Текст книги "Большая книга ужасов 2012"

Глава IX
Что-то на дороге

Дверь не открывалась.

Витька отодвинул засов, толкнул. Бесполезно. Словно кто-то привалился там снаружи и не пускал, держал, упершись в сталь крепким лбом. Это впечатление оказалось настолько сильным, что парень быстренько поднялся наверх, в свою комнату, выглянул. Ничего не увидел – над крыльцом имелся козырек, загораживавший обзор.

Пришлось вернуться к двери и осторожно поглядеть в глазок. Это тоже ничего не дало, оказалось, что глазок запотел изнутри. Круглов приложился к нему глазом и тут же примерз – за ночь стальная дверь наморозилась, так что оторваться получилось небезболезненно.

Отлепившись от глазка, Витька догадался, в чем причина неоткрывания дверей. Во все том же потопе. Вода, скопившаяся в полостях стен, продолжала вытекать, она просочилась внутрь стальной дверной коробки и, конечно же, замерзла. Лучше не бывает. Он вспомнил, как поступал в таких случаях отец – когда за ночь примораживало замки в машине или ручник. Кипятил чайник и поливал теплой водой, всегда помогало. С дверью надо так же.

Круглов поспешил на кухню, поставил на газ чайник, зажег огонь. Стал ждать. Газ почему-то горел весьма и весьма неохотно, на то, чтобы довести воду до кипения, потребовалось почти полчаса, потом свисток все-таки засвистел.

Оказалось, что оттаять дверь не такое простое дело, как представлялось на первый взгляд. Лед схватился прочно и уступать не собирался, на оттаивание потребовалось три чайника кипятка и почти час работы. У порога скопилась лужа, Витька вылил третий чайник, надавил на дверь плечом, она поддалась, и он вывалился на воздух.

Парень весьма неприятно вонзился в колючую траву, оцарапал руки, поднялся на ноги. Доводчик успел прикрыть дверь, и Витька увидел.

След на двери.

Отпечаток грязной пятерни…

Хотя, собственно, это походило на ладонь только на первый взгляд, приглядевшись, Круглов понял, что это скорее отпечаток…

Непонятно чего. Кто-то шлепнул в дверь комок жидкой грязи, а потом размазал его по железу таким образом, что стало похоже на руку. Только на очень большую, в три человеческих размера. Грязь, смешанная с чем-то бордовым, с клоками шерсти.

Метка, Круглов вспомнил про собак, тех самых, гигантских, выполнявших желания… «Огниво», точно! На дверь человека, предназначенного собаке, ставили крест…

Заныл живот, и сердце заодно. На дверь положили знак…

Парень быстро вернулся домой.

Выбираться отсюда, выбираться поскорее, к тете Розе, куда угодно, подальше, в зону действия мобильных сетей.

Он вспомнил уже другую историю, про человека, умудрившегося заблудиться в километре от дома, в газете писали. Заблудился. Слышал шум железной дороги, шел в том направлении, но так никуда и не вышел. Потому что шум каждый раз раздавался с разных сторон. Почти три дня блуждал.

Очень похоже. До ближайшего жилища несколько сот метров, рядом совсем, а никто не услышит, хоть обкричись. И в гости никто не заглянет, так и останешься здесь, в прыжке от цивилизации, пять шагов, только вот не пройти никак.

Наверное, в том, что раньше люди друг с другом селились, был смысл. Не случайно деревни ведь так собраны кучно, никто друг от друга на удалении не селился. Только вместе.

Взял меч. Тут недалеко, рукой подать. Можно, наверное, из рогатки дострелить, хотя черт его знает… Меч пригодится.

Витька привесил его сбоку и вернулся на улицу.

«Наверное, я глупо выгляжу, – думал он. – То есть очень глупо. Вся эта ситуация со стороны…»

Утро. Мороз. Лед блестит в проводах, с осин опадают последние листья, и он, Виктор Круглов, молодой человек несовершенных лет, с воспаленными глазами, воспаленным мозгом и с озверевшим от страха лицом, стоит наперевес с японской саблей.

