Текст книги "Праздники бабушки Поли"

Прощание с садом

Однако надежды ее оказались напрасными. Наутро, хотя никто и не ссорился, нет-нет да и возникала в разговоре тема продажи. Обсуждали также, как получше устроить прабабушку Полю в городе. Варя эти разговоры воспринимала как врага, незаметно прокравшегося на ее территорию и подтачивающего ее замки и укрепления. Она улучила минутку и спросила прабабушку:

– Неужели тебе не жалко расставаться с твоим домиком? Он ведь такой хороший, лучше его на свете нет.

– Это верно, – согласилась прабабушка. – Только ведь со всем, что любишь, приходится расставаться. Кроме Бога.

– Как это – со всем расставаться? Значит, и я когда-нибудь расстанусь со всеми вами?

– Да, Варюша. Но ты не огорчайся: потом мы соберемся все вместе.

– Как это? Где соберемся?

– В храме. Там все, кто верует, неразлучны друг с другом. Это показалось Варе непонятным, к тому же в храме она бывала нечасто. Поэтому она вернулась к теме, которая ее интересовала гораздо больше.

– Бабуля, – ласково спросила она. – А как же ты разрешаешь продать не только домик, но и сад, и еще один сад, который за старой калиткой, ключ от нее еще в амбаре висит? Разве можно такой сад продавать?

– Много будешь знать – скоро состаришься, – ответила прабабушка Поля своей любимой поговоркой и ушла в горницу помогать маме собирать вещи.

Варя с дедом и бабушкой Машей должны были ехать вперед, чтобы приготовить новое жилье для прабабушки Поли. Мама с папой и тетя Нина собирались остаться, чтобы договориться с соседями о продаже и помочь привести дом и сад в порядок. Варе не слишком все это нравилось, но деваться было некуда – она исчерпала уже все свои аргументы, а взрослые, как известно, не очень-то к малышам прислушиваются. Варя считала, что это напрасно, недаром и поговорка есть: «Устами младенца глаголет истина». Поговорки обычно умные люди складывали.

Готовясь к отъезду, Варя забежала в амбар и заглянула за дверь. Ключ был на месте. Девочка потихоньку сняла его и спрятала на дно своей красной сумочки с пуговками, которую ей подарила тетя Нина. Там лежали самые необходимые вещи вроде коробочки с мертвым жуком, которого Варя подобрала на дорожке, стеклянной бусины и двух шоколадных конфет, припрятанных на черный день.

Варюша хотела до отъезда еще раз открыть калитку и зайти в волшебный сад, чтобы поговорить с Манечкой, но в саду у прабабушки теперь кто-нибудь постоянно занимался всякими ненужными делами вроде уборки сухих листьев и починки забора. А делиться своей тайной девочка ни с кем не собиралась, ей казалось, что, кроме прабабушки Поли, никто этого не достоин, а та и так про волшебный сад знала. Может быть, даже больше, чем сама Варюша.

Варя решила, что нужно будет сбегать к заветной калитке вечером. Накануне отъезда мама и папа решили поиграть с ней в лото. Она это очень любила – когда мама и папа играют с ней в ее игры. Потом присоединился дед, и было так весело, что Варюша вспомнила о своем намерении лишь тогда, когда было уже слишком поздно: бабушка Маша звала ее умываться перед сном. «Проснусь пораньше и успею сбегать», – решила Варюша, но утром пришлось встать очень рано, затемно, и сначала она обо всем забыла, потому что ее торопили, чтобы успеть на автобус. А потом девочка поняла, что у нее совсем нет времени бежать в сад, и чуть не расплакалась от огорчения.

– Я сейчас, – сказала она маме, поглядывавшей на часы. – Мне в туалет нужно.

– Только поскорее, мы ждем тебя.

