Текст книги "Майенн"

Это было возможно и очень похоже на правду. Антрепренер вряд ли прошел мимо такой явной возможности обогатиться за чужой счет, но Эрла это не шокировало, да и Майенн, он полагал, тоже не сильно поразило. Они остались в живых, а жизнь очень сложна. Мертвым ни к чему их богатства, но их вещи могут помочь выжить оставшимся.

Но если Майенн видела Чома, значит она вполне могла заметить и его, когда он входил в каюту Горлика. Он немного обеспокоился, но потом понял, что зря. Дверь ее каюты открывалась в противоположную сторону, и он бы заметил движущуюся створку. Впрочем, это лишь в том случае, если она действительно была Дженкой, а не кем-то еще.

Стала бы обычная Дженка возить с собой ультраволновый приемник, да еще столь дорогой? Подарок, уверяла она; но от кого и за что?

– Вы чем-то озабочены, Эрл, – шепотом произнесла она, – хотите, я спою для вас? Не все мои песни печальны. Я могу вызывать смех, веселье, страсть и даже забытье! Слушайте!

Она начала мягко, нежно; мелодия становилась ярче, звала, убеждала: говорила о сильной и преданной любви, страсти и желании. Ритм вдруг сменился; звучание осталось нежным и сладким, но песня рассказывала уже о другом: оставленном доме, уютном очаге, детишках, прижавшихся к ногам. О долгих дорогах космоса, испытаниях, трудностях, о торжестве добра и любви. Снова смена ритма, темы. Эрл напрягся, ощутив накал и ярость схватки, напряжение мышц, желание выжить и победить… И сквозь все мелодии неизменно сквозила нота одиночества, тоски и веры, что это когда-нибудь закончится хорошо и счастливо.

Эрл произнес дрогнувшим вдруг голосом:

– Хватит, Майенн. Пожалуйста.

Ее рука коснулась его щеки, мягко и нежно; ее пальцы ласково, со скрытой страстью перебирали его волосы:

– Эрл, любимый. Я так долго искала тебя. Мне так не хватало тебя. Не уходи, побудь рядом…

Он вздрогнул, ощутив неожиданную силу ее рук, ласку, неутоленное желание горячего и ждущего тела. Запах ее духов дурманил, обострял его ощущения, чувства, силу его собственного желания. Его руки осторожно обняли ее гибкое тело, прижимая его все сильней и требовательней, пальцы ласкали струящееся золото мягких волос…

– Майенн!

Свет погас, когда она тихо коснулась выключателя, комната погрузилась в странный, обволакивающий полумрак, остались лишь только ласково-бессвязный шепот и тепло ее губ, желанное и близкое, нежное и страстное тело…

Тела мертвых были уже убраны. Осколки ламп, обломки ящиков, контейнеров – тоже. Даже пол был отмыт от крови, грязи и слизи настолько, что казалось, будто здесь не было никакой жестокой кровавой схватки, стонов боли и смертей. Дюмарест открыл створку одного из контейнеров, из металла, а не из привычного пластика, и почувствовал прохладу воздуха внутри. Эрл закрыл крышку и включил механизм контроля понижения внутренней температуры. Удовлетворенный проверкой, он обошел и осмотрел все остальные контейнеры, дотошно проверяя режим работы каждого. Затем, вернувшись в начало ряда, он начал проверку по выдерживанию подъема температуры внутри: так же скрупулезно и тщательно. Он окончательно удостоверился, что, по крайней мере, здесь все функционирует как следует.

Но это не относилось к генератору. Дюмарест остановился у двери машинного зала и заглянул внутрь. Отдельные металлические части, провода, инструмент были разложены на полках и скамьях. Карн взглянул на него поверх остова молчавшего генератора и кивнул, приглашая войти.

– Ну как, Эрл? Ты доволен осмотром трюма?

– По-моему, он в самом лучшем состоянии за все годы своего существования.

– Хотелось бы мне сказать то же самое об этом чертовом генераторе. – Офицер говорил скупо и устало; он был измотан до предела. Его лицо осунулось, под красными, воспаленными глазами лежали темные тени.

