Текст книги "Слуги тихого омута"

5
То, чего не существует

– …сделать для себя определенные выводы. Инато Гаэ, вы понимаете меру своего поступка? – старшим по совету в этот раз был Данир. Он расхаживал по залу, четыре десятка людей наблюдали за ним неотрывно. Молодой японец сэртос стоял в центре зала, виновато улыбаясь, кивая в такт словам обвинителя. – Мало того, что вы, находясь в чужом мире, взяли с собой запрещенную для показа в Саприи и подобных ему поселениях считку, так вы еще и скрывали несколько дней факт вашего авторства. Вы можете объясниться?

– Да, уважаемый Данир, – Гаэ поднял голову, и Ренни с удивлением понял, что японец нисколько не боится. – У нашего народа несколько иное отношение к смерти и к ее проявлениям. Думаю, вы и сами это знаете. Созданный мною отрывок – это лишь попытка понять, что есть я на этой земле, и что ждет меня позже вне ее пределов.

– Я оценил ваше мастерство, как сэртос, – заметил Данир, – но имею ряд возражений. Мне неприятно говорить об этом, но ваш поступок болезненно сказался на жителях Саприи. Не все оказались готовы разделить ваше восхищение процессом…

– Я не закончил, уважаемый Данир, – Ренни вдруг понял, что японец просто тихонечко издевается над старшим. – Когда я делился считкой со своими друзьями, у меня не было в мыслях того, что люди понесут мою работу дальше. Повторю – мы слишком разные. Авторство открывать я и не собрался, потому что в данном случае я не стремился к славе, вы, боюсь, не сможете понять.

– Понять – что? – деланно удивился Данир. – Вашу цель или ваше желание показать людям то, что они не сумеют адекватно воспринять?

– Я принимаю меру своего поступка, – японец вновь склонил голову. – Я признаю, что совершил ошибку. И готов понести наказание.

– Наказывать вас мы не вправе, – вздохнул Данир. – Но вот въезд к нам для вас откроется только через двадцать пять лет. Согласны ли вы с нашим решением?

– Я принимаю ваше решение, – японец кивнул. – Могу я идти?

– Идите. Реджинальд Адветон, мы хотим выслушать вас. Что произошло на горе в тот вечер, когда вы обнаружили считку?

Ренни подробно всё пересказал. Ему, к счастью, позволили отвечать с места, и Ренни этому несказанно обрадовался. Ему совершенно не хотелось стоять в самом центре зала, и ловить взгляды людей, в этом зале сидящих. Тем более, что Айк явно заинтересовал его рассказ.

– Итак, вы, используя приоритет врача, вызвали патруль и изолировали склон, – подытожил Данир. – Похвальная оперативность, бесспорно. Но вот кто дал вам право поступать так, не разобравшись? Вы осознаете, что ваш поступок вызвал панику среди людей?

– Да, я осознаю меру своей вины, и готов понести наказание.

– Наказывать вас не за что, – поморщился Дауд. – С этической точки зрения вы поступили верно, но следует учесть еще вот что. Впредь будьте более осмотрительным. И думайте перед тем, как что-то сделать. Вполне достаточно было бы просто сообщить совету о происходящем, но ни в коем случае не поднимать панику, и не вызывать патруль.

– Я учту это, – кивнул Ренни. – Можно вопрос?

– Задавайте.

– В каком случае тогда мне следовало проявлять оперативность? – ехидно спросил Ренни.

– Только в том, который дозволен вам с вашим статусом младшего врача. Младшего, Адветон. А вы сейчас немного неправильно видите степень ваших полномочий.

– Я бы хотел заметить, что на мой взгляд случай именно таким и был, – Ренни почувствовал, что его несет, но остановиться уже не мог. – Поскольку информация о том, что считка постановочная, отсутствовала…

– Секунду, – Айкис поднялась со своего места. – Реджинальд, я задам вам встречный вопрос, если Данир позволит. Можно? Хорошо. Мы все знаем, что не так давно у вас были определенные проблемы, связанные с тем, что вы не могли получить работу. Вы оказались несостоятельны, и не получили желаемое место, так?

Ренни опешил.

– И я склонна полагать, что ваши действия прежде всего продиктованы внутренним комплексом и желанием выслужиться. Или вы просто запаниковали, Реджинальд?

