Текст книги "Найденные ветви"

– В Вашингтоне?

– Ага. Министерство по делам ветеранов.

Джек подумал о брате.

– Мой брат Рик служил в морской пехоте. Во Вьетнаме.

– О? Где он сейчас? – По ее тону было понятно: она надеялась, что Рик не погиб на войне.

– Вообще-то, я понятия не имею. Как раз сегодня думал, что надо попробовать его найти.

– Вдруг мой папа сможет помочь?

– Это было бы здорово, – сказал Джек как раз в тот момент, когда официант принес их обед. От запахов у него потекли слюнки.

За едой они продолжали болтать, и, проводив Дженни обратно на работу, Джек был рад, что они провели время вместе. Она ему нравилась, и он понял, что с нетерпением ждет воскресенья.

4

Во второй половине дня Джек читал полное досье по Тому Гордону, которое Дженни дала ему после обеда. Досье мало что добавило к тому, что она назвала основными сведениями, которые отправляла ему факсом. Том уже дважды был судим, и следующий приговор, скорее всего, приведет к дополнительному сроку и статусу рецидивиста. Если бы в детстве Джеку сказали, что жизнь Тома сложится именно так, он бы совсем не удивился.

На следующий день по дороге на работу Джек снова заглянул в тюрьму поговорить с Томом о деле. Когда они сели и Тома пристегнули наручниками к столу, Джек рассказал ему о вероятном исходе обвинения.

– Поскольку это будет твоя третья судимость, к сроку, вероятно, добавят.

– За что?

– Тебя будут приговаривать как рецидивиста. Такое случается, когда нарушаешь закон в третий раз.

– Сколько?

– Не могу сказать. Возможно, два года. Может, больше. Вооруженное ограбление магазина, да еще и выстрел в потолок – дело серьезное.

– Ага-ага. В этом-то и проблема того, что ты мой адвокат. Наше прошлое мешает тебе поверить, когда я говорю, что не делал этого.

– Том, пистолет, из которого стреляли в потолок, нашли в твоем трейлере. Если бы у тебя был сосед, тогда еще можно было бы засомневаться, виновен ты или он, но его нет.

– Да у меня постоянно бывают друзья. Может, кто-то из них взял его, а через день или два после налета на магазин вернул.

Джек вспомнил уверенность Триши в том, что из-за их прошлого он сделает все возможное, чтобы никто не мог доказать обратное.

– Ладно. Расскажи мне, кто еще мог это сделать.

– Парень по имени Филип, который иногда заходит, очень похож на меня. Такой же цвет волос, такая же борода. С него станется. Он – как это называется? – оппортунист. Если бы он увидел мой пистолет, то подумал бы о таком.

– Ничего себе у тебя друзья.

– Он просто знакомый.

Джек сверился с документами в деле, особенно с протоколом задержания, в котором содержалось заявление Тома. Он хотел убедиться, что правильно помнит написанное.

– Ты говорил то же самое полиции, и они проверили. Твой друг Филип не мог этого сделать. В тот вечер его задержали за нарушение общественного порядка в нетрезвом виде.

– Может, это был кто-то еще.

– Сколько человек знали, что у тебя есть пистолет?

– Не уверен. Может, десять.

– Сколько из них могли взять пистолет и положить обратно?

– Все.

– Сколько из этих десяти женщины?

– Какая разница? Женщины тоже грабят магазины, знаешь ли.

– Потому что грабитель точно был мужчиной. Борода, мужской голос. Это не могла быть женщина.

– О. Да. Ну, я знаю трех женщин, которые приходят регулярно.

– Остается шесть, если не считать Филипа. Сколько из них не сделали бы этого?

– Ноль.

– То есть все, с кем ты дружишь, способны на вооруженное ограбление? И снова, ну и друзья у тебя. Подумай об этом до нашей завтрашней встречи. Попытайся свести количество максимум к трем.

– Ты тут, чтобы осуждать меня за выбор друзей или чтобы вытащить меня отсюда?

– Если ты имеешь в виду вытащить тебя из тюрьмы до суда, то этого не будет. Разве что у тебя достаточно денег для залога, который составляет пятьдесят тысяч. Тебе это будет стоить пять тысяч поручителю, поскольку я уверен, что у тебя нет целых пятидесяти кусков, зашитых в какой-нибудь матрас.

