Текст книги "Катя"

Катя, привычная к ситуациям такого рода, когда нужно делать так, как хочется, но при этом соблюсти дипломатический нейтралитет и никого не обидеть, произнесла:

– Мы бы с удовольствием, но у нас своего рода режим, хотя мы и на отдыхе. Миша рано ложится спать. Боюсь, что мы не сможем составить вам компанию.

– Что ж, – я не могла не заметить, что Таня тоже вздохнула с облегчением. – Очень жаль, но вы обязательно должны посетить этот ресторан. Сколько я здесь живу, это одно из лучших мест на моей памяти.

– Обязательно! Мы съездим туда все вместе, – Катя сдержанно, но очень мило улыбнулась.

– А мы с мелким сегодня всё изведаем и поделимся опытом, – попыталась разрядить обстановку я.

Пляж потихоньку пустел. Обслуживающий персонал убирал столики и расставлял по местам шезлонги, которые за время дневной суеты перемещались в хаотичном порядке. Зонты аккуратно складывались в ожидании следующего, как все надеялись, безветренного дня.

Какое же это красивое время, когда день переходит в вечер. Эти мягкие краски, когда получаются самые прекрасные фото, самые зефирные картинки жизни. Уставшие от жары люди собирают все свои пляжные вещи: полотенца, крема от загара, ароматные масла для загара, детские игрушки, надувные матрасы и круги – и неторопливо расходятся кто куда.

Кого – то ждёт чистый, прибранный горничной прохладный номер и ванная с баночками и скляночками одноразовых гелей для душа и шампуней. Кто-то зайдёт на рынок по дороге и купит арбуз, а в апартаментах уже маринуется купленная с утра свежая рыба. Кто-то будет собираться, чтобы пойти в ресторан на набережную. Кто-то съест пресный однотипный ужин в отеле, а кто-то приготовит барбекю у себя во дворе или на пляже.

Жизнь на море – это особенная история, в которой всё лениво и беззаботно, где каждый выбирает тот ритм развития событий, который ему больше нравится, который позволяет забыть о той жизни, которую он оставил дома.

Они называют это реальной жизнью. То, что осталось далеко-далеко. То есть их реальная жизнь – это работа, быт, вереница праздников, дней рождений, длинных будней и коротких выходных, где нельзя позволить себе лишнего.

На море они играют роль свободных людей, которые делают что хотят, позволяя себе то, что в их реальной жизни недоступно, закрыто, надёжно защищено рамками социума, условностями и их же фальшивыми идеалами.

Я никогда не делю свои жизни на ту или иную, где бы я ни находилась, куда бы ни сбежала. Все мои жизни реальные, потому что всё в них взаимосвязано. Желания, мечты, поступки, знакомства, эмоции. Всё одно. Всегда реально. Я всегда одинаковая. Везде настоящая я, куда бы я ни бежала.

Ветер не стихал.

Я надела длинную синюю юбку, ту самую, которая была моей волшебной спутницей уже много лет, и белую в тёмно-синюю полоску хлопковую майку. Сначала думала обуть сабо, но не решилась. Мне показалось, что из-за ветра на улице будет прохладно под вечер, поэтому остановила выбор на белых с нежно-розовой полоской кедах Valentino.

Мелкого одеть было сложнее. В силу возраста ему достаточно сложно было объяснить, что нужно именно так, а не иначе. Он не любил наряжаться. Но это был особенный вечер, особенное приглашение и особенный ресторан. Поэтому мелкому пришлось надеть на себя то, что хотела именно я: лёгкие тёмно-синие брючки, поло и джинсовые кеды.

В ожидании Тани мы стояли и смотрелись в огромное зеркало на стене.

Белобрысая мама, белобрысый сын. И в одежде мы так гармонировали друг с другом. Такая идеальная курортная парочка.

Сильный ветер беспокойно дул в окна.

«Надо взять с собой ветровки», – подумала я.

