Текст книги "Новая Зона. Третья аксиома"

Старик понимал причину такого отношения. С учетом длительности жизни детей всякая учеба – пустая трата драгоценного времени.

– Послушай, а ведь ты вчера и Адама уменьшила? – задал Старик давно волнующий его вопрос. – Где же он теперь? Ты обещала его отпустить.

Биту спрыгнула с папочкиных колен и направилась к тому месту, где она вчера кинула в Тасю сияющий шар. Покопалась в пыли и принесла Старику желтый артефакт размером с монету.

– Вот! – гордо сказала она. – Увеличим его?

– Он ведь там живой?

– Ага. Что ему будет?

Старик похлопал по карманам в поисках капсулы от вируса. Сделал он это чисто символически: прекрасно знал, что капсул ему Артем не оставил. Значит, прямо здесь восстанавливать Адама ни к чему. Вот обоснуются на новом месте…

Старику позарез был нужен «джинн». С каждым днем времени у него все меньше. Значит, нужно поторопиться. Где искать артефакт – он знает. Но как его увидеть? Известно, что он открывается лишь тому, кто не делает мерзости душе Господа. То есть не грешит. Адам пытался найти его, глядя глазами собаки. Что за чушь? Пес хоть и не грешен по людским меркам, но он – не человек. Поэтому ангел и ошибся. Поймал нечто похожее, но не то. А где же ему, Старику, взять невинную, святую душу? Притащить в Зону малого ребенка? Думал он уже об этом. А лучше ли ребенок собаки? К тому же дети с малолетства врут, а это входит в число «мерзостей». Значит, может не получиться. Нет у Старика времени и нет права на ошибку.

Тася рассказывала, другие люди, что искали «джинн», таскали с собой священника. Вот что ему нужно. Священник, но не простой, а очень хороший. Истинный. Где такого найти и как доставить в Зону? Старые связи использовать страшно – он в розыске, и сумму за него дают немалую.

Всю ночь мозговал Старик и решил идти к Паромщику. Дети ему сколько угодно артефактов создадут, любую услугу окажут. В десять раз больше выкупа заработает жадный Паромщик. И отказаться побоится – с детской-то силой, да направленной туда, куда укажет Старик. Нет, Паромщик выполнит все его условия и внакладе не останется. Вот он-то и доставит священника.

Но когда после завтрака и беседы с Биту он позвал детей за собой в сторону Северного речного вокзала, девочка заупрямилась.

– Ты пойдешь с нами искать Бивана, – безапелляционно заявила она. – Вот найдем его, тогда я тебя отпущу к твоему Паромщику.

Это стало для Старика неожиданностью. Вроде бы совсем недавно она была не против уютного места с чистыми кроватками и заплетенными косичками. Но вспомнила друга и передумала.

Старик пожал плечами.

– Как хочешь. Я пойду с тобой куда скажешь, принцесса. Где собираешься его искать?

– На мертвых болотах, – ответила Биту, внимательно наблюдая за реакцией папочки.

Старик вздохнул.

– Почему там? – спросил он.

– А почему бы и нет? – вызывающе ответила девочка.

– Я бы спросил у Паромщика, видел ли он твоего друга. Он всю Зону знает как свои пять пальцев. У него везде люди…

– Про мертвые болота он не знает ничего. Потому что люди туда не ходят. А мы пойдем! – крикнула девочка, разозлившись. – И ты пойдешь с нами.

Она угрожающе топнула ногой. Старик опешил.

– Хорошо, не сердись, – мягко сказал он, разводя руками. – Раз ты считаешь, что Биван на болотах, – поищем его там. Почему бы и нет…

Глава 13

Человек вошел очень тихо, чтобы не побеспокоить пленницу. Поставил на стол поднос с едой. Собрал вчерашние тарелки, ни разу не звякнув, и вышел, не поднимая глаз. Зря старался – Ирина все равно уже не спала.

Первые дни в Доме ей все было безразлично. Просто смотрела в одну точку в тупой, отрешенной полудреме, не испытывая ни страха, ни отчаяния, ни боли. Воля ее была подавлена, голова словно набита ватой. Но сегодня ночью приснилась мама. Ирина проснулась в слезах. Чувства вернулись, а вместе с ними и способность думать.

