Текст книги "Любовь под соусом бешамель"

Совет #5: свежую клубнику лучше подавать со взбитыми сливками

С тестом что-то не так. Или с венчиком. Или со мной и моими кривыми лапами. Сегодня меня решили осчастливить и поставили на «ответственную» должность – делать заготовку для киша с семгой. Миксером, видите ли, пользоваться категорически нельзя – «тесто любит руки». Тьфу…

Двери хлопают слишком громко. Туда-сюда снуют официанты, оглушая своими воплями:

– Салат нисуаз33
  Салат нисуаз (фр. salade niçoise) или салат с анчоусами – знаменитый кулинарный рецепт французского города Ниццы из свежих овощей, варёных яиц, анчоусов и оливкового масла. В качестве заправки в салат также добавляют лимонный сок или винный уксус.


[Закрыть] – один. Писту44
  Писту — прованский холодной соус из долек чеснока, свежего базилика и оливкового масла. Чем-то напоминает соус «песто», только без кедровых орехов. Некоторые современные варианты рецепта включают тертый пармезан, пекорино или подобные твердые сыры.
  Еще одно значение – суп, названный так из-за добавления к ингредиентам этого соуса.


[Закрыть] – два. Буайбес – четыре. Рататуй с мидиями – два. Тунец с салатом из фасоли – два. Луковый пирог – один…

Господи, а у меня с утра во рту ничего не было, кроме чашки холодного чая, которым меня напоили сердобольные повара, когда увидели, какими глазами я смотрю на еду. Даже на обычный репчатый лук в нарезке. Я проспала, и ни о каких плюшках с кофе не могло идти и речи. Я даже душ не успела принять. И теперь слипшиеся под колпаком волосы дают о себе знать, вылезая на лоб и тыкаясь в глаза.

Одна паршивая неделя закончилась, и началась вторая. Такая же по паршивости. Если не хуже. Потому что Доминик пропал: и не звонит, и не появляется в соцсетях. А я не могу его винить.

Завтра выходной. Хоть это радует. Главное – дожить до вечера. Курить хотелось до дрожи в пальцах, но времени на «подышать воздухом» нет. Помешивая тесто, я каждые пять секунд смотрела на часы, но помогало это мало.

Когда до завершения трудового дня оставался час, позвонила Мишель с просьбой-требованием приехать к ней и поговорить.

– Ты меня, конечно, извини, но я на работе. Закончу в десять. Выберусь из центра к одиннадцати. Вопрос – ты издеваешься?

– Тогда я к тебе приеду.

– Нет, спасибо. Сегодня я никого не хочу видеть. Иначе мы поссоримся. И надолго.

Никаких сестер. Только шардоне, ванна с клубнично-ванильной пеной, махровый халат, сигареты и мурчащая Матильда на коленях.

– До чего ж ты противная.

– Судя по голосу, ты довольна жизнью, а значит, все живы и здоровы, посему нет необходимости изливать душу посреди недели. Я завтра выходная. Приезжай. С места не сдвинусь.

– Хорошо, буду у тебя около семи вечера. Устроит?

– Вполне. Не обижайся.

– Можно подумать, я не знаю свою сестру, – фыркнула в трубку Мишель. – Целую, Мими.

– Иди ты, знаешь куда… – но мой рык пропал втуне – двойняшка уже отключилась.

За мыслями о том, чем так настойчиво жаждала поделиться сестра, последний рабочий час пролетел незаметно. И наконец – свобода!

Выйдя на улицу, я дрожащими руками прикурила, вздохнула с облегчением, затянувшись, и закрыла глаза. А когда соизволила посмотреть на окружающий мир, сквозь пелену дыма увидела Доминика, прислонившегося к своему пежо. Поперхнувшись дымом, закашлялась и сделала шаг назад от неожиданности.

– Привет. Решил устроить сюрприз.

– Не думала тебя снова увидеть, – прокаркала я, прочистив горло.

– Почему? – искренне удивился парень. – Из-за того, что я не звонил? Прости, куча заказов навалилась. Но я помню, что завтра у тебя выходной, вот и…

– Извини, но сегодня я не в состоянии куда-либо идти.

– Понимаю. Тогда позволь подвести тебя.

– Это можно, – подумав, кивнула я.

Уселась на пассажирское сиденье, пристегнулась, и тут же мне под нос сунули букет золотистых роз. Терпкий аромат окутал меня, и я сразу расслабилась.

