Текст книги "Узник острова Райкерс Айленд. Американский дневник"

Пятница 3 декабря 2010.

Школьники спят. Сначала их тихонько будят, потом просят и, наконец, упрашивают идти в школу. Ноль по фазе. К чему это приводит? К приходу школьной учительницы, громкому чтению морали и, как результат – вся хата разбужена. Раз все не спят, то надо поскорее вставать, умываться и делать кофе, пока есть горячая вода в самоваре. С чашки кофе начинается утро. Школьники в школе. Остальные, кто пьёт кофе (кто успел), кто дожидается нового кипятка (кто не успел), кто пытается заснуть (кто успел осознать, что он уже не успел). До обеда ещё два часа.

Лежу в постели читаю. К 11-ти идём в столовую. Перед входом в неё не только проходим металлодетектор, но и разуваемся, пропуская обувь через переносной рентген-аппарат. К чему это? В столовой встречаю латыша. Он сидит на краю стола, два метра от меня. Окошки выдачи задерживаются, успеваем поговорить. Ему суд перенесли на январь, 18-е (как это знакомо). Он в шоке от судебной системы. Приглашает на завтра в церковь, там каждый раз происходит «сходка» всех русскоязычных обитателей. Может, и пойду, книжками поделюсь, слухи пособираю. Всё равно никуда не хожу, так хоть развеюсь.

Суббота 4 декабря 2010.

Оказывается, белизиец и доминиканец ходят в церковь каждую неделю. «Зачем ты хочешь пойти в церковь?» – спросил меня проницательный белизиец. Улыбаюсь. «Ту сии рашенс». Он уже видел двух новеньких русских, пересекался с ними по дороге на суд. Русскоязычных тут видно за три версты, не удивительно, что все о них знают. После обеда я принялся ждать и готовиться.

Достал из-под матраса две прочитанные книжки – «Золотой телёнок» и «Дар». Убегающий Паниковский с зажатым подмышкой ворованным гусем, нарисованный на обложке, никак не свидетельствует о причастности этой книги к религиозным изданиям (хотя внутри всё-таки есть ксёндзы!). Пустят ли с ней в церковь? Складываю книги обложка к обложке, так не видно о чём они.

Час дня. Я готов, но почему-то ещё не зовут. Все три телефона свободны. Эх, позвоню домой, может, успею выговорить все 15 минут. Звоню, рассказываю о предстоящем походе, выговариваю всё положенное время. Нас не зовут и не зовут. На самом-то деле звали, но мы с белизийцем пропустили, как это всегда случается по закону подлости.

В последнюю минуту нам выписали пропуска. Пропускаю его вперёд (я то не знаю, куда надобно идти), и вот мы идём. С соседних дормиториев стягиваются прихожане. Не опоздали и то хорошо. Идём привычным путём до столовой, к нам ещё присоединяются люди, получается целая колонна, которую мы возглавляем. Колонна останавливается невдалеке от столовой. Оглядываюсь назад, ищу взглядом латышей. Белизиец тоже оглядывается и показывает мне первого нового русского (простите за каламбур), стоящего через три инмэйта от меня. Где второй и где латыши? Ждём. Колонна движется дальше. По одному проходим сквозь кухонный коридорный металлодетектор. За ним мент изучает наши удостоверения, проверяя графу «вероисповедание». У меня написано католик. Здесь всех христиан рутинно зачисляют в католики. Второй мент снимает процессию «грешников» на видеокамеру. Входим мы не во врата костёла, церкви или на худой конец хотя бы некоего подобия храма. О нет! Мы входим в старый спортивный зал. Унылые серые стены, на высоком потолке тускло светят лампы. От потолка идут два потрёпанных баскетбольных щитка кислотного цвета, один без корзины. Стоят два ряда пластиковых стульев, вдалеке виднеется стол с зажжённой свечёй, крестом и прочими причиндалами, регулирующими движение душ по направлению к раю.