Когда мы с мелким спустились вниз, я заметила худого загорелого мужчину лет 50, в очках в тонкой оправе на маленькой веранде на первом этаже. Я его до этого здесь не видела. И наше появление тоже не осталось для него незамеченным. Затягиваясь самокруткой, он внимательно изучил нас с мелким оценивающим взглядом, после чего уставился в свой телефон, словно ему не было до нас никакого дела.

Но было понятно, что мы его заинтересовали. Причём очень. Местным жителям, постоянным обитателям маленьких странных городков у моря всегда интересны новые персонажи в их пространстве. А мы с мелким были не просто новыми персонажами. Мы бежали, мы искали перемен и несли эти перемены с собой.

И сильный ветер, который дул с моря со дня нашего приезда не переставая, был тому подтверждением.

– Это хорошо, что вы взяли с собой ветровки, – Таня повернулась к нам с мелким с переднего пассажирского сиденья с широкой улыбкой на губах. Счастливая женщина, укутанная в воздушный розовый шарф, в предвкушении хорошего ужина и приятного общения. – Мы будем сидеть на открытой веранде. Несмотря на ветер, я подумала, что было бы очень глупо с нашей стороны заказывать стол в душном помещении в такой прекрасный летний вечер.

– Полностью с тобой согласна, – поддержала её я. – Не думаю, что мы замёрзнем. Всё-таки сейчас лето, – и я расплылась в широкой улыбке, вспомнив лишь на секунду, что сейчас ещё только середина июля и огромный кусок солнца, тепла и нашего беззаботного времяпровождения ещё где-то впереди. Лето будет и завтра, и послезавтра, и даже через месяц. И прямо, и за углом ещё долго-долго везде будут летать ласточки, лодки качаться на воде, а дети возиться в песке. – Танюш, а давай завтра сходим на какой-нибудь другой пляж, – почему-то решила я.

– Завтра я вам покажу очень красивый пляж. Он в очень живописной бухте. Там даже дышится легче. Вам понравится.

– Куда уж легче, – улыбаясь, ответила я. – После московского воздуха здесь так дышится, что, мне кажется, я уже на 90 % состою из кислорода, а с сегодняшнего дня ещё и из солёной воды. Я вся солёная-солёная, и каждая моя пора наполнена кислородом, – я засмеялась.

– Ты мечтательница, – Таня произнесла это так лирично и возвышенно, что где-то в глубине моей груди стало совсем тепло, как будто солнце грело именно туда, в самую сокровенную мою суть. Да, я взрослая мечтательница. Такая маленькая, такая большая. Вечно где-то в облаках. Далеко и близко.

– Мамочка, как красиво! – мелкий выдернул меня из моего ванильно-розового облака. – Посмотри, какие корабли!!! – он показал на воду далеко внизу. – Мы поплывём на корабле?

– Конечно, поплывём, – почему-то я была уверена, что это обязательно случится. И очень скоро. Пусть даже и не в самом ближайшем будущем.

Я любила яхты, корабли, лодки. На воде мне всегда было как-то уверенно и спокойно, как будто я на своём месте, в своей стихии. Меня никогда не укачивало. Наоборот, мне нравились морские волны. Порой мне казалось, что вода даёт мне ещё больше уверенности в себе, чем суша и твёрдая почва под ногами.

Когда я была совсем маленькой, мы с родителями жили в таком же маленьком городке, только не у моря, а на Волге. Каждые выходные, как только начинался летний сезон, а для моего отца он начинался в первых числах пахнущего цветущими деревьями мая, мы переплывали на пароме или речном трамвайчике за Волгу на острова, туда, где глушь и носятся стрекозы, а по ночам одолевают комары. Туда, где можно спрятаться в осоке от слепней и не высовывать носу, пока мама не позовёт есть свежую уху. Где палатки, рюкзаки, котелки, а если повезёт, то и папина гитара.

Я помню, как в один жаркий летний вечер по дороге на паром мы застряли в стареньком лифте нашей панельной малосемейки и опоздали на последний рейс. Мама на радостях хотела вернуться домой, чтобы провести выходные в уютной квартире, отсыпаясь после рабочих будней на удобной кровати, а не в спальном мешке на холодной земле. Но мой отец, авантюрист по натуре, не сдавался. Он нашёл какого-то подвыпившего рыбака, который за сущие копейки согласился на своей лодке перевезти нас на другой берег Волги. На самом деле путешествие это было достаточно опасным. Волга в том месте широкая, время было позднее, и над водой вдали уже зажглись огни, стемнело, и противоположный берег почти не было видно.

