Текст книги "Власть и общество: избирательные реформы и их восприятие в Великобритании в последней трети XIX века"

Хартингтон исполнял свои многочисленные политические и общественные обязанности, постоянно утверждая, что подлинно счастливым он себя чувствует только в мире скачек. Однажды на скачках он встретил У. Смита и проговорил с ним о политике примерно в течение получаса, сказав на прощание: «Приятно было в таком месте проделать определенную работу».

* * *

Поражение на выборах заставило либералов задуматься над улучшением системы представительства, и у радикального крыла появилось больше возможностей объединить партию по биллю о правах. Их тактика заключалась в том, чтобы как можно чаще поднимать вопрос о реформе и непрерывно обсуждать его, пока не будет достигнуто полное согласие либеральной партии. Таким образом, передовые радикалы упорно добивались расширения избирательных прав и перераспределения, и их уверенность в победе росла, по мере того как кампания набирала силу внутри парламента.

Очень скоро Тревельян вступил в прямую конфронтацию с новым правительством тори. В 1874 г. он выступил с законопроектом, предлагавшим ассимилировать избирательные права для жителей сельской местности и небольших городов. Дизраэли в принципе признавал обоснованность расширения избирательных прав, но отказывался рассматривать вопрос о реформе из практических соображений[104]104
  HPD. 3-d series. Vol. 219. С. 255.


[Закрыть].

Признавая полезность предоставления сельским жителям избирательных прав, Дизраэли категорически заявил, что «распределение политической власти – это вопрос обычая, а не абстрактного и морального права»[105]105
  Ibid.


[Закрыть]. Более того, по его мнению, нельзя часто изменять конституцию. Вопрос о реформе следует тщательно проработать, и его необходимо представить вкупе с перераспределением избирательных округов. Большинство аргументов Дизраэли фактически сводились к проблемам перераспределения, так как избирательные округа стали более крупными. В итоге Тревельян обвинил премьер-министра в запугивании палаты общин, когда Дизраэли предпринял попытку повернуть доводы реформаторов против них самих: «Реальные интересы трудящихся сводятся к социальному регулированию. Сейчас наиболее благоприятные возможности для рассмотрения социальных потребностей основной массы народа. И я считаю совершенно неразумным стремится к переменам и таким образом привязать парламент к вопросу реформы на непомерно длительный период». Таким образом, Дизраэли не бросил прямой вызов самому принципу расширения электората[106]106
  Ibid.


[Закрыть].

Со своей стороны, радикалы требовали, чтобы вопрос о реформе больше не откладывался. Форстер писал: «Причина, почему мы действуем в своей стране путем реформы, а не революции в том, что, когда новые социальные силы показали свою мощь, мы включили их в конституцию. Разве мы сейчас не в таком же положении?» Внесенный с этими доводами билль в 1874 г. получил поддержку 173 депутатов. Голосование вновь показало раскол либеральной партии. Из либеральных переднескамеечников лишь Стансфельд и Чилдерс открыто поддержали законопроект. Большая часть либералов проявили равнодушие и просто воздерживались и от выступления и от голосования[107]107
  Ibid. С. 260.


[Закрыть].

«Таймс» указывая на разногласия либералов и критикуя сдержанность руководства, сетовала: «Хотя лидеры либеральной партии еще не связали себя обязательствами с биллем Тревельяна, очень легко соскользнуть в такое положение, откуда нет возврата. Желательно, чтобы они попытались предвидеть значение и последствия такого действия»[108]108
  The Times. 1874. May. 15.


[Закрыть]. Действительно, радикалы и не скрывали свое стремление подтолкнуть партию к включения билля в предвыборную программу.

Несмотря на то что Тревельян и его товарищи чувствовали полное удовлетворение от дебатов 1874 г. и возросшего внимания к реформе, первые два года министерства Дизраэли были безрезультатными, поскольку казалось, что упорное сопротивление тори в палате общин не удастся преодолеть. Лишь несколько передовых депутатов продолжали самостоятельно работать над продвижением билля.

