Текст книги "Проект Сократ"

Глава 13

– Подъем, лежебоки! Встаем! – топот лошадей раздавался то справа, то спереди. – Если поторопимся, будем в лагере еще до заката!

Дар с трудом разлепила отекшие веки. Могучие окрики были столь неуместны посреди уток, ржаного поля и серо-розового дымчатого рассвета. Степной лунь, проносясь в небе, издал противный режущий звук.

«Ох, лучше бы стая уток».

Дар обреченно опустила тяжелую голову обратно на шкуру. Состояние было – словно она вернулась в свои не лучшие воскресенья в восемнадцать лет. Мутная водка накануне, удушливое марево ночного клуба…

– Просыпайся, прекрасная пэри!

Из облака боли прискакал Тентар. Бодрый, прекрасный, в развевающейся темно-синей накидке.

– Укрась своим сиянием этот чудесный день, – он улыбался так широко, словно рекламировал зубную пасту для тридцати шести зубов.

– Я бы с радостью, но, похоже, аккумулятор сел, – Дар попыталась поднятьcя, но тут же, с абсолютно не девическим стоном, откинулась назад.

Все, сказка кончилась. А потому что не надо смотреть на фею по утрам, пока она без макияжа и непричесанная.

– Кум калятор? Это еще кто такой? – грозно сдвинул брови скиф, озираясь. – И куда он сел?

«Да что-ж ты так буквально все воспринимаешь? – с досадой подумала Дар. – Первый парень на деревне, а все равно – дикарь дикарем».

Но надо как-то выкручиваться. Она приподнялась на локте и прошептала:

– Мои чары теряют силу.

И страдальчески закатила глаза. Причем тут даже наигрывать ничего не пришлось, состояние становилось все отвратительнее с каждой минутой.

– Эгей. Вижу, что нужна помощь. – Тентар, спешившись, бодро подошел к расплывшейся Дюймовочке и протянул фляжку из малахита, всю испещренную резными символами. – Три глотка. Не больше. А то поскачешь впереди лошадей.

Дар, уже ничего не спрашивая и не противясь, позволила ему приподнять себя за влажный затылок и сделала три жадных глотка. Огромная золотая бабочка – откуда ни возьмись – врезалась в ее лоб и переносицу.

– Тентар, что это? – Дар, через минуту бодро выпутавшись из неинтересных больше шкур, встала, одергивая на себе шаровары и кафтан.

– Это наше скифское волшебство, – улыбнулся тот. – Настой из шалфея, тимьяна, аралии… Там двадцать пять трав, и рецепт держат в строжайшем секрете. Его готовит моя тетка Алтея, целое действо, на три месяца, – Тентар, вскочив обратно в седло, гарцевал на коне. – Готова?

– Ко всему. – Дар скромно, но кокетливо опустила глаза.

– Ну и прекрасно! Несите щит для прекрасной пэри обратно в повозку, – приказал он воинам. – И в путь!

Рус и Вик молча ехали рядом. Солнце, которое утром было таким нежным и бархатным, к полудню устало миндальничать, и палило в самые макушки. Прозрачные сливочные облака неслись наперегонки с лошадьми, проигрывая по всем статьям. По степи расплывались бордовые пионы и огненный горицвет, похожие то ли на капли крови в фисташковой траве, то ли на разбросанные сердца с невысказанными признаниями. Слева степь обрывалась – высокие высохшие деревья, вставшие стеной, молчаливо наблюдали за всадниками. Ветки так и пытались уколоть хотя бы кусочек проплывающего неба. Радоваться или наслаждаться жизнью этим бедолагам уже не суждено, но они упорно цеплялись за жизнь, продолжая участвовать в бесконечном вращении планеты.

– Как же достала эта глушь, – пробормотал Рус. – Который день бултыхаемся, как ленивые вареники в мутном отваре.

Он достал из-за пояса оранжевую тряпку и вытер лоб.

– Да брось, едем-то в правильном направлении. На запад, – Вик поправил белую бандану с черным узором, напоминавшим хоровод пауков. – До Греции, правда, еще хренячить пару месяцев, но доберемся. Со скифами на нас никто не нападет, а даже если и будет какая опасность – у нас перстни на месте.