Я помню свои длинные русые волосы и промокшие ноги. Мне не было страшно, только холодно. Я всегда знала, что в воде со мной никогда ничего не случится.

Я была очень счастлива тогда, когда забралась в палатке поближе к маме под одеяло и мои ноги наконец-то отогрелись. Мама пахла как детское молочко и была тёплой-тёплой, нежной и маленькой, а где-то совсем рядом назойливо пели свои песни комары.

Мне не было страшно, но было очень холодно и 15 лет спустя, когда в жуткую грозу я переплывала Волжский фарватер на маленькой моторке. В тот день мы с L задержались на островах до последнего, увлёкшись рыбалкой на спиннинг. Мы вытащили достаточно крупного щурёнка и, естественно, нас охватил азарт. Опомнились мы только тогда, когда огромные капли июльской грозы хлестали голые руки и ноги. В середине дня было темно как ночью, и гигантские, совсем не речные волны на середине реки несколько раз разворачивали нас обратно к островам.

Мы были очень счастливы в тот вечер, зажарив нашего щурёнка на костре. Мы видели лисёнка по дороге домой, все замёрзшие и продрогшие, а потом пили дешёвое красное вино и смотрели на тлеющие угли. Это была романтика. Красивая жизнь беззаботных людей.

И в Самаре, где я по обыкновению проводила все свои каникулы, практически жила с рождения, мы тоже постоянно плавали на острова. Волга была моей жизнью.

А море я увидела только в сознательном возрасте. В том же возрасте, когда встретила свою первую любовь. Увидела – и полюбила его навсегда.

И сейчас, спустя 17 лет, эта первая любовь к мужчине переросла в другое, более глубокое и осознанное чувство, я смотрела на море и понимала, что любовь к морю осталась прежней. Именно той любовью, какой она была с самого начала. Сильной и зовущей. Манящей, накрывающей с головой. И я хочу, чтобы мой маленький белобрысый мальчик полюбил море так же, как и я. Всей душой, каждой клеточкой. Чтобы он слышал его песню. Его зов. Чтобы плавал как рыбка. Чтобы любил корабли и лодки, и большие паруса, и маленькие, и рыбалку, и морские закаты, и рассветы. Чтобы он никогда ничего не боялся. Потому что в воде с нами ничего плохого не случится.

– Мы почти приехали. Я так хочу есть, – Таня показала на поворот, где дорога уходила вниз к морю, прямо в узкие улочки очередного маленького городка у моря.

– Я тоже, – я почувствовала, как рот наполняется слюной в предвкушении ужина. Свежие морепродукты, особенно сасими из тунца, были моей слабостью. В Москве не во всяком месте рискнёшь есть сырую рыбу, а если и рискнёшь, то стоит она нереальных денег, да и вкус не тот, и атмосфера. Сырая морская рыба требует солёного морского воздуха. И в тот вечер мне предстояло в полной мере насладиться и тем, и другим.

Таня пригласила нашего водителя поужинать вместе с нами. Мне показалось, что он не совсем хорошо говорил по-русски, но высокий седой мужчина с мягкими руками, который понравился мне ещё при встрече в аэропорту, очень умело делал вид, что понимал весь разговор до последнего слова. Это выглядело несколько забавно. Таня ему что-то рассказывала, а он, соглашаясь, кивал. Но взгляд его был абсолютно пустым, как взгляд ребёнка, который только-только учится говорить и понимать окружающий мир.

В ресторане на улице висели лампочки, они качались на ветру. Как белые лодки качались на тёмной воде в том летнем вечере, плавно переходящем в ночь. Люди вокруг непринуждённо общались, смеялись, звенели бокалы. И пахло морем. На горизонте синели горы и огни других городов.

