Текст книги "Не надо плакать… Стихотворения"

Не надо плакать…
Стихотворения
Эдуард Геннадьевич Скороходов

© Эдуард Геннадьевич Скороходов, 2016

Редактор Наталия Александровна Скороходова

ISBN 978-5-4483-1112-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Не надо плакать…

Не надо плакать…

 
Как бы ни было печально,
Милый друг, не надо плакать,
Мир устроен идеально:
И сомнения, и слякоть
Смоет дождь слезою чистой.
И не стоит повторяться —
Наши слёзы неказисты.
Лучше тихо засмеяться
Вопреки коварным бедам
И проблемам, чаще мнимым.
Солнце выглянет к обеду
Угольком неутомимым,
И умчатся тенью зыбкой
Все печали и напасти
От бесхитростной улыбки,
Что, поверь, в твоей лишь власти.
 

Мир

 
Прекрасен мир, от солнца звонкий!
Он, древней тайной обладая,
С улыбкой смотрит, как девчонки
За мной украдкой наблюдают,
 
 
А я – за ними, без пристрастья,
И сердцем чувствуя, и кожей,
Что создан этот мир для счастья!
Другим он просто быть не может!
 
 
Мир вместе с нами горько плачет:
Он, как и мы, большой ребёнок,
И так же терпит неудачи,
Пытаясь нас понять с пелёнок…
 
 
Мир – это чистая страница,
Где мы с тобой мешаем краски…
Но как бы с ним договориться,
Как увидать его подсказки?
 

Ещё один день…

 
Ещё один день мне подарен судьбой,
И я поражаюсь невиданной щедрости,
С какой награждается житель любой
Планеты Земля и ближайших окрестностей.
 
 
Подумаешь, день! Жизнь не станет длинней,
И некие дни даже кажутся лишними.
Но сколько осталось тебе этих дней?
Все стопкой лежат на ладони Всевышнего.
 
 
Напрасно ты вновь недоволен судьбой,
Дары посылающей и забирающей
Однажды всё то, что случилось с тобой
На этой планете, где рай и ристалище.
 
 
А я принимаю подарок небес:
Ещё один день жизни в качестве зрителя!
Когда-нибудь я, насмотревшись чудес,
Вернусь на рутинную должность Вершителя…
 

Всего лишь люди…

 
Когда-нибудь настанет час,
И нас не станет.
Так было миллионы раз,
Пусть и не с нами.
Мир будет жить своей судьбой,
А нас… не будет!
Всего лишь люди мы с тобой,
Всего лишь люди…
 
 
Нам никогда не изменить
Вещей порядок:
Пора понять, что мир чинить
Совсем не надо.
Пусть крыльев нет – не спорь с собой,
И будь что будет.
Всего лишь люди мы с тобой,
Всего лишь люди…
 

Лунною тропою…

 
Как часто лунными ночами,
Витая в царстве прошлого,
Тоску в груди мы лечим чаем
И разделяем с кошкою.
 
 
Пусть кошка тычется в ладони,
Смягчая боль утраты.
Быть может, в том, что нас не помнят,
Мы сами виноваты?
 
 
Быть может, лунною тропою,
Туманом припорошенной,
Придёт и сердце успокоит
Прощение из прошлого?
 

Это утро не повторится…

 
И снова солнце встаёт над миром,
И снова свет воспевают птицы.
Всё тот же вид из окна квартиры…
Но это утро не повторится.
 
 
И этот день, и твоя улыбка,
На миг рождённая доброй шуткой —
Всё это призрачно в мире зыбком
И исчезает ежеминутно.
 
 
Когда реальность в окно стучится
Холодным ветром и ярким солнцем,
Я знаю: это не повторится,
Как наша молодость, не вернётся…
 

Как прекрасна молодость…

 
Как прекрасна молодость
вкупе с красотой!
Жаль, увы, не холост я,
чтоб мечтать о той,
что стоит на площади,
может, принца ждёт…
Я без белой лошади,
да и принц не тот!
 