Странно. Живешь вроде живешь, думаешь, что в городе, до остановки пять минут всего-то и ходу, а на деле оказывается, как на другой планете. И чувствуешь себя так же, связь отвалилась – и ты словно на Марсе.

Сюрреализм. Живешь-живешь, никого не трогаешь…

На этой мысли Витька остановился. Он тронул. Он вообще много кого тронул. Все эти шутки. Еще с пятого класса Круглов понял, что людьми манипулировать, в принципе, несложно. Сначала родителями, потом одноклассниками, родителями проще всего, одноклассниками чуть сложнее. Впрочем, после того как он натравил на своих недругов из класса школьную боксерскую секцию, он утратил интерес к таким мелочам. И взялся за более сложные задачи. Он начал пугать.

Пугать оказалось тоже несложно. Но зато очень интересно, тут все было по-взрослому: выбрать объект, изучить его привычки и слабости – и вперед. Витька не торопился, подходил к каждому индивидуально, читал труды психологов и имел успех. И помнил каждого испуганного, каждого, доведенного до трясучки, и вот теперь трясся он сам.

Закон сохранения энергии. Не рой другому яму.

Но он ведь и не рыл! Никаких ям, только маленькие, спотыкучие канавки, запинки и затыки. А что, если все эти канавки как-то объединились в одну большую канавину, в волчью яму?

Ерунда. С утра все кажется ерундой. Светит солнце, когда солнце, все видится смешным и несущественным, тут ведь недалеко, каких-то триста метров до соседнего особняка, недалеко, если побежать, даже и не очень быстро, то минуты две, запыхаться не успеешь. Только тут нельзя так.

Круглов послушал. Вроде все спокойно. Город шумит, ничего необычного. Он двинулся по дороге. По шагу, не спеша, точно по минному полю шагал.

В кустах у дороги что-то блеснуло. Витька остановился. Блестело необычно, ярко, он не утерпел и решил посмотреть. Недалеко ведь, метра три от обочины, а блестит так, что чуть ли не слепит…

Парень продрался сквозь кусты, наклонился и вытащил из прошлогодней травы гильзу. Он не очень разбирался в оружии, но, похоже, это была гильза от винтовочного патрона. Во всяком случае, очень похоже. Ночью стреляли, и теперь вокруг валяются гильзы…

По стволу ближайшей сосны, от корня до уровня человеческого роста шла глубокая борозда, кора была вырвана до мяса. Под деревом лежала сломанная пополам винтовка, Витька наклонился и поднял приклад. «Беретта». Так…

Он отбросил приклад в сторону – показалось, что на сломанном оружии кровь. Показалось, конечно…

Глупо. Надо вовсю отсюда драпать, а он разгуливает по лесам… он всегда отличался повышенным умом и сообразительностью, да уж. А еще любопытством.

Что-то еще. Теперь уже желтое, метрах в десяти.

Десять метров, всего ничего. Желтое, очень похоже на рацию, именно рации красили в желтый, чтобы их можно было найти при случае.

Это оказалась не рация. Просто пустая пластиковая коробочка из-под рыболовных принадлежностей, и все. Нет, не все, еще патроны. Не гильзы, а самые настоящие патроны, пять штук. Круглов собрал все.

Патроны необычные. То есть пули необычные, отлитые из светлого металла, очень похожего на серебро. Ночью тут стреляли серебряными пулями. Но, видимо, неудачно, если бы удачно, то вряд ли бы винтовка, из которой эти самые пули выпустили, находилась в таком состоянии.