Он дыхнул на камешек, потер об одежду и полюбовался сиянием. – Так что же тебя беспокоит?

– Мы безнадежно теряем время, – буркнул Рус. – Вот что меня беспокоит.

– Ну, слушай, это же запасное время. Лишние три месяца, которые нам обломились по большой удаче, – хохотнул Вик. Ты когда последний раз был в отпуске?

– В отпуске? – Рус задумался. – Эм-м, ну…

– Представь, что ты уже в нем. Забудь на чуток про миссию и наслаждайся отдыхом. Здесь прикольно, если присмотреться. Природа шикарная. Опять же, много всяко-разного экзотического пойла. И девочки! Говорят, в лагере скифов много красавиц.

– Кто говорит? – Рус еще больше нахмурился.

– Блин, чувак, ну ты внимательный, конечно. Машерочка моя говорит. Все утро шушукались. Она считает, что тебе нужно расслабиться, потому что настоящему воину не пристало быть таким мрачным, он должен смеяться в лицо врагам, ну или хотя бы улыбаться степному ветру. Поэтому вечером Тинара будет знакомить тебя с незамужними барышнями. Готовься!

Вик азартно хлопнул товарища по плечу и оба скривились об боли.

– А вообще, это даже справедливо, – продолжал переговорщик, дуя на отбитую ладонь. – Надо тебе подобрать подружку. А то у меня есть принцесса, у Дар – Тентар… Смотри-ка, в рифму получается. Дар и Тентар, – и повторил несколько раз, меняя интонации. – Дар – Тентар. Дар – Тентар. Дар – Тен…

– Заткнись! – грубо оборвал его Рус.

– Так и знал, что тебе не наплевать, – ухмыльнулся Вик. – Сам на историчку глаз положил? Или оба?

Рус потянулся, чтобы отвесить насмешнику подзатыльник, но тот пришпорил лошадь пятками и вырвался вперед. Потом натянул поводья и дождался рассерженного командира, на всякий случай держась на дистанции.

– Не о том думаешь, – Рус сделал вид, что успокоился, хотя внутри него все клокотало. – Заводить интрижки здесь, в далеком прошлом, крайне опасно для нашего будущего. А если у этой твоей Тениры родится ребенок? Не простой скифский бродяга, а один из наследников царской семьи? Как это повлияет на ход истории?

– Никак, – осклабился Вик. – Потому что скифы в итоге все вымерли или растворились в других народах. Одна капля моей крови в этом океане растворится без всякого следа. Ну и потом, я вообще не стремлюсь к заведению потомства что тут, что в Москве, поэтому во время секса…

– Только избавь меня от подробностей! – брезгливо поморщился Рус.

– Зря ты так! Могу научить простому способу, когда-нибудь пригодится. Ты же планируешь хоть иногда заниматься сексом?! А то ты, и вправду, какой-то чересчур напряженный. Эй, Рус, погоди! Куда ты ускакал? Шуток не понимаешь? – Вик потрепал по холке свою лошадь. – Ну что, красавица, давай догонять этого замшелого моралиста.

Часа через два вереница всадников замедлила ход. Посреди степи трава будто перестала расти, уступая место мелкому черному гравию, из которого был выложен то ли лабиринт, то ли огромный витиеватый орнамент, различимый лишь с неба.

Тентар поднял правую руку вверх. Все кони остановились, а всадники замолчали. Наступила такая тишина, что можно было услышать, как суслик тащит в свою норку стебель полыни.

Скифы спешились, Рус и Вик чуть задержались, разглядывая лабиринт. В самой середине, на разном расстоянии друг от друга стояли пять каменных истуканов. Трехметровые статуи были вырезаны из серого песчаника, у каждой было скорее не лицо, но намек на него – точка, точка, два крючочка, – так рисуют портреты совсем маленькие дети. Рук и ног не было, но зато на лбу и на груди у каждого расплывались неровные разноцветные пятна.

– Что это за галерея безумного художника? – шепотом спросил Вик.

Рус пожал плечами.

– Мальчики, слезайте-ка скорее с коней, а то на вас уже косятся недобро, – предостерегла незаметно подошедшая Дар. – Это капище, ну такой примитивный языческий храм. А вы, сидя на лошадях, судя по всему, оскорбляете богов. За это и башку снести могут.