 
Проезжаю мимо я,
старомодный принц.
Это память мнимая
Разыграла блиц.
Это юность прошлая
мне застила взгляд.
Обойдусь без лошади,
я и так богат…
 

Песенка

 
Солнце конопляное
Светит жёлтой радугой —
Мы с тобою на поляне
Собираем ягоды.
 
 
Губы твои сладкие
Соком перепачканы.
На меня глядишь украдкой,
Да мелькают пальчики.
 
 
Ох, уж эти сладкие
Губы, руки, пальчики
Целовал бы без оглядки
На оковы брачные.
 
 
Но кружатся вОроны —
Птицы бессердечные…
Я пойду в ту сторону,
Где мы ещё не венчаны.
 

Улыбка

 
Я не знаю, почему улыбку
Ранним утром солнце вызывает.
У меня в груди сомненья тают:
Всё в порядке – мир настроил скрипку,
Что опять в душе моей играет.
 
 
И своей улыбкой поделиться
Я готов с любым, кого встречаю…
Только вдруг улыбку замечаю
На лице, в какое не влюбиться
Не могу… И ей не отвечаю…
 
 
Неизвестно, что тому виною —
Я застыл, как лодка у причала.
Нотой грусти скрипка прозвучала:
Не для нас свиданья под луною…
Я вздохну и жизнь начну с начала.
 

Это Питер, детка…

Это Питер, детка…

 
Послушай, это Питер, детка,
Погоды лучшей не проси:
У нас туман гостит нередко,
И дождь подолгу моросит.
 
 
Под нашим небом зреет влажность,
Как где-то зреет виноград.
Но мы привыкли – эка важность:
Зимою – дождь, а летом – град.
 
 
Течёт Нева, река-царица.
Она из воздуха берёт
Всё лишнее, чтобы напиться
Мог летом жаждущий народ.
 
 
Ведь летом день вдруг станет длинным,
Родив хандру, украв покой…
У нас… мосты пропахли сплином,
Пока висели над рекой.
 
 
И мы хандрим, но очень редко —
Так в нас силён иммунитет!
Всё просто: это Питер, детка,
Наш дом. Наш мир. Наш Назарет.
 

И где же дождь?

 
И где же дождь? Позвольте Вас спросить:
Последний год мы с ним запанибрата.
Ушёл в другое место моросить,
Оставив тучи, как залог возврата?
 
 
Надеюсь, да! Ведь если Божий лик
Лишит Санкт-Петербург небесной влаги,
Иссякнет вскоре Питерский родник
Печали, отражённой на бумаге.
 
 
И этот сплин, что в воздухе разлит,
Исчезнет, сделав мир обыкновенным…
Пусть льётся дождь на сумрачный гранит,
Пусть Питер остаётся неизменным.
 

Белая ночь

 
Интересно, люди спят или нет
В этот сумеречный час – не пойму.
Ночью южным городам нужен свет,
Петербургу моему – ни к чему.
 
 
У аптеки не горят фонари —
Я по городу иду сам не свой.
И готовятся к приходу зари
Тени прошлого, упав с мостовой.
 
 
Я не вижу их, но слышу шаги.
Кто там бродит у подножья Невы?
Покажись! Ведь мы с тобой не враги.
Ой, простите! С Вами нужно – на Вы!
 
 
Вы же можете собрату помочь
В час, пока не заалеет восток,
Отыскать слова про Белую ночь,
Те, которые найти я не смог?
 