– Я имею в виду из этой передряги.

– Сделаю все возможное, но надежд вытащить тебя совсем мало. Вероятно, самое лучшее, что я могу, это снизить срок и, может быть, избежать приговора как рецидивиста. Что касается суждения о том, кого ты выбираешь в друзья, то я извиняюсь. Не твоя вина, что ты вырос с другими представлениями о дружбе.

Лицо Тома окаменело.

– Ты хочешь сказать, что мои родители неправильно меня воспитывали?

Джек встал, понимая, что сегодня они не продвинутся дальше. Убирая документы в портфель и защелкивая замки, он спросил:

– А ты хочешь сказать, что правильно? Оглянись вокруг, Том, и спроси себя, в какой степени это из-за того, что тебя не научили принимать верные решения.

Взгляд Тома изменился с угрожающего на удивленный, может даже обиженный, но тут же в нем сверкнул гнев. В спину уходящему Джеку полетели ругательства. Он знал, что попал старому врагу в больное место. Правда глаза колет, как говорится. Джек увидел, что был прав насчет Тома, за секунду до того, как тем овладел гнев.

Из-за их прошлого Джек чувствовал, что Том Гордон принадлежал к той категории людей, которые завидуют другим. Они видят людей, которых считают счастливее, и хотят такую жизнь. Проблема в том, что им не достает необходимых эмоциональных инструментов, чтобы произвести изменения. В том числе осознания того, что они ошибаются. Из-за уверенности, что общество к ним несправедливо, вместо понимания, что они сами несут ответственность за свою жизнь, эти бедные души почти никогда не способны сделать шаг от несчастного к довольному.

Конечно, постоянные отсидки в тюрьме случаются не с каждым вроде Тома. Некоторые понимают свою ответственность за принятие плохих решений, часто в результате терапии или когда происходит что-то, меняющее их мировоззрение. Это обычно ведет к тому, что человек становится способен изменить свою жизнь.

Те же, кто относится к категории, куда Джек определил Тома, продолжают верить, что если бы могли получить деньги или заставить кого-то любить себя или восхищаться собой, при этом не меняясь, то нашли бы счастье, которым, по их мнению, наслаждаются другие. Но Джек знал, что деньги, добытые нечестным путем, остаются напоминанием о том, каким плохим был человек, и, конечно, никогда не купят счастья. Кроме того, любовь и восхищение нельзя внушить силой. Это будет только подчинение, которое порождает ненависть.

Для таких людей, как Том, жизнь была унылой, и глубоко в душе Джеку было больно от их неспособности к настоящему счастью, ведь она зависит исключительно от отношения людей к себе. Это отношение всегда было хуже, чем они притворялись перед другими. Глубоко в душе все они знали, что никогда не будут счастливы, но не были способны понять, почему именно или как это изменить. Настоящий замкнутый круг, самый замкнутый из всех.

Когда Джек вернулся в офис, его приветствовал Бринкли, который не мог сдерживать восторг, пробыв в одиночестве больше часа. Джек считал, что люди многому могут научиться у собак. Их любовь всегда безусловна и ничего не требует от хозяев. Это обожание и абсолютная преданность. Джеку казалось, что Бог специально создал собак, чтобы люди поняли, что значит настоящая любовь. Джек знал, что в его отсутствие мысли Бринкли были только о том моменте, когда он вернется. Конечно, есть сиюминутные отвлекающие факторы, но все его существование сосредоточено на возвращении Джека. Если бы люди были способны испытывать такие чувства друг к другу, голод и войны прекратились бы. Ему казалось закономерным, что если прочитать слово «Бог» наоборот, то получится «собака»[4]4
  На английском «God» и «dog».


[Закрыть], однако происхождение слов тут не при чем. Это просто счастливая случайность.

– Привет, мальчик! Готов прогуляться?

Бринкли знал слово и отреагировал так, как Джек и ожидал.

Сняв с крючка возле двери поводок, Джек пристегнул его к ошейнику Бринкли, запер дверь и пошел по улице. Пес держался рядом, в одном темпе с Джеком, несмотря на явное желание двигаться быстрее.