«Беретта». Черт…

Надо полицию вызвать, тут на самом деле черт-те что творится. Стрельба, бродит кто-то, на людей нападает… А что со стрелком стало? Судя по тому, что винтовка сломана, ничего хорошего…

Витька направился к дороге. Все. Уходить. Подальше отсюда. Позвонить в полицию, пусть приезжают, с «береттой» разбираются, почему он со всем этим должен…

Черт, впереди, у обочины дороги, кто-то стоял. Недалеко от поворота. Темная фигура в длинном рваном плаще, высотой метра в два, лучше не видно, торчит под деревом. Как пугало. Круглов остановился, фигура ему совсем не понравилась. Хотя, вроде бы не видно…

Может, бродяга? Бомж, бродит тут, ходит, остановился покурить, такое вполне может быть. Что он тут с утра делает? Точно поджидает. Витька вспомнил про бинокль, он бы сейчас не помешал…

Нет, не нравится ему эта фигура, к черту, к черту, он шагнул назад, сжимая меч. Запнулся и упал на спину. Когда-то он ходил на айкидо, там учили падать, и Круглов быстро научился и с тех пор падал весьма и весьма аккуратно и удачно. Но сейчас у него был меч, занимавший руки. И Витька упал как мешок, неудачно дрыгнув ногами. В левом колене что-то натянулось, щелкнуло и лопнуло, ногу прострелило, он заорал. Сначала ему показалось, что ногу он просто отрубил, настолько острая получилась боль.

Витька сразу сел, попробовал согнуть ногу в колене и немедленно получил острейший укол, настолько сильный, что заорал снова.

Колено стремительно опухало и болело уже не переставая, дергало и ныло. Круглов попробовал встать, не получилось, тогда он дополз до ближайшего дерева и поднялся по нему. Из леса надо было уходить…

Нога поехала по-скользкому, парень взмахнул мечом, срубил тонкую березку и свалился опять. Еще больнее. Видимо, он оторвал мениск. Причем хорошо так оторвал, по полной, придется по-настоящему лечить, может, даже с операцией. На одной ноге он пойдет… никуда он не пойдет. А там кто-то у дороги…

Кто-то у дороги, похоже на название песни, может, сочинить… Гитара есть, четыре аккорда он знает, выложить в Интернете, вот она и слава. Кто там все-таки у дороги? Пугало. Может, кто-то старое пальто выкинул, это ведь так легко проверить…

Взять и подойти.

Круглов заплакал, скрипнул зубами. Никуда он не подойдет, ничего не станет проверять, он сейчас попрыгает к дому. Меч только надо взять. Витька дотянулся до меча, опираясь на дерево, поднялся. Попробовал наступить на покалеченную ногу, она не держала совсем, к дороге пришлось прыгать.

Прыгать получалось плохо. После каждого скачка он останавливался и держал равновесие, и старался унять боль в ноге, и оглядывался, поскольку боль была такая сильная, что отдавала в уши. Нога не сгибалась, то есть сгибалась, но с жуткой болью, так что приходилось подпрыгивать выше.

Лес оставался безжизненным, Круглов выскочил на дорогу и тут же поскользнулся и ударился копчиком, это было больно, но в сравнении с ногой эта боль была слабой. Нога же болела уже сказочно, колено горело. Он попытался встать. На дороге опереться было не на что, Круглов попробовал на меч, не получилось, меч проткнул промерзшую часть дороги и вонзился в грунт, согнулся и выковырял кусок земли.

Подняться с помощью меча не получилось, ладно. Парень решил ползти. Ничего страшного, сейчас не ночь, и он не в лесу, он доползет, до ворот всего-то пятьдесят метров. Может, семьдесят, немного совсем, полет стрелы.

Надо ползти к дому.

Темная фигура продолжала стоять под деревом. Круглов сощурился. Солнце светило ему в глаза, и он никак не мог разглядеть – что это? Может, просто игра света, как одежда на стуле. Проверять не хотелось, придется возвратиться домой. Взять в гараже зимнюю покрышку, взобраться на чердак. С такой ногой это будет непросто, но он взберется. На чердак, а там поджечь. Получится отличный черный дым, кто-то должен его заметить, ну, если не пожарные, то хотя бы соседи, хотя с соседями отец, кажется, не дружил особо.

