Текст книги "Кто поймал букет невесты"

– Коля! – возмутилась Аня. – Разве можно так?

– Проехали, – успокоила ее Валя и снова уставилась на Тарутина. – А если давно заприметил, то почему не подходил?

– Так я каждый раз со своим самоваром был. Надо было их сплавлять куда-то, но они цепкие были…

– Такие попадаются, это точно, – согласилась Колобова. – Но я не из таких. Я вообще сама бросаю, если что. И потом я этих телок не понимаю… Но предположим, ты послал их, так что теперь – газ включать и головой в духовку? А если у тебя, к примеру, в квартире, электрическая плита…

Валя весело рассмеялась.

– Валечка, – осторожно спросила Аня, – ты что-то приняла уже?

– Да, пару колес для бодрости. Меня сейчас немного колбасит, но это временное явление. Еще пяток минут – и отпустит.

– Это Сема тебе дал?

– Не помню. Да какая разница? Меня мамашка как-то застукала, как я их глотаю. «Ой, доченька, что это такое?» Я ей говорю: «Мама, сейчас время такое. Надо каждой девушке это выдавать, начиная с пятого класса, чтобы не залетела…»

Колобова трещала, не умолкая. И только когда подъехали к клубу, сказала:

– А как мы так быстро добрались? Только сели в машину, раз – и уже в «Колораде».

Николай, закрывая дверь автомобиля, покачал головой и шепнул Ане:

– Как девочку-то растащило!

Глава двенадцатая

Народу в зале было много, хотя свободные столики все же присутствовали. Гремела музыка. За двумя сдвинутыми столами, сервированными на семь человек, сидели Денис Казанов, Сема Лисовой и Гоша Гацкан. Последний был уже изрядно пьян, и, увидев его, Валя засмеялась:

– Чую, предстоит еще одна бесцельно прожитая ночь! – Потом уставилась на Тарутина, словно впервые увидела его, и спросила: – У тебя с Анютой серьезно?

– Более чем, – ответил Николай.

– Это хорошо. Ты смотри, не обижай ее – она классная.

Другие девушки еще не приехали. Как объяснил Денис, у Кристины небольшие проблемы: отец не хочет ее отпускать. Но она обязательно будет. Поскандалит дома, и на отцовской машине ее привезут сюда под охраной. Гречина приедет с ней.

С Николаем вся троица поздоровалась за руку. И каждый сказал, что где-то его видел.

– Так сколько раз пересекались, – ответил Николай. – Ты где этот Новый год встречал? – поинтересовался он у Дениса Казанова.

– В «Олимпии».

– Так и я там же.

– Хорошо тогда оттянулись, – улыбнулся Денис. – Помнишь, какой стриптиз Снегурка тогда закатила?

Подошел молоденький официант, спросил, что господа будут заказывать.

– Ты что, здесь первый день? – скривился Семен.

– Второй, – признался официант.

– Тогда прощаю тебе твою наглость, – махнул рукой Лисовой. – Здесь нам таких глупых вопросов не задают. Сразу приносят, как мы только заходим. А тебя ждать пришлось, да еще такого тупого. Студент, небось?

– Студент, – признался паренек.

– Значит, до шести утра у тебя смена, а потом ты сразу на лекцию?

Официант кивнул.

– Ну, тогда слушай внимательно и запоминай, чтобы ни сейчас, ни потом не напоминать. Как увидишь, что мы вошли и сели за столик, сразу тащишь ведерочко со льдом. Пару бутылок шампанского брют, литровую «Баллантайна» двенадцатилетнего, колы, фруктов…

– И все? – удивился официант.

Лисовой только отмахнулся, посмотрел на Гацкана. Обвел взглядом сидящих за столом.

– Где Кристина с Иркой?

– Едут, – ответила Колобова и опять засмеялась.

Тарутин подозвал проходящую мимо похожую на школьницу официантку и сказал, что хочет сделать заказ для себя и своей девушки отдельно.

– Мне дайкири, – попросила Аня.

Официантка записала в блокнотик, смущаясь под пристальным взглядом Семы Лисового.