– Капище-фигапище, – проворчал Вик, но спешился и даже встал на одно колено, на всякий случай.

Рус спрыгнул следом, продолжая рассматривать фигуры. Нет, руки у них все-таки были – вон они, высечены на каменных животах, сжимают что-то, отсюда не разглядеть. А ног нет, столбы врыты глубоко в землю, или, может, растут из нее?

– Перед нами знаменитые скифские бабы, – объяснила Дар тоном экскурсовода.

– О! Бабы – это прекрасно, – воскликнул Вик.

– Знала, что ты так отреагируешь, но это их научное название. Скифы ставили такие изваяния в местах силы, где молились богам и заряжались энергией, если можно так выразиться.

Рядом с каменными фигурами в землю были воткнуты то ли шесты, то ли копья, а на них густо навязаны всевозможные ленты, лоскуты, кожаные ремешки, а также покачивались черепа мелких грызунов, изъеденные ржавчиной подковы, и что-то, похожее на рукоятки от ножей.

– Они по цветам радуги, вы заметили? – Вик с любопытством разглядывал истуканов. – Красный, желтый, зеленый, синий и фиолетовый. Что-то явно пропущено, но порядок вроде бы тот.

– С чего ты взял? Может, это случайно? – Дар задумчиво прикусила губу. – Я изучала древние языческие культы, там встречались группы богов, но, чтобы их совмещали с цветами радуги – хоть убей, не помню.

– Ты поаккуратней с «хоть убей», – Рус покосился на озадаченную девушку. – Вроде такое уже было пару дней назад. Может, не стоит снова напрашиваться?!

– Но это так странно, – бушевал в ее голове доктор исторических наук. – Все ископаемые скульптуры, относящиеся к скифской цивилизации, были чистыми.

– Скорее всего, это не краска, а сок ягод и растений, – предположил Рус. – За века он полностью выветрился, вот и достались археологам в будущем чистые идолы.

– Ненакрашенные бабы, – прыснул в кулак Вик.

– Тихо! – Тентар резко взмахнул посохом. – Здесь нельзя разговаривать даже скифам. А тем более чужакам!

Дар величественной походкой, будто плыла по воздуху, подошла к вождю.

– А что здесь можно? – прошептала она с очаровательной улыбкой.

Тентар, походивший сейчас на мрачную снежную вершину, которую еще никто не смог покорить, молчал, с минуту не сводя глаз с девушки. У Дар слегка свело щеки, но улыбку продолжала держать. Несколько снежинок не выдержали, и растаяли.

– Здесь можно молиться. Во власти наших богов, – Тентар обвел рукой каменные глыбы, – все самое важное в жизни: здоровье, любовь, богатство, война и охота. Раз в год можно подойти к одному из них и попросить подарок. Боги могут услышать, а могут остаться глухи к мольбе. Бывает по-всякому. Но если просишь от сердца и то, что действительно нужно, тебе дадут знак.

Тентар положил тяжелую руку на затылок Дар и заглянул в глаза – несколько глубже, чем она ожидала. Потом отвернулся и пошел ко входу в лабиринт.

– Скифы пойдут первыми, а вам придется подождать, – бросил он, не оборачиваясь.

За Тентаром последовали его сестра и Самсон, а за тем уже потянулись и остальные воины.

– Здоровье, любовь, богатство, война и… Было же что-то еще, – Вик поскреб бородку. – Не запомнил.

– Охота, – подсказал Рус.

– Точно! Странно, что не запомнил. Мне же всегда охота. Дар, а кто есть кто? Выражение у каменных лиц плюс-минус одинаковое. К какому идолищу очередь занимать?

– Да откуда мне знать?! Говорю же, я впервые слышу про раскрашенные статуи, об этом нет никакой информации в книгах. Хотя, – раздражение в голосе вдруг резко поменялось на любопытство, – у скифов была система жестов. Ну, точно! У них же каждый перст был посвящен богам.

Она вытянула правую руку ладонью вниз и растопырила пальцы, чтобы проверить свою догадку.

– Да, все сходится! Эти божки даже визуально стоят полукругом, заметили? Тогда так… Большой палец – бог войны и смерти. Если помахать кулаком с оттопыренным пальцем – это вызов на поединок. Поэтому никому тут лайк не показывайте.

