Текст книги "Стихия. Сборник стихотворений. 2-е издание"

Вдохновение

Люди очень многие музою владеют,

Пишут, сочиняют, лепят, шьют и клеят…

Только тропы творчества каждому иные,

У кого-то ровные, у других кривые.

Только вдохновение – уж кому какое:

То ли солнцем в небе, то ли ветром в поле,

То ли счастьем хрупким, то ли болью в сердце,

То за дверь прогонит, то зовёт согреться.

То змеёй ужалит, то заплачет птицей:

Журавлем в болоте, в небесах – синицей.

Неудачу в битве завершит курганом,

Станет летним бризом или ураганом.

На кого-то камнем со скалы сорвётся,

А кому по-детски светло улыбнётся,

Одному – мгновение, яркое, как солнце,

А другому – бледный свет луны в оконце.

То ли светлый дар, то ли сердцу мука,

Может, интуиция, может быть – наука…

Люди очень многие могут стать творцами,

Все мы вдохновение выбираем сами.

Бог с завязанными глазами

Мы с тобою живем в двадцать первом веке,

Где исследован космос, состав планеты,

Карты звёзд, география континентов;

Где ученые много уже доказали,

А что не успели – о том сказали

Журналисты и блогеры, съели соцсети,

Разнесли, как ветрянку, соседские дети…

За итоги, конечно, никто не в ответе.

Говорят, что когда закрываешь веки,

Тренируются лучше иные чувства:

Для того, чтоб постичь глубину искусства,

До великого разумом долететь,

Иногда нужно видеть, а не смотреть.

Научиться, как слышать, дышать, влюбляться

В запах книг, звуки волн, в переливы глянца,

В тишину, приходящую на рассвете.

Разбудив что-то, спящее в человеке,

Видишь, как он был сдавлен, зажат и сдержан,

Как изогнут был в нём такой хитрый стержень,

Позвоночник из силы и из огня.

Эту тайну надёжно внутри храня,

Каждый ищет причину всему на свете,

Ограничив зримый набор ответов.

Вот такая вот жизнь в двадцать первом веке.

Ящик

Да, привет. Покажи-ка мне ящики,

Я хочу приглядеть красивый.

Этот выстлан травой и глиной,

Вот – пустыня, а тот – река.

Я приеду издалека,

Подготовишь меня к предстоящему.

Кто один, ну а с кем-то прощаются,

Все билеты сдают на входе,

Выходить нельзя. В обиходе

Называется "западло":

Только сядешь – и понесло,

Так, что даже мозги отключаются.

Я хочу океан; в спину дующий

Ветер. Сделай мне ящик новый.

Ни вино, ни прогноз погоды,

Ни крема для рук с маслом ши

Не спасли ни одной души,

Только я потерплю, подожду ещё.

Из твоей мастерской выйду хмурая:

Ящик мой еле-еле начат,

Не судьба, не сегодня, значит.

Где-то плещет мой океан,

Я пойду за ним. Вечер пьян

И красив, жизнь ярка, вот же дура я.

Не спеши выдавать мне от ящика

Позывные, пароли, коды

И ключи. Так проходят годы,

Море пледом в ногах шуршит,

Я прошу тебя: не спеши.

Я живая ещё. Настоящая.

Дождь

Низкое небо. Над горизонтом

Солнце затянуто пасмурной тьмою,

Мне всё равно, я не прячусь под зонтом,

Чтобы сливаться с безликой толпою.

Дождь для живущего с сердцем поэта –

Это узоры из капель на окнах,

Тонкая грусть в ожидании лета,

Хрупкое счастье в озябших ладонях.

Ты говоришь: лужа вовсе не море,

Дождь – просто дождь, а не слёзы природы.

К счастью, иль, может быть, только на горе,

Мы с тобой выросли разной породы.

Я на тебя не хочу быть похожей,

Прятать под зонтик отсутствие счастья,

Жизнь измерять лишь по пульсу под кожей,

В каплях дождя видеть только ненастье.

Эфемерная

Эфемерная девочка, тронь – растает,

Не ключицы – спички; а в сердце – страх,

Так и кажется, будто под весом стали,

Расшатавшись на старых своих болтах,

На шарнирах хрупких работы тонкой,

Изящно дугою вздымая бровь,

Эфемерная девочка взвоет ломко

Да и рухнет наземь, вся вкривь и в кровь.

Моя девочка-нимфа повсюду ходит,

В свою слабость кутаясь, словно в шаль,

"Молода, – говорят, – где таких находят?

И зачем берут? Разве только жаль".

Эфемерная девочка слёз не прячет,

Для таких и шьют до сих пор платки;

Рядом с нею любой будто древний ящер,

Отмеряют вздохи, шаги, глотки.