Они пришли в прибрежный парк, и Джек повел Бринкли вдоль берега. Когда они вернулись в офис, он с удивлением увидел ожидающего снаружи Чака Шелтона.

Бринкли приветствовал Чака, виляя всей задней половиной тела, как будто его хвост весил сто фунтов и при вилянии тянул за собой попу. Чак присел на корточки перед псом и позволил ему облизывать себя. Это могло продолжаться столько, сколько позволит Чак.

– Привет, Бринкли, мальчик! Скучал по мне?

– Конечно он скучал, но не зазнавайся. Он скучает по мне, если меня нет пять минут, – сказал Джек вместо приветствия и протянул Чаку руку для пожатия. – Так что привело тебя в неповторимую контору Тернера и Бринкли?

– Просто захотел поболтать. Я был в городе по делам и решил заскочить. Занят?

– Не больше обычного, что значит совсем нет.

– Ну, тогда давай войдем и выпьем по чашечке яванского.

Джек открыл дверь и, отстегнув поводок от ошейника Бринкли, взмахом руки пригласил Чака внутрь. Бринкли пошел прямиком к миске с водой и принялся лакать.

Чак засмеялся:

– Его мучает жажда похлеще, чем меня после езды на мотоцикле.

Чак любил совершать поездки на своем дорогом мотоцикле, которые иногда длились аж пятьдесят миль в оба конца.

Джек включил кофейник, пока Чак расслабленно опустился в одно из двух кресел перед столом. Джек решил сесть во второе, чтобы сохранить неформальность беседы.

– Что ж, я принял решение, – сказал Чак.

– И какое же?

– Баллотироваться в сенат штата.

– Ты уже президент флоридской коллегии адвокатов. Тебе мало?

– Всего лишь промежуточная ступень.

– Зачем тебе эта морока? Иногда кажется, что политики просто цель для желающих обвинить кого-то во всем плохом, что происходит.

– Что ж, как сенатор штата, я смогу что-нибудь изменить. Помочь округу на пути в двадцать первый век.

Кофе сварился, Джек разлил его в две чашки и передал одну Чаку.

– А Рид собирается переизбираться? – спросил он.

Бобби Рид был сенатором штата от их избирательного округа в последние десять лет, заняв это место в середине срока своего предшественника, когда тому пришлось уйти в отставку.

– Нет. Дорога открыта. Моя кампания будет основываться на том, что настало время перемен.

– А что именно ты собрался менять?

– Слушать людей для начала. Бобби не прислушивался к своим избирателям как минимум последние лет шесть.

– Что ж, удачи. У тебя есть мой голос. – Джек поднял свою чашку в молчаливом тосте, и Чак сделал то же самое.

– Спасибо. В понедельник буду подавать документы.

– Триша знает?

– С чего ты взял, что я приму такое решение без ее участия? Я похож на дурака?

Джек засмеялся:

– Просто хочу убедиться, что тебя не поразила внезапная умственная недееспособность. В таком случае я не смог бы за тебя голосовать.

– С чего мне злить самую потрясающую женщину в мире? Мне пришлось постараться, чтобы она сказала «да». Я не хочу все испортить.

– Завидую тебе.

– Все завидуют, – сказал Чак и глотнул кофе. – Кстати, о потрясающих женщинах. Триша сказала, что ты пригласил нас на ужин в воскресенье и что, возможно, будешь с девушкой.

– Как быстро разлетаются новости.

– Особенно, когда живешь с человеком, который их распространяет.

– Да, вообще-то, девушка будет. Она приняла мое приглашение вчера за обедом.

– Назревает что-то серьезное? – с улыбкой спросил Чак.

– Чак, это второе свидание, а не помолвка. И первым свиданием был всего лишь обед, даже не ужин и фильм под напитки.

– В воскресенье будет ужин с напитками после. На третьем, может, и посмотрите фильм.

– Если оно будет, – сказал Джек.

– Не будь таким циничным. Может, ты ей правда нравишься.

– Думаю, нравлюсь, учитывая, что она приняла приглашение на ужин. Однако все может быстро поменяться. Что, если она не любит собак?

– Тогда беги от нее как можно быстрее. Ни одна женщина не будет счастлива с тобой, если она не любит собак.

– Верняк, – ответил Джек, используя популярное в Новом Орлеане словечко. – Не говоря уже о том, что я не доверяю тем, кто не любит собак.

