Текст книги "Найденные ветви"

– Ждет. Может даже больше, чем я.

– Что ж, вот мой совет. Ты можешь делать, что хочешь. Сходите на это свидание и, если захочешь еще, на следующее. Со временем отношения либо завяжутся, либо нет. Если завяжутся, плыви по течению. Если нет, ты получишь ответы на свои вопросы.

– Что, если я полюблю ее?

– Значит полюбишь. Это может быть волшебно, знаешь ли.

– Что, если она меня не полюбит?

– Тогда это разобьет тебе сердце. Не в первый раз и не в последний, хотя предыдущие разочарования не имели отношения к романтике. Ты соберешь осколки и будешь жить дальше. Такова жизнь.

– То есть я должен принять свои чувства и посмотреть, к чему это приведет?

– Я всегда говорила, что ты умный, – улыбнулась она и встала налить кофе.

– А теперь идем в гостиную. Эти стулья неудобные для моего старого тела.

Через сорок минут Джек попрощался с миссис Доусон и поехал в доки Морланда. Он приехал как раз незадолго до шести часов и поздоровался с Джерри, который показал ему Кайла.

Прежде чем подойти, Джек рассмотрел мужчину. Он был жилистым и действовал, как насекомое, которое торопится подготовить дом к буре. Он уверенно передвигался по лодке и спрыгнул на причал ровно в шесть.

Джек шагнул к нему.

– Кайл Джексон?

Тот поднял голову.

– А кто спрашивает?

– Меня зовут Джек Тернер. Я адвокат Тома Гордона.

Кайл заметно расслабился.

– О, хорошо. Чего надо?

– Что вы можете рассказать про Тома?

– Что вы хотите знать?

– Вы с ним хорошие друзья?

– Думаю, можно так сказать.

– Когда вы виделись в последний раз?

Кайл на мгновение задумался.

– Точный день не скажу, но примерно за неделю до его ареста.

– Где вы виделись?

– В «Кирби».

Это был бар, в котором давным-давно работал отец Джека. Его продали много лет назад, но новый владелец сохранил название.

– Когда вы в последний раз были у него дома?

– Не знаю. Может, за несколько дней до этого.

– Вы были с ним в вечер ограбления, в котором его обвиняют?

– Нет. Я был в Орландо. У меня умерла тетя, и в тот день ее хоронили. Я помню – когда Тома арестовали, я понял, что не смогу стать его свидетелем, потому что был в Орландо.

– Как вы добирались до Орландо?

– На машине.

– Какое похоронное бюро занималось погребением?

– К чему столько вопросов?

– Просто проверяю некоторые факты. Связываю концы с концами.

– Кто-то сказал, что это мог сделать я?

– Ну, если и так, разве вы не хотели бы, чтобы я помог вас оправдать?

Кайл пожал плечами:

– Наверное.

– Так какое похоронное бюро занималось погребением вашей тети?

Когда Кайл ответил на все вопросы, Джек сказал:

– Я буду на связи, если что.

Он ушел и сел в машину, помахав Джерри.

Повернувшись к Бринкли, Джек сказал:

– Что ж, это страйк. Надо будет позвонить в похоронное бюро, чтобы проверить, но, думаю, его рассказ подтвердится. Он не успел бы вернуться, чтобы ограбить магазин, а даже если и вернулся, вряд ли бы выбрал для ограбления вечер после долгой поездки.

Джек приехал домой и с удивлением увидел на подъездной дорожке машину Дженни. Когда он подошел к двери, возле нее стояла Дженни с ведерком жареной курицы и бутылкой вина. Несовместимость вина и жареной курицы заставила его рассмеяться.

Ее приезд был неожиданностью, но Джек решил последовать совету миссис Доусон и дать отношениям развиваться своим путем. Если его жизнь разобьется, он соберет осколки.

9

На следующее утро Джек проснулся от звука будильника, и впервые за долгое время ему не хотелось вылезать из кровати. Вечер затянулся дольше, чем он думал. В конце концов они с Дженни оказались на диване, целуясь, как парочка подростков, неожиданно оставшихся вдвоем вечером. Они едва не зашли дальше, но остановились, хотя то, что рано или поздно они окажутся в постели, было очевидно как то, что солнце встает на востоке.

