Текст книги "Братство зеркального отражения"

8
Вишисуаз

Утренние съемки, разумеется, прошли из рук вон плохо – Гарик сбивался, то и дело останавливался, у перенервничавшего Тима в руках гуляла камера, а Рэм едва не выронил микрофон, причем в тарелку с блинчиками. Да и кафе, которое выбрали для съемок, оказалось так себе, максимум на троечку, но Гарик, против ожидания, ругать его не стал, завтрак всё-таки кое-как похвалил, и, едва закончили со съемкой, отдал приказ брать вещи, нести в машину, и – выезжаем.

– Погоди, а подводку снять, приветствие? – спросил Тим. – А панораму с дрона? Гарь, ты чего вообще?

– Ты вчера памятник снимал? И город тоже? – спросил в ответ Гарик. Тим кивнул. – Вот и наложим дорожку с подводкой, не обязательно меня в кадр в этот раз. Ребята, поехали отсюда, а? – попросил он едва ли не жалобно. – Мне не по себе. Совсем не по себе. Потряхивает.

– Знаешь, когда на меня на улице напали, меня тоже потряхивало, – напомнил Тим. – Однако довольно быстро прошло. Гарь, они же просто мебель поломали, нас же никто не тронул!

– А надо, чтобы ещё и нас тронули? – возмутился Гарик. – Не, ну на фиг. Поехали, доберемся побыстрее, и сразу это жабковое кафе поедем снимать, – сказал он решительно.

– Меня, если честно, тоже потряхивает, – признался Рэм. – Помните, как месяц назад рядом со мной стекло упало? Ну, когда мы ехали в клуб, вы вошли, а я задержался у входа…

– Ну, помним, – кивнул Тим. – И что?

– Тогда меня тоже потряхивало. И, ребята… а не часто ли с нами стала случаться всякая дрянь? – спросил Рэм. – Я сейчас прикинул, за последние три месяца уже раз десять точно что-то было.

– Да ладно. Хотя… – Гарик нахмурился. – Вообще, да. Птица, которая об окно разбилась, когда я в студии один был, на кухне чай пил. Потом… Рэм, ты говорил, что-то по вентиляции бегало, да?

– Ну да, и не просто бегало, оно ещё гремело чем-то, – Рэм поморщился. – Стекло это, потом машина, потом ключи, которые в замке ломались, на Тима вон напали, теперь гостиница. Что-то мне это совсем не нравится.

– Думаешь, кто-то нас преследует? Но мы ведь никого не видели! – Гарик потёр висок. – А ведь и впрямь, реально чертовщина.

– Как в фильме, название забыл, – Тим щёлкнул пальцами. – Ну, там компанию девушек демон вроде бы преследовал, и в результате перебил их всех, хоть и с первого раза.

– Тьфу на тебя, придумал тоже, – Гарик с досадой поморщился. – Мы, слава всем богам, не в фильме, это просто жизнь, и не более того. Может, конкуренты пакостят?

– С чего бы? – удивился Тим. – Ты, вроде, никого не ругал особенно, а уж наши с Рэмом рожи так и вообще почти никто не знает. За что нам мстить?

– Понятия не имею, – признался Гарик. – Может, хейтеры? Или завидует кто-то? Или психованный какой-то за нами гоняется? Но всё равно, уехать хочется, и поскорее. Мне тут не по себе.

– Если честно, нам тоже, – признался Тим. Ободряюще улыбнулся Гарику, хлопнул его по плечу. – Не трепещи, Гарь, прорвёмся. Тем более что мы команда, сильные, мощные, и всё такое. А послезавтра нам с Рэмчиком уже можно будет пить, устроим себе разгрузочный вечер, и ты сам не заметишь, как приободришься. Вот увидишь.

– Спасибо, Луна, – улыбнулся Гарик. – Что бы я без вас двоих делал…

– А что обычно без друзей делают, – хмыкнул Тим. – Два варианта. Либо закисал в одиночестве, либо позвал бы в гости симпатичную леди, размера этак четвертого, и…

– Пошляк ты всё-таки, Тимыч, – вздохнул Гарик. – Лучший друг, и тот пошляк.