Варюша выбежала на задний двор, залитый серо-синими предрассветными сумерками. Он был пустой, широкий и тихий. Куры спали в курятнике – оттуда иногда доносилась их возня и сонное кудахтанье. Крыша хлева блестела от росы, как серебряная, прямо над нею завалился набок яркий осколок ущербного месяца. Звезды уже бледнели, но несколько ярких точек еще светилось на зеленоватом горизонте.

Варя, ежась от холодка, подбежала к темному забору, забралась на него повыше и вытянула шею, чтобы увидеть хотя бы краешек заветного сада. Ей показалось, что за ветвями обычных яблонь она различает что-то мерцающее, переливчатое, светлое, откуда доносятся детские голоса.

– Прощайте, прощайте! – прошептала Варюша, и теплые слезы защипали ее глаза. – Может быть, мы еще увидимся?

– Варя, ты где? Что за несносная девочка! Мы опоздаем на автобус! – раздались голоса мамы, папы и бабушки Маши. Варя, вздохнув, спрыгнула с забора и побежала обратно.

Ее утешала только мысль, что прабабушка теперь все время будет с нею. Дома Варя помогала бабушке Маше устраивать комнату для прабабушки Поли, чему она была очень рада. Нужно было убирать из комнаты ненужные вещи – здесь должны были воцариться прабабушкин сундук, старинный шкаф и кровать с металлическими шишечками, над которой в горнице висел портрет Вариного прадедушки, погибшего на войне. Прадедушка был кудрявый и молодой, как папа, и Варе было трудно представить, что на самом деле он был бы сейчас старше деда. Девочка решила, что у них дома для портрета прадедушки тоже найдется хорошее почетное место.

Потом ее отвлекли от этих новых забот приготовления к школе, куда Варя должна была пойти в первый раз. Ей купили нарядную школьную форму с кружевными воротничками, новенький рюкзак, туфли с блестящими каблучками, которые звонко цокали по полу. Приехали мама и папа, чтобы проводить Варюшу в первый класс, а тетя Нина осталась с прабабушкой, но прислала в подарок яркую косметичку, полную всяких замечательных вещиц: там было зеркальце в кожаном футлярчике, маленькие ножнички с загнутыми концами, носовые платочки, заколки, крошечный флакончик с духами и даже тюбик с помадой, правда, бесцветной. Все эти новшества занимали Варю едва ли не больше, чем само вступление в школу. Первый день учебы отпраздновали большим тортом и двухэтажной коробкой шоколадных конфет, которые Варя очень любила.

От прабабушки Поли Варя тоже получила подарок: большую корзину с яблоками. Сначала среди множества сладостей и угощений девочка не обратила на нее особого внимания – яблочный сезон был как раз в разгаре, и каких только яблок не приносили с базара! Варя даже немного обиделась, что прабабушка приготовила ей только яблоки, когда она прекрасно знает, что Варя больше всего на свете любит шоколадные конфеты, и вафли, и зефир, и сдобные печенья, и цукаты, и леденцы, и многое другое. Но через несколько дней Варя вспомнила про корзину и спросила бабушку Машу, где она. Та ответила: на балконе, там попрохладнее – яблоки не испортятся. Варя заглянула на балкон и увидела корзину, накрытую белоснежной салфеткой с вышивкой крестиком. Уже с порога чувствовался нежный медовый запах, идущий от нее, и девочка почувствовала, что ей очень хочется попробовать яблочка. А когда она сдернула салфетку, то поняла, что никогда таких яблок не видела. Один к одному лежали они румяными блестящими бочками, и не было в них ни одной червоточины, ни одного темного пятнышка – каждое словно светилось теплым неярким светом.

«Неужели прабабушка прислала мне яблок из чудесного сада? – догадалась Варя. – Вот это подарок!» – Девочка погладила яблоки руками и прижалась к ним лицом. Что же теперь с ними делать? Есть их жалко, слишком они красивые. Хранить в буфете или в холодильнике? «Ладно, спрошу у прабабушки, когда она к нам переедет», – решила девочка. Съела одно яблочко, а салфеточку забрала себе, решила, что будет класть на подушку.