Как она оказалась здесь? Последнее, что помнила, – они с Адамом и Тасей в Григорьевском храме, недалеко от Третьяковки. Адам любит ее, они проводят ночи вместе. Тася исходит от ревности, но терпит. Они собираются спасти Юлю, Пита и Михея из Дома. Для этого у них уже есть «спидстер» и «джинн», но Адам тянет время. Ирине плохо – сильный токсикоз отбирает все силы. Ангел боится за нее, предлагает оставить «джинн» на тот крайний случай, если она не сможет выносить ребенка. Потом – падение со ступенек, тошнота, мрак.

Очнулась на лужайке перед Домом, на руках у Пита. Его слова, что Адам сам отдал ее, что выбрал Тасю, – жгут огнем, туманят мозг ненавистью и бессильным желанием мстить. Нет, нет, нет. Она не должна зацикливаться на этом. Пит мог и обмануть. Хотя раньше за ним такого не водилось…

И все-таки что произошло? Сколько она пробыла без сознания? Ирина рассчитала время – оказалось, не больше двенадцати часов. Мог ли Адам разлюбить за такой короткий промежуток? Абсурд. Значит, он обманывал ее все последние дни. Зачем? Чтобы не ранить еще сильнее? Из страха за ее здоровье? Основания достаточные, но ведь она сердцем чувствовала его любовь. И Таська ревновала по-настоящему. Она даже заболела, когда Адам решил отправить ее на Большую землю. Тасю, а не Ирину. Нет, что-то здесь не сходится.

Может, это ревнивица Таська наболтала Питу, выдавая желаемое за действительное? Или он все просто придумал? Почему нет – Пит прекрасно понимал, что обе девушки влюблены в ангела, значит, треугольник неизбежен. Сказал, что ангел выбрал другую, чтобы Ирина больше не думала о нем. Ведь она нужна своему научному руководителю для исследований, а ничто так не мешает шевелить мозгами, как влюбленность.

Но как Пит мог?! Ведь эти люди – монстры… Неужели ради доступа к необычным экспериментам он предал своих друзей? С другой стороны, сложно сказать, были ли у него друзья в обычном понимании этого слова… Наука – его альфа и омега. Если здесь у него какой-то сверхинтерес – предать он мог кого угодно.

Вопрос в том, почему Адам отдал ее сюда, в Дом, где так жестоко убили его сестру? Ирина бесконечно прокручивала факты в голове, но решение не находила. Еще большую путаницу в рассуждения вносило ее прекрасное самочувствие. В Григорьевском храме она умирала от тошноты и боли, а сейчас все в порядке. И ведь ее здесь не лечили – только обследовали. «Беременность протекает нормально», – с нескрываемым удивлением сказал врач. Как нормально?! Почему?

Может, Пит убедил Адама, что только в Доме ей смогут оказать необходимую помощь, и тот поверил? Так боялся ее смерти, что позволил запудрить себе мозги, забыв судьбу своей сестры? А для Ирины потеря сознания и кома были кризисом, после которого она пошла на поправку… Какая злая ирония.

Как бы там ни было, она не могла простить Адаму его поступок. Отдать ее сюда – хуже, чем убить. Он знал это – и сделал. Пит предал из интереса к науке – это хоть как-то можно понять. А Адам из-за чего? Из-за своего глупого страха? Или чего-то похуже?

Теперь Ирина ненавидела ангела так же сильно, как и любила. Как оба чувства уживаются в ее душе одновременно – ей самой было неясно. Но очень хотелось отомстить. Выбраться отсюда назло всем, особенно назло Адаму и этой бройлерной курице Тасе, которой теперь никто не мешает кудахтать вокруг своего ненаглядного. С усмешкой посмотреть ему в глаза. А лучше пустить пулю между глаз. Или в сердце, если оно у него есть.

Ирина встала и пошла в душ. Ей больше нечего терять. Гнев и ненависть вытеснили страх. Она приложит все усилия, чтобы выбраться отсюда. И выберется. Любой ценой.

* * *

Еда принесла облегчение. Правду говорят – сытый волк добрее. Съев котлету с картошкой и выпив компот, она даже могла иронизировать. А если серьезно, Ирина успела кое-что узнать об этом странном месте. Она уселась на кровать, подложив под спину подушки, и задумалась. Итак, Профессор здесь один из главных. Он страшно перепуган вторжением ангела. Из-за этого ее подключали к некоей Сиси, которую Адам якобы взломал. Интересная штуковина. Просканировала Ирину и скачала у нее из головы всю полезную информацию о нападении. Все о «джинне». Все о способностях Адама и самой Ирины. Даже портрет Таси.