Нас встречает пастор. Я опять попал на MTV! Иной мир, знакомый нам из примитивных голливудских комедий о забавных неграх, распевающих в церкви песни в стиле «Рэп», которые на самом деле являются молитвами. Итак, готовьтесь – чёрный, лысый, бородатый негр в зелёном свитерке. Возраста почти пенсионного, с бегающими глазками и белоснежными зубами. Левая рука от локтя до запястья увешена чёрными бусами с болтающимся на поводке крестом. Чем-то похож на кубинского пляжного торговца, приманивающего туристов позвякивающими бусами. Кисть его руки держит пачку раздаточного материала (на поверку – лист бумаги формата А 4 с сегодняшней молитвой, с одной стороны на английском языке, с другой – на испанском). Каждому входящему он даёт по бумажке, желающих одаривает бусами. А затем свободной правой рукой сердечно прижимает вошедшего к своей груди, хлопая его по спине. Мне этот ритуал телесной близости не нравится. Беру бумажку, говорю «хэллоу» и обхожу его стороной, соблюдая дистанцию. Часть стульев уже занята. Латышей не видно. Сажусь в последнем ряду, оборачиваюсь и ищу взглядом русского. Предлагаю ему сесть возле меня. Заседание русскоязычного сообщества прошу считать открытым. Знакомьтесь – Алёша, белорус лет двадцати, щупленький, худой, даже измождённый. Среднего роста с тёмными волосами и не начавшими расти усами. Первый раз в тюрьме. Одет скромно, выглядит интеллигентно. Юный киберпреступник по версии секретной службы. Статьи обвинений звучат солидно, хотя сулят всего лишь до года тюрьмы.

Тем временем зал заполнился. Латыши так и не пришли. Сам пригласивший «на сходку» – и не пришёл! Второго русского не видно. Беседовали мы не долго. Второй темнокожий проповедник в чёрной спецодежде с интересным воротником-ошейником начал проповедь. Несколько инмэйтов заранее подготовились и с энтузиазмом зачитали вслух отрывки из Библии. Аплодисменты. «Что ты будешь делать после того, как выйдешь?» «Я больше не буду продавать наркотики и найду настоящую работу». Аплодисменты зала. «А ты?» – обратился проповедник к ярко выраженному алкоголику с заплывшим лицом, неухоженной бородой и бомжеватым видом. «Я закончу университет и стану преподавателем английского языка». Поток нескончаемых бурных аплодисментов.

Наивные людишки, полностью оторванные от реальности. Вместо подготовки к выживанию в жестокой реальности им пытаются навязать очередную нереальность. Поможет ли это? Некоторым да. До поры до времени, пока очередной кризис с неприятностями не жухнет по башке, вернув к реалиям сего мира. Не исчерпал ли себя институт церкви? Америка однозначно нуждается во всеобщем ликбезе. В моей голове до сих пор не укладывается – как это могут ходить по цивилизованной земле люди, не окончившие школу?

«Год блэсс Америка» Аминь. Отдал Алексею принесённые книжки, чем его очень порадовал. И меня так же безумно радовали русскоязычные книжки в первое время после ареста в чужой стране. Отвлекает. Успели немного поболтать после псевдопросветительских ритуалов да разошлись по хатам. В следующую субботу снова пойду!

Вторник 7 декабря 2010.

В 8 часов утра появился какой-то новый мент. Начал обходить хату, будить по одному инмэйтов и спрашивать размер обуви. Составляет список, записывает фамилию и размер обуви. У меня восьмой. Китайцы указывают на своей продукции размеры для всего мира, проблем с конвертированием 41EU в 8US нет: все возможные варианты указаны на язычке кроссовка.

Итак, ранее утро. Просыпаюсь, встаю, пью кофе. Иду проверить, высохла ли моя постиранная майка. Сыровата. Но как тепло в игровой комнате, как тихо и хорошо. Лишь один мексиканец сидит у телека и смотрит бразильскую мыльную оперу. Беру свою чашку кофе, блокнот, ручку и иду писать дневники в игровую. Стол, стул, солнечный свет, воздух очень сухой – думаю, это будет полезно для моего носа. С этими сквозняками подхватил на днях насморк, никак не могу избавиться. Пью кофе, пишу. Идиллия. Часик-другой тишины в запасе у меня имеется. После обеда тут шума будет больше, чем на базаре. Увы, в здешних условиях можно предполагать что угодно, но фактор непредсказуемой случайности здесь очень велик.

