Текст книги "Место Снов"

Эдуард ВЕРКИН
МЕСТО СНОВ

Глава 1
Фотограф Живодеров

Зимин смотрел в окно.

Двор был как двор. Полдень и пустота, скука. Даже вороны, промышлявшие по балконам мелким воровством, и те куда-то свалили. Полдень, пустота и скука, потом где-то посыпались бутылки, что-то бумкнуло, и из подворотни вылетел мохнатый, похожий на маленького медведя, пес.

Пес был не один. За псом на веревке тащился человек. Тащился в буквальном смысле – по земле, вернее, по асфальту. Ну и по земле тоже, конечно. Вскрикивая, переворачиваясь, врезаясь в бордюры, столбы и другие складки дворовой местности.

Зимин подумал, что где-то он такое уже видел. В кино. Там людишек привязывали к коням и таскали по страшным буеракам с наказательно-вразумительными целями. До тех пор таскали, пока здоровье таскаемых окончательно не расстраивалось. Но то, что человека тащила собака, показалось Зимину необычным и новым, такого он еще не видел.

Пес бежал быстро. Опрокинул лбом мусорный бак, из бака разлетелись пестрые консервные банки. Что прибавило происходящему бесшабашности и веселья.

Человек продолжал что-то кричать и пытался зацепиться конечностями за окружающий ландшафт.

Зацепиться не удавалось.

Псина проскочила двор по диагонали и ворвалась на детскую площадку. Остановилась. Человек на веревке попробовал встать, но пес снова рванул, и человек упал. Собака врубилась в фанерный игрушечный поезд, втащила за собой своего преследователя. Человек стукнулся головой о первый вагон, но веревку не выпустил, стукнулся еще раз.

А потом еще, еще и еще. С каждым рывком. И все лбом. Он стукнулся лбом так много раз, что Зимин даже позавидовал крепости его черепа. И подумал, что все-таки долго при таком усердии и самая крепкая голова не выдержит, терпению любой головы положен предел сопроматом…

Но голова выдержала, не выдержала детская площадка. Фанера треснула, человек пролетел через вагон, пес ломанулся в подъезд. Человек втащился за ним.

Двор снова опустел.

Зимин хотел подумать про это происшествие что-нибудь оригинальное, не каждый ведь день такое встретишь, но не успел. Поскольку в комнату заглянула мать.

– Зимин, ты бы, что ли, в магазин сбегал, – сказала мать.

Зимин поморщился.

– Ну не морщись, Зимин, – улыбнулась мать. – От этого морщины на затылке образуются. Сходишь?

В голове Зимина пролетели способы отмазки от похода в магазин. Простуда. Плохое настроение. Маньяк-щекотун.

Сослаться на простуду нельзя – весна на дворе, на простуду всем плевать. На плохое настроение плевать еще больше. Оставался маньяк.

– Я бы, конечно, сходил… – неуверенно сказал Зимин. – Но там ведь это… Маньяк.

– Какой еще маньяк? – устало спросила мать.

– Щекотун.

– Какой? – мать не выдержала и рассмеялась.

– Щекотун, – повторил Зимин. – И ничего тут смешного нет. Два дня назад он поймал Ляжку, ну, ты его знаешь. Обмотал скотчем так, что тот не мог шевельнуться, и давай пятки щекотать! Два часа щекотал. И на видео все заснимал…

– Я твоего Ляжку сегодня видела. Вполне процветающий обормот. Ничуть не защекотанный. Даже поправился.

– Конечно, не защекотанный, – согласился Зимин. – Его люди спасли. Наш трудовик шел в гараж, видит, человека защекотывают. Подошел, выручил. А маньяк в неизвестном направлении скрылся, да. Не исключено, что он еще там рыщет…

Мать снова вздохнула. Но уже не устало, а раздраженно.

– Деньги и список на столе. И давай без всего этого, ладно?

Вообще, в магазин Зимина посылали нечасто – он все время покупал не то, что было надо. Вместо муки покупал крахмал, вместо уксуса – водку, а вместо творога адыгейский сыр. Мать вздыхала и говорила, что ей проще сходить самой, чем посылать такую бестолочь. Поэтому, если уж Зимина и посылали в магазин, например, у мамы у самой болела голова или по телеку шел фильм про любовь, то всегда вооружали запиской с точным указанием, чего и почем надо купить. Зимин вздыхал, Зимин мялся, страдал и оттягивал момент, но потом все-таки хватал сумку, запасался деньгами и брел через дорогу в «Ягодку».