Моя нежная девочка, что за сила

Не таить своей слабости от других!

Моя девочка, я же тебя просила:

Береги себя, моя, береги.

Эфемерная девочка твёрже многих,

И ей хватит силы, чудес и див,

Чтобы крепко держаться своей дороги.

Так обманчив облик, но дух – правдив.

Мечта

Я – та мечта из снов, что шепчут ночи,

Но я ни капли этим не горжусь.

Меня не каждый полюбить захочет

Какую есть, а не какой кажусь…

Любой во мне найдёт, чего желает,

И люди восклицают: «Идеал!».

Но кто бы знал, как «идеал» страдает:

Мне слишком тесен этот пьедестал.

Я – девушка из грёз, и в этом

Моё проклятье и моя напасть:

Мечта, превознесённая поэтом,

Но не сумевшая с небес упасть.

Негатив

Темнота назревает в моей груди,

Поднимается выше, и море тьмы

Разливается мной – из худой бадьи,

Растекается чёрным по белому.

Я пишу этой тьмой на пустой стене,

На листе бумаги, на простыне,

Пока мгла не иссякнет, и снится мне,

Что я что-то неправильно делаю.

Вместо слёз – не то краска, не то мазут,

Мои пальцы черны, я пустой сосуд,

Так меня на судилище привезут,

Будут дружно судить и наказывать.

В мире света, сияния и огня

Слишком чёрное сердце внутри меня,

Только это всё видимость, что верна,

Если лишь в негативе показывать.

Путь

Зачем ответы так искала?

Зачем судила свысока?

Мечта сбылась, и тайн не стало,

Теперь пугает пустота.

Уйти, забыться так хотелось!

Бежать от этих грустных дней,

От просьб, анализов, советов,

От прочих сыгранных страстей…

Но как? Вопрос, наверно, вечный.

Терзает он и короля,

И бедняка, что встал, увечный,

На паперти, еды прося.

Личиной скрыть побеги правды?

Стать, как бульварный арлекин?

Увы! Что маски? Шёлк и стразы.

Оставим этот путь другим.

Уйти от общества в пустыню,

Где только солнце да песок,

И там, в жаре, растить гордыню,

Мол, так никто иной не смог?

Шагнуть ли в пропасть без веревки,

Не чувствуя спиною крыл,

Чтоб ветер встретил по одёжке

И по одёжке проводил?

Сбежать! Исчезнуть, как виденье,

Прозрачной дымкой в новом дне,

Чтоб не смогла и тень сомненья

Напомнить миру обо мне.

Так много способов побега,

Но мало – истинных путей,

Ведь тем бесценнее победа,

Чем тяжелей добраться к ней.

Вечер

Обнимая руками чашку,

Дую на завитушки пара,

И узор из простых ромашек

Греет сердце уютным даром.

Этот вечер так тих и долог,

Словно время остановилось,

Обмахнуло секунды с полок

Да на нас с тобой подивилось.

Тёплый плед и кошачьи глазки,

Волшебство и ночное небо:

Так рождаются в мире сказки,

Где сплетаются быль и небыль.

Обнимая руками кружку,

Говорю я, не умолкая,

Как же мне без тебя, подружка?

Я ведь только с тобой такая.

И рассказ от души – потоком,

Ярко вышитой алой нитью;

Ты уснёшь у меня под боком,

Буду сон твой одна хранить я.

Под ногами легли травинки,

Одному подчиняясь слову,

Этой ночью мы все тропинки

Расплетём и завяжем снова.

В темноте зажигаю спички,

Огонёк на свече танцует,

Где ты ходишь, моя сестричка?

На развилках мечты и судеб

За клубочком из слов игриво

Ты бежишь на пушистых лапках,

Но моею простой молитвой

Приходи на знакомый запах.

И безудержным ярким утром

Волшебство утаю в ладошке,

Ты посмотришь, мяукнешь мудро:

Мы-то знаем с тобой дорожки.

Август

Лето стремительно мчится к исходу,

Качается весело на волоске,

Красками щедро раскрасив природу,

Играет волной на прибрежном песке.

Спелыми, сладкими фруктами зреет,

Катается с радуги после дождя,

Разноголосой мелодией трелей

Ко сну провожая и утром будя.

Август… тепло уходящего лета,

Размытые взмахи цветного крыла,

Пламя заката, румянец рассвета –

Как будто бы ярче, чем были вчера.

Будто впервые, и словно в последний

Разочек бы солнца нам луч ухватить,

Чтобы в потёмках прохладных осенних

Нам было, чем путь до весны осветить.

Осень

Осень в небо улетает

Пожелтевшими листами,

Посмотри, как время тает,

Уносимое ветрами.