– Почему бы тебе не пригласить на ужин и миссис Доусон? Она может посмотреть на твою девушку и дать совет.

– Я лучше подожду с этим. Как я сказал, здесь нет ничего особенного, просто свидание. Уверен, миссис Доусон со временем даст мне совет. Может, я даже сам попрошу.

– Она тебе ближе родной матери. Ты должен дать ей право посоветовать. Таков закон природы.

– Верно, но пока что нет. Как я сказал, это всего лишь второе свидание.

– Самое время тебе найти хорошую женщину. Мы с Тришей живем чудесно.

– Вы спорите. Я видел.

– Все пары спорят. Это часть жизни под одной крышей. Ты это знаешь. Секрет в том, чтобы любить человека, а не просто нравиться. Я люблю ее больше жизни.

– Да. Я знаю.

– А знаешь, почему наши отношения работают?

– Почему?

– Она тоже любит меня больше жизни.

В кабинет зашел Бринкли и лег у ног Джека. Джек опустил руку, чтобы почесать его за ушами, а Бринкли подставил голову, чтобы он достал.

– Бринкли любит меня больше жизни.

– Конечно. Он же собака.

Они сидели и пили кофе, заново наполнив чашки. Наконец Джек спросил Чака:

– Ты помнишь, что у меня есть брат?

– Да, помню.

– По крайней мере я надеюсь, что он есть. Ведь может оказаться, что был.

– Что насчет него?

– Я подумываю разыскать его. Узнать, жив ли. И встретиться, если да.

– Учитывая, что он не вернулся домой, почему ты думаешь, что он хочет, чтобы его нашли?

– Может, и не хочет, но я все равно хочу его найти.

– Хорошо, – сказал Чак, – но не удивляйся, если он не разделит твоего восторга от того, что его нашли, и не оценит твои усилия. Если так случится, его реакция может сделать тебе больно, знаешь.

– Буду иметь в виду.

Чак встал и потянулся.

– Что ж, мне пора. Надо кое-что закончить в офисе, прежде чем отправляться домой.

– Ты так и не ответил на мой вопрос.

– Какой вопрос?

– Тришу устраивает эта затея с выборами в сенат штата?

– Думаешь, если бы не устраивала, я бы занимался этим?

– Наверное, нет.

Чак махнул рукой.

– До воскресенья, Джек.

– Да, до встречи.

Провожая Чака глазами, Джек отсалютовал ему чашкой. Бринкли положил лапу на колено Джека, чтобы его погладили. Джек чесал его голову и думал о словах Чака. Что, если Рик не хочет, чтобы его нашли? Что тогда?

5

В воскресенье Дженни приехала к Джеку в четверть шестого. Она привезла бутылку вина и была одета в голубые джинсы и симпатичный свитер. Джек провел для нее короткую экскурсию по первому этажу, не поднимаясь на второй, где располагались спальни. Дженни впечатлил красивый дом, который Хэнк купил незадолго до того, как Джек и его первая собака, Скелет, переехали к нему.

Бринкли приветствовал ее виляющим задом, вывалив язык из пасти в явном восторге от появления еще одной пары рук, которая может его гладить.

– Какой красивый пес! – сказала Дженни, наклонившись, чтобы почесать его голову, уши и щеки. – Да, ты красивый.

– Ты собачница? – спросил довольный Джек.

– Абсолютно, но в моей квартире нельзя заводить собак. – Она широко улыбнулась Бринкли. – Придется просто приходить сюда за собачьей дозой, а, мальчик?

– Он будет в восторге.

– Откуда он у тебя?

– Из приюта. Я всегда беру собак там, а не покупаю в зоомагазинах или у заводчиков.

Она широко улыбнулась ему, подняв голову.

– Типичный адвокат защиты, полагаю. Готов всем организовать побег из тюрьмы.

– Ну, я же не могу организовывать побеги своим клиентам, поэтому довольствуюсь собаками.

– Я слышала, ты унаследовал этот дом от человека, который практически вырастил тебя? – спросила она, вставая.

– Где ты это слышала?

– О, вокруг.

– Ты наводила обо мне справки?

– Эй, девушке не помешает осторожность. Ты мог оказаться следующим Тедом Банди.