На него вдруг навалилась правда жизни о взрослых отношениях. Или они в итоге поймут, что не подходят друг другу и перестанут встречаться, или будут спать вместе. Такова жизнь, и путь был ясен.

Джеку пришло в голову, что вчера он мог попросить Дженни остаться и она бы согласилась, но он еще не готов к этому. Несмотря на совет миссис Доусон, явная готовность Дженни к следующему шагу вернула его страхи насчет того, что это может стать серьезным.

В Новом Орлеане он жил с женщиной, Кармен Брэндивайн, недолго, но никогда не считал их отношения постоянными. Ему изначально казалось, что они оба понимали, что просто использовали друг друга, чтобы избежать одиночества. У них были моногамные отношения, но не серьезные. По крайней мере с его стороны. Однако, когда они расстались, он обнаружил, что ее чувства были сильнее, чем он думал, но он совсем не любил ее. Главным образом он не мог сладить с ее избалованностью. Кармен с почти маниакальным упорством стремилась получить желаемое. Джек редко вспоминал те отношения, потому что не любил вспоминать боль, которую причинила Кармен, или ее почти сумасшедший характер.

Тем не менее он никогда не испытывал таких чувств к женщине, и его пугало, насколько быстро они развивались. Первое свидание с Дженни за обедом состоялось в среду, затем ужин в воскресенье, снова обед в понедельник и следом обед и жаркие поцелуи вчера вечером.

И недели не прошло, а Джек уже понял, что все идет к тому, что это будут его первые настоящие отношения с женщиной. Часть его задавалась вопросом, почему так долго. Другая часть знала ответ.

Джек не был психологом, но осознавал, что отношения родителей сформировали его взгляды на брак. Большинство людей узнает о ценности отношений на примере отца и матери. Он считал, что в этом и состоит причина стремительного роста числа разводов за последние сто лет. Дети видят, как разводятся их родители, поэтому отношения на всю жизнь становятся редкостью. Общество стало рассматривать брак, как бытовой прибор, который можно заменить.

Джек видел, как настоящей любовью его родителей стал алкоголь. Они не дрались и не ссорились в основном потому, что каждый был счастлив со своей выпивкой. Другой человек – не говоря о самом Джеке – был для них еще одним предметом мебели в доме. Пока у матери было пиво, а у отца – виски, они были довольны. Джек решил, что единственной причиной, по которой он был заинтересован в отношениях с женщиной, было влияние Хэнка и миссис Доусон на его жизнь. Он часто задавался вопросом, кем стал бы без них, и всегда приходил к выводу, что ничего не достиг бы. Вероятнее всего, связался бы с наркотой в подростковом возрасте. Никакой жизни не хватит, чтобы их отблагодарить.

Отчасти Джек понимал, что его страх перед отношениями на самом деле страх неудачи. Он паниковал при мысли, что полюбит только затем, чтобы потом смотреть, как пламя превращается в холодные угли. Ему давно пришло в голову, что детство Кармен было похоже на его собственное, что возможно и повлияло на его чувства к ней.

Однако Дженни оказалась другой. У нее было стабильное детство. Ее отец был успешным и без колебаний выражал любовь. Она мало рассказывала о матери, но Джек знал, что скоро расскажет, и что окажется, что отношения ее родителей прочны.

Дженни прошла через развод, которого не хотела в то время, но, похоже, готова была вляпаться снова. Джек лежал, обдумывая все это, и решил, что настало время поговорить с ней о том, к чему все движется. Ему надо было знать – это просто легкомысленное увлечение или она, как и он, гадает, станет ли это чем-то большим.

Он поморщился от мысли о том, что разговор состоится слишком скоро, но их отношения, похоже, сели на высокоскоростной поезд, и лучше знать раньше, чем позже, надо ли им нажать на тормоз, если не дернуть стоп-кран.

Бросив взгляд на часы на прикроватной тумбочке, Джек понял, что провалялся, размышляя, почти полчаса. Поднявшись, он напомнил, что сам себе начальник и никто его не ждет, поэтому опоздание не проблема, если только кто-нибудь не придет в его офис в поисках адвоката по уголовным делам, что маловероятно.