Не сиди весь день над книжкой,

Очень мало в этом прока,

Что же ты творишь, мальчишка,

Вырастая раньше срока?

От грядущего не деться,

Не спеши туда, останься

В этом ярком, сочном детстве,

Где чисты и светлы тайны.

Под дождём счастливо смейся,

Корабли пускай по лужам,

У тебя пока есть время,

Ты ещё кому-то нужен.

Прикоснувшись осторожно,

Сохрани поглубже в сердце,

Волшебством согрей в ладони

Этот дождь в осенний вечер.

Медитация

Эй, приятель, оставь переход на личности,

Посиди, сосчитай свой поток наличности:

Две жены и любовница "просят каши",

Как бы всем угодить – и чужим, и нашим,

Чтобы в месяц ещё получить доход?

Ни модель машины, ни драгоценности

Не имеют в жизни высокой ценности –

Это даже отчасти бывает страшно.

Что на самом деле имеет важность,

Никогда не несёт на боку штрих-код.

Посиди, поразмысли над всем логически,

Ты, привыкший проблемы решать стоически,

Как атлант, принявший весь мир на плечи;

Посмотри, осознай, что и ты не вечен,

Что на множество шансов – один исход.

Приведут всех к единому знаменателю,

Педантично, упорно и очень тщательно

Шелуху отделят от кожи, зерно от плевел,

Чтобы лучших отправить на новый левел,

А оставшихся снова пустить в расход.

Здесь такая зона, как прокол в реальности,

Где разорван привычный поток банальностей,

Где ты можешь быть атомом или богом.

Насладись чистотой, отдохни с дороги

Перед тем, как вернёшься встречать восход.

Время

Ты со страхом посмотришь, как все те, кто был ближе всех,

Вдруг становятся далеки,

Как друзья с общим прошлым забывают свой дружный смех,

Как здороваются враги.

Будь знаком: это время. Знай, что время тебе не врач,

Но оно изменяет всё.

Хоть молись, хоть не веруй, хоть беги от него, хоть плачь –

Всё пройдёт, даже это. Всё.

Тишина тебя водит, взявши за руку – на войне

Потерявшееся дитя.

Этот бой происходит не снаружи и не извне,

Ты воюешь внутри себя.

И любая победа – поражение и беда,

Перед временем ты ничто.

Перестанешь ли бегать, хищник сам себе и еда?

Не дерись, успокойся. Стоп.

Марионетки

Не в силах что-то изменить…

Мы люди.

Мы – марионетки.

И кто-то дёргает за нить,

Чтоб танцевал другой по клетке.

Но, как у нас заведено,

Своим ничто не ходит ходом:

Однажды просто «повезло»,

И стала кукла – кукловодом.

Пьеро

Сегодня я играю смех

И пробуждаю в вас веселье,

Вам нужен повод для потех?

Вот! Я свалился с карусели!

Встал, отряхнулся и сплясал,

А на лице всегда – улыбка,

Лишь одинокая слеза

С ресниц упала по ошибке.

И где здесь жизнь, а где здесь роль?

Как жаль, что никому нет дела,

Ведь я – посмейтесь! – лишь Пьеро,

Под странной маской черно-белой.

Увы, мне нет судьбы иной:

Лишь на подмостках оживаю.

Да, я актер, но не такой,

Как большинство – они играют,

А я – живу! Хотя б на миг

Я превращаюсь в человека,

Пусть даже я и не привык

К тому, что чувствую при этом.

И где здесь жизнь, а где – игра?

Распространяя волны пыли,

Спадает занавес – антракт!

И вы актеров позабыли.

В безумном цирке шапито

Я подписал контракт на жизнь,

В насмешку словно, став Пьеро…

Как «человека» заслужить?

Нет, вас ни в чем я не виню

И отнимать ваш смех не стану:

Деревья рубят на корню,

А по верхушкам – не пристало.

Позвольте дать один совет,

Ведь никогда не угадаешь,

Что пригодится, а что – нет,

Не по сценарию играя.

Бывает часто на личине

Не нарисованной слеза,

На то есть веские причины:

Глаза не врут… я всё сказал.

Игрушка

Она для него игрушка,

Забавнейшая подружка,

Её он рядит в наряды

И всё говорит, как надо

Вести себя, чтобы всем им

Жить стало бы беспроблемно.

Она для него как книга,

Написанная с интригой,

Роман, или, может, повесть.

Вот если б имел он совесть,

Уже давно отпустил бы

Тепло её и изгибы.

Она для него готова

Всю жизнь начинать по новой,

По вторникам и субботам

Себя посвящать заботам,

А, впрочем, в любое время!

