Текст книги "Слабое утешение"

Глава 8

Под серым небом, нависшим над Белыми горами, Эстер свернула с 93-го шоссе и направилась в сторону озерного края Нью-Гэмпшира. Вафля слюнявила окно со стороны пассажира рядом с ней. Час был ранний, если не сказать слишком ранний – после долгой ночи в компании Кейт, – а дорога от Сомервилля заняла полтора часа. Дорога вела ее мимо несколько кафешек Dunkin’ Donuts и оружейных магазинов, через городишки с обшитыми вагонкой домиками и леса сосен, узловатых кленов и белых берез. GPS увел ее на несколько миль прочь от шоссе и дальше, вдоль берега озера Уиннипесоки, к предгорью.

В Холдернессе Эстер свернула на грунтовую дорогу, которая привела к обветшалому мотелю через улицу от озера. Это было одно из тех мест, в которых больше никто не останавливается: неоновая вывеска, в которой погасли некоторые буквы, крохотные хозяйственные пристройки… На изрезанной колеями подъездной дорожке стоял проржавевший «Цивик» с наклейками «Буш-Чейни» на бампере. Мотель принадлежал Шерил Дженкинс. Эстер сперва хотела предупредить о приезде, но передумала и решила устроить сюрприз. Впрочем, теперь, приехав и увидев мотель – такие как раз показывают в ее любимых ужастиках, – она задавалась вопросом, не было ли это ошибкой. Хорошо хоть Кейт осталась с Морганом.

Эстер вытащила ключ из замка зажигания. Через улицу начиналось озеро, замерзшее в сплошное, чуть не до самого горизонта серое полотно. Утыканный тут и там деревьями песчаный берег устилал выпавший в начале недели снег. Эстер сама еще не знала, о чем спрашивать Шерил Дженкинс, однако больше всего хотелось разобраться, что за человек этот Сэм и почему они с Гейбом сбежали. Еще сильнее она хотела понять, почему Сэм с Гейбом держались вместе все это время, после стольких переездов. Часть этой истории должна быть здесь. Эстер постучалась в дверь небольшого домика, вывеска над входом в который гласила: «Регистрация гостей». Изнутри послышались шаги. Дверь слегка приоткрылась, и в щелку выглянула худая женщина в халате в цветочек. На вид ей было немного за пятьдесят; тонкие седеющие волосы свисали до плеч.

– Чем могу помочь? – монотонно, тонким голоском поинтересовалась она.

– Шерил Дженкинс? – спросила Эстер.

– Да. Но что бы вы ни продавали, денег у меня нет. – Она улыбнулась, как человек, который годами продавал печенье в компании других девочек-скаутов. – А если хотите комнату, то мы на сезон закрыты.

– Я ничего не продаю, – заверила ее Эстер. – Просто хочу спросить кое о чем. Вернее, о приемном ребенке, который когда-то у вас жил.

– У меня таких жили десятки, – ответила Шерил. – Кого-то помню лучше, кого-то хуже. – Она посмеялась и добавила: – В основном запомнились плохиши.

– Этого звали Гейб Ди Парсио. Помните его?

Улыбка в глазах женщины на миг увяла и снова расцвела в полную силу. Обернувшись через плечо, она плотнее, будто вспомнила, что не одета, запахнулась в халат.

– Что вам от него нужно?

– Можно мне войти?

– Лучше не надо.

– Уделите мне всего минутку. Вопросов не много.

– Не стану я отвечать.

Эстер улыбнулась и пожала плечами, стараясь – без особой натяжки – принять как можно более миролюбивый вид. Дафна всегда говорила, что это – одна из сильных сторон Эстер. На Шерил это, впрочем, не подействовало, и Эстер сказала:

– Я к вам из самого Бостона ехала.

– Можете возвращаться. – Женщина уже собралась захлопнуть дверь.

– Я вчера видела Гейба, – поспешила вставить Эстер и этим застала Шерил врасплох.

– Где? – спросила она.

– В Бостоне. Точнее, в Сомервилле.

– Хотите сказать, он все эти годы жил в Массачусетсе?

– Нет, его мотало по всей стране.

– Значит, вы вчера его повстречали, а сегодня сели в машину и поехали навестить заброшенный мотель, чтобы поговорить со мной? Должно быть, он очень хорошо обо мне отзывался.

– О вас ему ничего говорить не пришлось.

