Текст книги "Экономическая интеграция в Восточноазиатском регионе"

Схема 3

Индикаторы интеграции рынков

Источник: Система индикаторов евразийской интеграции // ЕАБР. Алматы, 2009. С. 55.

Уровень Б. Степень конвергенции экономических систем измеряется на уровне 4 групп показателей (см. схему 4).

Схема 4

Индикаторы конвергенции экономических систем

Источник: Система индикаторов евразийской интеграции // ЕАБР. Алматы, 2009. С. 58.

Для анализа четырех аспектов интеграции используются следующие характеристики⁶⁵:

1) макроэкономика: ВВП на душу населения, темпы роста ВВП за год;

2) финансовая политика: средняя ставка по депозитам, средняя ставка по кредитам;

3) фискальная политика: доля расходов консолидированного бюджета в ВВП, доля внешнего долга в ВВП, доля сальдо консолидированного бюджета в ВВП и индекс Франка, который рассчитывается как дробь, в числителе которой – произведение консолидированного налогового дохода и населения страны, а в знаменателе – квадрат ВВП;

4) денежно-кредитная политика: темпы роста курса национальной валюты к доллару США за год и среднегодовой уровень инфляции.

Уровень В. Измерение институциональной интеграции может основываться расчете «индексов протекционизма», «индексов инвестиционной и торговой интеграции», а может исходить из поиска количественных показателей, описывающих деятельность уже сформированных институциональных структур. К таким показателям можно отнести, в частности, бюджет созданных региональных организаций (как в абсолютном выражении, так и относительно совокупного ВВП интегрирующихся стран), число подписанных нормативных актов и т. д. По мнению автора, для каждой региональной организации необходимо вырабатывать собственный относительный показатель. Например, при исследовании размера Облигационного фонда в знаменателе данного показателя должен стоять не совокупный ВВП стран, а общий объем их рынков облигаций. Это поможет составить лучшее представление об эффективности деятельности создаваемых структур.

Очень важно, что индексы институциональной интеграции часто используются в сочетании как с чисто экономическими показателями интеграции, так и другими источниками анализа интеграционного взаимодействия для построения комплексных систем индексов интеграции. Может оцениваться не только экономическая, но и политическая и социальная интеграция стран региона. Например, в модели глобального измерения региональной интеграции используются четыре группы характеристик (экономика, политика, общество и технологии)⁶⁶.

Расчет индикаторов евразийской интеграции представлен в табл. 2.

Таблица 2

Методологический подход Евразийского банка развития в измерении региональной интеграции

Источник: Система индикаторов евразийской интеграции II. ЦИИ ЕАБР, 2014. С. 38.

Однако при исследовании интеграционных процессов в Восточноазиатском регионе необходимо гораздо большее внимание уделять так называемой неформальной интеграции. В методологию анализа интеграционных процессов должен быть включен еще один уровень, корпоративный, где должны быть рассчитаны индексы транснационализации крупнейших азиатских ТНК с точки зрения показателей их деятельности в странах, выступающих субъектами интеграционных процессов.

Ежегодно показатели индексов транснационализации крупнейших мировых ТНК находят отражение в отчете UNCTAD (World Investment Report). Индекс транснационализации представляет собой среднее арифметическое трех показателей:

1) доля зарубежных активов к общим активам корпорации;

2) доля зарубежного объема продаж в общем объеме продаж;

3) доля работников, работающих за рубежом, к общему числу работников.

При анализе интеграционных процессов в Восточной Азии данная методика нуждается в доработке. Все «зарубежные» компоненты приведенных показателей должны быть разделены на две части: в странах – членах исследуемого регионального объединения (созданного или потенциального) и в третьих странах. Новая методика расчета показателей представлена в табл. 3.

Таблица 3

Показатели корпоративной интеграции

Источник: составлено автором

Помимо этого можно также рассчитать соотношение внутри– и внерегионального компонентов по каждому соответствующему показателю, для выявления степени заинтересованности ТНК в регионе. Чем больше корпорации будут ориентированы на другие государства, выступающие их региональными партнерами по интеграционному объединению, тем больше будет синергетический эффект расширения институциональной интеграции и тем выше уровень заинтересованности самих государств в подобном развитии событий. Все показатели необходимо рассматривать в динамике.

