Текст книги "Академия времени"

– А ты меня не видела полчаса назад? – на всякий случай спросила я, все еще не до конца веря в то, что я побывала в прошлом и вернулась за мгновение до того, как отправилась туда. Или фактически я так и не отправлялась в прошлое? Постичь все тонкости произошедшего мне пока было сложно.

– Нет. А ты что – не помнишь? – с подозрением посмотрела на меня соседка. – Ты только носом ударилась? Головой, случайно, не билась о стену?

– Нет. Забудь, – попросила я подругу.

Мы как раз подошли к двери, на которой были выгравированы кубок и обнимающий его крыльями чешуйчатый водный дракон.

– Ты главное не кричи и не делай резких движений, – наставляла меня Кико, пока мы ожидали отклика на стук в дверь. – Нара Болтиньяк бывает раздражительной в последнюю фазу луны.

– Так сейчас же вроде вторая, еще даже не полнолуние, – возразила я шепотом.

– Ты это ей объясни, – прошипела Кико и спряталась за дверь за секунду до того, как она отворилась.

– Что тут у нас? – вопросила милая на первый взгляд седовласая женщина, сдвигая на кончик носа довольно редко встречающиеся здесь благодаря магическому лечению очки.

– Здравствуйте, – произнесла я, убрав руки от носа.

Кровь уже не текла, но нос распух и онемел. Его словно распирало изнутри от скопившейся загустевшей крови.

– Любопытно, – протянула нара, приглашая меня войти в помещение лазарета. – Сегодня, насколько мне известно, в расписании нет практических занятий. Так где же вы, милочка, умудрились получить столь нежелательную для юной красавицы травму? Подрались с соперницей из-за кавалера?

Я отрицательно покачала головой, вновь зажав нос руками.

– Неужели кто-то из местных бравых наро руку поднял? – возмущенно вопросила нара Болтиньяк.

– Ну что вы. Конечно, нет. Это я в стену с разбега врезалась, – призналась я, смущенно отведя взгляд в сторону.

– Это еще более интересно, – усмехнулась нара академический лекарь. – Я здесь уже несколько десятков лет работаю, и столь нелепые случаи в стенах академии случаются крайне редко.

Женщина усадила меня на кушетку и принялась жаловаться на свою нелегкую долю, попутно обрабатывая и проверяя на целостность мое лицо.

– Как же меня утомили эти ожоги, обморожения и затерянные во времени конечности, – говорила она, ощупывая мою переносицу. – А эти истерики и срывы после сессий! – лекарь закатила глаза, после чего пощелкала пальцами перед моим лицом и заставила следить глазами за рукой, которой размахивала передо мной словно в такт медленной мелодии. – Ну вот, ничего страшного. Но я бы подержала тебя здесь пару часов. Вдруг появится головокружение и слабость, – похлопала меня по плечу нара Болтиньяк.

– Спасибо, но я, пожалуй, пойду. Нужно готовиться к аттестации, – вежливо отказалась я, вставая с кушетки.

– Не так быстро, дорогуша. Я тебя еще не отпускала. И запомни, я могу вообще отстранить тебя от занятий настолько, насколько посчитаю нужным, – строго произнесла женщина, указав мне на кушетку.

Нара сложила испачканные в крови бинты в таз и отставила его в сторону. Мне же пришлось вернуться на кушетку и терпеливо ждать, когда женщина скажет – чего же она от меня хочет.

– Ты вот что, милая, расскажи-ка мне о себе. Заскучала я здесь, обрюзгла совсем, – произнесла стройная, подтянутая, с печатью еще не увядшей красоты на лице нара Болтиньяк.

Мне пришлось уже не в первый за последние дни раз поведать короткую историю своего счастливого освобождения от рабства и поступления в академию Хроноса.

– И как тебе у нас? Не обижают? – поинтересовалась женщина, выслушав мой рассказ.

Из-за двери послышался какой-то шум. Это была приглушенная многоголосая речь.

– Ну что там опять эти охламоны натворили? – всплеснула руками лекарь и пошла проверять, что происходит в коридоре. Как только она открыла дверь, наступила полная тишина. Я подошла и выглянула из-за плеча нары Болтиньяк. Коридор был заполнен студентами. Около тридцати наро и нари стояли перед дверью, а как только увидели меня, тут же синхронно опустились на одно колено и склонили головы.