– А желтый – это золото, – встрял Вик.

– Богатство и плодородие. Видишь, твоя зазноба к нему пошла?

– Понятно, хочет денег и подарков. Как все нормальные девицы.

– Дурак ты Вик, – Дар закатила глаза. – Она принцесса, денег и подарков ей и так дадут, без помощи богов.

– Чего-ж она тогда к желтому столбу лбом прижалась?

– Детей она хочет. Детей и семью. Как и все нормальные девицы.

– Ох, блин.

– Ладно, не отвлекайся. Зеленый идол – это хранитель здоровья и силы. Ему посвящен средний палец.

– Получается скифы желали друг другу здоровья так, как мы посылаем? – тихонько рассмеялся Вик. – То есть за лайк тут пришибут, а за фак – спасибо скажут?! Да, многое поменялось в системе оскорбительных жестов за тысячи лет.

– А синий – это любовь? Потому что кольцо обручальное на этом пальце носят? – Рус осторожно дотронулся до безымянного пальца Дар и по руке девушки побежали искры.

Она неожиданно для себя смутилась и затараторила, чтобы скрыть румянец на щеках.

– Нет, синий – это охота и добыча. Скифы носили кольца на этом пальце только в дни, когда шли охотиться. Как оберег от хищников и талисман на удачу. Видите, к этому идолу больше всего народу приткнулось? Потому что охота – это и мясо, и шкуры, и азарт, все тридцать три удовольствия. А любовь у скифов фиолетовая.

Она метнула быстрый взгляд на Руса, но обратилась к Вику.

– Ты-то сам что выберешь? Богатство или любовь?

Переговорщик задумчиво рассматривал скрюченный мизинец.

– Выходит, когда мы миримся, соединяя мизинчики, то это по-скифски что-то жутко неприличное? Типа, секс?

– А, ну да, как я могла так ошибиться, – скривилась Дар. – Для тебя ведь женщина – трофей. Добыча. Кусок мяса, который надо жарить со всех сторон… Тогда тебе к синему.

– Ошибаешься, – Вик передал поводья своего коня Русу. – Я пойду к зеленому.

– Удивил, – округлила глаза Дар.

– Нет, тут как раз все предсказуемо, – хмыкнул Рус. – Будет здоровье – будут и деньги, и плотские утехи, да, Вик? К тому же тут предохраняться нечем, поэтому защиту от венерических заболеваний он тоже будет просить у богов.

– Завидуй молча, – ухмыльнулся Вик. – Сам-то двинешь к красному? Как Тентар?

Рус посмотрел на скифского вождя, который обнял каменного истукана как старого друга, с которым вместе прошел десятки сражений, и шумно вздохнул.

– Нет, вообще не пойду. Давайте сами, а я коней постерегу.

Воины разбрелись по всему лабиринту, преклонив колени. Грязные серые облака, которых не было минуту назад, затянули все до горизонта, будто кто-то пол дня пылесосил небо до звенящей чистоты, но мешок для пыли вдруг лопнул. Приятный ветерок сменился суровым ветром, от которого хотелось укутаться потеплее. Колокольчики на шестах у зеленого божества запели тревожную мелодию. Слева над горизонтом то и дело раздавался гул, как от кукурузника.

– Рус, а ты почему не идешь? – спросила Дар. – Не веришь?

– Мне из этого набора ничего не интересно, – хмуро ответил он. – А божество, которое заставит тебя слушаться, мы в этой степи все равно не найдем. Так что… Я просто посмотрю.

– Ну и сиди тут один, – Дар почему-то разозлилась. – Что ты за человек? Все интересное губишь на корню или делаешь скучным. Выморозень ты. Холодный, как снулая рыба.

Она решительно двинулась к лабиринту, но споткнулась, когда сзади раздался негромкий голос:

– Это потому, что согреть некому.

Столько боли прозвучало в этом неловком признании, что Дар захотелось вернуться и обнять этого дуболома. Но оглянувшись она наткнулась на привычно-ледяной взгляд его суровых глаз и все прекрасные чувства завяли на корню.

Ну его к черту, бирюка нелюдимого.

