Текст книги "Призрак и я"

Глава 2
Толин

Дата смерти: 10 октября 2053 года. День первый

И вдруг что-то словно выдернуло ее из того ощущения покоя и умиротворенности, в котором она пребывала последние мгновения. Интересно, сколько с того момента, как она попала в плен своих иллюзий, прошло минут, часов? Или это реальность? Имеет ли здесь значение время – не так важно. Главное – она наконец вспомнила, что была счастливой. Но теперь все переменилось. Лида как будто падала, нет, скорее парила в черной невесомости. Она всегда боялась перелетов даже на самолете, что уж говорить про «зависания» в неизвестности.

Лида вдруг осознала, что там, где она находится сейчас, отсутствуют определения. Быстро, медленно, километры, секунды, килограммы, красивое, отвратительное – все то, к чему она так привыкла и считала важным в своей жизни, вдруг исчезло, перестало существовать. А ведь она всегда представляла смерть совсем по-другому. Откуда она знала, что умерла, Лида не могла сказать наверняка. Просто в этой пустоте все вопросы становились умопомрачительно глупыми, а ответы – абсолютно очевидными. Она не парила над своим телом, не видела ожидаемого света в конце туннеля – никакой подготовки, шоковая терапия какая-то. Все органы чувств были отключены, никаких ощущений. Так странно было осознавать, насколько важны в нашей жизни запахи, звуки, прикосновения, – теперь, когда они отсутствовали.

Внезапно свободное парение так же неожиданно закончилось, как и началось. Все утерянные чувства вернулись разом, без предупреждения. Голова готова была расколоться от нахлынувшей информации. Лида закрыла глаза, чтобы немного ослабить напряжение, и уловила запах… сладкой ваты. Вот уж чего она точно не могла ожидать от загробной жизни! А вдруг она не умерла, и это всего лишь реакция на новые психотропные препараты, назначенные врачом на прошлой неделе?

Она ощутила под спиной опору, услышала отдаленный гул и, набравшись смелости, открыла глаза и огляделась. Лида лежала на кровати в просторной комнате. Мебель, стены, потолок – все вокруг было в изумрудных тонах. «Красиво, – пронеслось в голове, – а я думала, в загробном мире все белое и…» Но тут она замерла, увидев стоящего у кровати мужчину старше средних лет, худощавого, уже почти полностью поседевшего, с грустными голубыми глазами.

– Вы – Бог? – только и смогла выдавить из себя Лида.

В ответ мужчина громко рассмеялся. А потом посмотрел на нее нежным взглядом и сказал неожиданно серьезно:

– Лида, если бы Бог занимался каждым из умерших, у него бы не хватало времени контролировать события, происходящие на Земле. – Его голос звучал мягко и как-то успокаивающе.

– А откуда вы знаете, как меня зовут, ведь я вас не… – начала было она, но осеклась, подумав, что вопрос прозвучал не очень уместно. До сегодняшнего дня, несмотря на преклонный возраст, Лида, как оказалось, о многом имела неверное представление. – Кто вы?

– Второй вопрос показался мне более уместным, – улыбнулся мужчина. – Я – твой ангел-хранитель.

От этой новости Лида резко села на кровати, сама удивившись своей прыти. В голове все еще звучало: «Я твой ангел», но сознание отказывалось переварить подобную новость. Нельзя сказать, что она была атеисткой при жизни, но и особо верующей никогда себя не считала. Поэтому сейчас пребывала в полном недоумении, почему к ней пришел ангел, и вообще, что ее ждет теперь.

– Я знаю, тебе страшно, – продолжал он тем временем, – ты не понимаешь, что произойдет в следующую секунду, но не нервничай, я с тобой, так же, как и был всю твою жизнь.

– Где я? – Лида все еще была в состоянии легкого шока.

– Ты в безопасности. Здесь тебе никто и ничто не способно навредить. Можно навсегда забыть свое прошлое и начать другую жизнь с чистого листа. Или попробовать сделать выводы из своей предыдущей жизни и создать новую… Кстати, меня зовут Толин, – ответил мужчина и снова пристально заглянул в ее лицо.