Эрл мягко спросил его:

– Почему вы не хотите отдохнуть?

– Позже, не сейчас.

– За такой малый срок ничего не изменится. И братья Кволиш смогут поработать здесь, пока вы поспите хоть немного.

– Они действуют мне на нервы, – устало сказал Карн, – наверное, они неплохие инженеры, но как только дело касается ремонта машины, им ничего не приходит в голову, кроме необходимости замены неисправных узлов. Черт, если их слушать, то можно подумать, что у меня здесь под боком есть небольшой заводик, производящий все необходимое. Они никак не могут вбить в свои тупые головы то, что мы должны умудриться обойтись тем малым, что есть в нашем распоряжении здесь, на борту.

– Вы очень устали, – тихо сказал Эрл.

– Да, устал. Очень. Ну и что это меняет? – Карн посмотрел на Эрла. – Что ж, мне не повезло с помощниками. Они не механики, и не смогли помочь так, как мы надеялись. И с их точки зрения они вполне правы. Есть несколько деталей, которые можно только поменять, а не отремонтировать. Фактически, нам нужен новый генератор, и мы, конечно, заменим этот, как только… если только будем иметь возможность.

Эрл уловил нотку безысходности и отчаяния в тихом голосе Карна:

– Если?

– Все очень паршиво, Эрл. Ты теперь – офицер, и я с тобой полностью откровенен. Я думаю, что братья Кволиш тоже все прекрасно поняли, хотя не подали вида. Если нам удастся запустить эту машину, то я поверю в миражи и привидения. Вот так.

– Все так плохо?

– Да, я полагаю. Ты знаешь что-нибудь о генераторе Эрхарта? Они производятся на специальных заводах и просто заменяются один на другой при каких-либо неполадках. Самое плохое, что может произойти – это выпадение из синхронизации, но на них стоит мощная защита, которая заранее предупреждает об опасности этого. Если это все же происходит, то кораблю может посчастливиться и он приземлится целым и невредимым на ближайшей обитаемой планете. Такие поломки случались, если какой-нибудь нетерпеливый капитан старался выжать из двигателя больше, чем тот способен дать. Но удача и везение – непредсказуемы.

Эрл помолчал, размышляя:

– Я не очень понимаю. То есть, ты хочешь сказать, что виноват тот, кто у руля?

– Да, но не всегда. Никто не может сказать ничего определенного в подобных случаях. Корабли просто исчезают в неведомом межзвездном пространстве. Иногда пульсирующее поле генератора восстанавливается, синхронизация появляется через некоторое время и машина снова входит в нужный режим. Но если этого не происходит, то корабль ложится в вынужденный дрейф, который может продолжаться до бесконечности. У нас не получился вариант аварийного восстановления синхронизации и, скорее всего, нам суждено со временем превратиться в еще один корабль-призрак из легенды, который будет нести на борту несколько скелетов из ниоткуда в никуда. Мы станем притчей на устах многих праздных бездельников, которым нечем заняться, кроме последних сплетен, слухов и тайн. Черт возьми, Эрл, ты наверняка слышал и сам не меньше дюжины подобных сказок.

– Часто, – Эрл согласно кивнул, – но мы не будем стараться стать подобной легендой и миражем.

Карн глубоко и горько вздохнул. Усталость давила, лишала ясности мышления и ощущений. Он посмотрел на молчавший генератор:

– Взгляни на него, – произнес он горько, – когда этот проклятый зверь сокрушил его, это было похоже на пулю, поразившую тончайший хронометр. Внешние повреждения – это еще полбеды. Когда начинаешь опробовать подачу энергии… – вот тогда только остается развести руками и выругаться в бессилии. Мы буквально разобрали всю машину на части, проверили каждую деталь, каждый узел и блок. Большую часть можно использовать, что-то можно отремонтировать, но есть такие части, которые можно только заменить. Наши ресурсы слишком скудны, мы вынуждены довольствоваться малым, приспосабливаясь ко многому. Сопла не доставят нам особых хлопот; мы можем исхитриться починить направляющие сельсины, но кристаллы… Это то, что требует замены. Эти чертовы кристаллы двигателя должны иметь конкретные размеры и форму. Скажи мне, где их найти, и я скажу с точностью до часа, когда мы прибудем в Селегал.