– Уверяю тебя, я совсем не такой.

– Именно так мне и сказали, так что не напрягайся.

– Я и не напрягаюсь.

– Так что насчет дома? Ты его унаследовал? Он невероятный.

– Да. Хэнк взял меня к себе, когда мои родители погибли в автомобильной аварии.

– Как вы познакомились?

Джек подумал, что если откажется отвечать, то она продолжит задавать вопросы, так что решил рассказать, догадавшись, что это часть ее маленького расследования о нем. Это ему даже некоторым образом льстило.

– Когда мне было почти тринадцать лет, я нашел на Сахарном острове голодающего пса. Я уговорил папу оставить его себе, но должен был сам зарабатывать на его содержание, включая ветеринарные счета. Хэнк был первым, кто меня нанял.

– Он нанял тебя следить за порядком в доме?

– Нет, на самом деле в то время он жил в сломанном школьном автобусе. Он нанял меня следить за ним.

– Погоди! Я слышала о нем. Это его обвиняли в домогательствах к мальчику?

Судя по голосу, она считала Хэнка виновным.

– Ключевое слово здесь «обвиняли». И его обвиняли не в домогательствах к мальчику. Его обвиняли в домогательствах ко мне.

На лице Дженни отразилось неприкрытое потрясение.

– Ох. Ого. Извини, если сказала что-то не так. Значит, он тебя не домогался, да?

– Вовсе нет. Он был добр ко мне. На самом деле, он самое лучшее, что случалось со мной, как и встреча со Скелетом.

– Скелетом?

– Голодный пес, которого я нашел. Хэнка судили и признали невиновным. Собственно, так я познакомился с Чаком и Тришей Шелтонами. Они были его адвокатами.

– Почему же его судили, если ты сказал людям, что он тебя не домогался?

Джек безотчетно вздохнул. Они углубились дальше, чем ему хотелось бы.

– Примета времени, полагаю. Я был бедным сыном людей, единственным величайшим достижением которых было звание городских пьяниц. Никто бы мне не поверил. Сказали бы, что я защищаю Хэнка.

– Мне жаль, что это случилось с тобой.

– Я справился. Мы с Хэнком были больше как отец и сын. Мой собственный отец любил меня, как и мама. Просто алкоголь они любили больше. Хэнк заставил меня забыть боль той жизни.

Дженни бросила взгляд на столешницу, где стояла бутылка вина.

– Это ничего, что я принесла вино?

Джек хохотнул.

– Да, все хорошо. Я не против выпить время от времени, особенно хорошего вина. Просто слежу за тем, сколько пью. Умеренность – ключ ко всему, что мы делаем. Злоупотребление в чем-либо – вот что плохо. Когда верх берет одержимость, мешающая вашему благополучию, жизнь становится горькой.

Дженни будто снова начала дышать.

– Мудрые слова. Итак, когда приедут Шелтоны?

– Около шести. Они не ранние пташки.

– Я предупреждала, что могу прийти раньше.

– Я рад, что так вышло. Это дало тебе время узнать про меня кое-что новенькое. Давай откроем вино?

– Мне нравится.

Джек осмотрел бутылку:

– Каберне совиньон. Одно из моих любимых.

– Боюсь, не очень дорогое.

– Многие дорогие вина переоценены. Это хорошее. – Он вытащил пробку из бутылки и наполнил пару винных бокалов до половины. – Давай сядем в гостиной и насладимся вином, пока ждем Чака и Триш.

Внезапно Дженни засмеялась.

– Что такое?

– Я только что поняла, что всегда называла ее судья Шелтон, а его мистер Шелтон. Не знаю, смогу ли называть их Чак и Триш, не испытывая неловкости, как будто нарушаю какую-то границу.

– Глупости. Ты можешь звать ее судья Шелтон на работе, но в моем доме они просто Чак и Триш, или Триша.

В гостиной Джек решил расспросить Дженни про нее, поскольку теперь она много знала про него.

– А что насчет тебя? Ты говорила, что влюбилась в местность, когда твой отец служил в Пенсаколе, и что он работает в Вашингтоне. Какие у тебя планы на будущее? Как ты стала тем, кто ты есть?