 
Я присяду на прохладный гранит,
Сыроватый от дыханья Невы.
Я не знаю, кто со мной говорит,
Знаю – нужно обращаться на Вы…
 

Согласно северной природе…

 
Я привыкаю заново к погоде:
Не балует теплом Санкт-Петербург,
А дождь, согласно северной природе,
Здесь круглый год актёр и драматург.
Здесь солнце, хоть и изредка, да светит,
Играет бликами на шпилях золотых.
Здесь долго спят, но, если на рассвете
Пройти по городу, что после сна притих,
Заметишь, как он снова оживится
И, шпили-руки к небесам подняв,
Черпнёт воды из облака – умыться,
А то и душ под тучами приняв,
Поманит солнце – городу, похоже,
Изменчивость погоды не во вред:
Мне кажется, мой Питер стал моложе…
А я – как будто старше на сто лет…
 

Немного о дождях…

 
Опять вчера попал под зимний дождь.
Или весенний? Не поймёшь природу!
Тем, в общем-то, наш город и хорош,
Что здесь дожди в любое время года.
 
 
Как нам завидуют Лас-Вегас и Дубай!
У них вода – за доллары из крана.
Зато песка и солнца через край —
Отличный пляж… вдали от океана.
 
 
Им тяжело: от солнечных лучей
Не спрятаться в пустыне, не укрыться.
С годами солнце только горячей,
Что видно по состарившимся лицам.
 
 
Пусть тот, кому приходится тужить
Под знойным солнцем, согласится с нами:
Мы выдумали новый способ жить —
От солнца защищаемся дождями!
 

Серый цвет

 
Мне нравится серый естественный цвет,
Я сам удивляюсь, насколько.
Вот серый асфальт, в нём сомнения нет:
Он нужен, неровности только.
 
 
Спокойный, уверенный, серый гранит.
Молитвы, угрозы, проклятья —
Он всё равноценно в себе сохранит,
Хотя не горазд на объятья.
 
 
А волки? Свободные дети лесов,
Серее не сыщешь в природе,
По сути, куда благороднее псов
И крепче, что видно в породе.
 
 
Но самым значительным кажется слон —
Огромное серое чудо…
Я, в серый рассвет бесконечно влюблён,
Бреду в никуда ниоткуда…
 

Это только наброски…

Это только наброски…

 
Это только наброски,
Это лишь черновик.
Но к оттенкам неброским
Я, похоже, привык.
 
 
Образ может быть сложным,
Но – сомненьем укрыт;
И окажется ложным,
То, что вдруг заблестит.
 
 
И неправдою мысли
Станут вдруг на листе.
Постижение истин
Ценно лишь на кресте.
 
 
Это только наброски
Жизни, мчащей вперёд,
И её отголоски —
То, чем сердце живёт.
 

Игра

 
По мненью многих, наша жизнь – игра.
Но кто к игре относится всерьёз?
А во дворе играет детвора,
Учась у жизни яростно, до слёз
Любить и ненавидеть, и прощать,
И понимать, чем стоит дорожить,
И, в результате, жить, чтобы играть,
Или играть, напротив, чтобы жить.
 
 
Что может быть серьёзнее игры?
Процесс простой, но далеко не прост:
Играя, дети создают миры,
Став взрослыми – дотянутся до звёзд.
И звёзды будут с радостью смотреть,
Как зреют в играх разума плоды,
Как станет совпадать земная смерть
С рождением ещё одной звезды.
 

Мыслящий тростник

 
Мелькают дни, как череда картин:
Движенье – основной закон Вселенной.
Но каждый день – всего лишь миг один,
Неповторимый, необыкновенный,
В котором зарождаются миры,
Приветствуя движенье по спирали.
И затихает голос до поры,
Уверенный, что мы не умирали.
До той поры, как мыслящий тростник
Запомнит дату своего рождения,
Когда и для него настанет миг
Произнести: «Я больше не растение!»
 

Всего лишь только сон…

 
Когда-нибудь я вспомню этот миг
Сомнений, неуверенности, страха,
Потоки слёз, наплаканных в рубаху,
И божества земного скорбный лик.
И как в тебя был трепетно влюблён,
Моя Звезда, для всех – обыкновенная…
Что наша жизнь? Всего лишь только сон
Для Разума, творящего Вселенные…
 

Лица…

 
Лица… Разные. Непохожие,
Несмотря на Адамов корень.
Окружают меня прохожие,
Но не родственные априори.
 