Подойдя к каменным истуканам, Дар остановилась и зажмурилась, растягивая момент. Желания внутри боролись друг с другом. Последние лет десять она была поглощена наукой столь сильно, что история, казалось, проросла под кожей и пустила корни глубоко в душу. Все мысли, все время, все силы посвящены только науке. Цели на ближайшие и последующие годы четко определены и связаны только с карьерой. Но с началом этой экспедиции что-то поменялось, а накануне вечером поменялось еще сильнее. Что именно – она еще не понимала. Но появилось стойкое ощущение, что свернула на извилистую боковую дорожку и назад пути нет.

Дар, словно извиняясь, посмотрела на остальных идолов и, смущенно улыбаясь, положила руки к фиолетовой фигуре.

Только непонятно, как молиться. Что говорят в таких случаях? Дай мне любовь?

«А с чего это – дай, – в ее голове возник скрипучий голос. – Дай – это какое-то потребительство, нет? Заслужить надо».

«А я не заслужила? Не старалась что ли? – мысленно возмутилась Дар. – Сколько я сделала для того, чтобы…»

«Сколько?» – перебил скрипучий голос.

«В смысле – сколько?! – она как-то сразу опешила. – Я не считала, но… На свидания ходила, отношения строила, между прочим, шла на жертвы и компромиссы, но все всегда заходило в тупик».

«Сколько?» – требовательно повторил голос.

«Да что за хрень творится в моей голове?! – снова возмутилась Дар. – Как я сосчитаю – сколько. Любовь – это ведь не математика. Я все делала для того, кого любила. Все, понимаете? А он этого не ценил и…»

«Вот прям все-превсе?» – в голосе послышалась насмешка.

«Даже больше! Я в аспирантуре диссертацию забросила и два года для любимого уют создавала: ужины со свечами, романтические путешествия, с… удовольствия во всех видах. Я даже на курсы стриптиза записалась, чтобы ему угодить. Бросила, правда, через два занятия. Но старалась же! А он…»

«А жизнь свою ты готова была за него отдать?»

Эти слова обожгли, как удар хлыста. Дар попробовала отнять руки, но они будто приклеились к шершавым бокам скифской бабы. Видимо, пока не дашь ответ – божество не отпустит.

Что за чушь? Такого просто не может быть по всем законам физики.

Она дернула сильнее, но ладони буквально приросли к серому камню. Тут тебе, детка, не физика, не математика и не история, тут только магия действует. Поэтому вспоминай поскорее того самовлюбленного эгоиста и домашнего тирана – твою первую и единственную любовь. Вспоминай, как этот черт испоганил твою жизнь и разодрал сердце на части, заставил возненавидеть всех мужчин на планете. Потому-то ты и окунулась с головой в науку. Потому-то и на всех последующих свиданиях у тебя редко доходило до интима, не говоря уже о «пожить вместе». Потому-то и сейчас ты не понимаешь, на кой ляд тебе нужна любовь, хотя и хочешь безумно окунуться в океан страсти. Вспомнила? Осознала? Прочувствовала? А теперь ответь на вопрос: ты готова пожертвовать своей жизнью ради любви?

«Я… Я не знаю», – честно призналась Дар и заплакала.

«Поплачь, детка, поплачь, – скрипучий голос стал чуточку теплее. – Прежде, чем искать новую любовь, надо выплакать прежнюю».

Ветер трепал склоненную голову все сильнее. Мелкие срывающиеся капли дождя, злясь, что на них никто не обращает внимания, разрастались и били в самые болючие места. Лошади, устав от незапланированной остановки, все громче ржали, перебирая копытами.

Дар, казалось, задремала, покачиваясь из стороны в сторону. Темная точка, появившись на горизонте, стремительно приближалась. Фиолетовая птица, похожая на сокола, летела прямо к девушке. Мелькание крыльев все нарастало, – быстрее, быстрее, быстрее – и вдруг птица разделилась, как капля ртути. Дар не успела опомниться, как одна из птиц ударила ее в грудь и влетела внутрь, а вторая унеслась прочь и растаяла в воздухе.

Руки наконец-то отлепились от статуи. Дар вздрогнула и открыла глаза. Вокруг царил хаос. Конец света! Пыль, вперемешку с ливнем, комьями травы и галькой, клубилась вихрями, будто раззадоривая саму себя на новые завихрения.