Каждый летний вечер по-своему наполнен магией. И справа, и слева всё было как в эпизодах старой французской комедии. Даже краски были как в кино. Хотелось взять фотоаппарат и не выпускать его из рук ни секунды. Раз момент, два момент. С тех пор, как я начала фотографировать, я не могла остановиться, если случайно наталкивалась на красивую историю. Я как будто снимала кино. Кино в картинках, выловленных моментах. Непридуманная жизнь.

Вино действительно оказалось отличным, нежным с фруктово-цветочным послевкусием. Оно медленно текло по венам, создавая иллюзию праздника, беззаботности и беспечности.

Я уже почти не думала о том, что оставила позади в тот момент, когда садилась на самолёт. Мне не было грустно. Спокойно и хорошо. Мосты были почти сожжены, где-то остались только угли, которые ещё тлели, а грязно-серый пепел сомнений, ожиданий, боли и былых обид сильный ветер гнал всё дальше в горы.

– Почему вы расстались с мужем? – бокал вина расслабил Таню, и деликатность уступила место любопытству.

– Я… я не знаю, так сложилось, – на этот вопрос я никогда не знала, что ответить. Я сама себя спрашивала. L меня спрашивал, что естественно, он не мог понять и очень сильно болел из-за этого. Я тоже болела. Болела за него и, по-моему, немного за себя. А спрашивали все. Всем было интересно. Все хотели знать ответ на этот вопрос. Почему. 16 лет – это такой срок, после которого так просто не расстаются. Тем более этот союз был совершенно особенным, не похожим ни на какие другие.

– Другой мужчина?

– Нет, вовсе нет!!! Какой мужчина может заменить L? – я болезненно улыбнулась. – Это невозможно. Он идеальный. Я бы никогда в жизни не ушла от него только ради другого мужчины.

– Может быть, другая женщина? Я имею в виду у него. Хотя в современном обществе возможно всё, – мы засмеялись.

– Нет. Я даже думаю, что после того, как мы расстались, другие женщины начали появляться в жизни L только мне назло, или чтобы вызвать ревность, или от безысходности, – моё сердце защемило. Я почувствовала эту боль в центре груди лишь секунду, потом она ушла в плечо, по руке спустилась в кисть и исчезла с кончика мизинца.

– Ты говоришь, что он идеальный.

– Идеальный. Вернее, ну не совсем, конечно, но, понимаете, его недостатки, они такие несущественные по сравнению с его достоинствами. А если сравнивать с другими мужчинами, то L действительно самый лучший.

– Ты извини меня, дорогая, – Таня с непониманием и осуждением покачала головой. – Но ты действительно сумасшедшая. И я тебя не понимаю.

Я привыкла. Мне и не нужно было, чтобы меня понимали. Я оставила идеального мужчину современности, променяв его на одиночество. Я ушла от прибыльной работы ради призрачной мечты, которая всё больше обретала форму в моих фотографиях. Меня бы никто не понял. Разве что такой же извечный мечтатель, как и я. Человек в постоянном поиске именно своей реальной жизни, а не чьей-то другой.

Мелкий, съев куриный суп-лапшу, мирно сопел у меня на коленях. Я опустила руки ему в волосы, растворяясь в этом ощущении детства, кутаясь в детский сон, как в мягкое покрывало. Под этим покрывалом мне было совсем всё равно, кто и что думает обо мне, о том, что я сделала со своей жизнью и сделаю потом.

Наконец-то принесли сасими. Огромное блюдо с сырой, слегка замаринованной в лимоне, специях и ароматном оливковом масле рыбой. Здесь был мой любимый тунец, дорадо, лосось и креветки, которые сладко таяли во рту, создавая с македонским вином неповторимый дуэт, достойный руки самого прекрасного творца.

– Это божественно! – не удержалась я.

– Я же говорила!!! Подожди-подожди, сейчас принесут осьминога на гриле… м-м-м-м…

Осьминог был мягкий, нет, очень мягкий и нежный внутри, с хрустящей корочкой снаружи. К слову сказать, таких вкусных осьминогов, как в этой стране, я не ела нигде и никогда, ни до ни после этого путешествия. А как вкусно были приготовлены овощи! Грибы, кабачки, помидоры – неповторимый летний рататуй. Праздник вкуса.