Джек уставился на телефон и принял решение. Подняв трубку, он набрал Дженни, удивившись, что уже запомнил ее номер.

– Алло.

– Привет.

– Привет! Я надеялась, что это ты.

– Извини, что звоню так рано.

– О нет. Я уже почти час как проснулась. Как раз заканчиваю завтрак и смотрю новости.

– Хорошо.

Последовавшая тишина растянулась до неловкой.

– Так что, ты позвонил просто, чтобы удостовериться, что я не просплю? – спросила Дженни.

– О, извини. Нет, я позвонил узнать, ты предпочитаешь сэндвич с ветчиной и огурцами или еще одну обеденную вылазку со мной.

Она хихикнула.

– Ничего себе, дай подумать. Сложновато выбрать.

– Я подожду.

Она засмеялась.

– Конечно, я могу пойти на обед с тобой.

– Ты уверена? Это сложный выбор.

– На самом деле совсем не сложный.

– Увидимся в двенадцать тридцать?

– Обязательно!

Положив трубку, Джек еще посидел, мысленно прикидывая, как начать разговор про их отношения. Ему не хотелось звучать отчаянно или навязчиво и не хотелось звучать слишком серьезно и пугать ее. Разговор о том, серьезны ли их отношения или нет и нужны просто ради развлечения, будет иметь долгоиграющие последствия. Ему просто надо узнать, на одном ли они шоссе, и дать Дженни понять, что он чувствует по поводу их зарождающихся отношений и почему это для него проблема. Для этого придется рассказать все про свое детство. Надо дать ей возможность продолжать их отношения, какими бы они ни оказались, владея всей полнотой информации. Что-либо другое будет нечестным по отношению к ней, не говоря уже о том, что нечестно по отношению к нему.

Когда утром они с Бринкли прибыли в офис, Джека не ждали людские очереди. Он открылся и начал готовиться к тому, как избежать более строгого приговора для Тома Гордона. То, что его признают виновным, было более или менее решенным делом, несмотря на любые усилия доказать, что он мог этого не совершать. В основном, что бы Джек ни представил суду касательно того, мог ли совершить преступление кто-то другой, это в лучшем случае будет выглядеть как жалкая попытка вызвать обоснованные сомнения, но он понимал, что в долгосрочной перспективе это не сработает. Даже если окажется правдой.

Ближе к половине первого Джек посадил Бринкли в вольер, от души почесал его и пошел забирать Дженни на, как он понимал, их самое важное свидание на сегодняшний день. Заходя в Службу публичных защитников, он приготовился к тому, что может получить от нее плохой ответ.

– Привет! – сказала Дженни, когда он подошел. – Куда хочешь пойти? На этот раз я угощаю.

Это его удивило.

– Я готов оплатить обед. Я же тебя пригласил.

– А на первый обед приглашала я, а платил ты. Так что это в счет того.

Он постарался улыбнуться, и она спросила:

– Ты не против? Ты же не из тех мужчин, которые считают, что должны платить за все?

– Нет, просто не ожидал.

– Мой папа сказал бы, что тебе надо быть осторожнее. Я полна сюрпризов.

Он захотел сменить тему, поэтому спросил:

– Твой папа позвонит тебе, когда получит письмо?

– Да. Обычно мы разговариваем пару раз в неделю.

Джек неловко улыбнулся.

– Хорошо.

– Ты уверен, что все в порядке? Выглядишь расстроенным.

– Нет, я не расстроен.

– Ладно, – сказала она, но звучала неубедительно.

– Раз уж это компенсация за оплату прошлого обеда, давай поедем туда же, в «Перрис». Годится?

– Конечно.

По дороге к «Перрис» они болтали о работе, а когда сели, Дженни спросила:

– Это прощальный обед?

Ее лицо сморщилось, как будто она ждала, что он подтвердит.

– Что? Нет. Ничего подобного. Я просто, ну, мне надо поговорить с тобой кое о чем, и я не очень рад.

Мгновение она сидела неподвижно, глаза выдавали ее беспокойство.

– Ладно, – наконец сказала она. – О чем тебе надо поговорить со мной?