– Кончайте препираться, смотрите, что я нашел, – позвал Рэм. Они уже стояли у машины, и, пока Гарик с Тимом обсуждали пиво и дружбу, Рэм забросил в багажник кофры, и сейчас читал что-то с телефона. – Ну, то есть не совсем я нашел, но…

– И чего ты нашел? – спросил Гарик.

– Это жабье кафе… Гарь, не поверишь, но это концепт самого Феликса.

– Чего?! Да ладно, – Гарик выудил у Рэма из рук телефон, и уставился в строчки на экране. – Кто такая эта Ксюша?

– Девчонка одна, – отмахнулся Рэм. – Неважно. В общем, она нарыла инфу, что «Жабку» делал Феликс, он же ставил в ней меню, и прогонял все позиции с поварами двое суток.

– О-фи-геть, – прошептал Гарик.

– Феликс? В каком-то селе? – не поверил Тим. – Быть не может.

– Может-может, – покивал Гарик. – Это тебе не Кубки Мэрдока раздавать богатым ресторанам. Он что угодно может. Вот чего, господа. У меня один вопрос, – вкрадчиво начал он.

– И какой? – с опаской спросил Рэм.

– Какого чёрта мы всё ещё в Рязани?! – рявкнул Гарик. – Быстро сели, и погнали. Тим, сколько до Владимира?

– Километров двести, – сообщил тот. – И дорога, скорее всего, будет не очень.

– Мне не интересно, очень она или не очень, но мы обязаны, понимаете, обязаны быть сегодня в этой «Жабке», причём первыми, пока про неё никто другой не пронюхал, – решительно сказал Гарик. – Мужики, в машину, и полетели. Вперёд!

* * *

– Куда это они так заторопились? – с интересом спросил Ри. – Сперва ходили квёлые, как осенние мухи, микрофоны в блины роняли, а теперь вон как забегали.

– Видимо, во Владимир, – ответил Скрипач. Он сидел за рулём, и неподвижно смотрел перед собой. – Сейчас Ит вернётся, расскажет. Второй группы, кстати, нет. Вероятно, уже выехали.

– Ага. Так… – Ри задумался. – До Владимира часа четыре езды, верно?

– Ну, это кому как, – пожал плечами Скрипач. – Постараюсь доехать за два с половиной. Только сперва Ит узнает, куда именно они собрались. У меня, кстати, после вчерашнего есть вопрос. Только честно. Один на один.

– Какой вопрос? – нахмурился Ри.

– А тебе правда нас совсем не жалко? – Скрипач повернулся к нему. – И никогда не было жалко? Я просто этой ночью, пока руку делали, думал, вспоминал… мне есть, что вспомнить, гений, ох и есть… и вот скажи, но только честно, неужели ничего в душе не ёкает, когда ты нас в который раз уже или пытаешься прикончить, или суёшь туда, где максимальная опасность, или сам вообще, своими руками? Понимаю, вопрос дурацкий, но всё-таки?

– Нет, рыжий, ему нас не жалко, – ответил вместо Ри Ит, садясь на переднее сиденье рядом со Скрипачом. – И этих ребят ему тоже не жалко. Ни капельки. Так, лирику в сторону. Село Крюково, это рядом с городом, кафе «Жабка». По словам Гарика и Рэма, его создал какой-то уникальный повар, вот они туда и рванули.

– Феликс? – спросил Ри с интересом. – Да быть не может.

Кажется, он был рад, что получилось так удачно соскочить с более чем неприятной темы.

– Он самый, – кивнул Ит. – Забавное совпадение, да, Ри? Этого повара зовут так же, как звали твоего клеврета с собакой там, на Берегу.

– Он не был моим клевретом. Он… играл, причем играл так, как хотелось в большей степени ему, а не мне, – покачал головой Ри. – Да, помогал временами, но не более. А что до имени…

– Это имя, если что, происходит от латинского «fallax», и означает «неуловимый», – заметил Ит. – Знаешь, в своё время ты, гений, говорил кое-что о сходимости. И приводил в пример, если я правильно помню рассказ Фэба о разговоре с тобой, интегральный признак Коши – Маклорена. Тебе вот эти смычки с именами, с мирами, с итерациями ни о чём не говорят?

– В данном случае – нет, – покачал головой Ри. – Но, в общем и целом, есть ряд параметров, которые ваша группа не рассматривала. Могу потом объяснить.

