытянулись в тонкую полоску.

– Хельга, я просил тебя появится во время! Это приём во дворце! Я не могу выступать без ассистентки! Если бы ты не появилась то… – что именно “то…” он договорить не решился.

Только бросил взгляд на Софию, извинился за то, что ворвался в их беседу так неожиданно и, подставив локоть Хельге, пригласил продолжить беседу внутри дворца королевской четы. После чего все трое прошли контроль дворцовой стражи.

Вскоре к ним подоспел и господин Неджи, мягко подставив локоть для своей супруги. Он хотел было завязать разговор с Томасом и Хельгой, но фокусник учтиво отказался, сославшись на то что им с Хельгой еще предстоит готовить номер, а времени не так уж и много.

Небольшая комната уже содержала в себе все требуемое для будущего представления. Большое зеркало в человеческий рост в деревянной резной оправе, столик с реактивами, клетку с белым кречетом, перья которого отливали металлическим блеском. Вот только Хельга и Фалько не репетировали, и девушка до конца не знала, что ей предстоит делать. Но как ни странно, этот вопрос нисколько не беспокоил ни её саму, ни её компаньона.

– Просто стой и улыбайся. Когда потребуется, я покажу что нужно подать или наоборот, убрать, – пояснил он, методично перекладывая на кофейном столике на колесиках ингредиенты, реактивы и баночки, при этом втирая в руки какую-то мазь.

– То есть, по твоему, я просто смазливая кукла с обязанностями подай-принеси и уйди-не мешай? – Хельгу начинало откровенно злить такое отношение со стороны Томаса.

– В данный момент, да, – он и ухом не повел, хотя точно распознал угрожающие нотки в голосе девушки. – У тебя много других талантов, поэтому я и помог тебе в трудную минуту. Но сейчас мне нужен не талант, а твоя красота. Ты видела гостей которые пришли на мероприятие? Почти все из них давно женаты, а семейное счастье легче всего разбить обыденностью и бытом брака. Выйди в центре зала, они будут меньше смотреть на мои манипуляции и больше созерцать тебя. Так понятно?

Томас вроде как и подтвердил обидное предположение Хельги, но и следом похвалил за красоту и тут же объяснил, для чего нужны именно красивые ассистентки. Уродиной Хельга себя никогда не считала, даже наоборот, но лишнее упоминание из мужских уст льстит любой женщине. Стоит ли говорить, что она согласилась, да и был ли у неё выбор.

– Ты хочешь шоу? Ты его получишь! Только потом не жалуйся, что никто и не запомнил в чём состояли твои фокусы. Ах, да, и все расходы за то, что я сотворю с платьем тоже ложатся на тебя. Деньги, которые ты мне выделил, считай их благодарностью за мою помощь, – Хельга нахально закусила губу и подмигнула мастеру.

– Паевые, будут, если ты сумеешь справиться с задачей, – принял её вызов иллюзионист.

Девушка сдернула с волос приколотую на шпильке вуаль, расправила волосы так, чтобы они ниспадали с плеч, как струю водопада. Схватив острый ножичек с кофейного столика девушка ловко рассекла пару сантиметров шва возле декольте, освобождая грудь из тисков корсета, так что это было за гранью добра и зла. Развернула объемную юбку так, чтобы разрез, сделанный сзади для удобства ходьбы, довольно нескромно открывал девичью ножку в белых гольфах чуть выше колена с алым бантом, который в иных обстоятельствах мог увидеть лишь избранник.

Фалько стоял как вкопанный, и пристально смотрел на неё, потом сказал:

– Поздравляю, Хельга, ты меня удивила. Так, что первый пункт нашего договора выполнен.

Девушка навела последние приготовления, хмыкнула про себя отметив, что высокородные дамы ещё и поблагодарят ее за пыл мужчин, который она разожжет в них во время представления и который они потом выместят на своих супругах на семейном ложе.

– Чем это пахнет? – вдруг встрепенулся фалько оторвавшись от мелких приготовлений.

Девушка оторвалась от зеркала и принюхалась прикрыв глаза для большего сосредоточения. Воздух и вправду был пропитан приятными тонкими ароматами.

– Персик маракуйя и… – она старалась угадать ароматы.

– …И мята. – дополнил ее предположение Томас, а затем прикрыв глаза, точно ищейка, вдыхая воздух носом степенно направился в ее сторону. – Хельга, это ведь от тебя пахнет. Откуда такой тонкий парфюм?