В тишине спящего дормитория, в углу прямо напротив «пузыря», в пяти метрах от кемарящего на стуле пожилого мента началась вялая драка. Драка происходила так тихо, что в начале не было ясно – они дерутся на самом деле или играются? Шлёп-шлёп. Потасовка между двумя неграми переместилась на кровать. Один негр залез на другого и зажал ему руки. Хата проснулась, наблюдает. Я смотрю за происходящим сквозь окно игровой комнаты и в очередной раз мысленно прощаюсь со своей ручкой. Кладу её в карман, беру блокнот и майку. Сейчас к нам пожалует СВАТ. Наша ментиха забирает верхнего доминирующего драчуна. Проход свободен, ухожу из игровой. В хате после игровой неприятно холодно.

Нам уже давно грозили обыском, а он так и не состоялся. В это воскресенье обещали проводить обыски каждый день в течение всей этой недели. Но нет свободных Ментов: в соседнем здании объявлена тревога, все Менты из команд обыска там. Как же визжала старая полная капитанша, унюхав в воскресенье, запах травки в туалете. Похоже чашу терпения наша хата теперь окончательно переполнила. Вчера приходил другой капитан, читал мораль, просил угомониться и ничего плохого не делать и будет мир, дружба, жвачка. Ага, щас.

Кладу ручку с блокнотом под матрас. Тишина. «Пострадавшая сторона» сидит в порванной футболке на своей кровати, с интересом разглядывая свои дреды. Входит СВАТ: каски, бронежилеты. «Уан Мэн ту уан бэд». Лицом к стене. Лежим. СВАТ уводит второго драчуна, но вслед за ним команда обыска не приходит. Нет людей. Входит вчерашний капитан-миротворец, вновь принимается за чтение нравоучений. В очередной раз обещает нам обыски, закрывает игровую комнату и забирает телефоны. На сегодня мы закрыты: ни звонков, ни телевизора. Входит наша ментиха с бланками, просит свидетелей их заполнить. 7 бланков, из которых следует, что все спали и ничего не видели. Слепоглухие свидетели, бодро подмахивающие подпись под невинной белибердой. «Если вам хватит ума – не вздумайте курить в туалете перед обыском». Это сообщение огорчает многих. Придут или не придут?

Зовут на обед. Ну и денёк выдался с самого утра богатый на происшествия. После обеда очередное событие, на этот раз приятное. У выхода из столовой нас встретила молоденькая миловидная барышня. Она – представитель некоммерческой негосударственной программы по защите прав эмигрантов, приглашает прослушать краткую лекцию. Я записываюсь. Нас отводят в знакомый спортзал. Там две группы стульев: один лектор вещает на испанском, один – на английском языке. В английской секции весь первый ряд занят русскими в полном составе. Прохожу, здороваюсь. Итого шестеро русскоязычных плюс я. Вместо прослушивания лекции многие с интересом смотрят на модно одетую девушку. Из всей лекции меня заинтересовал момент о возможности сокращения срока наполовину, если соглашаешься на добровольную депортацию. Это интересно. Остальное – мечты и иллюзии для «перелезших через забор из Мексики в Техас» по легализации своего положения. Получил на руки брошюрку с полезной информацией, слегка развеялся, повидался с нашими и, в конце концов, вернулся в хату.

В хате многие уже поразвязывали узлы на простынях, приготовившись к обыску. Тихо, спокойно. Все ждут. Где-то к трём часам к нам наведывается капитанша. Все на своих кроватях, тишина гробовая. Смотрят не на капитаншу, а на дверь: где же команда шмона. Капитанша объявляет о том, что из вещей забранных драчунов пропали некоторые вещи и если их не вернут, то проведут всеобщий досмотр содержимого ящиков с продуктами, сверяя их содержимое с товарными чеками из ларька. Если среди вещей окажется то, чего нет в чеках, то она это конфискует. Это звучит как-то умилительно накануне шмона. Она поставила пустую коробку на стол и ушла на 10 минут, чтобы не стеснять «сознательных». Вещи вернули на место. Инцидент исчерпан. Забегая вперёд, скажу – шмона так и не было.