Разговор в больнице

Однако получилось все не так, как она думала, – осенью прабабушку привезли в город, но не домой, а в больницу: у нее случился сильный сердечный приступ, и врачи сказали, что дома ей быть пока нельзя.

Бабушка Маша, мама и папа и даже один раз дедушка Дима навещали прабабушку в больнице, а тетя Нина ходила к ней после своей работы каждый день. Но Варю они с собой не брали. Мама объяснила, что ей слишком тяжело будет видеть прабабушку в палате, где лежат другие больные, что ей нельзя долго разговаривать, что скоро она вернется домой. Варя немного поскандалила, но потом успокоилась: она стала писать прабабушке письма, а поскольку писать она умела не слишком красиво, то больше рисовала – себя, маму и папу, собак и кошек, дома и много цветов. Она также послала ей несколько яблок из корзины, которая так и стояла на балконе, поскольку о ней все забыли, кроме Вари. Яблоки лежали там по-прежнему свежие, словно были только что сорваны с ветки.

Прабабушка благодарила ее, передавала ей приветы и всегда просила поцеловать ее, но почему-то домой не возвращалась. Ходившие в больницу взрослые, переговариваясь между собой, понижали голос, а бабушка Маша потихоньку плакала, но не отвечала почему. Один раз снова возникли разговоры о продаже домика прабабушки, но выяснилось, что сейчас некому этим заниматься, и, к Вариной радости, об этом перестали упоминать.

Постепенно Варя привыкла к тому, что прабабушка в больнице, тем более что стремительно стали приближаться новогодние праздники, на подготовку к которым уходило все свободное время в школе и дома. К тому же бабушка Маша обещала Варе, что на Новый год она обязательно сходит к прабабушке в больницу.

– И потом она вернется домой? – спросила Варя. – Может быть, ее отпустят хотя бы на праздники?

– Не знаю, – пряча глаза, ответила бабушка, и голос ее странно задрожал.

К Новому году Варя приготовила для прабабушки подарок: нарисовала на большом картоне настоящими красками ее домик, и сад, и играющих в саду детей, и деревья с яблоками, и озеро за садом.

Она с нетерпением переступила порог палаты и сразу же нашла глазами прабабушку Полю. Варя бросилась к ней и крепко обняла. Прабабушка не показалась Варе ни больной, ни печальной: в белой рубашке и белом платочке, такая же, как всегда, она смотрела на Варю и улыбалась. На столике рядом с кроватью стояли три маленькие иконы, и одну из них прабабушка протянула Варе:

– Это твоя небесная покровительница, святая великомученица Варвара. Ей молятся, чтобы принять святое причастие – видишь, в руках у нее чаша?

– А это мой подарок тебе. – Варя достала картон с рисунком. – Узнаешь?

– Ах ты моя радость, – сказала прабабушка. – Как же все похоже – и дом, и сад, и озеро! Вот сподобил Господь последний раз взглянуть на родные места…

– Как это последний раз? Мы ведь летом снова к тебе поедем! Они-то, – Варя оглянулась на бабушку, но та пошла искать медицинскую сестру, – совсем, кажется, передумали твой домик продавать. Тебя скоро ведь выпишут, и ты к нам переедешь. Зиму поживешь с нами, а летом поедем к тебе.

– Меня теперь совсем другие обители ждут, – задумчиво сказала прабабушка Поля, разглаживая складочки на одеяле.

– Какие обители?

– Божьи.

– Ты что же, помирать собралась? – нахмурилась Варя. – Я не согласна!

– Не я собралась, Варенька, а Богу так угодно.

– А как же твои дела, которых не переделаешь?

– Одно только дело осталось мне совершить, а остальные уже не мои.

– Вот как, – помрачнела Варя. – И мы тоже не твои?

