Текст книги "Вырай. Книга 1"

Глава 11

Через полчаса даже Тоня поняла, что в лесу не может быть так много одинаковых родников.

– Мамочка, мы заблудились?

Олеся не ответила. Она напряжённо всматривалась в стену деревьев. Дочь притихла и проследила за маминым взглядом.

Он стоял, вальяжно привалившись к стволу сосны. Обычного, человеческого роста. Но несомненно именно его девочка видела полчаса назад – та же седая борода, те же всклокоченные волосы. Сейчас можно было рассмотреть длинную полотняную рубаху, подпоясанную верёвкой, и грубые тёмные штаны.

Дед оскалился. Олеся схватила дочь за руку, аккуратно поставила на землю корзинку с ягодами и шагнула назад. Дед не сделал ни одного движения, но как-то вдруг оказался ещё ближе – теперь он стоял, прислонившись к другому дереву. Женщина вытащила из кармана фартука ножик, полоснула себя по ладони, махнула в сторону жуткого человека, окропив землю кровью, что-то выкрикнула и побежала. Тоню она не отпустила, и девочка еле поспевала перебирать ногами. Сзади послышался жуткий хохот.

– Мама, это фашист? – Нацистских солдат девочка последний раз видела год назад, но до сих пор для неё это были самые страшные люди на свете.

Олеся не ответила. Она неслась, не разбирая дороги, и тащила за собой ребёнка. Зацепившись за какую-то корягу, девочка споткнулась. Мама подхватила Тоню на руки и побежала дальше.

Через несколько метров дорогу преградила яма, оставшаяся от снаряда. Женщина не успела затормозить, и беглянки кубарем скатились вниз.

– Что тебе надо? Ягоды я отдала! – В истерике закричала Олеся.

Странный дед, сидевший на краю ямы, молча указал пальцем на Тоню и снова оскалился.

Олеся опять достала нож, торопливо начертила круг, впихнула в него дочь и запрыгнула сама. Бородатый человек злобно зашипел, через миг оказался рядом с чертой и закружил вокруг.

– Раздевайся!

– Мама?

– Раздевайся, я сказала! – заорала мать и рывком сняла с дочери платье.

Тоня испуганно заплакала.

– Не бойся доча, не бойся. – Женщина вывернула платье наизнанку и тут же натянула его на ребёнка. Из глаз матери текли слёзы. – Теперь снимай обувь.

Девочка покорно разулась.

– Обувай правую босоножку на левую ногу, и наоборот.

– Зачем?

– Быстрее!

Трусики мама тоже заставила снять, вывернуть и надеть.

В тот же миг дед пропал.

– Мама, он исчез?

– Он здесь, доча, просто ты его не видишь. И он тебя, слава богу, тоже.

Говоря это, Олеся сама раздевалась и выворачивала одежду. Застегнув обувь, посмотрела диким взглядом вокруг и расплакалась. Села на землю и обняла дочь.

Просидели так очень долго. Женщина явно боялась покинуть круг. Тоня ничего не спрашивала – чувствовала, что мама ничего не ответит. Как тогда, на пепелище. Только когда в лесу стало темнеть, они решились выбраться из ямы. И пошли, не разбирая дороги. Меньше, чем через десять минут лес кончился, Тонечка с удивлением увидела ту же дорогу, по которой они пришли в лес.

Тётя Лида нахмурилась, когда поняла, что ни ягод, ни корзины нет. Но увидев, как одеты и обуты родственницы, лишь ахнула и покачала головой. Уже ночью, в сарае на чердаке, когда мама и дочь лежали, обнявшись, Олеся объяснила, что водил их по лесу леший. И что если бы не всплыла в памяти запись из старой тетради, нашли бы мать повешенной на каком-нибудь дереве, а дочку не нашли бы никогда.

Наутро Тоня была допущена к «конспектам».

* * *

– Вот так. Может, и не было ничего – столько лет прошло, могла и перепутать что-то. Детским воспоминаниям не всегда надо верить. Да и мать никогда не напоминала об этой истории. Может, за нами гнался бандит какой, а я по малолетству напридумывала.

Женщина стряхнула с колен несуществующую пыль, замолчала и уставилась куда-то невидящим взглядом. Наверное, в прошлое.

Молчал и Максим – он лишь недавно смирился с существованием вампиров, а тут раз – и новая история. С совершенно другими персонажами. Очень хотелось думать, что маленькая Антонина Николаевна действительно обладала буйной фантазией.