Фейерверк вкусовых эмоций мы завершали мятным чаем и каким-то умопомрачительным местным десертом, который решено было попробовать по совету нашего понимающе кивающего головой и очень доброго водителя. Десерт оказался очень сладким, даже приторно сладким. Но я всю жизнь любила сладости, поэтому получала неимоверное удовольствие, поглощая его ложку за ложкой. На основе манной крупы, политый сверху карамелью, он растворялся на языке, как мороженое. А вот чай оказался безвкусным. Я уже успела отметить и неоднократно убеждалась потом, что в странах, где культ кофе, чай пить совершенно невозможно. Зато кофе, даже в самой что ни на есть уличной забегаловке, будет отличным, ароматным, насыщенным, какого иной раз не найдёшь даже в хорошем ресторане в Москве.

В объятиях позднего вечера рядом с водой не согревало уже ни вино, ни горячий чай. От количества съеденной вкусной еды и выпитых напитков было сонно, хотелось в тепло. Прижаться к маленькому ангелу, взять его ручонки в свои и вместе смотреть сны о будущем. О наших совместных приключениях, мечтах, о том, чему ещё только предстоит сбыться.

В машине по дороге домой стояла тишина. Видимо, все разделяли моё настроение и желания каждого совпадали.

Я смотрела на море из-под полузакрытых век. Огоньки-огоньки на чернилах, которые расплескала ночь. Магия этого вечера была так спокойна. Так нежна и немного печальна. Но это была светлая печаль, вселяющая веру, что всё будет именно так, как должно было быть давно. Путь был уже определён. И я была всего в нескольких шагах. Всего несколько кадров отделяли меня от новой истории. В те секунды, когда за окном волны танцевали на ветру, а мои пальцы переплетались в нежных детских волосах, я была уверена, что этот наш побег один из самых прекрасных и знаковых в моей жизни.

Мы остановились у зелёного дома, Таня с водителем помогли мне выйти из машины, на руках у меня видело свой десятый сон маленькое спящее чудо.

– Тебе помочь? – спросила Таня.

– Нет, я сама, – хотя было очень тяжело, мне не хотелось сейчас никого, а лишь быстрее оказаться наедине с сыном. Казалось, я немного устала от этих людей, их общества, к которому не привыкла. Со мной так часто случалось. Я всегда чувствовала тех, с кем мне комфортно, с кем я такая, какая есть, а с кем приходится себя постоянно заставлять что-то думать, делать, изображать. Мне нравилась Таня, но мне приходилось с ней меняться. И за целый день я очень устала. Продолжать не было сил. – Спасибо. Вы езжайте. Уже совсем поздно, – мне показалось, что я заметила, как мои спутники вздохнули с облегчением. Наверное, они тоже от устали.

– Спокойной ночи, милая! Утром я тебе напишу.

– Спокойной ночи!

Дверцы хлопнули, мотор зарокотал, и через секунду Таня с водителем уже скрылись из виду в темноте сонных улиц.

На маленькой веранде на первом этаже одиноко стоял стеклянный столик и несколько стульев, за окнами, прикрытыми жалюзи, мелькали неясные силуэты.

Ветер дул мне в спину, в лицо, вокруг меня, повсюду. Моя юбка, любимая синяя юбка, развевалась на ветру и путалась между ног, мешая идти.

Со своим мальчиком на руках я поднялась домой, с трудом открыла дверь и, разбросав обувь по прихожей, отправилась в спальню.

Мелкий сонно мурлыкал, пока я переодевала его в пижаму, но не проснулся ни разу. Эмоции и краски, воздух и соль прожитого дня сыграли свою роль. Сон мелкого был крепким и беззаботным.

Хотелось в душ. Я скинула одежду и нырнула в душевую. Под прозрачные тёплые капли. Вода стекала по коже тёплыми струями. Я стояла, пока мне не стало совсем жарко.

После душа, ароматных масел и кремов мне почему-то удивительным образом расхотелось спать и захотелось ещё вина, несмотря на то, что я уже достаточно выпила в этот вечер.