Кроме того, необходимо учитывать число филиалов: как общее, так и функционирующих за рубежом (внутри и вне региона).

Еще одним важным вопросом является определение критериев успешности интеграции. Многие исследования сводятся к сопоставлению процессов регионализации в странах Азии и этапов развития региональной интеграции, которые прошли страны Европейского сообщества. Зачастую перспективы дальнейшего развития интеграционных процессов также определяются на основе опыта европейских стран. Однако одной из основных задач любого исследования региональной интеграции должно стать определение «собственного пути» стран в  регионе с учетом его исторических, экономических, политических и цивилизационных особенностей.

Часть 2.
ИНТЕГРАЦИОННЫЕ ПРОЦЕССЫ В ВОСТОЧНОЙ АЗИИ: ВЗГЛЯД ИЗНУТРИ

§ 5. Восточная Азия в условиях нового мирового экономического порядка и глобальных вызовов современности

Прежде чем перейти непосредственно к рассмотрению процессов региональной интеграции и сотрудничества и в Азиатско-Тихоокеанском регионе, необходимо несколько подробнее остановиться на условиях, в которых развиваются эти процессы. Ведь интеграционные объединения формируются под воздействием как внутренних, так и внешних факторов, а глобальные изменения во многом определяют и направления региональных интеграционных тенденций.

В последнее десятилетие все больше говорят о так называемом новом глобальном экономическом порядке. Новый порядок характеризуется действием двух основных сил: технологическими изменениями и процессами всеобщей экономической либерализации.

Изменился в мировой экономике и баланс сил. Все большую роль в ней стали играть развивающиеся страны, в частности азиатские государства с формирующимися рынками. Быстрые темпы роста экономик восточноазиатских стран, стремительный выход восточноазиатских ТНК на мировой рынок и повышение их конкурентоспособности позволяют назвать данный регион одним из наиболее перспективных в экономическом отношении регионов мира. В настоящее время Восточная Азия является одной из важных движущих сил мировой экономики: в данном регионе расположены четыре из 12 стран с крупнейшей в мире экономикой – Япония, Китай, Индия и Республика Корея, – а также ряд стран с самыми быстрыми темпами экономического роста, обеспечивающими все большую долю роста мировой экономики.

В 1993 г. Всемирный банк опубликовал рабочий документ под названием «Восточноазиатское чудо: экономический рост и политика государства» (The East Asian Miracle: Economic Growth and Public Policy), который был посвящен анализу феномена бурного экономического роста ряда государств Восточной Азии в предшествующий период. Результаты экономического развития стран региона были действительно впечатляющими: высокие темпы прироста ВВП, значительное сокращение уровня бедности, повышение грамотности среди местного населения благодаря увеличению уровня государственных расходов на сферу образования и др. Как отмечалось в приведенном отчете, все это стало возможным благодаря экспортно ориентированной модели экономического развития стран региона, движимой государством. Государства располагали значительными финансовыми ресурсами благодаря росту уровня внутренних сбережений, росту экспортных доходов и жесткой налогово-бюджетной политике. Несмотря на достаточно высокий уровень государственного вмешательства в экономику, результаты проводимой политики оказались весьма успешными. Государства практически единолично занимались вопросами перераспределения финансовых ресурсов в экономике. Причем это касалось как проведения налогово-бюджетной политики, которая по своей природе находится в ведении государства, так и деятельности государственных и даже частных финансовых институтов.

Созданная модель экономического развития действительно работала. В результате ряду государств Восточной Азии удалось достичь сравнительно высокого уровня начального и среднего образования, выступая активными участниками финансовой системы, государствам удавалось быстро мобилизовать внутренние финансовые ресурсы, которые направлялись на развитие инфраструктуры, расширение производства и номенклатуры экспортной продукции. Все это приводило к росту производительности труда, способствовало развитию «человеческого капитала» и росту доходов корпораций и государств. Еще одним важным достижением созданной модели был резкий рост инвестиций в восьми наиболее успешных в экономическом отношении странах Восточной Азии (в среднем объем инвестиций в период с 1960 по 1990 г. составлял более 20% ВВП )⁶⁷.