– Толин?! А я думала, у вас тут всех называют как-нибудь высокопарно, что-то типа Серафим, Гавриил, ну, вы понимаете, – усмехнулась Лида. – А еще у меня всегда имелась твердая уверенность, что у ангелов должны присутствовать крылья. Знаете, такие большие и белые, как вас обычно рисуют на картинках.

– Прости, если разочаровал, – улыбнулся он. – Ты думала, что после смерти увидишь свет в конце туннеля. Тебе предстоит сделать здесь много интересных открытий. Начнем с моего любимого, – улыбнулся ангел и, развернувшись на пятках, достал из комода, стоящего позади него, большое зеркало.

Лида смотрела на происходящее с недоумением.

– Вы хотите показать мне мое лицо, чтобы я начала комплексовать на вашем фоне? – попыталась пошутить она. – Сколько вам лет? Вы, наверное, годитесь мне в сыновья!

Толин ничего не ответил, но подошел чуть ближе и повернул зеркало к ней.

– Здесь нет понятия возраста! Ты же сама осознала это, пока проходила обряд очищения Бесконечностью, – улыбнулся он.

Лида не могла вымолвить ни слова. Ее отражение выглядело, будто ей снова тридцать пять лет: подтянутая кожа, достаточно подтянутая фигура, темно-рыжие волосы, и руки – такие гладкие, совсем не сухие, без коричневых пигментных пятнышек.

– Может, вы все-таки моя галлюцинация, Толин? – Лиде все происходящее казалось абсурдом.

– Я бы хотел, чтобы это было именно так, но, увы, ты умерла. Хотя «увы» здесь неподходящее слово, скорее, это произошло к счастью. Обычно людей расстраивает не сам факт смерти, а воспоминания о прежней жизни. Здесь не сразу стирают их, а дают девять земных дней, чтобы вы могли собраться с мыслями и решить, насколько довольны тем, как сложились ваши жизни. А потом, исходя из ваших выводов, мы либо стираем из памяти души всю информацию, либо – нет.

– От чего же это зависит? И для чего нужны девять дней? – приподняла бровь Лида, не отрывая взгляда от зеркала, все еще не веря своим глазам.

– Не все сразу. Подожди немного, и ты все поймешь. А сейчас пойдем, я покажу тебе твою новую реальность, – ответил Толин и протянул ей руку.

Лида нервно вцепилась в его ладонь, понимая, что он – единственное связующее звено между ее прошлым и настоящим. Он – тот, кто, по всей видимости, незаметно был рядом все эти годы, а значит – знал о ней абсолютно все. «Господи, какой ужас! – подумала она. – Я чувствую себя хуже, чем если бы оказалась раздетой в общественном месте!»

– А ты лучше говори вслух, чтобы привыкнуть, – Толин прервал ее мысли с лукавой улыбкой. – Ангелы слышат абсолютно все, даже те мысли, которые ты пытаешься прятать от самой себя в глубинах подсознания. Поговорка «все тайное становится явным» – это о нас, просто люди не всегда верно ее трактуют. Пойдем, – он потянул ее за руку к окну, задернутому плотными изумрудными шторами, и, слегка взмахнув рукой, заставил их раскрыться.

В глаза сразу ударил яркий свет, и Лида зажмурилась, ведь она уже привыкла к полумраку, но, услышав стук оконных рам, с нерешительностью открыла глаза. Они с Толином стояли у открытого балкона.

– Куда ведет эта дверь? – спросила она, слегка нахмурив лоб. – Вообще, почему я должна вам доверять? Я вас вижу впервые, – ее начало охватывать беспокойство.

– Знаешь, будь кто-то другой на твоем месте, я бы сказал, что у него нет другого выбора. Но поскольку ты – это ты, я просто не могу так поступить. Я достаточно долго нарушал правила, так что хуже уже не станет, – ответил Толин и заглянул в ее глаза. – После обряда очищения ты попадаешь в «Комнату решений», где выбираешь то, как хочешь выглядеть в дальнейшем. Задача ангела на данном этапе – немного успокоить своего подопечного и вывести его в Мир Света, где он будет находиться все девять дней, пока не вернется в «Комнату решений», чтобы принять свою новую судьбу.