Витька пополз. Он мог бы ползти на пузе, так было бы удобно, однако ползти на пузе значило повернуться спиной к темной фигуре. Он быстро придумал способ – сел, и начал отталкиваться руками, передвигаясь сидя спиной вперед, с каждым движением смещаясь примерно на полметра.

Перемещаться так было чрезвычайно неудобно, как-то даже позорно, но по-другому не получалось никак. Круглов полз, не забывая поглядывать в сторону поворота. Фигура, торчавшая у дороги, исчезла. Парень остановился, сжал меч, стал оглядываться. Никто не мог пройти по лесу – каждый шаг сопровождался бы хрустом веток и льда. Да и фигуры не было, это просто свет так падал.

Хруст.

Витька перевернулся на живот и пополз, цепляясь за дорогу ногтями, подтягиваясь на локтях, задевая больным коленом за неровности дороги и каждый раз сжимая зубы так, что смещались пломбы.

Снова захрустело, уже гораздо ближе, метрах в десяти справа и чуть сзади. И свист. Оно свистело. Не равномерно, в ритм с дыханием, а с каким-то смыслом, мелодии в свисте не было, но зато присутствовали интонации. Свистун был доволен – Круглов слышал это совершенно ясно. Почему он тогда не нападает? У Витьки самое удобное для нападения состояние, он почти беспомощен. Тогда почему?

Потому, что еще не все, вдруг понял Круглов. Все должно как-то закончиться. Только вот как? Отец должен скоро вернуться. Он позвонит тете Розе, чтобы узнать, как дела, тетя Роза скажет, что Витеньки нет, отец поймет, что дело неладно, и приедет. Через день, максимум через два, только эти два дня надо продержаться.

И снова свист, и снова довольный, как у объевшегося паука, поглядеть, что ли, на этого паука…

Не оглядываться. Не оглядываться. Не оглядываться! Вперед!

Витька добрался до забора, подтянулся по стене, ввалился в калитку и дальше уже прыгал.

Дома было тепло. Он отворил дверь и запрыгнул в холл. Зацепился за вешалку и уронил ее на себя, и его засыпало материными шапками и сигаретами, заначенными отцом. Дверь оставалась открытой. Круглов подполз к двери, с трудом ее притворил – прежний хозяин дома поставил тяжелую бронированную дверь, а отец снабдил ее еще мощным доводчиком – чтобы дверь не закрылась слишком быстро и не прищемила маленькому Федору руки.

И теперь эта дверь закрывалась медленно. Витька повис на ручке, навалился на полотно, дверь встала на место.

– Идиот! – проскрипел парень.

Это он про предыдущего хозяина дома, который вставил тяжелую пуленепробиваемую дверь в хилую кирпичную стену.

Круглов напрягся и задвинул засов. Все.

Впрочем, паранойя предыдущего хозяина имела и положительные моменты – кроме как через эту дверь пробраться в дом было нельзя. Вряд ли он полезет днем, день – не его время, он любит ночь, это точно. Почему он не напал сейчас?

Любит поиграть, ответ прост. Он придет, как стемнеет.

Витька поглядел на настенные часы. Восемь утра. Прекрасно. Есть три задачи, которые необходимо выполнить в ближайшее время.

Первая – разобраться с ногой.

Вторая – попробовать разжечь огонь.

Третья… Третья, это если не удастся решить вторую.

Нога. Круглов припомнил, что говорили по этому поводу на ОБЖ. Наложить шину. Или приложить холод? Наверное, холод уже поздно прикладывать, колено стало, как мяч, надулось и почти не сгибалось. И болело не переставая. Значит, шину.

Он огляделся. В холле привязать к ноге ничего не оказалось. Парень попрыгал на кухню. Включил свет и внезапно почувствовал, что хочет есть. Он не ел уже, наверное, дня три. Витька не помнил, когда, давно уже. Он шагнул к холодильнику, достал сыр, кетчуп и пачку сосисок в вакууме. Разогревать не стал, ел сосиски сырыми, закусывал сыром, запивал кетчупом. Через три сосиски, полкуска сыра и пять кусков замороженного хлеба Круглов первый голод утолил, достал из холодильника банки с газировкой, выпил сразу две. Стало легче, пока он жевал сосиски и сыр, боль не чувствовалась. Витька отвалился на пол и стал есть уже спокойнее, изучая кухню на предмет полезных вещей.

