Электронная библиотека » Екатерина Гринева » » онлайн чтение - страница 3


  • Текст добавлен: 12 ноября 2013, 14:45


Автор книги: Екатерина Гринева


Жанр: Остросюжетные любовные романы, Любовные романы


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Шрифт:
- 100% +

– Есть будешь?

– Буду.

Я села на табуретку и подперла щеку рукой.

– Его все еще нет, – сказала Динка, по-прежнему не поворачиваясь ко мне. – Надо звонить этой Анне и припереть ее к стенке. Он у нее, слинял из дома и отдыхает в свое удовольствие, пока я тут схожу с ума от неизвестности.

Что-то здесь было не так. При всем желании я не могла себе представить, что Мишка настолько обнаглел, что решил уйти из дома сразу после Нового года. Без всяких объяснений. На такой поступок нужна решимость и характер. У Мишки не было ни того, ни другого.

– Дин. Я тебя, конечно, понимаю, но мне кажется, не так уж все и страшно. Никуда он не ушел. Просто оттягивается в какой-нибудь компании после новогоднего сабантуя. А через пару деньков объявится как ни в чем не бывало. Придет с повинной: так и так, мол, прости меня, дорогая, больше не буду. Тебе просто надо набраться терпения.

Динка с размаху поставила сковородку на стол.

– Не могу я набраться никакого терпения. Мне нужно что-то делать, иначе я сойду с ума. Давай позвоним этой Анне, а потом поедем к ней.

– Ты знаешь ее адрес? – мои брови поползли вверх.

– Он был записан в его книжке.

– Крайне неосторожно с Мишкиной стороны. И неумно, – вынесла я свой вердикт.

– Он не виноват. Это я залезла в его книжку и нашла там и адрес, и телефон. Даже два адреса. Наверное, по одному она прописана, по-другому – проживает. Как многие.

Я подумала, что Динка стала самой настоящей подозрительной женой со всеми вытекающими признаками и атрибутами: слежкой, проверкой карманов и штудированием записных книжек. Меня сия чаша миновала. И, наверное, к счастью, потому что я не представляю себе такую унизительную жизнь: сидеть и гадать – куда подевался мой муж и когда он придет, и придет ли вообще. Я всегда мечтала о человеке, с которым я буду настроена на одну волну и которому мне ничего не придется объяснять; нам это просто будет не нужно. И уж он-то точно никуда не слиняет и не уйдет, потому что он будет дорожить мной. А я им. И разве это глупые несбыточные мечты? Мне кажется, что на меньшее соглашаться и не стоит, иначе твоя жизнь незаметно превратится в один сплошной компромисс без всякой надежды на семейное счастье и взаимную любовь…

Я усмехнулась про себя. Маргарита! Тебе уже скоро тридцать, а ты все мечтаешь о счастливой любви? Да и есть ли она? Может быть, это самый большой миф, созданный человечеством? А на самом деле под любовью подразумевают теплоту, нежность, дружбу, привязанность, привычку…

– О чем ты думаешь? – внезапно спросила Динка.

Я покачала головой.

– О разных глупостях.

– Поделись.

Я тихо рассмеялась.

– О любви.

– Это не глупость, – с расстановкой произнесла Динка. – Это самое большое счастье, какое только может выпасть на долю человека. Если бы Игорь не ушел, я бы считала себя самой счастливой женщиной в мире.

– Зачем говорить о том, чего уже нет.

– Ты права. Звони!

– Можно хотя бы картошку поесть?

– Потом будет поздно. И так уже половина одиннадцатого.

– Давай отложим звонок на завтра.

– Звони!

Анна Ермолаева к телефону не подходила и упорно игнорировала мои звонки.

– Нет дома человека, – и я потрясла трубкой.

– Куда-то уехали, – не сдавалась Динка. – Прячутся ото всех и трахаются до потери пульса.

И тут Динка заплакала. Она плакала по-детски неумело, размазывая слезы по щекам, всхлипывая и тоненько подвывая.

– Тише! Детей разбудишь.

– А мне уже все равно… – всхлипывала Динка.

– Ладно. Я поеду к Анне и разберусь с ней. Если она, конечно, дома.

– Я с тобой, – откликнулась подруга.

– Мне кажется, это уже лишнее. Дети проснутся, а тебя – нет.

– Мы быстро приедем обратно. А спят они крепко, их из пушки не разбудишь.