– Нет, – Ренни был настолько ошарашен, что с трудом подбирал слова. – Я не…

– Сейчас вы стремитесь оправдать ваш поступок благими помыслами, – как ни в чем ни бывало продолжала Айкис, – но не следует забывать, что вы находитесь среди людей, разбиравших подобные случаи не единожды. На первый раз вы не будете наказаны, но учтите на будущее – прежде, чем поднимать панику, надо думать.

Айкис села на свое место и улыбнулась.

– Вы свободны, Реджинальд, – сказал Данир. – Идите. И не забывайте о мере своей вины.

Ренни поклонился и вышел в коридор. Ноги были ватными, голова кружилась. Ну и ну! Вот это да!.. По сравнению с заявлением Айк давешний разговор с Ритой просто мерк. Конечно, Ренни и до этого знал, что Айк способна втоптать в грязь любого, но чтобы вот так…

«Спокойно, – приказал он себе. – Без паники. Во-первых, ничего не случилось. Обошлось же, ей Богу, обошлось! Даже не оштрафовали. Во-вторых, ты и так знал, что Айк – редкая сволочь. Одна кладовка чего стоит! Лучше попробовать понять, что же ее так разозлило?»

Впрочем, тут и думать особенно было нечего. Всему Саприи известно, что Айк уже двадцать лет находится в контрах с врачами. Начался скандал, кстати, с Дзеди. То, что с «неудачным образцом» собиралась сделать Айк, по мнению врачей не лезло ни в какие рамки – слишком уж масштабным планировалось вмешательство. Поскольку эксперимент был частично открытым, врачи обладали некоторой информацией и по проекту, и по действиям старшей группы этого проекта. После того, как Айк заявила о серии операций, с помощью которых она собирается «доводить дело до ума», врачи заявили о жестокости и устроили скандал. Пришлось Айк идти на уступки, допускать инициативную группу врачей до проверки, и наступать на горло собственным принципам. Нельзя сказать, что настроение ее от этого сильно улучшилось, тем более, что группа лезла в ее дела на протяжении длительного времени, пока эксперимент не был завершен. Спору нет, врачи были правы, что вмешались. Айк действительно подошла к проблеме в своей жесткой извечной манере – второе сердце она хотела удалить, изменить объем легких, имплантировать ребра, сделать корректировку, причем не поверхностную, а полную, затрагивающую всё – от обмена веществ, до химии крови, словом – исправить то, что казалось неправильным с её точки зрения. В результате же, после бурных дебатов, вмешательство ограничилось поверхностной корректировкой обменных процессов, и рядом операций, к которым врачей Айк так и не допустила. Годом позже история повторилась с Лином. После второй битвы за свои интересы Айк начала смотреть на врачей аргом, после третьей – голодным аргом, после четвертой – голодным весенним аргом, а после пятой вышла из себя окончательно. Обе ее группы, и старшая, и младшая, фактически не прибегали к услугам врачей, благо образование и направление работы позволяло справляться своими силами. При любом удобном случае Айк не упускала возможности напакостить медикам, и, конечно же, ее несказанно бесил тот факт, к примеру, что сотрудники младшей группы, давняя причина ее головной боли, общаются с Ренни.

«Ой, не поздоровится ребятам, – подумал Ренни. – Надо предупредить, чтобы Жанка ни в коем случае не подавала иск!»

– Визуал, – приказал он. – Жанна, вы всё еще сидите?

– Сидим, – Жанна тут же отозвалась. – Идешь?

– Иду, иду. Ты иск пока не сбросила?

– Нет, собираюсь вот…

– И не надо! Забудь про это. Сейчас приду – расскажу.

* * *

Вторую бутылку они уже допили. Дзеди сходил за третьей, а когда вернулся, выяснилось, что заодно он прихватил четвертую. Так, на всякий случай. Народ в основном разошелся, в Акиме стало тихо, свет приглушили, музыка звучала еле слышно.

– В общем, вот, – развел руками Ренни, заканчивая свой рассказ. – Так что лучше иск не подавать. Она от вас потом не отвяжется.

– Ясно, – протянул Лин. – Ты перестал жалеть, что она тебя не взяла?

– Пожалуй, да, – ответил Ренни, подумав секунду. – Знаешь, почему-то мне кажется, попади я на эту работу, наверное поддержал бы ее позицию… ну, не так, как старшие, но всё же.