– Соус табаско и вустерс имеются? – интересовался Николай. – Веточка сельдерея, надеюсь, тоже найдется?

Он обернулся к Ане:

– Забыл, тебе дайкири с каким ромом? Баккарди или гавана?

– Гавана голд.

Тарутин покосился на Лисового, который продолжал раздевать официантку глазами.

– Вы все слышали, – сказал он девушке. – Хотя пойду-ка сам посмотрю, как у вас бармен работает. А то он в дайкири не сок лайма добавит, а лимонного плеснет.

Тарутин и молоденькая официантка направились к мигающей голубым светом барной стойке. Казанов смотрел им вслед.

– Вспомнил! – вдруг обрадовался он. – Точно, это он был в «Олимпии»! Он с какой-то крутой компанией сидел. Это как раз они Снегурку на стриптиз подписали. Дед Мороз тоже начал раздеваться, но его вовремя остановили, но все равно потом долго по всему залу валенки искали.

Денис обернулся к Ане:

– А ты где его подцепила?

– Почему подцепила? – обиделась Аня, думая, как ответить, и вдруг выпалила неожиданно даже для самой себя: – Мы с ним в Гонконге познакомились.

– И что он там делал? – включился в разговор Гацкан.

– Деньги, – спокойно ответила Аня. – У него брокерская контора на бирже.

Она посмотрела на стойку, за которой Николай о чем-то беседовал с барменом.

– Он что, в Гонконге живет? – поинтересовался Казанов.

– У Коли пентхаус в Ценрал энд вестерн. Это деловой район. Но с террасы его пентхауза видно море, острова и вершины горы Виктории.

– А Катани далеко от него живет? – проявила заинтересованность Валечка Колобова.

– Относительно. У Такедо и офис, и квартира на Таймс-сквер – на площади, где как раз располагаются дома моды и самые дорогие магазины. Но там такой муравейник! Если там жить, то вскоре начинает казаться, что весь мир такой же – переполнен спешащими куда-то людьми, у каждого из которых какая-то цель или миссия. И когда ты там, трудно поверить, что где-то есть места, где нет суеты.

По-прежнему грохотала музыка. К столу подошла та самая официантка с подносиком, а следом и Тарутин. Он снял с подносика стаканы с коктейлями и поставил их на стол. Колобова посмотрела на дайкири.

– А я такой коктейль не пробовала даже, – сказала она и задумалась, припоминая. – Кажется, ты и вчера его пила? В «Старом боцмане»?

Аня подвинула ей свой стакан. Валечка сделала небольшой глоток через соломинку, потом еще один.

– Класс! – восхитилась она. – Чего я раньше-то…

– Еще один дайкири, – попросил Тарутин официантку.

– Вообще-то это любимый коктейль Хемингуэя, – напомнила Аня, но все пропустили это замечание мимо ушей, очевидно, не представляя, кто такой Хемингуэй.

– Через две недели после праздника Дня независимости вся Америка отмечает День дайкири, – продолжила Аня.

– У них много хороших праздников, – поддержал тему Николай. – Например, День благословения велосипедов.

– А как там в Гонконге? – спросил Казанов. – И много на бирже можно бабла срубить?

Тарутин задумался, Аня поспешила подсказать:

– Я рассказала ребятам, что у тебя там брокерская контора на бирже. Прости, если выдала твою тайну.

– Да ладно, – успокоил ее Николай и насмешливо посмотрел на Дениса. – Это смотря что значит – много бабла.

– На жизнь хватает?

– Хватает, – улыбнулся Тарутин.

– Кла-асс! – задохнулся от восторга Сема Лисовой, держащий в руке бутылку виски.

Он горстями брал из ведерка лед и высыпал его в стаканы, стоящие перед его друзьями, потом плескал туда из бутылки.

– По идее, – произнес Гацкан, – сейчас надо бы за Мирослава выпить, чтобы ему на том свете хорошо было.

– А что случилось? – поинтересовался Тарутин.

– А ты разве не знаешь? – удивился Сема Лисовой. – Ах да, тебя же на свадьбе не было. У нас там друга грохнули, он как раз женихом был.

– В каком смысле грохнули?

