Текст книги "Найденные ветви"

Совсем скоро после прибытия в Пендлтон он потратил большую часть денег, которые ждали на его банковском счете по возвращению в штаты. За время пребывания во Вьетнаме и в Гонолулу он почти ничего не покупал, так что большая часть денег так и лежала на месте, когда он приехал в Пендлтон. Наркотики съели сбережения в момент.

В первую встречу один на один Хиггинс сказал Рику:

– Чтобы ты знал, если станет известно, что я продал тебе что-то незаконное, можешь готовиться к похоронам. Я не стану ничего делать, но моим поставщикам это раз плюнуть.

Рик понял и заверил Хиггинса, что будет молчать.

До приезда в Пендлтон Рик подсел незначительно. Теперь же он полностью зависел от наркотиков. Морфий дарил не только приятные, расслабленные ощущения. Он был жестоким рабовладельцем. Без необходимого наркотика жизнь превращалась в жуткую агонию, тело требовало подавитель боли, который со временем превратился в ее создателя. Стоило принять наркотик – и все было хорошо, но без него Рик не мог функционировать.

Эта потребность затмила все другие занятия, его больше ничего не интересовало, кроме следующей дозы. Через четыре месяца службы в Пендлтоне его арестовали за проникновение со взломом. Поскольку это было первое нарушение, ему удалось избежать тюремного срока, получив только условный.

Второй арест состоялся через два месяца, и его с позором уволили из морской пехоты США.

Так началась его подогреваемая наркотиками преступная жизнь.

12

25 марта 1992 г. среда

Как только Дженни вошла в дом тем вечером, Джек поприветствовал ее словами:

– Ты не поверишь. – Что?

Она видела, что новость какая-то выдающаяся. Джек почти светился от восторга.

– Я выяснил, что мой брат Рик был жив еще три года назад! Он не погиб во Вьетнаме.

Она моргнула и открыла рот.

– Как ты узнал?

– Из неожиданного источника. Оказывается, Том Гордон сидел с ним в тюрьме в восемьдесят девятом. Рик был в Рейфорде.

Дженни засмеялась:

– Не думаю, что когда-либо видела, чтобы кто-то был так счастлив, узнав, что его брат сидел в тюрьме.

– Это значит, что он жив.

– Ты знаешь, там ли он еще?

– Том сказал, что Рик должен был выйти вскоре после него. Рик сидел за кражу со взломом и причинение вреда.

– Что будешь делать?

– Я написал письмо начальнику тюрьмы в Рейфорде. Надеюсь выяснить, где Рик жил, когда совершил преступления, которые привели его туда. Может быть, он вернулся и продолжает жить там.

Джек сел, как будто от волнения его не держали ноги.

– Тебе еще нужно знать то, что расскажет мой папа, когда перезвонит мне? Не хочу, чтобы он зря тратил время, если тебе не нужна информация.

– Нет, она мне все еще нужна. Будет легче искать, когда я буду знать все, что смогу найти.

Дженни села рядом с ним.

– Джек, не хочу быть негативной. Понимаю, ты в восторге от этой новости, но подумай. Твой брат связался с наркотиками. Наркотики убивают. Он мог быть жив три года назад, а сегодня – нет. – Джек посмотрел на нее. До него начала доходить правда. – Я не хочу, чтобы ты слишком расстраивался, если выяснится, что он умер от передоза или чего-то еще.

– Извини. Я об этом не подумал. Просто я был так рад узнать, что он совсем недавно был жив и находился во Флориде.

– Знаю, милый. Надеюсь, что ошибаюсь, и ты отругаешь меня потом за то, что нервировала тебя, но нужно иметь в виду все варианты.

– Ты права. И все же это хорошая новость, верно?

– О да. Конечно хорошая. Я не имела в виду, что это не так. Просто… я не хочу видеть, как ты страдаешь.

Джек улыбнулся. Ему нравилось, что она так переживает, заботится о его чувствах.

– Так что насчет той запеченной курицы? – спросила она.

– Ох, да. Совсем забыл, что надо поесть! – Ему стало стыдно за такую странную ошибку. – Я могу забывать про еду, когда слишком взволнован.