– Это еще что такое?! – воскликнула лекарь.

– Это инстинктивная реакция на запах крови вашей пациентки, – произнес Громиро. Он был единственным, кто остался стоять.

– Вы мне тут бросьте свои оборотнические повадки и марш на занятия! – прикрикнула нара Болтиньяк.

– Занятия уже закончились, – вновь заговорил Рэндом. – И они никуда не уйдут до тех пор, пока носитель крови не даст распоряжение.

– Вам, как я посмотрю, никакие распоряжения не нужны, студент Громиро, – вновь сдвигая очки на кончик носа и с подозрением глядя на Рэна, проговорила женщина.

– Я был освобожден от подобных реакций самим нараем, еще в детстве, когда отец получил назначение на пост министра обороны, – небрежно пожав плечами, ответил Рэндом.

– Так скомандуйте своей армии юнцов освободить коридор, – заявила лекарь и закрыла дверь, оттеснив меня обратно в помещение лазарета.

– Вот, значит, как. Бедная невольница, скромная да тихая, а копни глубже – полубогиня, нажитая нарая и вообще неизвестно на что способная девица, – улыбаясь, проговорила нара Болтиньяк.

И столько радости было в этих словах, словно женщина всю жизнь ждала встречи с кем-то, подобным мне.

– Как же я теперь в комнату вернусь? – спросила я у нары, не разделяя ее восторга.

– Об этом можешь не волноваться, я оставлю тебя на ночь в лазарете. Побудешь у меня под наблюдением, вдруг все же сотрясение, – заявила Болтиньяк.

– Но я прекрасно себя чувствую, – возразила я, не желая оставаться в царстве едких запахов и белых стен.

– А синяки под глазами уже проявляются, – словно невзначай произнесла нара, подавая мне настольное зеркальце.

Синяки действительно были, но скорее от утомления, нежели от удара. Нос припух, но совсем немного.

– Не переживай, к утру будешь румяной и отдохнувшей, я тебя подлечу, – заверила меня женщина, отбирая зеркало. – Сейчас мы с тобой поужинаем и займемся излюбленным женским, и не только, развлечением – будем сплетничать!

– Еще слишком рано для ужина, – обреченно проговорила я, поняв, что сбежать не получится.

– Самое время. Есть перед сном вредно. Я не раз говорила ректору, что ужин следует перенести на два часа. Но она уперлась: видите ли, большинство студентов – представители хищных рас, и у них к вечеру аппетит только просыпается. Еще бы занятия на ночь перенесла! – ворчала лекарь, возясь возле стола.

Но поужинать мы не успели. Дверь в лазарет с треском распахнулась, и в помещение ввалились двое мужчин. Лицо одного из которых было обожжено, а второй держал на руках Салимо. Парень был без сознания и очень бледен.

– Куда положить? – спросил тот, который принес студента.

– Вот сюда, сюда клади, – засуетилась нара лекарь. – Что случилось? От ребенка несет страхом и отчаянием! Кто довел его до такого состояния?

– Он выпрыгнул из окна кабинета ректора, – пояснил мужчина, освободившись от ноши.

– Не удосужившись предварительно открыть его, – морщась от боли, добавил второй, с обожженным лицом.

– Ну все, идите-идите, – помахала руками Болтиньяк. – Не мешайте работать.

– Нам приказано охранять социально опасного студента, – возразили мужчины чуть ли не в один голос.

– Так идите и охраняйте, по ту сторону двери, – строго произнесла нара.

Охранники переглянулись, кивнули друг другу и вышли.

Нара лекарь суетилась вокруг не проявляющего никакой активности Салимо, а я не знала, куда себя деть, и подошла к окну. Выглянула и увидела стоящего под окнами лазарета одного из мужчин, которые только что вышли.

– А почему вы не оказали помощь обожженному? – спросила я у Болтиньяк, заметив, как нар морщится, осторожно прикасаясь пальцами к пострадавшему лицу.