Шерил вскинула подбородок. Она молчала, но было видно, что внутри ее тлеет огонь. Наконец она уступила.

– Ждите здесь.

Шерил захлопнула дверь. Эстер слышала ее удаляющиеся шаги, потом женщина что-то кому-то сказала по телефону. Наконец она вернулась, на ней был красный рождественский свитер и зеленые спортивные брюки.

– Даю вам несколько минут, – сказала она.

– Ничего, что я с собакой?

– Как угодно.

Мимо стойки регистрации они прошли в небольшую кухню. Дом показался Эстер чистым и ухоженным; атмосфера тут царила деловая, правда, было на удивление пусто. Вдоль крышек шкафов висели гирлянды, а в гостиной стояла увешанная красными и золотыми шарами искусственная ель. Гудел включенный на канале Fox News шестидесятичетырехдюймовый телевизор. Как, впрочем, и всегда, наверное, подумала Эстер. Шерил наполнила водой и поставила на электроплитку чайник. Она напоминала птичку: никак не могла успокоить руки, то поправляя волосы, то срывая катышки со свитера, то переставляя кухонную утварь на стойке. Даже заварив две чашки растворимого кофе и добавив Эстер сливок и сахара, она едва сдерживалась, чтобы не поправить что-нибудь, до чего только могла дотянуться.

– Гейб Ди Парсио, – наконец сказала она. – Уж сколько ребят у меня жило, о нем я ожидала услышать снова меньше всего. По крайней мере, от человека вроде вас. В смысле, вы ведь не коп, да? На легавого не похожи, хотя в наши дни так сразу и не скажешь…

– Вы меня в форме представляете? – ответила Эстер. – Вряд ли мне дали бы даже анкету заполнить! С чего вы взяли, что я коп?

– Так, любопытно стало. Но больше всего мне любопытно, что у вас за интерес.

– Гейб жил у вас, так? Где? Прямо здесь?

– Сначала вы.

Шерил по-прежнему улыбалась и говорила напевно. Она опустила кружку на кофейный столик, потом подложила под нее подставку. Поправила стопку журналов, вынуждая Эстер прервать тишину.

– Уйдя от вас, Гейб поселился у другой семьи, верно? Стал жить у Лайлы Блейн и ее брата.

– Я бы не назвала их семьей, – уточнила Шерил. – Вот у меня была семья. А эти двое… сисястая шалава да ее братец-педик.

Гнев в голосе Шерил застал Эстер врасплох. Отпив кофе, она поставила кружку на столик.

– Меня наняла Лайла Блейн, – сказала она, – чтобы я нашла ее брата Сэма. Это мальчик, с которым Гейб сбежал. Гейба я тоже нашла.

– Эти двое все так же вместе. Они что, парочка?

– Вряд ли, – ответила Эстер. – По крайней мере, мне так не показалось. Хотя кто их знает… Думаете, в детстве между ними что-то было?

– Между ними – нет. Тем летом много чего произошло, но хорошего было мало. – Эстер хотела уже попросить рассказать об этом подробнее, однако Шерил, заговорив, кажется, уже не могла остановиться: – Я ведь не всегда жила здесь, у меня в конце улицы дом был. Милый такой дом, с амбаром и скотиной. Кошки, собаки. – Она почесала Вафле за ухом. – Большой был дом, комнат хватало и ребятам, и семье. Бывало, со мной жило сразу восемь приемышей. Я их брала не ради денег. Я не из тех подонков, про которых в новостях рассказывают. Я делала это ради детишек! Было весело, жизнь кипела, каждый божий день проходил как в летнем лагере… Славное было времечко. Как мне его не хватает. – Она посмотрела в окно на берег озера. – А потом все закончилось.

– Что произошло?

– Гейб. Ушел жить к этой Блейн и мне не сказал.

– Он ушел, а вы не знали?

– Вот теперь вы заговорили как копы, – заметила Шерил. – Говорите, прямо как они тем летом. Со мной тогда жило еще семь ребят. Я стала искать Гейба, а один из них и подсказал, что Гейб у Блейнов. Я пошла к ним, а они такие: все хорошо, все на мази, а я ему: ладно, хочешь – приходи домой, хочешь – тут живи. Я еще спросила у Лайлы, не мешает ли Гейб, может, помочь чем, а она такая: нет, у нас все схвачено. Так продолжалось неделю, потом прошло еще два месяца, а потом он сбежал. Тогда-то, прямо скажем… – Шерил понизила голос, – …все и полетело в тартарары.