– Счастливчик! – сказала Дженни. – Я никогда не забываю про еду, разве только когда больна. Из-за этого приходится следить за фигурой.

– Хочешь сходим куда-нибудь? Нам вроде как есть что отметить.

– Кроме того, что три года назад твой брат был жив и находился во Флориде, что еще мы отмечаем?

Он пожал плечом.

– Нас.

Она улыбнулась.

– Ты хочешь отметить нас?

– Почему нет? Я не силен в маленьких годовщинах/датах/юбилеях, но сегодня ровно неделя, как мы в первый раз пообедали вместе, несмотря на то, что мне кажется, будто я знаю тебя вечность. Думаю, наши отношения продвигаются очень хорошо.

– Правда?

– Конечно. А ты нет?

– Да. Значит, тебя не напугали мои слова о влюбленности?

– Сначала напугали, но потом я понял, что мои чувства движутся в том же направлении. Меня больше беспокоили собственные эмоции, чем твои. Когда женщина говорит, что влюбляется в мужчину, обычно это беспокоит только тех мужчин, которые не влюбляются в ответ. Если бы ты не влюбилась в меня, я бы застрял в грязи в придорожной канаве.

– А?

Джек рассказал ей о своей детской игре с плывущими по придорожной канаве ветками после – а иногда и во время – шторма и о том, как представлял, что ветки в состоянии принимать решения о своих жизнях, поэтому оставлял те, которые застревали в мусоре, потому что ему казалось, что это был их выбор.

К тому времени, как он закончил объяснять свою детскую игру, на ее лице отразилось удивление:

– Боже мой! Ты тоже?

– Хочешь сказать, ты тоже пускала ветки по воде? Думала, что они как живые?

– Да, только я не оставляла их в грязи.

Джек откинулся на спинку.

– Вот это да. Мир тесен, а?

– Полагаю, многие дети так делали и делают до сих пор, но думаю, закономерно, что мы оба это делали.

Он поцеловал ее и спросил:

– Готова к ужину? Теперь, когда я вспомнил про еду, я голоден.

– Конечно. Куда ты меня поведешь?

– Как насчет «Антониос» в Уортоне?

– Здорово! Люблю итальянскую кухню!

Когда через полчаса они сели за столик, Джек спросил:

– Как думаешь, когда твой отец позвонит?

– Наверное, завтра. Я отправила письмо в понедельник, так что к завтрашнему дню он должен его получить. Полагаю, он позвонит и сообщит, что оно дошло.

– Спасибо, – сказал Джек. – Ты правда не обязана, знаешь.

– Эй, я всего лишь отправила письмо своему папе. Это он и кто-нибудь в Сент-Луисе будут делать всю работу.

– Все равно спасибо. Я не смог бы позвонить твоему папе и попросить ускориться.

– Тут ты прав, – рассмеялась она. – Он, вероятно, просто повесил бы трубку.

Когда подали ужин, Дженни спросила:

– Итак, что ты собираешься делать, когда получишь всю информацию о брате?

– Найду его.

– Хорошо, но что это значит? Ты уедешь из города на поиски? Будешь обзванивать людей? Наймешь частного детектива? Что?

– Полагаю, я мог бы нанять кого-нибудь для этого, но это неправильно. Он мой единственный брат, и мне кажется странным платить кому-то за черную работу. Вероятно, мне придется уехать на какое-то время. Во всяком случае я так планировал. Так будет легче говорить с людьми. Если он был связан с наркотиками, возможно придется общаться с теми, кто знал его, но не расположен к разговорам. Мне придется доказывать, что я его брат, а не коп.

– Как ты это сделаешь?

– Ну, во-первых, на моих водительских правах указана та же фамилия.

– Тернер. Да, не самая распространенная, – улыбнулась Дженни.

– Это для начала. Также мы похожи, по крайней мере были, когда я в последний раз видел его. Это поможет вкупе с одинаковой фамилией.

– Если только наркотики не изменили его внешность за годы. От некоторых люди становятся похожими на ходячие трупы.

– Да, особенно от мета, но Том его узнал, так что физические изменения не должны быть слишком разительными.

– Ты уверен, что Том говорит правду? Он может морочить тебе голову по каким-то своим причинам.

– Наверное, может. Но зачем?