Хельга озадачилась, духами в Раудвилле она обзавестись не успела.

Зал для приема сиял великолепием. Гости сбивались в небольшие стайки, что-то обсуждали между собой. Молодые, стройные официанты в фраках разносили на подносах напитки. Разнообразные закуски, сладкие, мясные и рыбные стояли на фуршетном столе. Заморские гости, приглашенные по знаменательному случаю именин молодого короля, приносили богатые дары, целовали руку королеве регенту заверяли в вечной дружбе и благосклонности.

Наверное только для девятилетнего мальчика, которому через несколько лет еще только предстоит одеть на себя корону Великой Империи эти слова казались искренними. Все же остальные прекрасно понимали – это лишь правила приличия и дворцовые игры, не более того.

Ближе к исходу десятого часа, поток искусной лести был закончен.

Фалько указал имениннику на центр зала, куда все те же официанты вынесли два высоких зеркала. Публика встала ближе к стенам, чтобы дать иллюзионисту простор для представления.

Хельга начала отвлекать публику. Уж что-что, а эпатировать публику Хельга умела с тех пор, как ее бюст перестал умещаться под детским топиком.

Фалько взяв Хельгу под руку вышел к зеркалам и начал:

– Сегодня, в славный День рождения молодого императора, – он поклонился мальчику лет девяти, восседающему на слишком большом для того троне, который светился от счастья, – Я и моя помощница, – он указал на Хельгу, хотя в этом не было никакой нужды. Именитые графы, виконты, зарубежные послы и просто гости откровенно разглядывали молодую розоволосую девушку. И если мужчины это делали с плохо прикрытым вожделением, то женщины с откровенной завистью.

Иллюзионист дважды хлопнул в ладоши и газовые светильники, что освещали дворцовый зал, притушили, создавая таинственный полумрак. Хрустальные люстры в центре зала, под самым потолком, наоборот вспыхнули еще ярче, освещая импровизированную сцену.

Ростовые зеркала, в богато украшенных деревянных рамах, были установлены спинками друг к другу, между ними небольшое пространство и для того, чтобы показать что их ничего не связывает. иллюзионист провел между ними рукой.

– Молодой император, королева регент, – Фалько обратился к хозяевам торжества. – попрошу вас стать участниками нашего представления и встать каждого из Вас перед своим зеркалом.

Его просьба была удовлетворена: мальчик с плохо скрываемым волнением смотрел на своё отражение, теребил гарду сабли, а его бабушка без интереса смотрела на свое отражение. Иллюзионист продолжил:

– Зеркало одно из древнейших изобретений. Оно есть в каждом доме. От маленьких оловянных, в домах простого люда, до больших серебряных, что используют для предсказаний звездочеты ее Величества. И, согласитесь, в этом отражении есть какая-то загадочная магия, неосязаемая, но определённо она есть. И сейчас мы все к ней прикоснемся. Все присутствующие здесь гости увидят не магию, но Чудо! – произнес он для собравшихся, и обратился ко всем, для кого предназначалось это представление. – Император Генрих и королева Мария пожалуйста протяните руку и прикоснитесь к собственному отражению.

Мальчик протянул руку сразу без каких либо сомнений. Королева медлила несколько секунд и только потом с явной неохотой или даже скукой прикоснулась к гладкой поверхности. Как только и её старческая, морщинистая рука коснулась зеркала. От прикосновения по стеклу разошлись круги, точно она коснулась отражения в воде или маленьком озере. То же самое произошло от прикосновения молодого принца и тот в легком испуге отдернул руку. Но через мгновение вернул ладошку на место.

Гладь на стеклянной поверхности улеглась. Все присутствующие, что смотрели не на Хельгу, а на представление, ахнули. Раздался восхищенный шепот и было отчего, отражение молодого принца стало изменяться. Там он начал расти и мужать. Прошло пару секунд и из отражения на всех смотрел не мальчик, а юноша лет семнадцати с уверенным, даже жестким взглядом, с не густыми бакенбардами пшеничного цвета. Еще секунда, и отражение снова изменилось, явив молодому принцу и гостям уже взрослого мужчину лет двадцати пяти. Он не был отражением мальчика, принц из-за зеркалья обладал собственными эмоциями и сейчас с улыбкой смотрел на маленького себя.

