Текст книги "Таинственный лес: Как диалог с бессознательным помогает выйти из жизненного тупика"

После всех клинических случаев вас также ждет описание общих принципов, по которым обычно происходит выход из тупика.

Вы заметите, что истории не будут призывать вас сидеть и напряженно думать о чем-то. Скорее я предложу понаблюдать, довериться, чуть-чуть попробовать, действовать по наитию, «пойти туда, не знаю куда», «поднять палец в воздух, чтобы почувствовать попутный ветер» – то есть так или иначе выйти за рамки умственных экспериментов и поиска логических выводов на новую для себя территорию. Говоря психологическим языком, направить внимание эго в сторону бессознательного и начать мыслить символически, а не буквально.

О таком способе мышления знали еще в Древнем Китае, где с 700 г. до н. э. существует книга «И-Цзин» (так называемая «Книга перемен») – один из самых ранних китайских философских текстов. Представители простого сословия использовали ее для гадания. Знатные же люди с помощью этой книги и метафорических изречений из нее расширяли ограниченность своего сознания, подключая силы психики, находящиеся за пределами логики. Например, китайские правители, когда не были уверены, как им действовать, могли случайным образом выбрать изречение из «И-Цзин» и позволить своему уму спонтанно блуждать. Так они выходили за рамки привычного мышления и нередко видели совершенно нетривиальный выход из ситуации. Метафора дополняла их рациональный взгляд на происходящее и помогала креативно подойти к поиску решения.

Я предлагаю вам относиться к следующим главам как к неким метафорам, которые помогут расширить восприятие вашей ситуации, увидеть ее под другим углом или глубже в нее погрузиться, а возможно, и осознать дальнейшие шаги. Не всегда нашим учителем должен быть серьезный ученый со своей стройной теорией. Не меньшую жизненную мудрость можно увидеть в сюжетах популярных фильмов, в том, как гармонично устроена природа, в древних мифах и народных сказках.

Необходимо отметить, что приведенные клиентские случаи являются собирательными, в них присутствуют вымышленные детали, чтобы зашифровать примеры с целью конфиденциальности. Иногда такие иллюстрации называются виньетками, то есть зарисовками на ту или иную тему с дополнениями в виде теории. Материалы из личных историй приведены с разрешения людей, с которыми велась работа в моей частной практике. И, конечно, все примеры были сильно сокращены, описываемые в них события объединены в линейную структуру, тогда как в реальности психотерапевтическая работа скорее похожа на блуждание по лабиринту. Я безмерно благодарна своим клиентам за возможность быть их попутчиком в таком непростом путешествии вглубь себя, а также за позволение включить выборочные элементы в эту книгу. Любые совпадения прошу считать случайными, мы можем узнавать себя в описании других, просто потому, что наши жизненные сюжеты зачастую складываются по схожим сценариям. Нам снятся схожие сны, мы наступаем на одни и те же грабли.

Также поясню, что под понятиями терапия и психотерапия я буду подразумевать так называемую немедикаментозную психотерапию, психокоррекцию, то есть деятельность, ограниченную компетенциями специальности «психолог»[11]11
  Этот дисклеймер необходим ввиду текущих дискуссий вокруг этих понятий и грядущего закона о регулировании психологической деятельности в России. Мы не знаем дальнейшей судьбы этих терминов; возможно, они станут сугубо медицинскими, а значит, полностью перейдут в зону психиатрии и клинических диагнозов.


[Закрыть].

Мною будут упомянуты термины вроде тревожность, депрессивный симптом, психологическая травма, невроз, которые используются как в медицине, так и в психологии и в повседневной речи. Важно понимать, что книга не может являться инструментом для какой-либо самодиагностики на основе прочитанного. Рекомендуется обратиться к психологу, врачу-психотерапевту или психиатру, если ваши состояния тягостны и негативно влияют на качество жизни.