Тяжёлое это бремя –

Любить его, словно бога,

В спокойствии и тревоге,

И в радости, и в печали,

Пороков не замечая,

И быть для него игрушкой,

Забавной ручной зверушкой.

Кукловод

Толпятся у подъезда люди, кони:

Приехал мастер к ним издалека!

Он кукол оживляет, лишь слегка

Сместив на перекладинах ладони.

Смотря на окруженье свысока,

Хозяин персонального мирка

Рукою опытной и непреклонной

Выстраивает кукол в марш колонной.

Одна из них, её имя было Лиззи,

Зачем-то лихо крутанувшись вспять,

Отправилась с любимым рядом встать,

Чем кукловоду поднесла сюрпризы.

Хозяин злобно начал нить терзать,

Но кукла не желала утихать,

Спиною к залу становясь капризно.

В любви слепые, бродим по карнизу…

Волшебник-кукловод, весьма сердитый,

За бунт сурово куклу наказал,

Решив избавиться от Лиз, он стал,

Взяв ножницы, примериваться к нити.

И в жадном нетерпенье замер зал…

– 

Нет, лишь бы «передумал» он сказал!

– 

Молю, хоть кто-нибудь, остановите!

– 

Она всего лишь кукла, не кричите.

Щёлк-щёлк! И кукла умерла, негодна.

Прервать всегда готовы жизни круг,

Вершителями судеб, милый друг,

Мы мним себя: такая уж природа.

Застыл в полупоклоне мастер, вдруг

Заметив правящую нить от рук,

Что исчезала выше в тени свода.

Сколь призрачна желанная свобода!

Грустный клоун

Я выбрал имя Грустный Клоун,

Соединяя смех и плач.

О, зритель! Ты щадить способен,

Но вместе с этим ты палач.

Ваш смех порою жалит злее,

Чем сотня разъяренных пчел,

Но я терплю, ведь вам виднее,

Вы – зрители, а я – актер.

А замечали, мимоходом

Следя за действием игры,

Что жизнь разыграна по нотам,

Которым авторы – не вы?

Наверно, в этом мы похожи,

Но я, мне кажется, честней:

Не притворяюсь, сидя в ложе,

А признаю – я лицедей.

По сто ролей за день меняю,

Но ведь и вы вольны порой

Примерить новые наряды,

А к ним манеры и настрой.

Скажите, вы снимали маски?

И что за ними, пустота?

Иль вихрь сумасшедших красок,

Иль маски новой чистота?

Так, может, это вы – актеры,

А я – ваш зритель и судья,

Решающий смешные споры?

Мы с вами квиты, счет – ничья.

Мне не чужда печаль и грусть,

Но я сквозь слезы улыбаюсь

И Грустным Клоуном зовусь,

Снимая шляпу перед вами.

Артист

Может быть, выход здесь, но тебе видней.

Машешь руками, выцветший лицедей,

Выросший из костюмов и из ролей,

Выживший из ума король королей,

Выживший там, где честный не выживал.

Вот ты стоишь на сцене, в руках – штурвал,

Ты ни разу стихии не проиграл,

Лихо штурмуешь носом девятый вал,

Десятый, одиннадцатый… сто девятый.

Сцена трещит и трескается под пяткой,

Как картон, великанской рукой помятый,

Не помешать ни окриками, ни взяткой,

Только смириться, спрятавшись между стен.

После всего, кругом тишина и тлен,

Говоря сам с собой, избегаешь тем,

Что всему есть цена, ты не знаешь цен,

У тебя только руки, они пусты.

Жалко, что это – всего-навсего ты,

Ценитель прекрасного и красоты,

Кто любит подмостки, не любит мосты,

Ты ни разу строителя не играл.

Так, по камню, выкладываешь овал,

Там ты построишь сцену, украсишь зал…

Выход есть, просто ты его не искал.

Восприятие

Бывает, что простое скрыто в сложных формах,

Разгадка – в ракурсе и в поиске опоры,

Чтоб мир перевернуть. Бессмысленные споры

Оставь другим, меня поймёт лишь тот безумец,

Кто слышит музыку огней, веков и улиц,

Он обречён понять.

Чтоб, видя дверь, искать на ней затворы

И обсуждать украдкой, словно воры:

Какого цвета был вчерашний разговор, и

Чем может пахнуть прошлогодняя улыбка.

Зачем стоять на том, что изначально зыбко,

Что можно поменять?

У каждого из нас есть персональный космос,

В котором обрести себя совсем непросто,

Но это, знаешь, не всегда проблемы роста,

Бывают в жизни и обратные процессы:

В лягушек ночью превращаются принцессы,

Занятно наблюдать.

Я не хочу лягушкой. Буду оком шторма,

Порядком в хаосе, естественным и сложным;

Недостижимым, непонятным словом "норма".