– Трагедия для вас, наверное? Простите, не стоило просить вас вспоминать об этом.

– Да, трагедия, – согласилась Шерил, тронутая учтивостью Эстер. – Худшее, что случалось со мной. Я всех детей потеряла, а потом еще пришлось нанимать адвоката, потому что эти торчки, родители Гейба, включили меня в список ответчиков по иску против штата. Я лишилась дома. Зато Лайла хорошо устроилась. Ее дом у озера так и остался при ней. Сколько, по-вашему, сейчас он стоит? Знаете, какие цены на хибары у озера?

Улыбка сошла с лица Шерил, а голос утратил живость. Эстер попыталась представить, как чувствовала бы себя на ее месте. Злилась бы, наверное, негодовала, жаждала мести, но Шерил, казалось, просто сложила руки, сдалась.

– Вы еще навестите его? – спросила она. – Гейба.

– Не знаю.

– Мой вам совет: держитесь от него подальше. – Шерил подалась вперед. – За годы, что я присматривала за приемышами, через мой дом прошло много ребят: то ли тридцать, то ли все сорок. Попадались среди них милашки, попадались озлобленные и печальные. Я могла сладить с любыми. Даже с озлобленными охотно занималась. Но Гейб… он совсем иной, ни тот, ни другой, ни третий. Пустая скорлупа, не человек. И я понять не могла, может, он ждет, чтобы его чем-то наполнили, если есть вообще что-то такое, что сможет вытеснить из него эту пустоту. Если бы у меня пропала кошка, я бы заподозрила Гейба первым. Думала, он уже давно мертв или в тюрьме сидит.

Эстер сделала в уме пометку: больше не брать с собой Кейт в дом на Дэвис-сквер.

– Значит, вы были рады, что он перебрался к Лайле?

– Не то чтобы радовалась. Скорее облегчение испытала.

– Почему вы не обратились в органы опеки и не подыскали ему другую семью?

– Кто сказал, что не обратилась? Найти семью для четырнадцатилетнего мальчишки не так-то просто, особенно если он уже не раз вылетал из других. Если честно, надо было мне слушать интуицию и настоять на своем. Тогда ничего этого не случилось бы.

Вафля вскинула мордочку и гавкнула. Через несколько секунд снаружи остановилась машина. Эстер мельком посмотрела в окно и увидела на подъездной дорожке старый бирюзовый хетчбэк, загородивший ей выезд. Дверь кухни со стуком распахнулась, и вошел жилистый мужчина в дубленке.

– Бобби, – поприветствовала его Шерил. – Это Эстер Терсби. Она знает Гейба.

Бобби Инглвуд. Тот самый, которого Эстер собиралась навестить следующим. Бобби, ни капли не удивившись при упоминании Гейба, закрыл дверь. Эстер знала, что он жил недалеко от Шерил, чуть дальше по улице в Молтонборо, и работал в частном агентстве, распределявшем детей по приемным семьям. Должно быть, это ему Шерил звонила, прежде чем впустить Эстер. На вид ему было немного за тридцать; он производил впечатление мужчины, который много времени уделяет волосам, но без особого вкуса. Вид у него был настороженный и одновременно уверенный. Полная противоположность всем соцработникам, которых встречала Эстер. Этот парень, подозревала она, в свое время наверняка рыскал по школьным коридорам как хищник и занимался чем угодно, только не защищал слабых. А еще от него пахло спиртным. Стоило ему войти в гостиную, как в доме сразу почувствовалась теснота; в воздухе сгустилось напряжение, когда Бобби перевел взгляд с Шерил на Эстер. Напряжение столь плотное, что Вафля взвыла, задрав морду к потолку. Эстер даже взяла ее за ошейник.

– Мило, – произнес Бобби. Он дал Вафле обнюхать свою руку и почесал ей шею. Собака принялась тереться о его ногу.

– Она к плохим не идет, – сказала Эстер, чтобы разрядить обстановку, однако Шерил снова принялась суетливо трогать все, до чего могла дотянуться: журнал, волосы… взяла пустую кружку и снова поставила на столик.

– Не стану больше отнимать у вас время, – сказала Эстер.

– Я же только пришел, – возразил Бобби.