– Не знал, какие цветы ты любишь, но эти розы определенно похожи на тебя. Нежные, рыжие и пахнут выпечкой.

– Не знаю даже, воспринимать ли это как комплимент, – я улыбнулась.

– Воспринимай как непреложную истину, – Доминик подмигнул и повернул ключ зажигания. – Погнали, что ли. Домчу с ветерком.

Вот и на транспорте сэкономила…

Все полчаса пути я мучительно соображала, приглашать ли его на кофе. Я конкретно задолбалась, но букет и бесплатная доставка до дома смягчили настроение. Доминик тоже задавался этим вопросом, судя по его задумчивому взгляду, когда машина остановилась у моего подъезда.

– Понимаю, что ты устала, но мне бы хотелось заглянуть к тебе, посмотреть обстановку, сравнить с тем, что я успел нафантазировать…

– У меня бардак.

– Ты думаешь, этим можно напугать холостяка? – фыркнул он. – Впрочем, я вижу, что ты еле сидишь. Давай так. Я помогу тебе подняться, проконтролирую, чтобы ты не упала, одним глазком заценю прихожую, и уйду.

– Про падение – не в бровь, а в глаз. Я знала, что ты не забыл мои полеты.

– Естественно, нет. Особенно второй. И это было уже не смешно.

– Все потому, что я – неуклюжая калоша.

– Глупости. Ты очень изящно падаешь.

Умеет уговаривать, чертяка. Комплимент моим корявым ногам решил все.

– Идем, – я стремительно вывалилась из автомобиля, не дожидаясь, пока он подаст мне руку. Решительность может испариться в любую секунду, так что ждать я не могла.

«Изящно падающая» я взлетела по лестнице на третий этаж, распахнула дверь и, пока желание пригласить Доминика не улетучилось, пропустила его в квартиру.

– О, привет, милая, – обратился он к кому-то. От усталости я не сразу поняла, с кем он болтает. Пока он не обернулся ко мне с Матильдой на руках. Эта предательница прижалась к его плечу и, зажмурив глаза, довольно мурлыкала. – Она прелестна. Ты не говорила, что с тобой живет такая красотка.

– Мужчины, как правило, равнодушны к кошкам.

– Я – исключение. Обожаю их.

Все. Надо выходить за него замуж!

– Чай, кофе? Вино?

– Ты ни о чем не беспокойся. Я сам тебя напою, чем скажешь. Если позволишь похозяйничать на твоей кухне. А ты отдыхай.

– Да ради Бога.

Ванну придется перенести на завтра. Но душ принять обязана. И лишь стоя под прохладными водными струями, я запоздало представила, как возвращаюсь в пустую комнату, а в квартире ни денег, ни украшений, ни ноутбука. Хотя, ни первого, ни второго здесь особо не водилось. Так, мелочь на бытовые нужды и шкатулка с бижутерией и парой золотых сережек. Но вот ноутбук…

Никогда я с такой бешеной скоростью не смывала с себя гель. Но когда остервенело терла себя полотенцем и накручивала тюрбан на волосы, почуяла аромат свежесваренного кофе. Накинув халат, осторожно заглянула на кухню. На столе уже стояли две чашки с дымящимся напитком, запах которого мог свести с ума любого.

– Я решил, что кофе тебе не помешает. Тут очень уютно. Очень так… по-домашнему, что ли. О, милый халатик.

– Спасибо. Я сейчас переоденусь и вернусь.

– Да не стесняйся. Ты – дома, и чувствуй себя так. Я люблю девушек в домашних прикидах: растянутых футболках, шортах…

Да как скажешь!

Переодевшись в видавший лучшие времена линялый сарафан, я расчесала мокрые волосы, закинула их за спину и вернулась на кухню.

– Ну как? Жизнь хороша? – улыбнулся Доминик.

– Определенно лучше, чем час назад, – я вернула ему улыбку, присаживаясь за стол.

– Не волнуйся, я не задержусь надолго. Просто соскучился. Попьем кофе, и я убегу.

– Если я могу ходить при тебе в умирающих от старости шмотках, ты мне никогда не помешаешь, – вытаскивая из пачки сигарету, доверительным тоном сообщила я. – А еще у меня есть вино. Будешь?

– Ну, если ты угощаешь…

Я достала бутылку, Доминик, пошуршав на полках, которые я ему показала, – бокалы. Затем включил легкую музыку на телефоне, разлил вино и протянул мою порцию.