– Вот еще! Время на него тратить. Через полчаса сам заживет, – пробурчала лекарь, стягивая с Саламандрика рубашку. – Помоги-ка мне, милая.

Я поспешила на помощь женщине. Совместными усилиями мы раздели Салимо до пояса и уложили его на спину.

– Что с ним? Почему он не приходит в себя? – взволнованно спросила я.

– Повреждения не серьезные, все кости, если и были выбиты, уже встали на место, – проговорила нара. – Тут дело в другом. Он дракон, но не вырос еще, не сформировался до конца. Его сознание только начинает постигать возможности тела. А когда с такими маленькими дракончиками происходит что-то плохое, настолько трагичное, что им хочется отгородиться от всего мира, не вылупившееся до конца сознание прячется обратно, отгораживаясь ментальной скорлупой от всего мира. Спит он, бедненький. Крепко спит.

– И как же его разбудить? – спросила я, неосознанно поглаживая Салимо по голове.

– Сложно, почти невозможно. Пока сам с горем не справится, вернуть его будет очень тяжело, – отрицательно покачала головой Болтиньяк. – Нам бы сюда менталиста сильного, чтобы смог кого-то из его друзей через блок провести. Тогда можно было бы попытаться вытащить мальчика из ловушки собственных страхов и неприятия жестокой реальности.

– А здесь, в академии, есть такие менталисты? – с надеждой спросила я.

– Среди студентов всегда есть талантливые ребята, да только Ишаро ни за что не даст разрешение на такие рискованные меры, – вздохнула женщина, тоже погладив Саламандрика по спутанным рыжим волосам.

– И что же теперь с ним будет? – спросила я, раздраженно смахивая набежавшую слезу.

– Приедут родители, заберут его домой, окружат заботой и лаской. Глядишь, через месяц-другой и оттает, – произнесла нара лекарь.

– Я в этом сильно сомневаюсь, – прошептала я.

– Это почему же? – заинтересовалась женщина.

– Дело в том, что главный его страх – это возвращение домой. Его отчислили из-за срывов, и он очень сильно переживал, что родители отрекутся от него из-за этого, – пояснила я свои сомнения.

– Да что же это за родители-то такие?! – всплеснула руками нара Болтиньяк. – Это как же надо довести ребенка, чтобы он домой возвращаться боялся?! Так, мы его никому не отдадим. Иди-ка ты, моя хорошая, и прикажи ожидающей тебя за дверью толпе оборотней найти и привести сюда талантливого мага-менталиста.

– Что? – удивленно вопросила я.

– Да-да, именно так. Они любой твой приказ с радостью выполнят, так что используй свою власть на благо. Иди-иди, – приговаривала женщина, толкая меня к двери.

– А может, попросим преподавателей, чтобы вернулись в прошлое и помешали ему выпрыгнуть из окна? – предложила я альтернативный вариант, упираясь.

– Глупая! Он же не от падения в себя не приходит. Травма, которая не дает мальчику проснуться, застарелая, годами разраставшаяся по вине деспотичных родителей. Так что тут путешествия в прошлое не помогут. Ему нужно в настоящем победить эту напасть, а не исправлять то, что уже не исправишь, – ворчливо поучала меня лекарь, выталкивая за дверь.

Где на меня воззрились около тридцати пар глаз.

– Здравствуйте, – смущенно произнесла я, несмело приподнимая руку.

Все вновь упали на колено и уставились в пол, демонстрируя мне макушки.

Я растеряно смотрела на парней и девушек, которых совсем не знала, и боролась с желанием убежать.

– Прикажи им. От этого зависит жизнь мальчика, – толкнув меня в спину еще раз, прошептала нара Болтиньяк.

– Здравствуйте, – еще раз поприветствовала я склонившихся передо мной студентов. – Не могли бы вы помочь мне?

Голос дрожал, а в голове метались сумбурные мысли: «Что я здесь делаю? Это все неправильно. Еще неделю назад я была рабыней и не имею никакого права приказывать этим людям».

– Нари Юнила, дочь нарая Амниоса Хроно, приказывает вам отыскать среди учащихся последних курсов самого талантливого менталиста и привести его сюда. И быстро, – выступив вперед, проговорила лекарь.