«Хочу вина и смотреть в ночь», – подумала я, надела мягкий спортивный костюм и с большим бокалом сухого белого вышла на балкон. Если бы я курила в то время, то обязательно закурила бы сигарету, но я не курила и не собиралась начинать.

Холодное вино, ветер, чернильная ночь в маленьком странном городке у моря.

Где-то внизу, как мне показалось, на маленькой веранде я услышала голоса. Разговаривали мужчины на местном языке. Я подошла к перилам и посмотрела вниз.

Так странно. Свободно и легко. Снизу вверх, совершенно ещё не знакомое и неизвестное мне, улыбаясь и мерцая глазами в темноте, на меня смотрело моё будущее…

4

За ночь ветер совсем стих, и, несмотря на то что проснулась я очень рано, меня встретило по-настоящему летнее, жаркое утро.

Я лежала на белых простынях, широко раскинув руки, улыбаясь длинному солнечному лучу, который скользил сквозь прикрытые жалюзи прямо на нашу огромную кровать, осторожно, по одеялу, потом на белоснежные подушки и изголовье.

Мелкий, растянувшись во весь свой рост, лежал на животе, подложив одну руку за щёку, а другу закинув за голову. Ротик был полуоткрыт и время от времени улыбался какому-то очень красивому сну.

Я соскользнула с кровати и на цыпочках, осторожно ступая подушками пальцев, прошмыгнула на балкон, чтобы взглянуть на море и порадоваться новому летнему дню.

На улице вовсю кипела жизнь.

Как только ветер стих, маленький странный городок у моря ожил и задышал полной грудью, без страха перед стихией.

– Мамочка, – раздался звонкий голос из спальни, выдергивая меня из очередной фантазии.

– Я здесь! Доброе утро, сладкий.

– Ты знаешь, мне кажется, я очень хочу чего-нибудь вкусненького, – мелкий пришёл ко мне весь сонный, со взъерошенными сладким сном волосами.

– Что, так сразу? – не могла не улыбнуться я. – Может, для начала хотя бы проснёшься до конца? И я подозреваю, что не просто вкусненького, а ещё и шоколадного?

– Шоколадное было бы особенно хорошо, – задумчиво почёсывая щёку и игнорируя мой комментарий насчёт того, чтобы проснуться, произнёс мелкий.

– Хитрец, – я засмеялась. – Иди чистить зубы и пойдём в пекарню. Ещё совсем рано, и я думаю, что Таня спит. Мы успеем съесть чего-нибудь вкусненького, а я выпью кофе. Таня обещала отвести нас на какой-то совершенно особенный пляж.

Но мелкий меня уже не слушал. За ужином, прежде чем уснуть на моих коленях, он почти ничего не съел и сейчас, должно быть, был достаточно голоден. Поэтому он поспешил чистить зубы и собирать игрушки, которые уже решил взять с собой на море. Сын каждый раз придумывал себе что-то новое в зависимости от настроения и плана игры, которую затеял в очередной раз. И то утро не было исключением.

Мы собрались в считанные минуты. Я замотала небрежный хвост на голове, натянула рваные джинсовые шорты и белую футболку. Мелкий выбрал ярко-оранжевые плавательные шорты со слонами и белую футболку, как у меня. Мы надели солнечные очки. Я – свои любимые серебристые авиаторы Dior, а мелкий – голубые зеркалки Ray Ban.

Теперь мы были настоящей бандой, командой курортников в поисках приключений.

Мелкий, прихватив свой рюкзак с игрушками, выбежал на улицу первым.

Там уже вовсю разгуливали разноцветные кошки. Откормленные, пузатые, они валились в траву и перекатывались с боку на бок. При виде мелкого, уже по обыкновению нарушавшего их покой своими громкими криками, вся разношёрстная банда бросилась врассыпную.

Я медленно спустилась из тени подъезда в летнюю жару. «Боже мой, если сейчас уже так жарко, то что же будет к середине дня?» – подумалось мне.