– Спасибо за историю. Как раз что-то такое я хотел рассказать детям. Можно?

– Не говори только, что это про меня.

– Конечно, Антонина Николаевна. – Бондаренко встал. – Ну, я пойду?

– Погодь. – Старуха с оханьем поднялась с кресла и подошла к шкафу. Порылась и достала толстую, в чёрном клеёнчатом переплёте тетрадь.

– Дать не могу. Здесь читай. Есть у меня про нечистую силу кое-что. Не много, но малым может быть интересно.

Макс взял тетрадку, мысленно молясь, чтобы там была нужная информация, потому что выпрашивать остальные записи не хотелось. Сел назад и стал листать порыжевшую от времени бумагу.

Записи были бессистемные. На первой странице подробное описание зверобоя – как узнать, когда собирать, как заготавливать. Как принимать и кому нельзя использовать. На второй – банный заговор от «мужского бессилия». На третьей – краткое описание бабая и способы борьбы с ним, классификация русалок и лекарственные свойства крапивы двудомной.

Взгляд выхватывал заголовки, цеплялся за совсем уж странные, вроде «потравы плода», но Максим не задерживался на тексте, а искал дальше. Записи велись аккуратным, круглым, понятным почерком, правда, строчки тесно прижимались друг к другу – видимо, пишущий старался в тетрадь запихнуть как можно больше информации.

Где-то в середине тетради почерк изменился. Стал более острым, торопливым – в какой-то момент записи стал вести другой человек. А через несколько страниц попалась подчёркнутая фраза: «Защита от упырей, костомахов и прочей нежити».

Биолог немедленно погрузился в чтение.

* * *

Автобус неспешно крался по тёмному шоссе. Шипел, фыркал и дребезжал. Салон был полупустым, все пассажиры – знакомые. Марина кивнула двум восьмиклассницам, с улыбкой помахала дяде Степану и ушла на заднюю площадку.

– Здравствуйте, Ольга Васильевна.

Та, кого на должности директора заменили упырихой, посмотрела поверх очков, улыбнулась и похлопала ладонью по соседнему креслу. Марина умостилась на предложенное место.

– Здравствуй, Сычкова. Куда это ты на ночь глядя?

– Да вот, мама попросила в город съездить, в магазин.

То, что она сама уговорила родителей дать денег и отпустить на пару часов, девушка решила не рассказывать. Из-за последних событий девушка всё время нервничала, поэтому решила хоть немного расслабиться. А шопинг – лучшее для этого средство. Марина хотела побродить по магазинам в толпе незнакомых людей, посмотреть, померить, подивиться ценам. Может, и купить что-нибудь бесполезное, но милое сердцу. Зайти в какое-нибудь маленькое кафе, выпить горячего шоколада. Это в деревне сейчас поздний вечер, а в городе только начинает бурлить жизнь.

– А вы куда едете? – Марину на самом деле совершенно не волновали планы бывшей учительницы, но вежливость предполагала поддержание разговора.

Ольга Васильевна фыркнула и весело ответила:

– Решила молодость вспомнить. Призрака еду ловить.

Марине внезапно стало интересно:

– Это как?

– Подруга позвонила, сказала, что у них женщина странная повадилась приставать к жильцам. Утверждает, что в подъезде привидение живёт, предлагает всем неравнодушным сдать деньги на «чистку». Вот Татьяна и попросила приехать, проверить.

– А вы что? – Марина округлила глаза и шёпотом спросила: – Экстрасенс?

Старушка засмеялась.

– Ты что, деточка, нет, конечно. Я не верю в магию. Просто по молодости увлекалась фольклором, собирала всякие странные истории, и современные, и уходящие корнями в давние времена. Систематизировала, обобщала, классифицировала. Правда, в то время подобный подход никого не интересовал, так что это было вроде как хобби.

Бывшая директриса поправила очки и продолжила:

– Про привидений у меня много информации накопилось. Ещё много лет назад я вычленила общее для всех историй, отбросила совсем уж неправдоподобное, так что безо всякой экстрасенсорики могу определить, живёт у Татьяны в подъезде привидение или нет. – Ольга Васильевна подмигнула. – Естественно, никого там нет. Но если приеду я, с конспектом, и по пунктам, при жильцах, исключу мистику, мошенница уйдёт ни с чем. По крайней мере, мы с подругой на это надеемся.

Сычкова не могла поверить удаче. Вот так, запросто, найти человека, который может помочь – что может быть лучше?

– Ольга Васильевна, а вы только про призраков знаете?