Рациональная денежно-кредитная и налогово-бюджетная политики государств Восточной Азии и отсутствие острых внутренних экономических проблем способствовали более активному расширению внешнеэкономических связей. Макроэкономическая политика, проводимая правительствами стран Азии в предкризисный период, заключалась в следовании трем макроэкономическим целям⁶⁸:

1) удерживание бюджетных дефицитов в управляемых рамках: Сингапур, Гонконг, Малайзия, Таиланд в 1994 г. свели бюджет с профицитом, а остальные страны предпринимали максимум усилий для уменьшения дефицита;

2) успешное сдерживание инфляционных процессов;

3) быстрое реагирование на внешние экономические шоки.

За период с 1950 по 1997 г. ежегодный прирост экономик стран Азии составлял около 6%, что почти в два раза быстрее остального мира и более чем в 1,5 раза быстрее США. Решающим фактором успеха была торговля. За 1960–2005 гг. доля Азии в мировой торговле возросла с 11 до 26%. Торговля способствовала индустриализации, основанной на динамике сравнительных преимуществ, которые переместились из сельского хозяйства в трудоемкую обрабатывающую промышленность, а в последнее время – в более капиталоемкие отрасли с высококвалифицированной рабочей силой. Такая модель индустриализации способствовала ускорению экономического роста с определенной равномерностью благодаря созданию новых рабочих мест и повышению реальной заработной платы⁶⁹.

Одной из главных характерных черт нового экономического порядка, как уже было отмечено, является процесс всеобщей экономической либерализации. В данном случае рассматривается долгосрочный тренд, общая тенденция последних десятилетий. Разумеется, периодически на смену процессам либерализации экономических отношений приходят периоды ужесточения экономической политики отдельными странами, протекционизма, направленные на устранение временных экономических проблем и дисбалансов. Это неизбежно, потому что любое государство стремится к реализации внешнеэкономической политики, в наибольшей степени отвечающей ее собственным национальным интересам. Однако в целом препятствия на пути следования товаров, услуг, потоков капитала и других факторов производства постепенно снижаются и устраняются.

Процесс экономической либерализации обусловлен факторами на всех уровнях:

A. Микроуровень – все более активно расширяются процессы производственной кооперации на уровне транснациональных компаний, основанные на технологическом разделении труда. Особенно это характерно для стран Восточной Азии;

B. Макроуровень – государства все более активно включаются в процесс экономической либерализации путем достижения межправительственных соглашений, расширения сотрудничества как на двустороннем, так и на многостороннем уровнях. Причем, с одной стороны, это может происходить под «давлением» частных структур, т. е. корпораций, которым необходимы более льготные режимы взаимодействия с собственными филиалами, дочерними компаниями, а также партнерами, находящимися на территории других стран, а с другой стороны, правительства могут принимать данные меры с целью стимулирования национальных производителей, создания дополнительных возможностей для расширения национального производства и, как следствие, содействовать более высоким темпам экономического роста.

C. Мегауровень – процесс глобальной экономической либерализации во многом стимулируется деятельностью международных организаций, таких как ГАТТ/ВТО, МВФ и др.

Так вкратце можно определить суть нового глобального экономического порядка, характеризующего направления экономического развития последних десятилетий. Однако гораздо более важно рассмотреть основные тенденции последних 7–10 лет, потому что в последние годы произошло, возможно, даже больше изменений, чем за предшествующие 30 лет.

По мнению Мохамеда А. Эль-Эриана – президента и главного исполнительного директора Harvard Management Company, заместителя казначея Гарвардского университета и преподавателя Гарвардской школы бизнеса, который к тому же на протяжении 14 лет являлся сотрудником МВФ, глобальная экономика и рынки сегодня находятся под воздействием трех основных структурных сдвигов, способных кардинально изменить направления будущего развития мировой и региональных экономик.