В 1875 г. борьба за реформирование избирательной системы продолжилась. В начале парламентской сессии Дилк предложил создать комиссию для рассмотрения вопроса о перераспределении избирательных округов. Однако предложение не встретило поддержки парламентариев, так же как и очередной билль Тревельяна. Не возымела действия и петиция, представленная парламенту Дж. Брайтом, собравшая 60 000 подписей от сельскохозяйственных рабочих[109]109
  Hinton R. /. English Radical Leaders. P. 48.


[Закрыть]. Можно предположить, что одна из причин неудач 1875 г. заключалась в отсутствии единства в лагере радикалов. К примеру, Тревельян выступал за более умеренный вариант реформы, нежели его коллега Дилк. Радикалам понадобилось время, чтобы разрешить споры, добиться единства и сплоченности.

Бенджамин Дизраэли

На следующий год на первый план вышли вопросы внешней политики. Примерно в середине 1876 г., когда появилась вызвавшая огромный общественный резонанс брошюра «рядового члена парламента» Гладстона «Болгарские ужасы», начинается период все более активной вовлеченности Великобритании в перипетии восточного кризиса. Все домашние дела отошли на второй план, и в первую очередь билль о правах. Вскоре последовали колониальные авантюры в Афганистане и в Южной Африке. Крен в сторону внешнеполитических и имперских проблем был как раз желателен для правительства, которое в предшествующие годы в значительной степени исчерпало свой потенциал в области реформирования.

Несомненно, это было весьма кстати для графа Биконсфилда, каковым стал Дизраэли в августе 1876 г., когда пошатнувшееся здоровье вынудило его перебраться из беспокойной палаты общин в тихую гавань верхней палаты. Для дряхлеющего семидесятидвухлетнего государственного деятеля высокие материи дипломатии и империи обладали несравненно большей притягательной силой, чем сугубо прозаические проблемы жизни и быта английского народа. Его приемник на посту лидера партии Солсбери, писал позднее королеве Виктории: «Честь короны и честь страны для него были неразделимы; и по сравнению с ними вопросы внутренней политики занимали второстепенное место». Сам Дизраэли любил говаривать:

«Помните! Мы сенат, а не ризница!». Умеренный интерес к социальным сюжетам, который он время от время обнаруживал в первые годы пребывания у власти, после 1876 г. испаряется почти полностью.

Джозеф Чемберлен

В том же году, летом 1876 г., место в парламенте получил Чемберлен, прошедший через дополнительные выборы от Бирмингема. Кандидатура Чемберлена оказалась единственной: никто не пожелала соперничать с ним в этом избирательной округе. Впоследствии ему не приходилось заботиться о своем месте в Вестминстере, мандат от Бирмингема фактически стал пожизненным. Роль рядового заднескамеечника не устраивала Джо, поэтом он тут же предпринял попытки организовать радикалов в единую группу и самому возглавить ее. В итоге значительно укрепилось руководство и мощь радикального крыла, однако полностью преодолеть разногласия по ключевым вопросам так и не удалось.

Тогда внимание Чемберлена переключилось на создание массовой организации за пределами парламента. В мае 1877 г. в Бирмингеме была открыта Национальная Либеральная федерации, а Чемберлен стал ее первым председателем. Предполагалась, что она станет независимой от партийного руководства и станет выражать мнение партии, а точнее, ее радикального крыла. Последние постепенно пришли к пониманию необходимости объединения билля о правах с перераспределением избирательных мест. Впервые они были представлены в форме общей резолюции[110]110
  HPD. 3-d series. Vol. 229. С. 1442.


[Закрыть]. Однако ее принятие проходило непросто. Тревельян предпочитал выступать лишь за билль о правах и не затрагивать тему перераспределения. Дилк, напротив, понимая всю необходимость данной меры, не раз уговаривал Тревельяна пойти на уступки. В итоге объединение двух элементов значительно улучшило стратегическое положение сторонников реформы[111]111
  Ibid. С. 1443.