– Тогда одевайся быстро, и поехали.

На улице было холодно. Мой старый полушубок из рыжей лисы уже не грел, и я потерла щеки руками. Динка шла рядом, опустив голову, как будто бы считая про себя шаги. Небо было черно-беззвездным. То там, то здесь в окнах вспыхивал свет от елочных гирлянд, а я подумала, что все люди сидят и празднуют второй день января, а мы плетемся непонятно куда и непонятно зачем. Но сказать так, значит, смертельно обидеть Динку.

В машине я включила печку и посмотрела на Динку. Она сидела, полностью погруженная в свои мысли, и никак не реагировала на окружающую обстановку.

Я не выдержала.

– Дин! – дотронулась я до ее руки.

– А? – Динка вскинула голову, и такая боль была в ее взгляде, что я резко рванула рычаг передач на себя. Кто бы ни была эта Анна Ермолаева, я ей переломаю руки и ноги, если она и вправду вздумала увести Мишку из семьи.

Мы стояли и безуспешно жали на кнопку домофона: никто не открывал.

– Дохлый номер. В дом мы не попадем. Днем у нас был бы шанс дождаться, когда кто-нибудь будет входить. Сейчас это бесполезно. Если только кто-то будет возвращаться домой из гостей или… – я не закончила, Динка решительно нажала на кнопку домофона.

– Ты куда звонишь? – обалдела я.

– Наугад, – сказала она. – Кто-нибудь да откроет.

С четвертой попытки нам открыли после отборной порции мата.

– Видишь, получилось, – и Динка криво улыбнулась.

– Ты уверена, что хочешь поговорить с Ермолаевой?

– Уверена. Все равно у меня нет другого выхода. Умирать от неизвестности я больше не могу.

Едва мы открыли дверь подъезда, как в нос ударил запах мочи.

– Какой-нибудь бомж здесь помочился, – зажав нос, сказала я.

Мы дождались лифта и поехали на восьмой этаж. Динка старалась не смотреть на меня. Я прикидывала: как начать разговор и что мы скажем, если Мишка все-таки там, во что мне слабо верилось.

В холле было темно, хоть глаза выколи.

– Какая у нее квартира?

– Пятьдесят первая.

– Попробуй найди тут в потемках, – проворчала я. – Не могут лампочку вкрутить…

После того, как Динка посветила мобильным, мы нашли квартиру и остановились около нее.

– Давай ты, – предложила Динка. Вся решимость ее спала, и голос предательски дрожал.

Я сжала ее руку.

– Я с тобой, – шепнула я. – Мы обе сумасшедшие. Ты и я.

Раскатистый голосистый звонок проникал во все закоулки квартиры; он заходился в заполошной трели, и я ждала быстрых шагов и скрипа половиц. Ни звука.

– Спит?

– От такого звонка встанет мертвый, – хмыкнула я. – Сейчас проснется.

Палец лежал на кнопке, но никто не спешил открывать нам дверь. Я стукнула кулаком по дерматину, и дверь открылась.

– Пошли назад! – схватила меня за руку Динка.

Но я медленно покачала головой. Я всегда ставила точки над «i» и шла до конца. Я просто не могла уйти, не выяснив, в чем дело и почему никто нам не открыл. А главное – почему дверь не закрыта.

– Если хочешь, оставайся здесь.

– Я не могу… – запиналась Динка. – Я боюсь.

– Тогда иди со мной. Сзади.

Динка колебалась, но наконец она резко выдохнула и подтолкнула меня плечом.

– Ну… пошли!

Свет горел в дальней комнате. В коридоре стояла темень. Я хотела щелкнуть выключателем, но Динка громко прошептала.

– Не надо.

Я сделала неопределенный жест головой. Мне здесь все не нравилось, и по-хорошему нужно было делать отсюда ноги, но раз уж мы здесь…

Анна Ермолаева висела на веревке в кухне: высунутый язык и босые ноги; один тапок валялся около нее, другой лежал на столе. Динка с шумом втянула в себя воздух и выдавила:

– Боже мой! Уходим! Сию минуту уходим, зачем мы вообще сюда пришли, – запричитала она, забыв, что именно благодаря ее стараниям мы здесь и оказались.

Но я стояла и чего-то медлила. Ермолаева была в нарядном платье кораллового цвета, на шее – золотая цепочка с кулоном. Тонкие ажурные чулки. Она шла на свидание? Так дома не одеваются… Или она кого-то ждала?