– Вы мне выезд загородили.

– Да, уж простите.

Эстер так и не поняла, с угрозой он это произнес или нет. Она нащупала в кармане телефон, прикидывая, как скоро прибудет полиция. И сколько помощников шерифа в местном участке: один или больше?

– Не подвинете свою машину?

– Может быть.

Бобби привалился к стене, словно репетировал роль Джеймса Дина[10]10
  Дин, Джеймс Байрон (1931–1955), американский актер, кумир молодежи «разбитого» поколения.


[Закрыть].

– А может, и нет? – спросила Эстер.

Бобби выгнул бровь и подмигнул ей.

– Хватит, Бобби, веди себя нормально, – накинулась на него Шерил и принюхалась. – Пил? Еще десяти нет, – голос ее звучал неожиданно твердо, и на мгновение Бобби даже испугался. – Она безобидная, понял? Совершенно безобидная. Она знакома с Лайлой Блейн, искала ее братца и наткнулась на Гейба. Он, оказывается, в Бостоне.

– Старушка Лайла, – произнес Бобби, жестом изобразив большие груди.

– Понятно, – сказала Эстер. – У нее большие сиськи.

– Дюймовочка-то с характером.

Эстер шагнула к Бобби, но когда тот захохотал, Шерил встала между ними и отвела его к дивану.

– Сядь, выпей кофе. Глядишь, протрезвеешь, на человека станешь похож. Эстер едва знает Гейба, только вчера познакомились. А сегодня она к нам приехала, – добавила она таким тоном, будто намекала Бобби на что-то. – Милочка, присядьте. Бобби дурак, конечно, но безобидный.

Эстер присела на подлокотник кресла. Вафля принялась скакать рядом, пытаясь забраться к ней на колени.

– Я останусь, – согласилась Эстер. – Но не зовите меня дюймовочкой и милочкой, а когда я буду уходить, вы переставите свою таратайку, или я просто проеду по ней на своем пикапе. Ясно?

Бобби протяжно отрыгнул.

– Я тебя умоляю, Бобби, ты как в лесу вырос, – упрекнула его Шерил.

– А че, не так, что ли?

– Молчи уж, – велела Шерил и отхлебнула кофе. – Так что было нужно Лайле? – спросила она. – От ее братца? Когда он исчез, она не больно-то переживала. Мне казалось, что она знает, где его носит. А ты, Бобби, знал?

Пожав плечами, Бобби, похоже, решил снизойти до разговора по-человечески.

– Если бы она тогда поделилась тем, что знает, принесла бы пользу. Уж не знаю, в курсе она была или нет, куда ребята смотались, но ей точно было по кайфу. Нянька из Лайлы не ахти. Она вообще несколько недель никому не говорила, что пацаны сбежали. Сказала потом, типа, думала, что вернутся, и забеспокоилась, только когда они не явились к началу занятий в школе.

Вот Эстер и узнала, так ли сильно Лайла старалась найти брата. В конце концов, у самой Эстер на поиски ушла всего пара дней.

– Она кому-нибудь рассказывала вот про это? – спросила она, достав из сумки пачку открыток и коротко объяснив, откуда они взялись.

– Вот ведь сучка мелкая, – пробормотал себе под нос Бобби, перебирая открытки.

– То есть нет? – уточнила Эстер.

– Да, это значит «нет». Она все это время знала, где их носит?

– По крайней мере, с тех пор, как стали приходить открытки, – уточнила Эстер. – Можете еще что-нибудь рассказать про Лайлу?

– Пиво есть? – спросил он со вздохом. – Мне бы выпить не помешало.

– Еще слишком рано, – напомнила Шерил.

– Шерил обо мне заботится, – сказал Бобби, – хочу я этого или нет.

– Кому ты еще нужен?

– Хорошо, когда друзья рядом, да? – спросила Эстер.

– Если они нужны, – ответил Бобби.

– Итак, расскажите о Лайле, – снова попросила Эстер. – Вы с ней дружили?

– Да не то чтобы, – сказал Бобби. – Она младше меня на год, мы с ней встречались как-то в школе. Вместе пошли на выпускной, но я бы не сказал, что нравились друг другу по-настоящему. Она умела отрываться, я вам скажу. Еще мы оба учились в Плимутском универе, она там год продержалась. Бросила учебу, когда предки умерли.

– Как она это пережила?