– Будет достаточно того, что ты просто ему не нравишься.

– Может быть, но правда в том, что теперь я ему вроде как нравлюсь. Думаю, он удивился, что я трачу силы на проверку истории о том, что его пистолет украли.

– Ты же понимаешь, насколько это маловероятно?

– Да.

– Хорошо, просто проверяю. Некоторые адвокаты защиты излишне доверчивы, когда дело касается доверия к их клиентам. Частенько они так сильно хотят видеть в каждом хорошую сторону, что поверят чему угодно.

– Это предвзятое заявление.

– Извини, но это правдиво в отношении многих адвокатов, с которыми я работала.

– Только не со мной, – сказал Джек. – Особенно когда дело касается Тома Гордона. Я близко видел его плохую сторону. Но мне надо это проверить, по большей части на случай, чтобы позже он не заявил, что ему не предоставили адекватной защиты из-за наших прошлых проблем.

– То есть это больше чтобы прикрыть свою задницу?

– Можно и так сказать.

Когда они вернулись домой к Джеку, Дженни зашла с ним, но прежде остановилась у своей машины, которая была припаркована на подъездной дорожке, и взяла сумку с вещами. При этом она застенчиво улыбалась Джеку. Он мог бы сказать ей положить сумку обратно в машину, но не хотел, чтобы она так делала.

Джек подавил панику, которая поднялась внутри, когда он понял, что их отношения перейдут на следующий уровень. Это было неизбежно, как восход солнца. Он хотел перестать быть одиночкой, которым был всю жизнь, кроме времени с Хэнком и миссис Доусон. Они входили в немногочисленный круг людей, которым он доверял ребенком, вместе с его друзьями Ли и Роджером, которые переехали много лет назад, и Шелтонами. Пришло время доверять кому-то еще. Как сказала миссис Доусон, ему надо плыть по течению ради собственного душевного спокойствия.

Когда они вошли в дом и Дженни отнесла свою сумку в спальню, он понял, что не просто влюбляется в нее. Он уже влюбился и начал бояться, какой будет его жизнь без нее. Глубоко в душе он знал, что, начиная с их первого обеда, у него не было никаких шансов.

13

Когда на следующее утро зазвонил будильник, Джек поднялся и дернулся выключить его, но обнаружил между собой и будильником Дженни. Она нажала кнопку на радиочасах, и тишина заставила Джека пожалеть об отсутствии сигнала. Он задался вопросом, была ли прошлая ночь ошибкой. Следующие несколько минут дадут ответ.

Дженни легла обратно, потягиваясь. Улыбнулась, посмотрев на него. Джек видел в ее глазах тот же вопрос. Все нормально? Они действовали слишком быстро? На него смотрел робкий страх, ее взгляд ждал ответов на вопросы, которые она боялась задать так же, как он.

– Как самочувствие? – наконец спросил Джек. В простом вопросе содержалась еще тысяча. Он знал, что она это тоже понимает.

– Хорошо. А ты?

Ее поднятые брови подчеркивали важность вопроса.

Он улыбнулся, на самом деле во весь рот.

– Отлично.

Ее улыбка была под стать его, и они быстро поцеловались.

– Пойду почищу зубы, – сказала Дженни, выбираясь из-под одеяла и неслышно шагая в смежную ванную, куда вчера вечером отнесла свои туалетные принадлежности.

Джек остался лежать, гадая, насколько долговременными будут их отношения. Они станут жить вместе? Может, однажды поженятся? Для него это был первый серьезный роман, и он понятия не имел, что делать дальше.

Дженни вышла из ванной в коротеньком халатике.

– Мне надо собираться на работу. А тебе?

– Мне тоже, но у меня нет таких временных рамок, как у тебя. Бринкли мой единственный коллега, и ему все равно, во сколько мы приедем. Иди первая и делай, что тебе надо. Я пойду сварю кофе. Что ты обычно ешь на завтрак?

– На самом деле немного. Только кофе и что-нибудь легкое, например бублик, но сойдет и тост, если у тебя нет бубликов.

– Как-нибудь в субботу я отвезу тебя в «Джо» в Уортоне. Лучший завтрак в штате.

Дженни улыбнулась ему.

– Предлагаешь еще раз остаться в пятницу?