 
Каждый носит свою Вселенную,
Удивительную по смыслу:
Кто в мой мир, словно в ванну пенную,
Столько разных Галактик втиснул?
 
 
Вот девица – глаза бесстыжие
(На соседку гляжу украдкой),
Впрочем, лишь потому, что рыжая…
Или кофе глотнул несладкий?
 
 
Вроде мелочь, а смолкла музыка:
Горький вкус по душе не каждому —
Всё пройдёт. И в знакомстве с музами
Состояли уже однажды мы…
 
 
Дежавю? Или мысли бренные
Окруживших меня прохожих?
Снова вижу в глазах Вселенные —
Да не так уж мы непохожи…
 

Я привыкаю к жизненным утратам…

 
Я привыкаю к жизненным утратам:
Друзья уходят как-то невзначай,
Уходят те, с кем я делил когда-то
Шальные мысли, водку, хлеб и чай.
Я раньше думал, это правомерно:
Встречать и провожать, как поезда,
Чужие судьбы. В мире многомерном
Я лишь вокзал, и лишь моя звезда
Мир освещает. Но неинтересно
Со мною тем, кто сам готов светить:
Второй звезде на небе станет тесно
Однажды. И придётся уходить…
Я привыкаю к жизненным утратам,
Закономерный подводя итог:
Ни я, ни вы, друзья, не виноваты —
Такими, видимо, нас и задумал Бог.
 

Нерождённому сыну…

 
Прости меня, мой нерождённый сын,
Я был когда-то молодым и глупым
И в час решений бросил на весы
То, что сейчас не рассмотреть под лупой.
 
 
Я думал, будет время – шанс придёт,
Сажал деревья, строить дом учился…
Моя ошибка прекратила род,
Что мог быть славным, только не случился.
 
 
И что теперь о прошлом сожалеть?
Прощай, мой сын, ты так и не родился.
Но, может, где-то на большой Земле
В другой семье ты всё же появился?
 
 
Продолжи род, мой нерождённый сын!
Пусть в смерти мне послужит утешеньем
Надежда в том, что выбросят весы
Потомки при принятии решения.
 

Сегодня выбросил пустую зажигалку…

 
Сегодня выбросил пустую зажигалку,
Коль нет огня в ней, то её не жалко.
Красива и удобна, я не спорю,
Но бесполезна, как солома в море.
 
 
Плохие мысли я выбрасываю сразу
И вам советую уничтожать заразу.
Лишь с книгами мне тяжело прощаться:
А вдруг не пожелают возвращаться?
 
 
С друзьями дело обстоит намного хуже:
Казалось, ближе нет – домами дружим!
Но в даль туманную их позвала дорога…
Где вы, любимые? Вас так немного…
 
 
Мне раньше было легче расставаться,
Прошу вас, постарайтесь не теряться.
В который раз – не просто зажигалку —
Огонь сомнения я выбросил на свалку.
 

В Эрмитаже…

 
Почему-то чувствую усталость,
впрочем, нет, скорей – опустошённость:
это прошлое, не принимая старость,
жалуется на незавершённость
бытия. Тень мастера склонилась
над живым цветком, из камня взятым.
Им обоим даже и не снилось,
что живое станет экспонатом,
лишь в мечтах, увы, служенье людям…
И кинжал, трёхгранен и железен,
так и ждёт, когда его разбудят.
Только он для жизни бесполезен,
а для смерти выдумано много
способов, что жизнь, как наваждение,
могут прекратить – не той дорогой
мы, как предки (Знаки вырождения
я на всех портретах замечаю),
продолжаем двигаться напрасно…
Но картина, как и вещь любая,
чем ты ближе – более неясной
кажется… А это что за диво?
Снова камень, лишь слегка обтёсан.
Плавность линий… Боже, как красиво!
Угадаю даже без вопросов:
Женщина… В наследство нам досталось
то, что никогда не умирает.
Почему же чувствую усталость,
словно я сегодня забираю
из дворца в обычную квартиру,
где отнюдь не веет пустотою,
на плечах своих всю тяжесть мира,
что назвали люди красотою?
 