– Не только. Интересуешься?

– Да так… А расскажите что-нибудь, пока едем.

Женщина достала из ридикюля блокнот:

– Вышла на пенсию, много времени появилось, решила довести до ума собранную за всю жизнь коллекцию. Перепечатываю информацию, заношу в компьютер, только до этих записей не добралась ещё. Здесь много забавного.

Ольга Васильевна полистала блокнотик, нашла интересующую страницу и зачитала:

– Следует разделять нежить и нечисть. Нежить – это умерший человек, восставший уже после отделения души. То есть, имеется пустая оболочка, которая начинает чудить либо сама по себе, либо становясь пристанищем для какой-нибудь нехорошей сущности. И нечисть – можно сказать, противоположное понятие. Испорченная душа, которая не может найти покой или переродиться, как полагается. Испортить душу можно по-всякому – поведением самого человека при жизни, порчей, тяжёлой болезнью, какими-то неприятными обстоятельствами.

Автобус остановился, открылись двери. На заднюю площадку ввалилась компания нетрезвых подростков. Громкие, агрессивные. Через миг двое из них стали приставать к восьмиклассницам, которые, покраснев, старались делать вид, что ничего не слышат и не видят. А несколько парней нависли над Ольгой Васильевной и Мариной. Не обращая ни на кого внимания, пьяные детишки стали громко обсуждать каких-то своих знакомых, лузгать семечки и сплёвывать шелуху прямо под ноги пассажирам. Дядя Степан сделал замечание, но в ответ получил поток грязной брани, скукожился и отвернулся к окну.

Ольга Васильевна молчала, лицо её стало жестким и недовольным. Она убрала блокнот в сумку. Один из парней уставился мутным взглядом на Марину.

– О, я тебя знаю. Ты из Красносельской школы. Говорят, ваши девки всем подряд дают?

Марина не ответила. Ей стало страшно, страшнее, чем при просмотре видео с упырём в главной роли.

– Чё молчишь, э? Давай с нами! – При этих словах парень перегнулся через учительницу и схватил девушку за грудь. Его друзья одобрительно заржали. Ольга Васильевна оттолкнула руку нахала.

– Э? Чё руки распускаешь, кошёлка старая?

Женщина ничего не ответила, просто посмотрела молодчику прямо в глаза. Тот в гляделки играть не пожелал, как-то сразу съёжился и побледнел. Марине показалось, что парень даже протрезвел слегка.

– Пацаны, я забыл кое-что на остановке. Эй, водила! Останови, мы выйдем! – Его друзья ничего не поняли. А вот водитель остановил сразу, как только настороженная кондуктор постучала в окошко и повторила прозвучавшую просьбу. Гомоня, пьяная компания вывалилась из автобуса. По салону пронёсся еле слышный общий вздох облегчения.

– А чего это он? – У Марины зуб на зуб не попадал.

– Да ничего. Узнал меня. Я его родителей хорошо знаю, хоть и не учились у нас в школе. Наверное, испугался, что расскажу о его поведении.

– А-а-а, понятно.

Теперь разговор не клеился. Сычкова искала способ вновь поднять тему сверхъестественного, мысленно насылая проклятия на головы помешавших сверстников. Помогла ей сама пенсионерка.

– Как-то плохо всё стало на селе. Раньше столько не пили, тем более, дети. – Женщина покачала головой, потом оживилась: – А ты знаешь, кого народ винит в алкоголизме? Опивня! – Она наставительно подняла палец. – Такой маленький, мерзкий бесёнок со свиным рыльцем, насильно людей спаивает.

– Да, человек в своих бедах всегда старается обвинить других, существ, пусть даже и вымышленных. – Марина решила больше не ходить вокруг да около. – Ольга Васильевна, а у вас есть что-нибудь о вампирах?

– Есть. А тебе зачем? Я надеюсь, ты не вступила в какое-нибудь глупое сообщество?

– Нет, что вы. Просто недавно читала повесть Толстого, про упырей. Там совершенно не то, что в современных книгах и фильмах про вампиров рассказывается. Хочется узнать, где истоки подобных историй, что больше на правду похоже.

Ольга Васильевна сняла очки, достала из кармана пальто носовой платок и стала протирать линзы.

– Вот всегда знала, что не пропадёшь. Такие вдумчивые дети обычно больших высот в жизни добиваются. И мама твоя такая же была, жаль, замуж рано вышла. А тебе советую не спешить – выучись сначала, добейся чего-нибудь, а потом уже семью заводи.