– Только если хочешь.

Она прижала палец к подбородку и сделала вид, что раздумывает.

– Хм-м. Надо подумать. – После секундной паузы она сказала. – Ладно, я подумала. Как насчет завтрашнего вечера?

– Прекрасно, – улыбнулся он.

Джек ушел, давая ей время собраться, и, сунув в тостер хлеб, занялся кофе. Пока кофемашина капала, он достал масло, джем и арахисовую пасту на выбор. Между делом заметил, что скоро надо бы сходить в магазин. Заодно купить бублики.

Пока они завтракали и болтали, он подсознательно гадал, решила ли она, что любит его, или ее чувства все еще на стадии «я могу полюбить тебя».

Дженни уехала на работу, а Джек сидел на диване и размышлял о том, куда движется его жизнь. Подумав, он решил, что его радует текущее направление. Джек знал, что брат был жив три года назад, да и его собственная личная жизнь определенно налаживалась.

Оставалась жизнь профессиональная, и сегодня утром надо было навестить Тома и подготовить его к завтрашнему слушанию. Джек знал, Триша проследила, чтобы слушание назначили на самое близкое возможное время в ее календаре, особенно учитывая скорые выходные. Ей тоже не хотелось пристального внимания в связи с этим делом, хотя оно точно не из тех, что привлекают прессу или кого-то еще, кроме непосредственных участников. Она стремилась не затягивать слушание о снижении залога.

Приехав в тюрьму, Джек сел и стал ждать, пока надзиратель приведет Тома. Когда Том вошел, Джек чуть не задохнулся. На этот раз его лицо походило на маску из синяков и порезов. Нос был заклеен и выглядел сломанным.

– Что случилось? – спросил Джек.

Том бросил взгляд на офицера и только потом ответил:

– Ничего страшного.

Джек понял, что он не хочет ничего обсуждать в присутствии помощника шерифа, и ничего не сказал. Когда тот вышел, Джек сказал:

– Том, кто это сделал?

– Разозлил кое-кого.

– Например?

– Слушай, я знаю, что ты хочешь знать, но это ничему не поможет. Синяк был предупреждением. Полагаю, они посчитали, что мне нужно предупреждение посерьезнее.

– Предупреждение? От кого? О чем?

Том тяжело вздохнул, как будто имел дело со слабоумным.

– Слушай, правда в том, что, если я скажу что-нибудь, то в следующий раз будет хуже, так что брось. Я ничего тебе не выдам. Просто брось. – Закончил он вопросом: – Что у тебя есть для меня?

– Все, что ты мне скажешь, конфиденциально.

Том сидел молча, но Джек заметил, как он слегка повел глазами себе за правое плечо, будто намекая, что их разговоры могут быть не такими уж приватными. Одновременно с этим он ответил:

– Сказал же, что ничего не выдам.

Джека это потрясло. Что-то из сказанного здесь вызвало нападение на Тома? В американской юридической системе адвокатская тайна священна. На ней основана вся презумпция невиновности. Это краеугольный камень судебной системы.

Наконец, Джек решил поступить так, как хочет Том, и оставил тему, по крайней мере пока. Ясно, что дальнейшие разговоры могут нанести вред здоровью Тома. Джеку по-прежнему не нравился клиент, но он все равно был его адвокатом. Хоть он и мог рассматривать эти побои как некое возмездие за все разы, когда Томми Гордон избивал тех, кто был младше него, как сам Джек, или за попытку отравить его первую собаку, Скелета, его представления о том, что такое хорошо и что такое плохо, не позволяли ему этого. Джеку не нужна была месть, особенно спустя столько лет. Том Гордон оставался нехорошим человеком, но Джеку не нравилось, что кто-то из сокамерников использовал его как боксерскую грушу.

– Ну, нам надо подготовиться к тому, что ты планируешь говорить судье Шелтон завтра. Думаю, у нас есть отличный шанс вытащить тебя под домашний арест. Возможно, мне придется гарантировать, что ты явишься на суд, и, если я это сделаю, а ты сбежишь, искать тебя будет не только поручитель.

– Я не сбегу. Можно подумать, я раньше не сидел в тюрьме. На самом деле там не так уж и плохо, если нет людей, которые хотят тебя убить или еще что.