– Подождите, вы хотите сказать, что свой облик выбрала я сама? Почему именно этот возраст? Почему я не стала другой, ну, я не знаю… какой-нибудь актрисой, или восемнадцатилетней? – перебила его Лида.

– На этот вопрос ты очень скоро ответишь сама. Как правило, существуют объективные причины, по которым мы становимся именно такими после смерти, – его взгляд был таким мягким, что глаза отводить не хотелось ни на секунду. – Чаще всего в том облике, в котором ты оказываешься, ты находилась на развилке своей жизни, принимала решения, в правильности которых не уверена. Это помогает воспроизводить в памяти прошлое, а значит – способствовать скорейшему ответу на главный вопрос: что будет через девять дней? Иногда внешний облик обусловлен тем видом, который мы имели перед смертью. Такие люди, как правило, прожили счастливую жизнь и ни о чем не жалеют. В течение ближайшего времени твой облик может трансформироваться, в зависимости от того, имелись ли у тебя нерешенные проблемы в другие периоды. Когда умирают совсем молодые люди, они часто принимают вид тех, кем восхищались на Земле. Поэтому не удивляйся, если увидишь вокруг множество похожих как две капли воды знаменитостей, – подытожил он, слегка усмехнувшись.

– А есть среди присутствующих Там – люди некрасивые? – Удивление Лиды все нарастало.

– Да, конечно! – ответил Толин, внезапно став серьезным. – Когда мы только попадаем сюда, нас поражает возможность трансформировать свою внешность по желанию, а поскольку большинство из нас комплексовало при жизни из-за формы носа, веса или чего-то еще, мы стремимся обрести красоту «внешней оболочки», чтобы убедиться в том, что лицо или фигура помешали достичь большего. Однако Бог мудр, и Он не случайно сотворил несовершенство. Если бы Его привлекала красота, положа руку на сердце, Он бы вообще не стал создавать людей. У них удивительная способность портить все то прекрасное, что Он делает. Но когда живешь там, внизу, – он многозначительно опустил глаза, – осознать это очень сложно, а здесь на все начинаешь смотреть по-другому, – и с этими словами Толин вздохнул. – А теперь пойдем, я и так уже перегрузил твою еще не окрепшую душу лишней информацией. И, пожалуйста, доверься мне!

Лида вцепилась в его руку, они перешагнули порог огромного балкона, и перед ее глазами предстало удивительное зрелище. Дверь, как оказалось, вела в город. Нет, это неправильное слово. Здесь отсутствовали машины, вокруг были двухэтажные домики, каждый находился на отвесном холме, с террасами, подобными той, на которой стояли они с Толином. Чуть поодаль высились горы, а за ними виднелось голубое море. Небо как таковое отсутствовало. Вместо него вверху парила голубая дымка, сквозь которую просвечивал все тот же яркий белый свет, который ее ослепил, когда ангел только отдернул занавески. Открывшееся зрелище так поразило Лиду, что она на мгновение забыла, что умерла, и подумала о том, что с удовольствием провела бы здесь всю свою жизнь.

– Почему на улицах никого нет? – спросила Лида, немного придя в себя. – Мы здесь одни?

– О нет, просто сейчас все заняты своими делами, они ищут решения, – ответил Толин.

Лида хотела было продолжить, но осеклась – вспомнила о просьбе ангела не торопиться узнать все ответы. Они подошли к парапету балкона, и внезапно центральная часть перегородки опустилась. Стоять на краю пусть неглубокой, но все же пропасти Лиде совсем не нравилось.

– А это для чего? – с опаской проговорила она.

– Ты же хотела увидеть других, пойдем!

В голосе ангела она расслышала нотки иронии.

– Но… но тут же нет лестницы… и тут высоко… я даже боюсь посмотреть вниз…

Каждый раз, когда она пыталась опустить глаза, у нее начиналось головокружение.