Я буду тайным и загадочным страдальцем,

Волшебником, что никого не трогал пальцем,

Но проклят понимать.

Странник

Смотрите, дамы, джентльмены:

Он из-под кожи тянет вены,

И пульс сжимая в кулаке,

Кардиограммой откровений

Он пишет символы и сцены

На неизвестном языке.

Его вам непонятно слово,

Но ведь оно отнюдь не ново,

Оно древней, чем Вавилон,

Древней всего. Оно – основа,

И первобытным диким зовом

Сейчас к вам обратился он.

Дрожащей болью, по живому,

Где сердце стало метрономом,

А вены – картой дальних стран,

Он ищет путь обратно к дому,

К недостижимому фантому,

Что сам, забыв, убрал в карман.

Мимо

Есть люди – актёры-мимы.

Мальвины, пьеро, арлекины

В наивно-смешной пантомиме

Излишним, отчаянным гримом

Скрывают под краской морщины.

А время проходит… Мимо.

Мигрень

Обречённость подбитой птицы

Входит в мозг раскалённой спицей

Сквозь висок,

Если б мог

От мигрени хоть где-то скрыться,

Только негде. Пойти напиться

Или вешаться сразу можно?

Этот метод для осторожных,

Не его.

А с него

Не годится в работу калька:

Сплошь песок да речная галька,

Водопады, да грозы в мае.

Этот свет, порой, донимает –

Хоть убей.

Голубей

Почему-то не стало меньше,

Хоть никто их не кормит. Тень же

Пополудни совсем иссохла,

Как её ни пинай – дело дохло,

Дело дрянь.

Где же грань,

За которой проходят боли,

В голове ли? Как из неволи,

На него через щель-зрачок

Смотрит бог.

Житейское

Короткие сны.

Слишком долгие фильмы.

Мудрёные статусы, где афоризмы

Легко заполняют пробелы и дыры.

Свобода решать.

Неумение выбрать.

Комфортная жизнь.

Недостаток уюта.

Депрессии – день, оптимизму – минута.

Высокими фразами – низкие мысли,

Мечты нереальны,

А цели так близко.

Большие купюры,

Ничтожные души,

И дым городов ядовит и удушлив.

Блестящие пятницы, серые будни

В бреду пролетают,

Но тянутся трудно.

Стерильные офисы –

Гимн бесплодью,

Там люди, как рыбины на мелководье,

Измученно борются, путая сети.

Исход им не виден.

Лишь тонкие петли.

Еда на вынос

Еда на вынос. Мозги на вынос.

Вся жизнь – на вынос вперёд ногами.

Ещё ни один своих лет не вынес

Так, чтоб остаться живым в финале.

Итог един. Прекрати бояться,

Мы все живём, лишь пока мы дышим,

Чего стыдиться, зачем стесняться

И прятать страхи за чем-то высшим?

Сюжет – на выбор, игра на вылет,

Ты сам не любишь плохое чтиво.

Пойми, что разница только в стиле,

И даже в ящик сыграй красиво.

В середине

Наверно, так люди и сходят с ума,

Слетают с катушек и рельсов,

Теряются где-то у самого дна

Среди позабытых секретов.

Быть может, так люди теряют свой дом,

Забыв про тепло и надежду,

Идут без конца от «вчера» до «потом»,

Никак не назвав то, что между.

Я знаю: так люди стирают себя

С картин обесцвеченных будней,

Оставив секреты в ушедшем «вчера»,

А «завтра» никак не наступит.

Точка невозврата

Мы умираем с каждым годом

И с каждым непрожитым днём,

Когда мечтали столь о многом,

Но отложили "на потом".

Мы ещё ходим, дышим, тратим,

Смеёмся, радуемся, спим,

Несёмся к точке невозврата.

Не стать погибшему – живым.

А нам всё некогда, не к месту,

Всё время как-то недосуг.

Не там живём, не с теми вместе,

Не с этих плеч не сводим рук.

Мечта сильна, но из приличий,

В угоду страху и толпе,

Мы убиваем всё привычней

Самих себя в самих себе.

Их очень мало – вправду живших.

А остальные? Что тут врать!

Мы, даже жить не научившись,

Уже привыкли умирать.

Бытовая смерть

Знаешь, я сегодня умерла,

Но не прекратила улыбаться.

Просто встала утром и пошла –

Никому о том не догадаться.

Только плечи клонятся к земле,

Только взгляд погас, огонь затушен,

Смерть взяла меня в нежданный плен.

Велика ль цена за сломанную душу?

Знаешь, я – сегодня умерла,

Большинство же умирает раньше.

Люди прячут мёртвые глаза,

Не живя, а существуя дальше.