Профессор поспешил отключить ее, и все-таки девушка за эти несколько минут смогла сама кое-что рассмотреть в Сиси. Ведь во время сеанса разум Ирины был как будто в гостях у другого, более мощного разума. Живого разума. И этот разум полнился эмоциями. Очень странно для искусственного интеллекта. Видимо, не такой уж он и искусственный.

И вот что самое странное: этот разум страдал. Да-да, испытывал нечто, похожее на боль. Не на физическую боль, как бывает, если обожжешь палец. Нет, эта боль иного плана. Ирина хорошо знала ее. Так бывает, когда исследуешь что-то, и один твой вывод противоречит другому. Когда дважды два упорно равно пяти. Или трем. А ты знаешь, что должно быть четыре. И не можешь разрешить противоречие.

«В этом Доме все страдают, даже искусственный интеллект», – подумала Ирина. Из разговора Пита и Профессора она поняла, что Сиси очень важна для этого места. Это она обеспечивает здесь охрану и безопасность. А раз так, Ирина постарается разобраться в ней. Если получит доступ. Вот и определилось одно из приоритетных направлений ее собственных изысканий: «Как попасть в Сиси?» Этим она и займется.

Еще одно занятие – это развитие своих способностей. Профессор сказал, у нее они от ребенка. Хорошо же. Она прекрасно знает, что ее возможности уже сейчас превосходят способности обычного черного ангела. У нее есть время, она может тренироваться. Например, внутреннее зрение. Сейчас она видит на несколько комнат во все стороны. А попробует расширить предел возможностей до нескольких этажей. Пока программа такая, а там посмотрим.

* * *

Вскоре после завтрака ее посетил Пит. Разговаривал как ни в чем не бывало о всяких пустяках, будто они в своей лаборатории в Долгопрудном: как она себя чувствует, хорошо ли ее кормят… Впрочем, нет. Не как в лаборатории. Никогда раньше ее здоровье и качество питания не были ему интересны. А сейчас он уселся за стол, налил себе чаю и попивает, придирчиво оглядывая ее апартаменты на предмет наличия всего необходимого.

Ирина присела за стол и тоже налила себе остывший уже напиток.

– Хорошо бы мне сюда электрический чайник, – сказала она не столько Питу, сколько вообще, в пространство.

– Тебе принесут, – заверил он.

И никаких угрызений совести. Ни раскаяния, ни стыда. Ничего. Сидит, покачивая ногой, смотрит в одну точку, как всегда, когда обдумывает какие-то свои идеи.

– Пит, почему ты здесь? – напрямик спросила Ирина.

Молчит. Она проследила за его взглядом. Неужели? Смотрит не просто в точку, а в маленькую камеру в стене. Не говорит из-за прослушки? Не может быть. Он ведь подключается к Сиси, а эта сразу распознает «оппозиционные» мысли.

– Скоро тебе покажут ролики и проведут беседы о цели этого места, – сказал он ровным голосом. – Ты сможешь все обдумать и оценить сама. У тебя будет наставник. К сожалению, это не я.

– Профессор?

– Не лично. Ты уже немного знакома с коллективным сознанием, Сиси. Так вот, она в лице Профессора и будет с тобой беседовать. Это обязательная процедура, и я прошу тебя отнестись к ней серьезно.

Пит рассказал ей, что Сиси вмещает сознания сотни лидеров Корпорации, одним из которых является Профессор, и, принимая облик наставника, беседует с каждым подопечным, дабы понять его настрой и по возможности снизить уровень недовольства, если таковое присутствует.

– То есть я не буду к ней подключаться напрямик? Только беседы?

На этот вопрос Пит тоже ответил. Рассказал, что дает подключение к Сиси и что это честь, которой удостаиваются лишь члены команды, такие как он. Принявшие идею Дома и прошедшие проверку.

– Как же ты смог?! – восклицание вырвалось у Ирины помимо ее воли.

Пит поморщился.

– Давай с тобой договоримся, – предложил он. – Оставим этику за скобками. Все вопросы о морали и нравственности ты можешь задать своему наставнику, коим, как я сказал, я не являюсь. А мы с тобой займемся тем же, чем всегда, – наукой. Это гораздо конструктивнее, не так ли?