Джек тяжело вздохнул:

– О наших отношениях.

– О?

– Да. Видишь ли, ты мне очень нравишься. Мне правда нравится быть с тобой. И мне бы хотелось как-то обсудить, к чему, по-твоему, это все может идти.

– Ох. – Ее вид заставил его напрячься. – Я тебя отпугиваю? Я вчера задумалась, не слишком ли далеко зашла, заявившись с ужином без звонка. Просто хотела сделать тебе сюрприз.

– Я понимаю. Это и был сюрприз. Хороший. Просто я чувствую, что привязываюсь к тебе больше, чем ожидал, и мне надо знать твои мысли по поводу нас.

– Давай просто скажем, что чувства взаимны. Я не знаю, к чему все идет, но хочу узнать.

– Тебя не пугает, что все может стать серьезным?

– Немного. В основном я боюсь, что для меня будет серьезно, а для тебя нет.

– Хорошо, тогда чувства в высшей мере взаимны, – сказал Джек, посмеиваясь, чтобы разрядить напряжение, которое ощущал.

Дженни будто заново задышала.

– Значит, ты боишься того же самого?

– Да.

Она улыбнулась, и он заметил показавшиеся в ее глазах слезы.

– Тогда, думаю, мы на верном пути. Мне правда нравится быть с тобой, и если так пойдет и дальше, возможно я влюблюсь в тебя. Но окажи мне услугу, ладно?

– Какую?

– Если в какой-то момент ты поймешь, что тебе это не подходит, дай мне знать. Сразу же.

– Если ты пообещаешь то же.

Дженни широко улыбнулась:

– Договорились.

Джек протянул правую руку, чтобы скрепить сделку, но она оттолкнула ее.

– О, так не пойдет, парень!

Она потянулась через стол и поцеловала его, этот жест заставил его улыбнуться.

– Есть еще кое-что, о чем тебе следует знать, – сказал он.

– Что? На самом деле ты грабитель банков в бегах?

– Нет, мое детство было совсем не таким, как у тебя. Я уже рассказывал, родители любили меня, но они понятия не имели, как это выражать. В результате я могу быть отстраненным. На самом деле я не очень знаю, как иметь долгосрочные отношения.

– Ты никогда раньше не встречался?

– Встречался. Просто никогда не чувствовал такое. В Новом Орлеане я недолго жил с женщиной, но для нас обоих это был случай из разряда «лучше так, чем одному». Между нами не было взаимного романтического чувства, просто что-то вроде соседей, которые занимаются сексом.

Он решил не рассказывать, как обидел Кармен. Ему было стыдно за эту маленькую ложь, но он знал, что так будет лучше.

– Да, я слышала о соседях с привилегиями. Должно быть, это странно.

– Не особо. Нас обоих вырастили родители, которые не выражали свою любовь. Полагаю, мне повезло, что я встретил Хэнка и миссис Доусон. Говорят, что первым университетом для ребенка является дом. До встречи с ними у меня не было настоящей семьи. Они показали мне, что такое любовь, но я никогда не видел, каково это, когда родители любят друг друга. Мои мать и отец больше любили каждый свою выпивку.

Дженни взяла его за руку.

– Мне жаль, что твоя жизнь была такой.

– Ну, как я говорил, по крайней мере я встретил людей, которые показали мне, что такое родительская любовь.

Она улыбнулась.

– Если это перерастет во что-то более серьезное, может быть я стану той, кто научит тебя романтической любви.

Ее слова заставили его запихнуть воспоминания о Кармен подальше.

Официант принес еду, и они принялись за обед, перейдя к другим темам. Настроение было расслабленным, и, провожая ее на работу, Джек спросил:

– Ты не планируешь еще один ужин сюрприз?

– Если я скажу, это уже не будет сюрпризом, правда?

– Наверное.

Когда Дженни села за стол, он сказал:

– Увидимся вечером.

Она засмеялась.

– От тебя ничего не скроешь.

