Текст книги "Сердце под сургучом"

Екатерина Корнакова
Сердце под сургучом

©Корнакова Е.С. 2024

1998–2010 гг.
За мёд поэзии готова, как Один, глаз отдать

«И, как будто, короткая встреча…»

 
И, как будто, короткая встреча,
Но достаточно было и взгляда:
Так неистово-безупречно
По телам пробежали разряды.
 
 
Я не знала в тот летний вечер, —
Только сердце рвалось на части, —
То, что ты теперь мой навечно,
И не верила в это счастье.
 
 
Это было не в нашей власти —
Сопротивляться чувству,
И желаниям пылким, страсти,
Безрассудных фантазий буйству.
 

2009 г.

«Кромешную тьму растворив…»

 
Кромешную тьму растворив,
Разбивая мой идеал,
Южный ветер – весенний порыв
Кротким взглядом окинул зал.
Он заметил лукавый смех,
Взмах ресниц, дружелюбный вид.
Совершенно забыв про всех,
Еле слышно со мной говорит…
Рассказал, как устал чудить,
Говорил: «Я мечтаю, Кать,
Еле слышно с тобой говорить
И о чем-то вдвоём молчать»…
 

2010 г.

Локон зари

 
Уезжаешь ты далёко.
Ничего не привози,
Привези мне только локон,
Локон утренней зари.
 
 
Привези мне летний ветер,
Что колышет ночью рожь
Звёзд прозрачных на рассвете.
Привези мне летний дождь.
 
 
Привези мне тишину…
Три исписанных тетради
Неба тихой сонной глади,
Восходящую луну…
 
 
Только лишь вообрази:
Я дождусь тебя! Ну что ж —
Только ты не привози,
Не вези мне только ложь.
 

2010 г.

Месса

 
Пусть истошно воют бесы!
Я не лягу спать.
Я сегодня своей мессой
Буду их пугать.
 
 
Я окину снегом небо,
Злость всю соберу,
Страхи, ужасы, кошмары
В порошок сотру.
 
 
Уничтожу месть и зависть,
Алчность я сожгу.
Мерзость, боль, болезнь, коварство
В клочья разорву.
 
 
И ложась уже под утро,
(раньше и нельзя!)
Я смогу уже без страха
Закрывать глаза.
 

2002 г.

Мне не верится

 
Ты узрел меня сном безоблачным.
Нарисована, как в альбоме, я
Тихим, радужным, мягким дождиком,
Что насыщен был ярким праздником.
Как аккордами ты раскрашивал,
На ветру ласкал мои волосы,
И вплетал ты в них небо синее,
И просил меня тихим голосом:
 
 
«Забери меня, унеси меня,
Средь чужих полей не покинь меня.
Ты пришла ко мне нежной дымкою,
Но не стань опять невидимкою.
Без тебя я был, как немая тень,
Я ничем не жил, верил лишь мечте —
Что придёт она счастьем сказочным,
Что подарит мне краски радуги,
Заберёт с собой мои горести.
Ничего теперь мне не надобно,
Мне бы быть с тобой, лишь с тобой одной,
Я совсем, – поверь, – потерял покой».
 
 
Мне бы стать твоей молодой женой,
Но забудешь ты о любви земной.
Я теперь лечу вольным облаком,
По степям ищу свои облики.
Молоком туман ночью стелется.
Ты любил меня. Мне не верится.
 

Ностальгия

 
Мы все произошли в утробе,
Не важно, кто ты: цезарь или раб.
Кто собирает крохи жалости убогим,
Плюя на преданность ободранных собак?
 
 
Боролись мы за правду и свободу,
Так в добрый путь! – нас Ленин наставлял!
Теперь всё делаем кому-нибудь в угоду.
Хотели светлый час – и он настал.
 
 
Когда в стране свобода слова,
Боимся мыслить о мечте.
К каким-то переменам не были готовы,
Теперь мы стали старше, но уже не те.
 
 
Теперь не те заботят нас проблемы,
Теперь не тот в крови ажиотаж.
Мы разбираем жизненные леммы,
Уж не входя от них в былой кураж.
 