– Может мы сможем вырастить эти кристаллы? – спросил Эрл, – это возможно?

– Это зависит от того, что взять за исходный компонент. Но в любом случае, это требует определенного оборудования и приборов, которых у нас нет.

– А можно ли адаптировать, изменить те, что есть в нашем распоряжении? – Эрл мучительно жалел, что ему не хватает конкретных знаний из этой области. – Ведь, скажем, ультразвуковой передатчик имеет подобные кристаллы? Нельзя ли как-то использовать их, чтобы воспроизвести поле Эрхарта?

Он прочел ответ в горьком взгляде Карна.

– Я, конечно, не инженер, – добавил Эрл, – стреляю наугад, в темноте. Я не могу предложить реальной помощи, но я твердо знаю одно: если ты признаешь свое поражение, бессилие, то ни у одного из нас не останется даже шанса на спасение. А теперь, почему бы тебе все-таки не отдохнуть хоть немного? Усталый ум – плохой помощник в решении сложной проблемы. Ты запросто можешь ошибиться, упустить из вида что-то важное, допустить роковую неточность. – Его голос стал жестче. – Ты доверил мне оставшихся пассажиров, но ведь ты – из того же человеческого теста, что и они все. Согласен ли ты сам пройти в свою каюту, или мне отнести тебя?

– Ты превышаешь свои полномочия, Эрл.

– Нет, Карн. Это просто здравый смысл, и ты прекрасно понимаешь это. А теперь скажи мне, что надо делать, и иди отдыхать.

Карн вздохнул, признавая свое поражение:

– Хорошо, Эрл. Будь по-твоему. Но если тебе не удастся сделать эти проклятые кристаллы, то нам останется только одно, – он помолчал и мягко закончил, – нам останется только молиться. И ничего иного…

Глава 5

Лолис с улыбкой смотрела на компанию мужчин, собравшуюся в салоне за карточным столом: Харг, Чом и молчаливый Горлик. Она глубоко вздохнула, распрямляя спину, и слегка потянулась, чувствуя на себе их взгляды. Чом привстал, предлагая ей кресло рядом с собой:

– Присаживайтесь, госпожа.

Как и другие, он выглядел усталым и обеспокоенным; его глаза глубоко запали, скулы осунулись. По сравнению с остальными, Лолис, напротив, чувствовала себя выспавшейся, отдохнувшей и словно заново рожденной, благодаря введенному ускорителю времени и продолжительному сну; ее глаза ярко блестели, сочные губы улыбались всем и вся.

Она спросила:

– А где Дюмарест?

– Он на посту, исполняет обязанности вахтенного. – Харг поднес карты к самому лицу, не найдя более нужных слов и действий.

– А он вам очень нужен, госпожа? – Чом снова улыбкой пригласил ее присоединиться к ним. – Я бы предложил вам вина, но Дарока стал слишком угрюмым и негостеприимным, а наш новый стюард, или, точнее, стюардесса сейчас занята приготовлением еды для всех нас. Но несмотря ни на что, у нас есть карты и возможность беседовать, что вполне может скрасить часы бесконечного ожидания. Садитесь около меня, и я расскажу вам одно захватывающее приключение, которое произошло со мной на далекой планете, согреваемой ярким двойным солнцем. На этой планете вся власть была в руках женщин, и они требовали от мужчин определенного подхода и ухаживаний. Я был тогда молод, но, впрочем, достаточно состоятелен: у меня было несколько очень ценных бриллиантов, и если бы я оказался достаточно предусмотрительным и осторожным, то правил бы на той планете до сих пор.

Чом замолчал, ожидая ее просьбы о продолжении рассказа, но ей не хотелось слушать чужие воспоминания; она повернулась к Харгу, который угрюмо спросил ее:

– Ваша подруга мертва, вам известно это?