– Вот потом и объяснишь, – кивнул Скрипач. – А на мой вопрос ты так и не ответил. Хотя я отвечу за тебя, гений. Нет, не было. Компании тебе хотелось, это да. А жалость – нет. Ты на неё, кажется, не способен.

– Ты ошибаешься, – Ри вздохнул. – Способен.

– Ну да, ну да, – Скрипач усмехнулся. – Ладно, не будем спорить. Поехали?

– Поехали, – кивнул Ит. – И не гони особо, ладно? А через полчаса поменяемся.

– У тебя рука, – напомнил Скрипач. – Давай лучше долечим по дороге, а за рулём я уж как-нибудь сам.

– И всё равно, ты ошибаешься, – Ри опустил взгляд. – Было. Ещё как было. Но жалеть – не значит понимать целиком и полностью, уж прости.

– Как раз значит, – усмехнулся Скрипач. – Жалеть и есть понимать. Если не понимаешь, ни сострадать, ни жалеть не получится.

* * *

«Транзит» Гарика и компании, конечно, обогнали. Скрипач заявил, что ему совершенно неохота тащиться, как вошь по мокрому месту, поэтому обязанности разделили – Скрипач вёл, а Ит сидел рядом, и развлекался – с помощью простенькой частотной «пушки» отсекал дорожные камеры, и отводил глаза редким патрулям, которых, впрочем, попадалось на пути совсем немного. Ри, с удобством расположившись на заднем сиденье, сперва пытался читать что-то из местной сети, но сеть толком не удавалось поймать, потому что на скорости больше двух сотен телефон Ри её постоянно терял во время переходов от одного ретранслятора к другому.

– Нет, вот честно, не понимаю я, рыжий, почему ты полез ко мне с этим вопросом про жалость, – не выдержал, наконец, Ри, откладывая телефон. – Даже если бы и не жалел, что с того? Я, прости, не ноющая бабка, которая сокрушается над сериалом про любовь, и жалеет всех подряд, я всё-таки мужик, и все эти жаления и стенания…

– Ты всемогутр, – поправил Скрипач. – А так же венец творения, архэ, и вообще, вершина мироздания, разделенный бог, если ты не забыл. Ну да, тебе жалость по штату не положена. А до всемогутра – не жалел, потому что ты мужик? Ведь так?

– Осознавал. Понимал. Пытался что-то улучшить. По-моему, это гораздо важнее, чем жалость, – произнес Ри.

Ит вдруг тихо засмеялся. Совсем тихо, и не особенно весело.

– Ты очень умный, – сказал он. – А я вот дурак. И когда на Терре-ноль убили Джессику, я тебя жалел. Двадцать лет жалел. Да, Ри, именно что жалел, чуть не до слёз. И тебя, и мелких. К вам мотался, из запоя выводил, квартиру оплачивал, свет… глупо. Сам знаю. Потому что мужики, оказывается, жалеть не должны. Вот только где бы ты оказался в результате без моей жалости, ты не думал? Бомжом на Московском вокзале? Или с моста бы сиганул в один прекрасный день? Как тебе такая постановка вопроса?

– Ты заботился о семье, – возразил Ри, впрочем, без особой уверенности.

– О семье? – с горечью спросил Ит. – Мы же тебе не семья, гений. Расой не вышли. Или тогда, когда это было нужно, мы были семья, а потом ты поднялся, просох, распустил перья, и…

– Ит, ты действительно дурак, – сказал Ри. – Тогда – это было тогда. Времена меняются. Люди тоже.

– Очень удобно, – вздохнул Скрипач. – Очень. Жаль, не каждый способен такому научиться. Мы вот не смогли. И даже на Берегу до последней минуты не верили, что урод с собакой – это ты. Что ты способен на такую подлость. Ладно, проехали. Не жалеешь, и хрен с тобой. Нужна нам эта твоя жалость, как той собаке пятая нога.

– Была бы не нужна, ты бы не спросил, – справедливо заметил Ри. – Ит, руку очень больно?

Ит снова засмеялся.

– Не очень, – ответил он. – Ри, не надо, это выглядит… нелепо, пожалуй. Правда, не надо. Проехали. Ты нам лучше вот чего расскажи, – оживился он вдруг. – У ребят, как мы поняли, есть прозвища, которыми они друг друга называют. Луна, Солнце, Космос. Откуда они появились, ты не в курсе?