[Закрыть].

Одним из показателем того, что в 1876 г. реформа стала рассматриваться более серьезным образом, стало участие в дебатах Роберта Лове, который вовлек в них в качестве оппонента своего давнего антагониста Дж. Брайта. Лове, выступая против дальнейшего расширения избирательных прав, утверждал, что традиционная идея права голоса как привилегии, предоставляемой избранным, заменялась принципом естественного права[112]112
  Ibid. С. 1470–1473.


[Закрыть]. «Они (депутаты. – Е.Н.), – заявлял он, – вступают на путь необузданной демократии по американской модели, на путь всеобщего избирательно права. Мы сделали из равенства маленькое божество. Мы установили его, как идола, и должны отвечать за последствия»[113]113
  Ibid. С. 1472.


[Закрыть]. Брайт ответил утверждением, что конституция представляет все население страны, поэтому самое широкое избирательное право является предпочтительным. «Нынешнее расширение сделает электорат более пропорциональным и полным»[114]114
  HPD. 3-d series. Vol. 229. C. 1481.


[Закрыть].

Позиция консервативного правительства, занятого внешнеполитическими проблемами, оставалась неизменной. Огромный резонанс вызвала речь Дизраэли, в которой премьер-министр полагался на свой старый довод, касающийся «полной меры». Он говорил, что новый подход к вопросу реформы ничего не изменил, поскольку, чтобы показать честные намерения, нужен конкретный план перераспределения, а не просто общая резолюция по вопросу. Дизраэли продолжил нападки на Брайта, заявив: «защищая избирательное право для мужчин, оратор даже не упомянул о необходимости справедливого распределения мест». Истинную цель радикалов, премьер-министр видел в полностью измененной в их пользу системе представительства через предвыборные махинации. Несомненно, Дизраэли пытался запугать вигов стремлением радикалов уничтожить сбалансированность британской конституции.

Всеобщий интерес к вопросу реформы проявился во время парламентской сессии 1877–1878 гг. В эти годы цель радикалов включить реформу в предвыборную программу либеральной партии подошла к конечной реализации. Большую роль сыграла неизбежная в скором времени отставка правительства Дизраэли, а благодаря упорной работе радикалов за стенами парламента реформа становилась все более популярной. Как оказалось, реформа явила собой дополнительный необходимый компонент для успеха либералов – вопрос, по которому партия сумела объединиться, который она донесла до народа и использовала против правительства.

Во время дебатов в июне 1877 г. торийскому министерству пришлось больше защищаться в отношении реформы, чем в предшествующий год. Тори почти не отрицали доводов инициаторов реформы, лишь продолжали упрямо твердить, что время для дальнейших изменений еще не пришло[115]115
  HPD. 3-d series. Vol. 229. С. 376.


[Закрыть]. Позиция правительства была поддержана крупнейшим представителем земельной аристократии, вигом Гошеном. Он, как и Лове на предыдущей сессии, выразил свое несогласие с биллем о правах. По его мнению, «сельскохозяйственные рабочие должны быть лишены права голоса из-за своего невежества и низкого социального развития. Если дать им политическую власть, они неизбежно попытаются нарушить законы политической экономии в ущерб страны». «Демократическая тенденция в конституции», продолжал Гошен, «уже принесла огромный урон через вмешательство правительства в естественный процесс экономической жизни»[116]116
  Ibid. С. 361.


[Закрыть]. В другой речи Гошен вообще подверг резкой критике тенденцию правительства и парламента огульно уступать всем требованиям низших слоев населения. Он утверждал, что «политическая экономия была свергнута в этой палате, а филантропии было позволено занять ее место».