– Да, я знаю. Битола – тоже. Старая карга уже успела сообщить мне об этом.

– И еще четверо мужчин из команды, – продолжил Харг, – корабль сильно поврежден и жизнь оставшихся – под угрозой.

Он взглянул на нее и был поражен спокойствием и равнодушием, сквозившими во всем ее облике. Это все было ей уже далеко безразлично. Инцидент был слишком неприятным, чтобы долго помнить о нем; единственное, о чем она немного жалела – так это о том, что лишилась служанки и приятного знакомого. Карты скрипнули в руках Харга, он до боли сжал зубы, сдерживая негодование. Может ему удастся убедить ее сесть за карточный стол и сыграть, и он хоть частично сможет отомстить ей, если сумеет выкачать из этой пустышки часть бриллиантов, которыми она так гордится.

Мысль показалась ему достаточно заманчивой: получить деньги, которые позволят ему принять предложение Мари и войти в долю в ее предприятии. Он сразу забыл об опасности, которая нависла над ними всеми; он слишком много путешествовал, чтобы долго бояться или строить иллюзии. Пусть другие думают, что угодно, но ему было достаточно один раз взглянуть на капитана и увидеть выражение глаз Карна, который бился над ремонтом машины. Но он всегда верил в удачу; удачная посадка, неожиданная встреча – а при этом деньги никогда не будут лишними.

Харг увидел Мари, вошедшую в салон. Она выглядела измученной и усталой; ее руки получили минутный отдых. Взгляд ее словно споткнулся о благоухающую свежестью Лолис:

– Вы наконец-то соблаговолили присоединиться к нам, – буквально прошипела она, – я ведь сказала вам помогать мне на кухне.

Лолис спокойно пожала плечами:

– Я не кухарка.

– А ты полагаешь, что я собиралась заниматься этим? – Мари повысила голос. – Послушай, красавица, поумерь свой гонор на время. Есть вещи, которые должны делаться. Мужчинам нужны чистые постели и калорийная еда после тяжелой работы. Займись-ка этим.

– Я – не служанка, – упрямо повторила Лолис, – и я не верю, что приготовление еды и уборка отнимают такую уйму времени и сил, как вы это представляете.

– А ты сделай все это сама – и проверишь!

– Это совсем несложно, – ответила девушка, – я не раз это проделывала во дворце. У нас не было идеальных слуг. И я знаю, что вам не составит большого труда справиться самой со всей работой. – Она засмеялась и прибавила едко: – И, я уверена, стелить постели – для вас очень привычная обязанность!

– Самка! Глупая и пустая!

– Старая карга!

– Видит Бог, – проговорила Мари сквозь зубы, – если бы ты попалась мне в одном из моих отелей, я просто спустила бы кожу с твоей спины и научила бы тебя хорошим манерам, будь уверена. Я бы выбила из тебя всю спесь!

– Мари! – Харг не забывал о предусмотрительной дальновидности и осторожности. Селегал, конечно, был очень далеко от Айетта, но руки наемных убийц – очень длинны, а девица принадлежала к типу людей, которые не привыкли прощать кому-либо обиду, и в своей мстительности пойдет до конца. – Она просто очень устала, – объяснил он Лолис, – она совсем не это имела в виду. Вы должны простить ее. Простить всех нас. Мы все слишком устали от напряжения.

– Она очень пожилая женщина, много пережившая на своем веку, – поддержал его Чом, – вы должны понять ее чувства.

Лолис показалось приятным проявить снисходительность и добросердечность. С обворожительной улыбкой она произнесла:

– У вас удивительно прекрасные и преданные друзья, Мари. Когда я окажусь на Айетте, я попрошу моего будущего супруга преподать вам хороший урок, который надолго останется у вас в памяти. А сейчас – принесите мне поесть, да побыстрее!

– Когда придет время, не раньше.

– А я сказала – сейчас!