 
Карл Маркс был в чём-то прав. И это однозначно.
Не зря ж он написал свой Капитал.
Он им хотел кого-то озадачить
И миру что-то доказать и доказал.
 
 
Мы сетуем на власть немногих,
Неважно, кто он, храбрый или трус.
Потом уносят за границу ноги
Все те, кто обобрал Святую нашу Русь.
 

2002 г.

«Зимний день». Алексей Барышников, 5 лет, 1986 г.

 
За мёд поэзии готова,
Как Один, глаз отдать.
 

2011 г.

Однажды

 
Однажды летом я сидел на крыше.
Мой взгляд метался, уносился в даль.
Мне на секунду захотелось оказаться выше,
Потом лететь, забыв внизу печаль.
 
 
Об этом много думал, свесив с крыши ноги,
Истошный крик мое внимание приковал.
По пыльной и изношенной дороге
Автобус ехал с меткой «Ритуал».
 
 
Вот гроб несут из третьего подъезда,
Родные плачут, фотографию держа.
Я только глянул сверху в ледяную бездну
И вдруг представил: фотография моя…
 
 
Передо мной стояла плачущая мама,
Отец и брат, скорбящая сестра…
Я посмотрел ещё раз прямо…
И отошел от края, жизнью дорожа.
 

2002 г.

«Перепутье календарей…»

 
Перепутье календарей:
Мы стремительно шли ко дну.
Говорил ты: «Как много в мире дверей!».
А стучался всего лишь в одну.
 
 
Только жаль, что ты друг навсегда.
Только друг. И тогда, и теперь.
Я теперь в этой жизни одна,
Для тебя лишь закрытая дверь.
 

2008 г.

Про колобка

 
Захотелось деду вдруг
Вместо хлеба хлебный круг
Бабке говорит чудак:
– Эдак, мол, вот так и так.
– Вот тебе кольнуло в бок,
Испеки, мол, колобок!
А муки то с гулькин нос,
В погребе один овёс!
Раз затеял ерунду,
Принеси-ка мне муку!
По сусекам поскреби.
– Я нашёл чуть-чуть муки.
Ты круглей его скатай,
Это те не каравай!
– Это ясно и ежу!
Ты меси, я погляжу.
 
 
Румяный вышел колобок.
Где ни глянешь – вот так бок!
Положили на окно
Остудить, но всё равно
Жаром пышет, словно солнце.
Может, есть его вредно?
 
 
Бабка с дедом – за водой,
Чтобы с чаем съесть его,
Только он вдруг прыг да скок —
Ожил вкусный колобок,
Покатился, будто солнце,
По тропинке во лесок
(Если б хоть была рука,
Он такси поймать бы смог!)
 
 
Видит зайца колобок:
– Довезти меня бы смог?
У тебя такие ноги! —
На него скорей прыг-скок!
Заяц с наглости такой
Совладать не смог с собой,
Только, правда, рот разинул,
Заторможенный такой!
 
 
– Это нам не подойдёт!
Я чего ли идиот!
Ехать на таком зайчишке —
Посмешить вокруг народ!
 
 
Встретил волка на пути.
– Ну, нельзя же так идти!
Волк подумал, мяч футбольный.
Взял, домой решил снести.
В направлении другом
Он пошёл уж с колобком.
Колобок подумал, «ладно,
Чай, ведь еду, не пешком!».
 
 
Вдруг навстречу им медведь:
– В лапах что? Дай поглядеть!
– Ты не трогай, это мяч.
– Волк, меня-то не дурачь!
Видишь? Это колобок.
Ты потрогай: тёплый бок.
Я сейчас такой голодный,
Что быка бы съесть бы смог!
 
 
Колобок решил: пора
Убираться со двора.
Прыг – и покатился дальше.
Видит, чья-то тут нора.
– Здесь и спрячусь до утра!
 
 
Не успел он задремать,
Кто-то за бок его хвать!
Тут лиса и говорит:
– Будешь ты мой фаворит.
Потому что от мучного
У меня живот болит!
 

1998 г.

2011 г.
Мы жить торопимся на разных скоростях

Автолюбителям, читавшим Сологуба

 
Я ненавижу полутона
Вне времени, вне сезона.
Мёртвая зона доводит меня.
Чёрная мёртвая зона.
 