10

Следующим утром Джек проснулся в четыре минуты шестого, если верить часам на тумбочке. Он лежал, полностью проснувшийся, и прокручивал в голове вчерашний вечер в попытке понять. Дженни заехала в магазин за продуктами и приехала с двумя сумками. Она купила стейки, картошку, свежую спаржу и лимонный тарт на десерт. Вечер проигрывался в его голове, а он лежал и гадал, что же с ним не так.

– Знаешь, у меня есть продукты, – сказал Джек.

– Я знаю, но мы не обсуждали, что будем есть, и я не хотела грузить тебя.

– Мило с твоей стороны.

– Итак, что мы ели бы, если бы я не заехала за стейками?

Он на мгновение задумался.

– Давай просто скажем, хорошо, что ты заехала за чем-то. Я действительно не подумал об этом.

Они поужинали и перебрались в комнату выпить вина и, по ее выражению, «познакомиться поближе». В итоге они опять превратились в подростков, и Дженни спросила:

– Хочешь, чтобы я осталась?

Джек никак не мог отделаться от мысли о том, как она все берет в свои руки, начиная с приглашения на первый обед, и вот теперь предлагает остаться на ночь. Он не считал ее навязчивой, но зато считал бойкой. Его это восхищало и пугало. Одна часть Джека понимала, что мир пришел к равноправию в отношениях, но другая боялась последствий предложения – хороших или плохих – для него и его жизни.

Дженни моментально заметила страх в его взгляде, и по ее глазам Джек понял, что она тут же пожалела о своем вопросе.

На этом их вечер закончился.

– Прости. Ты, наверное, считаешь меня ужасной за то, что спросила такое.

– Нет. Просто я еще не готов.

– Я не прыгаю в койку к парням.

– Я знаю. – Он подумал, что сказать дальше. – А как же работа? Тебе не надо было бы уехать рано, чтобы успеть собраться?

– О Боже! Не так я все это представляла, – сказала она, сильно покраснев. – Я собрала сумку на всякий случай.

– Правда?

– Да. Я не странная или что. Просто подумала, что мы весьма разгорячились вчера вечером, и в этот раз ты можешь попросить меня остаться. Мне не хотелось бы отказываться из-за того, что завтра на работу.

Джек не знал, что ответить, смирившись с тем, насколько готова она была остаться на ночь.

Вскоре после этого Дженни уехала, и он всю ночь чувствовал себя ужасно, заснул далеко за полночь и проснулся очень рано.

Снова взглянув на часы, он обнаружил, что с тех пор как он проснулся, думая о ней и о том, что с этим делать, пролетело уже полтора часа.

Джек знал, что Дженни уже не спала и готовилась к новому дню – она упоминала, что просыпается в шесть, чтобы насладиться ленивым утром, прежде чем уйти на работу в восемь, – и решился позвонить.

Все еще не зная, что сказать, он поднял трубку и набрал ее номер.

– Алло.

– Прости за вчерашний вечер.

Дженни помолчала.

– Я надеялась, что это ты. Мне жаль, что торопила тебя. Вот мы только говорили о том, к чему все идет, а я втопила газ. Просто… – Она замолчала, и он ждал, когда она продолжит. – Я не хочу тебя потерять. – Еще одна пауза. – Я влюбляюсь в тебя, Джек. Прости, если это тебя пугает, но я не могу продолжать так. Ты самый потрясающий мужчина, которого я встречала.

– Мы встречаемся всего неделю.

– Наверное, я как мама. В день встречи с моим отцом она поняла, что он тот, за кого она хочет выйти замуж. Полагаю, у некоторых людей так бывает. Ее мама была такой же.

Джек помолчал, переваривая ее слова и не совсем понимая их значение. Дженни решила, что хочет за него замуж? Это она хотела сказать?

– Джек, ты хочешь продолжать встречаться со мной?

– Абсолютно.

Ему даже не надо было думать об этом.

– Можно мне снова приехать сегодня вечером?

– Если хочешь.

– Хочу. Что на ужин?

– Запеченная курица подойдет?

– Звучит здорово. Увидимся в шесть.

– У меня есть вопрос, – сказал он. – Когда ты пригласишь меня к себе?

– Ну, у меня крохотная квартирка с одной спальней. Там едва хватает места, чтобы развернуться.

– Я не против.