Именно с похода в «Ягодку», кстати, и началась вся эта история.

– Мне еще обед готовить, между прочим, – сказала мать, – так что без лишних разговоров давай. В магазин, в магазин.

Зимин лихорадочно прикидывал, как все-таки отбрыкаться от шопинга. Но на скорую руку ничего не придумывалось. Поэтому Зимин соврал банально:

– У меня нога болит, ма.

– Ничего у тебя не болит, – сказала мать. – Дуй. Деньги и список…

– На столе.

Зимин оделся, прихватил деньги и список товаров, хлопнул дверью и побежал по лестнице.

По пути вниз он корябал ключом стену и размышлял о превратностях своей несчастной судьбы и о том, что скоро лето, а на лето его загонят в деревню. А в деревне хоть вешайся – в телевизоре одна программа, комары размером вот с ту мохнатую собаку, а местная молодежь интересуется лишь танцами и совершенно дика, не отличит CD от DVD. И уж, конечно, никакого тебе компьютера! Ноутбук папахен не даст, это стопроцентно, а следовательно, три летних месяца можно из жизни просто-напросто вычеркнуть… Но за три месяца можно было бы попробовать прокачаться до семнадцатого уровня… Но теперь про излюбленные игры придется позабыть. Время пропадет зря, совершенно зря…

Зимин вспомнил огромные бабушкины пироги, которые, чтобы бабушку не обидеть, приходилось есть. И густое молоко, которое надо было пить «для росту». Вспомнил и привычно ужаснулся.

Избежать деревни не удастся, это ясно. Мать считает, что Зимину полезен деревенский воздух и деревенские продукты тоже полезны – они ведь «экологически чистые» и насыщены полезными бактериями. Мать не переубедить, это железобетонно. Можно попытаться на самом деле заболеть, но это тоже не выход, заболеешь – мать запретит компьютер, ведь она считает, что он «излучает».

Мать – безнадежный человек, подумал Зимин в трехмиллионный раз, вздохнул и вышел на крыльцо.

Народу во дворе по-прежнему не наблюдалось. Зимин стильно, сквозь зубы, плюнул в клумбу и потащился в направлении магазина «Ягодка». Чтобы не терять времени совсем уж зря, он пинал ногой нарядную консервную банку. С банки легкомысленно улыбалась невкусная атлантическая макрель.

Зимин пинал банку до половины пути. Едва завиднелся магазин, он столкнул ее в канаву – звуковая демаскировка в районе «Ягодки» была ни к чему.

Поскольку в районе «Ягодки» водилось некоторое количество хулиганов.

Хулиганы уже давно никому не досаждали – в силу того, что окончательно разложились от обилия стимуляторов, но все равно, лишний раз встречаться с ними Зимину не хотелось. Обычно хулиганы сидели на завалинке супермаркета «Ягодка» и смотрели на окружающих скучными глазами. Когда Зимина посылали в магазин, хулиганы всегда спрашивали: нет ли у него мелочишки? Если мелочь была, Зимин никогда не жадничал, и хулиганы были ему благодарны.

– Спасибо тебе, курок, – говорил вождь хулиганов, однорукий Крюг, – не дал окочуриться, а Гильгамеш – он все видит…

И Крюг скрипел по бетонной стене своим крюком, хрипло по-стариковски смеясь. На самом деле Крюг был всего на три года старше Зимина, просто как-то раз он глушил в соседском пруду бычков с помощью бомбы, построенной из огнетушителя. В результате ему оторвало руку зарядом, с тех пор он и стух от нечего делать.

Но в тот день возле магазина было тоже странно пусто – хулиганы куда-то делись, даже вечно дежурного Крюга не было. Зимин повертел головой с целью обнаружения возможных стражей правопорядка, но и те отсутствовали, окрестности были непривычно безжизненны. Тогда Зимин вошел в «Ягодку», приобрел похожий на бейсбольную биту французский батон, приобрел молоко с ванилью для матушки и пиво с вишней для папахена, кинул два рубля побирушке и двинул назад.