С отражением королевы происходило противоположное. Её отражение молодело, морщинки на лице разглаживались и исчезали. Через пару тактов сердца, казалось, что исчезли пара лет её вдовствования. Еще пару мгновений и из зеркала на зал смотрела юная девушка с золотистыми волосами, летами не старше Хельги.

Гости перешептывались, задавая друг другу восхищенные вопросы. Удивлены были даже маги. Магия может расплавлять огнем скалы, обращать реки вспять и насылать ураганы. Но не один из мастеров магии не мог отматывать время вспять или ускорять его бег. Ведь время не подвластно даже могучей магии.

Фалько подошел к зеркалам, стоявшим параллельно друг другу и повернул их лицом к гостям так, чтобы они образовывали единое зеркальное полотно, разделенное только рамами. Отражения принца и королевы-регента никуда не исчезли. В зеркале стояло повзрослевшее отражение короля Генри и помолодевшей королевы Марии, сбросившей минимум полсотни лет, счастливо улыбались гостям и своим оригиналам.

В зале некоторое время царило молчание.

Фалько хлопнул в ладоши и оркестр, расположившийся на балконе под потолком зала, заиграл быстрый мотив. Кроль из отражения протянул руку королеве регенту из соседнего зеркала и они закружились в быстром вальсе.

Настоящая Королева Мария, та что в преклонных годах протянула руку внуку и маленький король Генри повторил движения своей копии из зеркала.

Первым, эмоции высказал молодой император.

– Маэстро Фалько, это… это было восхитительно! – мальчик хоть и смотрел на иллюзиониста снизу вверх и говорил лестные слова, но даже в этом чувствовалось его величие.

Он прекрасно знал свою ступень в иерархии, а слова были похвалой, но никак не восхищением. Настоящий юный император. Но ещё более настораживало то, что мальчик был весьма любопытен и пользуясь своим положением, желал чтобы маэстро раскрыл секрет фокуса.

– Я обошел зеркала, но ничего не нашел. Скажите, как вам удалось провернуть этот фокус? – поинтересовался коронованный мальчик.

– Фокусники никогда не выдают своих секретов, – с улыбкой, но в тоже время как бы в шутку ответил Фалько. Было видно, что ему крайне не хотелось раскрывать все карты спрятанные в рукавах.

– Маэстро я настаиваю! – тоном не терпящим возражений произнес юный король, который все еще оставался просто любопытным мальчишкой.

Иллюзиониста спасла вклинившаяся в разговор королева-регент.

– Генри, пусть чудо останется чудом, – сказала королева Мария и сдержано улыбнулась. – Господин Фалько сделал главное: он смог удивить, поразить, дать пищу для раздумий и восхищения. Согласись, остальное не так уж и важно. Спасибо вам господин Фалько за кратковременную молодость, что вы мне подарили. Веселитесь, развлекайтесь. сегодня такой прекрасный вечер!

После этих слов королева Мария взяла под руку своего любопытного внука, и они отошли к другим гостям, позволив Томасу и Хельге облегченно выдохнуть.

Томас, в свою очередь подставил локоть Хельге, и они направились к фуршетному столу. Гости танцевали, выпивали, кушали дорогие яства, попутно прославляя именинника и желая ему многие лета на престоле.

Вечер продолжался, и компании разделялись по интересам, занимая беседки в цветущем саду при дворце. Пары устремилась в глубь живописного сада.

Хельге было не интересно заводить новые знакомства, тем более с кем-то флиртовать. Она вместе с Фалько проследовала к одной из беседок, где столкнулась с большой группой людей. Все они слушали одного рассказчика. Хельге тоже стало интересно послушать и она подошла ближе.

Невысокий кряжистый офицер с густой бородой до пояса сидел в окружении господ давно слушающих его рассказы. Он выглядел весьма импозантно, а борода придавала ему суровый вид, несмотря на относительную молодость. Недолго послушав его рассказы, Хельга вникала в суть рассказа: офицер прибыл из северных рубежей Аркрума, где на границе именуемой Медной стеной проходил службу, защищая спокойную жизнь подданных ее величества и диких обитателей двух северных гряд уходящих на север до самого моря Демгерд и именуемых тропой троллей.