Тебе

Покажи мне, как бессмыслен бег по замкнутому кругу,

Где нет финиша и старта, но соперники друг другу

Люди все без исключенья,

И вне всякого сомненья,

Каждый первый и последний, а по сути – просто стадо,

И помимо этой гонки, в мире нет другого ада.

Научи меня справляться и с разлукой, и со встречей;

Время быстро пролетает, но практически не лечит;

Кто придумал эту сказку

Про тепло, добро и ласку?

Раны шить лишь с новой болью, заливая алкоголем,

А потом ещё наутро дань платить фантомным болям.

Объясни, зачем мне сердце, для чего мне эта мышца,

Для того ли, чтоб хватило слёз напиться и умыться,

Чтобы новый день прекрасным

Показался? Мне не ясно,

Так скажи же, умоляю, знак подай дурному чаду,

Вынь из пламени сомнений, окуни меня в прохладу.

Нет ответа, и молчанье золотой тяжёлой плетью

На спине рисует шрамы, расходящиеся сетью,

Как артерии и вены,

Как у метрополитена

Кольцевые, пересадки, ветки с тромбами вагонов.

Ты смеёшься, а вся правда скрыта в схеме перегонов.

Спрос

Поиск смысла и истины бросьте – не надо. Пустое.

Это то, что должно приходить к вам само и извне,

А глупцы, что везде видят только лишь днище двойное,

Погибают от жизни на этом же двойственном дне.

Там ведь много таких, и у каждого – маленький смысл,

И судьба у любого из них "страшных тайн" полна.

Каждый там наготове, чтоб высказать мудрую мысль,

Лишь была бы достаточно "бойкой" за это цена.

Много их – этих жалких, измученных истин,

"Настоящих, единственно верных пред ликом Творца".

Самый точный средь древних простых механизмов:

Где один покупатель – там, минимум, два продавца.

Смог

Тихой ночью город серый

Дымкой звёзды укрывает,

А под этим хмурым небом

Люди ходят, улыбаясь.

Улыбаясь непогоде,

Под слепыми небесами

Люди так же слепо бродят,

Кто куда – не знают сами.

Улыбаются картонно,

Одинаково нелепо…

Мир асфальта и бетона

На фундаменте из скрепок.

Скрепок важных заключений,

Договоров, изысканий,

Браков, исков, заявлений,

Прочих суетных метаний.

С каждым днём сереют лица,

С каждым годом блекнут души,

Им бы вечности напиться,

Этим людям без отдушин.

Этим людям из цемента

Со стеклянными глазами

Хоть бы раз глотнуть момента

Под другими небесами.

Хоть бы раз дышать не смогом

И не складывать улыбки,

Пусть проявится тревога

В обнажившихся морщинках.

Пусть тоска придавит плечи

Людям грустным и неспящим,

Но зато хоть этот вечер

Будет самым настоящим.

Первая любовь

Я была так чиста, словно горный ручей – без ила,

Высока и звонка, и желаниями прозрачна,

Лишь поэтому, наверняка, и никак иначе,

Я так сильно, до боли на сердце, тебя любила.

Я была осторожна, как мышь в кладовой ночами,

Замирала от голоса твоего и от взгляда,

Притворялась, что мне ничего от тебя не надо,

И молчала, как будто немая в своей печали.

Я была молодой, как свежеродившийся месяц,

Тонколезвийной: тронь – сломаешь. Колючей и острой,

Отсекающей вмиг все немыслимые вопросы,

Как же я так любила тебя без вранья и мести?

Как же я так могла, когда сердце стучит вне тела?

Хочешь – режь его, хочешь – пинай, солью три по ранам,

Пусть сейчас это кажется мне и смешным, и странным,

Но спасибо за то, что ты хуже почти не сделал.

Если боль положить на мотив из стихов и песен,

Станет легче. Я знаю, проверила самолично,

И уж если сказать недвусмысленно и цинично,

Мне теперь хватит сердца на всех: мир не так уж тесен.

Мой ручей прозвенел от вершин и до самой грязи,

Месяц вырос в луну, побелённую битым мелом,

Но я больше не буду любить так легко и смело,

Ведь должны быть причины у всякой разумной связи.

C’est la vie

Увы, мой милый, c’est la vie,

Я не дала второго шанса.

Не получилось резонанса,

И дальше незачем ловить.

Наверно, глупо было ждать,

Что всё сумеет получиться.

И мне осталось лишь проститься,

Ведь ты не станешь убеждать?

Я напишу письмо-зарок

О том, о чем всегда молчала,

Там будешь ты – чуть-чуть, сначала,

Чтоб не забылся мне урок.

Да, я сумею с этим жить.

Теперь-то знаю: «нас» не будет,

А я из тех, кого полюбят,

Но кто не сможет полюбить.