– В смысле застрелили, – объяснил Гацкан.

– А кто?

– Да это…

Все почему-то посмотрели на Аню.

– Режиссер Летягин, – продолжил Гоша. – Вот как раз она с ним приходила. Ты-то наверняка не знал об этом.

– Печально, – согласился Тарутин. – А за что хоть он его?

Все молчали.

– А как невеста теперь себя чувствует? – спросил Николай.

– А ты ее об этом спроси! – рассмеялся Гацкан. – Кристинка скоро сама сюда приедет.

– Да-а, – вздохнул Сема Лисовой, задумался и долил в свой стакан виски. – Повезло тебе с Гонконгом, а нам приходится в этой драной Рашке мучиться.

Кристина Красильникова появилась, когда плавная беседа переросла в общую говорильню, когда на заданный кому-то вопрос отвечали почти все. Тарутин и Аня только слушали.

– Кроме Летягина, больше некому было убивать Мирослава, – кивал Гацкан. – Во-первых, Летягин и сам был не прочь жениться на Кристинке, во-вторых, у Летягина с отцом Мирика были какие-то терки из-за бабок.

– А ты разве не хотел бы жениться на ней? – спросила Валя Колобова. – Чтобы к деньгам Красильниковых быть поближе. Только ты ей не нужен.

– Я? Да в мыслях не было никогда! Кристина с каждым готова была. А потом у нас тобою вроде как…

– Ну да, вроде как, – усмехнулась Валечка. – Только нет ничего и не было.

– В каком смысле ничего? – удивился Денис.

– А вот и я! – прозвучал звонкий голос. Все обернулись и увидели Красильникову, рядом с которой стояла высокая девушка в короткой юбке, а за их спинами высилась мощная фигура телохранителя в темном костюме. Телохранитель не смотрел на сидящих за столом, а оглядывал зал.

– О-о-о! – обрадовался Денис Казанов, поднимаясь. – Ирочка приехала.

Он поцеловал высокую девушку и усадил рядом с собой.

Аня вспомнила ее: высокая тоже была на свадьбе, много раз попадала в объектив ее камеры.

Кристина поцеловалась с каждым и даже с Аней. Потом оглядела Тарутина и сказала:

– А тебя я не знаю.

Но тоже поцеловала и даже провела пальчиками по его щеке, словно смахивая видимый лишь ей след губной помады.

Потом обернулась к Ане и произнесла:

– А ты ведь была с Летягиным! На тебе еще платье было от Катани.

Аня кивнула и, указав на Николая, представила его:

– А это мой друг.

Но не успела ничего объяснить, потому что Гацкан объявил:

– Он из Гонконга недавно приехал. Там у него крутой бизнес на бирже.

– Да-а? – протянула Кристина. – Это хорошо, что на бирже. Налейте-ка нам с Ирочкой шампусика поскорее, а то вы все уже хорошенькие.

Она не походила на убитую горем молодую вдову.

Красильникова даже тост предложила. Подняла свой бокал и произнесла:

– За то, чтобы мы все жили долго!

Все выпили молча, даже Николай сделал глоток из своего стакана с коктейлем.

– А ничего, что ты за рулем? – тихо напомнила ему Аня.

Тарутин наклонился к ее уху и шепнул:

– У меня томатный сок с соусом табаско и ничего больше.

Аня посмотрела на сидящих за столом – не слышал ли кто. Все увлеченно разговаривали. Да и музыка по-прежнему звучала очень громко.

– Вот, блин, сходила замуж! – спокойно говорила Кристина. – Знала, конечно, что не навсегда, но чтобы вот так – раз и все…

– Кто-то, видать, ему позавидовал, – произнес Тарутин. – Вы наверняка должны знать. У кого есть какие-то мысли по этому поводу?

– Да Мирику завидовали все! – ответила Красильникова. – Он красавчик был, популярный актер. Сейчас весь интернет переполнен воплями по этому поводу. А если из них кого-то грохнут… – Кристина посмотрела зачем-то на Гацкана, – то никто и сожалеть не будет.

– Думай, как хочешь, – ответил ей Гацкан и поднялся, – а я схожу отолью. Я тут еще до вас пивка выпил.