О да. Конечно, конструктивнее. Если честно, несмотря на все негодование и отвращение к Дому, к Питу она этих чувств не испытывала. Он верен сам себе – ему на все начхать, лишь бы что-нибудь исследовать. Таким был всегда. А еще честнее – ей и самой хотелось присоединиться к его работе. Посмотреть в глаза вселенной. Быть увиденной. Почувствовать отрешенную холодность ее взора. Она так соскучилась по этому.

Ирина кивнула, и Пит кратко ввел ее в курс дела. Его приоритетной задачей здесь, в Доме, были источники энергии. Поначалу он не жаждал ими заниматься, но неожиданно выяснилось, что тема эта пересекается с его любимыми «черными дырами». Теми самыми, ради которых он отправился на Ваганьку, где был пленен вместе с Михеем. Их он изучал параллельно. Так вот, источники энергии и «черные дыры» оказались связаны темой физического вакуума. Или эфира.

При слове «эфир» Ирина усмехнулась. Привет Николе Тесле и выдумкам, роящимся вокруг его изысканий? Но Пит быстро все объяснил. Во многом эфир, отвергнутый учеными в XX веке, соответствует понятию физического вакуума, который изучается и признан. Просто здешние ученые кое-что добавили к его пониманию и, чтобы не смешивать понятия, используют слово «эфир» как дополненный аналог.

Ну а что касается этого самого физического вакуума – это штука полезная и чрезвычайно перспективная. Почему? Да все просто на самом деле. Представим себе любой атом. Что там у него внутри? Ну конечно, ядро – в нем сконцентрирована основная часть вещества атома. Для красоты увеличим-ка мы атом так, чтобы ядро стало размером с маленькое зернышко. Тогда сам атом предстанет как нечто, имеющее размеры в несколько метров во все стороны. Как дачный дом, например. Дачный дом – это атом, зернышко – его ядро, содержащее основную массу. По стенам дома будут ползать электроны, но даже в этих размерах их не рассмотреть глазом, так они малы. А что же в комнатах? Что находится между зернышком в центре и стенами дома? А ничего. Вы же не забыли, мы рассматриваем атом. Это та самая мелочь, из которых построены все материальные тела. А он-то, оказывается, совсем пустой!

Практически все пространство атома занимает не что иное, как физический вакуум. И он – не ничто. Он – нечто! Его гораздо больше во вселенной, чем вещества. На примере атома это видно очень хорошо. В этом вакууме вообще-то не так уж пусто и совсем не скучно. Там вполне себе происходят события. Там постоянно рождаются и умирают пары виртуальных частиц. Так вот, хорошие новости. Есть способы виртуальные частицы превратить в реальные – а это уже извлечение энергии. И запасы ее огромны. Безграничны. Потрясающи, ужасны, грандиозны. Все, что остается сделать, – научиться их извлекать. Из эфира. И вуаля – экологичные источники энергии из ничего. Это прекрасно, это мечта, и этим занимается Пит. И Ирина теперь тоже. Окрыляет, правда?

– Мы с тобой изучали гравитационную природу аномалий, – объяснял Пит. – Но она суть проявление свойств эфира. Уже установлено, что аномалии, как минимум в части неживой составляющей, возникают из него.

– Что значит «в неживой части»? – спросила Ирина. Она мгновенно втянулась и уже чувствовала грызущего изнутри червячка любопытства. – Что за «живая составляющая»?

– Не в том смысле, к которому мы привыкли. Никаких «рост», «метаболизм», «воспроизводство». В нашем случае – это способность осознанно воздействовать на человека. Например, «розовые очки» – аномалия живая, а «котлета» или «сушилка» – нет.

– Понятно. В «розовых очках» есть гравитационная и живая составляющая, так? – уточнила Ирина.

Пит подтвердил. По его глубокому убеждению, «розовые очки» можно разложить на эти две части. Если удалить гравитационную составляющую, то в результате останется лишь «живая» сущность. Тема эта, по мнению Пита, многообещающая и очень интересная, потому что «живое» исследовано меньше всего. Еще бы. На это всегда был жесткий запрет, с древних времен.

– Какое это имеет отношение к источникам энергии? – спросила Ирина.

– Кажется, что никакого, – ответил Пит, пожав плечами. – Но кто знает, возможно, именно исследуя это, мы найдем подход к извлечению энергии из эфира. В конце концов, в Доме есть живые существа, которые умеют это делать.

– Что?! – Ирина не поверила своим ушам.