Скифы уже вскочили на лошадей и уезжали от капища. Дар поспешила к повозке, но кто-то сзади, на бегу, почти волоком подхватил ее, и усадил на коня перед собой. Тентар. Она узнала его по запаху, даже не оборачиваясь.

– Повозку придется бросить. Она слишком медленная, а мы должны спешить, – шепот приятно щекотал ухо. – Скоро грянет буря. Но мы обгоним ее, прекрасная пэри. Не бойся!

– Я не боюсь, – ответила она, прижимаясь острыми лопатками к горячей груди скифа.

– Вперед! – Тентар оглушил ее громовым рыком, а фиолетовая птица заметалась внутри, безудержно взмахивая крыльями.

Пять часов спустя она увидела походный лагерь скифов. Целый городок из палаток, шатров, юрт и шалашей, собранных на скорую руку. Видеокамера в перстне бесстрастно фиксировала происходящее, записывая крики босоногих детей, бегающих там и тут, смех женщин и разговоры мужчин. Что-то перетаскивали с места на место, убирали, развешивали, строили заново – ливень, давно обогнавший всадников, набросился на стойбище и затопил все, до чего смог дотянуться, а руки у дождя длинные – от неба и до земли.

Запас сухих дров, оберегаемый как раз на такой случай, вынесли к потухшему кострищу. Разгоралось новое пламя, гулко и весело распевая о старых и новых походах. Скифы любили кочевать и не засиживались долго на одном месте – что-то тягучее, манящее к горизонту, беспрерывно заставляло их двигаться дальше. Поэтому все в их лагере было временным, складным и непрочным.

Дар снимала, как пятеро мужчин строили что-то в отдалении, стягивая длинные жерди веревками и наматывая длинные рулоны полупрозрачной ткани. Сама она, развесив одежду сушиться, скользнула в бесформенное платье-накидку со множеством слоев, выданное сестрой вождя. Ощущение собственной фигуры с изгибами в нем несколько потерялось, но при этом, разглядывая вышивку золотой тесьмой, с витиевато вплетенными бусинами и подкладом, похожим на хохлому, – она чувствовала себя царицей степей.

– Что они строят, Рус?

Его тоже приодели в праздничный наряд. Кожаные штаны обтягивали мощные ноги, пояс с золотой пряжкой в виде буйвола охватывал темно серый кафтан, скрываясь под жилетом из волчьего меха.

– Если это не столовая, то мне не интересно, – Рус был голоден, как тот самый зверь, шкуру которого носил.

– Продолжаешь душнить? Ладно. Но я правда не припомню у скифов таких сооружений. Неужели у тебя нет версий? С твоей-то хваленой наблюдательностью, – Дар показала язык. – Хотя бы попытайся угадать, что они строят.

– Автобусную остановку, – не глядя на нее, ответил Рус. – Сейчас приедет трамвайчик, скажем, девятый номер. Мы на него сядем и через час будем уже в Афинах. Тентар будет рулить, а его лисичка-сестричка требовать, чтобы передавали деньги за проезд. Такая версия тебя устроит?

– Ох, скорей бы там зажарили кого-нибудь пожирнее, а то тебя волчий голод сожрет изнутри. А может и ревность, – фыркнула Дар. – Тебе бы пока сухарик какой поискать.

Она подхватила подол и скрылась за кустами степной вишни. Обойдя половину лагеря, Дар нашла своего второго спутника. Вик сидел на вязанке хвороста и наблюдал за женщинами, которые закатывали в костер камни, размером с футбольный мяч. Среди веселых и оживленных подруг одна выделялась особо – красавица-брюнетка с зеркальными волосами чернее черного. Зачесанные на макушку и перетянутые кожаным черным ремнем, они свисали густым хвостом до самой талии. Раскосые черные глаза с изогнутыми ресницами напоминали о диких лесных кошках. Роскошная грудь и обнаженные руки были обвиты широкими лентами цвета спелого граната, создававшими видимость блузки и плавно переходящими в длинную юбку того же цвета, сшитую по выкройке солнце-клеш. Она не улыбалась, но была со всеми приветлива, хоть и держалась отстраненно.

– Нравится? – Дар будто увидела девушку его глазами.

– Да-а-а, – Вик не двигался и не отрывал взгляда от брюнетки.