– Бояться могут только люди. А ты уже не человек. Твоя оболочка навсегда разъединилась с тобой, через девять дней ты, вероятно, даже не вспомнишь, как выглядела, чем занималась и как тебя звали, – парировал Толин. И после небольшой паузы добавил: – Если ты этого захочешь.

– Вам хорошо говорить, вы знаете каждый сантиметр этого мира, вас уже ничем здесь не удивить. А я, несмотря на то что прошла это ваше «очищение», все равно еще помню свои прежние эмоции, это как рефлексы, и… – На этом месте он снова прервал ее:

– Рефлексов больше нет. У души нет кратковременной и долговременной памяти. Это сродни той болезни, от которой ты страдала последние годы перед смертью. Здесь твоя душа пройдет через своеобразное забвение. Чем дольше ты здесь будешь находиться, решать свои проблемы из прежней жизни, вспоминать и делать новый выбор, тем больше начнешь забывать. К концу девяти дней ты ответишь на все вопросы и поймешь, что тебя ждет дальше. – Толин говорил об этом таким будничным тоном, но Лиду его голос просто завораживал. – Память была у твоего мозга, но он уже умер. Ты думаешь, когда твое сердце начинало учащенно биться при виде самолета, – это боялась твоя душа? Нет. Или когда ты вспоминала неприятные моменты, через которые прошла, и сердце екало – это душа? Снова нет, – продолжал он. – Это твой мозг заставлял тебя так реагировать. Тебя с детства приучали к определенным понятиям: холодно – жарко, хорошо – плохо, умный – глупый, и список можно продолжать до бесконечности. Но теперь все изменилось. Чтобы научиться смотреть на свою жизнь не через призму предрассудков, а глазами души, ты должна прежде всего отбросить страхи и сделать шаг вперед. Ты не разобьешься, потому что у тебя нет тела, и не умрешь, потому что ты уже умерла, – подытожил он. – Балконы в комнатах сделаны не случайно. Они являются единственным выходом из помещения. Ты не заметила, но в комнате, где мы находились, не было дверей. Здесь все по-другому, и чем быстрее ты к этому привыкнешь, тем скорее сможешь сделать выбор.

– Да о каком выборе вы все время говорите?! Что выбирать? Рай или ад? – не выдержала Лида.

– Ты все узнаешь позже, – закрыл тему Толин и улыбнулся. – А сейчас наберись храбрости и шагни вперед.

– Вы хотите сказать – вниз? – с усмешкой спросила Лида.

Она подошла к краю. В конце концов, действительно, терять ей уже нечего, а интерес к ощущениям в свободном полете у нее всегда был, просто она боялась себе в этом признаться. Лида не могла себе представить прыжок с парашютом в личном исполнении. И к тому же всегда находились люди, которые ее отговаривали от безумных идей. Видели бы они ее сейчас, на краю балкона без ограждения, под которым простирались порядка тридцати метров, а потом – булыжная тропинка, ведущая от дома к калитке.

– Я могу хотя бы зажмуриться? – поинтересовалась она.

– Можешь, конечно, но это для тебя ничего не изменит. Так же, как я слышу твои мысли, а ты, при желании, могла бы слышать мои, ты будешь видеть то, что захочешь, и наоборот.

Окончательно запутавшись, Лида расставила руки в стороны, подалась всем корпусом вперед и сделала шаг. Она действительно не могла не смотреть вниз, как ни пыталась закрывать глаза. Ангел оказался прав, ее душе хотелось сполна прочувствовать ощущение свободного полета. Сначала Лида подумала, что все закончится через несколько секунд, но, поскольку здесь отсутствовала гравитация, равно как и тяжесть тела, она не упала, вопреки ожиданиям, а просто зависла на уровне балкона. Удивленно посмотрела на Толина:

– А почему я не падаю? – и сама поразилась наивности своего вопроса. – И что теперь?

– А теперь можешь делать все, что пожелаешь! – И с этими словами Толин спрыгнул и разлегся в воздухе, будто на диване, закинув руки за голову, прямо около нее.