– За окончание работы и предстоящие выходные!

– Согласна.

Мы болтали ни о чем, и обо всем на свете. Беседа неспешно текла в воздухе, обволакивая нас мягкой паутиной расслабленности. У ног Доминика сладко посапывала Матильда. Я прислушивалась к ее сопению, и сердце робко замирало в счастливом томлении. Лишь бы не спугнуть.

Хотела ли я эротического продолжения вечера? Скорее, нет. Настроение слишком умиротворенное для этого. Нам и так хорошо. Я чувствовала, что и Доминик настроен так же. Или мне хотелось так думать. Не важно. В любом случае, если он не против такого развития наших отношений, сегодня обойдемся без сближения. Растянутое домашнее платье и посиделки с кошкой на кухне – не сюда. Мне нужна чувственная музыка, соблазнительное неглиже и клубника с шампанским.

Но мне все равно хорошо. Очень.

Мы расстались под утро, когда я уже клевала носом и норовила уткнуться физиономией в стол. Доминик осторожно поцеловал меня в губы и попрощался, пожелав приятных сновидений.

И снова о своем, о девичьем, – все-таки он лапочка.

Совет #6: не пытайтесь замаскировать подгоревшее блюдо пряностями – прогорклый вкус только усилится

Проснувшись в час дня, с удивлением почувствовала себя бодрой и полной сил. Правда, вспомнила, что меня сегодня должна посетить сестра, и слегка пала духом. Я Мишель очень люблю, но в связи с ее вечными попытками научить меня жизни, морально готовлюсь к встречам с ней дня за два-три. Этот визит практически застанет меня врасплох. Тем более, у нее какой-то важный разговор. Ничего хорошего от этой беседы я не жду.

Наспех позавтракав остатками вчерашних плюшек, принялась за уборку. Это тоже один из минусов предстоящего рандеву. Я так и так планировала навести в квартире порядок, но тот факт, что главным образом сейчас стараюсь ради въедливых глаз сестры, навевал тоску. Хотя тут же решила, что приготовлю для Мишель что-нибудь вкусненькое, и настроение моментально подпрыгнуло вверх. Тряпка для пыли и швабра уже не вызывали прежнюю ненависть.

Наспех покидав вещи в шкаф, а мелочевку распихав по ящикам, махнула тряпкой по поверхностям, и скользя по влажному полу, понеслась на кухню. Здесь-то я и оторвусь по полной.

После недолгих размышлений решила соорудить тиан по-провансальски55
  Тиан по-провансальски – разновидность рататуя, но в отличие от него, овощи режутся не кубиками, а кружками, и выкладываются в одноименную глиняную посуду для запекания.


[Закрыть]. Хотелось, конечно, что-то посущественнее, например, доб66
  Доб – это классическое прованское (или, в более широком смысле, французское) рагу, приготовленное из недорогой говядины или баранины, тушенной в вине, овощах, чесноке и прованских травах, и традиционно приготовленное в добьере, специальном горшочке для тушения.


[Закрыть] – рагу с говядиной. Но перед готовкой мясо и овощи нужно мариновать в вине, а затем тушить несколько часов, которых у меня уже нет. Да и наша местная разновидность рататуя для Мишель – более предпочтительная пища. Диетическая. Впрочем, я это блюдо тоже люблю. И, чего греха таить, отменно готовлю.

После ревизии холодильника выяснилось, что для полного счастья у меня как раз все есть. Порезав кружочками помидоры, кабачок, два баклажана, лук и перец, я сложила все в глиняный горшок, приправила чесноком, тмином, розмарином и гвоздикой и запихнула в духовку. Белое совиньон блан отправилось охлаждаться в холодильник. Сестра пьет исключительно белое. Исключительно сухое. Да, согласна – с ней непросто.

Настал черед второго этапа – выбор наряда. К приходу Мишель готовимся, как к визиту английской королевы. А как же? У меня совсем нет желания целый вечер смотреть, как она закатывает глаза и недовольно морщит нос, поджимая губы. Это дико раздражает и напрочь отбивает аппетит.

Джинсы и футболки, в которых так удобно вечером ужинать – определенно нет. Платья для прогулок свободного покроя, скрывающие все мои недостатки – исключено. Обтягивающее и декольтированное – Боже, даже думать о таком не смейте!

Решила, что строгого покроя юбка и блузка в стиле кэжуал подойдут. Хотя бы обойдусь без ее раздражающего цыканья.