– А как же та лучница – сестра вождя, с которой ты таскался по ночной степи?

– Так это когда было?!

– Вчера, – безжалостно припечатала Дар.

– Вот! А мы уже глубоко в сегодня, почти что в завтра, – ничуть не смутился Вик.

– Надоела лисичка, захотелось кошечку, да?

– Если понимаешь, то зачем спрашиваешь? – пожал плечами переговорщик.

– Дурак ты, Вик – вздохнула Дар. – Тебе Тентар голову оторвет. Или Тенира оторвет, но та – точно не голову.

– Пусть оторвет, – спокойно согласился он. – Главное, чтобы не до, а после.

– Какой же бесчувственный и прожженный циник, – воскликнула Дар, но потом, вспомнив разговор с фиолетовым божеством, спросила. – Или ты готов пожертвовать своей жизнью ради любви?

– Конечно, – Вик продолжал следить за грациозной брюнеткой. – А для чего еще нам жизнь дана? Чтобы просиживать ее за книгами или за компьютером? Без любви все теряет смысл.

Дар всплеснула руками.

– Но ты же сейчас не про любовь говоришь, а про секс. Все эти твои шашни – вчера одна, сегодня другая – разве это любовь?

– А что же еще? – искренне удивился Вик. – Секс – это же не какой-то там тупой спорт или азартная игра. Нет. Мы занимаемся любовью, а вся эта ваша романтическая чушь с ахами и вздохами – это какая-то бессмысленная профанация.

– Иди ты в баню, Вик! – вспылила Дар.

– Сама иди. Тем более, что ее как раз раскочегарили, – он кивнул на то самое непонятное строение, над которым уже клубился дымок, вылетавший через отверстие в крыше.

– Так вот что они строили, – Дар хлопнула себя ладонью по лбу. – Никогда бы не догадалась. А ты-то как узнал?

– Тенира нашептала. Хочет, чтобы я подсматривал за ней в бане.

– Вик! Ну как можно?

– Не просто можно, а нужно! – усмехнулся Вик. – Тут так принято. Скифы любуются силуэтами женщин, которые видны через полупрозрачную ткань. Потом женщины точно так же наблюдают за мужчинами. Все находят партнеров себе по душе, а то в этих бесформенных накидках, – он потянул девушку за рукав, – особо ничего не разглядишь.

– Ты что, собрался и на меня пялиться?! – возмутилась Дар.

– Было бы на что пялиться, – ухмылка у этого хама получилась такой оскорбительной, что захотелось выдергать по волоску его козлиную бородку. – Нет, я хочу посмотреть на эту черную кошку без лент и юбок.

Брюнетка в этот момент как раз выкатила раскаленный камень из костра, ловко поймала его в бронзовое ведерко и, покачивая бедрами, понесла в банный шатер.

– Сейчас она плеснет туда воды, разденется и встанет под струи пара. – хриплым от возбуждения голосом произнес Вик.

– Маньяк! – огласила приговор Дар, но мысль о бане привлекала ее все сильнее. Давненько она не парилась от души, да еще и на природе.

Скифы разжигали новые костры. Один побольше – для тепла и света, и несколько маленьких, над которыми тут же водружали котлы и жаровни. На земле рядом лежала посуда. Готовили только мужчины, женщин к этому занятию тут, похоже, не допускали. Как чудесно! В таком обществе не грех задержаться на неделю-другую. Или лучше задержаться с грехом пополам?

Дар нашла глазами Тентара, который сидел на перевернутом котле и время от времени бросал жадные взгляды на стену бани, где на белоснежном холсте, как на экране, извивались соблазнительные тени.

Так, а где тут выдают ведерки?

Тащить горячий камень в металлическом ведре оказалось ох как непросто. Ручка нещадно жгла ладонь, а раскаленный бок ведра так и норовил прижаться к обнаженной коленке. Да и тяжело это, честно признаться. Та брюнетка-кошечка шла, словно по подиуму, соблазнительно и элегантно, чуть помахивая полупудовым грузом, как дамской сумочкой. Дар же пришлось волочить ведерко по траве, обеими руками, постоянно сдувая прилипшие волосы с потного лба. Хорошо, что Тентар этого позора не видел, он как раз отвлекся на разговор с Самсоном и еще двумя воинами. Но Рус с Виком, должно быть, вдоволь посмеялись над ней.