Было другое событие. То совершенно ничего не происходит, то сразу всё и в один день. На место уведённых драчунов привели одного новенького, психическое состояние которого ясно свидетельствует о некоем душевном кризисе жизни. Белый, полноватый, весь в наколках криминального характера. Изо всех сил пыжится выглядеть крутым гангстером. Его потуги с первых минут вызвали улыбки и перешептывания у всех окружающих. Он то начнёт упражняться со стульями, то ходит без толку туда-сюда. Хате проблемных новичков совсем не надо, особенно в такой неподходящий момент. После ужина, не проявив никакой адекватности поведения, с общего единогласного согласия обитателей хаты он стал «лэкап». Он упаковал свои вещи тихо и смиренно, и покинул хату. Ненадолго. Конечно же, пришла тётка-капитанша выяснять, что к чему. Это уже абсолютно другая капитанша, но наша хата за последние дни у всех на слуху. Прошли переговоры. Новичка завели обратно к нам. Оказывается, он не участник криминальной группировки и не гангстер, а всего-навсего обычный бомж. С виноватым выражением лица он объяснил, что он первый раз в тюрьме и ему советовали так себя здесь вести. Умора, да и только. Так бездомный остался у нас.

Среда 8 декабря 2010.

Умалишенный бездомный благодаря своему абсолютно неадекватному поведению мгновенно стал всеобщим предметом насмешек и подшучиваний. Весь вчерашний вечер он бегал, разговаривал сам с собой и с инмэйтами, паясничал, гримасничал и тому подобное. Время за полночь. Он о чём-то оживлённо беседует сам с собой. В головах здешних шутников созрел коварный замысел. Темно, дежурный мент ушёл в свой «пузырь». Вдруг в полной тишине с кроватей резко, как по команде, встают человек двадцать, и медленно не говоря ни слова, направляются к кровати новичка. От страха он подрывается с постели и одним мигом оказывается у двери, истошно в неё колоча. Бригада новоявленных лунатиков, пырская от смеха, заваливается обратно по своим кроватям. Псих тоже следует примеру остальных, но Менты его уже заметили у двери. Кроме того, с вечера заприметили некую «свихнутость» и ненормальность этого новичка. В общем, жить стало веселее.

Сегодняшним утром его повели в больницу на анализ крови. Наркотических веществ не обнаружено. Самый настоящий псих или клоун. Этим прохладным утром я проснулся рано и отправился париться в душ. С самого утра вода такая горячущая, что приходится ставить сместитель в среднее положение. Насморк практически прошёл, но организм как-то интуитивно просит чрезмерного тепла, кипяточка и распаривания докрасна. Вылезать из душа совершенно не хочется. Делаю воду всё горячее и горячее, до предела своих возможностей. Выхожу красный, растираюсь. Самочувствие и настроение отличные. Делаю кофе, беру блокнот с ручкой и отправляюсь творить в игровую.

Там тепло. Лучи утреннего солнца сквозь три окна на стене, освещают комнату. Передвигаю стол прямо под струю горячего воздуха из вентиляционного отверстия в потолке. Тут жарко, в хате прохладно. Пью кофе, сохну, пишу. Рань невероятная, только-только настало 8 утра. Уборщик хаты начал мести полы, потом возюкать по ним шваброй. Игровая пуста. Целых полчаса тишины и сосредоточенной работы. Расписался я основательно, до самого обеда!

Пришли несколько человек, уселись у телевизора. Два часа телеведущий преклонного возраста решал вопросы маргинальных родителей юного возраста относительно отцовства новорожденных детей, проводя ДНК анализ потенциальных папаш. Отец, не отец – раз на раз не приходится. Весь «сор из избы» – напоказ. Я почему-то не сомневаюсь, что и у нас в скором времени появится аналог подобного низкопробного шоу (если уже не появился).