Он пошел через зал, посматривая на людей, сидящих за другими столиками. Кристина смотрела ему вслед, а потом сказала:

– Кроме Гоши, никто не мог это сделать. Он на Мирослава наезжал, требовал какие-то деньги, угрожал, а Мирик его послал при мне перед самой свадьбой. Гацкан сказал тогда, что Лесневич ответит за это. Только не ему ответит, а перед серьезными людьми.

– Да это он так просто ляпнул, – возразил Казанов не очень уверенно.

– Откуда у Гоши серьезные люди? – поддержал его Сема Лисовой. – Гоша по жизни шестерка. Строит из себя крутого дилера… А его даже собственный отец посылает, когда он денег у него просит. Он сам всем должен.

– Так мы Гошу сейчас спросим, – предложила Ира. – Чего это он угрожать вздумал? Так ведь нельзя…

Казанов наполнил бокалы девушек шампанским. Себе и Лисовому добавил виски.

– Давай за тебя, Кристина! Выпьем за то, чтобы в следующий раз у тебя все удачно сложилось.

Красильникова промолчала, а ее подруга Ира перед тем, как осушить свой бокал, сказала громко:

– Все равно Гошу надо расспросить хорошенько, где он был в момент убийства.

– Так это он и обнаружил тогда тело, – вспомнил Казанов. – Они с Валей из-за стола выскочили. Потом уж она кричать начала…

– Я потом пришла, – тихо произнесла Колобова.

Аня посмотрела на Тарутина, капитан юстиции разглядывал сверкающую барную стойку, демонстрируя отсутствие всякого интереса к тому, о чем говорили за столом. Может быть или даже наверняка, он знал, что именно Гацкан тогда обнаружил убитого Лесневича, до того как побежали его друзья и кричала Валечка Колобова. Экспертиза, правда, установила, что Гоша не стрелял, но ведь он мог видеть, кто это сделал. А мог просто вызвать Мирослава для разговора, а там в темноте жениха поджидал убийца.

Аня вспоминала свои фотографии, которые просматривала не один раз, особенно те, где были запечатлены события, предшествующие убийству. Теперь ей начинало казаться, что Гацкан выходил тогда из-за свадебного стола вслед за женихом, потом вернулся, а вскоре снова ушел. Потом закричала Колобова. Но на всех снимках Гацкан выглядел уж очень пьяным, чтобы действовать по заранее придуманному плану.

– Я когда зашвырнула букет не в ту сторону, – вспомнила Кристина, – мне кто-то сказал, что это дурная примета. Теперь мне кажется, что это Гоша сказал.

– Нет такой приметы, – попыталась успокоить ее Аня. – Это американцы придумали обычай – бросать свадебный букет. Особенно веселятся, когда его поймает бабушка или какой-нибудь мужчина нетрадиционной ориентации.

Лисовой посмотрел на Красильникову и спросил:

– А на твоей свадьбе кто поймал букет? Я видел только, как его потом передавали, чтобы ты сделала еще одну попытку. А потом уж Ирка его ухватила.

– Это я ей отдала, – напомнила Валечка Колобова. – Второй раз он к моим ногам упал, я подняла, хотя замуж не собираюсь пока, а Ира у меня его отняла.

– Да ты сама мне его отдала! – обиделась Ира. – Так и сказала: «Тебе пригодится». А в первый раз букет улетел в толпу, где стояли родители и их гости. Кто его поймал, я уже не помню. Видела только, как передавали его и смеялись.

Разговор опять ушел в сторону. Гоша Гацкан не возвращался. Аня увидела, как какой-то мужчина в костюме, очевидно сотрудник заведения, подошел к бармену и что-то ему сказал. Тот кивнул на столик, за которым сидела их компания. Мужчина в костюме направился к ним. Музыка смолкла. Сотрудник подошел и, оглядев собравшихся, поманил к себе Тарутина. Тут же поднялся телохранитель Кристины, сидевший до того за маленьким пустым столиком в нескольких шагах от них. Сотрудник заведения отвел их к самой стойке и что-то начал говорить. Телохранитель тут же достал мобильный телефон и с кем-то начал разговаривать. Тарутин слушал мужчину внимательно, затем кивнул и направился обратно. Подойдя к компании, он мотнул головой Ане, показывая, что хочет с ней переговорить наедине. Аня встала, отошла с ним.