Выступление другого вига, лидера либеральной партии Хартингтона, вызвало неподдельное изумление парламентариев. Он открыто признал, что время для реформы уже пришло, поскольку налицо народная поддержка и (про себя отметил оратор) предстоящий роспуск правительства Дизраэли. По сути, Хартингтон перешел на сторону радикалов. В итоге виги были вынуждены последовать за своим лидером, и при разделении меньшинство в пользу реформы возросло до 220 голосов[117]117
  Ibid. С. 585.


[Закрыть]. «Эннюэл реджистер» окрестил событие «самым значительным разделением сессии», объяснив: «выраженность дебатов заключалась в официальном принятии меры либералами». В результате план Тревельяна был возведен в ранг будущей правительственной меры, и произошло объединение либеральной партии на широкой основе [118]118
  Annual Register. 1877. Р. 62–66.


[Закрыть].

Вступление Гладстона в общую дискуссию осенью 1877 г. еще более укрепило настрой либералов на реформирование избирательной системы. В конце 1876 г. произошел спор в печати между бывшим премьер-министром и Лове, опубликовавшим в конце 1876 г. статью, направленною против билля о правах. В ответ Гладстон призывал верить в волю народа, его справедливое суждение, в его природный консерватизм. «Основа для дальнейшего расширения избирательных прав уже заложена, – заявил он. – Я не рекомендую прыжки в темноту, но я согласен, что света уже достаточно»[119]119
  Nineteenth Century. 1877. № 9. Р. 539–541; Fortnightly Review. 1876. Oct.


[Закрыть].

Благословление «великого старца» имело огромную важность, особенно с общественной точки зрения, поскольку приверженность либералов реформе не могла считаться полной без его участия. В личном письме Гладстону Лове заметил, что либеральная партия идет на поводу радикалов, а принимает реформу взвешенно: «Я не могу смириться с тем, что билль будет предпринят без обдумывания, без обоснования причин». Пожалуй, можно согласиться с данным утверждением, поскольку не было серьезного обсуждения реформы, ее влияние на политическую и социальную структуру общества, не были глубоко изучены ее достоинства и недостатки. Тем не менее начиная с 1877 г. требование расширения избирательных прав поддерживало все либеральное руководство[120]120
  См. подробнее: The laborers and the vote // Nineteenth Century. 1878. Jan. P. 48–70.


[Закрыть].

Несмотря на успех, тактика радикалов оставалась прежней: постоянно поддерживать интерес общественности и приверженность либералов биллю о правах. Радикалы намеревались на последующих выборах выставить вопрос о реформе одним из ключевых пунктов предвыборной программы. Однако куда большее внимание парламента и общественности привлекали положение в экономике, вопросы внешней и имперской политики. Огромное влияние на внутреннюю политику оказала экономическая депрессия конца 70-х годов. Именно она в значительной степени заставила консерваторов поставить под сомнение все сделанное для трудящихся после 1867 г. По крайней мере частично трудности промышленности и сельского хозяйства пытались объяснить как следствие социального законодательства, нарушившего традиционное положение и условия найма рабочей силы, а также подрывавшего среди рабочих традиции старания и самопомощи. Консерваторы начали проявлять по отношению к рабочим все возрастающую нервозность и враждебность. Их внимание посвящалось не удовлетворению его новых требований, но ограничению его активности. В этом плане был симптоматичным отказ правительства пойти (за исключением Лондона) на требования либералов удлинить часы голосования в городах, поскольку при существующей системе многие рабочие просто не успевали прийти на избирательные участки. Аналогичным образом вплоть до 1880 г. тори противились биллю радикала Манделлы о ликвидации имущественного ценза при выборах в городские советы и другие местные органы[121]121
  Smith P. Op. cit. P. 269.


[Закрыть].

Резко негативно консерваторы выступили против очередного предложения Тревельяна в 1878 г. расширить электорат за счет сельского населения. Консервативные ораторы, признавая убедительность аргументации Тревельяна, упорно твердили, что предлагаемые изменения явно «несвоевременны»[122]122
  HPD. 3-d series. Vol. 219. C. 250; Vol. 225. C. 1061–1069.