Ее молчание выдавало, что она оглядывается вокруг на беспорядок, который требовал уборки.

– Как насчет этих выходных? Можешь прийти на обед или еще что.

– Годится.

Положив трубку, Джек сидел и думал о разговоре и о том, что сегодняшний вечер будет большим шагом в отношениях. Поправочка, подумал он. Это не отношения. Это любовь.

– Джек Тернер, – обратился он вслух к себе. – Кажется, ты влюбился.

Он не знал точно, что думать об этом, но улыбка, поприветствовавшая его в зеркале, говорила о многом. Может, он был готов влюбиться больше, чем думал. Он усмехнулся, думая, что сказала бы миссис Доусон.

Джек заехал в офис, оставил там Бринкли, после чего поехал в тюрьму. По дороге заметил придорожный лоток с цветами и представил, как Дженни чувствовала себя вчера после его реакции на ее предложение. Он остановился, купил яркий букет и маленькую стеклянную вазу, чтобы было куда его поставить. Перед тем, как навестить Тома, он зашел в судебное крыло с цветами и вазой, прошел в мужской туалет, чтобы наполнить ее водой, и направился к Службе публичных защитников.

Когда он вошел, Дженни разговаривала по телефону, одновременно делая заметки, так что не видела его до тех пор, пока не положила трубку. Подняв голову, она ахнула и прикрыла рот ладонью.

– Даже мой бывший муж никогда не покупал мне цветы. И на годовщину тоже.

Она встала, обошла стол и обняла его.

– Давай, Дженни! – крикнула одна из ее коллег.

Дженни повернулась к женщине, улыбнулась, потом рассмеялась.

Она легко поцеловала его:

– Увидимся вечером.

Это был намек, что ему пора. Развернувшись, Джек вышел из офиса и перешел через улицу к тюрьме, где его ждал еще один сюрприз.

Когда Том Гордон вошел в комнату и его пристегнули к столу наручниками, он спросил:

– Итак, как прошло с Кайлом и Лонни?

– У Кайла алиби. Его не было в городе в вечер ограбления. Он был в Орландо на похоронах тети.

– А Лонни?

– Я еще не разговаривал с ним. Он уехал в рейс.

– Когда ты с ним поговоришь?

– Надеюсь, в пятницу вечером или в субботу. Я передал сообщение через его девушку.

– Как она выглядела?

– Худая. Брюнетка. Довольно высокая.

– Это Элиз. Хорошо. Она передаст сообщение.

– Я сделал вид, что мне нужен свидетель для характеристики. Не хотел, чтобы он подумал, что ты предположил, будто он мог взять твой пистолет и воспользоваться им для ограбления.

Том кивнул.

– Да, он точно не перезвонит, если будет думать, что его подозревают.

Джек посчитал, что «подозревают» слишком сильно сказано, но пока сойдет. «Объект оперативного интереса» было бы точнее.

– Я собираюсь подать на снижение залога. Посмотрим, как пойдет.

– Ладно, но все равно сомневаюсь, что смогу его заплатить. У меня мало денег.

– Думаю, у меня получится уговорить судью Шелтон на что-нибудь, что ты сможешь себе позволить. Но если сбежишь, я самолично тебя выслежу.

– Да не сбегу я. Это глупо. Ни разу еще не слышал, чтобы кто-то умудрился сбежать и не попасться. Поручители такого не любят, им дешевле вернуть тебя, и они могут сделать это весьма болезненно. Они чертовски хороши в выслеживании людей.

– Может, мне нанять одного из них, чтобы отыскать брата, – пошутил Джек.

– Ты не знаешь, где он?

– Нет. Я не видел его с тех пор, как он записался в морскую пехоту. Знаю только, что его отправили во Вьетнам. Я даже не в курсе, вернулся ли он живым.

– О, он жив. По крайней мере был три года назад.

Джек потрясенно уставился на Тома.

– Откуда ты знаешь?

– Сидели вместе. В смысле, мы не тусовались. Я почти не знал его, когда он жил здесь, но он был в тюрьме. Сидел за кражу со взломом и хранение наркотиков.

Джек с трудом осознал неожиданную новость.

– В какой тюрьме?