Это признание заставило Джека снова обдумать дополнительное обстоятельство в виде статуса рецидивиста, бывшего частью обвинений. Если Тому так же комфортно в тюрьме, как в обществе, пункт был подходящий. И тем не менее Джек видел, что Тому не хочется в тюрьму. Просто он не считал тюрьму худшим из того, что может случиться.

Джек перешел к причине, по которой изначально пришел сюда.

– Тебе придется убедить судью Шелтон в том, что ты не сбежишь или не совершишь других преступлений, если выйдешь. Одна из причин, по которым установлен такой высокий залог, – удержать тебя здесь, где ты не представляешь опасности для общества. Тебе придется убедить ее, что ты такой опасностью не станешь.

– Хорошо. – Том попытался улыбнуться разбитыми губами. – Я всегда умел обращаться с дамочками.

– Ну, могу сказать, что в этом случае не сработает. Можно подумать, ты первый преступник, который попытается ее умаслить. Она тебя сразу раскусит. Ты должен быть искренним.

– Ладно.

– Итак, представим, что я судья. Убеди меня.

– Что?

– Это называется репетировать речь.

– О. Ладно. Эм… – Том задумался.

Джек решил ему подыграть:

– Мистер Гордон, почему следует разрешить вам ожидать суда дома, а не в тюрьме, где вы будете лишены возможности совершить еще одно преступление?

Мгновение Том таращился на Джека, потом сказал:

– Ну, судья, я маленько избит для такого.

– Оставь мне разбираться с твоим физическим состоянием, – сказал Джек. – Ты сосредоточься на том, что планируешь делать на свободе.

– Мне надо выйти, чтобы зарабатывать деньги на оплату счетов. Клянусь, что не сбегу и не сделаю ничего неположенного. Я просто хочу иметь возможность жить своей жизнью до суда. Пригласить друзей.

– Это не включай, Том. Ей нет никакого дела до твоей социальной жизни, а твои друзья могут быть дурным влиянием. На самом деле, именно так она и посчитает.

– Ладно, – сказал Том. – Как насчет этого? Я не против носить браслет на ноге. Все будут знать, где я. Я просто хочу ходить на работу и есть то, что сам приготовлю, а не тюремную еду. Клянусь, что не сделаю ничего, что вернет меня в тюрьму.

– Хорошо, вероятно, она задаст тебе пару вопросов и предупредит, что случится, если ты нарушишь условия освобождения. Еще раз, возможно, я поручусь перед судом, что прослежу, чтобы ты присутствовал на процессе. Это сыграет важную роль.

Мгновение Том таращился на него.

– Почему ты делаешь это для меня?

– Что ты имеешь в виду?

– Ты готов гарантировать, что я явлюсь на суд? Ты правда рассматриваешь возможность, что это ограбление совершил кто-то другой?

Он произнес это как вопросы, на которые хочет услышать ответы.

– Это моя работа, Том. Наше прошлое ничего не значит, когда дело касается работы. Мне платят, чтобы я был твоим адвокатом в суде. Я серьезно отношусь к делу, даже если плата едва покрывает мои расходы, если вообще покрывает. Если я не буду делать все возможное, то не смогу быть адвокатом.

– Как часто ты представляешь человека, который тебе не нравится?

– Чаще, чем мне хотелось бы думать.

Том вздохнул.

– Извини, что делал все это, когда мы были детьми.

Джек проигнорировал извинения и сказал:

– Ты упоминал, что кто-то другой подговорил тебя сказать, будто ты видел, как Хэнк меня домогался. Кто это был? Я правда хочу знать.

Том изменился в лице. Джек не удивился бы, разозлись он, но это был страх.

И по этому выражению Джек догадался об остальной загадке помимо того, о чем его предупредила интуиция. Он знал ответ на свой вопрос, а также причину, по которой Тома так сильно избили. Он не был уверен, что именно Том сказал или сделал, чтобы получить последние побои. Может быть, рассказал что-то сокамернику. Что-то, содержащее больше информации, чем просто «кто-то» заставил его лжесвидетельствовать в детстве. Том знал, где похоронены скелеты этого кого-то, и этот кто-то, вероятнее всего шеф полиции Хикс, нервничал, что Том может отрыть эту спрятанную могилу.