Горячий воздух проник в каждую клеточку моего тела. Я вдыхала и выдыхала солнечный свет. Это было так хорошо и так необыкновенно, как бывает только на море. На море солнечный свет дышится легко. Он мягкий, с солью, струящийся по лёгким, не обжигая и не высушивая, но лаская и согревая.

– Ну что, идём за чем-нибудь шоколадным? – с улыбкой спросила я.

– Ура! Ура! – кошки в секунды были забыты и оставлены в покое наслаждаться своей жизнью вплоть до самого вечера.

Мелкий, уже запомнив дорогу, бежал впереди меня. Я замешкалась, включая наушники и размышляя, какую бы музыку выбрать в настроение этого безветренно-солнечного дня.

На секунду подняв голову наверх в бесконечное небо, где беспечно и радостно носились ласточки, мой взгляд непроизвольно остановился на силуэте, который был уже знаком мне со вчерашнего вечера. Я его уже видела ночью, в темноте, под завывание ветра, только смотрела я тогда сверху вниз на маленькую веранду на первом этаже, а теперь снизу вверх – на большую веранду под крышей зелёного дома. Это был один и тот же человек. И он смотрел прямо на меня. Я не видела его глаз, его улыбки, но чувствовала, что глаза по-прежнему блестят и он улыбается. Я чувствовала интерес, сильный интерес, в какие-то секунды мне даже казалось, что этот интерес ощутим физически, как прикосновение или касание. Интерес, который уже не остановить, сильный, мощный, как тот ветер, который дул ещё вчера, а сегодня сменился полным штилем.

Отогнав странные мысли и опустив глаза в телефон, где мелькали музыкальные исполнители и песни, я поспешила по дороге за мелким.

Мне было свободно. Дышалось легко, но как-то странно. Очень странно. По-новому. Незнакомо. Как будто совсем недавно, буквально только что, со мной случилась моя новая реальная жизнь.

В пекарне было много народу и пахло, казалось, ещё вкуснее, чем вчера. Мы взяли слойку с сыром и шоколадный круассан. Тесто было очень горячим, только что из печи. Оно обжигало пальцы, но я была такой голодной, что мне было всё равно. Не обращая внимания на боль, я жадно отрывала кусок за куском от своей слоёной булки. Доедая по дороге свой летний завтрак, мы спускались к набережной, чтобы выпить кофе. За это время мелкий весь перепачкался шоколадом. Нос, щёки, маленькие пальчики – всё было шоколадным, отчего он сам стал ещё слаще и вкуснее.

Я люблю смотреть на счастливые чумазые детские личики. Следы радости и звонкого детства на неумытых вкусных щеках и губах. Мне нравится изучать мелкого, как он облизывает пальцы и улыбается широкой беззаботной улыбкой.

Он вырастет, станет большим, социальные рамки и прочие вредные условности уже не позволят ему ходить вот так, в шоколаде или в следах от мороженого или ягод. И если уже на такого маленького, на него смотрят с удивлением, что его незадачливая мамаша не может вовремя, как только он испачкался, умыть малыша, то что же будет потом, когда мой сын окунётся в мир стереотипов с головой?

Но это будет совсем не скоро. И мне не хотелось об этом думать. Мне хотелось, как и он, измазаться какой-нибудь вкусной едой и быть счастливой, сытой и довольной.

На набережной в тени красивых, вкусно пахнущих деревьев я заказала себе кофе, а мелкому яблочный сок. И мы сидели вот так, вдвоём, вдыхая кофейный аромат утра и наслаждаясь видом на море. Время от времени к нам подлетали осы, ведомые сладким запахом яблочного сока. Но мы с мелким к ним почти привыкли за последние пару дней и старались реагировать спокойно, как будто они были лишь частью этого летнего мира, его неотъемлемой составляющей и историей.

Людей становилось всё больше и больше. Время близилось к 9 утра. На моём телефоне высветилось сообщение от Тани. Она ждала нас у себя дома, чтобы вместе пойти показать нам красивый пляж.

И спустя всего несколько минут мы уже втроём шли мимо строящихся отелей и комплексов апартаментов, прячась в их тени.