– В Рейфорде, – сказал Том название самой печально известной тюрьмы Флориды.

– Когда это было?

– В восемьдесят девятом. Я был там, когда казнили Банди.

Том сказал это с гордостью, как будто это какое-то достижение или минута славы.

Джек записал. Он свяжется с тюремным архивом, а также поищет судебные протоколы за время, предшествующее казни Банди.

– Ты знаешь, где он совершил кражу со взломом?

– Не-а. Мы никогда не говорили так долго. Самый длинный наш разговор длился всего несколько минут. Ну, знаешь, кто за что сел, такое.

– Что еще ты можешь мне рассказать?

– Он сильно хромал. Я спросил, почему, а он ответил только: «Вьетнам». Больше он ничего не рассказывал, но, полагаю, его там ранили.

Джек не знал, что сказать. Казалось странным, что он защищает человека, который видел Рика каких-то три года назад.

– Он вышел, пока ты был там?

– Не, но должен был выйти вскоре после меня. Это все, что я знаю.

Мгновение Джек таращился на Тома Гордона, лишившись дара речи. Собравшись с мыслями после такой сногсшибательной новости, он смог перейти к делу, но разум все еще отвлекался на то, что он только что узнал. В конце встречи Джек сказал Тому, что зайдет на следующий день, чтобы обсудить выступление перед судьей Шелтон, когда они будут просить о снижении залога. Джек планировал сделать это сегодня, но не мог сосредоточиться, так как его одолевали мысли о том, что найти брата может оказаться гораздо легче, чем он думал.

– Может, получится вытащить тебя под домашний арест. Ты согласен носить на ноге электронный браслет, который будет отслеживать твое местонахождение все время?

– Я слышал о таких. Они показывают, где я?

– Да. Его нельзя снять, но если ты умудришься, то тебе выпишут ордер на арест, и тогда залог станет несбыточной мечтой.

Том коснулся избитого лица.

– Это все равно лучше, чем здесь.

Пока Джек собирал портфель, Том сказал:

– Ты правда думаешь, что она может выпустить меня под домашний арест?

– Если обвинение не будет слишком возражать, наверное, да. – Джек подумал о словах Триши насчет того, что она не хочет выглядеть предвзятой. – Ты можешь предложить рассказать ей, кто подговорил тебя лжесвидетельствовать против Хэнка.

Это была шутка, но реакция Тома оказалась бурной.

– Я ни за что никому не расскажу это!

– Да я пошутил, – сказал Джек, гадая, почему Том так завелся.

Вернувшись к себе в офис, Джек написал ходатайство с просьбой освободить Тома под домашний арест за небольшой залог. Закончив с этим, он написал письмо начальнику тюрьмы Рейфорд.

11

8 июня 1969 г.

Рик пялился в окно на залитую солнцем улицу внизу. Он приехал в Гонолулу в начале апреля и восстанавливал бедро. Ему сказали, что скоро его переведут на новое место службы. Он ждал только приказа отправляться.

Врачи решили, что больше ничего не могут сделать с его травмой, и реабилитация должна заключаться в укреплении мышц. Рика эта новость не обрадовала, но он надеялся найти морфий как только получит увольнительную. Рядом с военными базами всегда полно наркотиков, потому что много молодых людей и девушек поддерживают бизнес на плаву.

Теперь Рик заметно хромал при ходьбе, но это было лучше, чем ездить в инвалидном кресле. Он продолжал напоминать себе, что могло быть и хуже, но это редко помогало. Сейчас тоже достаточно плохо, и Рик гадал, насколько ужасной будет жизнь, когда он станет стариком в сорок или пятьдесят, если предположить, что доживет до такого возраста. Окажется ли он в итоге все равно в инвалидном кресле?

В Гонолулу было хорошо и тепло. Рик ходил на гавайские пляжи на южном берегу так часто, как мог. Они напоминали ему дом, хотя волны здесь затмевали дентонские. Дома классным считался серфинг при волнах высотой от шести до восьми футов, и то это обычно случалось, когда в заливе бушевал ураган, центр которого находился к западу от Дентона. Здесь же, на южном побережье, летом они иногда возвышались на пятнадцать или двадцать футов над поверхностью, и Рик слышал, что волны северного побережья могут быть опасными в зимние месяцы.