Динка с силой дернула меня за руку.

– Гошка! Ты ненормальная! Стоишь и пялишься! Я сейчас в обморок хлопнусь, а тебе все нипочем…

– Очень даже почем.

Я повернулась к Ермолаевой спиной. Только сейчас я почувствовала, что меня бьет липкая противная дрожь. Теперь мне хотелось убежать из этой квартиры, скорее оказаться в безопасном месте и забыть об увиденном.

На негнущихся ногах мы вышли из квартиры, предварительно я провела платком по двери, стирая наши отпечатки пальцев.

На улице шел снег, пушистые хлопья валились с неба, и я подумала, что завтра наметет большущие сугробы. Я изо всех сил старалась не думать о трупе, о том, что мы видели, но тщетно. Передо мной вставало лицо Ермолаевой, и я знала, что нескоро забуду его…

– Гошка! Где Миша? Куда он исчез? И почему Ермолаева…

Вопросы сыпались из Динки без остановок, а я думала, как ее успокоить и что придумать, чтобы отвлечь ее внимание, иначе Динка сейчас впадет в истерику или грохнется в обморок. Чувствительная Динка, которая еще в студенческие годы просила меня сопровождать ее в ветеринарную клинику, когда ее огромному белому коту Ваське требовались уколы или прививка, потому что она не могла спокойно смотреть на мучения бедного кота, истошно вопившего при виде ветеринара со шприцом в руках.

– Едем домой! Там Даня с Сенькой спят. Вдруг проснутся, а тебя – нет.

– Да, домой, – встрепенулась Динка. – И поскорее.

Сев в машину, я неожиданно поняла, что не смогу ее вести: мои руки дрожали мелкой предательской дрожью. Я сделала глубокий вдох и стиснула руки в кулаки, пытаясь успокоиться. Динка метнула на меня встревоженный взгляд.

– Что такое?

– Сейчас… приду в себя…

Я вспомнила, что в багажнике у меня еще с лета лежит бутылка водки: я обещала ее в подарок нашему водителю Сан Санычу, у которого родилась внучка, и мы на работе подносили ему по этому случаю презенты. Но купив водку, я забыла, куда ее дела; мне пришлось покупать новую бутылку, а та, старая, так и лежала в багажнике, завалившись между пакетами с надувным матрасом и запасным колесом, пока я не нашла ее недавно. И сейчас я вспомнила об этой бутылке. Я вышла из машины, достала водку и, вернувшись, потрясла бутылкой перед лицом Динки.

– Я выпью.

– А ГИББД? Ты лишишься прав, если что…

– Будем надеяться, что «если что» не будет. Нам только и остается, что надеяться.

Лицо Динки при моих словах исказила страдальческая гримаса.

– Дай мне.

– Сейчас…

Я нашла в бардачке пластиковый стаканчик и протянула его подруге. Налила полстакана, и Динка залпом выпила. Я пила из горлышка, чувствуя, как спасительно-желанное тепло обволакивает меня изнутри.

Бутылку с остатками водки я убрала в бардачок. Мы тронулись с места; вела я осторожно, не лихачила, хотя хотелось разогнаться по-настоящему, но я боялась, что в любой момент меня подведут эмоции, нервы, руль выскользнет из рук, и мы пополним сводки ДТП в качестве примера вождения машины в нетрезвом состоянии. Чего мне, естественно, не хотелось.

Дома у Динки было тихо. Она заглянула в детскую.

– Спят.

– Я поехала домой.

– Ты что? – вскинулась она. – А я? Как я могу остаться одна? Гошка! Ты не можешь бросить меня в таком состоянии!

– Ладно, – сдалась я. – Сегодня я у тебя останусь, так и быть. Но переселиться я к тебе насовсем не могу. У меня Егорыч.

– Кто? – переспросила Динка. – А, сосед-алкоголик.

– Он не алкоголик. Он – жертва и страдающая душа.

– Это ты у него таких слов нахваталась?

– Нет. Выдумала сама. Мужику плохо. И он страдает после ухода жены.

– А я? Ты уедешь и не поможешь мне?

– Останусь, останусь.