Их нашлось много. Кухня была обита ясеневой вагонкой, после потопа доски сверху отстали, парень изловчился и оторвал две штуки. С помощью топора для мяса вырубил из досок две дощечки, из буфета достал кухонную пленку и ею плотно примотал шины к ноге. Получилось неплохо, Витька подумал, что на ОБЖ он не зря заглядывал. Теперь стоило найти обезболивающее. Аптечка находилась на втором этаже, в ванной.

Круглов в очередной раз с трудом встал на ноги и попытался подняться на второй этаж. Ходить с такой деревяшкой оказалось не то чтобы неудобно – почти невозможно, левая нога описывала широкую дугу и цеплялась за мебель. По лестнице же перемещаться оказалось совсем невозможно. Ну, разве что уже опробованным способом – вперед спиной. Витька уселся на первую ступеньку и пополз наверх.

Оказалось, что зря, в аптечке не нашлось ничего, кроме витаминов, лекарства мать забрала с собой. На всякий случай Круглов принял тройную дозу мультивитаминов и сжевал баночку аскорбинки, совершенно омерзительной на вкус. Кажется, аскорбинка препятствует воспалению. А анальгин обезболивает, только анальгина нет, есть какая-то гомеопатия, что-то от нервов. На всякий случай Круглов наковырял из блистера круглых шариков, полгорсти, забросил в рот, запил лимонадом. Больше ничего медицинского в голову не приходило, и он решил, что пора приступать ко второму пункту плана – лезть на чердак и жечь покрышку.

Подъем занял почти час, выяснилось, что Витька весьма переоценил свои силы, покрышка оказалась неожиданно тяжелой, а нога разболелась еще сильнее. Пришлось придумать способ – он поднимался на пять ступеней, упирался покрепче ногой и подтягивал покрышку с помощью буксировочной ленты.

На чердаке пахло мокрыми кирпичами и влагой, парень зажег свет и обнаружил, что потоп оставил и здесь свои разрушительные следы – все та же плесень, распухшие доски, размокшие связки газет, похожие на горы серого снега. Костыли.

Совершенно неожиданно Круглов увидел костыли, прислоненные к стенке. Это были старинные допотопные костыли выцветшего коричневого цвета, обмотанные тряпками и бинтами, в неприятных потеках. Он попытался припомнить чьи – и не смог, у них в семье никто в последнее время конечностей не ломал, наверное, остались от предыдущего хозяина. Витька вдруг представил этого хозяина – мрачного человека на деревянной ноге, который построил дом с высоким забором по периметру участка, с мощной стальной дверью…

А с чего он, собственно, заборов-то понаставил? Возле остальных коттеджей заборы тоже имелись, но не очень высокие и не очень серьезные – витые чугунные, практически декоративные, а у них забор был капитальный. Два с половиной метра, выложен из красного кирпича, поверху битое стекло. В свое время отец именно из-за этого дом и купил – хотел дом-крепость. Вот и получил.

Обращаться с костылями Витька не умел, но оказалось, что это не очень трудно, во всяком случае, передвигаться стало гораздо легче. Он допрыгал до светового окна, с трудом его откинул, выглянул на крышу.

С высоты третьего этажа было видно лес, сосны, елки и красно-желтые кроны осин, лоскутное осеннее одеяло, через которое не проглядывались крыши соседних домов. Далеко, почти у горизонта в небо поднимались полосатые трубы ТЭЦ-3, справа от них белели кварталы новостроек, слева краснел старый город и башня телестанции, вид, в принципе, красивый.