– Точно не знаю. Мы тогда почти не разговаривали. Меня не интересовали серьезные отношения, как и любого озабоченного подростка.

Эстер убрала открытки в сумку. Задала еще несколько вопросов, но так и не узнала ничего нового. Под конец достала свою визитку.

– Я и так отняла у вас много времени. Позвоните, если вспомните что-то важное. Благодарю за помощь.

– Да мы вроде не сильно-то помогли, – сказала Шерил.

– Вы даже не представляете, насколько мне помогли, – возразила Эстер, накидывая пальто и направляясь к двери. Вафля семенила следом.

– Я машину переставлю, – вспомнил Бобби, хватая ключи. Снаружи он, впрочем, не сильно спешил. Облокотившись о кабину пикапа, пригладил волосы, ни дать ни взять старшеклассник, сама уверенность и бахвальство. В школе Эстер искала бы внимания такого мальчика и ненавидела бы себя за это. Да и сейчас она разозлилась на себя за то, что нашла Бобби привлекательным.

– Холодно, – сказала она, выдыхая облачко пара. – Да и мне ехать пора.

– Крутая у вас тачка, – заметил Бобби. – F-150. Как вы с ней управляетесь? До педалей-то достаете?

– Достаю, – ответила Эстер. – Придвигаю кресло и отключаю подушку безопасности. Но все равно, спасибо, что указали мне на мой рост. Обожаю, когда люди так делают.

– Почем, кстати, такие тачки? Тридцать штук? Сорок?

– Не знаю, машина моего парня. Он на работу на ней ездит. У меня нет своей машины, в городе она не нужна.

Бобби оглянулся на дом Шерил, потом на озеро.

– Простите, я себя вел как придурок, – извинился он. – Мы тут все друг друга знаем, приглядываем. Когда Шерил позвонила, я подумал, что она снова угодила в неприятности. Я как услышал про этого Ди Парсио, тоже плохое вспомнил.

– С каждым может случиться, – сказала Эстер. – Прощаю. Кстати, откуда вы знаете Шерил?

– Мы с ней давненько знакомы. Я жил у нее, когда учился в старших классах. Она помогла мне в колледж поступить.

Внезапно суть их отношений раскрылась перед Эстер, она поняла, откуда эти едва заметные уступки и почему Шерил бранит Бобби, а тот совсем не злится.

– Вы приемный? – спросила Эстер. – Вас тоже воспитывала Шерил?

– Ну да. Порой кажется, что она все еще за мной присматривает. – Бобби снова взглянул на Эстер. – Скажите… На кой Лайле сдались эти пацаны? Столько лет прошло…

Эстер и сама задавалась этим же вопросом, что бы там Лайла ни говорила.

– Она сказала, что продает собственность у озера. Половина денег полагается Сэму.

– Так и сказала? Уверены, что это не из-за трупа?

Эстер внезапно ощутила, как под пальто проникает холод, по спине побежали мурашки.

– Недалеко от места, где живет Лайла, нашли труп, – пояснил Бобби. – В новостях на этой неделе только о нем и разговоров. Тело откопали на мелководье в субботу.

В тот день Лайла и позвонила Эстер.

Глава 9

Въехав на обледенелую подъездную дорожку, Эстер заглушила мотор. Дом Лайлы Блейн был старым, с каменным забором грубой кладки, который тянулся вдоль засыпанного снегом участка. В дальнем конце двора стояли два покосившихся строения. Из стойла выглядывала лошадь, куры жались друг к другу, спасаясь от холода. Эстер уловила запах дыма и на какое-то мгновение почувствовала, что ее окружает нежная зимняя тишина. Затем Вафля резко села и залаяла, ее голос потонул в гавканье еще пяти глоток. Открылась боковая дверь дома, и наружу выбежали пять собак, самая крупная была размером с пони, а самая мелкая – с чашку. Здоровенная псина поднялась на задние лапы, упершись передними в дверцу пикапа. Сразу за собаками вышла и Лайла: коса через плечо, в руках – ружье на изготовку.

Эстер вжалась в кресло. Она приспустила стекло на дюйм, не давая Вафле выскочить наружу.

– Это я, Эстер Терсби. Простите, что так неожиданно.

Лайла щелкнула пальцами и, когда собаки собрались вокруг нее, похлопала по боку самую крупную, этакую помесь сенбернара и медведя.