– Да-да. Живые существа могут без всяких приспособлений извлечь из эфира неживые аномалии. А аномалия из ниоткуда – это энергия.

– Что это за существа?

– Дети черных ангелов, – спокойно ответил Пит.

Глава 14

Пита срочно вызвали, и он ушел, оставив Ирину наедине с новыми переживаниями. Назвал детей черных ангелов «существами». Но ведь ее ребенок тоже… существо. Что за существо? Неужели он не будет человеком? Конечно, ей и раньше приходили такие мысли, но она всегда гнала их от себя. Теперь она не успокоится, пока не увидит этих детей своими глазами. Лучше знать правду, чем бесконечно тревожиться и мучиться догадками.

К несчастью, Пит в этот день больше не пришел. Ирина совсем было извелась в неведении и неопределенности, но вечером экран на стене включился, и ее приветствовала Сиси. Как ни странно, она не приняла обличье Профессора, как предполагал Пит. Нет, она явилась в образе… толстенькой серой крысы с белым пятнышком на морде и лысым длинным хвостом. Своеобразное у нее чувство юмора.

Грызун на экране покрутил черным влажным носиком-пуговкой и пояснил:

– Когда мы общались в прошлый раз, я заметила большой накопленный негатив в отношении Профессора. Учитывая ваше интересное положение и предпочтения вашей сестры, я решила, что так будет лучше. У Юли здесь был питомец – домашняя крыса Маруся. Они дружили. Но вам будет проще звать меня Сиси.

С этими словами она быстро почесала лапкой за ухом и приготовилась выслушать вопросы. Разумеется, Ирина спросила о ребенке.

– Вы умная женщина, – ответила Сиси, – и прекрасно понимаете, что у черных ангелов не родятся обычные дети. К тому же беременность длится всего три месяца. Это вам тоже известно. Может ли ребенок быть человеком? Разумеется, нет. Если вас это утешит, внешних отличий от человека будет совсем немного, если будут вообще. Но способности этих детей во много раз превосходят возможности родителей. Их крайне сложно контролировать, и это создает проблемы.

Ирине сразу стало легче. Главное, что не урод и не инвалид. А со способностями она уж как-нибудь справится.

– Могу я увидеть тех детей, что растут сейчас в Доме? – спросила Ирина. – Насколько я понимаю, здесь должен быть племянник или племянница ангела Адама.

Крыса сделала грустную мордочку.

– Увы, его племянница умерла сразу после рождения. Что касается других детей – у тебя пока нет необходимого допуска.

Дальше Сиси рассказала о цели Дома – обеспечении людям в будущем лучшей жизни в комфорте, желанном труде и гармонии с природой, и прочее бла-бла.

– Ты правда веришь во всю эту чушь? – спросила Ирина. Крыса на экране была такой забавной и искренней, что девушка, сама не заметив как, перешла с ней на «ты», и больше того – задала явно неуместный вопрос. Однако Сиси ничуть не смутилась и не рассердилась. Она тоже перестала «выкать».

– Знаешь, мне не нужно верить в лучший мир. Все рассчитано до мелочей, я миллион раз проверяла. И твой научный руководитель проверял. У него на это было три дня. Все рассчитано верно, поэтому он с нами.

Убедительно звучит. Тогда Ирина задала еще один вопрос:

– Почему вы не спасали сестру Адама? Он застал ее последние минуты, ее просто бросили умирать.

Крыса смотрела на Ирину во все глаза. Кажется, в них даже блеснули слезы. Ну, это уж слишком. Ни к чему так переигрывать.

– Ее невозможно было спасти, – ответила Сиси. – Знаешь, от чего умирают беременные от ангелов? От того, что дети уже в чреве начинают проявлять аномальную активность. Они взрывают бедных женщин изнутри, сами не понимая, что делают. Не потому, что злые. Просто они это могут.

Такого Ирина не ожидала. Так, значит, ужасная смерть – не результат жестокого обращения ученых? Или эта хитрая морда врет? Если так, то получается у нее ловко. Ей удалось посеять сомнения у Ирины в душе.

– Значит, и я могу в любой момент… – начала она, но Сиси перебила:

– Твое дитя ведет себя беспримерно смирно. Такого покладистого ребенка мы видим впервые. Тебе необыкновенно повезло.