Круглов спустился с лесенки и направился за покрышкой, по пути он с непривычки запутался в костылях и упал в старые газеты, в бумагу. Она оказалась на удивление мягкой, как перина, Витька закопошился в ней и попробовал подняться, но бумага неожиданно обхватила его, прилипла, Круглов дернулся и завяз. Он еще немного подергался, пытаясь выбраться из бумажных объятий, но почти сразу сдался и уснул.

Ему пришли удивительно хорошие сны, светлые, летние, пропитанные солнцем и надеждой, вокруг него образовалась пещера, бумага уютно хранила тепло, и ему совсем не хотелось просыпаться, и совсем не хотелось… ничего.

Нога распухла еще больше и стала похожа на сардельку. Или на сосиску – опухоль равномерно распространилась от колена вниз и вверх, зато пропала боль. Вернее, она трансформировалась в какую-то другую разновидность, вполне терпимую. Круглов пошевелил пальцами, обнаружил, что пальцы тоже распухли.

Выбираться из бумаги не хотелось, он вдруг подумал, что не стоит вылезать из этого укрытия, стоит остаться здесь и пролежать тут пару суток, за пару суток кто-нибудь придет… К тому же уже темно совсем, тут уже не покрышку надо поджигать, тут дом поджечь потребуется. В кладовке есть фейерверк, отец купил заранее к Новому году. Если попробовать…

Всем наплевать. Подумают, что кто-то решил отпраздновать пораньше. А идея неплохая, запустить фейерверк в темноте…

Темно!

Витька выбрался из бумажной кучи. Уже темно! Он проспал целый день, отлично, лучше не придумать. Нервотрепка, разрыв в колене, еще раз нервотрепка. А потом он хорошенько наелся, в результате чего и уснул. Реакция организма на стресс и переутомление, все понятно.

Все понятно, только вот вместо того, чтобы пытаться выбраться отсюда, он дрых. А в темноте отсюда выбираться не стоит и пробовать.

Парень поднялся на ноги и похромал вниз на костылях, отметив, что на них ходить ему стало гораздо легче. Он спустился в гостиную. Видимо, и вторую ночь придется провести дома, прекрасно… Куда, кстати, смотрит тетя Роза? Хотя зная тетю Розу… Однажды она должна была полететь в Краснодар, а улетела в Красноярск, с нее взять нечего.

Надо ночевать.

Круглов собрался с силами и отправился проверять первый этаж – окна и дверь, оборону, одним словом. Окна забраны решетками, надежными, в палец толщиной. Дверь толстая. Все, как надо, все, как полагается, не прорваться. Вроде бы. Витька обошел дом по первому этажу и обнаружил только тишину. Невозможную, пугающую, надо было срочно ее разрушить, наполнить дом звуками и голосами, иначе сойдешь с ума, это точно, для того, чтобы начать слушать шаги, стоит погрузиться в безмолвие.

Нужны были звуки. Сразу и много. И чтобы какие-нибудь новости, они обычно его раздражали, и он их никогда не смотрел, но сейчас ему захотелось послушать навязчивых новостных бредней. Парень сел в кресло, вытянул ногу и включил телевизор. Он не смотрел телевизор… Уже несколько месяцев. С прошлого Нового года, точно.

Телевизор оказался настроен на городской канал, Витька сделал погромче. Местные новости отличались редким кретинизмом, в этом состояло их основное достоинство. Рассказывали о женщине, провалившейся в люк, о финансах, об областных радикалах, проводящих акцию «Выпей свою кровь» в поддержку прав доноров, о циклоне, приближающемся с неотвратимостью зимы. А потом начались криминальные новости.

Главной городской новостью было нападение на таксиста. Круглов сделал еще громче. Симпатичная девушка в красном костюме улыбнулась и начала рассказывать.