Потом Джек вспомнил. Он сам в шутку предложил, чтобы Том рассказал судье Шелтон, кто подговорил его лжесвидетельствовать на суде над Хэнком, чтобы задобрить ее. Эти последние побои – его вина. Они показывали, насколько занервничали виновные из-за того, что Том что-нибудь расскажет, если решит, что это поможет ему в его текущем положении.

Внезапно Джек сказал:

– Неважно. По итогу я не хочу знать. С тех пор много воды утекло, и я думаю, что ты должен хранить этот секрет до конца жизни. Просто скажи судье, что обещаешь не делать ничего, что вернет тебя сюда, и о своей полной готовности носить следящий браслет.

– Понял, – сказал Том с явным облегчением. – Когда мы увидим судью?

– Завтра.

– Если она меня выпустит, сегодня будет моя последняя ночь здесь?

Джек убрал блокнот и ручку в портфель, застегнул его и встал.

– Таков план.

Он подошел к двери, постучал и громко сказал:

– Мы закончили.

– Джек?

– Да?

– Спасибо.

Джек не был уверен, Том благодарит его за усилия, за то, что он поручится за него перед судом, или за то, что свернул разговор на тему того, кто подговорил его дать ложные показания, а также предложил оставить это в тайне навсегда. Возможно, за все сразу.

Вошедший офицер увел Тома обратно в камеру, а Джек вернулся в офис готовить дополнение к ходатайству о разрешении Тому выйти из тюрьмы до суда. Дополнение касалось явной опасности, которая угрожала Тому в местной тюрьме, и содержало просьбу немедленно перевести его в тюрьму Уортона, если ему откажут в домашнем аресте. Джек включил в дополнение просьбу держать его засекреченным ради безопасности клиента, по крайней мере до тех пор, пока они не убедятся, что в Уортоне ему ничего не грозит. Обвинению наплевать, куда закрыть Тома, если ему не разрешат ждать суда дома, так что это дополнение пойдет в ход, если ходатайство об освобождении будет отклонено.

14

В тот вечер, поедая замороженный ужин, Джек понял, как ему одиноко. До начала отношений с Дженни одиночество никогда не было проблемой. Теперь же оно душило. Он привык видеться с ней каждый день. Они не встречались и не разговаривали с тех пор, как она утром уехала на работу.

Закончив унылую трапезу, он решил ей позвонить. По крайней мере выяснит, чувствует ли она то же самое. Он как раз тянулся к трубке, когда телефон зазвонил. Поскольку его рука уже лежала на нем, Джек ответил, не дожидаясь окончания первого звонка.

– Алло.

В первое мгновение его приветствовала тишина. Потом он услышал знакомый смешок.

– Ты что, сидел там, положив руку на телефон, и ждал, когда он зазвонит? Я даже не слышала гудка.

Джек засмеялся вместе с Дженни.

– Нет, на самом деле я тянулся к трубке, чтобы позвонить тебе.

– Ох, ладно. Хорошо, что мы оба решили позвонить.

Снова повисло молчание. Наконец Джек нарушил его вопросом:

– Так зачем ты звонишь?

Дженни ответила не сразу, и он подозревал, что она думает, как сформулировать то, что хотела сказать. Он понимал это потому, что и сам, задай она ему такой же вопрос, задумался бы над ответом. Ни один из них не хотел звучать отчаянно.

– Я просто хотела узнать, как прошел твой день, и убедиться, что все в порядке.

– Я сто раз порывался позвонить тебе, но подумал, может, тебе нужно пространство. Не хотел на тебя давить.

– Джек?

– Да?

– Мне нравится, когда на меня давят, если это правильный человек.

– Хорошо. Я запомню.

– Тебе кажется, что ты задыхаешься?

– Нет.

– Хорошо. – Она помолчала и сменила тему. – Так как прошел твой день?

– До вечера все было хорошо.

– Что случилось вечером?

– Я выяснил, как сильно скучаю по тебе, когда тебя нет здесь.

– Хорошо. Потому что я тоже скучаю по тебе. Безумие, да? Мы словно парочка пятнадцатилетних подростков.

– Полагаю, любовь заставляет нас делать глупости.