Пока я перебирала содержимое шкафа, большая стрелка незаметно подползла к семи. Открыла вино, села за стол и с трепетом принялась ожидать Мишель Великолепную.

Надо полагать, у вас сложилось превратное мнение о моей сестре. Нет, я ее люблю. И знаю, что она меня – тоже. Мишель очень поддержала меня во время непростого периода с Винсенто. Без нее я бы сошла с ума, под давлением родителей, сразу вставших на сторону «пусечки Винса».

Наша любезная мадам Мартен ни в какую не соглашалась признать мою правоту. «Да все они гуляют». Эта фраза до сих пор наводит на кое-какие размышления о родительских взаимоотношениях, но докапываться до истины я не стала.

Мишель же отреагировала с бурным негодованием, даже ограничила наши с мамой встречи, чтобы, не дай Бог, она уговорила меня простить Винса. Мужа, пытающегося время от времени броситься мне в ноги, она не подпускала ко мне ни под каким предлогом. И не зря. Время от времени мне безумно хотелось плюнуть на все и польститься на его вкрадчивые обещания. И не из-за маминых воплей о том, как сложно в моем возрасте найти себе другого мужа, ведь я уже не молода… Нет. Просто потому, что я его любила. Он это прекрасно знал и бессовестно этим фактом пользовался.

Да и черт с ним!

Ровно в семь и ни секундой позже раздался звонок в дверь. Мадам Пунктуальность снова оправдала свое гордое звание. Я с улыбкой открыла, и тут же ошарашенно отскочила в сторону, позволив сестре стремительно влететь в прихожую. Так быстро она никогда не двигалась, и под ложечкой противно заныло – не иначе что-то случилось.

– Есть что-нибудь выпить? – произнесла Мишель вместо приветствия, и не утруждая себя снятием обуви, прошмыгнула на кухню.

Мимоходом глянув в зеркало, я увидела свои выпученные глаза и помотала головой, как цирковой ученый медведь, пытаясь прийти в себя. Это не моя сестра. Какой-то двойник, похожий на нее, но с совершенно чужим характером. Здесь замешаны инопланетяне, не иначе. Или заговор искусственного интеллекта… Мне даже стало страшновато идти за ней. Но так как квартира все-таки моя, пришлось. К тому же, я всерьез опасалась за жизнь Матильды.

А если совсем серьезно, то мне до смерти любопытно узнать, чем же вызвано такое странное поведение.

Пока я мялась у входной двери, Мишель успела похозяйничать и разлила вино по бокалам, залпом осушив свой, прежде, чем я успела сказать хоть слово. Посмотрела на меня, прямо в глаза, что меня тоже несказанно смутило и, рухнув на стул, выдала:

– Я ухожу от Грегори.

Вот теперь пришел и мой черед падать, куда придется. Хорошо хоть, умудрилась приземлиться не мимо стула.

– Что? Зачем? Почему? Почему? Зачем? – кроме бессвязных повторяющихся вопросов я ничего из себя выдавить не смогла.

– Я встретила потрясающего человека…

– Ты и раньше их встречала. Но что-то никто пока не надоумил тебя уйти от мужа.

Да, моя сестренка, так жестко журившая в свое время Винса, сама высокими моральными устоями не отличалась. Но я смирилась и перестала ее осуждать. Ее жизнь, а не моя. Со своей бы справиться для начала…

– Я его не люблю. И никогда не любила. Мы с ним разные. Очень.

– Ну-ну. А не ты ли десять лет назад протестующе вопила на слова мамы о том, что он скучный? И что ты в него влюблена без памяти?

– Это было в прошлой жизни.

– Хорошо. Зная тебя, советов давать не буду. Тогда чего ты хочешь от меня? В то, что ты пришла просто поделиться печалью, верится с трудом. Тебе это не нужно.

– Ты кругом права, кроме одного момента. Совет все-таки мне необходим.

Итак. Мир перевернулся. Завтра война? Или снег в июле? Мишель. Просит. Моего. Совета. Срочно мне книгу рекордов, это надо записать!

Сестра увидела мои обалдевшие глаза и сочла нужным продолжить, взглядом уткнувшись в столешницу:

– Насчет Грегори…

– Как ему преподнести? Но это не ко мне вопрос. Я никогда никого не бросала.

– Вот именно! И ты знаешь, как это больно, когда уходят. Знаешь, как никто другой. Поэтому мне нужно знать, как сделать так, чтобы смягчить свои слова?