– Это Саманта, – представила хозяйка питомца. – А это – Профессор, Тако, Ас. Самого мелкого зовут Футбольный Мячик. Он самый подлый из своры.

– А ружье? – спросила Эстер. – Его как зовут?

– Кловис-то? Насчет нее не волнуйтесь. – Лайла переломила ружье и показала пустую камеру. – Даже не заряжена, хотя в кармане у меня лежат патроны, на всякий случай. Я же знаю, вас, людей с равнины, ружья пугают.

Защелкнув ружье, она вернулась в дом. Секунду спустя выглянула наружу и позвала:

– Ну что же вы, не дело на морозе разговаривать.

Эстер слегка приоткрыла дверцу и подверглась унижению пятью любопытными носами, кое-как удерживая Вафлю от драки.

– Они не кусаются, – заверила ее Лайла.

Эстер позволила Вафле выскочить из машины, и та побежала по заснеженному двору. Эстер прошла за Лайлой на кухню, где в печке с кованой решеткой горел огонь. Сложенная из необработанной сосны кухня была увешана книжными полками и чучелами животных, маленькими и крупными.

– Вы всегда вот так без предупреждения являетесь? – спросила Лайла.

– А вы всегда людей с ружьем встречаете?

– У нас тут глухомань, конечно, но телефоны работают, – не обращая на подкол внимания, напомнила Лайла.

– Порой эффект неожиданности помогает получить откровенные ответы, – сказала Эстер, – и дело движется быстрее.

Лайла посмотрела в сторону двери, где на пороге стояла Эстер. Затем наполнила водой и поставила на плиту чайник.

– Та девочка еще при вас?

– Да.

– Как у вас дела с ней?

– Справляемся потихоньку.

– Куда сегодня пристроили?

– Морган отвез ее в садик. Я решила, что не стоит брать ребенка с собой в такую даль.

Лайла насыпала листьев чая в чайник с цветочками, который для нее казался слишком уж девчачьим.

– Морган? Муж?

– Какая разница?

– Мне – никакой, – ответила Лайла. Чайник засвистел, и она залила кипятком заварку. – Присаживайтесь, – предложила она, указав на скамью за длинным фермерским столом. – В это время года гости ко мне нечасто заглядывают. Я бы предложила чего покрепче, но с холодами спиртное прячу. Если сделаю в ноябре хоть глоток, то приду в себя уже в мае, и башка будет трещать.

Эстер прошла внутрь, присела и отхлебнула чаю. Вынула изо рта собачью шерсть.

– Оленьи головы – трофей?

– Почти все. Я довольно метко стреляю, – сказала Лайла.

– Не бывает дурно, когда убиваете?

– Они жрут мои розы, – многозначительно произнесла Лайла и опустила чашку так, что она ударилась о блюдце. – Однако от Бостона до нас дорога неблизкая, так что давайте опустим светскую болтовню. У нас городок маленький. Мы с соседями, может, и ненавидим друг друга, но посплетничать любим. Я слышала, вы к Шерил мотались, расспрашивали ее.

– Да, и узнала, что на берегу озера нашли труп. Я по пути сюда просмотрела новости об этом. Занимательное чтиво. Тело обнаружили в конце дороги, ведущей от вашего дома, в субботу утром. Тем самым утром, когда вы мне позвонили.

– Не знаю, что вам наплели Шерил и этот придурок Бобби Инглвуд, – сказала Лайла, – но тело никак не связано с Сэмом, Гейбом, мной или еще чем-то, что произошло тем летом. И – нет, тело нашли не на моей земле. Оно было в соседней бухте, на территории заповедника.

Лайла замолчала, и Эстер дала тишине заполнить комнату, прежде чем продолжила:

– Шерил и Бобби сказали, что вы до самой осени никому не говорили о пропаже парней. Мне вы вроде говорили, что они сбежали в начале августа? То есть Сэм и Гейб месяц мотались по стране, а вы молчали?

– С каких пор это вас колышет?

– С тех самых, как вы меня наняли.

– Верно, я наняла вас. Я же и уволю. Шерил передала, что вы вчера говорили с Гейбом Ди Парсио. Вы собирались мне про это рассказать? Сэма тоже нашли?

– Да, – ответила Эстер, и только сейчас черты лица Лайлы смягчились. – У него все хорошо, – поспешила добавить Эстер. – Он здоров. Как всегда, привлекателен. Я пока не говорила Сэму, что работаю на вас.