Вы заметите, что я буду употреблять такие слова, как душа, Бог, судьба, вера, энергия. В психологической литературе опасаются этих слов, так как наука и религия часто противопоставлены друг другу, а рассуждения об условных «энергиях» звучат эзотерически. Я предлагаю вам воспринимать эти понятия не буквально, а философски и символически, тогда можно увидеть в них смыслы за пределами противостояния научного и вненаучного мировоззрения[12]12
  Само слово «психотерапия» означает «исцеление души», если переводить с древнегреческого. И даже люди медицины, например В. М. Бехтерев, посвящали таким экзистенциальным понятиям целые главы своих исследовательских работ. В книге «Феномены мозга» ученый, будучи прежде всего психиатром, невропатологом и физиологом, помимо вопросов рефлексов и работы центральной нервной системы, рассматривает темы индивидуальной и коллективной души, энергии и душевного «бессмертия» (Бехтерев В. М. Феномены мозга. – М.: АСТ, 2019).


[Закрыть]. Полезно будет соприкоснуться и с тем, какой смысл лично вы вкладываете в подобные понятия. Возможно, вместо «Бог» вам будет комфортнее подставить «Вселенная» или «эволюция», а «душу» заменить на «нематериальную часть психики». Позвольте допустить интуитивные и эмоциональные толкования этих многогранных слов. Цель книги – не оспорить или опровергнуть что-либо, а дополнить и расширить наши представления о себе и мире.

Символическое мышление: как оно работает

Стоит уделить некоторое внимание научному обоснованию того, что будет описано далее. Обозначу кратко лишь основные моменты, чтобы не утруждать вас погружением в сухие факты. При желании приглашаю ознакомиться с литературой, на которую я ссылаюсь в библиографических сносках.

Процесс взаимодействия с бессознательным больше похож на искусство, чем на работу по строгому протоколу, но все же он вполне укладывается в современные представления клиницистов о том, как устроен наш внутренний мир.

Психотерапевтическая модальность, в рамках которой я по большей части рассматриваю личность и происходящие в ней процессы, называется аналитическая психология Карла Густава Юнга или юнгианский анализ. Этот подход относится к психодинамическому направлению терапии (наравне с психоанализом, который в современном его проявлении используется повсеместно). Метод является всемирно признанным[13]13
  Roesler C. Evidence for the effectiveness of jungian psychotherapy: a review of empirical studies // Behav Sci (Basel). 2013 Oct 24;3(4).


[Закрыть], наряду с когнитивно-поведенческой терапией, гештальт-терапией, экзистенциальным анализом, интегративной и холистической терапией. Как сам юнгианский анализ, так и многие приемы, используемые в нем, имеют доказанную эффективность.

Для описания разнообразных психических явлений будут также использованы понятия из психоанализа, когнитивно-поведенческой терапии, философии и других гуманитарных наук. Некоторые описанные приемы являются авторскими и опираются лишь на мой опыт.

Возможно покажется необычным, что в этой книге уделяется такое большое внимание снам клиентов. Однако работа со снами имеет серьезные теоретические основания. Есть свидетельства[14]14
  Hill, C. E., Diemer, R., Hess, S., Hillyer, A., & Seeman, R. Are the effects of dream interpretation on session quality, insight, and emotions due to the dream itself, to projection, or to the interpretation process? // Dreaming. 1993, 3(4).


[Закрыть], что обсуждение и интерпретация сновидений воспринимаются людьми как полезные занятия. Этот процесс дает ощущение глубины психотерапевтической сессии, а также способствует личным инсайтам, позволяя увидеть жизненную ситуацию под новым углом. Не меньший интерес представляет нейропсихология снов. Юнгианский аналитик, профессор психологии Верена Каст в своей книге, посвященной сновидениям[15]15
  Каст В. Сновидения: Таинственный язык бессознательного. – М.: Изд-во «Новгородова Ю.», 2018.


[Закрыть], со ссылкой на целый ряд научных источников приходит к выводу, что есть веские причины, почему стоит уделять внимание снам. Доказано, что, пока мы спим, в мозге активируется система мотивации и поисковая система, то есть происходит нечто важное, интересное, значимое, затрагивающее нас эмоционально. Таким образом, сны являются личностно значимыми: в них мы тоже живем и значит, они могут быть таким же материалом для исследования, как мысли, воспоминания или фантазии.