Улыбка Джоконды

 
И вот он, Лувр. К нему, как анаконда,
Змеилась очередь туристов без числа.
Внутри – не ах, и лишь одна Джоконда
Меня своей загадкой потрясла.
И снилась мне потом в сиянье зыбком
Сошедшая с картины и чела
Таинственная лёгкая улыбка.
Но что ты, Мона Лиза, поняла?
 
 
Когда-нибудь, проникнув в Зазеркалье,
Я посмотрю на мир со стороны.
Он будет скрыт под тёмною вуалью,
И лишь улыбки станут мне видны
Отчётливей, чем звёзды южной ночью,
И среди них, как мать средь детворы,
Джоконда, что улыбкою воочию
Соединила разные миры.
 

Амальгамы

 
Есть зеркала: плохие и хорошие,
Быть может, что последние нам лгут,
Но в них всегда мы краше и пригожее.
И верим, что реальности приют
Они дают… Как, впрочем, и обратное,
Возможно всё… Возьмите Дориана:
Всех обманул, и зрелище приватное
В одной картине видел без обмана.
 
 
Конечно, кто не хочет обмануться:
Ты снова в зеркале на прежнего похож…
Эх, наяву б ещё назад вернуться
Лет на пятнадцать… Невозможно… Что ж,
Пусть зеркала покажут лишь хорошее:
Мы так сумеем сделать амальгамы,
Чтобы не видеть в отраженьях прошлое,
Всегда красивы, молоды, упрямы…
 

Дорога

 
И снова дорога, листая возможности,
К закрытым дверям нас с тобой приведёт.
Нам кажется, это последние сложности,
А это всего лишь судьбы поворот,
Который позволит, ключи собирая
От запертых комнат и жизненных драм,
Приблизиться иль отдалиться от рая
Когда-нибудь в будущем будущим нам.
 

Это просто игра…

 
Это просто игра, и, возможно, ты хочешь спросить,
Что я чувствую?.. Только, прости, но ответа не дам.
Я ещё не устал у судьбы совершенства просить
И раскидывать руки, в полёте, подобно ветрам.
 
 
Умирает рассвет, и стирается звёзд бахрома.
Пусть поймёт меня тот, кто безгрешен и грешен за всех:
Я не буду любить, если ты не захочешь сама,
Я не стану играть, если игры похожи на грех.
 

Поздняя осень

 
Поздняя осень мне душу тревожит,
Будто бы что-то ушло навсегда
И никогда возвратиться не сможет…
 
 
Листья опали и что-то с собою
Самое важное вдаль унесли,
Договорившись со злою судьбою…
 
 
Капает дождь бесконечно, уныло.
Холодно, пусто и грустно душе.
Кажется, будто и сердце застыло…
 

Старый тополь

 
Позже всех черёмуха цветёт —
Белый цвет на холоде замешан:
Почему – не знаю – каждый год
В это время и тепла поменьше,
И у солнца, видно, выходной:
Прячет светлый лик за облаками.
И маячит, словно сон дурной,
Старый тополь с голыми руками.
 
 
Почему б тебе не зеленеть,
Соком жизни не наполнить почки?
Или цвет черёмухи – как смерть
Для твоих изнеженных листочков?
Старый мудрый тополь, не спеши:
Будет время и для их рожденья…
Мы и сами, словно малыши,
Разбиваем лбы от нетерпенья…
 

Цветок

 
Цветку для счастья надо мало:
Тепло от солнца, луг, река,
Но вот рука его сорвала,
И, может, добрая рука…
 
 
Помяла, в вазу опустила,
Плеснув на стебель – кипятка,
И как-то сразу упростила
Судьбу несчастного цветка…
 
 
Он умирал почти беззвучно:
Завял и не пустил ростки,
А на полу лежали кучкой
Его сухие лепестки…
 
 
Он, став ненужным и постылым,
Был брошен в мусорный лоток:
Та, что навек его сгубила,
Нашла себе другой цветок…
 

Трудно быть Богом…

Трудно быть Богом…

 
Трудно быть добрым, особенно, Богу,
Ведь доброта, как и истина, спорна:
Много дорог и сомнений так много…
Лучше раздать по кузнечному горну,
Чтобы ковал свою Синюю Птицу
Каждый из нас, искрой Божьей томимый.
Только Ему не могло и присниться,
Что вдохновенье вполне излечимо.
 