А вдруг всё это только сны?

О, я была б не прочь проснуться.

Но лучше тихо улыбнуться,

Ведь, как ни грустно… C’est la vie.

След

В каждом городе, где бывал,

Ты всегда оставляешь след,

Чтобы он через много лет

Безнадёжно устаревал.

След твой стёрся и побледнел

Посреди моих ярких дней,

Став заметней и тем сильней,

Вероятно, таков удел

Отпечатков в моей душе.

Пара чем-то задевших фраз,

Тёплый взгляд необычных глаз,

Откровение – всё, туше.

В каждом городе – по жене

У тебя, кроме прочих дел,

Ну зачем ты меня задел,

Я пропала, а ты же не…?

Прикосновение

Легким взмахом крыльев шарфа,

Трепетанием ресниц

Всё решилось: лишь касанье

Двух миров и их границ.

Встреча, ночи или годы,

Кто ответит, что больней?

Для любви, по её природе,

Не бывает лет и дней.

Может, было обещанье.

Может, это был обман.

Но бесценное свиданье

Стоит всех сердечных ран.

Свидание

Случайный взгляд. Касанье рук.

Ступенька. Сломанный каблук.

Улыбка. В памяти мгновенье.

И на свиданье приглашенье.

Кафе и кофе. Чай, десерт?

«Я по десертам не эксперт!»

«Вас, может, подвезти до дому?»

«Давайте!» – всё назло другому.

Подъезд. Машина. Жаркий взгляд.

«Давай ко мне, там есть кровать?»

У двери, путаясь в ключах,

Утопла вся в его руках.

Зашли. И там, где путь пролег –

Там то ботинок, то чулок.

Кровать. Смешенье ног и рук.

Два тела. Стоны сладких мук.

А вот и утро. В душ – бегом.

Черкнуть в блокноте телефон.

«Звони, пиши, не забывай»

«Я не забуду. Всё, прощай…»

Эйфория

А это больно: растворяться,

Терять себя по мелочам,

По дням недели. По ночам

Идти до грани – по частям –

Когда обратно не собраться.

Играть в предательские прятки,

Где кровью нарисован след.

В таких забавах нет побед,

Но ради всех грядущих бед

Я душу срежу на заплатки.

Назад уже нельзя вернуться,

С какой бы точки ни смотреть,

Но страшно только не успеть

Дотла, до сути прогореть,

И нитью пульса изогнуться.

Наверно, эта эйфория

Пройдёт со временем, и я

Из мглы несбывшегося дня

По вскрытым венам бытия

В реальность выпаду навылет.

Беспорядок

Раньше мне мой мир был во всём понятен,

Структурирован, выглажен и разложен

По стерильным шкафчикам и по ложам,

Каждой мысли – место, идее – тоже,

Как же я теперь на себя не похожа,

Как теперь в голове моей всё занятно,

Перепутано, сбивчиво, неопрятно,

Но, сказать по-честному: так приятней.

Раньше в мыслях строгий царил порядок,

Ни пылинки нигде, ни другого сора,

И уж если внутри приключалась ссора,

Плюсы-минусы на весы – никакого спора,

А теперь я живу так, как будто скоро

Остановится сердце без подзарядки,

В занавесках на щёки упавших прядок

Отыщи меня – где-то с губами рядом.

Я теперь играю с двойным азартом,

Потому что нельзя проиграться дважды,

Ты уже завладел чем-то очень важным,

И пусть это поймёт далеко не каждый,

Я готова сто раз умереть от жажды,

Потеряться в горах, заплутать без карты

И пешком идти с сентября до марта,

Чем без боя сдаться на самом старте.

Зови меня

Позови меня позднею осенью,

В ранних сумерках ноября

Напиши мне морозною проседью,

Чтобы я не забыла тебя.

Будешь звать меня полночью зимнею –

В чёрно-белой глухой тишине

Своего не услышу я имени,

Не узнаю твой голос во сне.

Так зови меня сердцем, не голосом,

И касайся легко моих губ,

Расплетай мои длинные волосы,

Я узнаю тепло твоих рук.

Разбуди меня ласковым солнышком,

Дай умыться прозрачным ручьём,

Дай оттаять до самого донышка,

Чтобы в лето войти нам вдвоём.

Раздели со мной горе и радости,

Наречённой своей назови,

Поцелуй на губах моих – сладостью…

Ты лишь только меня позови.

Мой мужчина

Мой мужчина весь из звенящих струн,

Непонятный, странный, как тайна рун,

Мой мужчина – долгий красивый сон,

Но ведь я-то напрочь глуха при нём,

Целиком при нём состою из пауз,

Молчаливой, шёлковой тишины,

До его звучания мне ведь, каюсь,

Как пешком по лестнице до луны.