– Сегодня ночью в районе Коньково совершено нападение на водителя такси. Водитель выехал по вызову в пригород и взял пассажира. Через полчаса диспетчер попытался выйти на связь, однако ответа не получил. В шесть часов утра машина была обнаружена в районе Октябрьского моста. Салон автомобиля был залит кровью, однако самого пострадавшего обнаружено не было, его нашли позже, в районе мукомольного комбината. Пострадавший получил серьезнейшие ранения и в настоящее время пребывает в реанимации. Источник в полиции сообщил нашему корреспонденту, что ни деньги, ни личное имущество потерпевшего не были похищены. Кроме того, источник сообщает, что сегодняшний инцидент по почерку напоминает случай, имевший место в лесотехнической академии на днях, когда неизвестный напал на уборщицу и попытался выбросить ее с третьего этажа. Полиция обращается ко всем, кто имеет какую-либо информацию об этих случаях, и просит позвонить по телефону, указанному внизу экрана.

Значит, и уборщица тоже. А с виду женщина серьезная была. И почему Коньково?

– Почему Коньково? – спросил Круглов. – Это же не Коньково…

Начался прогноз погоды, на завтра обещали мороз, без осадков, ясно.

Вообще странно все это, если покалечен таксист, то полиция уже должна быть здесь. Они уже должны отследить по заказу, и должны приехать. Но почему-то не приехали… Почему Коньково? Если вызов зафиксирован оттуда… Но он ведь перезванивал! Он ведь спрашивал!

Витька потер лоб, пошевелил пальцами левой ноги.

Надо понять, что происходит. В этом весь вопрос. Что случилось? Что за напасть? С чего все это началось? Неужели с того, что он решил напугать эту Любку? Что он сделал такого? Съездил в Бухарово, запустил Блуп…

Но это ведь чушь. Звук, конечно, пугающий, но никакой это не Ктулху, это он для Сомёнковой наплел, а звук этот он скачал с сайта «Страшные звуки мира», на самом деле это был всего лишь определенным образом обработанный боевой рык моржа. Немного добавили низких частот, и все. С чего тогда? Он ведь никому ничего плохого…

А если это Пушкина? Та, у которой нервный срыв, та, которая в психушку на две недели загремела? Если она узнала и решила отомстить? Или кто-нибудь другой, он ведь по многим так прошелся. И любой из них мог…

Любой из них мог напасть на таксиста? И выкинуть в окно уборщицу?

А что, если это… Бука. Кто-то рассердился на него так, что напустил Буку…

Книжка. Круглов вспомнил про книжку. «Бука», автор… какой-то Александр. То ли…

Витька постучал по голове. Ничего не припоминалось. Александр… Ладно с Александром, надо вспомнить, что там на обложке.

Он подергал себя за волосы. Обычно это помогало, мысли словно всплывали из глубины, главное, дергать покрепче.

Не помогло. Круглов намотал волосы на пальцы, потянул, раз, два, бесполезно. Память не пробуждалась, ладно, станем вспоминать по старинке. Что-то там было такое на обложке. Какое-то существо, темное, с тяжелыми ногами, оно стояло… Круглов вдруг понял, что не помнит книжку. Ни обложку ее, ни содержание, читал давно, наверное, еще в шестом классе. Впечатление запомнилось хорошо. Три дня бессонницы, потом он подарил книжку соседке по парте, и его отпустило. Поэтому он эту книжку и выбрал.

Хорошо бы посмотреть.

Он захромал к себе в комнату. Надо посмотреть, в книжке должен быть ответ. Что это и как с этим справиться.

В этот раз ему удалось подняться на второй этаж быстрее – однако опыт, Витька переставлял костыли по ступеням и думал, что ближайшие два-три месяца ему придется с ними подружиться, на разорванное колено, без всякого сомнения, наложат гипс – и здравствуй, Сильвер. А может, придется еще операцию делать – футболисты часто колени рвут, реабилитация шесть месяцев, не меньше. Шесть месяцев он будет хромать. С другой стороны, хромать – это мужественно. Загадочно. Можно заказать специальный железный корсет на ногу и хромать с пронзительным заржавелым скрипом, а еще на уроках можно скрипеть – и не придерешься ведь никак к больному человеку.