Лида нервно усмехнулась и попыталась занять хоть какое-то удобное для себя положение, потому что все еще висела на уровне балкона в полусогнутом состоянии. Она сгруппировалась и легла на живот, вытянув руки вперед. Улыбнулась:

– Прямо как супермен! А теперь я могу полететь куда-то?

– Попробуй!

Она напряглась и, оттолкнувшись ногами от балкона, вдруг поняла, что летит! Чувство радости внезапно пронзило каждый уголок ее новой оболочки. Ощущение свободы поглотило ее целиком, так, словно не было за плечами долгой и непростой жизни, груза ошибок, страхов, разрушенных надежд. Неужели такое возможно? Ради этого стоило умереть. Она забыла обо всем на свете, так ее завораживал процесс. Лида поворачивалась, спускалась, поднималась, и возникало такое чувство, будто она всегда умела это делать. Полет уже не казался чем-то противоестественным, а страх высоты словно испарился.

Внезапно ее взгляд остановился на Толине, который наблюдал за ней, возлежа у балкона в прежней позе. В его глазах читалось что-то странное. Но, заметив, что она за ним наблюдает, он выпрямился в воздухе, подлетел к ней и молча протянул руку.

– А теперь мы отправимся за тем, зачем ты здесь, – сказал он, и они спустились.

Он отворил калитку. «Странно, что не прошел сквозь нее, как это обычно делают в фильмах про привидения», – пронеслось в голове у Лиды.

– Ну, я же не привидение, – ответил Толин.

Она уже и забыла, что здесь все мысли становятся слышны.

Глава 3
Когда жизнь катится под откос…

20 сентября 2009 года

Я открыла глаза и огляделась. Устав дребезжать на прикроватной тумбочке, телефон рухнул, и теперь его трели раздавались откуда-то снизу. Я села на кровати. Мне снился какой-то странный сон, но о чем, я никак не могла вспомнить. Кажется, про моего бывшего, и еще в голове вертелся образ незнакомой пожилой женщины. В общем-то это уже не важно, потому что если через пять минут я не выбегу из квартиры, то непременно опоздаю на работу. Раньше я об этом, вероятно, даже не задумалась бы, но во времена кризиса и повальных увольнений раздражать работодателя казалось не лучшей идеей.

Вскочив с кровати и встряхнув головой, словно пытаясь скинуть с себя все еще давящие оковы сна, почти побежала в ванную. Попить кофе я уже явно не успеваю, равно как и накраситься в спокойной обстановке. Умываясь и внезапно задержав взгляд на своем отражении, я на мгновение задумалась. Конечно, тридцать четыре года – это совсем немного, если рассматривать цифру в масштабах всей жизни. Однако морщины с каждым годом становятся все заметнее, и каждый раз, думая о прожитом отрезке жизни, я невольно раскаивалась из-за того, что так толком ничего и не достигла.

Я неплохо выглядела, постоянно занималась в тренажерном зале, придерживалась диеты, но все равно не могла похудеть до размера своей мечты – сорок четвертого. Какого цвета у меня были волосы в юности, пожалуй, не мог сказать уже никто, даже моя собственная мать, так часто я перекрашивалась во всевозможные оттенки. Однако в тридцать мой стиль сформировался, и я остановилась на рыжем, не ярком, а глубоком, что-то вроде окраса ирландского сеттера. Серые глаза все чаще выглядели уставшими, потому что выспаться при моем графике работы было практически невозможно. Наверное, меня считали привлекательной, я скорее нравилась мужчинам, но они никогда не воспринимали меня всерьез или, по крайней мере, умело скрывали свои чувства.

Мысли неслись так быстро, как будто сейчас не девять утра, а как минимум шесть вечера.

Через пять минут я уже сидела в еще не прогретой машине, пытаясь нанести тон на лицо, глядя в зеркало заднего обзора. Наконец совсем новенькая машина резко тронулась с места назад, и тут же раздался протяжный агрессивный гудок. Я оглянулась. Огромный джип стоял в сантиметре от моего багажника, и я почему-то его не заметила!