Очевиден и тот факт, что бессознательное может оказывать на нас влияние. Одно из доказательств тому появилось еще в середине прошлого века благодаря исследованиям Юнга в области ассоциативных тестов. Участникам эксперимента предлагалось спонтанно называть свои ассоциации в ответ на предлагаемые слова, при этом исследователи измеряли скорость реакции, фиксировали необычные действия (оговорки, внезапные движения и т. д.), а также оценивали колебания электрического сопротивления кожи с помощью устройства под названием «психогальванометр». Юнг заметил, что ассоциации, которые выбивались из общего ряда по длительности ответа или нетипичным показателям приборов, фокусируются вокруг общих тем, имеющих личную значимость для человека. Например, участник эксперимента без каких-либо колебаний давал ассоциацию на слово «лето» – «отдых», а услышав слово «брак», задумывался на долгие секунды, начиная при этом постукивать пальцем по столу, и лишь затем отвечал: «Долг». Это значит, что тема брака вызывает у испытуемого сложные чувства; следовательно, в ней есть что-то неосознаваемое, заставляющее реагировать необычно. Так были открыты комплексы. Теперь этот термин вошел в обиход (мы говорим: «Это все комплексы» и «Что ты комплексуешь!»), а также распространился на другие направления психологии[16]16
  Например, в основе научно-доказательной схема-терапии Джеффри Янга, разработанной в 1990-х годах, лежит теория так называемых ранних дезадаптивных схем – устойчивых структур, которые сформировались в детстве в результате недостаточного удовлетворения важных эмоциональных потребностей ребенка и психотравмирующего опыта. В юнгианской психологии мы могли бы это назвать материнским комплексом и отцовским комплексом, то есть набором образов, мыслей и эмоциональных реакций, сгруппированных вокруг одной темы и накладывающих отпечаток на поведение.


[Закрыть].

В историях клиентов я неоднократно буду показывать связь между текущим состоянием человека и событиями далекого прошлого. Целый пласт психологических и нейробиологических исследований посвящен влиянию негативного опыта детства на развитие разнообразных невротических, психосоматических симптомов во взрослой жизни. Так, например, клинический психолог и юнгианский аналитик Дональд Калшед в своей книге, посвященной детским психотравмам и их влиянию на развитие человека[17]17
  Калшед Д. Травма и душа. – М.: Когито-Центр, 2015.


[Закрыть], со ссылками на исследования говорит о том, что психотравмирующий опыт может нарушить межполушарное взаимодействие мозга, вызвать чувство потери целостности и снизить способность к творческому мышлению (а ведь именно оно требуется, чтобы нестандартно посмотреть на ситуацию и найти выход из жизненного тупика).

Символическое мышление становится связующим звеном, исцеляющим психику, ведь оно содержит в себе как логические знания, так и чувственные образы, элементы творчества, воображения. Кроме того, символы зачастую имеют для нас личную значимость и вызывают эмоциональный отклик. На этом факте основано большое количество невербальных методов работы, например арт-терапия и песочная терапия. Это знакомо многим и на собственном опыте: нас может утешить любимая мелодия, принести чувство успокоения – рисунок, на котором мы изобразим нечто пугающее. Может помочь и символическое действие: молитва даст веру в свои силы, а прикосновение к фотографии членов семьи внутри бумажника добавит мужества и уверенности. Работа с метафорами, мифопоэтическими образами устроена по схожему принципу: интерпретируя их логически, связывая их со своим жизненным опытом, обращаясь к чувственному отклику, мы будто пересобираем себя, постепенно освобождаясь от негативного опыта прошлого, давая себе возможность творчески подойти к решению текущих жизненных задач.

Повторюсь, при этом важна именно личная значимость того или иного символа для человека. Вот как пишет про это Мария-Луиза фон Франц, получившая всемирное признание как специалист в области интерпретации сказок, мифов, сновидений: «Образ является живым и значимым для человека, только если обладает для него эмоциональной и чувственной ценностью. Как говорил Юнг, вы можете собрать вместе всех Великих Матерей в мире, всех святых и вообще все, что угодно, но все, что вы собрали, не будет значить ровным счетом ничего для человека, если не был принят во внимание его чувственный и эмоциональный опыт»[18]18
  Франц М.-Л. фон. Толкование волшебных сказок. – М.: Институт общегуманитарных исследований, 2020.