Круглов толкнул дверь своей комнаты. Полотно рассохлось и не поддалось с первого раза, пришлось проделывать сложную комбинацию по открыванию – опираться лбом о стену, подвисать на костылях, толкать плечом.

В комнате пахло водой. Витьке показалось даже, что это не запах – это сама вода висит в воздухе тонкой взвесью, врываясь в легкие с каждым вдохом…

А вдруг в этой влаге какие-нибудь бактерии вредные? Легионеллы, к примеру, они, кажется, в такой атмосфере как раз любят размножаться, будет он одноногий и с легионеллами, погань, конечно, зато название благородное, не стафилококк какой-нибудь там.

Дурацкие мысли. Круглов осторожно включил свет. Проводка немедленно заискрила, комната наполнилась неприятным электрическим звуком и вонью горелой пластмассы, Витька немедленно свет выключил. Короткого замыкания не хватало – и пожар устраивать не придется, все само подпалится. Но подсветиться не мешает… Он достал из-за печки керосиновую лампу.

В свое время он ее просто так прикупил, для интерьера, зажигал только по большим праздникам, но вот и пригодилась. Керосиновая лампа «Антон Павлович», сделана в Китае. А керосин американский, в специальной оранжевой жестянке с электронным дозатором, двадцать первый век, однако. Круглов заправил лампу, зажег. Комната осветилась колышущимся домашним светом, парень поглядел на стеллаж.

Книжки нет – на полке зияла прореха. Витька скрипнул зубами. Он отдал «Буку» Сомёнковой, весьма удачно он это сделал, ни одного экземпляра теперь не осталось. Посмотреть в Интернете!

Круглов включил «Мак», попытался выйти в сеть, не получилось – телефонная линия не работала, а компьютер был подключен через модем. Он давно говорил отцу, что надо протянуть выделенку, но отец не соглашался. И вот теперь за это расплачивался он, Круглов. Отлично.

Ночь наступает. Надо подготовиться к обороне, что у нас для этой самой обороны есть?..

Витька стряхнул со стеклянного журнального столика дизайнерские изыски матери, освободил пространство. Надо собраться с мыслями. Что в доме есть колюще-режущего? Самое режущее у него уже имеется – меч, теперь колющее.

Есть патроны. Конечно, они винтовочные, не подойдут к отцовскому дробовику, но можно попробовать сделать самострел. Примотать патрон проволокой…

Слишком сложно. Может рвануть, не говоря уж о том, что непонятно, куда пуля полетит. Нет, от патронов с серебряными пулями толку никакого. Круглов достал их из кармана и зло зашвырнул за диван.

Подводное ружье! Отец собирался съездить на Красное море, подайвить, пострелять разноцветных коралловых рыб, да так и не поехал, заработался, бедолага. Для подводного ружья не нужны патроны.

Пришлось идти в гараж.

Ружье оказалось на месте. Но без гарпуна. Одно ружье без патронов, другое – без гарпуна. Какой-то не приспособленный к выживанию дом, заходи кто хочешь, бери что хочешь. Как тут обороняться? Что вообще для обороны делают? Кажется, нападающих ошпаривают кипящим маслом…

Эта идея Витьке понравилась, и он поспешил, как мог, на кухню. Газ на кухне имелся, масло тоже, оливковое, подсолнечное и льняное. Он подумал, что оливковое, наверное, в силу цены, обладает большей убойной силой, достал две кастрюльки с длинными ручками, наполнил, включил газ.

Все вроде. Теперь не промазать, плеснуть прямо в…

Запел звонок. Прерывистая электронная трель. Круглов радостно подпрыгнул. Наверное, мать, она постоянно забывала мобильник, то за диван его уронит, то на комоде оставит. Она его и сейчас забыла! Отлично, да здравствует женская забывчивость! Осталось только отыскать…

Звонок не прекращался, электронные свирели продолжали заливаться, настойчивые электрические птахи. Только это был не телефон.