– Идиотка, куда едешь?! – услышала я мужской голос из открытого окна.

Возможно, если бы имелось время, я тоже опустила бы стекло и сказала все, что думаю об обладателе этого большого черного коня, но сейчас было совсем недосуг заниматься потасовками. Я и так опаздывала на полчаса.

И могла думать только об одном: как не попасть на глаза моей начальнице Насте, отличавшейся большой долей проницательности и изрядной толикой стервозности, в хорошем значении этого слова.

Я завернула на заправку, чтобы купить бутерброд и кофе. Пытаясь рулить одной рукой, держа сэндвич в другой, неспешно выкатила на дорогу. Машин, как обычно, было очень много. Встав в пробку, я вздохнула с облегчением. Теперь можно спокойно допить бодрящий эспрессо, накраситься и собраться с мыслями. Сегодня мне предстояла важная встреча с рекламодателями, которых ни в коем случае нельзя упустить. В последнее время все глянцевые журналы уменьшились в объемах в два раза, а некоторые и вовсе закрылись, поэтому появление этой фирмы все восприняли как подарок судьбы.

Небо все сильнее нахмуривалось, и вот уже мелкие капли дождя застучали по лобовому стеклу, а «дворники», уныло постукивая, задвигались из стороны в сторону. Я открыла окно и зажгла сигарету. Сколько раз пыталась избавиться от дурной привычки, но каждый раз случалось что-то, что выбивало меня из колеи, и я снова начинала курить. Промозглый ветер дунул в окно так резко, что захотелось немедленно бросить начатое, но вместо этого я просто включила печку на максимум. По машине разлилось приятное усыпляющее тепло, мгновенно перемешивающееся с воздухом с улицы. Запахи выхлопов, нотки сигаретного дыма и кофе смешались, создав в машине ту самую атмосферу, которая так умиротворяла меня по утрам. Внезапный звонок телефона вывел из задумчивости.

– Алло! – устало ответила я, поленившись посмотреть на номер, высветившийся на определителе.

– Лида, где тебя носит? – раздался строгий голос на другом конце.

«Черт, Настя!» – подумала я, сразу же очнувшись от легкой мечтательности, нахлынувшей было, но вслух произнесла:

– Настя, прости, пожалуйста, я уже час стою в пробке на Третьем кольце, не знаю, что у них тут случилось, но я обязательно приеду ко встрече.

– Не надо рассказывать мне сказок. Во-первых, не забывай, что наличие пробок я могу проверить по навигатору, а во-вторых, я только что обогнала твою машину, и, судя по тому, как недалеко ты отъехала от дома, ты, как обычно, проспала. – Голос Насти звучал спокойно, но очень холодно. – Послушай, ты знаешь, что в наше время найти работу для специалиста твоего профиля очень сложно и что я терплю тебя в последние годы только потому, что ты давно у нас работаешь? Я уже много раз тебя предупреждала о моей нелюбви к непунктуальности. Я в курсе того, что переговоры с этим рекламодателем во многом и твоя заслуга, но, поверь мне, я ни на минуту не задумаюсь и сразу же уволю тебя, если возникнут какие-то проблемы с контрактом. И не буду разбираться, по чьей вине они затормозили сотрудничество, поверь мне, – с этими словами Настя бросила трубку.

– Черт, черт, черт! – только и смогла выговорить я. Такого поворота событий я никак не могла ожидать. Конечно, мы не были с Настей закадычными подругами, но в издательском доме о нашем тандеме обычно хорошо отзывались. С чего вдруг такие перемены? Все-таки затянувшийся кризис изрядно подсадил нервы и руководителям, и подчиненным. Самое обидное то, что если бы меня сейчас уволили, шансы найти новую работу по профилю практически отсутствовали. Много знакомых пиарщиков гораздо более высокого уровня, чем я, сидели без работы уже не первый месяц, перебиваясь статьями и разовыми организациями вечеринок.