[Закрыть]. Именно поэтому, рассматривая клиентские случаи, я старалась показать связь между историей человека, находящегося в терапии, и символикой, взятой либо из его снов и фантазий, либо предложенной мною в виде мифологических или сказочных историй, стихов, эпизодов из фильмов, визуальных образов. Приобретая личную значимость, все это может стать целительным.

Вы заметите, что я неоднократно буду обращаться к психологическому толкованию разнообразных сказочных сюжетов. Этот подход традиционен для глубинной психологии, и юнгианского анализа в частности. Люди испокон веков примеряли на себя роли героев эпоса и учили детей устройству мира посредством сказок. Сюжет в этом смысле можно рассматривать как события реального мира (нечто, случающееся с героем в окружающей действительности), так и более метафорично (отражение внутренних процессов героя, и тогда все персонажи и декорации лишь части психики).

Итак, приглашаю вас в путешествие в «таинственный лес бессознательного» вместе с нашими героями.

История первая
«Я все знаю».
Когда эго находится в заложниках у опыта

Один из частых вариантов жизненного тупика – оказаться в заложниках картины мира, связанной с личным опытом. При мыслях о будущем человек не видит других вариантов, кроме повторения того, что с ним уже было. Типичный пример – застревание в изживших себя отношениях из страха, что:

а) встретится точно такой же человек, как тот, от которого хочется уйти;

б) не встретится «тот самый», потому что он не встретился ранее.

В итоге получается застревание, когда человек, с одной стороны, хочет изменений, с другой – никак не дает им шанса, так как «все заранее знает», а значит, не допускает зоны неопределенности, в которой может случиться что-то новое.

Мне вспоминается случай одной моей клиентки, назовем ее М. Женщине было 30 лет, у нее была стабильная работа и муж, с которым она жила уже 10 лет. В терапию она пришла с жалобами на депрессивное состояние. У М. ни на что не было сил, она постоянно простывала, вечно хотела спать. Моя клиентка задавалась вопросами, откуда взять энергию, как стать более продуктивной. Все это было симптомами, верхушкой айсберга.

Как вскрылось спустя некоторое время, глубинной причиной подобного состояния М. была полная неудовлетворенность теми отношениями, в которых она находилась. Женщина рано вышла замуж по принципу «ну, человек же он хороший» и совершенно не думала ни о своих чувствах, ни об отсутствии влечения к избраннику.

В процессе работы мы обнаружили, что ранний брак был обусловлен тревогой, которую ей когда-то внушила мама. Та, наоборот, поздно вышла замуж и передала дочери по наследству страх остаться одной, притом что лично М. на момент свадьбы было всего 20 лет и вся жизнь была впереди.

Живя в браке с нелюбимым мужчиной, М. получила соответствующий опыт и сделала бессознательные выводы: «Брак – это когда у тебя нет чувств к человеку», «Секс для меня неважен», «Главное – стабильность». Ее представления о жизни без отношений опирались лишь на мамин страх одиночества и твердое убеждение «Соглашайся на то, что предлагают, лучше не найдешь». Не имея своего позитивного опыта незамужней жизни, М. взяла этот мамин багаж как единственно возможную картину мира.

Девушка оказалась в заложниках двух установок: «Брак – это страдание», «Но и вне брака ничего хорошего ждать не стоит». Головой М. понимала, что, скорее всего, нужно разводиться и отправляться в свободное плавание, но очень страшилась этого. И она застряла.

Давайте посмотрим, как это выглядит, если изобразить ситуацию в виде айсберга, метафора которого, надеюсь, становится вам все более понятной.

Эго, ответственное за познание окружающей среды и исследование, оказалось полностью замкнуто на собственных представлениях о мире. О контакте с самостью пока не шло и речи. Эго не только не допускало, что в психическом мире вообще есть бессознательное, но и было уверено, что весь окружающий мир устроен по образу и подобию его тревожных фантазий.

Мысли о том, что отношения могут быть полны теплых взаимных чувств, а жизнь незамужней женщины – впечатлений, что можно встретить любовь и в 40, и в 50 лет, для М. были чем-то из разряда фантастики. Жизненный сценарий матери, а затем и ее собственный, основанный на страхах и являющийся продолжением маминого опыта, создал непоколебимое убеждение, а любые контрдоводы разбивались о логическую аргументацию: «Да, но…»

Удивительно, что, опираясь на такой относительно небольшой жизненный опыт, молодая женщина словно превратилась во «Всезнайку, познавшего все законы Вселенной». На любое мое предположение об альтернативном будущем у М. был готовый ответ, в котором она «все знала заранее». По факту же моя клиентка лишь проецировала на мир свои беспокойные мысли, совершенно того не осознавая.

На чувственном уровне ее эго было захвачено страхом неизвестного и мамиными тревогами, которые не давали хоть немного отпустить контроль над картиной мира. Для М. будто было надежнее удерживать в голове пессимистичный, но известный сценарий будущего, чем предположить в нем неопределенность. Моя клиентка совсем утратила способность верить в хорошее, допускать, что есть нечто большее, что может о нас позаботиться, что мир не создан по принципу причинения зла и страдания. И уж тем более он не устроен по образу и подобию наших представлений о нем.

Эго, воображая себя единственным хозяином в доме, совсем не различало других голосов. Не имело оно и связи с бесстрашной, доверяющей миру самостью.

Подобное доверие зачастую испытывают люди, у которых тесный контакт с Богом или кто близок к природе. Например, любители походов хоть и готовятся к непредвиденным ситуациям, но все же имеют внутреннее чувство «что бы ни происходило, по ходу дела со всем разберусь». Это неуловимое, но такое поддерживающее чувство – что мир не замышляет против нас ничего плохого, а при хорошем контакте с собой мы способны со многим справиться – не может прийти путем рациональных вычислений. Подобное можно лишь ощутить, почувствовать, заметить. Но это невозможно сделать, если эго уверено, что оно все знает.

В психологии это называется эмоциональным обоснованием[19]19
  Лихи Р. Техники когнитивной психотерапии. – СПб.: Питер, 2020.


[Закрыть]. В такой позиции ты словно становишься «творцом пугающего мира»: раз я тревожусь, значит, мир опасен; раз я не жду ничего хорошего впереди, значит, так и будет. Это в конечном итоге приводит к тому, что человек становится заложником того представления, которое он сотворил у себя в голове.

Чуть позже я расскажу, как моя клиентка смогла ощутить абсолютно нерациональное, но дающее надежду ощущение, что миру можно доверять. Но сначала еще немного про опыт.

Важно понимать, что сам по себе опыт – полезная штука. Один из его очевидных плюсов – возможность обучаться, автоматизировать навыки, обретать жизненную мудрость. Благодаря опыту эго адаптируется к окружающему миру. Если бы у нас не было опыта, мы бы каждый раз обжигались о чайник. И даже водители с многолетним стажем продолжали бы сидеть, вцепившись в руль и покрываясь испариной, как на первом занятии с инструктором.

Накопление опыта нужно и человечеству. Именно поэтому у нас есть, например, эволюционно обусловленные механизмы привязанности. Эта программа встроена в нас по умолчанию, так как накоплена десятками тысяч лет опыта взаимодействия родителей с детьми в предыдущих поколениях. Благодаря этому женщинам не нужно заново изобретать материнскую ласку по отношению к малышу, а младенцу – автоматическое доверие к тому, кто о нем заботится.

Мы говорим: «Опыт не пропьешь» – то есть он всегда остается с нами и нет нужды удерживать его сознательно. Опыт помогает за пять минут сделать то, на что без него понадобился бы час.

Как-то раз я читала в интернете истории врачей скорой помощи. Там был рассказ о том, как пожилой доктор, всю жизнь проработавший на скорой, отдыхал в кафе. Внезапно посетительнице за соседним столом стало плохо, и она начала задыхаться. Паника, вызывают неотложку, она все не едет… И тут врач ни с того ни с сего со всей силы вонзает задыхающейся девушке вилку в ногу. Она в ужасе. Все в ужасе. Спустя несколько минут приезжает скорая, и пострадавшую в конечном итоге спасают.