– Вполне возможно, – кивнул Дзеди. – Первые пару месяцев мы тоже… поддерживали. А потом!.. – он махнул рукой. – Ладно, выбирать не приходится. Что есть, то есть.

– А я попробую в следующем году опять пройти тендер, – заметил Ренни. – Почему бы и нет, а? Конечно, она меня не возьмет, но нервы я ей попорчу основательно.

– Мстительный и мелочный Ренни, – засмеялась Жанна. – Всё, хватит о грустном. Дзеди, кто-то что-то обещал рассказать, и причем только тогда, когда будут все. Все тут. Мы тебя слушаем.

Дзеди скромно опустил глаза, притворно тяжело вздохнул.

– Ладно, уговорили. Ребята, я «Осень» спер. Всю.

Над столом повисла тишина, смешанная с сигаретным дымом.

– Как – всю? – не понял Ренни.

– Так. Всю. Со всех позиций. И знали бы вы, у кого!

– У кого? – с интересом спросил Лин.

– Угадай, – предложил Дзеди.

– Как я угадаю, хоть подскажи!

– Ну… этот человек не так давно нам много всяких интересных вещей наговорил… в частности о том, что мы с тобой, рыжий, нежно любим друг друга в извращенной форме, что мы искусственные, и вообще…

– Ты ограбил Риту? – Лин нежно взял Дзеди за плечи. – Родной мой, давай я тебя за это поцелую… нет, нет, не так… не прячь лицо, как можно…

– Пошел вон! Идиот!

– Любимый… не отвергай!

Жанна и Ренни тихо сползали под стол от хохота. Лин поёрничал еще немножко, и решил, что хватит именно в тот момент, когда Дзеди отважился продолжить игру. В результате всё закончилось короткой потасовкой в стиле «а ну-ка сядь на свое место». Когда боевые действия за столом закончились, Дзеди разлил вино по стаканчикам и сказал:

– В общем, берите, пока я добрый.

* * *

– Последний день… слушай, это надо отметить, – Вэн Тон по извечной своей привычке тянула Ренни за рукав. Не так давно Ренни понял, что упираться себе дороже, поэтому сейчас он шел за Тон к эллингам, прикидывая, куда его потащит неутомимая Тон на этот раз.

В эллингах на этот раз было людно. Огромное помещение, потолок которого терялся где-то на пятидесятиметровой высоте, заполняли взлетающие катера, воздух еле слышно гудел, словно миллионы пчел заполнили зал. То тут, то там вспыхивали и гасли слепящим голубым светом направляющие полосы взлета. В гигантском прямоугольном проеме выхода мелькали разноцветные искры на фоне прозрачного морозного неба.

Вэн Тон с трудом отыскала в общей суматохе свою машинку, они с Ренни забрались внутрь. Стены, обшитые теми же симбиотическими панелями, что и в Саприи, на дорогих этажах, тут же ожили, вокруг Ренни и Тон поплыл неспешный хоровод золотисто-красных драконов и цветов.

– Нравится? – спросила Тон. Ренни с удивлением услышал в ее голосе тревогу. Странно… неужели его мнение важно для нее? С каких это пор?

– Очень, – немного покривил душой Ренни, ему узор показался немного вычурным и кричащим. – Сама сделала?

– Да, – кивнула Тон. – Я этих дракошек почти декаду искала. Это аутентичные, с Земли. Здорово?

– Немножко на аргов похожи, – осторожно заметил Ренни.

– Лапы похожи, это точно, – засмеялась Тон. – Поехали?

– Куда?

– Увидишь, – загадочно сказала Тон, и катер пошел вверх. Ренни обратил внимание, что Тон уже заказала себе новую конфигурацию панели – подковой. Вообще, если разобраться, все эти конфигурации ничего не стоили в сравнении с технологией, которая являлась главной их составляющей. Вся эта роскошь, ставшая доступной лишь полтораста лет назад – и панели, и визуалы детекторов, и симбионты на стенах – были водой. Простой водой. Толщиной в микрон. Удерживающейся полем, потребляющим энергии в тысячи раз меньше, чем это возможно теоретически. Водой, меняющей силу своего же поверхностного натяжения. Водой, организованной в структуру, посредством детектора стыкующуюся с живым организмом. Теоретик из Ренни был никакой, и он почувствовал, что если об этом всём думать, а не просто пользоваться, запросто можно додуматься до очередной крамолы. Какого черта им дали технологию, а он, придурок, вообще не понимает, как и что работает? Теоретически представляет, конечно, но вот мама и отец превосходно помнят время, когда визуалы были голографическими. Нестабильные дрожащие картинки. А стены…

– Ренни, что-то ты стал много думать, – заметила Тон. Они как раз проходили Изумрудные ворота, перед их катером полыхнула ослепительная направляющая, и они вырвались в последний день зимы. – Реджинальд! Я с тобой разговариваю, эй!