– Это ваше желание? – спросил один из студентов, подняв голову и взглянув на меня.

Получив толчок локтем в бок, я кивнула и произнесла:

– Да, мое.

Оборотни встали и быстро удалились, обсуждая – кто из студентов обладает бо́льшим потенциалом в ментальных манипуляциях.

– Ну, вот и замечательно. Пошли готовиться. Эта армия зависимых быстро найдет специалиста, – заталкивая меня в лазарет, довольно проговорила женщина.

Мы перенесли Салимо в палату, уложили его на кровать и привязали. Нара Болтиньяк объяснила, что это может понадобиться, если парень будет на подсознательном уровне сопротивляться вторжению в свое сознание.

– Вот теперь он точно не навредит ни себе, ни другим, – проверяя прочность крепких бинтов, стягивавших щиколотки и запястья больного, удовлетворенно кивнула нара.

В дверь приемной постучали, и мы поспешили встречать менталиста.

– Куда положить? – спросил один из оборотней, указывая на спеленатого по рукам и ногам молодого человека.

– Это что? – вопросила нара лекарь.

– Как что? Вы просили менталиста, вот он, – невозмутимо ответил оборотень.

Несчастный менталист мычал, пытаясь выплюнуть кляп, и смотрел на нас широко открытыми глазами.

– Немедленно развяжите! – прикрикнула Болтиньяк.

Оборотни не шелохнулись, глядя на меня.

– Развяжите его, пожалуйста, – смущенно попросила я.

Оборотни тут же выполнили мою просьбу и отступили к двери в ожидании дальнейших распоряжений.

– Идемте, милейший, я объясню вам суть вопроса, – ласково обратилась к освобожденному лекарь. – А ты, детка, выпроводи отсюда посторонних, – добавила она, обернувшись у двери в палату.

Но выпроводить оборотней я не успела, в лазарет вошел Громиро и смерил меня гневным взглядом.

– Быстро же ты распробовала вкус власти. Уже и приказы раздаешь, – язвительно проговорил он.

– Ты ошибаешься! – воскликнула я обиженно. – Я только попросила, потому что ситуация сложная. Под угрозой жизнь человека.

– Банальное оправдание. Большинство злоупотребляющих властью именно им и прикрываются, – ядовито усмехнулся Рэндом.

– Юнила, иди сюда! – позвала из палаты нара Болтиньяк. – Касино любезно согласился провести слияние тебя и нашего несчастного мальчика!

Громиро удивленно приподнял брови и уставился на меня еще более пренебрежительно.

– Поражает скорость, с которой наша обстановка растлевает былых невольниц, – произнес он. – Или дело не в обстановке и невольница уже была развращена?

В его голосе было столько отвращения, что я, сама от себя такого не ожидая, влепила пощечину Рэну, чтобы стереть с его лица брезгливое выражение.

В дополнение к этому стоящие у двери оборотни зарычали на него, демонстрируя удлинившиеся клыки.

Рэндом медленно повернулся к ним. Хватило только одного взгляда, чтобы оборотни спрятали клыки и умолкли. Он так же медленно вновь повернулся ко мне и совсем тихо, так что мне пришлось прислушаться, чтобы понять, проговорил:

– Зря ты это сделала. Я бы, может, и постарался перебороть себя, но теперь не стану. Теперь ты дичь, а я вышел на охоту.

Громиро развернулся и ушел, предварительно вытолкав своих сородичей за дверь и произнеся, указав на таз с грязными бинтами, стоящий у двери:

– Сожги. Оборотни не властны над притяжением твоей крови, но им тоже нужно есть и спать.

– Юнила, ну где же ты? – еще раз позвала нара Болтиньяк, и я поспешила в палату.

Менталист, которого принесли оборотни, оказался одним из тех, кого Кико относила к синей зоне. Молодой человек говорил и вел себя так, словно все вокруг неисправимые глупцы и только он знает, что делать.

– Я, конечно, мог бы выполнить ваши требования, – вещал он, – но считаю своим долгом предупредить о возможных рисках и необратимых последствиях, вплоть до гибели сознания как пациента, так и реципиента.