Первый структурный сдвиг, по его мнению, обусловлен «положительным потрясением в сфере производительности, связанным с растущей интеграцией крупных сегментов рабочей силы, которые находятся в развивающихся странах»⁷⁰. Именно развивающиеся страны становятся сегодня основными источниками глобального экономического роста, и в особенности это относится к развивающимся государствам Азии. Усиливающаяся интеграция рынков рабочей силы, а также процесс корпоративной интеграции, столь хорошо развитый именно в азиатском регионе, способствуют снижению издержек производства целого ряда продуктов, а соответственно, расширению экспорта, что полностью соответствует выбранной стратегии экспортной ориентации. А расширение экспортных доходов способствовало накоплению значительных финансовых средств, часть из которых, разумеется, реинвестировалась в сами корпорации с целью расширения производства, а часть шла на формирование валютных резервов страны.

Второй структурный сдвиг связан с изменением цен на сырьевые товары. Этот процесс стал следствием расширения производства, когда темпы роста спроса на сырье значительно опережали темпы роста предложения. В результате многим странам – поставщикам сырьевых ресурсов также удалось накопить значительные валютные резервы, что даже привело к «смене парадигмы», когда отдельные государства превратились из международных должников в международных поставщиков капитала. Как отмечает Мохамед А. Эль-Эриан, такое сочетание более высоких цен на сырьевые товары и более высокой производительности, а также изменение подхода к использованию профицита превратило страны с формирующимся рынком как группу в основной источник дешевого финансирования для остального мира (и, в частности, для Соединенных Штатов)»⁷¹.

Третий структурный сдвиг, по мнению эксперта, связан «со значительной и далеко идущей волной финансовых нововведений, толчком для которой послужило распространение финансовых продуктов, основанных на производных инструментах». Именно эти финансовые нововведения, которые способствовали росту взаимозависимости экономик стран мира, а соответственно, и уязвимости мировой финансовой системы, стали одной из главных причин текущего мирового экономического кризиса. Но главным следствием третьего структурного сдвига является то, что именно финансовая сфера выходит сейчас на первый план. Если раньше финансы выполняли, если можно так выразиться, исключительно посредническую роль, т. е. были неотделимы от процессов реального производства товаров и услуг, то сейчас они стали совершенно независимыми. И это во многом сказалось на характере дальнейшего глобального и регионального сотрудничества, поскольку сейчас все большее внимание уделяется именно вопросам финансовой стабильности, – глобальной и региональной.

Изменение глобальной финансовой архитектуры выразилось и в изменении характера валютно-финансовых кризисов. На особенностях современных кризисов необходимо остановиться более подробно, поскольку именно стремление предотвратить развитие подобных кризисов, желание государств «застраховаться» от негативных процессов и определяет направления экономической интеграции и сотрудничества в азиатском регионе.

На протяжении длительного времени причинами происходящих валютных кризисов считались исключительно проблемы в экономической политике стран, валюты которых подвергаются атакам. Однако бурное развитие и распространение информационных технологий привело к возникновению кризисов «второго поколения» или «психологических кризисов», которые обусловлены несоответствием объема доступной информации и возможностью человека по ее обработке. Компьютеры повысили скорость решения задач, связанных с громоздкими вычислениями, но не смогли заменить человека при выборе варианта поведения в конкретной ситуации. С другой стороны, компьютерные сети необычайно увеличили объем входных информационных потоков, и на анализ и выбор наилучшей информации для принятия решения зачастую просто не хватает времени.

Модели кризисов «второго поколения» основаны на несколько иных причинах, чем традиционные:

1) самореализующиеся кризисы, вызванные пессимизмом инвесторов в отношении проводимой властями страны экономической политики;

2) проблема «асимметричной информации», которая состоит в том, что кредиторы и заемщики обладают разной информацией в отношении ситуации на рынке;

3) валютные спекуляции участников рынка, стремящихся получить максимальный доход в минимальные сроки.