Сволочи. Могли бы и помочь. А еще и камень ей дали самый большой, видимо, из вредности, как чужестранке…

Короче, в баню она пришла уже на взводе. А тут еще все эти девицы вдруг замерли и замолчали, словно только что про нее судачили. Да, наверняка, так и было.

«У, сплетницы! Чтоб вам пусто было…» – Дар увидела огромную лохань, выдолбленную из половинки древесного ствола, а в ней – наполовину притопленный ковшик. Зачерпнула, плеснула, вдохнула душистый пар – а в ведерке-то, оказывается, еще и травки размятые были.

М-м-м-м! Хорошо.

Только эти кобылы скифские продолжают молча разглядывать ее.

– Ну, чего уставились? – грозно спросила Дар.

Девушки моментально отвернулись или потупились.

– Не гневайся, колдунья, – заговорила та самая женщина-кошка. – Не проклинай меня и моих сестер. Просто мы впервые видим пэри так близко…

– Ладно, проехали, – улыбнулась Дар. – Обещаю никого не заколдовывать. Тем более, что в бане все равны – и пэри, и кровавая Мери.

Вик бы оценил каламбур, мелькнула мысль, и сразу захотелось прикрыться, ведь этот сластолюбец пялится сейчас на них во все свои бесстыжие глаза. И не только он! Дар стала вспоминать, с какой стороны от шатра сидит бородатый царевич, но с определением севера и других частей света вышла заминка.

Между тем, осмелевшие девушки подошли совсем близко и теперь не только разглядывали ее, но и дотрагивались кончиками пальцев, галдя наперебой:

– А разве твое тело не покрыто маленькими зелеными перышками?

– А разве твои соски не из бирюзы?

– А разве на спине у тебя не растут крылья?

Понятно, все слушали бабушкины сказки и вот-вот разоблачат самозванку.

– Так мы выглядим только в полнолуние, – начала импровизировать Дар. – А в остальное время притворяемся обычными женщинами. И соски у пэри не бирюзовые, а нефритовые.

Скифские девушки заохали, захихикали, что-то шепча друг другу в волосы. Статная брюнетка плеснула еще воды на нагретые камни и с лукавым видом подмигнула Дар.

– А правда, что пэри умеют ублажать мужчин тысячей способов и доставлять неземное наслаждение? – Вопрос на мгновение повис в воздухе, но его тут же сбили громкие выкрики:

– Научи!

– Расскажи!

– Пожалуйста, поделись секретами!

Дар вспомнила несколько книг, написанных во времена сексуальной революции ХХ века, и облизнула губы.

– А вы в ответ расскажете мне о скифских обычаях?

Тенира вихрем влетела в порядком остывшую баню и выдернула Дар из круга восторженных слушательниц.

– Расходитесь все, у меня личное дело к волшебнице.

– Общественная баня – не лучшее место для личных дел, – нахмурилась брюнетка, которую, как выяснилось в процессе общения, звали Арга. – Мы еще не все спросили у пэри.

– Иди-ка ты лучше к кострам, там воины уже слюной давятся, глядя на твои прелести, – прошипела принцесса. – А я заплету пэри волосы.

Арга и остальные девушки презрительно зафыркали, но спорить дальше с сестрой Тентара не рискнули. Набросили короткие туники и выбежали в сгустившиеся сумерки.

Дар настороженно смотрела на лисичку. Та помолчала с минуту, подбирая слова, но потом рубанула без всяких экивоков:

– Ты сегодня будешь танцевать для моего брата?

– Зачем? – опешила.

– Зачем? Ты не знаешь? – Тенира удивленно захлопала ресницами. – Я думала, пэри все знают. Чтобы он мог забрать тебя.

– Куда забрать? – настроение Дар покатилось вниз с горы, словно саночки с визжащей детворой.

– Как куда? В свой шатер!

Тенира втолковывала ей прописные истины, известные каждому в этой бескрайней степи. Дар с интересом впитывала эту информацию, причем какого интереса было больше – научного или чисто-женского сейчас не смог бы определить даже четко откалиброванный интересометр.

– А что именно надо танцевать? – путаясь в вороте туники спросила она.