– Ого. На самом деле, мои планы на будущее не такие уж большие. Я счастлива там, где нахожусь сейчас, по крайней мере на время. Я бы не прочь найти работу получше с более высокой оплатой. Что же до человека, которым я являюсь сейчас, полагаю, ты спрашиваешь о моей истории, да?

– Ну, мою ты знаешь.

– Уверена, что не всю.

– Да, но главное.

– Было трудно рассказывать мне все это?

– Должен признать, что да, вроде того.

– Извини. Иногда я могу быть настырной. Папа говорит, это мой самый большой недостаток.

– Понимаю, почему он так говорит.

– Но не позволяй этому тебя оттолкнуть. В целом я безобидна. Просто у меня три старших брата, и, если в детстве я чего-то хотела, приходилось давить, чтобы это получить.

– Чем ты занимаешься в свободное время?

– Я даю бесплатные уроки рисования каждое второе воскресенье в развлекательном центре в Уортоне.

– Сегодня у тебя свободное воскресенье?

– Ага. Повезло тебе, а?

– Еще как. Какое рисование ты преподаешь?

– Просто рисование. Знаешь, карандашом, красками. Такое.

– Ты учишь взрослых?

– Нет, строго неблагополучных детей. Я бы даже не стала учить детей из обеспеченных семей.

– Почему нет?

– Во-первых, потому что они могут позволить себе брать платные уроки. Во-вторых, потому что очень многие считают, что малообеспеченные люди всего лишь технический персонал в жизни, как будто у них нет настоящих талантов.

– Большинство твоих учеников черные?

– К сожалению, да. Я говорю «к сожалению», потому что большинство неблагополучных детей оттуда – из семей национальных меньшинств, а не потому, что мне бы хотелось иметь больше белых учеников. Но у меня есть несколько. Бедность не различает цветов.

– Очень хорошо, что ты делаешь это. Значит, ты еще и художник любитель?

– На самом деле я продала несколько картин, так что, полагаю, меня можно считать профессионалом.

– Извини. Значит, ты профессиональная художница.

– Я стараюсь, – улыбнулась Дженни.

– Что еще мне следует знать о твоей жизни? Например, тебя когда-нибудь арестовывали? Ты женская версия Теда Банди? Такие вещи.

– Ну, однажды меня арестовали. За протест в колледже.

– Ты слишком молода, чтобы учиться в колледже в шестидесятых.

– Эй, учащиеся колледжей до сих пор протестуют против несправедливости.

– Против чего ты протестовала?

– Ничего из ряда вон. Одного профессора уволили за политические взгляды.

– Какие у него были взгляды?

– Он был настоящим коммунистом.

– Хочешь сказать, что ты коммунистка?

– Нет. На самом деле и рядом не стояла.

– То есть ты протестовала потому, что его уволили за его взгляды, а не потому, что согласна с ними?

– Да. Каждый имеет право на собственные взгляды, согласны мы с ними или нет.

– Молодец. То есть я так понимаю, ты не женская версия Теда Банди?

Она рассмеялась:

– Боюсь, что нет.

– Но серьезно, что еще мне нужно знать о тебе? Должно же быть что-то негативное.

Дженни набрала в грудь воздуха, как будто готовилась сообщать плохую новость. Ее поведение моментально изменилось.

– Я была замужем. Брак… ну… не сложился.

– Ну, это лучше, чем все еще состоять в браке и прийти ко мне на ужин без мужа, – сказал Джек в надежде снять напряжение.

Судя по ее смеху, его комментарий сработал.

– Некоторым мужчинам интересно, насколько большим был мой вклад в то, что пошло не так. Они не против случайной интрижки с разведенной женщиной, но о чем-то более постоянном речи не идет. Это не просто взгляд на разведенных женщин как на бракованный товар. Больше «если один парень избавился от нее, что с ней не так?» То, что большинство мужчин считает меня хорошенькой, на самом деле не помогает. Тогда это превращается в «она такая хорошенькая, но ее бывший бросил ее». Как будто я рыба или что.

Джек понял, что такая реакция на разведенный статус беспокоит ее. И тут он не мог ее винить. Большинство женщин видит в разведенных мужчинах цель. Двойные стандарты, а Джек ненавидел двойные стандарты.

– Во-первых, могу сказать, что ты не рыба. Нет спинного плавника.