– Вы-то куда от меня денетесь? – ласково спросила прабабушка, и Варюше стало стыдно. – Как были мои, так и останетесь. Я каждый день за вас молюсь и потом молиться буду – только не здесь.

Варя помолчала, потом спросила:

– И мы что же, с тобой не увидимся?

– Увидимся, детка.

– Но ведь когда кто умирает, его потом ни увидеть, ни услышать нельзя.

– А ты попроси бабушку отвести тебя в храм, когда я умру, там мы с тобой и увидимся.

– Как же я тебя тогда увижу? И как ты меня увидишь? И поговорить мы не сможем.

– Увидеть не увидим, но ты помолишься за меня, и я тебя услышу. А может быть, и увижу, как ты пришла в храм причаститься, и порадуюсь за тебя.

– Как же я это пойму, что ты меня видишь и слышишь?

– А у тебя на сердце станет легко-легко. Как будто поговорили мы по душам.

Варя несколько минут обдумывала то, что услышала, и вдруг это связалось у нее со словами мальчика из волшебного сада: «он вообще вечный».

– Послушай, бабуля, – Варя хотела было спросить про корзину с яблоками, но тут вошла бабушка Маша вместе с медсестрой, и они стали устанавливать капельницу: прабабушке в руку воткнули иголку, а к иголке приделали длинную прозрачную трубочку, которая шла от опрокинутого сосуда на длинной ножке. Прабабушка покорно подчинилась, но когда медсестра ушла, укоризненно сказала бабушке Маше:

– Зачем все это, доченька? Я ведь просила тебя не об этом.

– Но лечиться-то надо, – виновато возразила бабушка. – Это новое лекарство, может быть, оно тебе поможет.

Бабушка Маша говорила таким веселым бодрым голосом, что Варя поняла, что она обманывает и себя и прабабушку. Девочка насупилась и стала смотреть в окно.

– Я тебя просила о другом, – повторила прабабушка строго. – Что ты узнала?

– Мама, священника трудно сюда привезти, сейчас к праздникам готовятся, ты же знаешь – Рождество скоро. Вот пройдут праздники – тогда.

– А ты сказала – к умирающей?

– Нет, нет! – воскликнула бабушка Маша. – Я не могу в это поверить!

– Это моя последняя просьба, дочка. Постарайся ее выполнить.

Бабушка заплакала. Варя решила, что пора разрядить обстановку и достала еще подарки: конфеты в золотистых обертках, блестящие елочные игрушки и даже маленькую искусственную елочку из фольги.

– Вот! – сказала она. – Будешь Новый год встречать по всем правилам!

– Хорошо, – кивнула прабабушка, – только и Рождество давай встретим по правилам: пусть бабушка сводит тебя в храм. Там тоже стоят елочки и все украшено к празднику. Принесете мне веточку от этих елочек. Обещаете? – спросила она и бабашку Машу, и Варюшу.

– Хорошо, – согласились они.

– А для меня лучшим праздником будет причастие, – тихо шепнула прабабушка, но Варя услышала.

Когда возвращались домой, бабушка Маша зашла по дороге в храм и договорилась со священником, чтобы на следующий день он посетил больную.

– Вот и хорошо! Все получится так, как она хотела, – радовалась Варюша. – А на Рождество ты сводишь меня в храм, и я принесу ей просфору и веточку от елочки.

– Договорились, – сказала бабушка Маша.

Когда настало Рождество

Но получилось все совсем по-другому: накануне Рождества прабабушка умерла.

Ее не привезли домой, а все родные отправились ее хоронить в деревню. Варюшу с собой не взяли, как она ни просилась: дед считал, что ребенку это ни к чему, мама и папа были заняты какими-то непонятными хлопотами, а бабушка Маша целый день плакала и ничего не могла говорить.