Она зашла слишком далеко. Лолис и сама осознала это, когда увидела, что Мари направилась к ней, сверкая глазами полными ярости, готовая вцепиться ей в волосы и выцарапать глаза. Лицо женщины было бледным и напоминало маску, а в ее глазах Лолис прочитала такую ненависть, словно заглянула в свою будущую смерть, когда ее красота поблекнет и она станет такой же страшной и отталкивающей.

– Нет! – закричала Лолис, отскакивая назад и прячась за спинами мужчин, – только дотронься до меня, и я пожалуюсь Дюмаресту!

– Ты полагаешь, что его это тронет?

– Он любит меня! – уверенность и искренность, с которой были произнесены эти слова, мгновенно остановили Мари, как не могло остановить ничто другое. Ее гнев почему-то сразу иссяк и на его место пришли усталость и удивление:

– Тебя? Такой мужчина, как он, и вдруг – ты? Девочка, ты просто бредишь!

– Нет, я видела его, – сказала Лолис, – он заходил ко мне в каюту, и я видела его глаза. Если бы я смогла совсем проснуться тогда, он бы не ушел!

Она действительно верит в то, что говорит, вдруг устало поняла Мари. Маленькая шутка, которую сыграло с ней воображение, полусон-полуявь под действием наркотика и лекарств. Он отверг ее, ей было слишком больно, и она построила целый замок фантазий, который окончательно материализовался под влиянием пережитого ужаса и потрясений. Или еще чего-нибудь весомого. Ей очень хотелось, чтобы Дюмарест любил ее, и это желание стало явью в ее лихорадочно возбужденном сознании.

Господи, вдруг подумала Мари, да ведь она еще совсем ребенок! А я решила наказать ее, как взрослую женщину. Хотя, конечно, и детей надо изредка наказывать.

А вслух она произнесла:

– Девочка, ты просто забыла, что провела несколько дней во сне под действием наркотиков. Эрл любит Дженку.

– Это неправда!

– Почему же? Лишь потому, что ты тоже женщина, ты полагаешь, что другая не сможет обойти тебя? Эрл – настоящий мужчина, пойми это, дитя. Он не может находить ничего интересного в общении с такой молоденькой и глупой девушкой, как ты. Дженке он пришелся по сердцу, и я думаю, что он тоже любит ее. Почему бы и нет? Они прекрасно подходят друг другу.

В ее голосе прозвучала такая убежденность, что она не могла ускользнуть от внимания Харга. Он посмотрел на Чома, и по выражению его вдруг спрятавшихся глаз, понял, что в своем предположении и уверенности он не одинок. Но Чом был по отечески снисходителен:

– Мари, ты действительно устала. Тебе просто необходимо отдохнуть хоть немного… Госпожа, наше путешествие еще далеко не закончено, и кто знает, что случится с нами завтра. Любому игроку известно, что тот, кто выигрывает сегодня, может все потерять завтра в одно мгновение. И, – добавил он, хитро улыбаясь, – некоторым мужчинам нравятся фрукты, которые сами просятся им в руки.

Намек был слишком прозрачен даже для недалекой Лолис. Она была молода, хороша собой, богата и желанна. Эрл не мог пропустить такого подарка, который сам просился в руки. Почему бы и нет? У него просто появилась возможность выбрать. Сейчас, когда не стало строгой Геры, кто сможет рассказать что-то плохое ее будущему мужу? Чома легко можно купить, Харг – достаточно напуган, чтобы молчать, Мари можно не принимать во внимание, а Горлик?..

Лолис мягко присела за спиной Горлика и положила свою нежную ручку на его плечо:

– Мы до сих пор как следует не поговорили, – с улыбкой произнесла она, – расскажите мне немного о себе…

А в рубке около приборов умирал капитан Селим… Он расслабленно сидел в своем кресле; его лицо было воскового цвета, дыхание – тяжелым и хриплым, воздух едва проходил сквозь покалеченные легкие. Пот капельками выступал на лице, Майенн белой тканью аккуратно и бережно стирала его, несмотря на слабые протесты Селима.