– Так ты сделаешь это или нет? – спросила напрямую нара лекарь.

– Безусловно, моя квалификация позволяет мне провести данную процедуру. Однако я не берусь утверждать со стопроцентной уверенностью, что результат будет положительным, – монотонно говорил менталист.

Наре Болтиньяк, видимо, надоело слушать, и она влепила студенту увесистый подзатыльник.

– Делай, а не разглагольствуй! – приказала лекарь, и наро наконец-то замолчал, сосредоточившись на пациенте.

Меня уложили рядом с Салимо. Болтиньяк заверила, что риск минимальный и мне ничего не грозит. Когда же Эсторио, так звали молодого мага, обладающего ментальной магией, попытался опровергнуть ее заверения в безобидности процедуры, нара лекарь наградила его еще одним подзатыльником, и вопрос был исчерпан.

Мне велели закрыть глаза, выбросить из головы все заботы и думать только о Салимо. Эсторио положил ладонь на мой лоб, и спустя пару минут я почувствовала исходящее от его руки тепло. На мгновение появилось ощущение свободного падения, а потом нахлынул нестерпимый холод. Меня, словно упавшую с обрыва в бушующее море, вновь и вновь бросало на непроницаемую ледяную стену. Но это происходило лишь в моем сознании. В действительности же я все еще лежала на той же кровати, рядом со спящим беспробудным сном огненным драконом. Голову сдавливало будто тисками, в висках стучали беспокойные молоточки, но, ударяясь в очередной раз о ледяную стену, я слышала едва уловимый треск. Когда казалось, что я больше не выдержу и следующий удар лишит меня чувств, стена с оглушительным треском разлетелась, и холод уступил место жару. Салимо виделся мне маленьким мальчиком со сбитыми коленками, который сидел, вжавшись в шершавую каменную стену сумрачной пещеры, и со страхом озирался по сторонам. Я растерялась, не зная, что сказать, а потому молча подошла к мальчишке, присела рядом и приобняла его.

– Ты боишься? – спросила у мальчика.

– Да, – шепотом ответил он.

– Так почему же не уходишь отсюда? – спросила я, обведя взглядом жуткую пещеру.

– Выходить еще страшнее, – прошептал мальчик.

– А ты знаешь, что там? – поинтересовалась я, всматриваясь в полумрак драконьего убежища.

Мальчик лишь отрицательно покачал головой.

– Так пошли вместе, посмотрим, – предложила я, протягивая руку.

Мальчик забился в самый темный угол и не желал покидать укрытие. Я долго уговаривала его, предлагая руку помощи, и в конце концов он принял ее! Ухватился своей горячей ручкой за мою ладонь и вышел из темного угла, но у выхода из пещеры засомневался и попятился. И я пошла на риск – дернула мальчика за руку, рывком вытащив его из пещеры. Нас на мгновение ослепило ярким светом, а в следующий миг я открыла глаза, лежа на кровати рядом с приходящим в себя Салимо.

Я попыталась встать, но не смогла даже приподняться. Слабость во всем теле была неимоверная.

– Ты полежи пока, милая, отдохни, – похлопав меня по сложенным на животе рукам, посоветовала нара Болтиньяк.

Салимо слабо заворочался, повернулся на бок и обнял меня рукой. Я хотела скинуть с себя его руку, но лекарь меня остановила.

– Не тревожь его. Он еще спит, но теперь это исцеляющий сон. Полежи так, с тебя не убудет, – проговорила она и, подхватив тоже ослабевшего менталиста под руку, вывела его из палаты, приговаривая, что сейчас нальет ему бодрящего отвара – и усталость как рукой снимет.

Я скосила взгляд на лежащую на моей груди руку и все же сдвинула ее пониже.

Было весьма неуютно лежать рядом с посторонним парнем, который к тому же обнимал меня и дышал в щеку, но усталость взяла свое, и я уснула.

* * *

– Вы совсем совесть потеряли, нара Болтиньяк?! Уж от кого, но от вас я такого точно не ожидала! Устроили дом свиданий в лазарете! Позор! Позор на всю академию! – кричал кто-то совсем рядом.