Всего лишь люди мы с тобой…

 
Всего лишь люди мы с тобой, всего лишь люди,
Слаба, капризна, своевольна наша плоть:
Мы снова все уроки позабудем,
Надеясь, что и нас простит Господь.
И искра Божия в сомнениях утонет,
Купив прощение свечой, ценой в пятак.
Мы меньше птиц у Бога на ладони —
Но, Боже, не сжимай ладонь в кулак…
 

Пилигримы

 
Я вчера, неосознанным чувством томимый,
Вместе с Бродским видал наяву пилигримов,
Что почти не одеты, увечны, горбаты,
А в глазах отражение света заката…
 
 
Тайну жизни поведали мудрые строки:
В этом мире огромном мы все одиноки —
Лишь частички когда-то могучего Бога,
Спотыкаясь, бредём бесконечной дорогой.
 
 
Но ещё одну тайну неявно, незримо
Через тернии к звёздам несли пилигримы:
Пусть увечны, горбаты и полуодеты,
Но сердца их полны не заката – рассвета.
 
 
Это значит, закончится наша дорога,
И частички разбудят уснувшего Бога,
Что когда-то создал из артерий народы
И все силы отдал нам за нашу свободу…
 

Пустыня

 
Горячее солнце целует песок —
Пустыня мертва… Но, как чудо,
Идёт караван. Держит путь на восток.
И спорят со смертью верблюды.
 
 
Мохнатые туши бесстрастно плывут,
В песке намечая дорогу.
Им даже не жарко: они здесь живут,
И ближе, наверное, к Богу,
 
 
Чем мы, изнывающие от жары;
Едва сознавая фатальность,
Упрямо ползём, не приемля дары,
Что Он посылает в реальность.
 

Грустная музыка…

 
Грустная музыка еле слышна,
Может, берёзе приснилась она,
Или пригрезилась старому клёну?
Только и я, посмотрев на икону,
Что-то почувствовал… понял… простил,
Но почему-то чуть-чуть загрустил,
Словно услышал в мелодии строгой
Вздох бесконечно уставшего Бога…
 

Много имён у Бога…

 
Много имён у Бога,
Много к нему дорог.
Он не осудит строго,
Если пройти не смог,
Не громоздя ошибки,
Но не устав ценить
Знания и улыбки,
Что Он велел хранить.
Творчеству нет предела,
Мысль не остановить,
Если устанет тело,
Стоит лишь попросить,
И отворятся двери,
Вместо гроша – алтын,
И прозвучит, я верю:
«Здравствуй, любимый сын!»
 

Да ты боишься, мальчик…

 
Боже мой! Да ты боишься, мальчик!
Сказки взрослых душу запугали!
А ведь раньше было всё иначе:
Вспомни, как твои глаза сверкали,
С восхищением грозу встречая,
И к огню с теплом тянулись руки.
Сколько ж лет мы прожили в разлуке?
Проходи, не бойся, выпей чаю,
Отдохни, малыш, поспи немного —
У меня знакомый есть, что сможет
Страх навек прогнать с твоей дороги…
Помоги ему, Великий Боже!
 

Случайный прохожий

 
Оглянись на бегу – я такой же случайный прохожий.
От тебя ничего не потребую – это смешно
И нелепо, ведь мы на влюблённых совсем непохожи,
Просто эти глаза мне приснились когда-то давно.
В них царила тоска, да такая, что ветром по коже
Пробежали мурашки, хотя никому не дано,
Кроме Бога и солнца, заглядывать в души прохожих.
Ведь подглядывать – это, как нам говорили, грешно.
Я на миг осознал: предо мною не просто прохожий —
Кто-то древний как мир показал через бездны окно,
Что к судьбе своих чад равнодушным остаться не может,
И не в силах помочь он пытается вновь… всё равно.
 