Но я не представляла, чем я могу помочь Динке. Смерть Ермолаевой явно доказывала, что здесь должна действовать милиция. Насчет Мишки я была не уверена. То ли он слинял куда-то гульнуть в новогодние праздники, то ли он был тем человеком, кого ждала Ермолаева и для кого она так вырядилась. А если Мишка пришел на назначенное свидание, увидел мертвую Ермолаеву и дал стрекача? Такое тоже возможно. И теперь его днем с огнем не найти. Он будет отсиживаться где-то, решив, что на него первого падет подозрение. Мишка – трус, и такое поведение – удрать, не думая о последствиях, – вполне характерно для него. Поэтому, честно, я думала, что Мишка ни во что серьезное не влип, а просто где-то скрывается: то ли от семьи, то ли от ментов.

– Чай будешь?

– Какой чай. У меня глаза слипаются. Я еще, когда машину вела, думала, что усну за рулем.

– Я тебе раскладушку в детской поставлю.

Динка ушла за раскладушкой, а я прошла в детскую и села на стул, подняв с пола плюшевого бегемота. Сеня разбрасывал игрушки где ни попадя, за что ему крепко влетало от Динки.

– Вот раскладушка. Вот белье. Постелить или сама справишься?

– Справлюсь. Ложись и ты. Не вздумай сидеть на кухне, курить или пить валерьянку. Этим ты делу не поможешь. Тебе нужно быть в тонусе ради детей.

– Я знаю. – Динка стояла бледная, скрестив руки на груди. – Как вспомню, что мы видели…

– Ладно, – оборвала я ее. – Давай спать.

– Ты думаешь, я смогу…

– Спокойной ночи!

Я ворочалась и не могла уснуть: распухшее лицо Ермолаевой вставало перед глазами как наяву. Я перекатывалась на другой бок и пыталась все выкинуть из головы. Но не получалось, и уснула я уже, когда слабо начинало рассветать. При этом мне снилась Ермолаева, висевшая на кухне. Только не мертвая, а живая – она высовывала язык и страшно хохотала. Потом на кухню пришел Мишка, сказал мне «привет» и стал рассказывать какую-то непонятную историю. Ермолаева спрыгнула на пол и села рядом с нами. Она слушала Мишку, не перебивая, лицо у нее было красным, распухшим. Внезапно она повернулась ко мне и протянула руку… Рука была мягкая, как вата…

Я вскрикнула и проснулась.

Надо мной стоял Сеня и водил по лицу вчерашним бегемотом.

– Пливет. Вставай. Мама уже завтлак плиготовила. Оладьи с валеньем.

– А ты почему не ешь?

– Я уже съел. Но с вами еще поем. За капанию, – прибавил он, подумав.

– Компанию, – поправила я. – И когда ты букву «р» научишься говорить?

– Я хожу к логопеду, занимаюсь, – рассудительно сказал он. – А такие дела сколо не делаются. Так мама говолит.

– Правильно твоя мама говорит, – я щелкнула его по носу. – А почему у бегемота нос в варенье?

– Так он тоже оладьи ел.

– Понятно. Иди на кухню, я сейчас приду.

Топот маленьких ног по паркету, и я снова одна. Быстро одевшись, я пригладила волосы и направилась в кухню. Все семейство было в сборе. Динка сидела бледная, с синяками под глазами, губы сжаты в ниточку. Увидев меня, она качнула головой, что означало «Мишка не объявлялся и не звонил». Я решила немного разрядить обстановку.

– Ну что, братцы-кролики. Едим оладьи наперегонки. Кто больше съест?

– Ула! – Сенька хлопнул ложкой по столу. – Мам! Дай сметану.

– Ты уже восемь оладий слопал. Мне не жалко, но вдруг живот заболит. Ты недавно котлет переел, так лежал на диване и охал.

– Не заболит.

– С брата бы пример брал, – Динка выложила горку оладий на тарелку. – А то ничего не ешь. Худой как щепка.

Все сказанное относилось к Дане, который сидел и ковырял вилкой в тарелке.

– Ты будешь есть или нет? – прикрикнула на него Динка.

Данька вскинул на мать черные глаза, но промолчал. Он был полной противоположностью младшему брату: молчун, слова не вытянешь.

– Дань. Смотри на меня и ешь.

Он подцепил половину оладьи и отправил ее в рот.

– Уже лучше, – похвалила я.

Мой мобильный взорвался трелью. Я оставила его в сумке в коридоре, и он звонил, не умолкая.

– Сиди, я принесу, – встала Динка.

Звонил Егорыч. Из его бестолковых восклицаний я поняла, что он сделал салат из капусты и соленых огурцов, потомил курицу в духовке и ждет меня.