Дюмарест горько стоял рядом, понимая, что они бессильны что-либо изменить. Внутренние повреждения, полученные капитаном, оказались гораздо серьезнее, чем они предполагали; сломанные ребра, должно быть, порвали ткань легких или повредили еще что-то внутри. Введенное лекарство вылечило его мозг, но для израненного тела нужно было гораздо больше: помощь квалифицированных врачей.

– Вы должны хоть немного поесть. – Майенн была бледна и расстроена. – Пожалуйста, хоть немного. Дарока угостил всех кое-чем вкусным из своих запасов, это прибавит вам аппетит.

– Позже.

Майенн в растерянности посмотрела на Дюмареста.

Мерцающий свет коснулся ее огненных волос, наполняя их россыпью бриллиантовых капель. Она сменила свое платье снова, чисто по-женски поняв, что алый цвет не нравится Эрлу. Сейчас на ней была золотистая тога в тон цвета волос; блики света ламп и экрана отражались и на нем, и казалось, что вся ее стройная фигурка осыпана водопадом серебристых снежинок.

Дюмарест сказал мягко:

– Капитан, нам необходимы ваш опыт и знания. Вы должны поесть.

– Это все философия путешественника, – отмахнулся Селим, – ешь, пока есть возможность, потому что никогда не известно, когда получишь следующий шанс. – Он закашлялся; кровь и мокрота выступили на его губах. – Позже, – пробормотал он.

– Эрл, – прошептала Майенн, – мы можем хоть что-то сделать для него?

Нет, Эрл это понимал. Врач бы проделал срочную операцию, соединив сломанные ребра, залечив внутренние разрывы и повреждения органов, ввел бы замедлитель времени и держал бы капитана под наркозом в специальной барокамере до приземления. У тех же, кто был сейчас на борту, не было ни специального медицинского опыта, ни инструментов, ни лекарств. Единственное, что они могли сделать сейчас, – это поместить Селима в один их спецконтейнеров и, снизив температуру, остановив все процессы в израненном теле, ждать удачного приземления и помощи тамошних специалистов.

Но присутствие капитана было просто необходимо здесь, в рубке, у контрольных навигационных приборов, и Селим отказывался покидать свой пост и команду в такой момент. Он тихо произнес, обращаясь к Эрлу:

– Доложите о состоянии генератора.

– Карн делает все возможное. Сейчас он с братьями Кволиш ищет способ замены разрушенных кристаллов.

– Карн – очень хороший человек, – сказал Селим, – он не такой талантливый инженер, каким был Грог, но он сделает все, что будет в его силах.

– Я знаю, – сказал Эрл.

– Хороший человек, – повторил Селим. Он замолчал, переживая и вспоминая допущенные ошибки и промахи. Он был просто обязан убить хищника, а не пытаться поймать и вернуть в клетку. Ему не следовало привлекать так много членов команды к этой операции. Он должен был вовремя успеть отскочить от двери трюма, захлопнуть ее, не дать животному выбраться наружу. Но он оказался жадным, слишком жадным; а теперь он умирал, а с ним умирал и его корабль. Скоро умрут и все остальные. По его вине…

Дюмарест тихо позвал:

– Майенн?

– Да, Эрл? – она подошла к нему, – мне надо сделать что-нибудь?

– Оставайся с ним все время, – он кивнул в сторону Селима, сидевшего перед приборами и экранами, – постарайся уговорить его поесть, старайся продлить его жизнь как можно дольше. Нам всем нужны его знания, его опыт. Если Карну все-таки удастся восстановить машину, то без Селима мы не сможем сделать ничего: он единственный навигатор среди нас.

– Я все поняла, Эрл.

– Дарока тоже здесь вполне справляется, но мне кажется, что Селим лучше чувствует себя в твоем присутствии. Может, ты споешь для него, – он помолчал и прибавил, – что-нибудь веселое, отвлекающее его от тяжелых дум. Это поможет ему.

– Мои песни теперь все веселые и полные счастья, мой любимый. – Майенн обвила нежными руками его шею и прижалась к нему ласковым телом. Ее мягкие губы приоткрылись, страсть снова загорелась в ее огромных глазах. – Я люблю тебя, Эрл. Очень люблю. Моя жизнь принадлежит тебе, помни об этом.