[Закрыть]. Правда, некоторые тори чувствовали, что расширение избирательного права в графствах неизбежно. Один или двое поддержали Тревельяна. Представитель Сэлфорда Чарли даже заявил, что рабочие избиратели «более способны подняться до изучения и поддержки великих принципов, чем класс, стоящий непосредственно над ними»[123]123
  Idid. Vol 238. С. 201.


[Закрыть].

Подавляющее же большинство занимало противоположные позиции. Невозможно было предсказать как будут голосовать сельскохозяйственные рабочие, поэтому имелись серьезные опасения, что под руководством своих лидеров они используют право голоса для борьбы за более высокую зарплату или даже аграрное переустройство. Кроме того, произойдет существенная демократизация органов местного самоуправления, а следствием этого стал бы рост налогов на школы и в пользу бедных[124]124
  Smith Р. Op. cit. Р. 270.


[Закрыть]. Наконец, тори не забывали и о том, что многие промышленные рабочие, находившиеся под влиянием тред-юнионов, проживали в пределах графств.

Представитель Глостершира Планкетт выразил общее мнение, когда предупреждал, что «в этом вопросе сельскохозяйственный рабочий является только ширмой для тред-юниониста». Результаты законодательства, дающие трудящимся «неожиданное изобилие политической власти», будет отправка их «актом парламента в худшую погоню за высокими заработками, чем их когда-либо вели тред-юнионы». В этом вопросе между заднескамеечниками и руководством партии царило полное единство. Дизраэли пока не имел ни малейшего желания провести новый тур игры в «демократию». Его личный секретарь писал в конце 1877 г., что «мероприятие не будет осуществлено в течение десяти лет, а по их истечении оно будет безвредным» [125]125
  HPD. 3-d series. Vol. 238. C. 191, 192.


[Закрыть].

Консерваторы, доказывая опасность слишком стремительных конституционных изменений, опирались на вызывающее чувство враждебности зарубежные примеры. Почти все дискуссии вращались вокруг недостатков и достоинств демократии в Америке и на континенте. В итоге Билль Тревельяна оказался проигрышным с небольшим преимуществом – в 52 голоса[126]126
  HPD. 3-d series. Vol. 234. C. 219; Vol. 238. C. 240–247, 258.


[Закрыть].

На следующий год Дилк и Тревельян вновь выдвинули резолюцию о реформе, приведшую к крупнейшему разделению по данному вопросу за десятилетие. Однако во время дебатов консерваторам удалось избежать явно реакционной позиции. Лорд Гамильтон от имени руководства внес тактичные контрпредложения: «Консервативная палата придерживается мнения, что нецелесообразно открывать вопрос о парламентской реформе в настоящее время»[127]127
  HPD. 3-d series. Vol. 238. С. 158.


[Закрыть]. В итоге правительство последовало плану Дизраэли выступать против реформы, но не осуждая ее в принципе.

Полномасштабную атаку на передовых либералов повел лишь лорд Солсбери: «Посмотрите, где нам приходится проявлять волю, чтобы конституция нашей страны не пострадала от сравнения. Посмотрите, где вы увидите проводимые в политике эксперименты… крайняя демократия в одном направлении, самое ужасное самодержавие в другом. Но среди них наша страна проходит своей устойчивый и спокойный путь, часто похожий на другие, но всегда недосягаемый»[128]128
  Annual Register. 1879. P. 36.


[Закрыть].

Хотя резолюция была отклонена, консерваторы к концу 1870-х гг. были вынуждены смириться с необходимостью дальнейшего расширения электората. Часть из них была убеждена, что снижение в графствах имущественного ценза принесет успех их партии на выборах и что консерваторы в целом выиграют от перестройки существующей системы избирательных прав [129]129
  Ibid. P. 12.