Наличие психа-экстраверта значительно увеселяет процесс прогулки от хаты до столовой. Там нас встретила капитанша и начала осматривать, кто в какой обуви ходит. С похолоданием в шлёпанцах в столовую теперь не пускают. У кого нет другой обуви – выдадут. Два дорма пришли сегодня в столовую в одинаковых коричневых куртках с аббревиатурой заведения – «DOC». Первыми получили куртки, штаны и ботинки те, кто ходит в столовую с улицы. Жильцы отдельного здания, в котором содержатся инмэйты с очень низкой классификацией (0—1 поинт).

В столовой сегодня был не только хлеб, но и зрелище. Вчерашних двух драчунов расселили: так как драка была несерьёзная, то их просто раскидали по соседним дормам. Сегодня за обедом эти два драчуна пересеклись. Драчуны, видимо не дорешав свои вопросы в последний раз, принялись выяснять их заново. Обедающий негр с дредами увидал своего недруга, идущего трапезничать. Он подорвался с места и начал махать кулаками прямо через импровизированный заборчик. Сбежались капитаны, Менты. Прибежал и скучающий в коридоре детектив. С неожиданной для нас прытью он перемахнул через забор, одним махом распластал волосатого драчуна у стены и мигом застегнул наручники за его спиной. У здешних Ментов они пластиковые, а у него металлические. Быстроте и профессионализму «пакования» следует отдать должное: эти детективы с бляхами на груди хоть что-то умеют делать. Драчунов увели, шоу закончилось. Мы доели свои пирожки с соевым мясом, выстроились в коридоре. «Нид ассистэнс» – раздалось по рации, у одного из проходящих мимо Ментов. Через две секунды замигали красные лампочки на потолке. Тревога. «Никому не оборачиваться, всем быстро назад в столовую!». Я обернулся, но сзади ничего не происходило. Не было такого человека, кто бы не обернулся. В столовой куковали минут 10, потом спокойно, как ни в чём не бывало, мы отправились назад в хату.

Читаю Достоевского, кушаю шоколад. Дежурный мент подзывает меня. «Мэйлинг рум?»». Кивает мне в ответ. Получаю пропуск. Вообще-то ещё нельзя идти, идёт кормёжка хат в столовой. Предлагают попробовать пройти: если капитан завернёт меня обратно, то придётся ждать. Выхожу, иду с уверенным и безразличным выражением на лице. Первый встреченный мент мною не интересуется. Прохожу мимо сотни человек (50+50, две стороны, две колонны) возвращающегося с кормёжки дорма. На развилке капитанов нет, сидит молодой мент. Говорю ему «мэйлинг рум» и иду дальше. Он даже не направляет меня сквозь металлодетектор. Возле столовой задерживаюсь. Проход занят ментами, шмонающими трёх инмэйтов. «Гоу, гоу» – говорит мне капитанша. Обхожу их, иду дальше. В конце пути мне встречается привередливая чёрная тётушка. С излишней наигранностью она командует «стой там, иди сюда», с минуту изучает мой пропуск, открывает мне дверь на второй этаж, к почте. Поднимаюсь на один пролёт, и тут её что-то осеняет, она приказывает спуститься вниз. Ощупывает мои карманы. «Вот из зыс?» В правом кармане у меня комок неиспользованной туалетной бумаги, которую я брал в столовую. «Окей, гоу». Она бросает развёрнутый и тщательно изученный ею комок прямо на пол и возвращается на свой пост.

У окошка почты очередь в два человека. Мои данные уже записаны в журнале, посылка дожидается тут же. Одноразовый пакет, вскрытие посылки у меня на глазах. Твёрдые переплёты книг не вызывают подозрений. Газету он даже не досматривал. Отдаёт всё мне, складываю в пакет. Спускаюсь. Стучусь в дверь. Жду. Опять стучусь. Подходит она, открывает. «Вэйт, йанг Мэн, вэр из ёр паспорт?» и театральным жестом протягивает мне руку. Паясничает. На кой ей опять сдался мой пропуск? Обычно их вообще никто не смотрит. Кроме того, она же видела его минут 5 назад и не просто видела, а тщательнейшим образом изучила. Сую руку в карман – его там, конечно же, нет. Куда я его дел? Не оставил ли случайно в окошке или книге, когда расписывался? Открываю свой бумажный пакет, шебуршу. Ага, вот и он. Кладу ей на ладонь. Она так и простояла всё это время, пока я искал, с протянутой рукой и подставленной ладонью. Вновь изучает его как в первый раз. «Окэй, ю кэн гоу». Иду назад без происшествий. Странные люди.