– Мы с тобой толком не посидели, – сокрушался сосед. – Тебя подруга с места сорвала. Непорядок это. Новый год так и не отметили. Приезжай, Маргарита. Только это… – замялся он. – Бутылочку прихвати.

– Поняла.

– Да еще… я мимо двери твоей проходил, и голоса там были.

– Голоса? – насторожилась я.

– В смысле твой автоответчик шпарил. По-иностранному.

– Спасибо, Егорыч, за квартиру я, по крайней мере, спокойна. Ты на своем месте, как партизан в лесу. Ни одна муха мимо тебя не пролетит и заяц не проскочит.

– Ну это… ты загнула. Но стараюсь. Ты когда будешь?

– Скоро.

– Уезжаешь? – Динка пристально смотрела на меня.

– Где папа? – громко спросил Сеня. – Его еще нет.

Даня повернул ко мне голову.

– Папа уехал по рабочим делам. Внезапная командировка, – взгляд Динки тревожно метался между сыновьями, наконец он остановился на мне. В нем была негласная мольба о помощи.

– Много вопросов, – пришла я на помощь Динке. – У взрослых свои дела и проблемы. Понятно?

Сеня сосредоточенно кивнул, потянувшись за новой порцией оладушек. Динка слегка шлепнула его по руке.

– Хватит! Потом, бегемотик Булочка!

Сеня сполз с табуретки и вразвалочку пошел в комнату. Данька метнулся за ним.

– Куда?

– В комнату.

– А есть кто будет?

– Я уже поел.

– Ладно, иди! – махнула рукой Динка. – Все равно будешь здесь сидеть, ковыряться в тарелке да на нервы действовать.

Когда мы остались вдвоем, Динка прошептала:

– Я сойду с ума. У Мишки по-прежнему глухо. «Абонент недоступен». Ермолаеву, наверное, уже нашли. И что теперь?

Я пожала плечами.

– Милиция будет искать убийцу.

– А может, она сама повесилась?

– Надела нарядное платье и повесилась? Хотя… мы не следователи и сказать что-то наверняка не можем.

– Вдруг Мишка к этому причастен… – Динка, не закончив мысль, стиснула руки.

– А вот это ты брось! – постаралась я сказать как можно спокойней. – Возьми себя в руки и не пори ерунды.

– Я уже не знаю, что и думать, – простонала Динка.

Не спеша поднявшись с табуретки, я посмотрела в окно. Стоял тихий зимний день. От такой тишины можно было оглохнуть: звенящее белое безмолвие. Аккуратные холмики сугробов, серые дома, серое небо…

– Я поехала, – сказала я, стоя к подруге спиной.

– Ты не оставишь меня?

– Конечно, нет! А ты что – сомневаешься?

Егорыч выразил бурную радость по причине моего приезда.

– Маргоша! Рад до вусмерти! – иногда он выражался таким высокопарным слогом. – А соскучился жуть!

– Я одну минуту! Егорыч! Только загляну домой и мигом – к тебе.

– Давай уж! Курица остыла. Я снова ее подогрею в духовке.

В квартире я включила автоответчик. Эрнст Кляйнц приглашал меня на ужин в ресторан «Итальянская ривьера». Он выражал завидную уверенность, что я соглашусь на встречу с ним.

Прослушав сообщение, я задумалась. Сейчас мне уж точно было не до романтического ужина со швейцарцем. Динкины проблемы, пропавший Мишка, труп Ермолаевой.

Я посидела у Егорыча примерно час под сокрушительные возгласы «Какая-то ты сегодня, Марго, не такая», «И что с тобой случилось?», «Снова хахаль бросил?». Передо мной все время вставало багрово-синее лицо Ермолаевой и тапок на столе. И еще пропавший Мишка. Даже страшно подумать, что будет, если он не объявится. Динка, которая успокоилась и ведет тихо-размеренную семейную жизнь, не выдержит ее повторного крушения. И я понимала это как никто другой. Динка, для которой всегда были святы все семейные праздники и воскресные обеды-ужины, проводы детей в детский сад и школу и стоическое, чуть ли не круглосуточное дежурство, когда они болели. Динка, положившая на алтарь семьи всю свою жизнь, – она не может себе представить, как это снова остаться одной. Есть женщины, которые не мыслят себе жизни без мужчины. Ну никак. Весь ее мир, помыслы, желания вертятся вокруг одного-единственного и любимого, как земля вокруг солнца. И ничего с этим не поделаешь.