Природа самореализующихся кризисов заключается в том, что международные кредиторы самостоятельно оценивают риск вложения средств в экономику той или иной страны, причем оценка риска может основываться как на объективных (динамика макроэкономических показателей страны), так и на субъективных факторах. Сознание того, что страна представляет большой риск, приводит к расширению спрэдов, что, в свою очередь, увеличивает бремя обслуживания долга, создавая эффект снежного кома, результатом чего является долговой кризис, который в конечном счете зачастую приводит к валютному. Кризисы происходят сами собой, потому что реакция инвесторов на предполагаемый риск уменьшает возможности страны по погашению долга.

Пик самореализующихся кризисов пришелся на 1990-е гг. Некоторые кризисы не были неожиданными, поскольку в 1990-х годах у инвесторов уже не было переоцененной веры в погашение предоставленных кредитов, как это происходило в 1970-х, 1980-х гг. (когда спреды были узкими, а средняя реальная ставка процента по суверенным займам была фактически отрицательной), но некоторые – были, причем часто по субъективным причинам, проблемам «морального риска». Большинство азиатских стран в 1997–1998 гг. имели хорошие экономические показатели и узкие спреды (кризисы первого типа, табл. 4)⁷². Поэтому кризис, обусловленный потерей доверия, а не слабыми экономическими показателями, застал всех врасплох.

Таблица 4

Типология кризисов «второго поколения»

Источник: Коэн Д. Как положить конец самореализующимся кризисам // Финансы & развитие. 2004. Сент. С. 25.

Кризисы второго типа были противоположными по характеру: существовали объективные предпосылки ухудшения ситуации, о чем свидетельствуют широкие спреды, и они были связаны с серьезными долговыми проблемами. В 1990-х гг. к этой категории относились почти все латиноамериканские страны. Российский кризис (1998 г.) был кризисом третьего типа. Хотя уровень задолженности в абсолютном выражении был низким, инвесторы осознавали не только экономическую, но и политическую нестабильность, и взимали за ссуды высокий процент. Но главной отличительной чертой 1990-х гг. было отсутствие комбинации из высокого уровня задолженности и узких спредов, характерной для долговых кризисов стран Латинской Америки в 1980-х гг. Участники мирового рынка больше не оставляли без внимания крупные дисбалансы (как происходило до долгового кризиса 1982 г.), что выражалось в расширении спредов, и долговое бремя увеличивалось.

Тезис об асимметричности информации, которой обладают кредиторы и заемщики, призван объяснить валютный кризис ошибками как первых, так и вторых. Предполагается, что менеджеры кредитных учреждений всегда имеют менее полную информацию об объекте капиталовложения, чем заемщики⁷³, поэтому им трудно всесторонне оценить степень риска при предоставлении займа.

В теоретической литературе выделяются три группы проблем, возникающих в связи с асимметричностью информации: отрицательная селекция, моральный риск и поведение толпы⁷⁴.

Проблема отрицательной селекции вызвана тем, что кредиторы не могут точно оценить платежеспособность конкретного заемщика (эмитента ценных бумаг). В этих условиях они проявляют склонность платить за ценные бумаги усредненную цену, считая, что конкретный эмитент является фирмой со средними характеристиками кредитоспособности. Поэтому ценные бумаги качественных заемщиков оказываются недооцененными, а некачественных – переоцененными. В таких условиях заимствования качественных фирм снижаются, а некачественных – увеличиваются, и финансовые ресурсы концентрируются в рискованных инвестиционных проектах.