Николай наклонился к ее уху и шепнул:

– Все очень плохо. В туалете только что обнаружили тело Гацкана.

Глава тринадцатая

– Вот это поворот! – вскричал Сухотин, едва Аня вошла в его кабинет.

Он выскочил из-за стола, подошел к Ане быстрым шагом, схватил ее за локоть, увлекая к креслам возле переговорного стола.

– Садись и рассказывай, а то я узнал, лишь когда ехал сюда. В машине радио включил, новости послушать, а там про этого парня в «Колорадском папе». Я сразу понял, что это из вашей… то есть из компании друзей дочки Красильникова. Позвонил ему, но он говорить не стал, трубку бросил. Я знакомому полицейскому позвонил, но он только фамилию убитого назвал. Это точно убийство?

– Наверняка, – кивнула Аня. – Хотя убийца сделал попытку изобразить как несчастный случай. А что касается самого Красильникова, то он был вчера в том клубе. За дочкой приехал. Кристина из дома сбежала, уговорила одного охранника сопровождать ее. Тот, конечно, сразу сообщил о случившемся боссу. Леонид Борисович прибыл в клуб лично, его ребята просто сгребли Кристину в охапку, а телохранителю, что с ней был, Красильников объявил, что тот уволен. Потом они все уехали; только одного из своей службы безопасности Леонид Борисович оставил, чтобы с полицией договориться. Видимо, тот договорился. Оставшимся объяснили, чтобы никто из них не упоминал Красильникову и Валю Колобову, за которой ее отец тоже прислал своих людей.

– Вы фотографировали?

– Конечно, особенно много, когда уже полиция работала. А также снимала зал и всех присутствующих.

– Отлично! То есть получается некий комикс, но только не в рисованных картинках, а как бы кадры из детективного фильма… Каждый читатель может строить свою версию происходящего, сам искать убийцу… Вам, Анечка, не кажется, что это абсолютно новый жанр не только для глянцевого журнала, но и вообще? Нечто среднее между устаревающей печатной продукцией и раскрученной индустрией кино, между Агатой Кристи и Квентином Тарантино. Экшен для поклонников гламура, которые книг не читают в принципе, а только разглядывают глянцевые картинки. Если бы можно было запатентовать жанр, я бы такое сделал прямо сейчас.

– Моя задача в чем? – уточнила Аня.

– Задача все та же: выбрать и расставить снимки в определенной последовательности, начать работу над текстом. Кстати, у вас есть фотография убитого парня? То есть снимок трупа, после того как его обнаружили?

– Есть. И то, как работали эксперты, успела пару раз щелкнуть, и как тело выносили в мешке, тоже сняла.

– Знакомый полицейский сообщил мне только, что Гацкана застрелили. Или он сам застрелился.

– Сам не мог, – покачала головой Аня. – По крайней мере, намеренно не мог: я видела, как он выходил из-за стола. Не был взволнован, никаких переживаний на его лице заметно не было. Предупредил, что идет в туалет. Просто ушел и не вернулся. Да и пистолета при нем, как мне кажется, не было. Кто-то дождался его в туалете или вошел следом за Гошей. Надеюсь, что в таком заведении есть видеонаблюдение и скоро все станет ясно, но из-за нашего стола никто не выходил. По-моему, полицейские уже знают это.

– У вас не создается впечатления, что новое убийство связано с первым?

– Может быть, и связано, – согласилась Аня. – Эта мысль первой приходит в голову.

В кармане Сухотина зазвонил мобильный. Виктор Константинович достал его, посмотрел на экранчик, потом перевел взгляд на Аню бесстрастно, как будто ожидал именно этот звонок.

И ответил на вызов:

– Леонид Борисович, внимательно слушаю. Действительно, какой уж тут добрый день.

После чего замолчал, слушая, что ему говорит Красильников.