 
У кого-то на ниточке чёрт ручной,
У кого Недотыкомка серая.
Демон подобный всё ходит за мной,
Мерит меня полумерами.
 
 
Я не приемлю полутонов:
Часть меня – дьявол, часть меня – Бог!
 

Гвидон и лебедь. «Сказка о царе Салтане». Софья Языкина, 9 лет.

Весна

 
Дом будто опустел, и тысячи пылинок
В лучах весенних струй зовут в круговорот,
А я хочу на миг рассыпаться, как глина
(Не зря ведь из неё меня и создал Бог).
 
 
Заполнить пустоту Цветаевой и Блоком,
Хочу сорвать покров наскучившей зимы,
Раздаться громом рифм, низвергнуться потоком,
Внезапно замолчав, услышать жизни ритм.
 
 
А я хочу, как стих, рассыпаться на строки,
Раскатистой волной нарушить тишину,
Собраться и пойти встречать в глазах глубоких,
Ловить в глазах людей пришедшую весну.
 

Врата рая

 
Я постигаю мир.
Ведь этот мир постигнув,
Смогу понять любовь
И даже мира суть,
Дойду до тех ворот,
Которые достигнув,
Смогу опять уснуть,
Закончив этот путь.
 

«Всё или ничего! – …»

 
Всё или ничего! —
Это моё кредо.
Знай, не меняя его,
Ты одержишь победу.
 
 
В жизни или в игре —
Мы выбираем сами:
Слона предпочесть Ладье,
Быть Двойками или Тузами.
 
 
Если ты жалкий трус,
Время не стоит терять.
Я ничего не боюсь.
Даже тебе доверять.
 

Жажда скорости

 
Мне душно в этой Москве,
Без тебя она явно тусклая:
Словно в платье влезаю узкое:
Все эмоции давит во мне.
 
 
За рулём мне спокойней в коже,
В джинсах и без каблуков.
Догони меня, если сможешь,
Если скорость набрать готов.
 
 
И не слепи меня фарами —
Не уступлю из принципа.
Да, я знаю, мы будем парой
И, наверно, такой единственной.
 
 
Я – на предельной, и мы квиты.
В крови моей не алкоголь,
Но пьяна: ты смешал в напитке
Жажду скорости и любовь.
 

За рулём

 
Я устала разбираться.
Ты наскучил. Пульс сто двадцать.
 
 
Я теперь должна всё взвесить:
На спидометре – сто десять.
 
 
Хватит злиться, всё же просто!
Пульс и скорость – девяносто.
 

«Крик Банши, зазывающий в ад…»

 
Крик Банши, зазывающий в ад,
Этой ночью не даст мне уснуть.
20 лет и все ночи подряд
Отправляюсь в исхоженный путь.
 
 
Этот путь мне давно знаком:
Семь кругов, раскрывающих суть,
Подтверждают известный закон:
Что прошло – не забыть, не вернуть.
 
 
Крик Банши, расточающий яд,
Словно гарпии раненной крик:
– А в аду говорят, что горят,
Но в моем никогда не сгоришь!
 
 
Это пытки, мучения в том,
Что поступков уже не вернуть,
Сам себя ты пытаешь огнём,
Только тем, что наполнена грудь.
 
 
Крик Банши, зазывающий в ад,
Где во всём ты себя клянешь…
Никогда нет дороги назад,
Никогда ничего не вернёшь.
 

Муза и Мэтр

 
Она была первой, как буква Азо,
Всю мудрость азбук в себя впитав.
Не последней, не средней – всё время разной,
Как будто Ижица или Фита.
 
 
У неё всегда прямая спина,
Никогда не опустит голову,
Верит руническим зря письменам,
Плавит из камня олово.
 
 
И быть бы ей вечно чужой невестой,
Но только судьба у неё не та.
Она без единого слабого места,
Но есть ахиллесова в ней пята:
 
 
Он. Читает священные книги,
Превращая слова в логарифмы.
Не снимая, он носит вериги:
Бесконечные, чёткие рифмы.
 
 
О любви им вдвоем говорить бы
И погибнуть в пучине морской
Между Сциллой и между Харибдой,
Между страстью и между тоской.
 
 
Как собрание он сочинений,
Не сборник и не глава.
Всегда в красноречии гений, —
При ней забывает слова.
 
 
Сердце, как беглый каторжник,
Острым ножом искромсано.
Он перед ней будто раб дрожит,
Чует любовь нутром своим.
 
 
Хватит! Пора признаться!
Себя он ей первым открыл,
Ведь оба устали терзаться,
В догадках растрачивать пыл.
 
 
Сможет поведать ли крепость
Старого вкус коньяка?
Пала пред ним как крепость,
Ключ протянула рука.
 
 
Сможет обратно вернуться
Слово, слетевшее с губ?
Разве признания льются,
Если избранник не люб?
 
 
Про эти священные узы
Все знали, кто связан обетом.
Её называли Музой,
Его называли Мэтр.
 

Людмила и Черномор. «Руслан и Людмила». Милана Павлюченко, 11 лет.

Прогулка

 
Когда белокурую дочку
Веду в Александровский сад,
Читаю любимые строчки.
О многом они говорят!
 
 
Читаю любимых поэтов
Ушедших и наших времен,
Болтаем про то и про это,
В кого из них кто был влюблён.
 
 
Приходится вновь повторяться,
Ведь просит она рассказать,
Как было нам с папой по двадцать,
Как встретились мы в двадцать пять.
 
 
И я расскажу, не скрывая,
Что жизненный путь был не прост,
И вот, уже точно я знаю,
Излюбленный дочкин вопрос.
 
 
Поднимет глаза лукаво,
Зеленые, в пол-лица:
– А сад Александровским, мама,
Назвали же в честь отца?
 

Рукописи горят

 
Я прочитаю новое,
Вам и прочесть-то нечего.
Не опускайте голову —
Пулей одною мечены.
 
 
Компас укажет на север,
Двадцать четыре часа.
Сколько ещё отмерит,
Жизненный круг описав?
 
 
С нами заводит шашни
Дьявольский злой огонь:
Шахматы взять или шашки,
Карты, рулетка, лото.
 
 
Время менять стандарты!
Время нельзя сберечь…
Снова раздайте карты!
Я не жалею свеч…
 
 
Годы проходят мимо,
Ставя победы в ряд.
Муза – неопалима,
Рукописи – горят!
 

Рыжая

 
Она рыжая, взгляд сытый.
Она первая, взгляд стервы.
Спорит всегда открыто,
Сшита из крепких нервов.
 
 
Только она не боится
Выглядеть ярко и броско,
Только она тигрица,
Рыжая и в полоску!
 

Скрипка

 
Скрипка играла партию,
Нежно скользил смычок.
Сегодня плохие карты
Раздал ей нарочно Бог.
 
 
Ошибка! Ни крика, ни хохота.
Так резко согнулась её спина,
И что-то сломалось внутри и лопнуло,
Рванула, скрутившись, опять струна.
 
 
От ярости дирижера,
Но виду ни разу ему не подав,
Она доиграла спокойно и гордо,
Крутой проявляя нрав.
 
 
И только в футляре спрячется,
Чтоб снова вздохнуть и воскреснуть.
Струну натянув, расплачется,
И завтра – опять в оркестр.
 

Собор Святого Стефана

 
В соборе святого Стефана
Тишина, застывшая в ушах.
Итоги подводим рано.
Кто сделает первый шаг?
 
 
Заблудимся в вихре улиц,
Забудем про кайзер-меланж.
Пусть венская ночь остудит,
Подарит последний шанс.
 
 
Ты вспомнишь, свечу задувая,
Австрийскую ссору тех пор.
Пусть слезы, как воск, растают —
Остудит Софийский собор.
 

Сокровище

 
Сокровище, я ищу тебя!
Среди фантиков и коробочек
С содержаньем весьма сомнительным.
И я не хочу быть трогательной,
Но я не хочу быть мнительной.
 
 
И до одури распаковывать
Все булыжники безобразные,
Сколько в платине вас и в золоте,
Вы являетесь только стразами.
 
 
Только Вас не берет огранка,
Вы пластмасса и мишура.
Элементом другого ранга
Не получится стать никогда.
 
 
В том и ценность всегда алмаза:
Он не вешает глупый ярлык.
Бриллиант отличить от страза
Шансы есть, но они малы.
 

«Я готова сыграть на бирже…»

 
Я готова сыграть на бирже
Или сотню отдать Мавроди,
Я тебя лишь секунду вижу,
И обычно не робкая вроде,
 
 
Но готова поспорить на деньги,
Как азартный игрок я чую,
Отхлебнув из стакана бренди,
Даже сумму отдать любую,
 
 
А уверена я в тебе,
И я ставлю, как в казино,
Что, увидев меня в толпе,
Непременно пойдёшь за мной.
 

«Я расстроилась, как скрипка…»

 
Я расстроилась, как скрипка
У Маяковского Володи —
И немножко нервно
Я играю на нервах
И почти никаких мелодий.
 
 
Вы писали на смерть Есенина
Довольно бодро и весело,
А потом, подтвердив опасения,
Застрелились, а не повесились.
 
 
Что шептал вам товарищ маузер,
Раз курок над виском Вы смогли нажать?
Расстроили скрипку своими рассказами,
За деревянную шею держа.
 

2012 г.
Сердце под сургучом

9 мая. Сонет

 
Девятое мая – наш праздник Победы,
Великой победы, Великой страны!
Мы вспомним сегодня все тяжкие беды,
Последствия страшной и горькой войны.
 
 
Сегодня мы вспомним те тяжкие годы,
Ведь мы не забыли героев своих!
Да, здравствует пламя великой свободы —
Горит, торжествуя, всегда для двоих:
 
 
Народ и Отчизна – два памятных слова —
Разбили ужасные плена оковы!
Сплотил за свободу безжалостный бой!
 
 
Девятое мая – сегодня мы снова,
Страна, на защиту вставать мы готовы!
Сегодня как прежде гордимся тобой!
 

Бессердечные

 
Глаза мои такие же дикие,
Твои – по-прежнему бешеные.
Мы поэты с тобой великие,
Мы поэты во всем преуспевшие.
 
 
Единственное, чего у нас нет, —
Это сердца для чистого и вечного,
Сердце продано у поэта
Или музами всё искалечено.
 
 
У поэтов иссушены вены.
Ради своих стихов
Просят признаний, любви, измены.
Стих для них словно вздох.
 
 
Каждое утро – для образа
Красный лоскут под сорочку.
Сердце у поэта продано.
За рифму, за мысль, за строчку.
 

Бесстыжий

 
Ты бесстыжий и наглый с виду,
Так уверенно бьёшь под дых
Неудачников. Им обидно,
Что тебе наплевать на других.
 
 
Ты один, и вдвойне приятно
Стаю львиц за собой вести.
У тебя же всегда «всё в порядке».
Ты не просишь себя спасти.
 
 
От бессонниц и от похмелья,
Популярности, что пьянит.
И не страшно тебе забвение.
Ты боишься столкнуться с Лилит.
 
 
Той, что скажет тебе: «Мой мальчик,
Ты бесстыжих таких не встречал».
И расскажет о том, как плачет
Точно так же, как ты, по ночам.
 

Поп и Балда. «Сказка о попе и работнике его Балде». Яромир Гущин

Волчица и щенки

 
Испугались щенки волчицы
Испугались и жмут хвосты.
Вам у неё поучиться,
Вам с ней нельзя на ты.
 
 
Рядом стоять боятся,
Скалят клычки и скулят,
Неполнородные братцы,
Похожие на дошколят.
 
 
Конечно, они ровесники,
Важно лишь, кто чем живёт,
Щенятам всего десять месяцев,
Волчице уже целый год.
 

Два поэта

 
Я уверена, я спокойна,
Он беспечен и чуть спесив,
Я всё время в позициях «вольно»
Он и вовсе живёт без них.
 
 
Я немного Лилит, но Ева.
Он мой суженый, мой Адам.
И мы оба стоим у древа,
Припадая жадно к плодам.
 
 
В древе творчества, древе познания
Притаился завистливый змей.
Из поэтов, господних созданий,
Двух соперников делать не смей!
 

Двойник

 
У нас на двоих – одна паника,
Истерика, просто вопль!
Когда же двоим подраненным
Не будет вот так одиноко?!
 
 
Ходить с пустотой в кино,
«Никого» обнимать в кровати —
Сколько одним суждено?
Сможем ли всё поменять мы?
 
 
Оставив мечту и запал
Из ярких веселых эмоций,
Я помню, как ты сказал:
«Кто хочет – всегда добьется!».
 
 
Мы сменим и статус, и ник,
Завязнем в семье и карьере…
Ты вспомни, что твой двойник
Однажды в тебя поверил!
 

Девочка на шаре

 
Увидев тебя, я растеряла все навыки
Обольщения и даже соблазна.
Для тебя я смогла бы встать на руки,
Показав, что могу быть разной.
 
 
Жаль, но я не тряпичная кукла
И, даже, не девочка на шаре,
Я всего лишь ребенок смуглый,
Я всего лишь мечтаю о паре.
 
 
Если ты не наследник Тутти,
Я хочу быть такой, как есть:
Без часов и очков Чарутти.
В старых принципах – правда и честь.
 
 
Для тебя я смогла бы встать на руки…
Но в фальшивку легко влюбиться.
При тебе я теряю все навыки,
Теряю слова и амбиции…
 

Игры, в которые играют люди

 
Мы играем всё в те же игры.
Ищем счастье, чтоб крикнуть «Бинго!».
Мы хотим, чтоб любовь настигла,
И находим свою половинку.
 
 
Собираем все чёрточки-точки,
Что в нас схоже, и бьем рекорды.
Идеально: любовь, цветочки,
И не жадный никто, не гордый.
 
 
Триста дней. У кого – три года
Мы СЕБЯ в человеке любим.
И в какой-то момент – антиподы.
Совершенно чужие люди.
 

Львиная грива

 
Эта львиная грива рыжая,
Запущу в неё руки, бесстыжая,
 
 
Что б ласкать тебя с утра до ночи.
Замурлыкаешь, как котеночек.
 
 
Для меня – сквозь любые кольца,
И огонь не пугает ни сколько.
 
 
Не замечу я взгляда манящего
Восхищенно и ненавязчиво:
 
 
Дрессировка – и кнут и пряник.
Что тебя во мне больше манит?
 

Любовь-фантик

 
Я влюблена в тебя, правда…
И ты мне даже нравишься, весь.
И мне от тебя ничего не надо,
Потому что у меня всё уже есть.
 
 
Всё, кроме твоей любви-фантика,
Ведь у тебя давно уже нет конфет.
И, ты знаешь, нет хуже романтиков,
У которых и сердца-то нет.
 
 
Но я дам тебе часть своего:
Из розовых лепестков и мякоти арбуза,
Надеюсь, оно не будет тебе обузой,
И больше не теряй его!
 

«Мне бы вырвать из сердца твой образ…»

 
Мне бы вырвать из сердца твой образ,
И упасть бы ничком от бессилия:
Бьется сердце, как птица, в рёбрах
И мечтает о небе и крыльях.
 
 
Сердце мысли по венам гонит,
И во мне расцветают чувства…
Посмотрю на запястье – больно.
Вспоминаю, как ты коснулся.
 
 
И шепнул мне, взглянув влюблённо,
И ответа как будто не спрашивая:
«Ты родишь для меня ребёнка,
Нашу копию, в общем, нашего?».
 
 
Помнят руки и пальцы сколько…
Но ответ на губах постоянно.
И на пальцах другие всё кольца
Но свободен один – безымянный.
 

Подражание Бальмонту. «Овен»

 
Воображением я наделён богатым,
Энтузиазма полон и огня.
Ужасно то, что я рождён рогатым,
И оттого объект насмешек я.
 
 
И чем, скажите, всё же я виновен?
Но ждёт теперь моих врагов расплата.
Я объясню им, что такое «Овен»,
И будет месть моя огнём объята.
 
 
И те, кто за спиною, говорят,
Меня с овцой в один поставил ряд,
Поймут однажды:
 
 
Коль жизнь их так им дорога,
Пускай забудут про мои рога.
Носить их может каждый.
 

Рекламный сонет

 
Готовы с радостью мы Вам помочь.
Услуги мы мужские предлагаем.
Обои устарели, и терпеть не в мочь,
Соседи постоянно заливают, —
 
 
Гоните беды и печали прочь!
Мы всем без исключенья помогаем.
Как новенькое будет всё, точь-в-точь!
И мебель чиним, гвозди забиваем.
 
 
Звоните! И не тратьте Ваши нервы.
Ремонт любой, починка, и отделка.
Бесплатно тем, кто дозвонился первым.
 
 
Звоните тут же – и готова сделка!
Хоть муж на час, но способ это верный!
Но лучше настоящий, не подделка.
 

«Золотой петушок». Николай Сайганов, 12лет.

Сердце под сургучом

 
На столе не раскрытым письмом
И в желанном красивом конверте,
Для меня ты сейчас и потом.
И останешься вплоть до смерти.
 
 
Пусть другие не жалеют ни о чём,
Пусть другие в этих строчках тонут.
Сердце, как письмо, под сургучом,
Чтоб его теперь никто не тронул.
 

«Сильные всё понимают…»

 
Сильные всё понимают,
Сильные могут простить,
Сильные зря не ломают
Чувство, что нужно растить.
 
 
Сильные могут быть злыми,
Могут спесивыми быть,
Если любовь нахлынет, —
Сильные будут любить.
 
 
Сильные ждать не умеют,
Редко кого-то винят,
Сильные слабых жалеют,
Слабые – сами себя.
 

«Сколько грусти в свистке уходящего поезда…»

 
Сколько грусти в свистке уходящего поезда
Или чувства – на кончиках мокрых ресниц.
Только в мутном окне, иногда появляясь по пояс там.
Я увидеть смогу полосу убегающе плачущих лиц.
 
 
Сколько грусти в вагоне, обрекшем себя на скитание, —
Не расскажет об этом бывалый седой машинист.
Нам прощаться пора, и я снова скажу «до свидания».
И слова не заглушит пронзительный поезда свист.
 

Фраппе

 
Я не буду больше думать о тебе.
О тебе подумают другие.
Пить в кафе холодное фраппе,
Жить в своём невыдуманном мире.
 
 
Мне приятней, чем мечтать о том,
Кто, как зритель в театре, толком безучастлив.
Ведь всю жизнь, наверно, проще – дураком:
Ты в неведении, по крайней мере, счастлив.
 

Царевна-лебедь и Гвидон. «Сказка о царе Салтане». Снежана Гущина, 10 лет.

Хищники

 
Хищников не загоняйте в угол.
Хищники живут всегда на взводе
Ни стёкла битые, ни раскалённый уголь
Не помешают, лишь бы на свободе.
 
 
Не прячьте чувства, зря кусая локти,
Не бойтесь хищника в отъявленной борьбе.
Пусть острые показывает когти!
Не прячьте только хищника в себе.
 

«Я бросаю тебя, мой милый…»

 
Я бросаю тебя, мой милый!
Говорить мне и думать – лениво.
 
 
И не стоит игра этих свеч.
Ты мне нужен, чтоб просто отвлечь.
 
 
От мыслей своих и проблем.
Ты мой плюшевый мишка-мем.
 
 
И когда ты мне вдруг надоешь,
Я очищу наскучивший кэш.
 

«Я впервые себя чувствую слабой…»

 
Я впервые себя чувствую слабой,
Как напиток слабоалкогольный,
Как удар в карате или самбо.
Ощущаю себя безвольной,
 
 
Тягучей, как свежий асфальт,
И сладкой, как пралине,
Ты думал, я Флер Форсайт,
Но я Леди Макбет вполне.
 
 
При тебе я чувствую низкой
Себя: тридцать семь и пять.
Небольшой и короткой мыслью.
Как и ты – ни понять, ни обнять.
 
 
Да и ты при твоих ста восьмидесяти
Ощущаешь себя муравьём.
При мне. От того, что влюбились мы
И просто хотим быть вдвоём.