Ее любовь, ее жизнь… сколько времени у них осталось на все?

Дюмарест вышел из рубки, осторожно прикрыв за собой дверь. Его лицо было неподвижным и суровым, но услышав голос Майенн, начавший одну из волшебных песен о счастье, он расслабился: капитану это поможет, его воспаленный мозг должен отдыхать и немного радоваться теплу.

Эрл услышал голоса, доносившиеся из салона, и заглянул туда. Чом, Карн, Горлик и Лолис расположились у карточного стола; Вошла Мари, неся питательную еду. Она посмотрела на него внимательно:

– Эрл, поешь. Мне отнести что-нибудь капитану?

– Да. Ему и Майенн. Дарока и остальные уже ели?

– Дарока у себя в каюте: он не хочет ничего. Я покормила братьев и Карна: двойные порции. Им сейчас необходима хорошая еда и энергия, – она протянула ему чашку с супом, – тебе тоже. Ты слишком напряженно работаешь, Эрл. Не откладывай, поешь, как следует.

Ее голос звучал нарочито сухо, она старалась скрыть свою нежность и переживания. Он улыбнулся ей, взял чашку и сел к столу. Лолис взглянула на него, затем вновь обратила свой взор на Горлика. Пусть немного помучится, решила она. Потом все можно наверстать.

– Вы хотите сказать, что можете проделывать это? – спросила она Горлика с нарочитым интересом, – тренировать свой мозг, повышая его способность работать с большей эффективностью и отдачей?

– Конечно. Это одна из задач дисциплин, изучающих мышление, сознание. Людям об этом известно тысячелетиями; специальными упражнениями дыхания и мышц они учились контролировать свои эмоции, чувства, сознание. Ну, например, я могу воткнуть в свое тело металлическую иглу, и не вскрикнуть при этом: я не почувствую боли, на теле не останется шрама. Когда я был еще совсем маленьким, я видел выступление группы актеров; они ходили босыми ногами по осколкам стекол, втыкали в тело иглы, погружали руки в пламя костра. Это зрелище настолько потрясло меня, что мне самому захотелось проделать подобное, изучив их секреты.

– Это были факиры, – вставил Чом, – мне тоже доводилось встречать их.

– Тренировка мозга, приспособление и обучение сознания, – настаивал Горлик. Его голос странно потеплел, стал менее монотонным и бесцветным, чем обычно. – Дисциплины, тренирующие сознание и ощущения, существуют очень давно; мозг – это самое главное в нас, все остальное менее важно. Эмоции отнимают слишком много энергии. Чувствовать боль, гнев – это значит проявлять слабость. Все чувства и эмоции лишь результат обмена веществ, изменения состава крови; держа мозг под контролем, можно предотвратить нежелаемое.

Лолис тихо спросила:

– А любовь?

– Это эмоции, ответственные за продолжение рода себе подобных.

Чом засмеялся и сказал:

– Вам повезло, Горлик, что ваша мать не придерживалась ваших теорий в своей жизни. А, Эрл? – Эрл промолчал.

– Но ведь любовь – это все, – сказала Лолис, – я просто не могу представить, какой бы стала наша жизнь без любви. Тренировать себя, стать бесчувственной машиной… – она вздрогнула, – это просто страшно!

– Но дает сильный эффект, – сказал Горлик, – чувство любви совершенно не нужно с точки зрения размножения, продолжения расы. Искусственное оплодотворение решит эту проблему качественней и эффективней; будущие особи могут быть наделены вполне определенными качествами, талантами, унаследованными из генотипа подобранных им родителей, и будут воспитываться строго в соответствии с теорией логического мышления, ментальных достижений. Подумайте сами, что это может дать. Только наиболее достойные, способные люди будут иметь возможность продолжать себя в следующих поколениях, которые, в свою очередь, окажутся еще талантливее, умней. Менее способные будут просто отстранены от процесса воспроизводства. Правда, на это потребуются тысячелетия.