Возле дома № 17 по улице Промышленной Индустрии Зимин остановился вытряхнуть из кроссовки назойливый камушек. Прислонился к стене и, балансируя на одной ноге, принялся ловить в районе носка чертов булыжник и думать о вселенской мировой подлости, как вдруг из-за угла послышалась ругань, а вслед за руганью появился хулиган низшей иерархии Бахыт Аюпов. Впрочем, Бахытом его никто не называл, все называли Монгольцем – за раскосую физию и подловатые повадки.

Зимин вспомнил, что в передаче про то, как Александр Македонский взял да и завоевал весь мир, говорилось, что Бахыт на каком-то их там языке означает «счастливый».

Монголец не выглядел счастливым, Монголец ругался и волок на веревке здоровенного лохматого пса неясной породы. Зимин пригляделся и увидел, что это тот самый пес, который не так давно устроил погром на детской площадке, произвел опрокидывание мусорных баков и организовал другие безобразия.

А Монголец соответственно тот самый человек, которого таскали по асфальту и неоднократно били головой. Об этом свидетельствовали несколько шишек на лбу Монгольца, расцарапанная рожа и изодранная по фасаду туловища рубашка. Пес постарался.

Впрочем, сейчас он был вполне образумлен, несильно упирался, но по его морде было видно, что он уже смирился со своей участью и стал непротивленцем злу насилием. Совсем как граф Л. Толстой, про которого Зимину как раз недавно рассказывали в школе. Вид у пса был капитулянтский и жалкий.

Сам Монголец был невысок, сутул и неопасен. Неопасен, почти всегда неопасен. Зимин это знал, но, чтобы придать себе уверенности, посмотрел на часы и зевнул. Монголец увидел Зимина и сделал объяснительное лицо.

– Вот, – сказал он. – Собачку нашел…

– Повезло, – кивнул Зимин. – Повезло. Хотели детскую площадку из железа строить, потом решили сэкономить. А то бы голова бо-бо…

Монголец потрогал лоб.

– Да уж…

– Надо бы зеленкой смазать. – Зимин подкинул в голос сочувственности. – Может обострение случиться… Хорошая собачка у тебя…

– Хорошая… Породистая собака.

– Вэйянский дог? – спросил Зимин. – Реликтовый чау-чау – первая собака-космонавт?

– У… – просительно сказал пес и посмотрел на Зимина.

– Сидеть, Шашлык! – Монголец ткнул собаку ботинком. – А то по ушам! Тоже мне, друг человека…

– Мучить будешь? – спросил равнодушно Зимин.

– Не знаю, – Монголец пожал плечами. – Может, и помучаю чуть-чуть, так, для интереса. Как настроение пойдет…

– Понятно, – снова зевнул Зимин.

– А ты что, увлекаешься? – в глазах Монгольца проскочил интерес. – Любитель собак? Может, это твоя собака?

– Не, – сказал Зимин. – Не моя. Она, наверное, ничейная. Бомжара.

– А то я продам, – Монголец ощерился ломаными зубами. – Стольник всего. Бери – не пожалеешь. Унты сошьешь.

– У меня на собак аллергия, – сказал Зимин. – А унты мне не нужны, у меня валенки есть финские.

– Все равно купи, – сказал Монголец. – Погляди, какой он жирный.

Монголец подергал собаку за шкуру, продемонстрировав степень упитанности.

– У… – жалобно промычал Шашлык. – У…

– Килограмм тридцать в нем чистого мяса, – подмигнул Монголец. – Замаринуешь с луком – такие шашлыки получатся! Или с кефиром. Отдам за семьдесят.

– Я не поклонник корейской кухни, – покачал головой Зимин.

– А мне по барабану, – Монголец потрепал собаку за ухо. – Корейская, французская… Уже давно по барабану. Не знаешь, может, кому надо?

Зимин почесал багетом затылок, сказал:

– В сто восьмую сходи. Там шкурник живет.

– Кто? – не расслышал Монголец.

– Кто-кто, шкурник. Фотограф Живодеров. Шапки делает. Из такого вот друга целых две получатся. Вона шерсти сколько. Можно валенки валять…

Монголец согласно закивал.