Дженни хихикнула.

– Во-вторых, не всегда мужчина «бросает ее», если говорить твоими словами. Иногда женщина бросает мужчину. Подозреваю, с тобой случилось именно так.

– Вообще-то, ты ошибаешься. Просто однажды он пришел домой с работы и заявил, что хочет развод. У него были отношения с другой женщиной. Так что да, он меня «бросил», как оказалось.

Джек не знал, что на это сказать. Если скажет, что не уйдет или не перестанет приглашать ее на свидания, это может оказаться ложью. Она ему нравилась, но было слишком рано строить планы. Джек подозревал, что она это понимает, но надеялся, что она с ним не за тем, чтобы вышибить клин клином. Такое никогда не заканчивается хорошо.

– Ну, тебе надо двигаться дальше. Как по мне, его потеря. Это только первое наше свидание, но…

– Второе, – поправила она. – Ты забыл обед.

– Ладно, второе. На данном этапе я открыт для третьего, но как знать, вдруг к тому времени, как ты будешь уходить вечером, один из нас решит, что это плохая идея. Жизнь – лотерея. Иногда ты получаешь два очка, а иногда выигрываешь джекпот.

– Извини. Должно быть, я звучала как настоящая неудачница.

– Нет, просто женщина, которая внезапно потеряла опору. Ты ничего не подозревала?

– Нет. Я была совершенно слепа. Деньгами занимался он, так что я не знала, что он ухаживал за ней за моей спиной.

– Как давно это случилось?

– Чуть больше двух лет назад.

– Я бы не стал беспокоиться об этом. – Джек поднял бокал с вином и произнес тост: – За то, чтобы ты нашла рыбу своей мечты.

Она улыбнулась и подняла свой бокал в ответ.

– Чтобы я нашла рыбу своей мечты!

Пока они пили, в дверь позвонили.

– А, пришли Чак с Триш.

После того как Шелтоны вошли и презентовали две бутылки вина, Джек налил им того, которое принесла Дженни, и заодно долил ей и себе, чтобы закончить бутылку. Они расселись в гостиной, и Чак произнес свой обычный тост:

– За тех, кто в море!

Дженни приняла ожидаемо озадаченный вид. Чак объяснил:

– На самом деле это русский тост. Мой отец работал на больших рыбацких лодках и плавал вместе с русскими моряками. Если переводить грубо, он за тех, кто не может присутствовать по разным причинам от смерти до нахождения в море.

– Интересный тост, – сказала Дженни.

– У Шелтонов это традиционный, – сказал Чак и спросил: – Вы работаете в судебном крыле в Дентоне, верно?

– Да. Я работаю в Службе публичных защитников.

– Я так и подумал, что видел вас раньше. Вам нравится там?

– Работа как работа. Я не прочь когда-нибудь подняться по карьерной лестнице, может быть в делопроизводство. Может даже пойду учиться на юриста.

– Если это то, что вы хотите, тогда вперед, – сказал Чак.

– Ну, посмотрим, как сложится жизнь.

Чак повернулся обратно к Джеку.

– Итак, как идут поиски брата? Уже начал?

– Еще нет. Я думал над твоими словами: хочет ли он, чтобы его нашли, или нет. И пришел к выводу, что не хочет. Если бы хотел, то вернулся бы в Дентон проверить, здесь ли я.

– Может, он возвращался, а ты был в Новом Орлеане, – сказала Триша. – Он же не знает никого, кто мог бы подсказать, где ты. Город сильно вырос с твоего детства. Большинство жителей понятия не имеют о тебе.

– Полагаю, это правда, но ему не пришлось бы слишком долго искать кого-нибудь, кто помнит то время. Он мог пойти в доки Морланда и поспрашивать там.

– Как бы там ни было, – сказал Чак, – забудь о том, что я сказал. Он твой брат. Ты должен его найти.

– Я могу попросить папу посмотреть в его послужной список, – предложила Дженни. – Это по крайней мере даст тебе отправную точку. Ты будешь знать, где он находился, когда уволился со службы.

– Или что он погиб во Вьетнаме, и мне не нужно его искать.

– Ну да, но давай надеяться на лучшее, хорошо? – сказала Дженни.