Последний день Помпеи

«А где-то ходят по Земле, те, кто обижен нами…»

 
В субботу, непогожим днём,
В картинной галерее
(Уж лучше здесь, чем под дождём!)
Я увидал «Помпеи»…
 
 
Что это? Высших сил игра?
Кто может двигать горы?
За что Везувий покарал
Богатый, сильный город?
Закон Вселенной – бумеранг
(Пусть неудачник плачет!):
Чем выше чин, серьёзней ранг,
Тем яростней отдача…
 
 
А мы-то думали, что грех —
Пустяк, игра словами…
Вы замечали слёзы тех,
Кто был обижен вами?
Но слёзы матери-Земли,
Рождающей цунами,
Мир, что построить мы смогли,
Очистят… вместе с нами…
 
 
Я пред картиною застыл,
Глаз отвести не смея:
О, Боже! Вот каким ты был,
Последний день Помпеи!
 

Осень

 
Удивительно пахнет осень
На прощанье. Закрой глаза…
Нас, ведь, тоже никто не спросит,
Отправляя на небеса.
 
 
Нам отпущена жизнь недлинная,
Что для Вечности сотня лет?!
Но Джульетта, дитя невинное,
Твёрдо знала, что смерти нет…
 
 
Часто я поминаю всуе
Имя Божие: «Как ты смог
Мир создать, в Пустоте рисуя?
Где мы встретимся? Кто ты, Бог?
 
 
Всё случайное не случайно?
Или разум мой крепко спит?
И какие о смерти тайны
Этот мир в закромах хранит?»
 
 
Каждой клеткой мировоззрения,
Каждой гранулой бытия —
Час придёт – попрошу прощения
У Создателя. Ведь и я
 
 
Грешен, Господи… Пусть уносит
Ветер северный листьев цвет:
Удивительно пахнет осень,
Подтверждая, что смерти нет…
 

А можно ли обидеть ветер?

 
…Случайно, даже не заметив,
Нас оскорбить способен каждый.
Возненавидев всех на свете,
Заболеваем мы однажды
 
 
И, продолжая множить риски
Распространения болезни,
Мы не щадим родных и близких
В порыве злости бесполезной.
 
 
Растёт и ширится зараза
На нашей маленькой планете:
Мы обижаем всех и сразу
И обижаемся, как дети.
 
 
Мы обижаемся, как дети?
Так вот она, причина хвори!
А можно ли обидеть ветер?
А можно ли обидеть море?
 
 
…Случайно, даже не заметив,
Нас оскорбить способен каждый,
Но я не злюсь – я стал, как ветер,
В душе переболев однажды.
 

Живи, старик!

 
Мы возвращались вечером домой,
Мечтая о подушках и пижамах.
Навстречу – пара: он – совсем седой,
Она – довольно молодая дама.
Похоже, старику в любви везёт —
Мне приобнять жену не помешает —
И вдруг седой мужчина оседает
На землю, глупо разевая рот.
 
 
Преодолев первоначальный шок,
Бросаю сумку с купленным арбузом…
А ты, тяжёлый, дядя! Как мешок,
Набитый мягким неподъёмным грузом.
Жена, поспешно в Скорую звоня,
Диктует: «Остановка на Литейном…
Напротив вновь открывшейся кофейни…
Мужчина… Александр… Не меня…»
 
 
Я вспомнил вдруг, не знаю – почему,
Другого Александра. Без сомнений,
Пред Смертью страшно было и ему,
И так же не держали вес колени…
Но тёзке Пушкина сегодня повезло —
Явилась Скорая неведомо откуда…
Живи, старик! И всем смертям назло
Верь в женскую любовь и божье чудо!