– Вообще-то это Шашлык, – сказал он. – Шашлык добрый. Я его с детства знаю… А сейчас, ну, сам понимаешь, не могу больше… Бабки нужны, хоть вешайся, плохо… А он от меня утром убежал, его Ляжка поймал. Я пошел искать, смотрю, он его волочет, я ему говорю, отдай собаку, а он мне типа: я его в «Шаурму» только так продам. Ну, я его за полтинник выкупил, а сейчас все, не могу…

– Полтинник… – задумчиво сказал Зимин. – Это ты переплатил, рынок обваливаешь… Ну да твое дело, мне пора.

Зимин сделал лицо как у Чингачгука, поглядел на часы и двинул домой.

– Ну и как хочешь, – сказал в спину Монголец. – А я тоже пошел отсюда.

Монголец притянул к ноге пса, пнул его коленом, после чего дурным рэпперским голосом прочитал:

– Лис улыбнулся, а Принц загрустил, в ответе за тех ты, кого приручил…

Зимину показалось, что про Принца, Лиса и тотальное приручение он где-то уже слыхал, кажется, на внеклассном чтении, но задумываться об этом Зимину не хотелось. Он прибавил ходу, улица Промышленной Индустрии осталась позади. Монголец с собакой и идиотской песенкой остались позади тоже.

Зимин сломал багет, половину спрятал, другую стал объедать с более пропеченного края. Делал он это не из-за голода, а так, просто. Батон приятно хрустел, к тому же это была традиция. Возле бесконечных лент кооперативных гаражей он батон спрятал и стал по привычке читать давно читанные надписи про Россию и ее великое будущее, про разную любовь и считать двери гаражей. На тридцать седьмой двери из прохода между гаражами высунулась бритая круглая голова горшкообразной формы. Голова осмотрелась, увидела Зимина и сказала:

– Зимин, это ты, что ли?

Голова принадлежала Ляжке, и был этот Ляжка действительно отнюдь не защекоченным. Зимин не спешил отвечать голове, поскольку опасался, что едкий Ляжка тут же скажет: «А я думал, куча просто навалена»…

Но Ляжка этого не сказал. А сказал он следующее:

– Ладно, Зимин, не почкуйся, у меня к тебе дело есть.

Ляжка был прозван так отнюдь не случайно.

Из-за фамилии. Фамилия у Ляжки была довольно обычная – Ляшко. Однако едва он оказался в школе, как буйная фантазия сверстников почти мгновенно переделала его эту довольно обычную фамилию Ляшко в не очень благозвучную кличку – Ляжка. Кличка Ляжке, честно говоря, шла: ляжки у него были на самом деле выдающиеся – большие и круглые, как и весь остальной Ляжка. У всех, кто их видел, сразу возникало желание треснуть по этим ляжкам линейкой или уколоть их циркулем…

Впрочем, помимо ляжек, Ляжка обладал и другими выдающимися достоинствами. Ляжка мог достать настоящие американские сигареты. Мог достать диск с базой данных УВД или редкий австралийский журнал про разведение кенгуру в домашних условиях. Мог приобрести через завхоза Петрушку пиво. Одним словом, в определенных жизненных моментах Ляжка был просто незаменим. Зимин однажды имел дело с Ляжкой – ему была нужна одна программка, а найти ее ни в Интернете, ни у знакомых не получалось. Ляжка достал ее за пять дней. Комиссионные и уровень ляжкинского сервиса Зимина вполне удовлетворили.

Ляжка.

Как ни странно это может показаться, но Ляжка был вполне доволен своим неблагозвучным прозвищем, поскольку на самом деле родители имя дали ему еще более загогульное – Владипер, а почему, неизвестно. Может быть, это была даже и ошибка работников ЗАГСа, но кто сейчас разберет? А разве можно жить в обществе с именем Владипер? Лучше сразу отравиться настоем китайских спичек, чем жить с именем Владипер. Возможные варианты прозвищ ужасающи. А если обладатель подобного благородного имени невысок, толст и угреват, если на стенах его подъезда одноклассники написали «Балладу о Владипере» – сочинение, в котором рассказывалось про то, как однажды Ляжка пошел в лес по грибы, а попал в плен к лесным нимфам…

Короче, если все эти факторы скрещиваются на человеке, то жить этому человеку нелегко и безрадостно.

У некоторых изначальная ущербность компенсируется денежным достатком и возможностью приобретать приятные вещи. Когда ты в состоянии позволить себе японский мопед – прыщи твоей души не так болезненны, не так заметны. У Ляжки денежного достатка не имелось, и все его прыщи были наружу. И зудели.