Ри вздохнул с явным облегчением.

– В курсе, – сказал он. – Это с больницы, где они вместе лежали. Подростки-то они подростки, но травматология, в которую они загремели, была детская, восемнадцати им ещё не было, семнадцать, а Тиму так и вообще шестнадцать. И кто-то из малышей нарисовал им на память по рисунку. Выздоравливающим детям скучно, заняться нечем, особенно если гипс, и не побегаешь. Какой-то мальчишка, с которым они общались, им картинки подарил. Гарику – лужайку и солнышко, Тимке – домик и луну над ним, Рэму – космос со звёздами и ракетой. Обычные детские рисунки. По этим рисункам они друг друга стали называть, и почему-то прижилось. Так что во всех этих солнцах, космосах, и лунах никакой тайны нет, обычные подростковые прозвища.

– Забавно, – Скрипач поддал газу, обходя какой-то грязный грузовик. – А мы-то уж невесть что подумали.

– Немудрено, – пожал плечами Ри. – Если не знать, откуда это, можно подумать, что Гарик зазвездился, а Тим с Рэмом едва ли не в слугах у него ходят.

– А они не ходят? – с интересом спросил Скрипач.

– Нет, они даже по договорам и контрактам идут на равных. И не стоит думать, что Гарик стал сниматься первым.

– А кто был первым? – спросил Ит.

– Первым был Тим, разумеется, это еще до легендарных съемок шаурмы, – Ри усмехнулся. – Но Тима несло, как лодку в ураган, шутил он, конечно, хорошо, однако в этом бизнесе одними шутками сыт не будешь. Рэм сниматься изначально не хотел…

– Как же я его понимаю, – вставил Ит.

– Ну а то, – вздохнул Ри. – А вот Гарик в кадре почти сразу стал получаться отлично. Во-первых, рост. Во-вторых, манера держаться. В-третьих, рассудительность. В общем, братья его сами стали впихивать в кадр, и занялись съемкой.

– А они вообще снимаются теперь? – Скрипач чуть придержал машину, чтобы выйти из полосы для поворота. – Или нет?

– Практически нет, – ответил Ри. – Это… элемент игры, интрига. Игры с публикой, конечно. Как по мне, то и у Рэма, и у Тима сейчас получилось бы работать в кадре вполне успешно, они давно остепенились, но… тут есть еще один фактор. Уже чисто местный.

– Это какой? – Ит повернулся к Ри.

– Бороды не растут. А здесь это, как бы сказать… – Ри замялся. – В общем, те, кто работает в подобных областях, обычно носят либо бородку, либо усы, ну, в общем, вы поняли. Они сами переживают из-за этого, но – тут ничего не поделать. Такая генетика.

– Спасибо, мы в курсе, – хмыкнул Скрипач. – Не мужицкая внешность, значит. А нужна мужицкая. Гений, отрасти бороду, – предложил он ехидно. – Чего ты как не мужик? Полдороги кичился – мужик, мужик, жалеть не по-мужски, умный-осознанный, верно? Ну и где твоя борода? Ты чего как баба ходишь?

– Дурак ты, рыжий, – Ри поморщился. – Я никогда не носил бороду.

– Непорядок, мужик должен её носить, – наставительно сказал Скрипач. – А ещё, о ужас, ты в незапамятные времена вывел волосы на груди, подмышках, и в шагу. И на ногах, кажется, хотя я не очень помню. Это вообще полное фу, гений. Полное. Мужикам, настоящим, так не положено. Немедленно отрасти обратно.

– Можно еще дезодорант у него забрать, – предложил Ит. – И будет он могуч, вонюч, и волосат. По канону.

– Тогда и зубную щётку тоже. И шампунь, причём не местный, – продолжил Скрипач. – А то ишь, выискался, прынц заморский.

– Слушайте, перестаньте, – кажется, Ри слегка рассердился. – Мужика определяет вовсе не это…

– А что тогда? Половой партнер? – Скрипач заржал. – Наличие детей? Гений, жуть, мы тебя обскакали, Мади нам недавно с гордостью сообщила о том, что родился шестидесятый ребенок в третьем колене – и это только по рауф. То есть внуков и правнуков по линии Маден у нас шестьдесят. Как тебе, гений? Съел? А если посчитать еще и девчонок…

– Плодитесь, как тараканы, – с неприязнью сказал Ри.