Я медленно открыла глаза и увидела возвышающуюся над кроватью нару Ишаро. Вскочила, но пошатнулась и опустилась обратно на кровать. Салимо что-то сонно промычал и закинул ногу на мои бедра.

– Да они еще и пьяны! – начиная пришепетывать, возопила ректор.

– Успокойтесь! – неожиданно грубо прикрикнула Болтиньяк. – Дети пережили сильный стресс, а тут еще и вы со своим шипением. Как же можно было довести до такого состояния родовитого дракона, да еще и из вымирающего подвида?! Мы с Юнилой едва спасли мальчика, и вы благодарны должны быть, а не фонтанировать пошлыми подозрениями. Стыдно, нара ректор, стыдно.

Ишаро ошарашенно моргала, взирая на отчитывающую ее лекаря.

– Идемте, я вам все объясню и даже докладную напишу. А дети пусть отдыхают, – уже более вежливо предложила нара Болтиньяк, и ректор послушно вышла из палаты.

Лекарь задорно подмигнула мне и прикрыла дверь. Я же взглянула на окно и поняла, что уже если не день, то уж точно не раннее утро. Прислушалась к своим ощущениям: ничего вроде бы не болело, но казалось, что тело стало в несколько раз тяжелее. Собрала волю в кулак и встала. Осторожно, по стеночке подошла к двери и приоткрыла ее. Ректор и лекарь тихо беседовали, сидя за столом.

– Ты зачем встала? – возмущенно спросила нара Болтиньяк. – Иди отдыхай.

– Мне нужно на аттестацию, – пояснила я, покосившись на ректора.

– Вот только не нужно из меня монстра делать, – недовольно проворчала Ишаро. – Отдохнешь, придешь в себя – тогда и аттестуешься. Я предупрежу куратора Одонт.

– Можно я буду приходить в себя в своей комнате, а то здесь как-то неудобно? – спросила я, обращая прощальный взгляд на лекаря.

– Ну хорошо, иди, – сжалилась нара Болтиньяк. – Только никаких нагрузок. Я распоряжусь, чтобы обед и ужин тебе принесли.

– Спасибо, – искренне поблагодарила я и поспешила, насколько это было возможно в моем состоянии, удалиться.

Выходя, я заметила у двери таз с маслянистым пеплом. Лекарь сообразила сжечь бинты с моей кровью, а значит – оборотни должны были разойтись и мне никто не помешает добраться до комнаты.

Но мои надежды не оправдались: на лестнице, словно призрак из-под пола, из-за угла выскочил Рэндом.

– Ну здравствуй, богиня, – с ухмылкой произнес он.

Я же отпрянула от неожиданности и начала падать назад. Громиро среагировал мгновенно, в одну долю секунды оказавшись у меня за спиной и подхватив на руки.

– Что-то ты совсем бледная. Что с тобой сделала эта выжившая из ума старая дракониха? – озабоченно всматриваясь в мое лицо, спросил он.

– Мы выводили Салимо из беспробудного сна, – максимально честно ответила я.

Препираться и что-то доказывать у меня сейчас не было ни сил, ни желания.

– Давай-ка я отнесу тебя в комнату, а ты мне за это все расскажешь, – совершенно без издевки, по-доброму улыбнулся Рэн, и я не смогла отказаться.

Согласно кивнула и расслабилась. Напряжение в моем состоянии давалось с трудом.

Кико в комнате не оказалось, она наверняка на занятиях. Комната была заперта, но ключ висел прямо на двери, на одной из цифр номера. Рэндом отказался меня отпускать, и дверь я открывала, лежа у него на руках. Войдя, он усадил меня на мою кровать и потребовал:

– Рассказывай.

Я не привыкла лгать и что-то скрывать, кроме своей истинной родины, и честно поведала ему, как мы с лекарем и менталистом спасли Салимо.

– А ты в курсе, что это преступление? – поинтересовался оборотень, выслушав мой рассказ. – Проникновение в чье-либо сознание без его согласия либо письменного разрешения ближайших родственников в случае недееспособности карается ссылкой или каторжными работами в зависимости от тяжести нанесенного вреда.