Мать Ляжки работала на железной дороге и любила играть в лото, отец бросил их пять лет назад, у него был чеченский синдром. Что он любил, Ляжка не знал, потому что все время, что Ляжка его помнил, отец лежал на диване и рисовал на потолке узоры лазерной указкой.

Сам же Ляжка любил дынный мармелад, коллекционировал постеры с симпатичными певицами, копил на поездку в Болгарию, потому что свято верил, что в прибрежных водах Болгарии водится столько лобстеров, что их можно ловить голыми руками. И ногами. Ничем, короче, Ляжка не отличался от миллионов своих сверстников. Было Ляжке тринадцать лет.

Ляжка выставился из-за гаража.

– Зима, иди сюда! – зашипел он и выпучил глаза. – Иди, не пожалеешь!

Зимин безразлично посмотрел на Ляжку.

Вид у Ляжки был несколько взволнованный. Да нет, Ляжка просто трясся от распирающих его чувств, глазки его просто выпрыгивали из орбит, собирались пойти погулять сами по себе, будто изнутри их выталкивала какая-то мощная радостная сила. Поэтому Зимин подумал, что, возможно, Ляжка и на самом деле хочет предложить нечто особенное, и тогда и правда имеет смысл к нему подойти. Зимин сказал:

– Ну, привет. Чего у тебя?

– О! – Ляжка завибрировал. – Мой жадный компьютерный друг! У меня есть кое-что… кое-что, от чего ты не сможешь отказаться! Супер! Ты себе просто представить не можешь…

– Короче давай, – посоветовал Зимин. – Мне еще домой идти жить, хлеб вот несу, каша стынет.

– Какой хлеб, Зима! – Ляжка огляделся и затащил Зимина в проем между гаражами. – Какое селедочное масло! Забудь про хлеб, забудь про воду, забудь про масло, забудь!

Между гаражами было тесно, к тому же ляжки Ляжки занимали весьма значительную часть межгаражного пространства, и Зимин прикладывал значительные усилия, чтобы не прислониться к пропитанной маслом стене и чтобы не быть раздавленным тяжелым ляжкинским пузом.

– Знаешь, что у меня есть? – зашептал заговорщически Ляжка.

– Знаю, – ответил Зимин. – Могу даже поспорить, что у тебя есть. У тебя есть фотографии голой Майки Ветерок.

– Ы! – восторженно замычал Ляжка. – Какая Ветерок? Фотографии сотни голых Ветерков не стоят половины того, что у меня есть!

– А, понятно…

Тут Зимин вдруг почуял, что у Ляжки и в самом деле может быть что-то интересное и ценное, а значит, действовать надо осторожно и хитро. Зимин сделал совсем скучное лицо и сказал «А, понятно…» еще раз. Сказал совсем незаинтересованным тоном.

– Понятно… У тебя все-таки есть фотографии Майки. – Зимин зевнул. – Ты прокрался в женскую раздевалку, да? Караулил с утра? И заснял Майку Ветерок, да? Конечно, это интересно…

Зимин коварно улыбнулся окоченевшему Ляжке.

– Пожалуй, я куплю у тебя пару штук, – Зимин похлопал Ляжку по плечу. – Хотя знаешь, мой грузный Ляжка, может, я куплю у тебя даже негативы. Я Майке симпатизирую, ты же знаешь, я у нее два раза математику списывал. Да, я куплю у тебя негативы. Пусть по десять…

– Какие негативы?!! – не выдержал Ляжка. – Какая Ветерок?!! Послушай, Зима! Послушай, что я тебе скажу, мэнш! У меня есть «Место Снов»! Настоящее!

Зимин вздрогнул, даже прислонился спиной к гаражной стене. У Ляжки было «Место Снов».

Настоящее.

Глава 2
«Место Снов»

«Место Снов». Компьютерная игра «Место Снов» была написана три года назад одной малоизвестной австралийской компанией, стала безусловным хитом сезона и почти сразу же была запрещена. У шестидесяти процентов ребят, игравших в «Место Снов», капитально срывалась крыша, остальные жаловались на непрекращающиеся кошмары, расстроенную моторику и странное ощущение . «Как будто все не по-настоящему», – именно так сказал парень, обкатавший «Место Снов» одним из первых. Его часто показывали по телеку – он был лыс как полено и с первого взгляда оставлял впечатление человека глубоко больного, психа, короче. В конце концов он повесился на сетевом кабеле, и об этом написали во всех газетах.