Сычкова смутилась и буркнула:

– Я и не собираюсь пока замуж.

– И молодец. А по твоему вопросу – есть у меня об упырях, и довольно много. И больше тебе скажу – как раз несколько месяцев назад переработала информацию, и перепечатала. Так что если очень надо…

– Очень! Очень интересно, в смысле.

– Так вот. Если надо… – Ольга Васильевна порылась в сумке, достала ручку и записную книжку, – скажи мне свой электронный адрес, я, когда вернусь, всё письмом тебе отправлю.

Марина продиктовала. Ей уже не хотелось ехать в город. Было дикое желание вернуться домой, сесть возле компьютера и ждать письма. Но это было бы глупо – ведь Ольга Васильевна окажется в Красноселье не раньше, чем через несколько часов, значит, е-мейл вышлет ближе к ночи. А то и утром. Если не забудет, конечно.

Глава 12

Максима разбудил телефонный звонок. Спросонья нажал на кнопку отмены, думая, что это будильник. Потом посмотрел на время – до подъёма было ещё полтора часа. Звонил Коваль. Если учесть, что заснуть учитель смог только глубокой ночью, мальчишка был послан далеко и со вкусом, правда, мысленно. Но потом подумалось, что что-нибудь случилось с девочкой, и преподаватель спешно перезвонил.

– Кхе, кхе, Максим Андреевич, я тут приболел немного. Можно, отлежусь дома денёк? Мать в курсе. – Парень говорил дрожащим, слабым голосом, но достаточно громко. Потом шёпотом торопливо добавил: – Максим Андреич, я матери сказал, что заболел. Хочу дома остаться, чтобы в Сети порыться, ну, по нашим делам. – И снова громко и несчастно: – Да, конечно, надо бы к врачу, но сегодня не смогу в район съездить, температура высокая. А на ФАП позвоню, да.

– Слава, ты что там выдумал? Не надо нигде рыться! Я уже отрыл, то есть, нарыл, тьфу! Нашёл информацию, так что дуй в школу, после уроков всё обсудим!

Внезапно кое-какая мысль пробилась сквозь сонливость, и учитель добавил:

– Погоди. Мать работает сегодня?

– Да.

– Ладно, сиди дома, только не уходи никуда.

По собственному опыту зная, что женщинам нужно гораздо больше времени по утрам, чтобы собраться на работу или учёбу, преподаватель решил, что минут через пятнадцать можно звонить Сычковой. Ему этой четверти часа хватило с лихвой, чтобы окончательно проснуться, привести себя в порядок и приготовить завтрак.

Когда он шёл с кофе и бутербродами к себе в комнату, в зал вышла заспанная Семёновна. Бабуля удивлённо пожелала квартиранту доброго утра и спросила, не случилось ли чего – обычно мужчина вставал гораздо позже.

Макс успокоил старушку и закрыл за собой дверь.

Впереди было самое сложное – позвонить начальству и попросить отгул по личным обстоятельствам. За всё время работы в школе Бондаренко отпрашивался лишь один раз, а больничные вообще не брал. Так что директор не должна была сопротивляться. К тому же урок биологии сегодня планировался только в девятом классе, а написанные вчера документы лежали на столе в учительской.

Елизавета Александровна оказалась не очень довольна просьбой. Но не стала спрашивать, что за обстоятельства вынуждают подчинённого пропустить рабочий день – она никогда не была любопытной. Надо, значит, надо. Попросила только переслать по электронной почте план урока.

Бондаренко одним глотком допил кофе и набрал следующий номер.

– Марина? Доброе утро. Не разбудил?

– Здравствуйте. Нет, не разбудили.

– Слушай внимательно. – Максим несколько секунд помолчал, борясь с совестью – то, что он собирался предложить девушке, не одобрялось педагогикой. – Собирайся, как обычно, но в школу тебе не надо ехать. Иди к Вячеславу, он будет дома. Только постарайся, чтобы тебя особо никто не видел.

– А вы?

– Я тоже приеду.

– Вы что-то нашли?

– Вроде того.

– Ой, Максим Андреевич, я не могу!

– Глупости. Один раз прогулять школу можно, это я тебе, как классный руководитель говорю.

– Не в этом дело. – Девушка понизила голос. – Я не одна в школу езжу, а с Глебушкой. Куда я его дену?

Максим задумался. О младшем брате он забыл. Ребёнка посвящать в их тайны точно не стоило.