– Спасибо. Ты сейчас мне тоже сделала больно. У тебя талант. Ничем и никак ты смягчить их не сможешь, если он тебя любит. Ничем и никогда. Только время поможет. И лучше не тянуть. Если он узнает об этом не от тебя, рана будет глубже и болезненней. Да и скорей всего, он уже сам понимает: что-то не так.

– Дело даже не в измене. Мне кажется, он всегда каким-то образом узнавал, – да ты просто особо не прячешься, сестренка… – Как мне сказать, что я хочу развод?

И смотрит так жалобно на меня… Да чем же я помогу тебе, Мишель?

Я не узнавала сестру. Она всегда отличалась от меня и родителей своей хваткой, целеустремленностью и холодным сердцем. Даже в детстве она не плакала, как бы сильно не ушиблась. Ее мало, что трогало. Она всегда добивалась своего, не важно, какими методами. И только ее близкие имели иммунитет – она никогда не причиняла нам вреда, вольно или нечаянно. Но мама с самого детства твердила, что Мишель станет карьеристкой, и внуков от нее не дождаться. Поэтому мы все впали в шок, когда она выскочила замуж в двадцать три года. Притом за человека, старше ее на десять лет. Мадам Мартен всегда думала, что первой буду я. А ваша покорная слуга до сих пор болталась, как хвост от кобылы…

И вот сейчас Мишель, та, которую вы редко увидите плачущей или заливающейся смехом, сидит передо мной с понурым видом, в глазах блестят впервые за тридцать три года вырвавшиеся наружу слезы. Точно, подменили. Это не она.

– Если ты так опечалена всем этим, может, стоит повременить? Разорвать-то всегда проще, чем сшить обратно. Не будешь жалеть о том, кого потеряла?

Хотя я б на месте Грегори давно ее послала. Но он слишком мягкий и покладистый. И слишком сильно любит эту занозу в заднице. Другие бы назвали его тряпкой, но не я. Мне он всегда нравился. И при каждой встрече я думала, что не ту сестру он выбрал, ой не ту… Хотя мне во времена его сватовства к Мишель нужны были сволочные парни, которые будут об меня вытирать ноги. И мало, что изменилось с тех пор. Винс тому большой пример…

Так что я бы на Грега и не взглянула. При шапочном знакомстве он кажется действительно скучным и… никаким, в общем. Это потом, когда я увидела его в семейной жизни, узнала получше. А так, после первого же свидания я бы сделала ручкой. Или сбежала прямо во время рандеву.

– Я не знаю, как ему об этом сказать. Но чем больше я думаю обо всем этом, тем сильнее понимаю, что не могу жить с ним в одном доме. Он раздражает меня, понимаешь?

– Может, временно поживешь в съемной квартире? А ему наплети что-нибудь. В духе «у меня конференция патологоанатомов в Париже».

– Примечательно, что ты не предлагаешь пожить у тебя.

– Привет. На моих пяти квадратных метрах? Мне тут и с Матильдой порой тесновато.

– Да я шучу, не бери в голову. А если серьезно, предлагаешь взять передышку?

– Именно. Взвесь все «за» и «против». Иначе потом можешь остаться ни с чем. Поверь на слово, то, что ты собираешься ему сказать, разобьет его сердце. С учетом его чувств к тебе, возможно, навсегда. Я не призываю оставаться с ним из одной только жалости. Просто подумай. Вспомни те его черты, из-за которых ты согласилась выйти за него. А бросить его ты всегда успеешь.

Едва ли я сама верила своим словам. Мишель не станет ждать. Ей подавай все и сию же секунду. И если она решилась на развод, она это сделает. Да, жить с нелюбимым – врагу не пожелаешь. Но вот точно ли это так? Или ей просто затмила сердце и то, что внизу живота, новая влюбленность? Несмотря на кажущуюся холодность и бесчувственность, она – та еще штучка. Правда, упорно считает, что секс без обязательств – это не измена. И Грегори ходить налево не запрещала. Только вряд ли он хоть раз воспользовался своим правом.

Долго сидеть у меня она не стала. От еды, само собой, отказалась. Но зато настояла, чтобы я на выходных познакомилась с ее новым кавалером. На кой черт он мне сдался?..

А я, в растрепанных чувствах, осталась ждать Доминика. Хотя настроение для свидания было самым неподходящим.

И почему я все-таки не перенесла нашу с ней встречу?