– Ты не сказала, куда мы…

– Глупый, на свечках гадать, конечно, – усмехнулась Тон.

Они летели сквозь зиму, бесконечный горизонт вставал перед ними, где-то далеко-далеко в неподвижном звенящем воздухе виднелись тени дальних облаков.

– А стреру вису риэ, – тихонько пропела Тон.

– Из-за «Осени» мы нормальных ост не слышим, – покивал Ренни. – Да ну ее! Завтра весна…

– Точно, – Тон включила прозрачность, и призрачные драконы поплыли над снегом, лесом, скалами, проносившимися внизу. – Я хочу выше. Ренни, держись!

Предупредила она, что говорить, вовремя. Катер свечкой взмыл вверх, он рванул прямо в эту бесконечную голубизну, широкими дугами обходя встречающиеся легкие белые облака. Навстречу им неслось крошечное, но ослепительно-яркое белое солнце. Небо стало темнеть – они приближались к стратосфере.

С ума сошла, подумал Ренни. Над ними засверкали звезды, шарик Окиста оказался впаянным в черную пустоту, а внизу, где-то недостижимо далеко притаилась земля. Катер завис на тончайшей грани между пустотой и живым миром, оставшимся внизу.

– Ренни, вот это да!!! Это вообще!!! Вот это для меня! – Тон повернулась к Ренни, и он вдруг с удивлением понял, что у нее большие глаза, и что сейчас мордашка Тон, раньше казавшаяся ему никакой, удивительно симпатичная. Такая симпатичная, что Ренни не удержался, перегнулся через перила своего кресла и поцеловал Тон в висок. Она засмеялась, выскользнула из своего кресла и тут же оказалась у него на коленях.

– По-моему, я давно это хотела тебе это сказать, – прошептала она Ренни на ухо. – В общем, мистер Адветон…

– Кунья Вэн, вы мне тоже очень нравитесь, – пробормотал Ренни, высвобождая руку, – но, Тон… давай целоваться пониже, пока нас патруль не отловил…

– Я хочу тут. Только не говори, что это опасно! Мне плевать!

Ренни ничего не ответил. Он обнял Тон, и вдруг понял каким-то кусочком своей души, что она права. Здесь и сейчас она права. А еще чуть позже он понял, что никогда в жизни так не целовался. Нет, конечно, у него были женщины раньше; и сэртос, молоденькую и симпатичную, ему на семнадцать лет подарил отец, купил на целых три дня… но в этом всём не было того, что он ощущал сейчас. Что-то огромное, непостижимое открывалось перед его внутренним взором, что-то, о чем (он не сомневался в этом) знала маленькая китаянка. И бесконечность, обнявшая катер, знала тоже…

Потом, когда катер скользил тонкой синей звездочкой обратно, вниз, в небо, к облакам, Ренни вспомнил еще одну вещь.

Где-то в Скивет он читал, что в стратосфере не берет детектор. Якобы при выходе из общего поля сбиваются настройки.

* * *

К часовне они летели не торопясь, наслаждаясь и полетом, и вновь обретенным знанием друг о друге. Ренни улыбался, а Тон, напротив, стала задумчива. Она отключила своих дракончиков, и теперь через прозрачные стенки катера был виден зимний лес, тысячи неподвижных темных стволов, синий предвечерний снег. Погода портилась, с юга тянулись низкие облака. Завтра заработают погодники, и начнется весна. А сейчас специально гонят облака из компенсаторов, чтобы снег поскорее смыть. Ренни вспомнил, как года три назад Лин с Дзеди угодили на Данировой яхте в такой вот компенсатор. Ой, что было!.. В зоне формирования обычно твориться такая свистопляска, что к ней и близко-то подходить запрещено, а тут еще естественная буря поперла на искусственную… и во всё это два придурка весело вошли на чужой яхте.