– Поверить не могу, – сказала Лайла. – Столько лет прошло, а вы его меньше чем за неделю отыскали.

Эстер напомнила себе, что пока еще не слышала всех версий этой истории.

– Вы были правы, Сэм сменил имя, – сказала она. – Сейчас он Аарон Гевирцман.

– Гевирцман? Что, может, он теперь и Хануку празднует? Зачем ему вообще менять имя?

– Понятия не имею. Мы толком не поговорили. Гейб, кстати, теперь некий Барри.

– Они все еще дружат?

– Да, насколько я могу судить. По крайней мере, живут вместе. – Эстер откинулась на спинку скамьи и прислушалась, как лают во дворе собаки. – У вас койоты не водятся? – спросила она, внезапно испугавшись за Вафлю.

– Ну да, – подтвердила Лайла, явно все еще думая о Сэме. – Бывает, цыплят уносят, но Саманта может о них позаботиться. Мячик тоже.

– Вафля – городская собака.

– А вы городская девушка.

– Верно, зато на дорогах лихачу. – Эстер подалась вперед. – Расскажите мне об этом трупе. Как он со всем этим связан?

Лайла пожала плечами:

– Я знаю не больше вашего. Помните ураган в ноябре? Тут ветром валило деревья. Один тип из Сэндвича выгуливал собаку и нашел дерево, которое буквально поднялось из земли. Останки были там, в корнях. Я знала, что это не Сэм, потому что приходили открытки, но… – Лайла вздохнула. – Какая-то часть меня боялась, что это может быть тело Гейба. Я же не знала, что… с ним случилось. И – да, поэтому я вам и позвонила. Поэтому подключила к делу вас и поэтому же, наверное, мы прямо сейчас сидим тут. Правда, сегодня полиция наконец рассказала о жертве больше. Они до сих пор не установили личность, но это мужчина средних лет, не подросток. Его зарубили топором.

– Об этом я тоже успела прочитать… – Так и не дождавшись продолжения истории от Лайлы, Эстер сама добавила: – Есть подозрения, что убийство произошло десять или пятнадцать лет назад. Как раз когда Сэм и Гейб покинули город.

– Я понимаю, – смягчившимся голосом, сдаваясь, ответила Лайла. – Но если тело не Гейба, то я не знаю, кто это. Пусть полиция штата разбирается. У меня главная забота – это Сэм. Какой он?

– Я же говорю, мы толком не поговорили, – напомнила Эстер. – Со мной была Кейт и…

– И – что?

– В прошлый раз вы рассказали, что перед побегом Сэма вы крепко повздорили. Из-за чего?

– Мы не будем это обсуждать, – ответила Лайла, покачав головой. – Я плохо вас знаю, чтобы вдаваться в кровавые подробности.

– Может, хоть немного света прольете? Если вам нужен результат, придется работать со мной.

Лайла некоторое время молча смотрела в чашку и наконец сказала:

– Ждите тут. – Она вышла из кухни и через некоторое время вернулась, держа в одной руке две каски, а в другой Кловис. Выглянув на улицу, она окликнула собак. Вафля, словно став частью своры, рысью вбежала внутрь за всеми.

– Ездили когда-нибудь на снегоходе?

Эстер покачала головой.

– Надо думать. У Кловис есть подружка Синтия. Вам нужно ружье?

– Вряд ли. Я не умею им пользоваться.

– Вам потребуется оранжевый жилет. Сейчас последняя неделя сезона охоты на оленей, и охотники палят во все подряд.

Через несколько минут Эстер оставила все опасения, которые у нее были по поводу поездки в лес, села на заднее сиденье снегохода и, вцепившись в талию Лайлы, не отпускала, пока они летели через лес. Они ехали, огибая деревья, сквозь голые ветви проглядывало синее небо, а кругом простирался пушистый белый мир. Лайла свернула с тропы, пересекла дорогу и спустилась с холма, поднялась на следующий – к раскинувшемуся впереди покрытому серым льдом озеру.

– Поверхность замерзла всего пару дней назад, – прокричала Лайла через плечо.