– Я придумала! У нас математика первая, на урок приду, а минут через пятнадцать мне вроде как плохо станет, отпрошусь домой. – Марина тяжело вздохнула и продолжила: – У меня в последнее время такой жуткий вид, что поверят сразу.

– Тогда и я попозже подъеду, к девяти.

Славе учитель решил не звонить, просто послал сообщение: «Сиди дома, мы с Мариной будем после девяти». Часы показывали только полвосьмого утра, поэтому Макс зашёл в сеть, ответил на несколько писем, почитал комментарии в своём блоге, пролистал новости – просто, чтобы хоть немного отвлечься. На улице стало светлеть – унылый ноябрьский рассвет неохотно приветствовал новый день.

* * *

«Первые годы упырь находится в зоне риска. День он проводит в своей могиле, а ночью выбирается. Поначалу вообще приходит домой, приводя в ужас домочадцев, садится за стол, пытается есть человеческую пищу, но она ему не даёт ощущения сытости. На этом этапе большинство упырей уничтожается окружающими. Как только голод достигает апогея, существо убивает свою первую жертву – животное или человека, и с этого момента его главной целью становится охота на живых. Поскольку душа после смерти покидает тело, вурдалак отличается отсутствием совести, каких-либо привязанностей и прочих эмоций».

– Социопат, короче.

– Славк, не мешай! – Марина возмущённо посмотрела на родственника и продолжила:

«Чем больше крови пьёт тварь, тем сильнее становится, но при этом постепенно теряет сходство с человеком, как внешне, так и внутренне. Через пятьдесят лет вампир избавляется от остатков адекватности, забывает об осторожности, его находят люди либо другие упыри и убивают».

– Не понял. У них своя полиция нравов, что ли?

– Тут ничего такого не написано.

– Ладно, читай дальше.

«Неизвестно, как общаются вампиры между собой. Но если в первые пятьдесят лет кто-то объяснит, как жить дальше, чудовище становится более осторожным. Кровь пьёт достаточно редко, людям на глаза не попадается. Лет через сто упырь получает иммунитет к солнечному свету. Расплата – ярко-красный цвет лица. Такого старого вампира можно вычислить лишь по отвратительному трупному запаху – в остальном они прекрасно маскируются под обычных людей».

Сычкова подняла глаза:

– Тут в скобочках написано – смотри историю про минского вампира-инженера.

– Маруся, давай истории потом читнём? Сейчас это не важно.

– Как скажешь. – Марина снова углубилась в текст.

«Лишь иногда нежить теряет осторожность – когда находит особенную жертву».

Голос девочки дрогнул. Она помолчала, вздохнула и храбро продолжила:

«Критерии отбора непонятны, но ясно одно – вампир довольно долго приходит к выбранному человеку, тянет из него не только кровь, но и жизненную энергию. Жертва постепенно слабеет и в итоге умирает от истощения».

Всё-таки девушка не выдержала. Отшвырнула распечатку, закрыла лицо руками и тихо заплакала.

Славка сжал кулаки, потом встал, подошёл к Марине, сел рядом на корточки, тронул за колени. Девушка опустила руки и попыталась улыбнуться. Получилось плохо.

– Мань, я тебе обещаю. Лично, сам её убью.

Звонок в дверь не дал Марине ответить. Слава ушёл открывать, но почти сразу вернулся.

– Андреич пришёл. Раздевается. Наконец-то нормально перетрём и добазаримся, что дальше делать.

* * *

Накануне вечером, когда Николаевна на минутку вышла, Макс сфотографировал нужные записи на телефон. Бывшая директриса, чьё увлечение оказалось неожиданным, но таким нужным, ещё вчера прислала Сычковой очень подробное описание вурдалаков. Теперь компания сидела на Славкиной кухне и сравнивала тексты, обсуждала, пыталась выработать какой-нибудь внятный план по избавлению от упырихи. В печке весело трещал огонь, в чашки был налит горячий крепкий чай с малиновым вареньем, на столе в блюдечке лежали крекеры. Тепло, уютно, безопасно. Сейчас история с кровососом казалась дурным сном или порождением чьей-то больной фантазии.

«Это всё какое-то коллективное помешательство. Мы сидим, обсуждаем способы убийства. А если это всё же обычный человек? Просто психически больная женщина». – Максим думал так, всё больше ужасаясь создавшейся ситуации.

Тут Марина подтянула рукав свитера и, не глядя, почесала руку. Как раз в том месте, где налился знатный синяк от «поцелуя». Всякие мысли об обычных маньяках сразу выветрились из головы.