Доктор потом пояснил свои действия: он боковым зрением увидел, что девушка ела орехи. За годы работы у него возникла профдеформация, и он стал фиксировать такие вещи, ведь орех – аллерген. Затем он автоматически оценил симптомы и мгновенно сопоставил происходящее с десятками случаев, которые видел в своей практике, и сразу понял, что это анафилактический шок. Причем врач осознавал, что до приезда скорой посетительница кафе может не дожить. Это он тоже знал из опыта, просто потому, что сталкивался с такими пациентами множество раз. А вилку воткнул для выработки у девушки некоторого количества адреналина, чтобы она продержалась до приезда врачей (они в таких случаях вводят адреналин в виде инъекции).

Я не врач, поэтому не могу сказать, реальная это история или врачебная байка из разряда «повторять не рекомендуется», но так или иначе она показывает, как опыт может помогать человеку. Ты просто знаешь, что делать: за секунду сканируешь свою «библиотеку опыта» и память выдает ответ.

Минус опыта в том, что мы становимся его заложниками, так как он сужает картину мира. Позиция «я знаю» загоняет в узкую колею, ведь часто мы знаем только то, что с нами случалось, – а это не так уж много по сравнению со всем многообразием мира.

В таких ситуациях прошлый опыт полностью определяет наши действия. Мы ищем (и находим) подтверждения уже сложившейся картине мира и не даем нашему жизненному сюжету развиваться свободно.

Здесь я приведу в пример наблюдения антрополога, исследователя мифологии Джозефа Кэмпбелла, о которых он рассказывал в одном из своих интервью[20]20
  . https://www.imdb.com/title/tt0296362/?ref_=tt_ov_inf.


[Закрыть]. Как-то раз ученый изучал племя пигмеев в экваториальных лесах Африки. Люди там жили в непроходимых зарослях, куда ни посмотри – везде переплетения растений и деревьев, и дальше, чем метров на 10–20, ничего не видно, так как взгляд утыкается в стену из растительности. Небо тоже скрыто за густой листвой буйно растущих деревьев. Получается, ты постоянно находишься под зеленым куполом.

Кэмпбелл отправился в длительный поход с мальчиком, который до этого никогда не покидал место обитания своего племени. Они поднялись на гору, где перед ними открылись безграничные лесные просторы. Мальчик, впервые оказавшийся там, был поражен увиденным. Ему было не понять, не охватить своим сознанием, сформировавшимся среди густых зарослей, что есть такие понятия, как перспектива и горизонт, просто потому, что за свою жизнь в лесу он никогда не видел дальше нескольких метров.

Вдали пробежали какие-то крупные животные вроде антилоп. Мальчик присмотрелся и предположил, что это насекомые, возможно муравьи. Кэмпбелл сначала не понял, что тот имеет в виду, но потом обнаружил удивительное. Поскольку мальчик вырос в джунглях, где его глаза не видели горизонт и перспективу, у него сформировалось представление «если ты видишь что-то маленькое, то оно и есть маленькое». То есть у этого пигмея не было понимания, что большой объект с удаленного расстояния тоже кажется крошечным и что антилопа вдалеке – это не насекомое, а животное, которое вблизи окажется крупным. Кажется невероятным, не правда ли?

Таким образом, опыт может как спасти жизнь и подсказать нам «воткнуть вилку», так и превратить антилоп в муравьев, создав искаженную картину мира.

Древние философы тоже предполагали, что мы часто находимся в заложниках собственного опыта. Приведу в пример знаменитый «Миф о пещере» Платона, который можно рассмотреть через призму обсуждаемой нами темы. Суть его в следующем: узники живут в подземной пещере. У них с малых лет на ногах и шее плотные оковы, и никому не двинуться с места. Они видят только то, что находится прямо перед глазами, так как повернуть голову нет возможности. Вдоль их подземного жилища тянется просвет, который пропускает полоску света. На стену пещеры отбрасываются тени, которые и видят люди. И они могут судить о мире лишь по этой смутной игре теней.