Звоню домой, рассказываю о полученной посылке. Адвокат меня сегодня так и не вызвал. Может это и к лучшему – как раз насморк окончательно пройдёт. Теперь у меня есть англо-русский и русско-английский словари, «12 стульев», Диккенс, Набоков, «История Украины» О. Бузины и «Газета по-киевски». Как же я давно не читал газет. «Убийства, ограбления – обычные явления». Плюс политика и кризис. Куча новых фамилий, партий, движений… Я от всего этого отстал. Лучше уж изучать историю. Ещё лучше альтернативную историю. Бузину я и раньше читал, его книга «Вурдулак – Т. Шевченко» мне в своё время понравилась так сказать, расширился кругозор. Краем глаза замечаю, что «История» Бузины отпечатана в издательстве «Дов1ра» – издательство, которое обещает напечатать и мою книгу. Чувствую себя как Годунов-Чердынцев из набоковского рассказа «Дар», где главный герой с нетерпением ожидал издания своей заветной книги. А потом быть может, появятся первые в моей жизни критики…

Всё-таки жизнь идёт, а не стоит на месте. Утренний подъём дал о себе знать. прочитав газету, улёгся спать. После ужина продолжил чтение и даже писание. На ночь глядя, не доставая из-под матраса радио, начал не менее увлекательный процесс – думанье.

Четверг 9 декабря 2010.

Пишу мягкой ручкой. Таки пришли, чего и следовало ожидать. Именно вчерашний вечер сыграл свою решающую роль в событиях сегодняшнего дня, окончательно переполнив капитанскую чашу терпения. Переполнил не каплей, а целым черпаком. Стояла тихая вчерашняя ночь, свет потушен. Все лежат на своих кроватях, относительно спокойно. Прямо-таки идиллия. Дежурный мент ушёл в свой пузырь и не вернулся. Потихоньку начались переговаривания, из-за обильного дневного сна сейчас не спится. Я слушаю радио, хоть и не собирался его слушать, поэтому всю соль, все предпосылки произошедшего я так и не понял. По слухам, один из негров почему-то решил признаться вслух в своей не традиционной ориентации. На ночь глядя. До этого не признавался, а тут, видите ли, потянуло на откровения. Столько времени бок о бок со своими товарищами жил, кушал, мылся в душе. Товарищи почему-то не проявили должной толерантности, а поступили с точностью до наоборот. Сбросив товарищеские «овечьи шкуры», разом превратились в «тамбовских волков». И как следует, от души, надавали «поганой овце» тумаков и, чтобы не «портил стада», велели убираться. Обиженный сиплым голосом пытался то ли примириться с дружбанами, то ли вернуться обратно в коллектив. То к одному с уговорами лезет, то ко второму, те от него шарахаются как от чумы. «Вот дую вонт? Ай донт ноу ю!» (Что ты хочешь? Я тебя не понимаю).

Входит молоденькая дежурная ментиха. Конечно же, она в курсе подвигов нашей хаты, начиная с воскресенья. В хате мертвецкая тишина – все спят, не шевелятся. Ей эта картина почему-то не нравится: слишком всё подозрительно. То хата постоянно шумит, как оголтелая, а тут вдруг такая тишина. Изгой залёг в постель, притворяется вместе со всеми. Ментиха обходит хату с фонариком. Лепота! Но ей всё равно не верится. Уходит в «пузырь». «Пак ёр щит» – раздаётся в темноте из всех закоулков. Приговор окончательный, обжалованию не подлежит. Путь назад для изгоя отрезан. Естественно ему очень хочется остаться. В противном случае для него начнутся бесконечные скитания из хаты в хату. Если ему хватит ума не отвечать на вопрос за что его выгнали и если не пересечётся в будущем с кем-нибудь из здешних, то может ему и удастся прижиться в новом коллективе.