– Леня, я понял, – проговорил он, наконец. – Но и ты меня пойми. Мой издательский дом – не благотворительная организация. У каждого свой бизнес. Погоди, погоди! Ты теряешь деньги, и я теряю. Но для тебя потеря миллиона баксов – не такой уж убыток, а для меня крах всего дела. И не надо мне никаких компенсаций…

Только сейчас Сухотин понял, что при откровенном разговоре присутствует посторонний. Он махнул ладонью, указывая Ане на дверь. Она поднялась и вышла. Опустилась на креслице в приемной. Сидящая за стойкой секретарша-брюнетка посмотрела на Аню и тут же уткнулась в монитор. А молодой человек, имени которого Аня так до сих пор и не узнала, спросил:

– Может, включить телевизор, Анна Михайловна?

– Делайте, что считаете нужным, – отмахнулась Аня.

Помощник Сухотина взял пульт, и тут же вспыхнул экран, на котором шел блок рекламы.

Секретарша подняла голову и произнесла, будто бы для молодого человека, а на самом деле для Ани:

– Из коммерческого отдела передали, что у них творится нечто невообразимое. Приходят заявки с просьбой прислать наши договоры на рекламу. Спрашивают расценки, а еще интересуются размерами скидок на случай, если договор будет заключен на год вперед.

Открылась дверь кабинета, показался Сухотин, выходить он не стал, кивнул Ане:

– Анна Михайловна, прошу вас.

Аня вернулась в кабинет, села в свое кресло. А генеральный остался стоять. Он прошелся до своего стола, вернулся обратно.

– Кое-что надо поменять, – объявил он. – Звонил Красильников и упросил меня убрать из будущего материала всякое упоминание о его дочери. Пытался угрожать даже, деньги предлагал, но я просто по-человечески пошел ему навстречу. Так что…

– Я поняла, – кивнула Аня. – Кристина там и в самом деле ни при чем. Она и была-то в клубе совсем недолго. Но у меня есть еще один вопрос. В компании присутствовала и дочь вице-губернатора. Она, разумеется, тоже никак не связана с убийством. Но на снимках заметно, что девушка явно не в адеквате. А ведь это ударит по имиджу крупного чиновника.

Сухотин задумался, посмотрел за окно.

И вдруг Аня поняла, что вице-губернатор тоже уже звонил. Наверняка просил, потом грозил использовать административный ресурс. А какой ресурс он может использовать, когда на любое его действие последует публикация снимков дочери с глазами в одну точку? Скорее всего, он сразу предложил деньги. Интересно, сколько? Миллион или больше? Миллион не рублей, естественно. Хотя вряд ли и Красильникову это обошлось в миллион: судя по всему, он предложил столько, что Сухотин не стал спорить. Или вице-губернатор просто попросил, а таким людям не отказывают.

– Это вопрос, – в задумчивости произнес генеральный директор. – Вы правы, Анна Михайловна, с властями лучше не ссориться. Значит, решим так. Никаких снимков Вали Колобовой и Кристины Красильниковой во втором выпуске нашего гламурного детектива не будет. Вы не против?

– Как скажете. Вы – начальник, а я – подчиненная. К тому же мне кажется, вы правы в обоих случаях. Одна девушка только что потеряла любимого жениха. Вторая – не наркоманка, а мы ославим ее, да и отцу навредим. Зачем травмировать девочек и вредить имиджу их родителей?

– Разумно, – согласился Виктор Константинович. – И сразу скажу, что первый выпуск выходит послезавтра. Так что вторую часть вашего гонорара за номер можете получить.

Он прошел к своему столу, выдвинул ящик, вынул из него несколько купюр. Вернулся и положил на стол перед Аней.

– Здесь три тысячи.

Аня растерялась немного, потому что о второй части гонорара речи прежде не было.

– Я должна буду расписаться в ведомости? – поинтересовалась она.

– Обойдемся без формальностей. И еще, планируя второй выпуск, учтите, что сорок процентов полос будут отданы под рекламу. Есть какие-нибудь пожелания и предложения по тексту репортажа?

– Только один вопрос: второй выпуск будет последним?