– Жизнь, построенная на расчете? – Харг фыркнул. – Если следовать вашим словам, все мужчины станут абсолютно одинаковыми.

– Нет. – Горлик замолчал, подыскивая подходящие аргументы. – Вот, к примеру, межзвездный корабль. Люди проектировали его, строили, отправляли в полет. Сейчас нам ясно, что с точки зрения конструкции и выживаемости подобный корабль несовершенен. Со временем конструкция и надежность кораблей, конечно, будут улучшены, и в основе будет лежать необходимость, печальный опыт жертв и неудач. Если это касается кораблей, механизмов, то почему нельзя подобный метод внешнего усовершенствования применять к людям?

– А что же вы скажете о женщинах? – Лолис посмотрела на Эрла. Он продолжал есть, не принимая участия в разговоре. – Эрл, как вам понравится то, что все женщины станут похожими, одинаковыми?

– Во многом это уже так и есть, – вставил Чом, не дав возможности Эрлу ответить, – по крайней мере, в темноте.

Лолис проигнорировала его скользкую шутку:

– Эрл?

Дюмарест посмотрел на Горлика: – Вы слышали что-нибудь о Киклане?

Мгновение тот колебался, а затем ответил: – Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду.

– Киклан – организация, члены которой имеют как раз те качества мышления, о которых вы только что так восторженно говорили. Она ориентирована на совершенствование мышления, сознания; эмоции для ее членов не имеют ни малейшего смысла. Мне кажется довольно странным, что вам не доводилось слышать о нем.

– Но ведь он имеет дело лишь с мертвыми книгами, – напомнил Чом, – интересно, где бы он мог встретить кибера?

В сотне мест, подумал Эрл. Книги, которыми торгует Горлик, редки и дороги, значит те, кто покупают их, имеют деньги и власть. И, кроме всего, Эрл видел у него в каюте оттиск печати Киклана.

Эрл спросил, глядя в глаза Горлика:

– Так вам доводилось когда-либо встречать кибера?

Снова минутное молчание, слово он взвешивал последствия своего ответа, затем медленные слова:

– Да, однажды. Он произвел на меня сильное впечатление.

Настолько сильное, что Горлик решил за основные ценности жизни и сознания принять те, что значат все для киберов? Стать похожим на них? Скопировать печать, изображение, которой каждый кибер носил на груди своего алого плаща?

Это было вполне возможно, и осторожный человек не стал бы говорить заведомую ложь в ответ на столь простой вопрос. Но Эрл не был убежден в этом окончательно. Он постарается проверить это позже.

По крайней мере, пока генератор стоит, в этом нет острой необходимости…

Дарока мягко позвал из-за приоткрытой двери своей каюты:

– Эрл! Не торопитесь, пожалуйста.

Казалось, происшедшая трагедия никак не отразилась на его самочувствии и внешнем виде; опрятность одежды, изысканность манер… На лице – ни тени беспокойства или сомнений. Он немного отступил назад, приглашая Эрла войти.

– Немного вина?

– Нет, спасибо.

– Это особое вино, – торжественно произнес Дарока, – и я могу поклясться, что вы никогда не пробовали ничего похожего. – Он извлек из саквояжа бутылку темного эбонитового стекла; на черном фоне поблескивали прозрачные серебристые пузырьки. Дарока поставил на стол два стеклянно-металлических тонких бокала и наполнил их. Эрл посмотрел на вино – создавалось странное ощущение, словно в жидкой смеси висели разноцветные легкие шарики-пузырьки, каждый – разного размера и оттенка.

– Новинка, – с гордостью произнес Дарока, протягивая Эрлу один из бокалов, – секрет виноделов Хаммашенда. Я думаю, что вы будете в восторге.

Дюмарест смотрел на свой бокал. Разноцветные пузырьки не смешивались, сохраняли индивидуальный размер и форму; они искрились на свету, поднимались и опускались за стеклом бокала, словно играли. Эрл пригубил вино, и почувствовал прохладу; еще глоток, потом что-то словно лопнуло на языке – и он явственно ощутил вкус меда.