В России «Место Снов» продержалось чуть подольше, месяца на два подольше. Игру запретили лишь после того, как с катушек один за другим стали слетать дети членов правительства. Сын военного министра, к примеру, умудрился угнать «Т-82» [1]1
  Т-82 – российский тяжелый танк.


[Закрыть] из одной подмосковной части и начать личное наступление на столицу. Когда его остановили в районе Балашихи и вытащили из танка на свет, он плакал и кричал:

– Мертвая голова! Не сдаваться! Штурмовик на одиннадцать часов! Мама… Мама, траки клинит, вашу душу…

Это тоже показали по телевизору, и это было очень весело. Но правительство всполошилось, и весь официальный тираж был изъят и сброшен в домну Магнитогорского металлургического комбината. Все пиратские копии были найдены и раскатаны бульдозером. Борьбу возглавил обессыненный министр обороны, действовал он по-военному быстро и эффективно: уничтожением физических носителей не ограничился, заставил вычистить все журналы, в которых имелись описания игры, снять все сайты поклонников, разогнать общества фанатов и две колонии «искателей места снов».

«Место Снов» ушло в небытие и сразу же из небытия в легенду.

Оно продолжало жить в слухах. О нем говорили в закрытых чатах. О нем шептались в игровых клубах. О нем болтали в подворотнях и продвинутых школьных туалетах.

– Ты в «Сон»-то хоть рубался? – снисходительно спрашивал бывалый красноглазый геймер у неопытного приобщенца во время потаенной переменки.

– Ну дак, – отвечал приобщенец. – Супец полный! Крыша елозит в сторону полюса.

– До какого левела [2]2
  level (англ.) – уровень.


[Закрыть] допер? – интересовался бывалый.

– Да я так, не втыкался еще по-реальному, – мялся новичок. – Так децл порубался… До третьего уровня дополз пока…

– Гонишь, фуфел, – бывалый легонько пинал новичка в плечо. – Там вообще уровней нет, впариваешь.

Посрамленный приобщенец краснел и лишался своего мелкого авторитета.

Знаток презрительно осматривал окрестности и рассказывал следующую историю:

– Один пацан, я его знаю слегка, тут недавно достал себе… Ну, как обычно, прогнал защитку, установил, все по-путному, короче. Дождался, пока олды на дачу свалят редиску возделывать. Как прыгнет за клавку [3]3
  Клавка (жарг.) – клавиатура у компьютера.


[Закрыть], как давай пащелками по батонам клацать! Ну, короче, когда олды вернулись, он сидел на полу в полном отрубе и размазывал по морде густые зеленые сопли. А некоторые и вообще куда-то исчезали. Говорят…

Знаток переходил на шепот:

– Говорят, что «Место Снов» – это что-то вроде Территории Мечты, слыхали о такой? Там сбываются все твои фантазии, все желания… Вот так вот, мои маленькие cистемные психопаты…

Знаток вздыхал и чесал подбородок.

Зимин попытался достать «Место Снов» сразу, как только о нем услышал, но сразу не получилось – в их город завезли всего двадцать коробок, а он был двадцать третьим. Зимин не расстраивался, он рассчитывал в ближайшем будущем приобрести «Место Снов» на вторичном рынке, но тут игру запретили вовсе.

Зимин в очередной раз был разочарован в жизни.

Очень скоро, однако, появились пиратские версии, Зимин даже купил одну, но сразу понял, что это не то. Пиратское «Место Снов» было заурядной ролевкой с рубиловом на мечах, сиреневыми молниями и тупорылыми философствованиями в промежутках. Зимин играл полчаса, потом рассвирепел и выкинул диск в окно.

Еще год он пытался разыскать «Место Снов» на черном рынке. На каникулах он даже отправился на электричке в Москву, бродил по торговым рядам, спрашивал у продавцов в черных шапочках, и они шарахались от него, как негры от чумной собаки.

Еще как-то раз один случайный парень предложил старый диск и назначил встречу, но на встречу не пришел, хотя Зимин прождал его почти два часа.