Молчание.

– Любовь?

Джек решил, что пора признаться ей и себе в том, что чувствует.

– Да, любовь. Я люблю тебя.

– Любишь? – спросила Дженни почти шепотом.

– Да. Я не ожидал такого, но да. Я люблю тебя. Надеюсь, тебя это не пугает и не заставляет чувствовать, будто я захожу гораздо дальше, чем ты ожидала так скоро. Это странное чувство для меня. Раньше я никогда не любил.

– Нет, это меня не пугает и не заставляет думать или чувствовать ничего, кроме облегчения. Я тоже тебя люблю. Я знаю это с воскресенья.

– Тогда, наверное, я немного тормоз, а?

Она засмеялась. Джек слышал, как со смехом уходило напряжение.

Они полчаса обсуждали свои чувства. Наконец Дженни сказала:

– Итак, ты собираешься попросить меня приехать?

– Твоя сумка собрана?

– Конечно.

– Сколько тебе надо времени, чтобы добраться сюда?

– Десять минут.

– Тогда увидимся через десять минут.

Ночью, уже лежа в кровати, Дженни сказала:

– Ты так и не рассказал мне про свой день.

– Ты мне про свои тоже не рассказываешь.

– Мои дни всегда скучные. Твои нет. Ты не делаешь одно и тоже день за днем.

– Понимаю. На самом деле, сегодня было очень интересно.

– Что произошло?

Джек рассказал ей про Тома и его побои, а также про странную реакцию на некоторые из его вопросов.

– Он вел себя так, будто у стен есть уши. Это меня обеспокоило. До сих пор беспокоит.

– Думаешь, там могут быть жучки? Это ведь незаконно?

– Очень. Адвокатская тайна – краеугольный камень верховенства права, когда дело касается чьей-то защиты. На самом деле, я должен следить за тем, что рассказываю тебе об этом деле.

– Как ты можешь выяснить, слушают они или нет?

– В том-то и дело. Я не могу. Я же не могу войти туда вместе с кем-то и проверить комнату на жучки. Для этого нужен ордер на обыск. Посмотрю, смогу ли достать его, но если шеф Хикс узнает, что это моих рук дело, он постарается максимально испортить мне жизнь, особенно если ничего не найдут, а скорее всего так и будет.

– Кто будет проводить обыск? Не шеф Хикс или местные, да?

– Вероятно, бюро расследований штата.

– Ты можешь получить у судьи Шелтон ордер на обыск?

– Может быть, но опять же, что, если ничего не найдут?

– Что будет, если обнаружится, что комната прослушивается?

– Самое меньшее – шефу Хиксу придется уволиться. А также всем, кто знал о жучках.

– Он ужасный человек, – сказала Дженни. Джека удивил яд в ее голосе.

– Не спорю, но почему ты так думаешь?

– Давай просто скажем, что я больше никогда не останусь с ним один на один.

Сердце Джека заколотилось.

– Он тебя изнасиловал?

– Нет. Просто… распускал руки.

– Сукин…

– Давай пока сосредоточимся на твоей проблеме, ладно? – перебила она. – Я знаю, какой он, и с тех пор всегда его избегаю.

Джек посмотрел на нее, и Дженни ласково улыбнулась.

– Хотя приятно, что ты так злишься.

– С Хиксом у нас тоже давняя история.

– О?

Он рассказал ей, как офицер Хикс был свидетелем обвинения против Хэнка.

– Он не говорил, что видел что-то конкретное, но я уверен – это он подговорил Тома Гордона соврать под присягой, что тот видел. Брат шефа Хикса, Карл, должен был подтвердить ту же ложь. Потому я и задумался о жучках. В одно из моих первых посещений Том сказал, что его подговорил солгать кое-кто, кого он не станет называть, потому что этот человек до сих пор здесь. Том думал, что я могу устроить ему проблемы, если узнаю. После начались избиения в тюрьме.

– Ты не знаешь, что причиной стало именно это.

– Да, но с учетом того, как Том смотрел на меня, когда я пытался заговорить об этом снова, очень вероятно, что именно это их спровоцировало.

– Так что ты будешь делать?

– Пока не уверен. Первым делом постараюсь вытащить Тома оттуда: если не освободить, то хотя бы перевести в тюрьму Уортона.