– Марго! Ты слушаешь меня или нет?

Егорыч уже в сотый раз рассказывал мне, как от него ушла змея-Тамарка: он вернулся после работы домой, а ее нет. Только записка белела на столе: «Ушла навсегда. Тамара».

– Ну чего ей не хватало? Чего? Вылетела из дома как ракета. Ни до свиданья, ни спасибо. Словно и не прожили вместе тридцать лет. А?

Я должна помочь Динке. Но как? Я вспомнила про второй адрес, записанный в Мишкиной книжке. А что, если поехать туда? Вдруг они встречались именно там, и Мишка отсиживается в этой квартире, или он вообще еще ничего не знает о смерти Ермолаевой и спокойно ждет ее в гнездышке для свиданий.

Мне захотелось рвануть туда и все разузнать. Вдруг Мишка действительно на той квартире?

– Хорошо мы посидели… – начала я издалека. – Отдохнуть бы надо.

Мой сосед обидчив; один раз из-за какого-то пустяка со мной два месяца не разговаривал.

– Уходить собралась? – мгновенно разгадал мой маневр Егорыч.

– Говорю же: надо отдохнуть.

– А здесь ты, значит, напрягаешься и мешки ворочаешь?

– Нет, конечно. Но поспать хочется, ванную принять. У подруги проблема – муж пропал, и я всю ночь ее успокаивала.

– К другой бабе ушел?

– Не знаю, Егорыч. Непонятно все тут. Но она – моя подруга, и я должна быть с ней.

– Ладно, иди. Я не в обиде.

Дома я, быстренько собравшись, посмотрела на себя в зеркало и осталась довольна. Как ни странно, от всех этих неприятностей я просто до неприличия расцвела: щеки горели тревожным огнем, в глазах появился блеск. Вид королевы-победительницы или амазонки-воительницы.

Я действительно от всех стрессов хорошела, как поникшие цветы от дождя, и мои близкие хорошо об этом знали. Мой босс безбожно пользовался этой моей особенностью и зачастую посылал меня в командировки со сложными поручениями.

– Там, где другие струхнут, ты, Марго, пройдешь танком и еще пару ухажеров подцепишь по причине твоей неземной красоты. Так что я за тебя спокоен, – говорил он.

– А за других – не очень?

– Вовсе не спокоен. Поэтому и посылаю тебя.

– А премию за мои старания? – корчила я недовольную гримасу. – Мне за вредность двойной оклад полагается.

– Ступай! – махал он в этом месте руками. – Выпишу небольшую премию и будь довольна. И так финансами не обделена.

Жаловаться мне было, действительно, грех: платил мне шеф хорошо и прекрасно понимал, что я его правая рука и человек надежный.

Когда я только пришла на работу, он скорее по привычке, чем по страстному влечению полез ко мне, твердо памятуя, что помощницы обычно разделяют с начальством не только офисные обязанности, но еще и другие, лично-интимного характера. Получив отпор, как человек умный, он быстро понял, что работник я толковый и ценный, а бабу он найдет в другом месте и без хлопот. Поэтому наши отношения с тех пор развивались исключительно в деловой плоскости и весьма успешно.

Я провела по губам бледно-розовой помадой и покинула квартиру, стараясь особо не шуметь. Я не хотела, чтобы меня увидел Егорыч и справедливо заподозрил в обмане.

Когда я приехала, то поняла, что мы с Динкой жестоко ошибались. По этому адресу располагался не жилой дом, а заведение под названием «Эдем».

Как я поняла из названия, не то салон красоты, не то подпольный стриптиз-бар. Я попробовала было сунуться в дверь, но плечистый охранник молча качнул головой и кратко изрек:

– Вход закрыт.

– Мне это… эпиляцию надо сделать и брови выщипать.

– Делайте в другом месте.

– А я хочу в этом.

Но он свирепо посмотрел на меня, и я поняла, что мне лучше уйти подобру-поздорову и не встревать в словесные перепалки.

Я потопала по дорожке посередине ровного поля обратно. Похоже, я приехала сюда зря. И здесь я увидела боковым зрением, как ржаво-золотистый вихрь мчится мне навстречу, взбаламучивая снег.

– Стой, Джим! Фу! – услышала я звонкий мальчишеский голос. – Фу!