И вот, когда Зимин уже утратил всякую надежду, Ляжка предложил ему «Место Снов». И Зимин почему-то не сомневался, что у Ляжки «Место Снов» было настоящим.

– Реальный «Сон», – шептал Ляжка. – У одного тарантула достал. Короче, ну, его старперы в Германию валят, он теперь все свое барахло продает, оно ему не нужно вроде как. Ну, сам втыкаешься, через границу такую штуку не протащить, выкинуть жалко, вот он мне ее по старой памяти и продал. Смотри.

Ляжка сунул руку за пазуху и достал пластиковый бокс с тонкой пластиной переносного винчестера.

– Вот он, блин. Мне-то самому, понимаешь, он на фиг не нужен, я от этой дряни не съезжаю, подумал, что, может быть, он тебе пригодится…

Зимин протянул руку к диску, но Ляжка быстренько спрятал его за спину. Зимин поморщился и сказал:

– Лапша, наверное… Настоящих уже не осталось…

– Я тебе говорю, настоящий! Этому пургену фазер из загранки приволок. А потом, когда запрещать стали, фазер диск с игрой в микроволновке сплавил, а этот чувел не дурак – он себе копию сделал, на этот винчестер скинул, вот так вот. «Место Снов» теперь у меня.

– Надо проверить, – стараясь не волноваться, равнодушно сказал Зимин. – Надо все тщательно проверить…

– Можешь проверять, я тебе его дам, – Ляжка улыбнулся и протянул бокс Зимину. – Я тебе доверяю почему-то.

– Сколько хочешь? – спросил Зимин.

Ляжка сделал блаженное лицо и закатил к небу свои лягушачьи глаза, отчего Зимин сразу понял, что хочет Ляжка никак не меньше двух тысяч.

– Ну, хорошо, – согласился Зимин. – Пусть две. Только ты со мной пойдешь. Вместе прогоним. Смотри, если фуфло, я тебе всю харю до пояса распишу, сукинс.

– Без база, – согласился Ляжка. – У меня как раз есть два часа. Давай поскорее, какие-то тучи ходят…

Они вышли из гаражей и быстро двинулись домой к Зимину.

Дошли быстро. До квартиры почти добежали. Зимин долго возился с замком – руки дрожали.

Мать ждала в коридоре. Она забрала у Зимина продукты, пересчитала в ладони мелочь и протянула сыну десятку.

– Спасибо, ма, – Зимин спрятал десятку в карман.

– Отец собирается лодку резиновую купить, – как обычно, сообщила мать. – Летом поплывем по северным рекам.

– Здорово, ма, – улыбнулся Зимин. – Классно. Мы ко мне пойдем, у нас завтра математика. Повторим.

– Идите, – кивнула мать, – а я рыбу пока пожарю. Есть ведь будете?

– Будем, – быстро ответил Ляжка.

– Ну и хорошо. – Мать ушла в кухню.

Зимин и Ляжка укрылись в комнате.

Комната у Зимина была небольшая, но путевая: телек, мультиплеер, стены в излюбленных плакатах – тут тебе и «Анаболик Бомберс», тут тебе и «Черный Бим», тут тебе и британский флаг, и Мисс «Сливочная Европа—2004», все как надо, все как водится у настоящих людей. В углу он – великий и могучий компьютер – подарок папахена, награда за среднюю успеваемость и надлежащее поведение в позапрошлом году. В такой комнате можно было счастливо прожить всю жизнь, Зимин в этом не сомневался. Если бы еще в стене был люк, из которого пару раз в день вываливались бы пицца и бутылка сока, Зимин взял бы и задвинул входную дверь шкафом, чтобы не лезли к нему эти, которые снаружи.

– Нормальная у тебя матуха, – позавидовал Ляжка. – Классная. Не то что у меня, у меня просто выдра. Одни макароны. А твоя вон рыбу готовит…

– А… – протянул Зимин. – Дура…

Он закрыл дверь и приложил к ней ухо. Мать жарила рыбу, было слышно, как шипит и стреляет масло, как брякает о сковородку лопатка. Отец любил жареную рыбу, это было фамильное.

В двери имелась щеколда – как символ невмешательства родителей в частную жизнь их сына, щеколду закрывать запрещалось, за закрытой щеколдой могли происходить «ненужные вещи». Так считала мама, отец с ней, в общем-то, был согласен.