– Да-да-да, – заулыбался Ит. – Ну, не мы сами, мы-то скромненько, а вот дети да, преуспели. Горжусь. Вот только не половыми партнерами или бородой, а тем, какая у нас семья получилась, с нашим участием, и с нами в основании, – добавил он уже серьезно. – Может, бороды у нас и не растут. Зато внуки и правнуки растут за милую душу.

– Демагогию развел, – Ри пренебрежительно скривился. – Слушать тошно.

– Тебе не поэтому слушать тошно. А потому что от твоего величия все разбежались в разные стороны, а Верка с Витькой к вам никогда детей не привезут, и даже не покажут, – ответил Ит. – Равно как и Ромка. Между прочим, полгода назад Вера и Витя у нас гостили. Они, и трое внуков.

– Трое? – потерянно спросил вдруг Ри.

– Ага, уже трое, малявке полтора года, – невозмутимо сообщил Ит.

– Девочка?

– Девочка, – покивал Ит. – Милочка. Вылитый Витька, кстати. На отца похожа просто фотографически. Глазки только от Верусика. Очень красивый ребенок.

– Ит, ну вот зачем ты ему сказал? – упрекнул Скрипач. – Ты ему сейчас наступил на любимый мозоль, и отдавил напрочь. Он нам тут, понимаешь, кичился бородой и мужественностью, а ты…

– Рыжий, забей, – вдруг сказал Ри. – Ит, спасибо, что сказал. И чтобы закончить эту тему – да, я жалею о том, что дети не поддержали мой выбор. Но я не отступлюсь, и с пути не сверну. Время покажет, кто прав, а кто нет. Потому что время, оно как раз жалости не знает, если вы не забыли. Время… и бог. С жалостью они несовместимы.

* * *

В сам Владимир не поехали, свернули, ушли влево, и вскоре Скрипач припарковал машину напротив дома, фасад которого украшала незамысловатая вывеска с надписью «Жабка». Действительно, простенько: овал угольно-чёрного цвета, и белая надпись – брусковым, тяжелым шрифтом. Выглядит несколько старомодно, но внимание почему-то привлекает. Видимо, потому что надпись контрастирует со всеми другими на фасаде. Ярко-зеленая «Аптека» (аптека и оптика заодно), красная «Пятница» (виноводочный), желтая «Самолёт» (что-то туристическое), синяя «Окна в мир» (стеклопакеты и двери). На фоне этой пестроты «Жабка» выглядела нестандартно, и весьма достойно.

– Маленькое совсем, – заметил Скрипач, глядя на дверь кафе. – И окна закрашены наглухо. Интересно…

– Жаль, поесть там пока что нет времени, – заметил Ит. – Ри, следи. Мы пробежимся, посмотрим вторую группу.

– Может, здесь их и нет, – предположил Ри.

– Может, нет. А может, есть, – пожал плечами Скрипач. – И лучше это проверим мы, а ты побудь здесь.

– Как вы можете догадаться, навредить мне будет непросто, – начал Ри, но Скрипач его перебил:

– Может, и не просто, – согласился он. – И защита у тебя стоит. И ещё кое-что ты на себе таскаешь. Но, поверь, и на старуху бывает проруха. Сиди в машине, пожалуйста. И поосторожнее с зеркалами, – вспомнил он. – Если вдруг появится эта девица, или что-то ещё, сразу вызывай нас. Сразу, понял? Эта тварь реально опасная, а ты остаешься один.

– Ещё вариант – выходи из машины, и постарайся держаться подальше от любой отражающей поверхности, – добавил Ит. – Если угодно, интуиция, которой моё же семейство меня же и задолбало. В общем, ты понял. Мы пошли.

Ответа они дожидаться не стали, вышли – и тут же пропали, перешли в ускоренный, догадался Ри. Интересно, куда они на такой скорости рванули? Впрочем, чего гадать, вернутся, сами расскажут.

Он сел поудобнее, вытащил телефон, и с опаской покосился на зеркало. Но ничего особенного в зеркале сейчас не отражалось, лишь неширокая улица, редкие проезжающие машины, да низкое небо, с быстро бегущими облаками. На ветровое стекло упала первая капля, потом вторая, третья, и скоро всё стекло оказалось покрыто мелкой моросью. Начинался дождь.

* * *

– Опофигей, – констатировал Скрипач, когда они с Итом вышли из кафе. – Кто же такой этот Феликс, и как он до подобного додумался? Мерзко же, но при этом завораживает.

– Интересно, что про это всё скажет Гарик, – сказал Ит. – Я, признаться, думал, что там будет какая-то тематика типа «Царевны-лягушки», или «Теремка», но такого я не ожидал. Если даже нас, врачей, передёрнуло, то что обычный человек испытает, когда внутрь попадет?

– Шок, как минимум, – Скрипач покачал головой. – Ладно. Главное, второй группы тут пока вроде бы нет.

– Они во Владимире, скорее всего, – предположил Ит. – Потому что и Гарик, и мы, в нём так и так к вечеру окажемся. Поэтому они особенно и не дергаются. Мне другое интересно, про ночное происшествие они в курсе?

– Думаю, да, – Скрипач огляделся. – Ну что, пройдемся, посмотрим контрольно, и пойдем к этому, обратно?

– Сперва Гарика встретим, – решил Ит. – Они минут через сорок будут здесь. Хорошо, что успели эту «Жабку» провесить, и послушаем, и посмотрим.

– Да, интересно будет увидеть их реакцию… на вот это всё, – Скрипач глянул на дверь кафе. – А потом Ри туда загоним, и посмотрим, как он, гм, отреагирует.

– Он на слежке увидит, что там находится, – напомнил Ит.

– Не, на слежке этого не почувствуешь, – помотал головой Скрипач. – Это надо, чтобы в реале.

– Знаешь, что мне интересно? – спросил Ит.

– Ты о чём? – не понял Скрипач.

– Да о том, что гений, как ты успел заметить, поменял слегка концепт своей мании величия. Это он нам кое-что рассказал, но вот остальные – они в курсе, или как? Парадигма-то сменилась, рыжий. Да и со всемогуществом дела обстоят неважно, заметь. Помнишь, как он пальцы гнул, когда мы Лина и Пятого спасали, а он Ариана возвращал? И что сейчас?

– Разница существенная, – согласился Скрипач.

– Она даже с тем, что было шестнадцать лет назад, существенная, – сказал Ит. – Тогда, на Планете, он открыто измывался и над Бертой, и надо мной. Хорошо, что ты не присутствовал, морду бы ему набил, точно говорю. А сейчас – это же лапочка и паинька, и даже спросил, не болит ли рука.

– Она, кстати, болит? – спросил Скрипач.

– Немного есть, но до завтра должна пройти, – Ит сжал кулак, разжал, поморщился. – Рыжий, ощущение было… словно я по камню врезал. По очень твердому камню, типа гранита.

– Но она орала.

– Вот я и удивился, – Ит вздохнул. – Давай на въезд, пожалуй. Пора уже, подстрахуем. Дождь начинается, – добавил он. – И что-то у меня опять какое-то предчувствие, чёрт бы его побрал…

– Идём, – кивнул Скрипач. – У меня одно предчувствие, если честно. Зря мы в это ввязались, как бы не пожалеть потом.

* * *

На входе в «Жабку» вышла заминка, потому что шедший первым Гарик, попав из тамбура внутрь помещения, сделал по инерции пару шагов, и остановился, тут же в спину ему ткнулся Тим, который спешил следом, а уже на Тима налетел Рэм, идущий последним.

– Это что за твою м… – начал Гарик, но тут же осёкся, потому что навстречу ему из-за стойки ресепшн вышла девушка, и приветливо улыбнулась.

– Добро пожаловать в «Жабку», – произнесла она. – Понимаю, вы удивлены, ведь не каждый может совладать с собой, когда видит жабку… изнутри.

Интерьер кафе – внутреннее строение земноводного – выглядел настолько реалистично, что Гарику на секунду стало дурно, но он быстро совладал с собой, и даже сумел улыбнуться девушке в ответ.

– Это… слегка шокирует, – признался он. – Скажите, пожалуйста, у вас разрешена съемка? Мы узнали о кафе случайно, не нашли ни одной фотографии, а потом наша подписчица рассказала нам в общих чертах о вас, вот мы и решили приехать и снять, если это возможно.

– Фотосъемка разрешена, но пока не нашлось желающих выкладывать снимки, по всей видимости, – пожала плечами девушка. – Видео… позвольте, я уточню у директора.

– Если можно, пригласите его, – попросил Гарик. – Дело в том, что мы снимаем серию фильмов о кулинарном путешествии, и…

– Сейчас, – кивнула девушка. – Думаю, он будет рад. Ведь не каждый день нас посещают такие известные личности, как Гарик Рестик.

Гарик улыбнулся.

– Ещё раз спасибо, – сказал он. – Вы нас смотрите?

– А то, – девушка чуть понизила голос. – Мы по вашей наводке в Москве кое-где побывали, очень понравилось. А Серёжа вам не откажет, точно говорю. Две минуты подождите, приведу его.

– Гарь, а нас с таким шок-контентом на нулевой-то пропустят? – с сомнением спросил Тим, когда девушка ушла. – А тут действительно… кровь, кишки, распи…

– Смотря как снять, – Рэм огляделся. – Можно основной шок оставить за кадром, так даже интереснее получится. Вон та стенка, например, отлично будет смотреться, – он указал на дальний угол зала, где висели какие-то то ли схемы, то ли чертежи. – Только надо Гарика в светлое переодеть, а то сольётся. Гарь, где у тебя рыжий худи был?

– В машине, сейчас схожу, – Гарик всё ещё оглядывался. – Давайте сперва с хозяином договоримся. Офигеть, чего только не придумают. Ну и дизайн.

– Так это же Феликс, что ты хотел? – удивился Рэм. – Помнишь «Гравитацию»?

– Где пол шатался? – уточнил Гарик. Рэм кивнул. – Помню. Но там, прости, хотя бы кишки по стенам не висели.

– Зато после этой «Гравитации» у меня голова полдня кружилась, – заметил Рэм. – И это при том, что я вообще-то подготовленный, и с вестибулярным у меня полный порядок. Не, я понимаю, эти экраны на стенах штука прикольная, конечно, но такое количество оптических иллюзий ни одни мозги не выдержат.

– Это твои не выдержали, а публика была в восторге, – пожал плечами Гарик. – И по сей день в восторге.

– Да ладно, «Гравитация», а «Белый свет», а «Лабиринт»? – спросил Тим. – Где Феликс, там всегда дурдом. И всегда невероятно вкусное что-то. Тот мусс из «Гравитации» я до смерти не забуду, это же было потрясающе. И подача – где ещё тебе мусс вверх ногами приносили? Нигде.

– Ну, не вверх ногами, но да, эта колба с муссом была весьма забавной, – покивал Гарик. – Так, ладно. У меня есть идея.

– Какая? – с интересом спросил Тим. До этого он стоял, осматриваясь, и вскоре с удивлением понял, что первое ощущение прошло, отвращения больше не было, зато стало очень интересно.

– Рэм правильно сказал. Вон там какие-то чертежи, видимо, лягушки. Рыжий худи, да. Всё верно, – Гарик перешел на деловой тон. – Антураж оставим за кадром, скажу, что не хочу ломать интригу для тех, кто попадет сюда впервые, в кадре ограничимся блюдами и схемами.

– Логично, – кивнул Рэм. – Согласен. Примерно это я имел в виду. Может, и подача тоже будет интересная…

– О, подачи у нас более чем интересные, – заверил, подходя к ним, высокий худой человек, следом за которым шла уже знакомая девушка. – Добрый день, Гарик. Рады приветствовать вас в «Жабке». Мне показалось, что вы сперва были слегка шокированы…

– Есть такое дело, – согласился Гарик. – Но…

– Но вы, видимо, не присмотрелись, как следует, – мужчина заулыбался. – Она механическая. Глядите внимательно, поймете.

– Ого! – Рэм, который тут же последовал совету, просиял. – Чёрт! Ну вообще… Гарь, так это же такой стимпанк! Ну, блин, ну шок, реально, ребята.

– Рэмчик, не бушуй, – попросил Гарик. – Вы Сергей, да?

– Совершенно верно.

– А концепт действительно делал Феликс? – напрямую спросил Гарик.

– Да, – Сергей усмехнулся. – Но, как вы понимаете, больше вопросов можете не задавать. Не отвечу.

– Знаю, – со вздохом сказал Гарик. – Неразглашение, верно? Внешность, машина, и прочее.

– Верно, – покивал Сергей. – Вы, как я понимаю, хотите сесть рядом с чертежами? Хорошая идея, поддерживаю. И ещё момент. Каждый час наша жабка включается, имейте в виду. Не пугайтесь.

– В смысле? – не понял Гарик.

– Это всё подвижное, – хозяин указал на стену. – Концепт динамический.

– Офигеть, – покачал головой Тим. – Гарь, ну чего, работаем?

– Работаем, – согласился Гарик. – Сергей, вы нас не проводите?

* * *

– Мне не очень хочется туда идти, – покачал головой Ри. Скрипач, а следом Ит, засмеялись. – И ничего смешного я тут не вижу.

– Она механическая, – заметил Скрипач. – И посмотри, какая еда. Неужели не интересно?

– Мне? Есть вот это? Интересно?! – взорвался Ри. – «Жабий глаз»…

– Всего-то холодец с разноцветной заливкой, – пожал плечами Скрипач.

– «Жучья тарелка»!

– Набор паштетов, в формфакторе, – уточнил Ит.

– «Сердце жабы»!..

– Кремовое пирожное с красной глазурью.

– «Жабья ножка»…

– Гений, это куриная ножка с начинкой из кураги и красной смородины, не понимаю, чего ты так раскипятился, – Скрипач с недоумением посмотрел на Ри. – Да, вот такая оригинальная еда. Гарик и ребята в восторге, до сих пор сидят, уже отсняли, а теперь Тим с Рэмом решили часть позиций попробовать. Им всё по кайфу, сам видишь. Чего тебе-то не нравится?

– Могу объяснить. Для меня этот подход… слишком новаторский, – сбавил тон Ри. – Еда всё-таки должна быть едой. Привлекательной, в первую очередь.

– Она вполне привлекательная, – упрекнул Скрипач. – Оригинально выглядит, необычна по рецептуре, но и только.

– Нет, она не привлекательна. Она омерзительна, – Ри отвернулся. – Мы их ждём?

– Ну, если ты так категорически против, то ждём, – Скрипач глянул на Ита, тот кивнул. – Точно не хочешь пойти?

– Точно!!!

– Чего ты нервный такой? – спросил Скрипач. – Вторая группа во Владимире уже, если что. Гостиницу бронируем?

– Я уже забронировал, – Ри показал Скрипачу телефон. – Вроде бы неплохая. И ресторан при ней имеется, обычный. Хороший обычный ресторан. Потому что в этот… жабник… я не пойду. Меня стошнит.

– Какие мы нежные, – хмыкнул Скрипач. – Ладно. Тогда сидим. Хочешь, за пирожками схожу? Я тут неподалеку видел пирожковую, пока мы осматривались.

– Хочу, – тут же ответил Ри. – Обычный пирожок – хочу. А это вот, – он кивнул в сторону «Жабки», – не хочу. И не буду.

– Топни ножкой, и расплачься, – посоветовал Скрипач. – Кому с чем? Картошка, мясо, яблоко? Там много чего было.

– Мне с мясом, и кофе, – попросил Ри.

– Мне с яблоком, – добавил Ит.

– Ага, – Скрипач вышел из машины, и направился в сторону автобусной станции. По дороге он про себя несколько раз назвал Ри упрямым идиотом, и решил в следующий раз этого идиота ни о чем не предупреждать. А то, ишь, судья выискался. Это нравится, это не нравится. Больно деловой. Нам, может, тоже много чего не нравится, но мы-то не кочевряжимся, как некоторые. И вообще, если гений хотел на равных, то пусть всё и будет на равных. А не так, как сейчас получилось. Надо было оставить его в машине, и сходить в «Жабку» самим. Потому что пирожное, которое хвалил Гарик, уж точно лучше, чем привокзальный пирожок с картошкой или с мясом. А из-за идиота Ри сейчас придется давиться этими самыми пирожками. Вот спасибо, блин, большое.