Я обернулась. Прямо ко мне несся ирландский сеттер, поднимая фонтаны белых брызг. И как бы в довершение этого красивого зрелища на непродолжительное время из-за матово-серых туч выглянуло солнце – мощно, ослепляюще, и я на миг прикрыла глаза. А когда открыла их, сеттер был совсем близко – его лапы взлетали в воздух и с шумом опускались вниз. Вокруг него клубился снежный вихрь.

– Джим! – разносился голос хозяина.

Джим подскочил ко мне и ткнулся носом в сапоги.

Я невольно рассмеялась.

– Ты чего? – И сняв с руки перчатку, погладила пса.

Мальчишка лет двенадцати бежал ко мне, смешно увязая ногами в сугробах, наметенных за ночь.

– Фу! Джим!

Пес кружился вокруг меня, припадая на лапы.

– Извините! – солидным голосом сказал мальчишка, оттаскивая пса. – Что-то с ним случилось. Наверное, снег. Ошалел от снега.

– Бывает, – улыбнулась я. – Красивый пес. Зимы не видел?

– Это его вторая зима. Он был еще маленьким в том году, совсем щенком, и ничего не запомнил.

– Откуда ты знаешь? Может, наоборот, запомнил, вот и радуется снегу.

– А у вас есть собака?

– Нет. Хотела завести, но потом передумала.

– Почему?

Я пристально посмотрела на мальчишку, стоявшего передо мной. Мальчишка как мальчишка. Ничего особенного: вязаная шапочка, надвинутая почти на глаза, черная куртка, неумело зашитая на груди, вокруг этой заплатки по ободку белый ободок синтепона, линялые джинсы и россыпь веснушек на носу, такого же темно-рыжего, как шерсть у сеттера, цвета. Я не могла объяснить этому мальчишке, что моя работа с частыми командировками не позволяет мне завести собаку, за которой надо ухаживать, кормить и регулярно выгуливать. Я была по натуре волком-одиночкой. И собаке не было места в моей жизни.

– Так получилось. Как тебя зовут?

– Василий. Джим! Пошли!

Я посмотрела на здание, куда мне вход был запрещен.

– Слушай, а что это за заведение? – и я взмахнула рукой в сторону «Эдема».

– …Это? – Мальчишка опустился на корточки, пристегивая к ошейнику поводок. – …Здесь свингеры тусуются. – Мальчишка выговорил эти слова без запинки, и мои брови взлетели вверх.

– Это клуб свингеров? – переспросила я.

– Да. Это которые приходят парами и обмениваются друг с другом, – пояснил он без всякого смущения. – Бабушка на них письма в управу пишет, а толку никакого нет. Напиваются там, безобразничают, так бабушка говорит. Я и сам недавно одну девушку видел. Так напилась, что ее под руки двое мужчин вели. Как неживая была. Мы с Джимом тогда поздно вечером гуляли. Бабушке плохо было; я пока в аптеку сбегал, ужин разогрел и с Джимом вовремя погулять не успел.

– Во сколько это было?

– Часов в одиннадцать. Или позже.

Я задумалась.

Мальчишка пошел по дорожке.

– Джим! – сердито крикнул он. – Ко мне!

Собака задрала морду, посмотрела на меня и потрусила за хозяином. Я подумала, что если когда-нибудь заведу себе собаку, то именно такую – радостно-сумасшедшего сеттера.

Всю дорогу я думала о Динке. Похоже, Мишка выкинул такой кульбит, что никому мало не покажется. И еще этот клуб «Эдем». Похоже, он ходил туда с Ермолаевой. Я вспомнила, как Динка сказала, что один раз случайно подслушала Мишкин разговор: он с кем-то ворковал и упоминал «Эдем». За что убили Ермолаеву? И куда пропал Мишка?

Я резко затормозила, чуть не прозевав зеленый свет, и поймала сбоку недовольный взгляд кавказца лет сорока. «Чего выпендриваешься, женщина! – говорил его взгляд. – Знай свое место».

Мне стало смешно, и я ему подмигнула. На лице кавказца выразилась целая гамма чувств: от обиды до негодования. Казалось, сейчас выскочит из машины и вручную расправится со мной.

Когда я уже подруливала к дому, позвонила Динка.

– Привет!

– Привет! Понимаешь, мне совсем хреново. Я все Мишке названиваю, но «абонент временно недоступен». Я уже совсем отчаялась.

– Понимаю. Но ты держись.

– Легко сказать!