– Ренни, ты какую хочешь вытащить? – спросила Тон. Ренни не сразу сообразил, что она говорит про свечи.

– Белую, наверное, – немного подумал Ренни. – Особенно после последних событий.

– Белую? – удивилась Тон. – А почему не синюю?

– Хочу разрешить проблему, – пожал плечами Ренни.

– Какую?

– В себе, – Ренни крутанулся на кресле. – Внутри где-то.

– Из-за считки?

– Отчасти да.

– Всё утрясется, – Тон сочувственно погладила его по плечу.

– Всё уже утряслось, – покивал Ренни. – Это-то меня и огорчает.

* * *

Снег возле часовни был испещрен следами многих ног и овальными продолговатыми проталинами там, где садились катера. Ренни не был тут с осени, но когда они, оставив катер на поляне, окруженной всё теми же хвойными деревьями, направились к часовне, его словно окатили ледяной водой – стоило ему только глянуть на купол.

Нет, рисунок почти не изменился. Те же облака, кустарные, примитивные, то же мозаичное небо, но вот птицы… Ренни потер глаза. Две из них словно изменили свою позицию – отдалились от остальных. И потемнели. Ренни четко помнил, что все птицы были светло-серыми, а эти стали почти черными.

Но следующее потрясение ждало их уже в самой часовне. Тон, по праву девушки, первая запустила руку в нишу и вытащила… желтую свечу. Пока она, уставившись непонимающим взглядом на сдвоенный столбик, соображала, что к чему, к нише подошел Ренни.

И тоже вытащил желтую.

– Долетались, – подытожил Ренни.

– Подожди, – Тон снова запустила руку в нишу.

Через минуту они установили, что во всех нишах лежат только такие свечи. Впрочем, Ренни отыскал на полу два белых огарка, они с Тон зажгли их, поставили на оградку. Пару желтых свечей они прихватили с собой.

– Фантастика, – подытожила Тон. – Думаю, к нам это не относится. Пойдем, прогуляемся.

– Пойдем, – согласился Ренни. – Раз уж совпали.

Они направились на поляну за часовней, одному из самых красивых мест в окрестностях. Поляна, идеально круглая, окруженная стройными стволами деревьев, была невелика, метров пятьдесят в диаметре. Как и часовня, она слыла местом легендарным. Во-первых, утверждали, что поляна естественная, деревья на ней не растут. Во-вторых, говорили о каких-то огнях, иногда над поляной загорающихся. И, в-третьих, существовало поверье – место якобы судьбоносно. Если двое молодых людей, у которых в часовне совпали свечи, придут сюда и загадают желание, оно непременно сбудется. Ренни решил, что свечи у них совпали (что ж, это и в самом деле было так, не поспоришь), потому и желание вполне можно загадывать.

По узенькой тропочке, протоптанной в снегу, Тон и Ренни медленно шли между деревьями. Зимний лес, пасмурное, серое небо над стволами, тишина и какое-то томительное ожидание, разлившееся в воздухе, были их спутниками. Воздух заметно потеплел, ветер стал влажным и начал постепенно набирать силу.

– Начинают, – заметила Тон, – теперь зиму только в лесу и увидишь.

– Да, – задумчиво подтвердил Ренни. – Гигантская моментальная весна.

Вскоре лес стал редеть, тропинка немного расширилась, и они, наконец, смогли пойти рядом. Тон тут же взяла Ренни под руку, он накрыл ее маленькую ладошку своей ладонью, Тон усмехнулась.

– Утонула, совсем утонула рука в руке.

– Ну и хорошо, – ответил Ренни.

– А это еще что такое? – опешила Тон.

В самом центре поляны стоял стол. Очень знакомый стол. За столом помещался стул, на котором сидел Дзеди. За его спиной, положив руки на спинку, стояла Жанна. Лин расхаживал по поляне взад-вперед, заложив руки за спину, лицо его было необычайно серьезно.

– Привет, – произнесла Жанна. – Судя по тому, что вы пришли сюда, у вас совпали свечи.

– Да, – осторожно ответила Тон. – А что?

– Понимаешь, Дзеди тут немножко посчитал, и вычислил вероятность правильного ответа в случае совпадения свечей.

– Не понял, – признался Ренни. – Вероятность чего?