– Но мы же не навредили! Мы наоборот – спасли его! – воскликнула я.

– Невозможно проникнуть в чужое сознание без его согласия и не навредить, – усмехнулся Громиро. – Хорошо, если нарушения будут временными. Но они могут оказаться и необратимыми. Да ты могла прихватить с собой часть его сознания или оставить кусочек своего в его голове! Болтиньяк уволить нужно за такие методы и лишить лекарского звания.

– И что мне теперь делать? – спросила я, испугавшись.

– Я, так и быть, никому ничего не расскажу, но ты за это сходишь со мной на свидание, – коварно улыбаясь, проговорил оборотень.

– Зачем ты так? – тихо спросила я.

Глаза защипало от норовящих выступить слез, но я сжала зубы и изо всех сил боролась с постыдной слабостью. Господин Прожирани очень не любил «сопливых нытиков», и я еще в детстве разучилась плакать, как бы больно или страшно мне ни было. Но теперь, когда я поверила в благородство людей и свободу, такое бесчестное отношение вызвало жгучую обиду. Получается, свобода оказалась ненастоящей. Я никому не принадлежу, но всегда найдется кто-то сильный, хитрый и бесчестный, и ему не составит труда принудить меня к чему угодно. А разве это не рабство?

– Вот только не нужно изображать жертву, – улыбнулся Рэн. – Я не запугиваю и не принуждаю тебя. Это скорее благодарность за то, что я прикрываю твои преступления. К тому же это будет вполне невинная встреча. Мы просто прогуляемся по саду, пообщаемся, узнаем друг друга поближе.

Я закрыла глаза и попыталась успокоиться, как учила меня мама. Вздохнула глубоко, улыбнулась назло всем бедам и произнесла твердым, уверенным тоном:

– Отвечу вечером. Сейчас мне нужно отдохнуть. Слишком устала, нарушение закона – очень утомительное занятие.

– Как скажешь, – легко согласился Громиро, словно говоря: «Вот видишь, я не давлю на тебя, не заставляю».

Оборотень ушел, а я, забыв о слабости, бросилась к столу. Схватила в руки первую попавшуюся книгу и с облегчением выдохнула, ощутив погружение в заключенные в учебнике знания. Зелье еще действует – и у меня есть возможность исправить свое положение глупенькой бесправной девочки из другого государства.

До библиотеки я добралась легко и без препятствий. Но, войдя в пахнущее пылью и знаниями помещение, прислонилась к стене, чтобы немного отдохнуть.

– Ты опять здесь? – строго вопросила нара библиотекарь, даже не поздоровавшись.

– Мне срочно нужны все доступные книги по местным законам и преступлениям, – проговорила я, тоже решив опустить вежливость.

– Твоя подруга предупреждала меня, что ты придешь, деточка. Вот начитаешься сейчас и сорвешься, как тот огненный дракон, а мне потом за тебя отвечать? – проворчала нара Тартино, но из-за конторки вылетела и медленно поплыла к стеллажам. – Скажи конкретнее, что тебе нужно? Дам только одну книгу… ну, может быть, две.

– Мне нужны законы Амнистании. Что является преступлением и какое за него наказание, – путано объясняла я, следуя за джинном-библиотекарем.

– Та-а-ак, – задумчиво протянула нара Тартино, – что тут у нас? А, вот! «Свод законов» и «Правоведение». Постой! А ты что задумала? Уж не собираешься ли какое-нибудь преступление совершить?

– Ну что вы! Конечно же нет, – заверила я женщину. – Я, наоборот, хочу знать – что нельзя, чтобы ненароком, по незнанию, не нарушить закон.

– Ну если так… – неуверенно проговорила библиотекарь, протягивая мне книги.

– Спасибо! – благодарно воскликнула я и поспешила удалиться, пока она не передумала.

– Постой! А карточку заполнить?! – крикнула мне вслед нара Тартино, но я уже выбежала за дверь и устало прислонилась к стене. В комнату я возвращалась в два раза дольше, чем шла до библиотеки. Мысли мои блуждали между строк и параграфов книг, и я почти не видела дороги.