Стадо есть стадо, Спарта есть Спарта. Закон слабого звена действует в любом сплочённом коллективе. Он встал с кровати и начал медленно паковать вещи. Сразу же зажёгся весь свет, пришли оба мента из «пузыря» и началась весёлая жизнь. Изгоя увели, осмотрели, допросили. Пришла капитанша, но мораль читать не стала. Без энтузиазма спросила для порядка про свидетелей инцидента и ушла. Уборщик под надзором ментихи упаковал вещи новоявленного гомосексуалиста (ментиха предусмотрительно дала ему для этого свои одноразовые резиновые перчатки. У неё ладошка маленькая, а вот у толстого уборщика – ого-го! Процесс надевания маленьких перчаток на большие ручищи невероятно всех рассмешил, включая и саму ментиху. Но это был какой-то нездоровый смех). После чего нам во всеуслышание объявили, что мы совсем сдурели, поэтому этой ночью свет тушить не будут. Мало ли что.

Самый спокойный дорм – и так себя ведёт! Шмоном больше не грозят, и так всё ясно. Я заснул при свете, укрывшись с головой. Горел он всю ночь или не горел – не знаю. В 8 утра к нам в полном составе заявилась бригада шмона. Это никого не удивило. Штаны одеть, носки снять, шлёпанцы надеть, сесть лицом к стене. У входа в игровую развернули кабинки для переодевания, а точнее они служат для полного нательного досмотра, в голом виде. Представляют собой отсеки с чёрными тряпичными стенками в виде ряда букв «П», но нательным досмотром дело не закончилось. Кровати прошмонали основательно: снизу их рассматривали с помощью зеркала на длинной ручке. До этого подобное приспособление я видел лишь в фильмах, где спецслужбы таким образом высматривали бомбы под днищем машин.

С ручкой сомнений не возникло – спасти её не было никаких шансов. Вчера исписал целых 4 страницы, как чувствовал, что надо писать побольше пока есть чем писать. «Тэйк ёр шуз». Это уже интересно. Руки за спиной, иду коридорчиком между центральными кроватями. Мою кровать шмонали без излишнего рвения – батарея книг под матрасом впечатляет и внушает уважение, тем не менее, ручку свистнули. Коробку с продуктами не вывернули. Мент порылся в ней и оставил всё как есть. Эх, вот куда можно было спрятать ручку! Кто же знал. С кроссовками в руках меня ведут в предбанник, ведут первого. Меня досмотрели быстрее других, так как не очень усердствовали.

В предбаннике два сюрприза. Первое – это стул-металлодетектор: к его левой ручке прилеплен специальный постамент, к нему следует прислониться сначала одной щекой, затем другой. Он ищет лезвие во рту. Моя правая сторона лица вызвала краткий писк детектора: две нижних и одна верхняя металлокерамические коронки дали о себе знать, на этот писк никто не обратил внимания. Дальше уже знакомый портативный рентген-аппарат для обуви. Кладу кроссовки на ленту, забираю их с другой стороны. Краем глаза замечаю в углу сваленную груду новой обуви. «Институшионал шуз» – так они здесь официально называются. Тряпичные мокасины чёрного цвета на грубой резиновой подошве. Простота, аскетичная до убогости. Мне новой обуви не предлагают, меня выводят в игровую. Там очень тепло и непривычно пусто. Сушившееся бельё свалено в кучу, среди этой кучи есть одна моя футболка.

Шмон продолжается. Первая неожиданность – у людей забирают их тёплую обувь, выдавая взамен эти хлипкие ничтожные мокасины (вроде их ещё называют вьетнамками). Инмэйты входят в игровую с обновками и квитанциями в руках. Самым разочарованным из всех оказался негр-качок (громила с отсутствием некоторых передних зубов и присутствием седины, в силу возраста), его 11-го размера в наличии не оказалось, дали что было – 9,5. К концу шмона счастливых обладателей своей собственной обуви насчитывалось не более 10-ти человек. Ну и дела! К зиме и холодам позабирали тёплую обувь! Судя по документам на руках у «разутых» всё, что попадает под категорию «бутс» (ботинки) изымается в камеру хранения и выдаётся только для поездки на суд (а после чего возвращается обратно на склад). Мои лёгкие перфорированные кроссовки на тонкой подошве пригодны для носки внутри заведения. У меня сразу же возникли три мысли по этому поводу.