– Откуда я могу знать? Посмотрим по обстоятельствам. Даже если не будет больше таких страшных преступлений, можно следить за ходом расследования этих двух убийств.

– Каким образом следить? Я же не могу взаимодействовать со следствием и просить следователей делиться со мной материалами.

Генеральный задумался, посмотрел в окно и произнес спокойно:

– Вы преуменьшаете свои возможности, Анна Михайловна. По моим сведениям, вы в клуб пришли с полицейским следователем, который активным образом участвует в раскрытии убийства Мирослава Лесневича. Разве не так?

– Не буду спорить. Но все ради общего дела.

– Так и продолжайте ради общего дела.

Он замолчал, и Аня поняла, что аудиенция закончилась. Поднялась. Виктор Константинович протянул ей руку для прощанья:

– Желаю успехов.

Она прошла приемную, потом широкий и почти пустой коридор. Шла, размышляя о деловой хватке Сухотина: вот так запросто – почти одним махом… Шантажом, по сути, заработать немалые деньги. Сначала сообщить о возможной публикации компромата на детей богатых и влиятельных людей, а потом милостиво принять от них крупные суммы. Понятно, что и Колобов, и Красильников посадят своих детей под замок, приставят к ним охрану. А ведь все, что нужно было Сухотину, уже случилось. Конечно, эти смерти не были ему нужны напрямую, но ситуацию он использовал мастерски. Использовал, чтобы заработать, не выпустив ни одного номера своего журнала. И не потратившись нисколько, если не считать денег, переданных новой сотруднице.

Виктор Константинович уже заработал, не считая того, что только два скандальных выпуска умирающего гламурного журнала принесут весьма приличный доход. А потом третий выпуск о ходе следствия… Наверняка потом будет и следующий выпуск. Хотя, скорее всего, на третьем номере все и закончится, потому что писать уже будет не о чем… Аня Игнатьева станет не нужна, потому что Виктор Константинович уже понял, что она не станет шляться по тусовкам и банкетам в поисках горячего материала. Так что работа на Сухотина, скорее всего, тоже закончится.

Аня вышла на улицу. Зазвонил телефон. Вызывала Валечка Колобова. Но на улице было шумно, а потому пришлось вернуться в вестибюль здания.

– Я слушаю тебя, Валя.

– Приветик, – прозвучал тихий голос. – Нам надо увидеться. Понимаешь, я ничего не помню, что вчера было. То есть помню, но как будто это происходило не со мной, а с другим человеком. Как будто я в кино была и смотрела на это все. А теперь мне говорят, что Гошу убили. Мне так страшно. Папа ругается, мама тоже…

– Ты у себя дома?

– Нет, я у родителей.

– Отец рядом?

– Да.

– Передай ему трубку.

Наступила пауза, а потом ответил суровый мужской голос:

– Слушаю вас.

– Иван Захарович, меня зовут Аня Игнатьева. Вы хотите видеть меня?

– Да, и желательно сегодня до конца дня.

– До конца дня – значит до наступления вечера?

– Поняли правильно. Только я хочу видеть вас не одну, а с вашим другом – капитаном Тарутиным, который по неизвестно какой причине оказался в том клубе и не смог предотвратить преступление.

– Называйте время и место. Не сомневаюсь, что капитана Тарутина в любом случае отпустят для встречи с вами.

– Значит, так…

Вице-губернатор замолчал, по-видимому размышлял, куда можно пригласить для беседы Аню и следователя. В служебном кабинете встречаться нельзя, потому что могут приписать оказание давления на следствие. К себе домой – почти то же самое, хотя в меньшей степени, а дома к тому же еще и жена присутствует, которая наверняка попытается встревать в разговор.

– Так, так, так, – наконец произнес он, – если только у Валечки в квартире, которой она теперь не скоро воспользуется. Дочка будет теперь постоянно под надежным присмотром.

– Давайте тогда уж у меня, – предложила Аня. – Я живу неподалеку от Вали. Дом мой она знает, а вы, когда будете подъезжать, позвоните, я или капитан Тарутин встретим вас.

– Согласен. Договорились: у вас дома ровно в восемнадцать.