Я в задумчивости допила свой кофе, окончательно остывший, без сахара, оттого вдвойне неприятный. Ведь готовилась к этой встрече, а значит, все должно пройти нормально, и вообще, ничего страшного пока не происходит. Я подъехала к небольшому офисному зданию и припарковала машину. Войдя в холл и поприветствовав секретаршу, сразу направилась к своему рабочему месту, ведь до встречи оставались считаные минуты.

Я бодро села за стол и начала переписывать презентацию на свой рабочий ноутбук. Развернувшись, чтобы направиться в переговорную, чуть не сбила с ног Настю, которая, по всей видимости, уже несколько минут стояла за спиной, наблюдая за мной.

– Настя, прости, я все знаю, я готовилась дома, потому и опоздала. Поверь, встреча пройдет отлично. Они обязательно подпишут контракт, – я попыталась не дать ей сказать даже слово, чтобы не возобновлять начатый разговор, но моя речь явно не произвела на начальницу никакого впечатления. Насте было уже хорошо за сорок, и ввести ее в заблуждение мог только очень опытный и чуткий знаток психологии, к разряду которых я, увы, не относилась.

– Лида, послушай, у нашего журнала серьезные проблемы. Сегодня я общалась с французами, и они сообщили, что, если мы не подпишем еще хотя бы один контракт на рекламу в этом месяце, нас закроют. До конца сентября всего десять дней. Поэтому, скорее всего, это наша последняя возможность выкрутиться. И если… – Ее речь прервал звонок моего телефона.

Я опустила глаза на стол и увидела незнакомый городской номер.

– Извини, Настя, – торопливо проговорила я и сбросила линию.

– И если ты не заключишь эту сделку, то тем самым лишишь работы не только себя, но и еще множество людей. И я позабочусь о том, чтобы после этого тебя не взяли ни в одно другое приличное издание, поверь мне! А теперь – на переговоры, быстро! – сказала она, развернувшись на каблуках, и направилась к двери решительным шагом.

Я стояла в замешательстве, не в силах пошевелиться. Если уж учредители грозятся закрыть журнал, значит, все серьезно. И, судя по тону Насти, которая к концу тирады почти перешла на крик, начальница настроена крайне решительно.

Экран телефона снова озарился голубым светом, и опять появился тот же незнакомый номер. Я была совершенно не настроена общаться с кем бы то ни было, тем более с неизвестными людьми, а потому снова сбросила линию, а затем, немного подумав, и вовсе выключила телефон.

Глубоко вдохнув, я вышла в коридор и направилась к переговорной. Сквозь стеклянную стену увидела, что Настя уже там, любезно улыбается пиарщице и бренд-менеджеру наших потенциальных рекламодателей. Увидев меня, она помахала рукой, приглашая присоединиться. Я зашла в комнату. В воздухе стоял запах сигаретного дыма. Всегда ненавидела людей, которые курят в офисах, и надо же было такому случиться, что моя начальница относилась именно к таковым.

– Привет, Алена, привет, Ира! – обратилась я к клиентам. – Прошу прощения за опоздание, но я попала в ужасную пробку, а ведь выехала за два часа до встречи! – и почувствовала на себе уничижающий взгляд Насти, которая пользовалась тем, что все остальные смотрели на меня.

– Итак, Лида расскажет вам, как она видит эту кампанию, – перебила она меня.

Я открыла ноутбук и приготовилась показывать макеты и статьи. Контракт обещал быть серьезным, и я работала над проектом недели две. Внезапно экран погас, едва высветив первую картинку.

– Черт! – вырвалось у меня.

– Подождите, пожалуйста, минутку, – оперативно среагировала Настя. – У Лиды есть копия. – И, обращаясь ко мне, процедила сквозь зубы: – Возьми мой компьютер!