[Закрыть]. К 4 марта 1880 г. правительством был практически подготовлен план о частичном распределении мест при выборах в парламент. В планах было предоставление третьего места городам Брэдфорду, Бристалю, Ньюкаслу, Шеффилду, ирландским городам Дублину и Кингзтауну, а также графству Корк. Согласно закону 1867 г., ни одна партия не имела права занимать в подобных округах более двух мест – третье резервировалось за меньшинством. Эти города были известны как оплоты либеральной партии, так что очевидна односторонняя выгода подобной перетасовки для тори. Консерваторы предполагали создать административный округ Аккрингтон, что означало изъятие из Северо-Восточного Ланкашира района, на который либералы возлагали особые надежды[130]130
  Lloyd Т. General Election of 1880. L., 1968. P. 15.


[Закрыть].

Однако 8 марта Дизраэли неожиданно заявил о решении распустить парламент и объявить новые выборы. Козырными картами правительства стали поддержка алкогольного бизнеса, землевладельцев и англиканской церкви. Если торийские кандидаты сами по себе не были богаче противников, то, бесспорно, их поддерживали более имущие слои населения. Считалось, что внешняя политика кабинета оставалась достаточно популярной. Определенные круги населения опасались поддержки либералами борьбы за ирландскую автономию. Продолжался обозначившийся в 1874 г. процесс перехода влиятельных представителей еврейской общины в лагерь тори. Правительство, хотя и чисто символически сумело сократить расходы на военно-морской флот.

В свою очередь, либералов активно поддерживали практически все направления сектантства, радикалы всех оттенков, основная часть интеллигенции и значительная часть прессы. Не оправдались надежды тори на обозначившуюся в 1874 г. тенденцию отхода от либеральной партии землевладельцев – вигов. В октябре 1879 г. «Куотерли ревю» опубликовал программную статью «Принципы в опасности», в которой вигам предлагалось определиться в поддержке либо консервативной, либо радикальной политики. Ортодоксально-либеральный журнал «Эдинбург ревю» не замедлил ответить статьей «Простые вигские принципы», в которой многословно обосновывалась непоколебимая верность вигов либерализму. До последнего момента оставалась неясной позиция такой многочисленной и влиятельной части электората, как фермеры[131]131
  Principles at stake 11 The Quarterly Review. 1879. Oct. Vol. 148. P. 603–606; Plain Whig Principles //The Edinburg Review. 1880. Jan. Vol. 151. P. 261–280.


[Закрыть].

Вопрос о реформе прошел почти незамеченным в избирательных манифестах, представленных лидерами партий. Дизраэли попытался отвлечь внимание на «чудовищный ирландский национализм», и лишь Норткот с правительственной стороны затронул вопрос реформы. Он закончил свое обращение к избирательным округам в Северном Девоне, связав обещанием партию тори

сохранить здравые консервативные идеалы, заявив, «она (консервативная партия. – Е.Н.) находится на страже против опасности трансформирования наших старинных институтов в соответствие с теоретическими идеями непригодными для национального характера»[132]132
  Annual Register. 1880. Р. 54.


[Закрыть].

Внезапный роспуск парламента оставил оппозиции мало времени для разработки собственной программы, поэтому представляется естественным, что либералам было легче объединиться для обвинения тори, нежели представить свой собственный политический курс. Вскоре либералы нацелили все свое внимание на вопросы, больше всего интересующие общественность. Так, они обрушились с резкой критикой на внешнюю политику правительства и его провалившуюся попытку ослабить торговый кризис. Одним из основных лозунгов предвыборной кампании либералы выдвинули проведение третьей парламентской реформы, которая бы еще больше расширила избирательные права населения. Об этой мере упоминали в своих предвыборных обещаниях 153 либерала. Таким образом, благодаря активным действиям либерал-радикалам билль о правах стал составной частью предвыборной программы партии и важной частью либеральной политики.