Варя не могла поверить, что прабабушка умерла – ей казалось, что взрослые играют в какую-то сложную печальную игру, которая вот-вот кончится, и прабабушка выйдет из дверей, улыбающаяся, как всегда, в белом платочке и с просфорой в руках. Варюша вспомнила, как хорошо они с прабабушкой жили этим летом. Она не знала, что делать, за что взяться, – все было неинтересно, все валилось у нее из рук. Пошла на балкон, чтобы съесть яблочко. Пока она сидела в комнате, кусая холодное душистое яблоко, на минутку ей показалось, что лето еще не кончилось, и стало чуть-чуть полегче.

Варя все время мысленно разговаривала с прабабушкой Полей и укоряла ее, что она так поспешила: ведь они не успели побывать в храме на Рождество. И однажды, пользуясь тем, что все уехали на похороны, девочка завернула на соседнюю улицу, в конце которой светилась золотая луковка с крестом. Сначала Варе показалось, что храм закрыт – двери притворены, в окнах темно. Но у входа девочка увидела две невысокие пушистые елочки – очень красивые, хоть и не было на них никаких украшений. Она подошла потрогать мохнатые лапы и с грустью вспомнила, что обещала прабабушке принести веточку с рождественской ели. В этот момент дверь открылась, и вышла женщина в темном платочке.

– Ты что, девочка? – спросила она. – Служба уже кончилась, приходи вечером.

– Я не смогу прийти, – глотая слезы, ответила Варюша. И добавила почему-то: – У меня прабабушка умерла.

Женщина внимательно посмотрела на нее, взяла за руку и провела в храм. Там было тихо и пустынно, свечи погашены, только перед иконами горели лампады. И еще несколько огоньков мерцали в маленькой нише в стене. Женщина провела туда Варю. Девочка увидела, что в нише устроено диво-дивное: там было игрушечное поле с маленькими кустами, где стояли барашки, сшитые из белой овчины, с черными глазами-пуговками, там сидели куколки с длинными посохами у костра, вместо которого мерцала лампада, а другие куколки с седыми бородами, в чалмах и блестящих одеждах, смотрели с игрушечных гор. И еще там была пещерка, в которой горела лампада. А сверху сияла-переливалась большая, из золотой фольги звезда.

– Это Рождество Христово, – объяснила женщина. Варя кивнула, думая о своем.

– Когда умерла твоя прабабушка? – спросила женщина.

– Три дня назад, – вздохнула девочка.

– Она теперь там, с ними, – непонятно сказала женщина и куда-то пропала. А Варя еще долго стояла и любовалась чудесными фигурками, пока не пришел старик-сторож и не выставил ее из храма.

В этот день Варе дома было очень-очень грустно. Мама, бабушка, дедушка и тетя Нина вернулись с похорон – похудевшие, как будто после тяжелой болезни, притихшие и все в черном. Они привезли Варе какие-то особенные блины и пироги и сказали, что нужно помянуть прабабушку. Варе эта еда показалась какой-то противной и ненужной. Она стала думать о том, что прабабушку, наверное, зарыли в землю… Как это страшно! Верить в это не хотелось.

А ночью Варюше приснился странный сон. Как будто она тоже стала маленькой, как кукольные человечки, и шагнула в нишу в стене. Но там все оказалось по-настоящему: дул теплый степной ветер, блеяли бараны, трещал костер, вокруг которого сидели, закутавшись в длинные плащи, пастухи. И среди них Варя вдруг увидела прабабушку Полю, которая тоже была укрыта длинным грубым плащом. Почему-то Варя, хотя и не увидела ее лица, узнала, что это она. Вдруг совсем рядом раздался звон колокольцев. Девочка подняла глаза и увидела на фоне синего, в ярких звездах неба плывущие мимо величественные фигуры верблюдов, на которых, покачиваясь, ехали люди. Варя загляделась на украшенную разноцветными камнями сбрую, а когда оглянулась, то обнаружила, что прабабушки на месте уже нет – вслед за караваном удалялась ее фигура в длинном плаще, и вместе с верблюдами и всадниками она исчезла в ярко освещенном жерле пещеры.