В такую жару вообще любое передвижение по улицам – это своего рода игра: ты ищешь тень побольше на своём пути и стараешься добраться до неё побыстрее. Мелкий особенно преуспел в этом деле. А так как роста он был ещё совсем небольшого, то в качестве укрытия от палящего солнца ему мог служить любой маломальский куст.

После того как мы миновали строящиеся здания, по обеим сторонам от дороги замелькали маленькие двух– и трёхэтажные домики с красивыми уютными двориками. Один милее другого.

Таня показала нам местную школу. Чуть дальше располагалось футбольное поле с изумрудной травой, по которому гоняли мяч местные подростки. Футбольное поле располагалось за высокой оградой с тёмными металлическими прутьями. Мелкий прильнул к ограде, увлечённый игрой.

– Завтра я улетаю в Рим, – Таня ела ярко-спелую малину из картонной коробочки.

– Ох, как же здорово, – в ностальгии по древнему городу я театрально закатила глаза. – У меня тут небольшие проблемы с интернетом. Кто поможет их решить? – в белой квартире действительно плохо работал Wi-Fi, но я совсем забыла об этом, увлёкшись новыми ощущениями и эмоциями.

– Мой водитель, – отозвалась Таня. – Он поможет тебе со всем разобраться. Не переживай. Наслаждайся морем и солнцем.

– Да всё отлично. Просто есть небольшие нюансы. Пока я отдыхаю, но нужно будет и поработать. А для работы мне очень нужен интернет.

– Решим, не переживай.

– Таня, а ты знаешь всех обитателей зелёного дома? – зачем-то спросила я.

– Ты говоришь о соседях? Владельцах квартир? Или отдыхающих?

– Ну, с отдыхающими-то всё ясно, одни сменяют других, за всеми не углядишь. А что насчёт соседей?

– Я знаю практически всех. Кто именно тебя интересует?

– Ты знаешь, – лишь на секунду я задумалась. – Да, в принципе, никто. Я так просто спросила. Сама не знаю, зачем.

– Ну, если вдруг что, я попробую тебе помочь, – Таня как-то подозрительно взглянула на меня, но больше ни о чём спрашивать не стала, а я не видела смысла продолжать диалог в этом направлении.

– Спасибо, я приму к сведению.

Я казалась себе смешной и глупой. Как будто мои мысли путались, перескакивая с одной на другую. Зачем я вообще спросила про соседей? К чему? Мне даже не интересно. Совсем не интересно. Ни про маленькую веранду на первом этаже, ни про большую – под крышей.

– Если мы хотим занять лежаки поближе к воде, нам надо поторопиться, – Таня доела малину, и теперь ей не терпелось попасть на пляж. – К тому же впереди ещё пожарная часть и полицейский участок. Учитывая интерес твоего сына к футболу, я думаю, что там мы проведём не меньше времени, чем здесь. – Она улыбнулась, и я невольно улыбнулась в ответ, хотя и витала где-то в своих розово-ванильных облаках.

Моя подруга оказалась права. Возле пожарной части и полицейского участка мы пробыли очень долго.

Мелкого было невозможно утащить, и я его прекрасно понимала.

Огромные красные машины вызвали у него такой неподдельный интерес, который случается только с маленькими детьми или взрослыми мечтателями.

Он заглянул под каждую машину, потрогал блестящий металл колёсных дисков, детально изучил лампочки огромных сверкающих на солнце фар.

– Мама, они такие большущие, – я не совсем понимала, о чём именно говорит мой сын, о машинах или об их многочисленных составляющих.

– Что ты имеешь в виду, сладкий? – я подошла и нежно потрепала его белобрысую шевелюру, которая с каждым днём на солнце становилась всё светлее и светлее.

– Колёса!!! Большие чёрные колёса и блестящие круги.

– Это диски, колёсные диски. Или как это называется?

– По-моему, так и называется, – задумчиво произнесла Таня, которая уже смирилась с существующим положением вещей и лениво доедала мороженое в тени большого разлапистого дерева.

– Когда я вырасту совсем большой, как папа, я буду ездить на такой же огромной красной машине, и мои диски будут блестеть!!! – мелкий с восхищением провёл ладошкой по сверкающему металлу.