Рэндом не обманул: проникновение в чужое сознание действительно было противозаконным, но он немного преувеличил последствия этой процедуры. К тому же бо́льшая часть ответственности ложилась на плечи манипулятора, производящего взлом ментального поля. Мне же, в случае если Салимо выдвинет обвинение, грозил только пожизненный запрет на ментальные манипуляции в отношении разумных существ. Что, в сущности, совершенно ничего не значило, потому что я и так не владею ментальной магией. За употребление зелья Обрино вообще не предусматривалось никакого наказания. Противозаконным было только распространение этой микстуры. А вот шантаж, с помощью которого Громиро принуждал меня к свиданию, был самым настоящим преступлением против личности. Бросив книги на стол, я легла на свою кровать и удовлетворенно улыбнулась. Хочешь получить свидание со мной, коварный оборотень? Так тому и быть – будет тебе свидание!

* * *

Разбудила меня Кико. Она, как и всегда, ворвалась в комнату как ураган, заметила меня и с визгом бросилась тискать и обнимать.

– Юночка, я тебя обожаю! – неожиданно призналась кикимора. – Жизнь прекрасна, и мы сегодня идем это праздновать!

– Да что случилось-то? – спросила я, вяло отбиваясь от соседки.

– С чего бы начать? – картинно задумалась подруга. – А, ладно. Расскажу по порядку. Во-первых, папочка навел шороху в ректорате – и в жилой зоне намечается ремонт. Во-вторых, я узнала, что ты у нас теперь героиня, спасшая целого дракона. В-третьих, я простила-таки Альфи, после того как он исползал на коленях всю комнату… веселящие шарики собирал. Он мне их в качестве извинения преподнес, а я не приняла, ну и рассыпала их по всей комнате. И он так трогательно их собирал, что я его простила. Ну, и в-четвертых, у тебя, оказывается, появилась свита, состоящая из оборотней, к которым и мой Альфи принадлежит.

– И все это доставляет тебе такую радость? – уточнила я.

– А как же? Жизнь прекрасна! И мы обязаны это отметить! – уверенно заявила Кико.

– И каким же образом? – с опаской уточнила я.

– Отправимся в город и повеселимся. Сегодня второй осенний бал. Это городская традиция – жители знаменуют каждое время года тремя балами на центральной площади. И знаешь, что в этом самое замечательное? – заговорщицки подмигнув мне, спросила кикимора и тут же, не дожидаясь моей реакции, добавила: – Это бал-маскарад! И сегодня в академии день открытых ворот и дверей. И не только день, ночью ворота тоже будут открыты.

Кико была сильно возбуждена, она то захлебывалась длинными путаными фразами, то говорила отрывисто и коротко. И все время улыбалась.

– На вот, попробуй, – произнесла она, заметив мой взгляд, и протянула мне расписную металлическую коробочку в форме сердечка. Ловким движением девушка откинула крышечку, и я увидела множество разноцветных перламутровых шариков.

– Что это? – спросила я, отодвинувшись подальше от коробочки.

– Ты что, глупая! Это же веселящие шарики, попробуй, – пихая коробочку мне прямо в лицо, проговорила продолжающая радостно улыбаться соседка.

Я отстранила от лица коробку и вежливо отказалась от сомнительного угощения. В реестре запрещенных веществ эти шарики не значились, но у меня не было ни малейшего желания превращаться, подобно Кико, в агрессивную хохотушку с искусственно счастливым взглядом. Да и не верила я, что в моем настроении я смогу хотя бы улыбнуться, даже под воздействием магических, судя по всему, веселящих шариков.

– Ну уж нет! Ты заслужила немного радости, – авторитетно заявила кикимора и, схватив один из шариков, ловко раздавила переливающуюся нежно-голубым цветом горошину пальцами.

Шарик лопнул с глухим хлопком, и по комнате распространился аромат весенних цветов. А из-под пальцев девушки вырвалась струйка голубоватого дыма. Дым, словно живой, потянулся к Кико, но она легко подула на него, и струйка поменяла направление, повернувшись ко мне. Не успела я и глазом моргнуть, как дым проник в мои ноздри, и я непроизвольно вдохнула его. В носу стало щекотно, и губы сами собой растянулись в счастливой улыбке.