Проблема морального риска вызвана излишней верой участников рынка в поддержку в случае необходимости со стороны денежно-кредитных властей. В таких условиях участники рынка проявляют склонность к более рискованным финансовым проектам, чреватым возможными убытками. Зачастую повышение морального риска инвесторов становится следствием неадекватных действий правительства страны или политики международных институтов (в частности, МВФ). В условиях финансовой либерализации, которая предшествует формированию жизнеспособных рыночных институтов и созданию сильной системы управления и регулирования банковским и корпоративным секторами (как это было в таких странах, как Мексика, Эквадор, Россия и в ряде других стран Латинской Америки), государство, тем не менее, предоставляло существенные гарантии возврата вложенных средств в форме выпуска государственных долговых обязательств в качестве покрытия убытков вкладчиков и страхования вкладов⁷⁵. Это усыпляло бдительность вкладчиков и инвесторов, и они не считали нужным более внимательно оценивать платежеспособность отечественных банков, а следовательно, недооценивали коммерческие риски вложений. Все это приводило к накоплению ссуд низкого качества, а банки брали на себя повышенные риски.

Иногда вложения были защищены не только действиями правительств, но и международных организаций в рамках политики стимулирования привлечения иностранного капитала. МВФ часто стимулировал кредиторов к пролонгации существующих кредитов и предоставлению новых, обещая им, что долги будут возвращены полностью. Однако, обещая кредиторам, что они не понесут убытки от нынешнего кризиса, МВФ способствовал тому, что эти и другие кредиторы брали на себя излишние будущие риски (так называемый моральный риск)⁷⁶. Когда банки верят в гарантированную МВФ доступность долларов для выполнения иностранных обязательств, они не обращают должного внимания на валютный страновой риск государств-заемщиков.

Эффект поведения толпы (или «стадного повеления») проявляется на финансовых рынках в связи с тем, что «неискушенные менеджеры не в состоянии четко анализировать события и предпочитают действовать сообразно общим настроениям»⁷⁷. Исследователи предложили два основания для подобного поведения, которые базируются на индивидуальных рациональных рассуждениях инвесторов⁷⁸.

Первый опирается на цепной эффект, основанный на признании наличия у инвесторов недоступной другим информации. То есть в том случае, когда первый инвестор получает информацию об ухудшении состояния в одной сфере (например, на рынке недвижимости), это обуславливает изменение его поведения (покупку/продажу валюты с целью застраховаться от возможных убытков в будущем). Тогда под действием субъективных факторов другие инвесторы будут поступать аналогичным образом, даже если их деятельность связана с функционированием другого рынка и предпосылок ухудшения ситуации на этом рынке в данный момент нет.

Другое объяснение базируется на том, что основная часть денег управляется не самими инвесторами, а их представителями (инвестиционными фондами, взаимными фондами и проч.). «Так как вознаграждение портфельных менеджеров базируется на сравнении их результатов со средними по индустрии управления активами, управляющие активами предпочтут действовать в общерыночном направлении, даже если у них есть информация, позволяющая сделать вывод о неправоте большинства. То же самое может быть сказано и об индивидуальных инвесторах»⁷⁹.

Кризисы 1990-х гг. отмечены феноменом «стадного поведения наоборот»: существует иррациональная тенденция никак не реагировать на негативную экономическую динамику страны даже незадолго до кризиса, несмотря на достаточные основания полагать, что представляет по крайней мере риск коллапса. Одной из причин такой пассивности может быть ситуация, когда инвестиционные менеджеры меньше волнуются по поводу возможности кризиса, чем следует, так как все остальные участники рынка принимают аналогичные решения.

Особенности развития мировой экономики в конце ХХ века привели к тому, что валютные спекуляции стали одним из основных факторов макроэкономической дестабилизации мировых финансовых рынков в кратко– и среднесрочных периодах. Финансовый капитал стал наиболее мобильным фактором производства, и направляется он туда, где можно получить наибольший доход. Конвертация капитала приводит к тому, что обменные курсы оказывают огромное влияние на мировую экономику. Вместе с тем и сами курсовые колебания все чаще становятся объектом извлечения прибыли. Основному давлению со стороны спекулянтов подвергаются валюты, находящиеся в режиме свободного плавания, курс которых формируется под воздействием рыночного спроса и предложения. Но нередко валютные спекуляции становятся актуальными и для стран с фиксированным валютным курсом, в этом случае спекулятивные атаки на национальную валюту могут быть вызваны ожиданиями спекулянтов проведения правительством девальвации национальной валюты в будущем.