Первое. Эти «ботинки от учреждения» (не путать с мокасинами. Именно ботинки, выдававшиеся работающим инмэйтам) имеют внутри у носка металлические пластины для защиты пальцев ног. Они выдавались всем работникам кухни и многим пришлись по вкусу. При каждом походе в столовую они пищат на металлодетекторе, их приходится снимать перед рамкой металлодетектора и отдавать менту. Менту в свою очередь приходится их досматривать (в такой ботинок без труда можно спрятать, что угодно и никто при поверхностном досмотре этого не найдёт). Инмэйт проходит через рамку в одних носках, отдавая ботинки менту. Мент ощупывает их изнутри и изучает язычок со шнуровкой, затем инмэйт возится с одеванием и шнурованием. 10 – 15 ботиночных инмэйтов здорово тормозят продвижение всей очереди в столовую.

Второе. В драке куда эффективнее бить ногами, а не руками, ногами в ботинках, а не в шлёпанцах, тем более с металлом в утяжеленном носке. В целях безопасности опекаемого под стражей контингента, капитаны вполне могли дать добро на сбор потенциально опасной обуви. Мало ли, что стукнет в голову здешним дикарям.

Третье. Не забываем, что на следующий год бюджетные расходы на эту тюрьму сократили на 350 тысяч долларов. Может быть кому-то очень выгодно заняться уменьшением запаса обуви на складе. Раздать все мокасины, полностью опустошить резерв, а потом закупить новую партию втридорога и поживиться на «откатах». Теоретически порцию еды можно урезать на половину, но раздавать по одной туфле вместо двух никак нельзя. Непаханное поле для коррупционеров! Звучит как-то слишком «по-украински», но почему бы и нет?

Шмон по-взрослому закончился. Шатры-раздевалки свернули, цирк уехал. Ручку можно было спрятать и в подушку – её тоже не смотрели. За пару минут привёл всю постель в прежний надлежащий вид. Из всей хаты пострадал только псих. Его от греха подальше заковали в наручники. Он продолжал паясничать и в наручниках, потом его увели и я его не видел. После окончания шмона он не объявился, его скудные вещи так и остались на кровати. Менты побросали всё лишнее на пол, но уборщики толком ничего не замели. Я подобрал свою пластиковую мисочку, положил в неё мыло. Жалею лишь о ручке. Ну ничего, добуду другую.

После обеда позвонил домой, дозвонился со второй попытки (провода на телефонных трубках доживают свои последние дни) и улёгся читать. «Уан Мэн ту уан бэд, он йор стомач, плиз». Часть вторая. В этот раз пришла не группа обыска, а «инвестчейторс» – следователи. Изгой сдал своих обидчиков, за ними и пришли. Четверых подняли, упаковали их вещи и увели. На их места незамедлительно привели четырёх новеньких.

Следователи ушли с добычей. Теперь будут устраивать раздельный перекрёстный допрос. На здешнем сленге это называется «фишинг». Узнал, кроме всего прочего, один интересный факт. Оказывается, здесь за стукачество ещё и платят по 30 баксов. Жизнь продолжается. Многие с завистью обращают внимание на мои кроссовки. Даже мент удивляется: «Как не забрали? Ю ар лаки! (ты счастливчик)». У некоторых забрали и кроссовки – за то, что плохо пахли. Я в своих кроссовках регулярно стираю стельки, и проветриваю их.

Из новичков двое негры пенсионного возраста в очках и двое непонятно кто, помоложе. Ничего примечательного. Сегодня столько событий и вдохновения, а приходится писать неудобной ручкой. На завтра заказал себе хорошую. Посмотрим, удастся ли добыть? И ещё интересный момент: в ходе такого серьёзного обыска никакого табака ни у кого не нашли. Чудеса в решете!