Я почти бегом выскочила из кабинета, пронеслась через весь коридор за несколько секунд, схватила флешку у себя со стола и ринулась к Настиному кабинету. Схватив ее ноутбук в охапку, забежала обратно в переговорную. Алена и Ира выглядели явно недовольными, а Настино лицо выражало плохо скрываемое раздражение. Я включила ноутбук начальницы и, дождавшись загрузки, запустила презентацию прямо с флешки. По мере перелистывания слайдов лицо Насти немного разглаживалось. Я перевела взгляд на лица рекламодателей, но, судя по их выражению, что-то явно шло не так. Я продолжала рассказывать про преимущества нашего издания и про то, насколько они увеличат продажи, как вдруг Ира прервала меня:

– Подождите, Лида! Нас также интересует ваш сайт. Насколько он в данный момент функционален? Сколько посетителей в сутки на него заходит? Мы бы хотели запустить полноценное промо, с баннерами и конкурсами.

– Э-э-э, – замешкалась я, переведя взгляд на Настю, в глазах которой застыл ужас, – наш сайт… Мы сейчас как раз занимаемся ре-дизайном, чтобы привлечь к нему большую аудиторию. В наших планах сделать на нем полноценный форум и онлайн-консультации, но это все на стадии разработки, и нам потребуется хотя бы месяц, чтобы привести все в тот вид, в котором мы хотим, чтобы он был.

– Так сколько человек заходит на сайт сейчас? – К атаке подключилась Алена. – Мы на прошлой неделе общались с журналом «М», и они очень порадовали нас своей статистикой. Что вы можете предложить нам? Сейчас не так много людей, способных позволить себе покупку журнала в регионах, а нашу продукцию покупают в основном именно там. «М» уже многое сделал с прошлой зимы, чтобы провести ре-дизайн сайта, он стал одним из десяти самых посещаемых порталов, а чем в это время занимались вы? – Одна бровь Алены изящно поднялась, а губы скривились в усмешке. – Я ведь просила Настю с самого начала предоставить нам эту информацию.

– Алена, я помню, но мы не успели воплотить все задумки в полном объеме, наш проект настолько масштабен, что…

– Что вы ни черта не сделали за три месяца! – подытожила Ира. – Боюсь, я не вижу перспектив нашего сотрудничества. Особенно в свете того, что я вообще боюсь планировать бюджет под ваш журнал. В «М» мне сказали, что вас, скорее всего, закроют до Нового года.

– Это неправда, – попыталась соврать Настя.

– Не так важно, – перебила Алена. – Если вы когда-нибудь запустите ваш проект, пишите-звоните, – и с этими словами они обе поднялись из-за стола. – До свиданья!

Наша последняя надежда уже подходила к дверям.

– Ну а если, – начала было я, но, увидев Настину поднятую руку, поняла, что продолжать бессмысленно. И вместо того чтобы высказаться, подытожила: – Хорошо, как только мы закончим, я обязательно вышлю вам презентацию. До свиданья.

Дверь захлопнулась, и я опустилась на стул. Настя стояла без движения. В ее глазах застыл панический страх, а лицо сделалось бледным как полотно. Шесть лет она раскручивала этот журнал практически с нуля, и вот теперь все окончательно рухнуло, и из-за чего!

– «М» предложил им откат, – вслух произнесла она, – и немалый, а еще эта стерва наверняка пообщалась с французами, когда была в Париже. И теперь нас закроют, а их оставят. Потому что она пообещала им, что рекламодатель уйдет к ним. Все кончено, Лида, можешь вывешивать свое резюме, – и с этими словами она вышла из переговорной.

Я продолжала сидеть неподвижно, пытаясь переварить новости. Клиенты явно не собирались вести никаких диалогов, все было решено заранее, они пришли исключительно для проформы. И даже если бы у нас был самый посещаемый портал, какой только можно вообразить, они бы все равно нашли к чему придраться. «И чего я так торопилась и нервничала», – пронеслось в голове. Но эту мысль тут же сменили другие. На мне ведь был кредит за машину и квартиру, и чем его отдавать, в свете грядущего личного финансового кризиса, было совершенно непонятно. Мамина пенсия не решила бы проблему.

Я вернулась к столу в мрачном расположении духа. Светка, редактор по здоровью, подошла ко мне с надеждой в глазах и вопросом: «Ну что?» Увидев выражение моего лица, она тоже погрустнела.