– Тропа троллей суровое место, постоянная вьюга, мороз, снег превращает закаленную сталь в хрупкий, будто стекло, металл, не дает согреться даже у масляных очагов Медной стены, – он прервался на середине, смакуя момент своей минуты славы и перехватив нарядно украшенную саблю, которую держал перед собой, продолжил. – Но не это самое страшное, а то, что живет в этих проклятых всеми богами мира камнях. Дикие скивы-оборотни, привыкли считать эти скалы своими, и мы, слуги короны, офицеры империи и орден имперских магов напоминаем им, кто в этом мире сильнейший. Они звери! Дикие, необузданные! И хоть и могут обращаться в людей, но предпочитают человеческому облику ипостась белых горных кошек. Затем, офицер погладил меховой воротник платинового цвета в черных пятнах и произнес уже с усмешкой, – И из них получаются довольно неплохие воротники.

– То есть этот воротник из оборотня? – одна из придворных дам прикрыла рот веером, то ли в ужасе то ли благоговея.

– Да, – ухмыльнулся довольный произведенным эффектом офицер. – Потрогайте какой мягкий и пушистый подшерсток.

Злоба и ярость окутали сознания Хельги. Она вышла на шаг вперёд остальной толпы и смотря прямо в глаза офицера с Медной стены, задала вопрос:

– Значит вы утверждаете что дикари они? А не пробовали ли вы в качестве трофеев, брать, например, не шкуру когда-то принадлежащие человеку, а уши, выкалывать глаза, для того чтобы забальзамировать их? – Хельга сжимала кулаки, наблюдая, как самодовольная улыбка на лице офицера сменяется презрением.

– Они дикари! Они убивают наших солдат как куропаток, прямо на посту, появляясь из тени. Они приносят в дома их матерей траур и слёзы! О том, что они дикари, говорит лишь один факт: никого из тех, кто погиб на Медной стене не похоронили в открытом гробу! Я сам провожал еще молодых, безусых юнцов, в последний путь и проклиная каждого из оборотней. Женщин, которые рожают этих чудовищ, детей, которые подрастут и станут безжалостными убийцами! Никого из них щадить нельзя, потому что они истинное зло!

До этого плотно набитая людьми беседка опустела. Гости отпрянули в сторону от Хельги, будто от чумной нищенки, неизвестно как проникшей на королевский прием. И что самое горькое, Томас последовал их примеру, отстранившись от своей ассистентки. Однако эта вещь придала Хельге сил сражаться, пусть в словесной, но дуэли. Перепалкой это уже было назвать никак нельзя.

– Значит эти дикари пришли в горы, вероломно вторглись на тропу тролей и без причины начали нападать на доблестных солдат короны, что охраняют северные пределы империи. Я вас правильно поняла? – гнев бушевавший внутри девушки застилал глаза, но усилием воли она подавляла его, дабы сохранить сознание в холодной сосредоточенности.

Нет, простыми словами до него не достучаться, нужно поймать за язык, разговорить, чтобы он сам сознался признавшись в собственных грехах. Одно то, что он похвалялся шкурой убитого врага, которую носил как воротник, в глазах Хельги уже стоило того, чтобы примерить на его высокородную шею пеньковый галстук. Вот только остальной толпе, а это была именно толпа, но никак не посиделки высокородных утонченных господ, это для них казалось подвигом, но никак не зверством.

– Нет скивы всегда жили там. Всегда нападали, когда возводились северные пределы. Они гибли сотнями, по варварски идя на убой имперских магов и даже когда Медная стена была достроена, они не перестают тешить себя иллюзией, что могут победить империю. Я же вам говорю, что они жестокие, безнравственные, готовые ударить в спину, но всего лишь глупые дикари.

Разговор на высоких тонах продолжился, привлекая все больше внимания к их перепалке. Народ уже не помещался в беседке и теперь она была окружена слушателями, которым не досталось место внутри. Однако громкость, с который велся разговор, не мешали им слышать каждое слово пикирующих.

И тем не менее в беседке нашлось место еще для двух человек. Вернее вошедший раздвинул толпу, освобождая место для себя и официанта с подносом, что следовал за ним. Один из господ протянул было руку к бокалу с игристым вином на подносе официанта, но вошедший, судя по наградам и петличкам, офицер перехватил руку отрицательно покачал головой.

– Альберд? – седовласый мужчина, которого осек вошедший офицер, непонимающе посмотрел на него.

– Нет, Гарольд, не трогай, официант мой и вино моё. Поймай собственного официанта, а мой провиант не трожь, – потом он обратился уже к сидящему офицеру в меховом воротнике одетом явно не по погоде в эту июльскую ночь. – Как интересно, согласись Дэмиан! Продолжайте, продолжайте. Не хотел вас отвлекать от столь жаркой дискуссии.