Совет #7: в овощной салат можно добавить ваниль для придания пикантности вкусу

Я все-таки перенесла нашу встречу на следующий день. Иначе мои хмурые взгляды и ворчание отпугнут его надолго.

Да только и утром настроение не улучшилось. Я плохо спала ночью, встала разбитая, с ощущением раздутой, как воздушной шарик, головы.

Я понимала, что это не моя проблема, и Мишель никогда не захочет, чтобы она даже отдаленно стала моей, и что сестра – взрослая девочка, и сама во всем разберется. Но она поделилась со мной, оказав этим честь, и мое сердце сочло себя обязанным переживать за нее.

Утренний кофе казался горелым. За булочками желания идти не нашлось, как глубоко внутрь себя я ни смотрела. Запнувшись о трущуюся рядом Матильду, чуть не влетела головой в раковину. Удачное начало дня.

С трудом заставила себя помыть голову к приходу Доминика. Правда, процесс затянул меня, отвлекая от сердечных терзаний сестры, и я провела в ванной больше часа: маски, скрабы и прочая лабуда из серии «мы сделаем вас неотразимой, но нищей».

Потом настроение снова вернулось к нулевой отметке. Я завернулась в халат и погрузилась в минор.

Из горьких раздумий меня вырвал звонок в дверь. В подъезде обнаружился сияющий Доминик с букетом ярко-синих ирисов. Моя кислая физиономия заставила сникнуть и его.

– Эй, что случилось?

– Ничего серьезного. Последствия визита сестры.

– А настроение почему никакое?

– Ты просто не знаешь ее.

– Так познакомь.

– В следующий раз как-нибудь. Знаешь, что-то мне не хочется сегодня…

– Отставить! – рявкнул он, правда смягчил рык улыбкой. – Я не позволю тебе сидеть здесь и киснуть в четырех стенах.

– Но…

– Никаких «но». Мне, кстати, нравится твой наряд, но я бы посоветовал тебе что-нибудь поярче. Мы поедем в одно зажигательное местечко…

– Доминик, я правда не хочу… – жалобно мяукнула я.

– Правда? Хм… Тогда… Минутку, я сделаю пару звонков. Это в любом случае входило в программу, но мы тогда сразу туда и рванем… – с этой загадочной фразой Доминик вышел обратно в подъезд, бросив меня в недоумении и печали.

Куда? Зачем? Почему? Оставьте меня в покое все…

Через две минуты его жизнерадостное лицо опять выглянуло из-за двери.

– Возьми что-нибудь теплое с собой. А еще – купальник и пижаму. Ты же завтра не работаешь? Можем остаться там на ночь.

– Где это – «там»? – не выдержала я и отлепилась наконец от стены, куда меня пришпилило моральной усталостью после визита Мишель.

– Увидишь. Не хочу портить сюрприз.

Ненавижу сюрпризы…

И все-таки ему удалось меня расшевелить. Нехотя, но собрала вещи: купальник, в котором не стыдно как раз только ночью, старенький кардиган. Невзирая на внутреннее огромное желание надеть что-нибудь открытое и сексапильное, натянула джинсы. В них бегать удобнее, если что.

Насыпала Матильде побольше еды, обновила воду. Убрала рагу в холодильник. Вдохнула-выдохнула и заявила Доминику, что можно идти.

Через пятнадцать минут мы остановились у набережной Старого Порта. Вечером, на закате, вдали от общественных мест.

Подозрительнее и быть не может.

И тут я увидела ее. Настоящая красавица. Белоснежная, изящная. Надежная. С такой хоть на край света.

– Она… твоя?

– Нет, арендовал у приятеля.

– Как ее зовут?

– «Анжелика».

Ну, естественно. Я почему-то была в этом уверена. Ей очень подходит это имя.

Но… какого черта мы стоим перед красоткой «Анжеликой», пятнадцатиметровой моторной яхтой, посреди вечерней пустоты?

Не то, что бы… Но очень подозрительно…

И тут во мне проснулась одна из моих очень противных сторон. Ворчливая недотрога.

– Ты меня видимо, не за ту особу принимаешь. Я не из тех дамочек, которых можно взять с собой потусить на яхте, напоить и затем отжигать всю ночь.

– Я тебя такой никогда и не считал. И вообще ты сейчас меня очень обидела своими подозрениями.

– Тебя пожалеть?

– Было бы неплохо.

– Как-нибудь в другой раз.