Мой мужчина – он воплощённый звук,

Сплошь басы и хрипы на грани мук,

Его слушать – словно испить греха,

Только я же напрочь при нём глуха,

Я его неистово обожаю,

Силу эту молча в себе терплю,

Мне его, как воздуха, не хватает,

Я всем сердцем – веришь? – его люблю.

Мой мужчина сплошь обострённый слух,

Рядом с ним живу и дышу за двух,

За троих. Не надо других причин:

Мой мужчина лучший из всех мужчин.

Я при нём всегда состоять готова

Молчаливым стражем со знаком "mute",

Пустотой со смыслом немого слова,

Кто его не слышит – меня прочтут.

Давай мы сядем и помолчим

А ты смеёшься так хорошо,

Так ладно, так правильно, неизбито,

Как будто бы слышишь тот верный ритм,

В котором дышит сама земля.

У счастья нету цены в рублях,

Лишь золотом солнца оно отлито,

Сияющим, светлым, настолько чистым,

Что мне становится горячо.

И я склонюсь на твоё плечо,

Себя ощутив молодой, беспечной,

Мне кажется, лето продлится вечность,

Не будет холода и зимы.

Давай мы сядем и помолчим,

Слова могут сыпаться бесконечно,

Но есть ли большая человечность,

Чем смочь других понимать без слов?

Ты знаешь, что на любой вопрос

Молчание может сойти ответом,

И от тишины тяжелеют веки,

Особенно, если молчать, любя.

И если просто обнять тебя,

То это будет тем самым светом,

Что есть внутри каждого человека,

Дай бог, чтоб в каждом он так пророс.

Свет

Если вдруг ты погасишь своё свеченье,

Я останусь планетою без звезды.

Для меня на земле лишь одно леченье,

Моё солнце, конечно же, это ты.

Темнота мягко стелет, да жёстко спится.

Если ты однажды не сыщешь слов,

Мне не будет ни разницы, ни границы,

И я стану увечнее всех слепцов.

Если ты, мой свет, потеряешь веру,

То на что же надеяться можно мне?

За тобой иду, лишь тебе я верю,

Ты не бросишь меня в этой мутной мгле.

Если ты, моя радость, опустишь руки,

Я, наверно, сразу пойду ко дну,

Ничего нет страшнее тоски и скуки,

Как тебя спасти? Я сама тону.

Спой

Спой мне, милый, о любви,

Об огне, что нас сжигает,

О сердцах, что из груди

Ритм рваный отбивают!

Спой мне громом кастаньет

И навязчивым мотивом,

Спой о том, чего уж нет,

И о том, что раньше было.

Я умела уходить,

Ты умел расставить сети.

Что же, милый, береги,

Без тебя очаг не светит!

Помнишь, я огнём вилась?

Помнишь, как дрожали тени?

Это был последний вальс,

Мой подарок менестрелю.

Спой со мною, как во сне,

И потешь меня надеждой!

Спой на порванной струне,

Чтобы стало всё, как прежде:

Я танцую, ты со мной,

Никому никто не должен.

Спой, любимый, просто спой!

Я начну, а ты продолжи…

Девичье горе

Как у девицы красной случилось горе,

И как белый день стал внезапно чёрен,

Попросилась птица-душа на волю,

Захотело сердце другую долю,

И голодной волчицей грызёт беда.

И не вылечить это поездкой к морю,

Если птица-душа улетела в горы,

Не поймать беглянку, не переспорить…

Когда люди уходят, заметно взором,

Когда сердце уходит – не увидать.

Как у девицы красной тонка косица,

Не хватает в узоре петель на спицах,

Потеряла я сердце, и мне не спится,

Нет покоя ни в горнице, ни в светлице,

Без него – что рубаха без рукава.

Так и буду – неполной – искать и злиться,

Проходить сотни раз да по ста столицам,

Всё смотреть впустую в глаза и в лица…

Боже мой, я хотела бы ошибиться,

Но обычно оказываюсь права.

Лето 14-го

Видишь, с горки катаются чьи-то дети,

И большие ёлки на площадях.

В декабре ждут подарков, едят конфеты,

Украшают дом и сидят в гостях,

А меня здесь, наверно, почти что нету,

В этих зимних заботах и мелочах.

Я осталась в том душном и дымном лете,

Оставлявшем пепел на волосах.

Здесь туман и мороз под полсотни в минус,

День короткий, а вечера длинны,

Потому много сплю, и недавно снилось:

Открываю дверь, а за дверью – ты.

За твоими плечами земля дымилась,

Будто ты из какой-то другой страны,

Ты оттуда, из лета, где мы простились,