Джек улыбнулся ее оптимизму.

– Полагаю, это не навредит. Сколько будет стоить поиск записей?

– Обычно за это берут какую-то символическую плату, но я уверена, что папа поможет бесплатно.

– Нет, я все сделаю правильно. А твой папа может ускорить процесс, а не оставить мой запрос лежать у кого-нибудь на столе два месяца?

– Я позвоню ему завтра.

Когда просигналил таймер на плите, Джек вытащил из духовки мясо и запеченный картофель, потом поставил в духовку булочки, а сам принялся нарезать мясо. Затем достал из холодильника заранее приготовленный салат и попросил всех накладывать себе самостоятельно, как за шведским столом.

– Выглядит вкусно! – сказала Дженни. – Не знала, что ты умеешь готовить!

– О, милая, Джек Тернер лучший повар в округе, – сказала Триша.

– И все его друзья преувеличивают его таланты, – отозвался Джек.

После еды они слушали негромкую классическую музыку, которая словно лилась из окружавших их встроенных колонок.

– Очень вкусно, как всегда, – сказал Чак, похлопывая себя по набитому животу.

– Было вкусно, – сказала Дженни. – Похвалы твоих друзей не преувеличены.

Позже, когда Шелтоны уходили, Чак прощался с Дженни, а Триша потянула Джека в сторонку:

– Кажется, ты ей нравишься.

– Триш, это только первое свидание. Ну, второе. Все время забываю про обед на днях.

– Ну, на твоем месте я бы позаботилась о третьем. Гарантирую, что она согласится.

– Спасибо, но мне не нужны советы по поводу моей личной жизни.

– Тебе тридцать шесть лет, и ты никогда не был женат. Кто-то должен дать тебе совет. Ты слишком хороший человек, чтобы у тебя в жизни никого не было. Детей тоже.

– Спасибо. Буду иметь в виду свой зрелый возраст.

Триша улыбнулась и обняла его на прощание, после чего пошла попрощаться с Дженни. Джек услышал, как она назвала Тришу «судья Шелтон», а та напомнила ей, что вне работы она Триша.

К Джеку подошел Чак. Определенно, у него были те же мысли, что и у Триши.

– Лучше держись за нее. Даже ежу понятно, что ты ей нравишься.

Джек вздохнул:

– Вам с Тришей надо перестать беспокоиться по поводу моей личной жизни. Все идет как идет и будет как будет.

Чак засмеялся:

– Она сказала то же самое?

– Да.

– Ну, мы не можем оба ошибаться!

– Приму к сведению, – сказал Джек и подтолкнул его в сторону Триши и Дженни.

– Что ж, спокойной ночи, – сказала Триша и повернулась к Чаку. – Идем, дадим им побыть вдвоем, чтобы Джек мог организовать следующее свидание.

Джек с Дженни покраснели, а Триша с Чаком засмеялись.

– Спасибо за оказанное давление, – сказал Джек.

– Не бери в голову, – сказал Чак, уходя.

Джек повернулся к Дженни и тяжело вздохнул.

– Они просто пытаются помочь.

– Я знаю.

Мгновение они молча стояли, после чего Дженни сказала:

– Итак, в этот раз ты приглашаешь или теперь моя очередь?

Джек посмотрел на нее, наклонился и легко поцеловал ее в губы. Отстранившись, он спросил:

– Хочешь сходить в кино?

Дженни широко улыбнулась.

– Много же времени тебе понадобилось, – сказала она и засмеялась. – Как насчет вечера пятницы?

– Звучит неплохо. Может, у нас получится еще пообедать на неделе.

Ее поцелуй был уже не таким легким.

Лежа в кровати в ту ночь, Джек надеялся, что не ввязывается в отношения, о которых потом пожалеет. Дженни явно ждала, что он попросит ее остаться, несмотря на то, что ей пришлось бы уехать рано утром, чтобы собраться на работу, но он не был к этому готов.

Джек похлопал по кровати, и Бринкли, всегда вежливо ждущий приглашения, запрыгнул к нему.

– Спорим, ты рад, что она не осталась. Иначе тебе пришлось бы спать на подстилке.

Бринкли облизал его лицо, словно благодаря. Выключив свет, Джек повернулся на бок и попытался уснуть, но у него не получалось.