Эстер щурилась от ветра в лицо и пыталась вообразить озеро летом: голубое под ясным небом, на поверхности играет золотистыми бликами солнце… Однако прямо сейчас она отдала бы день своей жизни за несколько градусов тепла. Лайла прибавила газу. Обогнув гранитную глыбу, они вылетели на прогалину у края водоема. Среди деревьев ютилась заросшая и полуразваленная хижина. Лайла остановилась, слезла со снегохода и прихватила ружье. Эстер отправилась за ней по восьмидюймовым сугробам к кромке озера, где лед сковал останки старого пирса.

– Тем летом мы приходили сюда с Сэмом и Гейбом, – сказала Лайла. – Пили пиво и курили. Почти каждый день.

– Тут красиво, – заметила Лайла.

– Очень. Будет жаль расстаться с этим местом.

– Так зачем продавать? Почему не восстановить хижину и не сдавать ее?

– Были б деньги. Налоги и так съедают все до цента. В прошлом году пришлось выложить сорок штук. На то, что осталось, крышу не починить и септик не построить.

– Сорок тысяч долларов?

– Добро пожаловать в Нью-Гэмпшир.

– Чем же вы занимаетесь? Откуда берутся деньги?

– Отовсюду: летом обслуживаю озерные домики, прибираюсь в них, готовлю к заезду новых арендаторов. В остальную часть года берусь за все подряд. Вы на этот дом не смотрите, я вообще-то рукастая. Могу каменную стену починить и настил выложить. У нас место такое: богатые наездом, бедные торчат безвылазно, а те, кто между, уезжают.

– Сэм поэтому хотел уехать? – спросила Эстер.

– Понятия не имею, почему он сбежал. Выяснить это я вас и наняла.

– У вас же должны быть какие-то мысли по этому поводу.

Оглядевшись, Лайла сказала:

– По ночам Гейб с Сэмом тайком выбирались из дома. Думали, я не знаю… У нас тут было каноэ, и мальчишки на нем уплывали по озеру к другим домикам. Сэм знал, что они по будням пустуют. Тогда мы тоже в них прибирались, так что знали, кто приехал, а кого нет. Сэму нравилось корчить из себя богатея. Попивал их джин и тянул слова, как люди из высшей касты. Он таскал из домов всякие мелочи, я потом нашла их у него в комнате. Рылся в вещах, пытался понять, как эти люди стали теми, кто они есть.

– Поэтому и сбежал? Понял, что если останется, то не будет тем, кем хочет?

– Может быть. Отчасти точно поэтому.

Эстер попинала ногой заледенелый гранитный выступ.

– Но за Гейба-то отвечала Шерил, не вы. Что же произошло? Он просто появился однажды у вас дома и больше не уходил?

– Примерно так. Правда, осенью ему бы все равно пришлось уйти, и Сэму это тоже не нравилось.

– Почему было не оставить Гейба?

Лайла ответила не сразу.

– Стали происходить странности.

– Какие?

– Просто странности.

Лайла ушла в сторону дома. Поднялась по крыльцу и вошла в висевшую на честном слове москитную дверь без сетки. Выждав пару секунд, Эстер последовала за ней. Хижина была сложена из крашенных в бурый цвет сосновых досок, с двускатной крышей, забранными плотной сеткой окнами и кирпичной трубой, начинавшейся у одной из стен. Эстер осторожно поднялась по гнилым ступенькам туда, где в единственной комнате хижины стояла Лайла. Воздух тут был сырой и холодный. Пол усеивали следы многочисленных подростковых сходок: пивные баночки, окурки, упаковки от презервативов. Кто-то написал аэрозольной краской на стене «Тина + Тайсон навсегда». В углу лежала куча сучков и веток, в очаге – зола.

– Как ни гоняю эту шпану, все равно сюда лезут, и так каждое лето, – посетовала Лайла. – Все думают, что первыми обнаружили это место. Ни к чему хорошему это не ведет. Мы сами такие были.

– В неприятности попадали?

– Случалось.

– Как?

Лайла промолчала, и Эстер сделала осторожный шаг вперед. Даже под ее весом широкие половицы прогибались. У Эстер было слабое ощущение, будто она весь день взбиралась на гору и вот теперь, оказавшись на вершине, не знает, как быть дальше. Разве что спускаться обратно.

– Для чего вы меня наняли? – спросила Эстер. – Продажа земли и хижины ни при чем. И труп отношения к делу не имеет, верно? Так почему сейчас?

– Мне нужно было узнать.

– Что?

– Что ничего из этого значения не имело.

– Из этого – это из чего?