Варя никому не рассказала свой сон, потому что не очень была уверена, что ей приснилась прабабушка, и потому что пришлось бы признаваться, что без спросу одна ходила в храм на соседней улице.

Яблоки в подарок

Варя время от времени ходила на балкон и съедала яблоко из прабабушкиной корзины. Яблок как будто стало меньше, и Варюша забеспокоилась, решила, что пока больше их есть не будет.

Однако когда через несколько дней тетя Нина стала собираться в командировку в другой город, Варя решила дать ей одно яблоко. Она принесла его в спальню, где тетя укладывала чемоданы.

– Возьми! – повелительно произнесла Варюша.

– Ах, отстань, мне есть совсем не хочется, – отмахнулась тетя Нина.

– Нет, возьми его с собой!

– У меня и так мало места в сумке, я самолетом лечу, там покормят.

– Нет, ты все-таки возьми с собой и сохрани его. Это прабабушка нам оставила, по наследству, – сказала Варя. Тетя Нина присела на корточки, заглянула ей в лицо:

– По наследству? Ах ты, моя маленькая… Ну хорошо, конечно, возьму с собой и сохраню. – Она обернула яблоко в платочек и положила в сумку. – А есть его нельзя?

– Почему, можно, – наугад ответила Варюша. – Только не сразу, а потом. И еще прабабушка огорчалась, что ты в церковь не ходишь.

– Некогда мне ходить! У меня ночные дежурства, а в воскресенье только и есть время, чтоб отоспаться за всю неделю, – начала тетя Нина своим резким твердым голосом, но, взглянув на Варю, замолчала и через минуту проговорила совсем по-другому: – Хорошо, детка, – погладила Варю по головке, всхлипнула и ушла в ванную.

Варя почувствовала, что она сделала что-то хорошее, что могла бы сделать и сама прабабушка. Она решила, что яблоки из корзины должны получить все члены семьи. По одному? По два? Яблок было гораздо больше. Ну ладно, потом разберемся. Варя уже знала, что она сделает с самым последним яблоком: съест его, вынет семечки и посадит перед домом, чтобы выросли деревца. И – кто знает? – может быть, у нее вырастет свой чудесный сад. Только вот сажают растения весной, а сейчас зима: семена, наоборот, засыпают. Значит, нужно дождаться весны. Но это ничего – такие яблоки могут пролежать долго. Если, конечно, взрослые не помешают.

На всякий случай Варя завернула одно яблочко в чистую бумагу и положила к себе в шкаф – она знала, что так делают, чтобы сохранить плоды подольше.

А вскоре она снова увидела во сне прабабушку Полю. Но только совсем по-другому. Прабабушка сидела у стола в своем синем жилете и зеленом шерстяном платье, которое надевала по праздникам – спокойная, собранная, как будто в ожидании поезда или автобуса.

– Как хорошо, что ты не умерла! – сказала ей Варя, но прабабушка отрицательно покачала головой. Она почти не обращала на девочку внимания: опустила глаза в пол, руки сложила на коленях.

– Я так хотела тебя увидеть, – пожаловалась ей Варюша.

– А ты помнишь, ты обещала за меня помолиться в храме? И что бабушка Маша мне обещала? – спросила прабабушка и почти сразу же исчезла.

Девочка проснулась – было уже утро. Она тут же вспомнила давний разговор с прабабушкой и побежала к бабушке Маше:

– Бабушка, когда мы пойдем с тобой в церковь?

Бабушка Маша ходила по кухне с повязанной головой и собиралась что-то готовить.

– Не мешай, завтра девятый день, нужно тесто поставить для поминок. Придут гости.

– Зачем еще гости? – закапризничала Варюша.