Откинувшись обратно на подушку, она сказала:

– Видишь? Я же говорила.

– Говорила что?

– Что по сравнению с твоими мои дни ужасно скучные.

На следующее утро Дженни напомнила Джеку, что вечером у них ужин и поход в кино.

– Что ты хочешь посмотреть? – спросил он.

– «Мой кузен Винни». Это новая романтическая комедия про адвоката.

Он улыбнулся:

– Звучит идеально.

В суд надо было явиться в десять часов, и Джек приехал на пятнадцать минут раньше. Том уже ждал в огороженном углу зала суда. Подойдя к прутьям, Джек мельком осмотрел его и не нашел новых синяков. Однако выглядел тот так, будто не спал, и Джек задумался, правда ли это. Том же говорил, что это будет его последняя ночь в тюрьме Дентона, если его отпустят до суда, и по-видимому, это была бессонная ночь в ожидании последнего избиения.

Джек знал, что в этом месте жучков нет, но тут не было и уединения, так что говорил только о том, что будет происходить в суде.

– Готов? – спросил он.

– Готов выйти отсюда. Да.

– Я попросил перевести тебя в тюрьму Уортона, если тебя оставят под стражей. Так безопаснее, и кроме того, я слышал, что там лучше кормят.

– Сэндвичи с колбасой свежее?

Джек улыбнулся.

– Да, и они нарезают колбасу толще, – пошутил он.

Когда Тома вывели в зал суда, он сел рядом с Джеком в ожидании судьи Шелтон.

Наконец, из кабинета судьи вышел пристав, велел всем встать и объявил начало судебного заседания.

Триша пробежалась взглядом по документам, посмотрела на них сверху со своего места и сказала:

– Сегодня первое по списку ходатайство от Томаса Гордона с просьбой уменьшить размер залога или выпустить без залога. Мистер Тернер, вы готовы аргументировать ваше ходатайство?

Джек встал и сказал:

– Да, ваша честь.

Повернувшись к обвинению, она спросила:

– Мистер Херндон, вы готовы?

– Да, ваша честь.

– Тогда продолжим. Мистер Тернер?

– Ваша честь, мы признаем, что мой клиент уже дважды отбывал срок за преступления. Он ждет возможности ответить на обвинения в преступлении, которое, он клянется, не совершал. Я готов лично гарантировать присутствие мистера Гордона на суде.

– Мистер Херндон? – спросила Триша.

Лоуренс «Ларри» Херндон, помощник окружного прокурора, назначенный на это дело, встал и сказал:

– Ваша честь, даже защита признает, что мистер Гордон дважды сидел в тюрьме по обвинению в тяжких преступлениях. Мы считаем, что велик риск побега, и не желаем видеть его залог сниженным, и еще меньше хотим позволить ему ходить по улицам, словно он не делал ничего плохого. Вера мистера Тернера в его клиента существенно выше, чем вера штата.

Триша повернулась обратно к Джеку.

– Мистер Тернер, как вы предложите успокоить обвинение?

– Ваша честь, мистер Гордон готов постоянно носить браслет, отслеживающий его местоположение. Он будет ходить только на работу, домой и время от времени в магазин за продуктами. Он даже не будет покидать Дентон.

– Мистер Тернер, – сказала Триша, – я не склонна исполнять пожелание мистера Гордона без хоть какого-нибудь залога. Он должен предложить гарантии, что не сбежит, кроме простого обещания не покидать город.

Она повернулась к Тому:

– Мистер Гордон, пожалуйста, поднимитесь.

Том встал.

– Что вы можете добавить к этому диалогу?

– Судья, я не совершал этого преступления. Мой адвокат уже расследует дело. Я не против носить штуку на ноге. Как видите, в тюрьме мне пришлось нелегко.

– Да, трудно не заметить. Вам оказали медицинскую помощь?

– Да, ваша честь.

– И что же вы сделали, чтобы настроить кого-то против себя настолько, чтобы с вами так поступили?

– Ничего, ваша честь.

– Вы хотите сказать, что вас жестоко избили без причины?

– Я уверен, что у него была причина. Просто не знаю какая. Может, ему мой вид не понравился или еще что.