– Какая ты… – протянул разочарованно Доминик.

– Что? Договаривай. Какая? Скучная?

– Нет, я не это…

– Мне страшно. И я не скрываю этого. Я тебя вижу четвертый раз в жизни, и это второе свидание, но я даже не знаю, свидание ли, так как мы с тобой даже не целовались, как следует. Съездили на танцульки, выпили дома по бокалу вина и все, и я не вполне уверена, что это за отношения, и что последует дальше, и сейчас мне…

– Я все понял, – прервал он мою речь, которую я выплескивала из себя на одном дыхании, без пауз. Резко притянул к себе и поцеловал. Что ж. Такие паузы меня устраивают. На этот раз губы были многообещающе настойчивы, но без грубости.

– По порядку, – строгим голосом начал Доминик, оторвавшись от меня. – Если боишься, мы можем развернуться и посидеть в клубе. Но я бы хотел провести с тобой вечер и ночь наедине. Без раздражающих людей, снующих туда-сюда. Потому что у нас отношения, если ты еще не заметила. И чтобы не осталось никаких вопросов – мы встречаемся. Так понятней?

– Вроде да, – буркнула я, вперив взгляд на носок балетки, которым я смущенно елозила по земле.

– У тебя нет морской болезни?

– Вроде нет… – похоже, я растеряла весь словарный запас.

– Ну, так что? Поднимаемся на борт или едем тусоваться в центр?

Я лихорадочно соображала, что же делать, и беспомощно смотрела на яхту. Да, мне безумно хотелось туда попасть. Мне казалось, это будет очень романтично. Да, сегодня я готова к продолжению, и морально, и физически. Не зря же я сегодня брила ноги…

Но, с другой стороны, все доводы «против» я уже привела Доминику. А вдруг он маньяк? Не то, чтобы я постоянно с ними сталкивалась, но любой первый раз может стать последним.

Господи, о чем я думаю? Рядом со мной стоит парень, от которого я без ума. Предлагает провести восхитительный вечер в месте, о котором любая не здравомыслящая девушка может мечтать. А я думаю о том, как он будет меня расчленять на камбузе…

– Первый вариант, – глубоко вздохнув, решительно повернулась к нему. – Пошли. Пока не передумала.

Когда спускалась с палубы к жилым помещениям, долбанулась головой о переборку. Но это не помешало мне обшарить все вдоль и поперек и убедиться, что кроме нас здесь больше никого нет.

Всегда поражалась, как конструкторы умудряются сделать такие просторные каюты внутри небольших с виду лодчонок. Не иначе познали магию измерений, как в книжках и фильмах фэнтезийного жанра.

Здесь располагались кухня и две жилых каюты. Одна из них – гостевая спальня, вторая – столовая-кабинет-гостиная с шикарным диваном, на котором с успехом можно расположиться на ночь.

Стены обшиты панелями из бука. На полу бежевые и очень мягкие ковры, в которых так приятно тонут босые ноги. Неброские морские пейзажи в простых рамках. Белый столик из пластика, на котором… ох… Как только я узрела столик, остальное убранство перестало меня волновать. Потому что на нем очень эротически расположилась всяческая вкуснятина. Сырная тарелка, ломтики нежнейшей розовой ветчины, фуа-гра77
  Фуа-гра́ (фр. foie gras «жирная печень») – специальным образом приготовленная печень откормленного гуся или утки.


[Закрыть] с черносливом на тостах, сладкое бордо. Но взгляд задержался и окончательно утонул совсем на другом – стопке из макарон88
  Макарон – французское кондитерское изделие из яичных белков, сахара и молотого миндаля. Обычно делается в форме печенья; между двумя слоями кладут крем или варенье.


[Закрыть] и вафельных трубочках с клубникой и сливками. Боже мой… Я умерла. Определенно. И попала в рай.

От плохого настроения не осталось и следа. Оно испарилось, как утренняя дымка с восходом солнца. При виде такого изобилия я испытала готовность отдаться Доминику прямо на верхней палубе. Говорят, что путь к сердцу мужчин лежит через желудок. И не только у них. Мы, женщины, тоже падки на угощения.

Пока я умилялась над накрытым столом, Доминик завел двигатель, направляя «Анжелику» в открытое море. Я нашла в себе силы оторваться от созерцания угощения и на негнущихся от переполнявших меня эмоций ногах поднялась на палубу.