– Все тебе объясни, голова от тебя трещит! – в сердцах воскликнула бабушка Маша, села и заплакала. Скалка, которую она держала в руках, соскользнула на пол, но она этого не заметила.

– Я сегодня прабабушку Полю во сне видела, – помолчав, произнесла Варюша. Бабушка встрепенулась:

– Как? Что она говорила? Какая она была – веселая или грустная?

– То и говорила, что я тебе говорю, – повторила Варя. – Ни веселая, ни грустная – спокойная. И велела нам с тобой сходить в церковь.

– Ах ты, Господи, а мы панихиду-то забыли на завтра заказать! – вдруг всполошилась бабушка Маша. – Когда отпевали, священник велел сделать это на девятый и сороковой день. Что делать? В храме служба уже закончилась, а тут еще тесто развела…

– Я схожу в храм, – отозвалась мама. – И Варюху с собой возьму. Сегодня у нее уроков нет и пения тоже.

Варя обрадовалась и стала быстро собираться. На пороге она обернулась к бабушке Маше, которая потихоньку вытирала слезы краем фартука и со значением сказала:

– А еще ты помнишь, что ей обещала? Не плакать сильно. А ты плачешь, ее не слушаешься.

Но бабушка Маша в ответ заплакала еще сильнее, и мама увела Варю, сама подозрительно всхлипывая. По дороге девочка рассказала о своем сне и о том, как прабабушка обещала встретиться с нею после своей смерти.

Они опять опоздали к службе – церковь была уже пуста, никто не молился. Варя села на скамеечку, а мама пошла к свечному ящику заказывать панихиду. Девочка закрыла глаза и стала мысленно обращаться к прабабушке Поле. Но ничего не почувствовала – храм молчал, в нем гулко отдавались редкие шаги. Варя надеялась, что ей сразу же дадут сияющую ложечку с красным и душистым – и этого не случилось. Что-то было не так.

– Мама, а ведь прабабушка велела меня привести к причастию, – вспомнила она, когда мама вернулась. Мама сказала, что для этого нужно встать очень рано и не есть, не пить с утра, отстоять длинную службу.

– Ой, я так не смогу, – заныла Варя.

– А еще девочке пора исповедоваться, – вмешалась проходящая мимо женщина. – Ей ведь уже есть семь лет?

– Да, уже есть, – гордо ответила Варюша.

– Тогда до причастия нужна исповедь.

Варя поняла, что исполнение прабабушкиного желания будет непростым, и загрустила. Они с мамой поставили свечи на канон и отправились домой.

– А что же теперь будет с домиком прабабушки? – спросила она по дороге.

– Продадим, наверное, – рассеянно ответила мама.

– Скоро?

– Скоро.

– А сундук и шкаф привезете сюда?

– Вряд ли. Хотя сундук, пожалуй, может пригодиться на даче. Да и память останется.

– Вы совсем ничего не взяли из ее дома? – спросила Варюша.

– Пока ничего, кроме икон…

На сороковой день после смерти прабабушки, когда бабушка Маша организовала большие поминки, приехала прабабушкина крестница Ольга, дочь ее сестры. Варе она не понравилась: она говорила как-то неправильно и была толстая, шумная, со множеством сумок, в которых, правда, оказались всякие вкусные вещи вроде кураги и копченой рыбы. А специально для Варюши Ольга привезла вязаные носочки и жилет. Она долго прижимала девочку к груди, целовала, хватала за щечки, восклицала:

– Какая же большущая стала, совсем невеста! Кровиночка ты наша!