– Ну, во-первых, он сумеет угадать ваше желание, – Жанна загнула один палец, – а, во-вторых, скажет вам, сбудется оно или нет, – Жанна загнула второй палец. – И еще он может угадать…

– Давайте сначала по первому пункту, – попросила Тон.

– На спор, – тут же сказал Дзеди.

– Опять, – протянула Тон.

– Я заплачу. Тон, дай ухо, – он нагнулся к ней и спросил: – Ты тоже загадала, чтобы мы… были вместе?

– А как ты думаешь? Мистер Адветон, я за вами три месяца бегаю, как…

– Молчи. Ну, и что? Играем? – Ренни выпрямился.

– Сколько? – тут же спросил Дзеди.

– По нижней ставке. Пять.

– Десять, – парировал Дзеди. – Если говорить о нижней ставке.

– Ладно, – согласился Ренни.

– Вы хотите быть вместе, – спокойно ответил Дзеди.

– Визуал, – Ренни вздохнул. Десятка с его счета перекочевала на счет Дзеди.

– А ну давай дальше, – потребовал Ренни.

– Долгосрочный спор, – тут же предложил Дзеди. – Второй ответ положительный. Вы будете вместе.

– Когда? – спросила Тон.

– М-м-м-м… В течение пяти лет. Если я проиграл, сотня с меня, если вы, по сотне с каждого. Идет?

– А почему так несправедливо? – обиженно спросила Тон.

– Кушать что-то надо, – ответил Дзеди. – Летать на чем-то. Лин вон тут ещё…

Все посмотрели на Лина. Тот стоял, устремив взгляд в небо, невдалеке от компании. Южный ветер играл рыжими волосами, шевелил широкие рукава Линовой рубашки. Ренни с удивлением заметил, что рыжий стоит на снегу босиком.

– Обуться не хочешь? – спросил Ренни. – Замерзнут же ноги.

– Прощается с зимой, – развела руками Жанна. – Велел не беспокоить.

– Ладно, – кивнул Ренни. – А третье?

– Могу угадать свечи, – ответил Дзеди.

– На что спорим? – до Ренни постепенно стал доходить комизм ситуации.

– На меня, то есть на пятерку. Желтенькие такие, ага? Сдвоенные?

– А откуда ты…

– Вон, видишь, рыжий на снегу босиком стоит? – спросил Дзеди. – Он так старался, ночь не спал. Двести штук сделал, с запасом. Вы уже двадцатые за сегодня, по-моему. Забирай свои деньги, кстати. Как-то вы сегодня плохо шутки понимаете.

– Ты всем возвращаешь? – спросила Тон.

– Нет, конечно, – усмехнулся Дзеди. – Только своим.

– Но пару сотен уже собрал, – заметила Жанна. – И меня еще заставил подыгрывать.

– Ребят, а вы не боитесь? – спросила Тон. – Все-таки знак избрания, и всё такое.

– Тон, ты веришь в эту муть? – засмеялся Дзеди. Жанна взъерошила ему волосы, Лин тут же погрозил ей пальцем. – Этого всего просто не бывает. Нет никакого избрания. И свечек таких – тоже. Есть только дураки, которые в это верят.

– Угу, – подтвердил Лин. – И еще есть друзья… хорошие и добрые такие друзья… которые только и умеют, что сидеть за столом и выпендриваться, вместо того, чтобы пожалеть человека, который ночь не спал, обжег себе все пальцы воском, и вообще… И еще! Эти милые друзья пока что ничего не положили на мой счет!

– Ах да, – спохватился Дзеди. – Давай завтра, Лин. Пойдет?

– Чего?! Не-е-е-е, не пойдет. Если завтра – тогда завтра же все, кого ты тут сегодня надул, окажутся в курсе…

– Я надул?! А кто предложил про свечи?!

– Ах так?! А кто предложил этот бизнес на поляне?!

– А можно сегодня не драться? – спросила Жанна.

– Нельзя. Но можно отложить, – Лин обиженно сопел, – на пару минут. Все, ребята, счастливо. У нас тут дела.

* * *

– Не существует, он сказал? – спросила Тон. Они летели домой, по стенам катера снова плыли драконы и цветы. – Странно…

– Что странно? – спросил Ренни.

– Ответь мне, мистер Адветон, что я тогда держу сейчас в руках?

Ренни посмотрел на тоненькую желтую свечку, два столбика, сошедшиеся в один, и не нашел, что ответить.