В «Мифе о пещере» Платона узники сидят, прикованные к стене, и видят лишь полоску света. Иногда их тюремщики проходят за перегородкой, неся различные предметы, отбрасывающие тени на заднюю часть пещеры перед узниками. Эти тени – единственное, что узники когда-либо видели

Примерно то же самое с нами делает опыт. Мы знаем и видим только свою пещеру и ограничены тем, что прикованы внутри нее.

Аналогичные идеи встречаются и в кинематографе. Я вспоминаю трагикомичную фантасмагорию «Андеграунд» режиссера Эмира Кустурицы. По сюжету во время войны белградские подпольщики-антифашисты организовали целую фабрику по производству оружия, убеждая людей в подземелье, что наверху идет война. Давно настало мирное время, но они продолжали свою деятельность. Долгие годы жизнь наверху текла своим чередом, а внизу рождались дети, которые никогда не видели солнечного света. В конце фильме двоим – отцу и сыну – удалось выбраться, и они оказались в лесу. Сын увидел оленя и закричал: «Папа, смотри, конь». Папа сказал: «Нет, сынок, это олень». Сын ответил ему: «Но ты мне так коня рисовал».

Если рассматривать этот эпизод как психологическую метафору, он показывает, насколько сильно нас формирует среда, опыт и как это заставляет проецировать собственные мысли на представления о реальности. Какова была картина мира у этих «людей подземелья»? И можно ли сказать, что они знали, как устроена жизнь? На уровне подземелья – безусловно, на уровне мира снаружи – пожалуй, нет. В этом смысле их опыт был их же тупиком, из которого можно было выбраться лишь случайно и обнаружить, что олень – это не конь.

Но что же делать, если вы оказались в заложниках опыта, а эго создало вокруг себя мир из собственных представлений и утратило контакт с реальностью? Крайне важно пытаться нащупать свой собственный ответ.

Расскажу, как развивалась история моей клиентки и что дало ей возможность расширить собственные взгляды, а затем и повернуть жизненный сюжет в новое русло. Помогли в этом… случайные дятлы.

Судьба свела меня с ними на даче у друзей. Во дворе пара дятлов соорудила дупло для птенцов. То ли эти нерадивые птицы не додумались забраться повыше, то ли именно там была подходящая древесина, но так или иначе они поселили своих детенышей на высоте всего полтора метра от земли – и это на участке, где живут пять весьма прожорливых котов. Животные, понятное дело, начали подстерегать птиц: то в стиле «крадущийся тигр, затаившийся дракон», то делая вид, что просто проходят мимо, то в открытую просчитывая траекторию прыжка, подобно диким хищникам на охоте.

Хозяева дома увидели это безобразие и начали оберегать пернатых. Вы бы видели, что там творилось! Они построили целую систему «Антикот» из бутылок, металлических листов, швабр, веников и даже вил, чтобы коты не могли добраться до гнезда. Выглядело это королевское сооружение впечатляюще. Мои друзья изучили график роста птенцов, купили корм для дятлов-родителей, чтобы те могли перекусывать недалеко от гнезда, а также установили план дежурств, чтобы следить за котами на случай, если система «Антикот» даст сбой. Удивительно, но в итоге вся жизнь дома оказалась устроена вокруг этих в прямом и переносном смысле дятлов, построивших гнездо так низко.

Наблюдая за этим, я была до глубины души поражена, как живые существа, не обладающие ни логикой, ни рациональным мышлением, могут делать то, что им положено делать (строить гнездо, растить потомство), – а все вокруг как-то может организоваться, чтобы им помогать.

Дятлы не говорили друг другу: «Мы еще не готовы», «А вдруг не получится?». Они не думали: «А вот в прошлом году мы сделали гнездо и кот стащил одно яйцо, значит, в этом жестоком мире выращивать птенцов опасно». То есть они не проецировали то, что с ними случилось, на то, чего еще нет, – потому что у них нет эго, способного на подобное. Они просто занимались решением своей текущей жизненной задачи, разбираясь со всем остальным по ходу дела. Они не откладывали жизнь на потом, не сомневались «А смогу ли я?», «А справлюсь ли я?», «А вдруг со мной случится то, что уже было?». Это такая простая, но воодушевляющая идея, особенно когда видишь, что кто-то воплощает ее, даже не задумываясь о потенциальных опасностях.