Зимин сел на диван.

– Давай, – он протянул руку.

Ляжка извлек толстыми пальцами переносной диск и передал его Зимину. Зимин взял плоскую коробочку. Руки у него слегка дрожали, и ему пришлось подвергнуть себя психическому усилию, чтобы эту дрожь унять – переносные винчестеры были устройствами хрупкими и часто ломающимися, тряска им была ни к чему. А этот еще и подержанным был, причем изрядно подержанным.

– Не кони, – усмехнулся Ляжка. – Все рулем.

Диск был совсем обычный. Заурядный. Серебристая коробочка, вот и все. Внутри пощелкивают головки. Зимин повертел его и так и сяк, даже понюхал, но ничего выдающегося не обнаружил, кроме, пожалуй, глубокой царапины на поверхности. Зимин никогда не подумал бы, что такая великая вещь, как «Место Снов», может храниться в таких обыденных недрах. К тому же с царапиной.

Царапина Зимина обеспокоила, царапина могла помешать нормальному чтению секторов, поэтому взволнованный Зимин достал специальный спрей и на всякий случай опрыскал сомнительную борозду. Ляжка перехватил спрей, прочитал содержимое и прыснул себе в нос, отчего глаза у него еще больше вылезли из орбит.

– Для настроения, – пояснил он. – А то в башке туман какой-то…

Зимин выждал минуту, пока царапина не затянулась, и подключил диск к компьютеру.

Диск зажужжал и замигал голубым светодиодом, Зимин облегченно вздохнул и приблизился к экрану. Ляжка пристроился справа. Зимин растянул наушники, один себе, другой Ляжке, они затаили дыхание и стали смотреть.

– А ты, вообще, если честно, зачем все это заварил? – неугомонный Ляжка вытянул из обоймы на столе DVD с игрушкой.

– Отвали, – буркнул Зимин.

– Хочешь, наверное, таким же стать? – Ляжка постучал ногтем по обложке диска.

На обложке был изображен мускулистый человек со зверским лицом, по которому легко определялось, что человек этот не просто так человек, а герой. Возможно, даже супергерой.

Туловище в выпуклом блестящем нагруднике, пулеметные ленты крест-накрест, из-за плеч торчат рукоятки мечей. Руки голые – это чтобы была лучше видна качественная мускулатура с высоким уровнем сепарации мышечных волокон. В правой руке блестит зазубренный нож, с которого стекает густая зеленоватая субстанция, видимо, вражеская кровь. В левой руке дымится огнемет. Под ногами поверженная рептилия гадкого вида, из вспоротого брюха на песок выползают зелено-оранжевые кишки.

– Хочешь стать таким вот перцем? – приставал Ляжка. – Потрошить чудовищ, спасать белокурых красавиц? Знаю, хочешь, все вы, игроманы, об этом мечтаете…

– Не мешай… – Зимин отобрал у Ляжки диск и спрятал его в тумбочку.

– Не мешайте ему – он загружает Мечту! Идет загрузка Мечты…

По экрану поползли давно знакомые Зимину по многочисленным журнальным описаниям и слухам сиреневые полосы и зигзаги. Зимин стал следить за этими полосами и зигзагами, поскольку знал, что для того, чтобы проникнуть в «Место Снов», нельзя упускать никаких деталей и нужно внимательно следить за происходящим на экране.

Если верить слухам, после полос и зигзагов должны были появиться спирали и воронки, и спирали и воронки действительно появились. Зимин посмотрел на Ляжку – в его глазах спирали и воронки переворачивались и заплетались в странный узор.

Скоро все эти полосы, зигзаги, воронки и спирали начали вдруг сходиться в совершенно небывалые фигуры, от которых у Зимина закружилась голова и вспомнилось причудливое слово «фрактал» [4]4
  Фрактал – объект, имеющий разветвленную структуру, в которой части подобны всему объекту.


[Закрыть]. Зимину захотелось оттолкнуться от экрана, но почему-то это у него не получилось, экран затягивал его внутрь, и сколько Зимин ни отталкивался руками, экран не отпускал. Зимину стало немного страшно, он даже подумал, не закричать ли, но кричать не стал. Большим пальцем левой ноги он нащупал кнопку электропитания и на всякий случай приготовился ее нажать.

– О, блин, – завыл справа Ляжка. – Во плющит-то…