Офицер в меховом воротнике, которого звали Демианом, осекся, стушевался под пристальным взглядом вошедшего офицера. Но Хельге это было неважно, сейчас она почти подловила его, ещё немного усилий и этот напыщенный солдафон горько пожалеет о том что открыл рот при свидетелях.

– То есть вы называете людей дикарями только за то, что они защищают места где они живут с незапамятных времен, где родились, где упокоились их предки? Представьте, что в Аркрум придет кто-то сильный, кому ни офицеры Короны, ни рыцари, ни маги не могут противостоять. Слуги ее Величества будут биться из последних сил, не жалея себя ради того, чтобы подарить еще один день жизни своим детям. И тогда вы будете самыми глупыми варварами. Представьте что с вас, офицера погибшего храброй смертью, сдерут кожу и будут похваляться ею.

– Это угроза Короне или мне лично? – нехорошо так оскалился офицер. – Хотя это не важно, была бы ты мужчиной я бы давно уже вызвал на дуэль. Думаю тайной полиции стоит разузнать поподробнее почему вы так защищаете этих животных? Я не видел вас раньше при дворе, откуда вы?

– Из дремучих лесов Скив, – Хельга не стала рассказывать, что является родом вообще не из этого мира. – Пусть недолго, но я жила среди них, и ваши рассказы с фронта лишь страшилки наподобие тех, которыми няньки пугают избалованных детишек призывая к послушанию.

Офицер, находившийся всё это время на грани, сейчас будто получил пощечину. И если бы не Хельга, он бы наверняка заработал авторитет в кругах местной знати, получил несколько приглашений на ужин или приём, а может быть ему удалось бы найти для себя выгодную партию. Пока еще он не нашел для себя избранницу по статусу и душе, так что свадебных колец на его пальцах не было. Вот только ему не посчастливилось встретить розоволосую целительницу, которая в словесной дуэли была с ним на равных и, что самое отвратительное, после каждой фразы всё больше осуждающих взглядов подало на Демиана.

Офицер с личным официантом, вопреки этикету, счел нужным вмешаться. Хельга и не заметила, как он раскурил трубку и сейчас выпуская клубы пряного дыма, задал вопрос раскрасневшемуся от эмоций Демиану:

– Дэмиан, друг мой, я хоть и служил на восточных рубежах, но много слушал тех, кто сталкивался с северными дикарями. И все они как один утверждают, что если убить оборотня в животной ипостаси, то после смерти его тело меняет облик на человеческий. А ты сказал, что у тебя на плечах шкура оборотня, поясни пожалуйста, – Альберт хоть и назвал его другом, но улыбка на его устах говорила, что не всё в рассказе защитника Медной стены гладко.

Хельга призадумалась. Она и в самом деле не знала и таких подробностей. Стыдно ей как медику, или наоборот хвала, что не удалось сталкиваться с мертвыми оборотнями. Благо пока все операции заканчивались успешно. Но ведь она могла поинтересоваться у старого ведуна Пересмысла о таких деталях и тогда разделала бы заносчивого офицера ещё в самом начале спора поставив на его карьере жирную точку. А теперь этот щеголь с трубкой и личным официантом хоть и помог ей, но отобрал право лично макнуть в грязь лжи этого белоручку.

Дэмиан улыбнулся. Нехорошо так улыбнулся, даже скорее оскалился. Было видно, что этот вопрос Альберта не загнал его в тупик, а наоборот подарила несколько козырей в беседе.

– Ты прав, если убить варвара, он становится человеком, – он сделал паузу накаляя интерес и провел рукой по платиновому меху в черных в пятнах. – Вот только штука в том, чтобы сдирать шкуру с оборотня пока тот еще жив.

Раздались вздохи женщин, слишком ярко представивших себе картину этого действа. Демиан красовался, чувствовал себя на коне; он как бы сделал и помощницу иллюзиониста и давнего соперника. Вот только все это было ложным предположением.

Хельга улыбнулась ему. Дурачок, он так желал победить в этой дуэли, что выкопал для себя могилу, а затем утыкал ее кольями, превратив в волчью яму.

Услышав из первых уст о том, что защитник северных рубежей не более чем палач никто не высказался, однако взгляды говорили красноречивее любых обвинений.

Демиан их пока не замечал. Через несколько минут, когда кураж спадет, он горько пожалеет о своих словах. По крайней мере так думала Хельга, однако ждать горечь и раскаяние не пришлось.