Конечно, теперь серфинг ему недоступен. Вьетнамский снайпер проследил за этим. Словно чтобы подчеркнуть реальность, Рик уже знал, что на новом месте будет перебирать бумажки.

Мимо палаты, поздоровавшись с ребятами, прошла Дана, одна из медсестер на его этаже. Рик дюжину раз приглашал ее на свидание, и каждый раз она отклоняла его предложения. Конечно, почти каждый в палате делал то же и непременно был отшит. Рик недавно услышал, что Дана встречается с доктором, так что решил, что ни у кого из них нет шансов, но это не причина не попробовать еще раз.

– Привет, Дана! Я скоро уезжаю. Последний шанс узнать поближе лучшего морпеха в госпитале.

– Спасибо за приглашение, Рик, но вынуждена отказаться. В этот вечер я записана в парикмахерскую.

– Ты даже не знаешь, когда я хочу тебя пригласить.

– Именно.

Она пошла дальше по коридору, болтая с мужчинами и мучая их своей улыбкой.

На следующий день, девятого июня, пришел приказ отправляться на базу Кэмп-Пендлтон в Сан-Диего. Рик догадался, что его определили туда, чтобы не отправлять слишком далеко. Похоже, военные всегда делают все для своего удобства.

Он будет приписан к управлению по делам личного состава, возиться с бумажками в качестве клерка. Он едва умел печатать, и подобное много говорило об эффективности военной машины, когда дело касалось использования сильных сторон своих подчиненных. Это была часть метода «экономить гроши, тратить миллиарды», который, похоже, охотно применялся военными.

Он отправляется через три дня, двенадцатого.

В назначенный срок он попрощался со всеми, с кем успел познакомиться в госпитале, включая Дану, которая увела его в укромный уголок и подарила поцелуй, который он не скоро забудет.

– Может, еще увидимся, – сказала она, хотя оба знали, что этому не бывать. Ее улыбка сулила обещания, которые, Рик знал, Дана никогда не сдержит.

Во время коммерческого рейса до Сан-Диего ему приходилось вставать и ходить каждые полчаса. Он не мог долго сидеть, иначе бедро начинало беспокоить его больше обычного. На подлете к Сан-Диего он был близок к панике из-за того, что придется сидеть во время снижения, которое может продлиться намного больше тридцати минут. Чем дольше он летел, тем сильнее ныло бедро. Хуже всего будет во время снижения, когда придется оставаться в кресле, надежно пристегнутым ремнем безопасности.

Рик жаждал морфия, чтобы перенести это все, но, конечно, его не было в меню самолета. Он купил бы чего-нибудь выпить, но у него с собой было мало наличных и не было кредитки, так что приходилось страдать. Он сумел выдержать, не заорав, напоминая себе о том, как тяжело было в лагере для новобранцев и как он пережил те ужасные месяцы.

Наконец он сошел с трапа, хромая, как человек в четыре раза старше, и сел в автобус, который ждал его, чтобы вместе с другими морпехами, прилетевшими разными рейсами, отвезти в Пендлтон. По дороге, разглядывая проносившиеся мимо пейзажи Сан-Диего, он думал о своем младшем брате Джеке и гадал, написать ему или нет. В итоге он решил не беспокоить Джека, представив, что тому и так хватает проблем с их пьющими родителями.

Сойдя с автобуса в Пендлтоне, Рик похромал оформлять документы в отдел, где ему самому предстояло работать в скором времени, и начал новую жизнь, хотя и чувствовал себя стариком, готовым уйти на пенсию.

Через три дня работы он познакомился с младшим капралом Гэри Хиггинсом. Гэри был тем, кого некоторые военнослужащие называли «офицером особого снабжения». Его наградили таким титулом, потому что он мог достать препараты, особенно наркотики, для тех, кто готов был платить. Молва утверждала, что у него были связи с работниками разных аптек, готовыми подделать записи и украсть медикаменты из поставок.

Рик понятия не имел, как Хиггинс получал наркотики, и ему было плевать. Он просто хотел купить морфий или его заменитель, чтобы утолить свое пристрастие.