Варя не чувствовала себя никакой «кровиночкой», потому что видела эту тетку в первый раз в жизни. Мама, правда, объяснила, что тетя Оля приезжала из своей деревни посмотреть на Варюшу, когда она родилась, и даже подарила ей плюшевого слона, с которым девочка до сих пор любила спать. Тогда Варя стала смотреть на тетю Олю более добрыми глазами и увидела, что она совсем неплохая: бабушке Маше старается помочь – и полы везде помыла, и сбегала в магазин, и натушила капусты. И она все время вспоминала прабабушку Полю, правда, в те незапамятные времена, когда сама Ольга была совсем маленькой, но Варе это было интересно. Поэтому она села на кухне и стала делать вид, что чистит вареные яйца для пирогов.

– Крестная всегда приезжала к нам постом и водила меня в церковь, – рассказывала тетя Оля. – Мама моя говорила – специально в пост едет, чтобы поменьше тратиться на угощение. Мы, правда, пост редко соблюдали. Но крестная привозила такие вкусные постные пироги, и сушеные вишни, и изюм – тогда мало сладостей-то было, да и мама у нас была суровая, не очень баловала. А крестная еще фигурный мармелад специально в магазине к этому случаю покупала – слоники, мишки, курочки из мармелада. Так что мы, дети, ждали ее приезда с нетерпением. И еще всегда водила меня причащать – мама-то не очень в храм любила ходить. Они иногда даже с крестной ссорились из-за этого.

Варя удивилась: прабабушка – и ссорилась? Такого она никогда не видела. Видно, раньше она немножко другая была.

– А теперь вот оставила мне свою икону, – продолжала трещать тетя Оля, ловко раскатывая на столе тесто. – Куда мне ее девать – она такая огромная, от деда еще крестной досталась, Николай-угодник. У меня муж Николай, вот она и завещала мне. А вам-то, тетя Маша, тоже иконы свои оставила? Что с ними делать собираетесь?

– Молиться – что еще с иконами делают? – немного сердито ответила бабушка Маша. – Нам с Женей – икона Спасителя, Вареньке – Троеручица, это ее венчальный образ, которым ее мать благословила, Нине – святой равноапостольной Нины, икона ее свекрови, тоже Ниной была. Об этом она заранее позаботилась, за несколько лет, все расписала, кому что.

– Ну, ваши-то иконы небольшие, а вот моя – на полстены! – сокрушалась тетя Оля. – Я ее и не довезу до деревни! Может, ее лучше в храм отдать здесь, в городе?

– Если молиться не будешь, лучше отдать, – вздохнув, сказала бабушка Маша. – Только не в городе, а где у вас там ближайшая церковь?

– В районном центре недавно открыли – восстановили старую.

– Вот туда и отдай – глядишь, когда и приедешь перед ней помолиться.

– А как же я ее такую до райцентра дотащу? – заныла тетя Оля. – Уж лучше здесь…

– Нет, вези туда. Тут мы тебя на автобус посадим, до вокзала на машине довезем, а там попроси кого-нибудь встретить и помочь отнести в храм. Живет там кто-нибудь из родных?

– Племянник.

– Ну и сообщи ему, чтоб тебя встретил.

Тетя Оля больше возражать бабушке не стала, они начали вместе печь блины. И так ловко у них получалось, что Варя загляделась. И тут же попросила блинка со сковородочки – очень она любила с пылу с жару.

– Очень вкусные у вас блины, – сказала она тете Оле.

– Ух, а крестная-то какая мастерица была блины печь! – воскликнула та. – Впрочем, кому я рассказываю…

Наевшись блинов, Варя пошла в бабушкину спальню и принесла оттуда яблоко.

– Вот, возьмите, – протянула тете Оле. – Прабабушка Поля велела вам передать.

– Неужели правда? Какое яблочко хорошее… Я его с собой возьму, пацану своему отдам.

– А у вас и сынок есть? – вежливо поинтересовалась Варя и принесла еще одно яблоко. – Отвезите ему тоже.

– Спасибо, моя ласточка! И какая же ты умненькая, разумненькая! Наверное, и в школе одни пятерки будешь получать, не то что мой балбес!

Это Варе было уже совсем неинтересно слушать, и она ушла к себе.