* * *

На следующий день Пит привел Ирину в свою лабораторию. Это помещение было меньше его лаборатории в Долгопрудном, но зато не содержало ничего лишнего: все приборы и инструменты находились в большом просторном зале, куда выходила комната Пита и лаборатории других ученых. Там же стояли хорошо защищенные контейнеры с аномалиями. Пит взял «розовые очки» и необходимое ему оборудование. Ирина таких приборов еще не видела.

Оборудование это создавало поля, гасящие изученные возмущения эфира. Поэтому при переносе аномалии через пространство поля гравитационная составляющая исчезала, а «живая» должна была остаться. Проблема лишь в том, как ее обнаружить и изучить, эту составляющую. Ведь скорее всего она – тоже поле, но иной природы. Пит называл его «поле сознания». Он полагал, что оно должно менять излучение приборов. Измеряя эти изменения, он и собирался обнаружить поле сознания.

– А разве Сиси не устроена с помощью такого «поля сознания»? Она ведь отчасти живая, – спросила Ирина.

Пит пояснил, что это не так. Сиси имеет биологическое происхождение, ставшее возможным благодаря разработкам генетиков. Она, по сути, огромный мозг, работающий на все 100 %, к тому же снабженный мощными вычислительными и информационными системами. И хитроумными системами связи с аналогичными Сиси в других Домах. Все они, несмотря на территориальное разделение, являются общим организмом, каждая региональная часть которого защищена на случай проблем с любой другой его частью. Другими словами, умри наша Сиси, другие не пострадают. И даже знания, содержащиеся в нашей Сиси, не пропадут – все носители коллективного сознания обмениваются информацией практически постоянно. Про систему связи Ирина догадалась сама – иначе как была бы возможна работа Корпорации и других Домов? Пит только подтвердил ее предположения.

Итак, началась кропотливая работа с экспериментами, расчетами, интерпретациями и анализом. Но Ирина не была сконцентрирована, как обычно. Она отвлекалась, делала глупые ошибки и забывала простые вещи. Пит вскоре обратил на это внимание.

– Ты постоянную Планка потеряла, – заметил он, взглянув на ее выкладки. – Что за хаос у тебя в голове? Тебя что-то беспокоит?

Ирина вздохнула. Да, ее беспокоит. Она никак не может проложить мостик от тех знаний, которые у нее есть, к тому, о чем говорит Пит. Без доступа к Сиси ей потребуются месяцы, чтобы во всем разобраться. А так, без понимания, делать что-то ей непривычно. Все это выглядит как… попытка отделить душу от тела без вреда для обеих субстанций. Похоже на бред сумасшедшего.

– Я не привыкла верить на слово, – закончила она свое путаное объяснение. – Не в случае науки, понимаешь? Ты говоришь про какой-то эфир, про разъединение живого и неживого, аномалия просто исчезает под воздействием полей… это все мне кажется фокусами, а не реальными фактами.

– Доступ к Сиси ты не получишь, – безапелляционно заявил Пит. – Догонять меня тебе придется самостоятельно, и времени на этой уйдет немало. А работать нужно сейчас, значит, привыкай принимать мои слова на веру. Я понимаю, что тебе сложно. И готов кое-что показать, чтобы не быть совсем голословным.

Он взял шлем, свободно лежавший на столе без всякой охраны и прочей помпы, надел его и сел в кресло, закрыв глаза. Ясно, подключился к Сиси напрямую. Раз не считает нужным прятать шлем – значит, у Сиси есть система распознавания, кто может подключаться, а кто – нет.

Не прошло и нескольких минут, как Пит завершил сеанс. Затем подошел к компьютеру и включил для Ирины коротенькое видео, о разрешении на показ которого только что договорился с Сиси. На экране миловидный, смышленый на вид мальчик лет шести поставил руки друг напротив друга. Сначала в пространстве между ними ничего не было, а потом оно стало мутнеть и вскоре заполнилось чем-то вроде пара. Двигая руками по кругу, он повращал образовавшееся облако, а затем кинул его на яблоко, лежавшее на столе. Плод мгновенно высох, рассыпавшись в прах.

– Сушилка! – воскликнула Ирина. Она просмотрела видео еще несколько раз. Ее интересовала не столько аномалия, сколько ребенок. Обычный мальчик. Немножко неухоженный. Взгляд умных серых глаз чуть жестковат. Амбициозный. Гордится тем, что делает, осознает собственную значимость.

– Он извлекает аномалию из эфира, – прервал ее размышления Пит. – В существовании эфира можешь не сомневаться.