Смысл поведения валютных спекулянтов (в режиме свободно плавающего курса) заключается в том, что они покупают иностранную валюту по мере роста ее курса, тем самым за счет увеличения спроса еще больше увеличивая ее стоимость (и приводя к девальвации национальной валюты).

Философия валютных спекуляций предполагает расшатывание стабильности рынка, формирование ожиданий его участников и подталкивание к массовым действиям со стороны спекулянтов с целью расширения возможности игры на повышение или понижение. Валютный курс на рынке формируется не только в результате действия объективных факторов, но и под влиянием восприятия происходящих событий участниками рынка. При достижении ценой валюты объективного максимума субъективные ожидания продолжения роста котировки будут стимулировать покупку валюты и точка перелома повышающей тенденции сместится вверх.

Спекулянты выходят на рынок не с абсолютным знанием, а с предвзятым отношением к сложившейся ситуации. Растущий/снижающийся курс сам по себе создает ожидания того, что развитие рынка будет продолжаться в том же направлении. Иными словами, происходит усиление сложившейся тенденции на основе ожиданий, сформированных в результате закрепления текущего тренда. Таким образом, ожидания, формирующиеся на основе существующей динамики, дестабилизируют рыночную ситуацию путем увеличения амплитуды курсовых колебаний.

Спекуляции крупных участников рынка имеют не только внутреннюю направленность, но и приобретают характер «эпидемии», когда кризис в одной стране провоцирует атаки валютных спекулянтов на денежные единицы других стран, с которыми страна первого кризиса не имеет видимых экономических отношений.

Были предложены два «рациональных» объяснения распространения кризиса на несвязанные между собой экономики⁸⁰. Одно из них состоит в том, что страны воспринимаются как группа с общими, но не детально отслеживаемыми характеристиками. Например, латиноамериканские страны имеют похожую культуру и, вероятно, “латинский темперамент”⁸¹. Как только инвесторы сталкиваются с отказом страны с подобным темпераментом, под давлением рынка, от фиксированного курса, они могут ожидать того же от других стран с подобным «темпераментом».

Примером «региональной кризисной волны», которая является последствием данной «эпидемии», стал кризис в Восточной Азии 1997 г., заставивший Таиланд, Индонезию и Корею резко девальвировать свои валюты. В Гонконге, Филиппинах, Сингапуре, Тайване обесценение курса составило более чем 15%, а японская иена потеряла до 35% стоимости⁸². В результате изменилось направление спекулятивных потоков с периферийных рынков на центральные – американский и европейский – в поисках более выгодных условий для их размещения.

1990-е гг. сформировали две противоречивые тенденции: с одной стороны, растет доступность мировых финансовых ресурсов и увеличивается финансовая ликвидность, с другой – повышается вероятность возникновения кризисных тенденций в связи с высокой мобильностью финансовых средств и возникающим в результате дисбалансом развития, чему во многом способствует возросшая активность валютных спекулянтов. Существующие технологии и совершенствование финансовых институтов и взаимосвязей между национальными рынками позволяют мгновенно перемещать денежные средства по всему миру. От того, насколько успешно будет решен вопрос регулирования движения денежных потоков, зависит стабильность мировой финансовой системы.

Теперь перейдем к рассмотрению вопросов произошедших глобальных изменений с точки зрения Азиатско-Тихоокеанского региона. Изменение природы финансовых кризисов и, главное, сложности их прогнозирования привели к тому, что азиатские государства начали корректировать собственную макроэкономическую политику с целью создания механизмов противодействия возможным негативным последствиям, а также создания имиджа надежных рынков. Азиатские страны достигли определенного прогресса в этой области, в частности за счет перехода по мере необходимости к более гибким курсовым режимам, например в Корее и Таиланде. Но главной особенностью посткризисного развития азиатских государств стало накопление валютных резервов, которые призваны выполнять функцию буфера в случае негативных изменений конъюнктуры рынка (см. табл. 5).