Я подумала, что у этих дятлов мировоззрение максимально противоположно мировоззрению моей клиентки, и на одной из сессий рассказала ей эту историю. Также я предложила девушке начать наблюдать за тем, как живые существа, не имеющие интеллекта, доверяют миру и с ними случаются хорошие вещи:

● как цветок не беспокоится о том, опылят ли его пчелы, а просто из года в год производит пыльцу;

● как рождаются совершенно несамостоятельные младенцы, но мир каким-то образом о них заботится, а если с детьми происходит что-то плохое, то это скорее исключение, чем правило;

● как белки нагло выбегают в парках к людям, «держа в уме», что им принесли что-то вкусное, а не фантазируя о том, что за ними пришли охотники.

Вышеперечисленное на первый взгляд звучит несколько наивно, ведь очевидно, что зло, жестокость, несправедливость существуют повсеместно. Но при этом во Вселенной нет закона, что, если с нами случилось нечто плохое, значит, так устроен весь мир.

М. в штыки восприняла эту идею, протестуя, что это глупо и статистически не доказано и что история с дятлами могла закончиться совсем иначе. Что птенцы погибают, от младенцев отказываются, а в белок кидают камни подростки. Женщина использовала свои привычные защиты: аргументацию «да, но…», скептицизм, обесценивание иных точек зрения. Весь мой оптимизм разбился о толстую стену непоколебимых убеждений.

Я не знала, что на это ответить, и решила: пусть образ дятлов, строящих гнездо, просто будет с ней, раз история уже рассказана.

В какой-то момент я нашла для М. кое-что более интеллектуальное, что теоретически могло бы пробраться сквозь ее защиты. Мне подумалось: «Раз дятлы не являются для нее авторитетом, то, может быть, она захочет прислушаться к Фридриху Ницше? Серьезный мужчина как-никак».

Вот о каком уроке от Ницше шла речь. Мне очень нравится его теория о трех стадиях развития человеческого духа: Верблюде, Льве и Самокатящемся колесе, или Ребенке[21]21
  Ницше Ф. Так говорил Заратустра. – М.: АСТ, 2022.


[Закрыть].

Рассказываю вкратце. Сначала мы, как верблюды, оказываемся навьючены долженствованиями и правилами, которые на нас навешивают родительская семья и общество. Потом, как львы, восстаем против этого всего, а затем переходим к стадии ребенка, или, как Ницше еще это называет, к позиции самокатящегося колеса. То есть, обретя опыт (Верблюд) и почувствовав свои желания (Лев), мы должны забыть все случившееся и обрести «наивный взгляд на мир», когда мы просто идем в новый опыт, ничего не проецируя в будущее. Так делает Ребенок, когда исследует мир и свободно играет. Дети часто спрашивают: «Что это?», «Как это устроено?» – вместо того чтобы утверждать: «Я все тут уже знаю». Думаю, в описании третьей стадии Ницше очень точно передал, что происходит с человеком, когда у него уже есть и опытное эго, и доверие к миру, присущее младенцам, которые обладают лишь самостью. В такой позиции мы одновременно и мудры, и открыты.

Эта идея тоже не нашла у М. особого отклика. Она пыталась понять, какой в этом прикладной смысл и есть ли какие-то упражнения, которые можно поделать на тему такого доверия к миру.

Однажды клиентка пришла на сессию, обеспокоенная здоровьем своего кота (с ним в итоге все оказалось в порядке). Мы начали говорить о том, как питомец появился у них в семье. Оказалось, что кота М. нашла на улице. У него были проблемы с глазом, он был истощен, но они с мужем выходили животное. Она вспомнила, как в день первой встречи кот выбежал к ним и просто сел рядом. Что-то внутри нее в тот момент щелкнуло. М. точно знала, что его надо забрать домой, и котенок стал ее питомцем.