– А что тебе еще остается. Ребятишки где?

– Во дворе гуляют. Где же им еще быть? Только подумать: все праздники коту под хвост. Такие планы были… В парк сходить погулять, в театр, в музей динозавров.

– Есть такой? – удивилась я.

– Ну этот… как его, естественно-научной истории, что ли.

Динка замолчала, а потом выпалила:

– Я уже не верю, что Мишка живой.

– А вот это ты зря. Брось накручивать себя. Лучше займись чем-нибудь полезным.

– Это чем же?

– Ну, хотя бы вязанием. Когда-то ты хорошо вязала.

– Да… хорошо, – в голосе Динки назревал надрыв.

– Прекрати! – как можно строже сказала я. – Подумай о детях.

Но Динка уже повесила трубку. Перезванивать ей я не стала. Вместо этого набрала телефон Ромки Белякова, оперативника, с которым когда-то свела меня судьба на бескрайних дорогах нашей родины. У меня заглох «Пежо», моя первая машина, и я не знала, что делать – в час ночи со сломанной тачкой. Я встала на дороге и начала сигналить. Все как назло проезжали мимо, даже не делая попытки остановиться. Один притормозил, сделал двусмысленное предложение, а в ответ на мою тираду: «Пошел, козел, на х…» – выразился примерно так: «Ну и разбирайся сама со своей гребаной тачкой». Рома подрулил неожиданно, когда моя надежда почти умерла, и я кляла всех на свете. Высокий красивый Ромка вышел из машины и вежливо поинтересовался, в чем дело. Я объяснила. Он поковырялся в «Пежо», и через десять минут заглохший двигатель заурчал. Я поблагодарила его и протянула свою визитку. Он в ответ – свою. С изумлением я узнала, что мой спаситель работает в милиции. «Таких знакомых у меня еще не было», – со смехом сказала я. «Теперь будут», – ответил он на полном серьезе. И действительно, Роман стал моим хорошим приятелем. Встречались мы не так уж часто: примерно раз в два месяца, но посиделки устраивали душевные: в одном из московских кафе – с обильной трапезой и несметным количеством выпитого пива. При этом Роман жаловался мне на свою жизнь: маленькую зарплату и злую мымру-тещу. Я – на свою: отсутствие подходящего кандидата на роль мужа и полное одиночество. Даже с Динкой я не могла быть такой откровенной; перед ней мне нужно было держать марку сильной успешной женщины. А вот перед Ромкой… Мы были ровесниками, и он был мне как брат. Однажды я даже в шутку сказала, что из нас получилась бы неплохая пара, и тут же пожалела о своих словах. По лицу моего приятеля пробежала тень: он обожал свою жену Оленьку и двух детей-погодков – сорванца Саньку и Марию Романовну. Я сразу обратила свои слова в шутку и пообещала самой себе больше так не шутить. Терять Ромку мне не хотелось. Если бы Беляков находился в Москве в новогоднюю ночь, а не в Турции, ни за что бы я не попала в такой переплет в отделении милиции: Ромка бы обязательно меня выручил. Я не сомневалась в этом.

И вот сейчас я звонила ему в надежде, что он уже в Москве. Роман подошел к телефону; на заднем плане возник гул и чьи-то голоса.

– На работе? – с ехидцей спросила я.

– Угадала.

– Ром! Мне надо с тобой встретиться. Срочно.

– А когда я отказывался? Да и с Новым годом тебя надо поздравить.

– Спасибо. Как провели праздники?

– Отдыхать не работать. Ладно, Рит. У меня сейчас совещание будет. Говори, когда и во сколько.

– Сегодня после работы. В нашем кафе.

– Если бы я знал, когда оно закончится. Ладно, освобожусь – позвоню. Идет?

– Договорились.

После разговора с Ромкой мне стало немного легче.

В нашем любимом кафе «У Саныча» яблоку было негде упасть.

– Черт! – почесал затылок Роман. – Даже не знал, что здесь будет такое столпотворение. Наше кафе набирает обороты популярности. Даже сесть негде.

– Слушай, ты покури на улице, а я попробую проблему разрулить.

– Будешь палить в воздух с криком: «Разойдитесь, гады»? Тогда я должен тебя первым доставить в отделение в наручниках.

– Будь спокоен, дорогой товарищ. У нас свои методы работы, не такие варварские. Работаем тонко, мирно. Комар носа не подточит.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации