Текст книги "Случай в разведке. Правду о котором никто и никогда не узнал"

Глава 2
Октябрь 1979 года. ФРГ

Небольшой баварский городок Пуллах. От Мюнхена – 15 минут езды на машине. Тихий, немноголюдный, чистенький. Именно здесь, в чистоте, уюте и сытом бюргерском покое летом 1945 года была создана одна из сильнейших разведывательных служб современного мира. Название несколько раз менялось. Сейчас это Федеральная разведывательная служба Германии – БНД (нем. Bundesnachrichtendienst, BND).

Создавалась она гитлеровским генералом Рейнхардом Геленом и его сослуживцами, создавалась на американские доллары, создавалась под лозунгом «Противодействие агрессивным устремлениям СССР в Европе».

Только что закончилась Вторая мировая война. Знаменитая встреча на Эльбе. Неподдельная радость от тяжелейшей победы над фашизмом. Советский Союз, США и Великобритания пока еще союзники. Но у американского и британского истэблишмента уже стало выкристаллизовываться понимание – эх, не с теми воевали!

Кабинет в штаб-квартире западногерманской разведки. Совещание. То же отсутствие окон, тот же отчетливый свист «глушилки». Те же два холеных англосакса – Джефф и Алекс. Но теперь в их компании немец. Заместитель БНД, курирующий, в том числе, советское направление разведывательной работы. Откликается на имя Франц.

Когда гости закончили изложение своей идеи о провокации в отношении Советского Союза, Франц долго молчал. Он явно не был в восторге от предложения своих гостей.

Провокация? Здесь, пожалуй, да. Идея хорошая. Все мужчины старшего поколения в его семье и семье супруги воевали против Советов. Отец Франца не вернулся с Восточного фронта в 1944 году. Кто-то из родственников тоже погиб, кто-то был покалечен. Кто-то попал в плен и отсидел немало лет в советских лагерях, восстанавливая ими же разрушенные заводы.

Если новое руководство Западной Германии об этих событиях старается не говорить – будто бы ничего и не было – то на личном уровне такое забыть невозможно. Франц, будучи еще ребенком, часто перелистывал семейные альбомы с фотографиями. С картонных страниц на него смотрели спокойные и уверенные в себе немцы, а мать показывала пальцем и говорила – это такой-то, а это – дядя Карл, а это – кузен Фритц, а вот – школьник Вилли. Вилли, например, в рядах гитлерюгенда защищал Берлин и был убит с фаустпатроном в руках. Убит русскими солдатами. Совсем мальчик! И все они были добрыми и порядочными бюргерами, приличными людьми.

Провести бы этих «добрых и порядочных людей», к примеру, по старому Шуваловскому кладбищу в Петербурге. Молчаливые и бесконечные ряды и нагромождения уже обветшавших могил с именами и датами. Карлы, фритцы и вилли, всмотритесь в них. Годы смерти у большинства одни и те же – 1941 и 1942. И лежат в этих могилах исключительно женщины, дети, старики. Мужчин смерть находила на фронте, а их семьи умирали от голода здесь, в большом и красивом городе, заблокированном и обреченном на уничтожение «добропорядочными бюргерами».

Но вернемся к нашему Францу. С ним понятно – навредить русскому медведю-людоеду – он только «за». Не получилось у поколения его отца – получится у него. В превосходстве европейцев над русскими варварами Франц ничуть не сомневался. Во вторую мировую просто не повезло. Под Москвой – генерал Мороз вмешался, под Сталинградом – трусливые румыны и итальянцы подвели. И дальше – череда прочих нелепостей. А как иначе можно было проиграть войну «унтерменшам»? Только случайно.

Но вот устраивать провокацию на территории Германии, да еще с использованием светлого образа самого бундесканцлера?

А что, если понизить планку и выставить в качестве объекта покушения какого-то политика поменьше – например, министра-президента земли Саар? Маленькая территория, немногочисленное население. А эффект будет такой же.

Нет, дорогой ты наш Франц, никаких Сааров и Шлезвиг-Гольштейнов! Только канцлер Федеративной Республики Германии!

– Да ты не нервничай, – Джефф по-отечески похлопал заместителя начальника БНД по плечу. – На самом верху все будет согласовано. Твое дело – техника. Подобрать исполнителей, найти и подготовить место, грамотно организовать захват русского и ликвидировать «террористов». Ну а затем – пресс-конференция, шум, гам. Это уже не твоя забота.

Франц не стал отряхивать свой пиджак в том месте, где его коснулась рука Джеффа, хотя такое желание и возникло. Он был неглупым человеком, поэтому просто промолчал.

– Сколько тебе понадобится времени для подготовки операции?

– Месяца три, не меньше.

Джефф разозлился:

– А почему не год? А, Франц? Русские как раз Олимпиаду свою проведут – тут мы и включимся с нашими задумками! Так, сегодня у нас 10 октября. Значит, 10 ноября 1979 года ты должен доложить нам, что все подготовлено и остается только нажать кнопку.

– Но мистер…

– Никаких «но»! Ровно месяц! Приступай к работе, а мы с Алексом начнем улаживать дела с политическими нашими и вашими руководителями.

Американец настолько разозлился, что чуть не упустил одну мелкую деталь. Уже взявшись за дверную ручку, он оглянулся:

– Операция будет проходить под кодовым названием «Урсула». Мне кажется, название подходит.

– Почему «Урсула», Джефф? – спросил заместитель руководителя британской разведки.

– Воспоминания из детства. На одной из воскресных проповедей пастор рассказывал про святую Урсулу. Детали ее деяний забыл, но погибла она от рук гуннов, дикарей. Боролась с ними, но – увы! Прямая аналогия: русские – те же гунны, такие же дикари. Пусть Урсула с ними поборется сейчас. Ну и в будущем тоже. Возражения есть?

Возражений не было.

Хотя про себя немецкий разведчик подумал, что вряд ли именем Урсула можно назвать что-либо толковое.

И Франц приступил к работе.

Спокойно, аккуратно, без лишней суеты и излишней педантичности. В рамках БНД была создана временная рабочая группа, в состав которой вошли только три человека. От БНД – сам Франц, и по одному – от Федерального ведомства по охране конституции Германии БФФ (нем. Bundesamt für Verfassungsschutz, BfV), по-простому – контрразведки, и от полиции, а конкретно от Федерального ведомства уголовной полиции Германии. Мозг операции. Избранные. Исполнителей же подбирали тщательно, но никто из привлеченных всей полноты картины не знал и не видел. Только те самые, трое.

Первое, но не главное – сплести паутину, к которой прилетит советская муха-шпион. Какое ведомство для шпионов самое вкусное и, одновременно, самое открытое? – Правильно, Министерство иностранных дел.

И вот в германском МИДе в структуре Политического Департамента №2 создается подотдел «Игрек».

Почему «Игрек»? – А чтобы никто не догадался! …Шутка.

На практике создать «липовый» отдел в рамках МИДа было не так-то просто. Министерство иностранных дел не какой-нибудь цирк, а международное лицо страны. Но все получилось. И даже без особых усилий. На игровой стол удачно легли многие факторы. Например, министерством в тот период руководил Ганс-Дитрих Геншер, который до этого поста пять лет трудился министром внутренних дел Германии. То есть долго пояснять ему что, как и зачем не требовалось. Опять же помогли некоторые обстоятельства. Для примера – свободно-демократический (Прим. автора: часть названия возглавляемой им партии) господин Геншер при Гитлере был членом НСДАП, служил в вермахте в звании ефрейтора, участвовал в сражении за Берлин.

При всем при этом даже он согласовал срок существования подотдела «Игрек» максимум в два месяца.

В здании МИДа нашли помещение, в котором хранился разный хлам. Хлам убрали, поставили новую бронированную дверь с каким-то выдуманным номером, на нее – кодовый замок.

Так, это сделано. Теперь следует решить, кого посадить в эту комнату. Человеку придется не только изображать из себя сотрудника «подотдела Игрек», но и заманить русского шпиона на встречу в городе. Где его, как и русского, жестко захватит GSG 9 – подразделение спецназа Федеральной полиции Германии.

Использовать для такой «подставы» привлеченных агентов из числа сотрудников МИДа? Вряд ли целесообразно. Гражданские люди, основная деятельность – дипломатия. Подготовить можно, но долго. Да и уверенности в таких привлеченных особой нет. Нужен свой, профессионал. Послушный и преданный. Но опытных сотрудников тратить на такое дело жаль.

И Франц съездил в городок Гармиш-Партенкирхен. Там, в разведшколе БНД, он просмотрел кучу дел слушателей. И нашел, что искал.

С фотографии в личном деле на него смотрел вполне симпатичный молодой человек. 25 лет. Родом из маленького немецкого городка Майнталь, что в земле Гессен. Простая рабочая семья. Но в простые рабочие парень идти не захотел. Самостоятельно поступил во франкфуртский университет Гете. Факультет языкознания и культурологии. Специальность – американистика. Там его заприметили и «повели» кадровики Федеральной разведывательной службы Германии. После университетской скамьи – сразу в разведшколу. Сейчас юноша на выпускном курсе, оценки отличные. Смышленый, амбициозный, и одновременно еще совсем зеленый, чтобы сомневаться в приказах Франца.

В операции будет проходить под именем Генрих. Фамилию для Генриха подобрали попозже, когда изучили списки студентов университета Гете за несколько лет. Рамс. Генрих Рамс.

Ну, а после операции – все мы в руках Господа! Франц не собирался даже думать о том, что будет с Генрихом после окончания «Урсулы».

И совсем еще молодой сотрудник БНД, после прохождения необходимого инструктажа, занял выделенный кабинет в здании МИДа.

Теперь оставалось главное – заманить в сплетенную паутину желанную добычу. Приманкой для советской разведки должен был стать густой туман таинственности вокруг «Игрека» вкупе с точечными и целенаправленными утечками секретной информации о том, чем подотдел занимается. Мозговой центр операции «Урсула» решил особо не мудрствовать. Клинки советской разведки и разведок стран НАТО в тот период звенели вокруг ракет средней дальности в Западной Европе. С названиями «Першинг-2» и «Томагавк».

К осени 1979 года вопрос об их размещении был на рабочем уровне НАТО решен положительно. Русские об этом знали, но информация лишней никогда не бывает. Вот подотдел «Игрек» и должен заниматься вопросами координации размещения этих ракет. Мутновато и не совсем логично, но для мухи-шпиона вполне достаточно. Пока разберутся что к чему – дело будет сделано.

Очередное рабочее совещание группы «Урсула».

– Кто в советской резидентуре занимается нашим МИДом? – спросил Франц у коллег.

– Первый секретарь посольства Басов Алексей. Проходит у нас под кличкой «Длинный», – ответил заместитель начальника БФФ Бруно.

– Его контакты и источники в МИДе известны?

– Разумеется, Франц. «Длинный» – разведчик активный, но в меру – палку не перегибает, особо не суетится, нам не хамит. Четко придерживается принципа – «я – разведка – делаю свою работу, а вы – контрразведка – свою». Мы полагаем, что Москва недавно утвердила один из его немецких контактов в качестве секретного агента. Это наш осведомитель, кличка «Барс», сотрудник советского отдела Департамента №2. «Барс» работает с «Длинным» под нашим полным контролем. Доводим через него до Москвы специально подготовленную дезу. Но не только – периодически подбрасываем и настоящую секретную информацию. Естественно, выгодную нам.

Франц, со своей стороны, не мог полагать, что «Барс» засчитан советскому разведчику Басову в качестве конкретного результата в вербовочной работе. Франц это знал. Точно и достоверно. Более того, он знал, под каким псевдонимом этот самый «Барс» проходит по советским учетам – «Луи». Но то, что известно ему, совсем необязательно знать другим. Поэтому заместитель начальника немецкой разведки постарался изобразить удовлетворение от успешной работы своего коллеги из контрразведки:

– Бруно, но это же просто здорово! И как раз во Втором Департаменте? Тогда именно через «Барса» мы и доведем информацию до «Длинного» о создании в МИДе секретного подотдела «Игрек». «Длинный», естественно, сообщит в Москву. Игра началась. Сначала прикормку для рыбы разбросаем, а потом и наживку на крючке кинем.

Все именно так и произошло – на очередной встрече агент «Барс», он же «Луи», сообщил сотруднику советской резидентуры в Бонне товарищу Басову о том, что в структуре германского Министерства иностранных дел создан некий секретный подотдел. Чем конкретно занимается это подразделение, точной информации у него нет. Но он слышал – что-то связанное с деятельностью НАТО в Европе.

Получив эти сведения, Басов сразу же направил шифровку в Центр. Из Ясенева телеграмма ушла напрямую в международный отдел ЦК КПСС.

Со Старой площади ПГУ КГБ СССР получило задание: собрать максимально полную информацию о подотделе «Игрек». И как можно скорее. Срок – вчера. Вопрос на жестком контроле на самом верху. Докладывать еженедельно.

Глава 3
Октябрь 1979 года
Ясенево, штаб-квартира ПГУ КГБ СССР

Кабинет начальника Третьего управления ПГУ КГБ СССР генерал-майора Куприянова Николая Андреевича.

В помещении сам Куприянов и один из его подчиненных и одновременно ближайший сподвижник – начальник европейского отдела полковник Лукин Олег Петрович.

Обоим за пятьдесят. Оба воевали в Великую Отечественную.

Куприянова призвали в конце 1943 года. Сразу направили на фронтовые артиллерийские курсы. Окончив их, младший лейтенант оказался в знаменитом 877-м гаубичном артиллерийском ордена Богдана Хмельницкого полку. Славный боевой путь – освобождение Одессы, Ясско-Кишиневская операция, взятие Будапешта и Вены. Сразу после окончания боевых действий – перевод по службе в советскую разведку.

Лукин был моложе Куприянова – «всего-то» 1928 года рождения. Но в Великую Отечественную тоже воевал. С 1944 года, с шестнадцати лет. Служил юнгой на Северном флоте. В самых что ни на есть боевых частях. Военно-морская молодость периодически в Лукине прорывалась. Трудно было найти в КГБ человека, который бы так филигранно матерился. Ох уж эти обороты, эти многоступенчатые длиннющие этажи, эти филигранные переходы и изящные взаимосвязи! Дух захватывало! Некоторые сотрудники отдела даже тайком записывали особо понравившиеся шедевры. Но из чужих уст они звучали совсем не так. Сиротливо как-то, фальшивенько, не по-матросски.

Семидесятые годы – хорошее время советской разведки. Пока еще хорошее. Руководители – почти сплошь бывшие фронтовики. Люди служили Родине – искренне, по велению сердца, а не за возможность выехать за рубеж.

Серая масса партаппаратчиков и карьеристов с их трусливым гнилым нутром еще не заполонила ПГУ. Хотя процесс этот уже начался, боевые офицеры все еще держали оборону от этой напасти. Правда, их с каждым годом становилось все меньше и меньше.

Фронтовики, безусловно, люди разные. Кто-то хитрый, кто-то простоват. Кто-то добрый, а кто-то злой. Но за ними стояло главное – они защищали свою страну. Они не поверили, что Гитлер, захватив СССР, начнет поить нас баварским пивом с баварскими же сосисками. И они – в общем-то обыкновенные русские люди – пошли воевать со Зверем. Пошли на смерть. И победили. И в разведке они служили Родине точно также. Сердцем и душой.

Куприянов и Лукин сидели друг напротив друга. Обсуждали информационную шифртелеграмму из Бонна, в которой шла речь о новой секретной структуре в германском МИДе – подотделе «Игрек».

– Что думаешь, Олег? – спросил генерал подчиненного.

– Да в общем-то все логично, на мой взгляд. О планах по размещению «Першингов» и «Томагавков» в Европе нам давно известно. Ситуацию отслеживаем. Вот в данном конкретном случае, – Лукин указал на бумагу с шифровкой, – не совсем понятно, почему такой отдел создали в министерстве иностранных дел. Чем он может заниматься? Дипломатия – и военные ракеты. Конь и трепетная лань в одной телеге, так получается. Хотя чем черт не шутит!

Куприянов согласно кивнул: – Мне это тоже глаз режет. Но факт налицо. Вот телеграмма, вот прямое указание от Инстанции срочно заняться этим вопросом. Расскажи о деталях этой «телеги» – кто получил, от кого, что они за люди.

– Телеграмму подготовил сотрудник боннской резидентуры, оперативный псевдоним «Артем». Сведения получены им от иностранного агента «Луи». Агент служит в немецком МИДе. «Артем» разрабатывал его почти два года, недавно подали рапорт на включение «Луи» в агентурную сеть. Твоя виза, кстати, там тоже стоит. От иностранца поступает довольно-таки интересная информация закрытого характера. Представляет интерес.

– Только устная информация? Документы приносил?

– Нет, документы «Луи» не носит. Говорит, боится.

– Оперативной техникой пользуется? Обучен?

– Тоже нет. Но в плане работы с ним такой пункт имеется.

– Перед включением в сеть в отношении агента проводится комплексная проверка. Что этот твой «Луи»? Прошел?

– Разумеется, Николай Андреевич, проверяли его. Результаты хорошие, настораживающих моментов не выявлено.

– На какой основе привлечен к сотрудничеству с нами?

– Основа материальная. «Артем» периодически подбрасывает ему деньжат. Ранг у агента невысокий, звезд с неба не хватает. Особое продвижение по карьерной лестнице ему, судя по всему, не грозит. А потребность в деньгах есть.

– Ладно, понял, – генерал мельком взглянул на Лукина. – Этакая серая мышь, этот «Луи». Документов не носит, хотя может. Опертехники боится, информацию дает только устную. Но удобный – служба на объекте нашего проникновения, что-то таскает в клюве. Опять же «палка» в вербовочной работе, конкретный результат резидентуры и этого, как его?

– «Артема».

– Вот-вот, именно что «Артема». Сколько у нас в сети таких источников? Правильно, много! А толку от них зачастую мало!

– Николай, ты неправ! Видишь, вот сейчас именно от него важная информация получена. О подотделе «Игрек». Толк есть.

– Хорошо! Другие источники в МИДе у боннской резидентуры имеются?

– Да, имеются. И официальные связи, и иностранцы в разной степени оперативной разработки.

– Направь резидентуре срочное задание – через другие возможности подсветить этот подотдел «Игрек». Начиная от элементарного – где он территориально сидит, и дальше по цепочке – кадровый состав, что за люди там работают. Потом – о функциях отдела. Пусть окружат это новообразование своей оперативной заботой. План по работе составьте, я посмотрю. По получении любой информации – сообщать мне немедленно. Вопрос на контроле на Старой площади. Давай, приступай!

– Есть приступать, товарищ генерал!

Глава 4

Октябрь 1979 года. Бонн

Совещание штаба по реализации мероприятия «Урсула».

Разговор начал представитель контрразведки Бруно:

– Хорошие новости, коллеги! Русские клюнули на подотдел «Игрек», засуетились вокруг него. Проверяют – где территориально расположен, кто начальник, кто сотрудники. Такая информация поступает от многих наших источников.

– Значит, все идет по плану, – спокойно отреагировал Франц. – Время приступать к следующему этапу операции. Подводим под русского шпиона «подставу». Требования к «подставному». Никогда не был задействован в оперативной деятельности. Нигде не засвечен. Никто, кроме нас троих не знает, что этот человек сейчас работает на нас. Должен обладать всеми необходимыми оперативными навыками – времени на его обучение у нас просто нет. Разумеется, и по личным качествам он тоже должен соответствовать решению поставленной задачи.

Франц обвел взглядом коллег. Оба молчали – уж больно жесткие требования к «подставе» выдвигал старший группы.

Заместитель начальника разведки сделал эффектную паузу:

– Я подобрал такого человека. Назовем его Генрих. Слушатель нашей разведшколы в Гармиш-Партенкирхене, выпускной курс. Генрих снят с занятий на время операции под легендой болезни. Появление кого-либо из его сокурсников в Бонне в период проведения операции исключено. За это отвечает начальник разведшколы. Все установочные данные – имя, фамилия, год и место рождения – мною изменены. На всякий случай. Береженого Бог бережет. Исходя из этого же принципа, с нашим молодым человеком поддерживать контакт буду только я. Надеюсь, вы меня поддержите.

– Ну что Вы, шеф! Никаких вопросов.

Франц продолжал:

– Наиболее острый момент в реализации «подставы» – как Генриху установить контакт с русским разведчиком.

– А в чем сложность? – удивился представитель БФФ. – У нас есть агент «Барс», с которым работает сотрудник резидентуры ПГУ «Длинный». «Барс» подводит к «Длинному» нашего Генриха – вот и все дела. Под соответствующей легендой, разумеется.

– Я думал об этом. В такой схеме самое слабое звено – «Барс». Несмотря на выбранный им самому себе грозный псевдоним. Ты можешь гарантировать, что наш агент после того, как познакомит Генриха с «Длинным», в порыве неизвестных нам чувств не пойдет к русскому и не покается, что и Генрих, и «Игрек» – это все «липа»? Мы в мозги ему не залезем. К тому же есть информация, что «Барс» большой любитель выпить. И частенько принимает на грудь лишнего. Значит, слаб. Русские наверняка этим пользуются – подпаивают его специально. У них есть поговорка – что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Опасно.

– Что же тогда?

– Предлагаю оперативную игру «Инициативник». Генрих сам устанавливает контакт с «Длинным». Легенда – пацифист, любит СССР, ненавидит США. Ну и денежки, разумеется, тоже нужны.

– Мне не нравится! – заявил контрразведчик после некоторого размышления.

– Мне тоже! – поддержал его полицейский.

Франц нахмурился – критику со стороны подчиненных начальство не любит нигде – но воздержался от комментариев. В схеме с «инициативником» его самого что-то напрягало.

– Прошу пояснить! – Франц подумал о многом, но сказал только это.

Слово взял Бруно:

– «Инициативники» в работе спецслужб категория известная. И мы, и русские отрабатываем их, полагаю, одинаково. Человек сам пришел к вражеской разведке с предложением о секретном сотрудничестве. Поэтому работают с ними жестко, без принятых в шпионских играх «па-де-де». Сразу на секретную встречу с таким клиентом ни один оперативник не пойдет. Будут долго проверять, прокручивать при помощи различных специально смоделированных ситуаций. Наспех подготовленная «подстава» обречена на провал. Русские совсем не дураки, и опыт у них в этой работе значительный.

Франц прервал коллегу-контрразведчика:

– Критиковать и злобствовать всегда легче. Выдвинуть разумную программу действий – значительно труднее.

Франц внезапно замолчал и стал смотреть в окно. У него возникло чувство, что этот пассаж он уже где-то слышал. Но где и от кого – вспомнить не мог. Типичное «дежавю».

– Я жду от вас предложений, господа!

В комнате повисла напряженная тишина. Контрразведчику не понравилось, как Франц его оборвал. Полицейский просто не знал, что сказать – он был далек от всех этих тонкостей разведывательной работы. Его дело в операции «Урсула» простое – провести силовой захват русского шпиона, затем по особому сигналу покрошить «в капусту» нескольких польских нелегальных иммигрантов, которых соберут в одном укромном месте. Ну и разбросать среди трупов оружие и документы, которые передадут ему люди из контрразведки.

Чтобы как-то разрядить напряженность, полицейский, откашлявшись, стал докладывать о своей части работы. Поляков его люди подберут якобы для ремонта некой виллы, разместят всю бригаду на одном из заброшенных складов, специально подобранном для задуманного и….

– Ну хорошо, дорогой мой! – прервал его Франц. – Я совершенно уверен, что ваша часть работы будет выполнена безукоризненно. Вернемся к этому позже. А пока – к «Барсу» и Генриху. Обдумав ситуацию, я принял следующее решение. Именно «Барс» познакомит «Длинного» с Генрихом. Другие варианты также имеют право на жизнь, но они растянуты по времени и слишком сложны по исполнению. После знакомства «Барс» выводится из операции.

Контрразведчик поднял на Франца глаза:

– И каким же это образом?

– А вот эту проблему я поручаю решить Вам. У нас в БНД для решения подобного рода вопросов есть отдел специальных мероприятий. Его сотрудники, изучив запрос от оперативного подразделения, дают рекомендации, каким образом вывести того или иного человека из игры. И после рассмотрения всех аспектов, такой план реализуется – либо оперативным работником, либо сотрудником отдела спецмероприятий. У Вас в контрразведке есть похожее подразделение?

– Да как Вы смеете?! С чего это вдруг Вы взялись решать судьбу «Барса»? Это наш агент, мы его привлекли к сотрудничеству, работаем с ним, имеем определенные планы! И тут приходит кто-то из другого ведомства и говорит – так, с «Барсом» все. Я не позволю!

– Я тоже не позволю распускать здесь нюни по поводу какого-то агента! Речь идет о совершенно секретной операции с последствиями международного масштаба! А мы начинаем лить слезы из-за судьбы «Барса»! На сотрудничество с вами он пошел сознательно? Значит, он солдат. А солдата в бою иногда убивают! Если БФФ утратила способность к решительным действиям, мне очень жаль! В таком случае мои сотрудники сами осуществят это мероприятие. А Вы будете выполнять мои приказы! Во всяком случае те, которые касаются операции «Урсула»!

От взгляда Франца контрразведчик невольно поежился. Ему показалось, что тот смотрит на него через прицел снайперской винтовки. Он уже пожалел, что полез защищать своего агента-алкоголика. Не станет «Барса» – на смену ему придет другой, какой-нибудь «Жук» или «Конь».

Полицейский молча слушал перепалку двух своих коллег. И искренне недоумевал. С чего это контрразведчик бросился на защиту «Барса»? Агент – он и есть агент. Расходный материал. Такое впечатление, что контрразведчик насмотрелся детективных сериалов по телевизору. Типичный киношный штамп: на завербованного агента цепляют тонны техники для прослушки и отправляют в самое логово бандитов. «Меня же порвут на куски!» – возражает агент. А оперативник ласково так ему: «Ничего не бойся, мы всегда будем рядом и, в случае чего, сразу же придем на выручку». Но это в кино. В жизни по-другому – есть операция, есть результат, который необходимо получить, есть средство для получения этого результата – вот этот агент. Повезет ему – останется в живых, нет – значит, судьба такая. Ставить под угрозу оперативное мероприятие из-за какого-то агента никто и не подумает. К тому же он – не один из нас. А раз привлечен к секретному сотрудничеству, значит, какая-то червоточина в нем есть – либо бывший бандит, либо идейный стукач, либо… Ну, и так далее по списку.

Безличная холодная жестокость спецслужб. Они всегда на войне. А «вывод агента» из операции – рядовое военное действие. «Барс» таит в себе проблему? Нет «Барса» – нет проблемы.