Улыбнувшись моему диджею, облокотилась на поручни и закурила. Солнечный диск спускался все ниже к водной глади, и золотистая дорожка от его отражения раскинулась перед рассекающим волны носом яхты. Красиво… Я оглянулась. Старый Порт удалялся, и пришвартованные корабли стали казаться игрушечными. Я затянулась, и вдруг подумала, что такого потрясающего свидания у меня еще не было. И сразу закралась мысль, а надолго ли это? Да, умеет слабый пол выбрать момент для размышлений о горьком гипотетическом будущем. Надо бы наслаждаться вечером и приятной компанией, но нет. Мы уходим в себя и пытаемся прикинуть, как долго продлится эта сахарная идиллия. И сразу так грустно становится…

– Ты чего притихла? Снова страшно?

– Нет, просто задумалась о наших отно… – молчи, Моник, молчи-и-и! Опять все испортишь! – О нашем разговоре с сестрой.

– Если тебя так это напрягает, поделись. Может, станет легче.

– Она хочет развестись с мужем из-за нового приятеля.

– Бедняга, – усмехнулся Доминик.

– Кто? Муж?

– Нет. Я о бедолаге, который даже не подозревает о матримониальных планах твоей сестры.

– С чего ты взял, что она сразу же собирается замуж снова?

– Обычно так и бывает. Парень думает, что нашел отличное развлечение на несколько ночей, может недель. Но если девица уходит от мужа, значит, имеет в мыслях заарканить новенького. Иначе, зачем разводиться? Короче, незадачливого любовника ждет большой сюрприз.

Я задумалась. Не столько о сестре, сколько о богатом опыте общения Доминика с замужними дамами.

– Не переживай. Парень, скорей всего, попрощается с ней, как только она заявит о чем-то подобном. И тогда, возможно, она передумает и не уйдет от мужа.

– А если этот самый парень только и ждет такой возможности?

– Девяносто процентов, что нет. Как правило, с замужними встречаются, потому что это секс без обязательств. Никто никого не потащит под венец.

– Целая наука…

– А как же. Ладно, хватит о твоей сестре. Тебе здесь комфортно?

– Да… – слегка покривив душой, ответила я. Потом, тряхнув гривой, решительно настроилась на позитив. Попыталась, по крайней мере.

Мишель выходила из головы неохотно. Но Доминик помог этому свершиться, заглушив двигатель и присоединившись ко мне. Предложил искупаться в ночном море, но я вначале долго и испуганно трясла головой, боясь полуночных тварей, которых сейчас и с огнем не разглядишь. Но он с таким наслаждением фыркал в волнах, что я не выдержала искушения. Да и что может случиться в такой чудесный вечер? Мне казалось, что ничто не сможет испортить это свидание. К тому же, ночь – прекрасный шанс оголить телеса достойно, ведь все выпирающие при свете дня недостатки будут скрыты. Поэтому я после недолгих терзаний переоделась в купальник и осторожно спустилась в воду.

Парное молоко – избитый термин, но зато интернациональный. И у меня не хватит словарного запаса, чтобы описать это чудесное ощущение иными фразами. Блаженство. И когда ты уже внизу, страх постепенно уплывает прочь. Страшно начать. А когда уже отступать некуда, принимаешь ситуацию. Я и приняла. К тому же, рядом был Доминик.

А когда подплывший поближе диджей обнял меня и медленно начал перемещаться поцелуями от губ до ключицы, я и вовсе думать забыла о морских скатах, акулах и иже с ними.

Мокрые и дрожащие то ли от холода, то ли от возбуждения, мы упали на диван в каюте-гостиной, и сотни незримых бабочек опустились на влажную кожу. Они жили в его пальцах и губах, языке, и в волосах, куда я запустила ладони в порыве чувств.

Не хочу опускаться до пошлостей бульварных романов вроде «его орудие очутилось в моих недрах, и я затрепетала от восторга». Я не осуждаю ни авторов этих книг, ни сорт женщин, которые их любят. Нет. Я и сама грешна, каюсь – читала. Особенно они выручают во время вынужденного одиночества.

Я не трепетала от восторга. Но мне было хорошо.

Потом Доминик перенес все лакомства на столик верхней палубы, и мы сидели там, закутавшись в простыни, ели без помощи столовых приборов, пили безумно вкусное вино, смеялись и переглядывались.

Мои волосы от воды превратились в прическу морской ведьмы, а пальцы перепачкались паштетом и сливками, но эти мелочи только добавляли шарма ночной романтике.